Текст книги "В лабиринте "Ведьм""

Автор книги: Александр Горобец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

– Вставай «зад в зад». Если нас пасут, то перегрузим незаметно.

Кирилл так и сделал. Припарковавшись, как просил Фашист, он вышел из машины и открыл задний бортик.

Фашист почти мгновенно переложил серебристый кейс к Тяжину в Хаммер.

– Что, Андрюха, неужели всё так серьёзно?

– Ещё хуже, – ответил Фашист прикуривая сигарету и протягивая пачку Тяжину.

– Спасибо, я бросил, – улыбнулся Кирилл, – Рассказывай.

– Мобилу в машину положи, и пойдём, отойдём в сторонку, – недоверчиво ответил Фашист. Кирилл сделал так, как велел прапорщик, ещё, на всякий случай, отсоединив аккумулятор от телефона.

Отойдя от машин метров на пятьдесят, старые приятели остановились.

– Ты что это, Саныч, перестрелки устраиваешь в центре города. Всех ментов, Комитетчиков, Военную разведку на уши ставишь?

– Так, это когда было, – развёл руками Кирилл.

– Было может и давно, да у меня, с тех пор – говно! Особисты сели так, что проходу не дают. Мы, говорят, глаза закрыли по указке сверху на твои приключения в пионерлагере, да только твой дружок учудил. Так что извини, парень, но ты у нас теперь, на особом контроле. Короче, телефоны слушают, слежка тотальная, и прочие бигуди… Так что извини, Китяж. Ствол я тебе не сделал. Только пристрелять успел… и подарочек приготовил.

– Что за подарочек, – Кирилл не очень любил всякого рода сюрпризы, тем более, когда дело касается оружия.

– Самый, что ни на есть, Фашистский, – прапорщик хихикнул, – всё увидешь…

– Ладно, – махнул рукой Тяжин, – Ты извини, коль виноват…

– Проехали, – Фашист стукнул его кулаком в плечо, – Ты, вот что… Дуй в «Солдат удачи». Там работает парень. Зовут его Алексей.

– Фамилия?

– Не к чему тебе его фамилия. Спросишь Алексея. Он там один, – тут Фашист огляделся, не подсматривает ли кто, и перешёл на шёпот, – Скажешь, что от меня. От Фашиста, то есть. Он тебе игрушку даст. Игрушка та сделана из натуральной М-16. Стоит около тридцати штук… Ты парень с руками. Сообразишь, где какие пружинки и шплинты поменять? – прапорщик с хитрым прищуром заглянул Китяжу прямо в глаза.

Тяжин моментально понял, что Фашист имеет ввиду.

– Понял тебя, Андрюха. Соображу.

– Только прошу тебя, не впутывай ты меня больше в свои дела, – вдруг взмолился Анатолиев, – Я – старый, больной, плавучий чемодан. Мне эти темы уже во где, – он провёл ребром ладони по горлу.

– Спасибо тебе, дружище, – Кирилл протянул фашисту руку, – За всё тебе спасибо. И за прицел в Ханкале, и за прикрытие в пионерлагере… За то, что ты есть.

– Да, – Фашист расчувствовался, – брось ты, Тяжин. Лучше расскажи, как там Марина твоя?

И тут же понял, что спросил что-то не то, потому что Тяжин изменился в лице.

– Нет её.

– Как??? – удивился Фашист.

– А – ТАК. Закиров её убил… Взорвал… у меня на глазах… на меня хотел выйти… Сука… Ушёл он тогда в лагере… – Тяжин смотрел куда-то в пустоту и глаза его наливались кровью, – Найду я его. Он уже двоих близких мне людей… Найду, тварь…

– Найдёшь, Кир. Точно говорю тебе, найдёшь…

* * *

– Алексей? – перед Китяжем стоял крепкий, коренастый мужчина, постарше его, но помладше Фашиста. По выправке было видно – военный. Не простой. По походке Кирилл понял, что теперешний продавец, раньше походил по морям, по волнам.

Моряк тоже оценил Кирилла и, сухо кивнув, задал встречный вопрос.

– Кирилл?

– Точно, так, – улыбнулся Китяж и протянул через прилавок руку. Бывшие военные обменялись крепким рукопожатием.

– Андрей много рассказывал про вас, Кирилл, – продавец говорил просто, для поддержания разговора, а сам, тем временем, уже вовсю работал. Отточенными движениями, он достал из-под прилавка старенький, потёртый, деревянный ящик.

– Это мне?

– Да, – кивнул продавец, – Эту игрушку он просил для вас оставить. Сможете разобраться? – он откинул крышку и под ней Кирилл увидел старенькую, потёртую, автоматическую штурмовую винтовку М-16 и четыре магазина к ней.

– Не сложнее чем машину водить, – усмехнулся Китяж.

– Не скажите, Кирилл, – покачал головой отставной моряк, – Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Объяснять вам все нюансы, у меня нет времени. А вот подробную инструкцию, я вам написал. Приедете домой, найдёте её под обшивкой в ящике. С вас тридцать две тысячи, девятьсот рублей.

Кирилл сходил на кассу, расплатился картой и принёс Алексею чек. Продавец защёлкнул на два замка оливковый ящик и сказал.

– Давайте, я вам помогу, – и не дожидаясь согласия Китяжа, погрузил ящик себе на плечо, – Вы ведь на машине? – Подойдя к Хаммви Китяжа, Алексей одобрительно кивнул, – Не плохой аппарат. Да УАЗик, наверное получше будет.

– УАЗик не такой крепкий, – ответил Кирилл и открыл тентованкый кунг, – хотя и проходимее. Спасибо вам, Алексей.

– Да бросьте, Кирилл, – продавец погрузил ящик в кузов железного монстра, – Мы– разведка. И своих не бросаем.

– Согласен, – улыбнулся Тяжин, – На флоте служил?

– В Пилау. На Балтике.

– Пловец?

– Вроде того. Вы извините, Кирилл, – Алексей протянул ему руку, – Но, мне пора. Работа…

– Это вы меня извините, за лишние вопросы, – Кирилл пожал руку моряку, – Спасибо вам, Алексей.

Разобравшись с оружейным вопросом, Тяжин перешёл к решению финансового. Повидался в офисе с Саней. Ромка, как обычно, был в Москве. В отчётность он даже не лез – Сане Кирилл доверял, как себе. Выслушав кучу претензий о том, что нельзя так надолго бросать компанию, о вреде алкоголизма и прочие нравоучения от Сани, Кирилл ответил, что тоже рад его видеть, отдал кое какие распоряжения и покатил к дому.

* * *

Честно говоря, такого количества оружия у Аббата в избушке не было никогда. Целых ДВЕ штурмовые винтовки, одна из которых выхолощена. Всё это хозяйство лежало на покрытом брезентом столе, и в строгом порядке было разобрано. Полностью.

Кирилл мастерил из двух винтовок одну. В принципе, для человека досконально знающего оружие наиболее вероятного противника, задача была простой, тем более, что у Американцев страсть к унификации. Китяжу понадобилось только вытащить из корпуса одной винтовки два шплинта, с нехитрой «внутрянкой», и вставить всё это во чрево другой винтовки. Да, ещё заменить пару пружин и ударный механизм, не забыв при этом поменять бойки.

Патронов у него было куплено четыре коробки – 200 штук. Забив четыре магазина, он уже было хотел опробовать своё творение и попытался уложить винтовку в чемоданчик, но, она, почему-то не хотела укладываться в паролон. Что-то ей мешало.

Китяж поддел ногтём край уплотнителя и вынул его из кейса. На обратной стороне мягкого пластика была вырезана ещё одна ниша, продолговатой, цилиндрической формы. А в ней воронёная трубка.

– Ай, да Фашист, – Тяжин достал трубку из кейса. Сейчас он держал в руках настоящий глушитель. Щелевой, проточный, а самое главное – штатный, а не какая-то там, кустарщина, – Ай да красавчик!

Глушитель на М-16 не прикручивается. Он защёлкивается на два уса, типа пужинки. Достаточно немного надеть глушитель на ствол, повернуть его по оси на девяносто градусов и одеть до характерного щелчка. Всё. Можешь стрелять бесшумно.

Китяж пристегнул глушитель, снарядил магазин, не тот, который был раньше, а новый, на тридцать патронов, и вышел из избы к озеру.

– Ты что это удумал, – недоверчиво глянул на глушитель Аббат, – Здесь стрелять запрещено. Даже с глушителем.

– Ничего, крёстный, – весело кивнул головой Китяж, – я же не по дичи стрелять буду.

Тяжин взял пустую пластиковую пятилитровую банку, из под питьевой воды, наполнил её водой из озера на половину, и, что было сил, бросил подальше от берега. Банка улетела метров на семьдесят.

А пока она летела, Кирилл сдёрнул с плеча автомат, дослал патрон, и начал прицеливаться. Первая пуля попала в банку, едва та коснулась воды. А вот вторая не вылетела. Пришлось нажать на крючок второй раз. Снова сухой плевой и звон гильзы о камни. Очереди не было.

Тяжин уже начал было сомневаться, всё ли он правильно собрал, но потом вдруг ударил себя ладонью по лбу и перевёл флажок режима огня в третье положение – AUTO.

Бутылка, как гордый эсминец «Кореец» при Цусимском сражении, всё ещё держалась на плаву.

Тяжин прицелился, выдохнул на половину, и медленно потянул крючок в третий раз. Три коротких удара в плечо и звон гильз, развенчали его сомненья о правильности сборки, а пробка от бутыля, отлетевшая от точного попадания, подтвердила квалификацию Фашиста.

Винтовка теперь не только превратилась в автомат, но ещё и стреляла точно и бесшумно.

Кирилл довольно кивнул и снова сказал, только, на этот раз, куда-то в небо:

– Ай да Фашист…

Глава 14

Бывший Санкт-Петербург

Ныне 78-й регион.

Где-то в Главном Городском Коллекторе

00 ч. 00 м.

2 сентября 2012 г.

Воняло в этой огромной трубе страшно, но Кирилл был «тёртым калачом». Он просто представил, какие здесь были ароматы, когда все продукты жизнедеятельности северной части города стекались сюда. И как только он это представил, прочувствовал, пропустил через себя, он сразу начал дышать свободно и легко.

Чего не скажешь о Павлове. Этот блевал где-то рядом. Где именно, Тяжин пока не знал, потому что на голове у него был всё тот же пыльный мешок. И руки ему связали получше, чем это сделал Павлов. Связали так, что ладонями он мог обхватить локти. И замотали скотчем от запястий до локтей. А к связанным рукам привязали верёвку и закинули петлю на шею. Дёрнешь рукам – сам себя придушишь…

Под ногами хлюпали остатки прежнего человеческого дерьма, смешанные с дерьмом нынешним. Коллектор был ниже самого глубокого места в метро – 90 метров. Ползать по этой жиже, да ещё и с мешком на голове и подгоняемым тычками автомата в спину – занятие не весёлое. А ещё и напарник, который тебя сдать хотел, идёт рядом и своим блевотным рыком, распугивает одиноких крыс. Как сказал бы Карабас Барабас: «ЭТО ПРОСТО ПРАЗДНИК КАКОЙ-ТО!!!»

Кирилл соображал, что делать дальше. «Первым делом надо узнать – кто это такие. То, что бойцы опытные – видно по тому, как связали руки. А дальше? А дальше – по обстоятельствам! Сигнал можно попытаться подать, Рябе с Никотином. Они сейчас, сто пудов, как два зверя в клетке. Только бы это были „свои“. Хотя, какие, на хрен „свои“. „Свои“ сейчас остались у Рябинина. И их там трое. Ещё „свои“ есть на Правом берегу. И их там тоже трое… Данька… Он ведь „Свой“. Он сейчас наверное уже спит… Родной… „Свои“ сейчас на Кургальском полуострове врагов в окопах ножичком режут… „Свои“…».

А Павлов, тем временем блевал и плакал, плакал и блевал. Да, не просто, плакал. Рыдал. Выл белугой. Ревел, шмыгал носом и сдерживал рвотные позывы.

«Первым делом, с этой тварью разберусь», – думал Китяж, чавкая по канализационной жиже ботинками, – «А пока, не дрейфь, Тяжин. Бог не выдаст – свинья не съест…»

Он попытался прислушаться к разговору своих конвоиров, но сквозь плотный тряпичный мешок трудно было разобрать, о чём они говорят.

И тут у него заныла рука. Та самая, в которой нащупывался камень. А потом, камень начал жечь. У Китяжа создалось впечатление, будто он, как «чужой» в его теле, пытается вылезти наружу. Тяжин, как мог приподнял руки за спиной, чтобы не придушить себя, и попробовал немного ослабить скотч, но он ещё больше прилип к «комку».

«Нет, Саныч. Так дело не пойдёт. Надо придумать что-нибудь другое».

– Эй, вольный народ! – Кирилл сказал это нарочито громко, чтобы все, кто его конвоирует, услышали его слова, – Давайте хоть остановимся, перекурим!

– Курить вредно! – громко ответил тот, кто шёл у него за спиной, – Никотин убивает. Ты разве не в курсе? А если и не убивает, то я могу… – в подтверждение своих слов, он ткнул Тяжина стволом в спину, сильнее обычного.

– В курсе, в курсе, – Тяжин услышал до боли знакомую фразу и решил ковать железо, что говориться, не отходя от кассы, – Знавал я одного Никотина. Он так убивает, – на слове «так», Тяжин сделал особенный акцент, – Закачаешься. Бьёт, зараза, не больше раза. Но попадает не мимо глаза…

Тот, который вёл Китяжа, вдруг остановился и что-то тихо сказал своему коллеге. Тот громко ответил что-то типа «Петя Аццкий разберётся».

«Вот уже и командира своего вы мне слили» – про себя ухмыльнулся Китяж, – «Интересная у него погремуха. Петя Аццкий. Прямо как Аццкий Сотона…»

– Слышал? – конвойный снова ткнул Тяжина автоматом в спину. Только, на этот раз, сделал он это не сильно, нехотя, – Пятачок разберётся… – вдруг, конвоир вздрогнул. Кирилл понял это по очень резкому и очень короткому тычку ствола в спину, – Что там, Вася?

– Да, вроде крадётся кто, – послышался сзади тихий голос Васи, – А вроде и нет никого…

«А Ух ты, ещё и Пятачок! Вообще, праздник…» – Кирилл уже был доволен той нехитрой разведкой, которую он провёл.

– Так бахни туда!

– Тимур потом за каждый патрон спросит. Веди своего «зомбика»…

– Слышал, зомбик. Шагай вперёд…

– Слышал, – как можно мрачнее ответил он.

– Тогда, давай в темпе. Тут немного осталось. Километра полтора…

* * *

Как Миша получил удар по затылку, он не помнил. Просто всё вокруг погасло. И звук, и изображение. А очнулся он от того, что ему было очень холодно. И не мудрено. Он был только в ХэБэ. Ни тёплого бушлата, поверх которого был надет маскхалат, ни самого маскхалата, ни шапки, ни перчаток, ни даже ботинок на его ногах не было. Оружия тоже не было. Остался только штык-нож, болтаться на поясе.

«Слава богу, что хоть пояс оставил! Кто же это? Китяж? Нет… он не мог. Я ему спину прикрывал. Павлов?… ПАВЛОВ!!! Сука!!!» – Михаил приподнялся на снегу и огляделся. Вокруг никого. Хотя… Мутным взглядом он заметил две шедшие на правом берегу фигуры. Причём, одной идти было явно неудобно, а вторая была нагружена тремя вещмешками.

«Вот ты где, упырь! Надо в бункер валить! Доложить. НЕТ! В бункер нельзя. Закроют сразу же, как сообщника. Надо Китяжа выручать! Вытаскивать, во что бы то ни стало. Всё, Козыревский. Поскакал.» – Миша растёр снегом уже начавшие неметь ступни и быстро пошёл по следам, оставленным Китяжем и Павловым. Он торопился, пытаясь сократить расстояние, ведь неизвестно, куда этот гад его заведёт.

И как он не спешил, а, всё равно, потерял эту весёлую парочку из виду. Когда он вышел на набережную у несостоявшегося «Охта-центра» ни Китяжа, ни Павлова наверху уже в помине не было. Это и радовало и огорчало одновременно. С одной стороны, можно не особо беспокоиться, что Павлов задумает обернуться и увидит его. С другой, может он уже заметил слежку и решил устроить засаду.

«Что ж. Семи смертям не бывать, а без Китяжа мне возврата нет…» – решил Михаил и уверенно, но в то же время, осторожно, пошагал по следам в сторону Среднеохтинского проспекта.

Здесь, были уже более или менее «живые» дома – у некоторых уцелели даже два этажа. Некогда любимый всеми «Спортивный» магазин на Среднеохтинском, был одним из таких «счастливчиков». Конечно, от витрин у него ничего не осталось. Да и внутри уже похозяйничали. Дальше, правее, когда-то стояло здание не то полиции, не то ГАИ. Сейчас от него осталась только разграбленная оружейка. Ещё дальше – завод… Что за завод? А хрен его знает…

Миша, любуясь этой апокалипсической картиной, и вспоминая, как хорошо было здесь раньше, не заметил, как следы свернули вправо, к Малоохтинскому. Пришлось возвращаться.

«Что-то ты расслабился, Мишка,»-сказал он сам себе, – «Соберись. А то, тебя сейчас первый встречный на перо поставит! А тебе ещё надо многое сделать! Приодеться, для начала, не мешало бы…»

После этих мыслей, он пошёл в «Спортивный». Без обуви в такую погоду очень туго. Пальцы на ногах уже горели огнём. Обморожение было на лицо. «Херня! Без пальцев на ногах прожить можно! Маресьев вон, вообще без ног летал!» – он начал шарить по разграбленному и захламлённому магазину.

Первое, что ему попалось под руку, оказалась ласта. Обычная ласта для подводного плавания. Он достал штык-нож и попытался отрезать от неё плоскую часть, но от мороза, а ранее, от воздействия пламени, ласта рассыпалась у него в руках.

«Ищи, Миха. Иначе кранты тебе!»

Ботинки для сноуборда были оплавлены, да и размера тридцать восьмого. А вот красная шапочка для плаванья, прожженная в трёх местах, была в самый раз. Правая лыжная перчатка, тоже пришлась кстати. И совсем подарком оказались болотники сорок четвёртого размера, которые оказались прижаты огромным стальным шкафом вместе с их владельцем. Над владельцем очень хорошо поработали и крысы и люди. У трупа был явно вырезан кусок бедра. Вместе с куском резины. Сапоги, как ни странно, людоеды оставили на трупе.

Мишке же было не до сантиментов. Левый сапог он снял почти без проблем. Пришлось обрезать верхний, раскатываемый манжет. Даже носок пошёл в дело. А вот с правым, который был уже подпорчен, вышла неувязка. Как только о потянул за сапог, он просто оторвался от тела вместе с ногой.

«Не вздумай блевануть, сука!!!» – сдержал позыв Миша и попытался вытряхнуть ногу из сапога, но та будто жила своей жизнью и вываливаться не хотела. Пришлось опять работать штык-ножом и делать из сапога полу-сапог. Только тогда, нога, будто нехотя, вывалилась. Носок на ней тоже был и Миша не преминул им воспользоваться.

Доработали картину горелый «Зенитовский» шарф и левая боксёрская перчатка. А теперь давайте представим эту картину. Из уничтоженного спортивного магазина вышло нечто. Левая нога в резиновом сапоге, правая, почему-то в полу-сапоге. Выше – камуфляж, синий шарф, красная шапочка, делающая голову похожей на лысину. А на руках перчатки. Одна – горнолыжная зелёная, вторая – боксёрская, красная. И всю эту адскую картину дополняло заваливавшееся за горизонт, ярко-красное солнце, пробивавшееся сквозь облака. На фестивале «фриков» Мишка бы взял «Гран-при».

Но сейчас ему было не до смеха. Он прикрывал Китяжа. И теперь, он должен был его выручить и вернуться с ним. Мёртвым или живым.

«Лучше, конечно, живым…»

* * *

– Надо было этого Павлова, кастрировать, а не в игрушки с ним играть, – сейчас в апартаментах группы «КАНД» были только особо приближённые: Дон, Тёма, сидевший под капельницей на кресле-каталке и Рябинин, который сейчас больше всех разорялся. Во главе стола сидел Никотин.

– Это не его надо кастрировать, а ту тварь, что в Раменском ему инфу слила, а он её слил Ведьмаку, – сухо ответил снайпер, и снова потянулся за папиросой, – А эту тварь нужно повесить.

– Почему, повесить? – удивился Дон, – У нас что, святая инквизиция? Девятнадцатый век? Или Пятнадцатый? Так давайте его на костре сожжём!

– Никотин прав, – Рябинин понял, что капитан имеет в виду, – Павлов – военный. Для военного смерть от пули – естественный процесс. А вот верёвка – смерть позорная. Как и костёр. Не зря военных преступников Нюрнбергского процесса повесили. А потом и других. Кого отловить смогли, Власова, Краснова и прочих… Таких тварей, как Павлов, нужно исключительно вешать. По закону военного времени.

– Мюллер, давайте девочек снимем? Эх, добрая у вас душа, Штирлиц. Пусть хоть до весны повисят… – ухмыльнулся бледными губами Тёма. Он медленно, но верно приходил в себя после ранения.

– О! Тебе лишь бы шутки шутить. Только что ему грудь продырявили, так что орден можно вешать, а он всё шутит, – Никотин приободрился. Раз уж Тёма держится, то ему вообще падать духом не положено, – Что думаешь, технарь?

– Думаю, что если Китяж жив, то он себя проявит, – Архангел взял беломорину и тоже попытался закурить, но отбитое лёгкое начисто отказалось вдыхать что-то, кроме чистого воздуха и он закашлялся, морщась от боли, – Всё. Курить я бросаю, – он затушил только что прикуренную папиросу в пепельнице и посмотрел на товарищей, – Так что, сейчас предлагаю немного ослабить хватку.

– Архангел прав, – кивнул Рябинин, – Разведка наверху работает. Ну и пусть работает. Будет информация – будем думать, как её использовать.

– Поддерживаю предыдущих докладчиков, – согласился Дон, – Я Китяжа знаю. Он из любой задницы вылезет. Везучий, чёрт, – он ухмыльнувшись, дёрнул головой, – А без информации действительно ловить нечего. Можно только глупостей наделать. Без информации мы – как котята слепые…

– Добро, – резюмировал Никотин, – Решение принято простым большинством. Второй вопрос персонально к тебе, генерал, – он искоса посмотрел на Рябинина, – Что у нас со связью с «Лесной».

– Странное что-то, – пожал плечами Рябинин, – Гудок идёт, а трубку никто не снимает. Как бы Ведьмак туда уже не добрался.

– Вот это уже хуже… – снайпер задумался. Думал он минуты три и никто не пытался сбить его с мысли. Никотин думал редко, но метко, как и стрелял. Наконец, выйдя из сомнамбулического состояния, он взялся за новую папиросу. Но смяв её, швырнул в пепельницу и оглядел присутствующих, – Допустим, с Китяжем всё в порядке. А что тогда?

– Что тогда? – переспросил Дон.

– А тогда, – Архангел начал прокручивать в голове сценарий начатый снайпером, – Тогда он, зная, что Ведьмак ломится на «Лесную», попытается оказаться там раньше. И устроить ему засаду. Я бы устроил… Но.

– Ни каких но, – отрезал Никатин.

– Нет, – продолжал Тёма, – Есть одно НО. Ведьмак может оказаться там раньше. И тогда Китяжу придётся туго. Если с ним, конечно всё в порядке. Надо туда послать группу, Никотин. Надо подстраховать Китяжа.

– Причём, обязательно кого-то из нас, – поддержал его Дон, – И люди должны быть проверенные.

– Франгос, Горожанин, Пустынов и Анатолиев, – и ещё немного подумав, Никотин добавил, – Старшим группы пойду я.

– Почему, ты? – удивился Тёма.

– Потому, что ты идти не можешь, для Новикова работы и здесь хватит, а товарищ генерал… Должен же вами кто-то руководить. С кого я буду спрашивать, если здесь что-то случится? Короче. Тёма, Дон, вам – отдыхать. Ряба. Собери группу. Свяжись с технарями. Нужна связь с «Лесной». Времени у нас нет. И, самое главное. Инженерной группе приступить к работам по откачке воды с перегона «Чернышевская – Площадь Ленина».

– Побойся бога, – изумился Рябинин, – Люди не спят вторые сутки!

– Ведьмак с девочками, тоже… Вот работу сделаем – отдохнём по взрослому. Банька то у тебя, небось, есть? А, генерал??? – Никотин весело кивнул Рябинину.

– Найдём баньку, – застенчиво опустил глаза в пол генерал.

– Вот и славно. А сейчас, тёзка, работаем, как кони! Кстати, Рябя, – никотин лукаво посмотрел на генерал, – А ты куда замылил наши тепловизоры???

* * *

Из воды появился сначала луч света. Красиво зрелище в кромешной тьме. Потом ещё один, и ещё, и ещё два. Потом появились обладатели фонарей. Сначала из воды появились два водолаза, которые, ловким движением руки скинули с себя компенсаторы плавучести с баллонами и оставили их в воде. Затем из воды вышел ещё один водолаз, и прикрывающие. И сразу рассредоточились. Последним вылез какой-то неповоротливый тип. А затем началось.

Убедившись, что никто им не помешает, водолазы начали переодеваться. Скинули с груди герметичные вещмешки, сняли маски и начали переодеваться.

– Ещё раз отстанешь, братец, – Ведьмак скинул с себя верхнюю часть гидрокомбинезона, – Я тебя лично пристрелю. Понял?

– Лёша, – виновато произнёс бывший командующий ЛенВО, – я стараюсь.

– Ты уж постарайся, Андрюша, – ехидно передразнил его «комитетчик», – Барби! Что у нас с дверью.

Барбара переоделась быстрее всех и уже возилась с гермо-гейтом, перекрывавшим выход из затопленного технического тоннеля.

– Две минуты! – крикнула она, перемыкая какие-то провода.

– Добро. Все слышали? Кто не успеет, останется здесь навсегда!

* * *

Как только Тяжин услышал дистанцию «полтора километра», он начал считать шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от боли в руке. Камень, который был под кожей, трясся, будто какой-то огромный магнит, вытягивал его из плоти.

Кирилл досчитал до одной тысячи двухсот, когда почувствовал, что по запястью побежала струйка крови, а затем и камень выскочил и попал в ложбинку между крепко смотанных скотчем рук.

И тут он понял, что надо делать. Приподняв связанные за спиной руки как можно выше, он вдруг наклонился на один бок и камень скатился в правую ладонь.

– Э-э-э, – сопровождавший его, тихонько, уже по привычке ткнул ему ствол в бок, – Ты чего это дрыгаешься.

– Не поверишь брат, – Китяж сделал голос как можно серьёзнее, – Очко зачесалось.

– Ну-ну, – хихикнул конвоир, – Чеши, раз чешется.

Тяжин сделал вид, что чешет зад, и перехватил маленький камень поудобнее, двумя пальцами и тот успокоился.

– Что, такое? – автомат в бок напомнил ему, что он, всё ещё на грешной земле.

– Да, так, – пожал плечами Тяжин, – Руки затекли…

– Ну, извини, друг. Развязать я тебя не могу.

– Да, и не надо, – ухмыльнулся Китяж, – Надо будет – развяжешь.

– Тоже верно. Ну, вот мы и пришли. Стоять! – скомандовал конвоир и где-то, прямо перед Китяжем заскрипела дверь.

Тяжину сдёрнули мешок с головы и в глаза, которые уже привыкли к темноте, ударил яркий свет.

– Мля… – Кирилл зажмурился и попытался отвернуть голову.

– Шагай вперёд, – автомат в спину уговорит кого угодно и Кирилл шагнул в стальной дверной проём, из которого и бил яркий свет, – Зайдёшь – сразу лицом к стене!

– Понял, – кивнул Кирилл продолжая жмуриться.

Комната, в которую они зашли была не большой – квадратов двадцать пять, не более. Освещения здесь не жалели. Скорее всего, запитывались жители коллектора где-то от электроснабжения метрополитена.

Зайдя в комнату, Тяжин стал считать, сколько народу зайдет. Зашло около десяти человек. А потом, его бесцеремонно взяли за шиворот и поволокли куда-то. Вот в этот момент ему было труднее всего удержать между пальцами камень. Но, ему это, всё-таки удалось. Он просто сказал себе – «Китяж. Это мелкие сошки. Хочешь выйти от сюда – бери верхушку. Терпи, брат. Столько вытерпел и это вытерпишь…»

Проведя его по короткому коридору, Тяжина затолкали в какую-то маленькую комнатку с огромной железной дверью и, швырнув на бетонный пол, захлопнули железную дверь.

Встав на колени, Тяжин огляделся. Железный стул, привинченный к полу и крюк вбитый в бетонную – вот и вся мебель.

– Мда… Не густо…

И тут ожил камень. Он, похоже, действительно, жил своей жизнью. Бриллиант выскользнул из пальцев, прыгнул на скотч и острым краем проехался по пластиковой липкой ленте с такой скоростью, что Китяж едва успел схватиться за края липкой ленты, чтобы раньше времени не выдать своей относительной свободы.

Но этого и не надо было делать. Похоже «Слеза Бальтазара» сама определила, с каким усилием надо порезать скотч, чтобы Китяж был вне подозрений. А Кирилл, попытался немного пошевелить руками. И ему это удалось. Он даже услышал, как слегка затрещали его липкие путы.

Сделай он сейчас движение порезче и был бы полностью свободен.

«Ага. Ссссекунд пяттттть. А потом мы бы ссс тобой сссвиделисссь» – раздался в ушах до боли знакомое шепелявое шипение, – «Глубоко жжшшше ты забралссся, Китяжжшшш. И чем глубжшшше под землю ты забираешшшся, тем большшше я тебе помочь могу. Я нашшш уговор помню.»

«ЗМИЙ!!!! – мелькнуло в голове у Китяжа, – Искуситель! Ты что-ли?»

«А ты шшшшто, думал встретить здеессссь еписсскопа??? – искуситель явно был в хорошем настроении. – Ты сссмотри, Китяжшшш. Слезу береги. Она тебе ещшшшё служшшшбу сослужшшшит… Прощшшшай, Китяжшшш. Ещшшё уфидимссся…»

И голос Змия пропал. А «Слеза» пробежала меж прижатых друг к другу рук, больно впилась в то место, где и была ранее – под кожу.

«Господи, да что же это творится то? – думал Кирилл, о том, что только что произошло, – Ну, ладно – ангелы мне помогают. Но зачем это демонам??? Зачем я им??? Только потому, что моё слово – закон? Ах, ДА! МОЁ СЛОВО – ЗАКОН! Как же я это забыл? Я ХОЧУ…»

Додумать ему не дали. Снова лязгнул засов и в камеру зашёл не просто большой, а огромный парень. Ровесник Китяжа.

Парень жестом указал Кириллу на стул, а сам два раза стукнул в дверь кулаком и засов с той стороны закрылся.

Кирилл сел на стул и с безразличным видом посмотрел на парня. А парень стоял в дверном проёме, и из-за его спины двери не было видно. Стоял и ухмылялся, оценивая Китяжа.

После пяти минут игры в гляделки, парень не выдержал и улыбаясь сказал.

– Ну, здравствуй, мил человек. Рассказывай, кто ты, откуда и зачем это ты к нам вгости пожаловал.

– Извини, мил человек, – нагловатым, надменным голосом ответил Китяж, – Но я с незнакомыми людьми не разговариваю. Мама говорит, что это может плохо кончится…

– А для тебя и так всё уже кончилось. Но, если ты так хочешь, я могу представиться. Меня зовут – Борис Петацкий. Можно просто Боря…

* * *

Чудо в непонятных одеждах подошло к бетонному кубу с большой железной дверью. На двери имелась свежая надпись, нарисованная масляной краской. «Зона Тимура и его каманды. Астафь надежды, фсяк сюда вхадящий!!!» Возможно, человек, который это написал, просто где-то слышал эту фразу. Вряд ли он читал что-то кроме букваря. Дальше, было нарисовано подобие черепа, а под ним буква «Х», которая, видимо должна была символизировать кости. Именно к этой двери и вели следы на снегу.

Уже совсем смеркалось и Миша спешил забраться внутрь. Ночью наверху действительно было опасно. Козыревский потянул тяжёлую дверь на себя, и она, со скрипом, но, совершенно легко распахнулась. Шагнув за порог, он закрыл за собой дверь и погрузился в почти полную темноту. Почему почти? Потому что откуда-то снизу шёл слабый, тусклый свет.

Глаза привыкали минут пять, пока стали различать очертания, а ещё через пять минут, Миша уже неплохо ориентировался в этом бетонном кубе. А Куб изнутри представлял собой обычную лифтовую камеру, с электродвигателем, большими круглыми блоками, на которых были натянуты стальные тросы и стальной лестницей.

Наконец Миша выдохнул, собрался и спустился по стальной лестнице к самой шахте лифта. Лифт был стандартный – технический. Сама шахта была сварена из стального уголка, обшитого сеткой – рабицей. Сваренная из такого же уголка была и дверь, через которую можно было попасть в кабину лифта. Вот только самой кабины не было. Она находилась внизу, где-то очень глубоко. И оттуда шёл этот тусклый свет. А еще, там была вспомогательная лестница. Правда находилась она за сеткой, ну да это пустяки для человека, у которого есть наш российский штык-нож.

Сняв перчатки Миша соорудил из штык-ножа кусачки и вырезал огромную дыру в рабице. Затем собрал нож и повесил назад, на ремень.

Спускаться по лестнице было долго. Другое дело – стальной трос. Конечно, будь Миша без перчаток, он бы спускался долго и нудно. Девяносто метров, сами понимаете… НО, у него была БОКСЁРСКАЯ перчатка. Дотянувшись до троса левой рукой, он крепко схватился и качнувшись, повис над бездной шахты.

Спустился за минуту и прислушался. Где-то вдалеке слышалось хлюпанье сапог, чей-то плач и тихий разговор. Говорящие явно удалялись.