Текст книги "Хозяин Зоны"

Автор книги: Александр Эсаулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

* * *

Было три часа дня, когда Швиссу снова позвонили из Украины.

– Господин Швисс? Здравствуйте, – поприветствовал его на скверном немецком языке неизвестный собеседник. – Говорите ли вы на английском? Мой немецкий не очень хорош.

Швисс тоже отметил про себя, что звонивший знает немецкий из рук вон плохо. Он понял это с первого слова. Швисс в недоумении пожал плечами, так как помнил, что предыдущий его собеседник из Украины изъяснялся на немецком практически безупречно.

– Что вам угодно? – легко перешел на английский Швисс, который, как всякий европеец, свободно говорил на двух языках. Неизвестный собеседник знал английский чуть-чуть лучше, чем немецкий.

– Господин Швисс, знакома ли вам фамилия Яблочко?

– Простите, с кем я говорю? – скрывая свое удивление, спросил Швисс.

– Сейчас это не имеет значения, господин Швисс.

– Вот как? Но я не буду говорить с человеком, которого не знаю.

– Только, пожалуйста, не кладите трубку, господин Швисс. Не подумайте, ради бога, что я вам угрожаю. Просто вы можете лишиться важной для вас информации.

– У вас есть две минуты, – сухо произнес Швисс, здраво рассудив, что трубку положить он всегда успеет. Никаких секретов выбалтывать по телефону он не собирался, а послушать можно. Кто его знает, о чем хочет сообщить этот неизвестный? А вдруг действительно что-нибудь важное?

– Этого достаточно, – сказал незнакомец и тут же добавил: – Яблочко погиб.

– Мне это известно. В автокатастрофе.

– Нет. Директора атомного института убили. Его положили в машину уже мертвым, а перед смертью пытали, что уже доказано медэкспертизой.

Швисса было трудно удивить, но в этот раз он на самом деле был поражен. Тот, кто назвался Петром Петровичем, ничего не говорил об убийстве, он сказал только, что Яблочко попал в автокатастрофу. Если Яблочко убили, то для этого была причина. Возникал вопрос: является ли причиной убийства то дело, которое продвигал директор для концерна Швисса? А если да, то что удалось выпытать у Яблочко и кто его убил?

– Я надеюсь, – снова раздался голос в трубке, – что в две минуты, которые мне даны, время вашего молчания не входит?

– Кто и за что его убил?

– Это имеет значение?

– Имеет.

– К сожалению, не могу сказать точно, есть только предположения. Надеюсь, вы оцените мою искренность? Яблочко убили те, кто хотел перехватить дело, которым он занимался для вас в Украине. Конкретные личности сейчас устанавливаются, но, я думаю, для вас это не принципиально. Для вас важно другое – насколько они могут навредить вам и вашему делу. Учитывая, какие позиции занимают в Германии «зеленые» и какой политический вес они имеют во всем мире, вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю.

– Вы имеете отношение к следствию? – осведомился Швисс, проигнорировав политические пассажи собеседника.

– Опустим этот вопрос. Достаточно, если я скажу, что в курсе? – ушел, в свою очередь, от ответа и собеседник.

– Видите ли, господин…

– Называйте меня… ну, например, Николаем Николаевичем.

– Видите ли, Николай Николаевич, – с легкой насмешкой произнес Швисс, – вы не первый, кто звонит мне после смерти Яблочко. Вашего предшественника звали Петр Петрович.

В трубке установилась тишина.

– Это время я вычту из тех двух минут, которые я вам предоставил, – напомнил Швисс.

– И что вы ему ответили?

– Извините, но вас это не касается.

– Как знать, господин Швисс, как знать… Может, это как раз мое дело, – с ударением на слове «мое» ответил Николай Николаевич.

– Видите ли, Николай Николаевич, этот человек обещал предоставить мне верительные грамоты.

– Только обещал? И когда же?

– Завтра, – ответил Швисс и тут же пожалел о сказанном. Не надо было называть точную дату, ибо опытный профессионал может многое вытянуть из одного-единственного факта.

– Хорошо. Я позвоню вам завтра, во второй половине дня, только, пожалуйста, предупредите секретаршу, чтобы она меня не держала на линии полчаса. Во-первых, я человек занятой и мое рабочее время оплачивают налогоплательщики, а во-вторых, международные разговоры стоят кучу денег. А вы ведь привыкли считать деньги, не правда ли, господин Швисс?

Глава 17

Старлей нетерпеливо вышагивал возле КПП-30, ожидая своего помощника. Ему срочно нужна была машина, но поторопить помощника по рации он не мог: отлучки с КПП не разрешались, а разговор с помощником по рации непременно услышит дежурный по отделу. Мобильного телефона у помощника не было, поэтому единственное, что оставалось делать начальнику смены, это тихо материться и курить сигарету за сигаретой. Наконец он увидел вдали знакомую «девятку» и, не теряя ни секунды, тут же бросился к телефону.

– Дежурный? Разрешите отлучиться с КПП? Да зуб замучил! Поеду к стоматологу… Постараюсь как можно быстрее. Есть!

Вот теперь все было тип-топ. Он отозвал в сторону сержанта.

– Запомни, твоего земляка тут сегодня не было, он не проезжал, ты его в упор не видел и не слышал, даже во сне. Ты все понял? И про водку забудь, а то погон лишишься!

Старлей помчался в поселок, где жили все, кто работал в Зоне, и начал методично объезжать дворы в поисках серебристой «ауди». Жилых дворов было не очень много, и все он знал наперечет. Машина нашлась очень быстро. Не приближаясь, старлей обошел ее кругом – салон пустой. Теперь нужно показаться стоматологу, а затем звонить о находке.

Поход к стоматологу и пломбирование маленькой дырки в зубе заняли еще полчаса, после чего старлей снова примчался в тот самый двор. «Ауди» стояла на месте.

– Ну вот! Теперь можно и позвонить!

Старлей мысленно прикрепил к погону четвертую звездочку. Да уж… В сыскном деле важно не столько поймать, сколько своевременно доложить! Житейская мудрость…

Дежурный только ахнул, когда старлей доложил взволнованным голосом, что в одном из дворов по улице Кирова он обнаружил серебристую «ауди», обозначенную во вчерашней ориентировке.

– Молодец, старлей! – крикнул он по рации. – Жди, высылаю наряд.

«Уазик» с нарядом из четырех человек примчался незамедлительно. Старший наряда, капитан милиции, выскочил из запыленного «уазика», забыв захлопнуть дверь. Он подбежал к «ауди», подергал закрытые двери и багажник и заявил:

– Будем вскрывать.

– Как? – удивился лейтенант из наряда. – Без понятых? Без ордера?

– Здесь Зона, – жестко обрезал капитан. – Чрезвычайная обстановка – чрезвычайные меры! Нужно срочно найти преступника! Как его… этого… Бойченко! А в машине могут быть предметы, которые выведут на след. Так что лучше не выпендривайся! Я сказал, что будем вскрывать, значит будем! Всю ответственность беру на себя! – Капитану явно нравилось быть крутым.

– Как прикажете, господин капитан.

– Вот это другое дело. Инструмент есть?

– Имеется, – отозвался другой лейтенант, молча ожидавший, чем закончится разговор, и достал из планшетки фомку.

– Запасливый, однако! Ты зачем с собой фомку носишь?

– Да так, на всякий случай.

– Смотри мне… На всякий случай! – передразнил капитан лейтенанта. – Вскрывай багажник.

Лейтенант повернулся к своим товарищам, словно призывая их в свидетели, что он действует не по собственной инициативе, а по приказу начальника, и вогнал фомку в щель между крышкой багажника и кузовом машины.

* * *

Сергей неторопливо заехал во двор четырехэтажного дома, построенного буквой «Г», где атомный институт арендовал три квартиры для своих сотрудников. Квартиры располагались в коротком крыле на втором этаже.

Сергей задержался на секунду у подъезда, вспоминая, в какой квартире жил Василич. После первого звонка никто не открыл.

Испугавшись, что все квартиры могут оказаться пустыми, Сергей стал звонить во все двери по очереди. После третьего круга за одной дверью послышался шорох, потом то ли всхрап, то ли всхлип и, наконец, скрежет поворачивающегося в замке ключа. Когда дверь приоткрылась, из полумрака тускло освещенного коридора на Сергея уставились мутные, с красными прожилками глаза Василича.

– О, – невнятно пробормотал он, – явление… Действие второе: лиц нету, одни морды… Заходи.

Он отступил в сторону, слегка покачнувшись, и поддернул рукой черные семейные трусы.

– Здоров, Серега… Воистину, не можешь жрать через силу, нечего в гости ходить! Ик… Зараза…

– У-у… Это круто! – Несмотря на серьезность положения, Сергей не мог сдержать улыбки при виде бедственного состояния, в котором находился Василич.

– Еще как… Это мы своего начальника поминали. Как же он так неосторожно? Черт! Попасть под машину во дворе собственного дома! Это же умудриться надо! Ну вот ты, например…

– Василич, он не попадал под машину. Его убили.

– Ик… Что его?.. А ну повтори!

– Убили его, Василич, прямо на моих глазах. Здоровенный, как вагон, джип специально его ждал, честное слово. Сбил и даже не притормозил, наоборот, газу прибавил и смылся.

– За что? Собаки! Погоди… Сейчас пойду умоюсь, а то как неживой, блин… Даже хуже.

– Как это? Что может быть хуже неживого?

– Это отрицательное значение, уразумел? Смерть – ноль, а это минус. Словом, ниже плинтуса… Отвали, дай прийти в себя.

Василич, придерживаясь за стенку, поплелся в сторону ванной. Через несколько секунд оттуда донеслись вскрики и стоны, свидетельствующие о том, что он серьезно занялся своим здоровьем. Из ванной Василич вышел мокрый, весь в крупных каплях воды, но взгляд у него прояснился и стал гораздо осмысленнее.

– Это… Повтори, что ты о номинальном начальнике сказал?

– Убили его, Василии, прямо на моих глазах. Джип смахнул его с дороги, словно крошку со стола. Одни кроссовки остались.

– Мать его… За что же?

– За то, что он поговорил со мной.

Василич в недоумении прищурился.

– А ты что, особый такой?

– Василич, я не знаю, что мне делать. Начальник отдела поплатился жизнью только за то, что я ему кое в чем открылся. Если я и с тобой поделюсь, то и твою жизнь поставлю под угрозу.

– Хм… – Василич задумчиво заехал пятерней в давно не стриженные волосы. – Тогда чего ты сюда приперся?

– Сейчас объясню. Это к делу не относится.

– Знаешь что, – тяжело вздохнул Василич, – рассказывай все. Я им, сволочам, номинального начальника в жизни не прощу! Я с ним почти сорок лет душа в душу… Гады! Давай, говори…

И Сергей рассказал Василичу все, начав с того момента, когда директор пригласил его работать в институт, и закончив своим странным сном, в котором к нему явился Хозяин.

– К тебе Хозяин приходил? Точно? Ты ничего не спутал? Как это было, расскажи подробнее!

Стараясь не упустить ни одной детали, Сергей рассказал, как Хозяин, словно желая предупредить о своем приходе, сначала явился к нему в огне костра. Он описал свое видение: и короткую стрижку, и печальные глаза, и улыбку. А потом вспомнил, как во сне летал над Городом и как Хозяин говорил с ним, а главное, посоветовал ему ехать в Город.

– «Живых среди мертвых не ищут», – так он сказал. Вот поэтому я и приехал сюда. Пасут меня очень плотно. Где бы я ни оказался, через несколько часов они уже сидят у меня на хвосте. Ума не приложу, как им становится известно о том, где я нахожусь.

– Кто они?

– Откуда мне знать! Они мне не представлялись. Может, СБУ, а может, мафия какая… бандиты… Они за такие деньги кого хочешь уроют!

– А деньги где?

– В машине, в багажнике.

– Что, четыре лимона в машине бросил? Без надзора? Ну ты даешь!

Василич подошел к окну, лицо его посуровело.

– Серебристая «ауди»?

– Ну. – Серега утвердительно кивнул.

– Вот и охрана у твоих денег появилась! Возле «ауди» уже менты возятся.

– Где?! – Серега прыгнул к окну.

Внизу, рядом с его машиной, стоял милицейский «уазик». Пять милиционеров в форме мышиного цвета столпились возле багажника «ауди» и яростно спорили. Потом один их них, что повыше, полез в планшетку и что-то достал.

* * *

Замок багажника поддался со второго раза, негромко, но отчетливо щелкнув металлическим язычком. Крышка пружинисто поднялась, и взору милиционеров предстали аккуратно уложенные спиннинги, пакет со снастями, зачехленная палатка. Когда сдернули разложенный спальник, под ним оказались две туго набитые сумки. Капитан решительно взялся за бегунок «молнии». Под разъехавшимся замком показались тугие пачки разноцветных денег. Капитан достал одну и внимательно осмотрел.

– Должно быть, фальшивые… Кто ж такие бабки без надзора оставляет?..

Вытащив одну купюру, он небрежно засунул разорванную пачку в карман. Купюру же посмотрел на солнце под разными углами и даже помял, проверяя плотность бумаги.

– Черт его знает… Непонятно…

Лейтенант расстегнул вторую сумку.

– Мать честная! Да тут, наверное, несколько лимонов! Не зря этого Бойченко министерство ищет. Что будем делать, командир?

Капитан лихорадочно соображал. С одной стороны, все было просто, как раз чихнуть. Сумки при понятых перегрузить в «уазик» и отвезти в отдел. Там пересчитать, составить акт, сдать и забыть, получив за все это премию размером гривен в пятьсот, если, конечно, дадут. А то ведь и этого можно не получить! Мало ли по какой причине могут отказать в премии? Или кого-нибудь жаба задушит, или не хватит бюджетного финансирования…

Но есть и второй вариант. Никто не знает, сколько тут бабок, а потому можно рискнуть и взять какую-то часть. Всем этим лейтенантам рты заткнуть, всунув каждому по пачке. В пачке – десять штук, вполне достаточная плата за молчание… достаточная для нормальных людей. Но ведь среди них есть завистливые твари, особенно старлей, что с КПП. Капитан был знаком с ним давно и знал, что тот своего не упустит, сначала промолчит, а потом присосется, как пиявка… Расчетливый гад, везде свою выгоду ищет! Урод. А с этими деньгами можно было бы начать новую жизнь! Без ненавистной ментуры, куда пришлось пойти от безысходности и безденежья…

Капитан осмотрелся по сторонам. В это время во двор залетел холодный порыв ветра. С головы капитана сорвало фуражку, и она, словно поломанное колесо, цепляясь козырьком за траву, покатилась в сторону «ауди», подпрыгнула в последний раз и легла у колеса.

* * *

– Не дергайся. – Василич предостерегающе положил Сергею руку на плечо. – Мало тебе несчастий эти деньги принесли? Хрен с ними…

Сергей достал из заднего кармана две пачки.

– Вот, остались…

– Ну и ладно… Эта история еще не закончилась. Надо думать, как тебе в Город добираться. Знаешь, а без машины это сделать гораздо проще. Сядем на рейсовый автобус, доедем до Станции, а там до Города всего-то километра три… Полчаса ходу. Переодевайся.

За тридцать минут, оставшихся до рейсового автобуса, Сергей успел не только переодеться, но и слегка перекусить бутербродом с чаем. Василич, наблюдая за ним, скривился как от боли и провел рукой по опухшему лицу.

– Сейчас бы стопарь опрокинуть, да нельзя… Могут на КПП придраться. И Хозяин не одобряет…

Но, посмотрев, с каким аппетитом Серега уплетает свой бутерброд, Василич решил и себе налить чашку чая. Сделав глоток, он прислушался, как чай воздействует на его исстрадавшийся от жестокого похмелья организм, и удовлетворенно крякнул.

– Это, конечно, не рассол, но…

С улицы донесся шум, потом четыре хлопка, очень похожие на выстрелы, через несколько секунд прозвучал еще один и, наконец, все затихло. Серега и Василич бросились к окну. То, что они увидели, было ужасно. Тела четырех милиционеров серыми неподвижными пятнами лежали на земле, а пятый судорожно выдергивал из багажника сумки с деньгами.

– Мать твою, – пробормотал Сергей, ошеломленный увиденным. Отшатнувшись от окна, он посмотрел на Василича.

Василич, напротив, был серьезен и спокоен.

– Знаешь, Серега, ничего не бойся. У тебя все получится! С тобой ничего не случится по одной только причине: тебя охраняет Хозяин. Я это чувствую, печенкой чувствую, и не спрашивай почему. Не знаю почему! Чувствую и все! А теперь рвем отсюда, тут через несколько минут черт знает что начнется!

Они бегом выскочили из подъезда, завернули за угол дома и, никем не замеченные, вышли на улицу Кирова. И там уже спокойным деловым шагом направились к остановке рейсового автобуса.

Глава 18

Капитан внимательно огляделся по сторонам и сделал несколько шагов к фуражке, слетевшей с его лысеющей головы от порыва ветра. Наклонившись, он незаметно открыл кобуру и вытащил пистолет. В это мгновение он услышал выстрел.

Дневной свет превратился в невыносимо яркую вспышку. Глаза капитана вмиг выпекло, поэтому он видел этот свет внутренним зрением, где-то в самой глубине души. Там же, на фоне невероятно яркого сияния, он разглядел темную фигуру. Уже практически мертвый, начальник наряда не смог узнать ни черт лица, ни деталей одежды, ничего – только черный контур, как бывает на фотографии, сделанной против солнца. Фигура не двигалась, несмотря на то что он кричал о помощи. Крик его скоро угас, как и свет, а вместе с ним исчезли и очертания фигуры, даже не шелохнувшейся в ответ на призывные крики капитана.

Старлей рассчитал точно. Все участники наряда одновременно проводили взглядами капитана, шагнувшего за фуражкой. Этого мгновения было достаточно для опытного стрелка, чемпиона полка по стрельбе из ПМ. Выхваченный из кобуры пистолет, как влитой, лег в ладонь, а затем четыре раза дернулся, сотрясая душу старлея. В один миг он превратился из защитника закона в преступника, из того, кто ловит, в того, кто бежит, из человека, который спит спокойно, в негодяя, который спит урывками, хватаясь за оружие при каждом шорохе. Через секунду он ужаснулся тому, что сделал, но уже в следующий момент спокойно прицелился и добил шевельнувшегося лейтенанта. Засунув пистолет обратно в кобуру, старлей схватил сумки и, удивившись их тяжести, потащил добычу к «девятке».

* * *

– Четверых?!! Весь наряд?!!

ЧП на всю страну! Такого заместитель министра за свою долгую карьеру не помнил. Расстреляли целый наряд из четырех офицеров, а пятый, старший наряда КПП-30, исчез. Командир отдела доложил, что, скорее всего, именно старший лейтенант по необъяснимой причине расстрелял весь наряд.

Трупы были обнаружены во дворе, рядом с серебристой «ауди», значившейся в розыске со вчерашнего дня. У машины был взломан багажник. Здесь же находился и «уазик», на котором приехал наряд. Нашли свидетельницу, работницу одной из строительных организаций, проживающую в общежитии. Но свидетельница мало что слышала и видела. По ее словам, где-то около двенадцати раздались четыре хлопка, потом еще один. Она не сразу – простите, в туалете была – выглянула в окно и увидела лишь, как с места трогается белая «девятка». Машина быстро набрала скорость и выехала со двора. Спустя какое-то время из подъезда выскочили двое мужчин и завернули за угол дома. Кто они, свидетельница не знала, так как видела их мельком. Вот и вся информация. Конечно, потом, когда к работе приступили эксперты, были установлены дополнительные подробности, но на тринадцать часов дня ничего больше выяснить не удалось.

У заместителя министра не было и тени сомнений: убийца – старлей, а сгубили его деньги, даже не деньги, а их количество. Много денег – вот в чем причина. Его ментовская душа не выдержала испытания богатством. А может, и не мент он был вовсе, а так… просто носил форму с погонами. Заместитель министра прикинул, как бы он сам повел себя в подобной ситуации, смог бы положить четверых парней ради миллионов? Подумал и ужаснулся: он не мог уверенно сказать «нет»! Дожился… «Ну, при моей-то должности вовсе не обязательно убивать, я мог бы все устроить без крови», – рассудил он и почувствовал, как по спине пробежал холодок.

И все же… Заместитель министра вспомнил свои недавние размышления об этом деле. Вот еще четыре трупа. Чем-то от этого дела веет… нехорошим, до смерти нехорошим… Ничего себе, каламбурчик… Но четыре миллиона евро! Четыре!..

И предпенсионный возраст…

* * *

Старший лейтенант, выскочив на улицу, теперь не сомневался ни секунды. Круто повернув направо, он взял курс на КПП-30. Во-первых, там его наряд, а значит, есть шанс выскочить из Зоны, во-вторых, в той стороне Киев, огромная столица, в которой легко затеряться среди трех миллионов жителей, а потом уже думать, что делать дальше.

Несмотря на то что машина мчалась со скоростью сто двадцать километров в час, он ухитрялся бросать косые взгляды на заднее сиденье, где лежали две большие сумки, от содержимого которых зависело его будущее. Эти бабки обеспечат ему спокойную и достойную жизнь где-нибудь в Германии, Англии или Италии. А может, и в России… Вон сколько народа свалило туда за последний год! Всех там пригрели, устроили и никого обратно не выдали! Где не любят богатых людей? Правильно, только на родине! Почему? Потому что богатство свое они сколачивают за счет сограждан, а те по вполне объективной причине их ненавидят. Если же уехать куда-нибудь, то привезенные финансы будут работать на экономику страны проживания, а значит, ее жителям будет совершенно по фигу, как эти деньги достались явившемуся к ним миллионеру. Нет, если все удастся, надо отсюда сваливать, тут жить не дадут…

В это время дежурный по Зоне уже объявил тревогу и поднял весь личный состав. Сотрудникам выдали автоматы, пистолеты и боевые патроны. От здания, где расположился отдел внутренних дел, ежеминутно отъезжали машины и неслись во все стороны, прочесывая дороги, ведущие в сторону нового города энергетиков, а также в Белоруссию и Киев.

Мысленно подгоняя «девятку», и так несущуюся на пределе, старлей понимал, что дело решают не минуты – секунды. Не надо долго думать, чтобы понять: на КПП-30 позвонят сразу, как только обнаружат трупы, и, конечно же, спросят, не появлялся ли он там. Затем последует приказ: если появится – задержать. Сейчас самое главное для него – выехать за пределы Зоны до того, как позвонят на КПП-30. Захрипела рация:

– Алмаз, Алмаз, я Центральный, ответьте.

Через несколько минут снова:

– Алмаз, Алмаз…

Наконец послышался голос лейтенанта. Старлей напрягся, вслушиваясь.

– Отставить рацию! Он же нас слышит! Эй, старлей, если ты нас слышишь, отзовись!

– Центральный, я Алмаз, слушаю вас, – вмешался голос лейтенанта с КПП-30. Старлей сразу представил его, каким видел последний раз, когда еще был полноправным представителем закона.

– А, ладно, давай открытым текстом. Он что, не понимает, что его искать будут до самой смерти? Он же, гад, своих положил! – вмешался кто-то в переговоры. Старлей узнал голос начальника отдела.

– Алмаз! Старший вашего наряда подозревается в убийстве четверых работников отдела. Короче, Вася, этот гад застрелил Бодряева, Коваля, Снопко и Отченашего. Полной уверенности еще нет, но и сомнений почти не осталось. Положил ребят и смылся на вашей «девятке». Может, у него мозги переклинило? Никто ничего не понимает! Если он у вас там объявится, действуйте по обстановке. Имейте в виду: ему терять нечего, так что не дайте себя пристрелить, но не забывайте об инструкции… Дело на всю страну, потом каждый шаг анализировать будут, понятно? А тебе, сволочь, если слышишь меня, предлагаю: подъезжай к ближайшему посту и сдайся добровольно! Может, жив останешься… Но имей в виду, в любом случае отметелю тебя, как… – Начальник отдела замолк, видимо, не смог подобрать нужных слов, чтобы выразить свою ненависть к старлею-убийце.

Старлей вдавил педаль газа до пола, выжимая из «девятки» все, что было можно. Машина не ехала, а казалось, летела над шоссе. До КПП-30 оставалось километра два. «Еще чего, добровольно сдаться, – думал старлей. – У меня на заднем сиденье две сумки с евро, а за спиной четыре трупа! Я что, больной на голову?»

Совершенно неожиданно он вспомнил о дорожке, уходящей в лес. Раздумывать было некогда. Вылетев из-за поворота к КПП-30 и с трудом удержав машину на дороге, старлей резко повернул влево, на мало заметную лесную просеку, которой пользовались, обходя КПП, старожилы, не желавшие платить дань за ввоз в Зону водки. И все было бы в порядке, поскольку старлей не только классно стрелял, но и отлично водил машину, если бы правое колесо автомобиля не влетело в глубокую яму, которую неделю назад вырыл незадачливый контрабандист. Он вез на продажу полный «Москвич» водки и, забуксовав на маленькой глиняной линзе, сел на брюхо. Чтобы выехать, ему пришлось выкопать приличных размеров канаву, в которую и угодила «девятка».

Машину развернуло, и она на полной скорости врезалась в толстую березу. В спешке старлей забыл пристегнуться, и сейчас его сначала бросило на левую дверь, а потом на руль. Хрустнули кости. В груди, в том месте, где бьется сердце, вдруг образовалась пустота. Руки и ноги онемели. Он попытался дотянуться до сумок, чтобы удержать их на заднем сиденье, но рука не послушалась. Сумки плавно, словно при замедленной съемке, взлетели к потолку, и одна из них лопнула от удара.

Сердце старлея уже не билось, но мозг еще работал. Он все пытался посмотреть, не бежит ли от КПП кто-нибудь на помощь, однако как ни косил глазом, не мог рассмотреть дорогу, а голову повернуть не получалось. Перед глазами стояла белая береза, вздрогнувшая от сильного удара, но оставшаяся почти не поврежденной. Старлей смотрел на удивительно крупные, могучие наросты на стволе и трогательно тоненькие, качающиеся на ветру веточки, и его губы шептали:

– Ветки… Тонкие ветки… Веники… Баня… Горячо…

Он не видел, что из распоротой поломанным рулем груди теплой волной течет его темно-красная кровь, заливая живот, сиденье и пол. В голове зашумело, и сквозь этот неясный шум он расслышал чей-то голос:

– Как глупо…

Перед тем как сознание старлея угасло навсегда, он еще успел подумать, что на самом деле глупо прожил свою короткую жизнь.

На звук негромкого удара, донесшегося до КПП, не торопясь вышел сержант. Он оглянулся вокруг и, не заметив причины подозрительного шума, позвал лейтенанта. Предупрежденные дежурным по отделу, они еще раз внимательно осмотрелись, но машины, слетевшей с дороги, от домика не было видно. На всякий случай лейтенант доложил о подозрительном шуме в отдел, откуда на КПП сразу была направлена машина с вооруженным нарядом. Он-то и заметил при подъезде к КПП врезавшуюся в березу «девятку». Осторожно, достав оружие, наряд подошел к машине, стоявшей у дерева. Из треснувшего бака тоненькой струйкой все еще лился бензин.

– Не курить! – крикнул старший наряда. С первого взгляда было понятно, что медицинская помощь старлею уже не нужна. Но всех их удивило совсем другое: мертвый старлей, упавший на рулевую колонку, наполовину был засыпан пачками разноцветных европейских денег.

– Вон оно что… – задумчиво произнес старший наряда, – теперь понятно, чем ему мозги переклинило…

* * *

Серега с Василичем тряслись в стареньком «пазике», ежедневно совершающем несколько рейсов на Станцию и обратно. Отклонение от графика было в пределах допустимого, поэтому на остановке ждать почти не пришлось. Всю дорогу до КПП-10, что стоит на въезде в десятикилометровую Зону, они ехали молча. Оба были подавлены событиями, невольными очевидцами которых они стали полчаса назад. Василич, который был гораздо старше Сереги, отнесся к этому философски: все там будем. Серега, которому о смерти задумываться было еще рановато, не мог прийти в себя от потрясения.

«Ну как же так, – думал он, – живет человек, о чем-то думает, мечтает, любит, ненавидит… И каждый из нас – бесконечность. Внутри любого человека существует неисчислимое множество миров. Со смертью все они погибают, а тут сразу четыре… А родственники, друзья? И все из-за каких-то бумажек, которые даже не у нас напечатаны. За бумагу и типографские краски!»

Грустные философские размышления были прерваны, когда автобус сделал очередную остановку. Двери открылись, но милиционер с погонами сержанта в салон не поднялся. Он продолжал болтать с сослуживцем, и весь разговор отчетливо слышали все пассажиры автобуса.

– Старлея с КПП-30 нашли, – сказал сержант.

– Взяли?

– Нашли. Слетел с дороги на патрульной «девятке» и врезался в березу.

– Насмерть? – так же односложно спросил напарник.

– Вдребезги. Но тут другое – он весь был пачками евро засыпан.

– Да ты что?

– Мне Калитвиненко звонил, он в составе наряда выезжал. Там две сумки с евро были. Одна от удара лопнула, вот его и засыпало.

– Полный атас… Если не при жизни, так хоть после смерти повезло…

– Дурак ты, – осуждающе произнес сержант.

– Да шучу я, – попытался оправдаться напарник.

– Нашел тему! – не унимался сержант.

– Ребята, я опаздываю, – вклинился в разговор водитель.

– Да ладно тебе, – проворчал сержант. – Тут ЧП, можно сказать, на всю страну, а ты со своим графиком. Иду уже…

Проверка документов была проведена самым поверхностным образом. Милиционеру было не до контроля, и автобус медленно покатился дальше. Василич склонился к Серегиному уху:

– Знаешь, что я тебе скажу? Дело тут совсем не в деньгах.

– А? – словно проснувшись, переспросил Сергей.

– Я говорю, дело тут совсем не в деньгах, – повторил Василич. – Все эти смерти произошли не из-за этих сраных четырех миллионов, а из-за того, за что эти деньги заплатили.

Серега повернулся к Василичу.

– Точно говорю. Эти деньги прокляты, потому что их заплатили за неправедное дело. Ты же сам рассказывал, что немец дал эти деньги Яблочко за то, чтобы тот пропихнул идею строительства ХОЯТа?

– У меня даже доказательства есть, – мрачно подтвердил Серега.

– Диск, что ли? Так ты при себе его таскаешь? Блин, ну ты с ума сошел! Надо было где-нибудь спрятать! Значит так, когда мы на Станцию приедем, я пойду по своим делам, а ты – дуй напрямую в Город. И не бойся! Ты под защитой Хозяина. Главное – слушай его. Видать, не хочет он, чтобы у этого немца все получилось, не хочет, чтобы в Зону радиоактивное дерьмо со всей Европы везли, поэтому и помогает тебе. Без его помощи тебя бы давно сцапали, можешь в этом не сомневаться!

Автобус подъехал к проходной Станции и остановился. Пассажиры не спеша начали выходить. Серега, второй раз в жизни ступив на искалеченную землю Зоны, уже не испытывал того трепетного чувства, как в прошлую поездку. Сейчас ему было не до этого. Сейчас надо было спасать себя и то, что осталось в Зоне живого.