Текст книги "Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

XVI
МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ФАРГАС

Пути м-ль де Фаргас и Костера де Сен-Виктет случайно пересеклись неподалеку от деревни Ля Герш, то есть в трех лье от того места, где находился лагерь Кадудаля.

Костер де Сен-Виктор, один из самых элегантных кавалеров того времени, который соперничал с первым консулом Бонапартом, добиваясь благосклонности одной из красивейших актрис Франции [62]62
  Намек на слабость первого консула к актрисе мадемуазель Жорж.


[Закрыть], увидел девушку, быстро ехавшую в открытой коляске, и, воспользовавшись тем, что на подъеме лошади пошли тише, нагнал ее. Ему было просто это сделать, так как сам он был верхом.

Сначала Диана отвечала незнакомцу с холодной сдержанностью, однако он так обходительно говорил с ней, в его приветствии и комплиментах чувствовалось такое благородство, что она оставалась холодна не дольше, чем этого требовали приличия.

Она путешествовала в совершенно неизвестном ей краю, где на каждом шагу могли подстерегать опасности, а всадник, пытавшийся завязать с ней знакомство, казалось, прекрасно знал эти места. Он мог оказаться полезен, указав, например, где искать Кадудаля.

Оба не открыли друг другу правды о себе. Костер де Сен-Виктор сказал, что его имя д'Аржантан, он – сборщик налогов из Даиана. Диана представилась как м-ль де Ротру, вдова начальника почты в Витре. После того, когда обмен ложными сведениями было окончен, настало время сказать правду. Дело было в том, что оба искали Кадудаля.

– Вы с ним знакомы? – спросил д'Аржантан.

– Я никогда не видела его, – отвечала Диана.

– В таком случае, сударыня, я буду счастлив предложить вам свои услуги, – сказал лже-д'Аржантан. – Кадудаль – мой близкий друг, сейчас мы приближаемся к тому месту, где должны встретиться с ним, и я полагаю, что вполне могу вам признаться, что собираю деньги не для государства, а для него. Если вам нужна рекомендация, сударыня, то я вдвойне счастлив, что случай, и я бы даже сказал, само провидение, способствовало нашей встрече.

– Откровенность за откровенность, – сказала Диана, – я такая же вдова из Витре, как вы сборщик налогов в Данане. Я последняя из семьи роялистов, мне нужно отомстить за гибель родных, и я еду наниматься на службу.

– В каком качестве? – спросил д'Аржантан.

– В качестве волонтера, – отвечала Диана.

Костер с изумлением посмотрел на нее и продолжал:

– В конце концов, в этом нет ничего необычного. У Дюмурье были в адъютантах сестры де Ферниг. Мы живем в такое странное время, когда нужно привыкнуть ко всему, даже к самому невероятному.

И больше он не задавал вопросов.

В Ля Герш им попался отряд республиканцев, направлявшийся в Витре. Спустившись по склону холма, на котором стояла Ля Герш, они увидели, что дорогу преграждают поваленные деревья.

– Черт побери! – сказал Костер. – Не удивлюсь, если по ту сторону баррикады мы найдем Жоржа.

Он остановился, сделал Диане знак последовать его примеру и прокричал один раз неясытью, другой раз совой. В ответ закаркал ворон.

– Друзья узнали нас. Но ждите здесь, я вернусь за вами.

Среди поваленных деревьев был расчищен проход, и Диана увидела, как ее попутчик бросился в объятия человека, который, судя по всему, и был Кадудалем. Кадудаль вышел за баррикаду и направился к Диане. Подойдя к коляске, он снял шляпу.

– Сударыня, – сказал он, – поедете ли вы своей дорогой или согласитесь оказать мне честь и примете мое приглашение, в любом случае прошу вас поторопиться. Меньше чем через час здесь будут республиканцы, а мы, как вы сами можете видеть, намерены оказать им теплый прием, – и он указал ей на баррикаду: – Полторы тысячи моих людей прячутся вокруг в зарослях и зададут такую музыку, которой вам, должно быть, не приходилось слышать раньше.

– Сударь, – сказала на это Диана, – я принимаю ваше приглашение и благодарю случай, который позволит мне наконец своими глазами увидеть то, о чем я давно мечтала, – настоящее сражение.

Кадудаль поклонился, сделал знак своим людям, которые расширили проход, чтобы в него могла пройти коляска, и Диана оказалась по другую сторону баррикады.

Она осмотрелась и, помимо полутора тысяч человек, затаившихся там и сям в густой траве, о которых ей сказал Кадудаль, увидела еще тысячу солдат, залегших на землю, с карабинами в руках.

Около пятидесяти всадников укрылись в рощице, держа лошадей под уздцы.

– Сударыня, – обратился Кадудаль к Диане, – не сочтите меня невежей, если сейчас я буду целиком поглощен своими обязанностями командира. Как только я с ними разделаюсь, я тут же вспомню о других.

– Ступайте, сударь, ступайте, – ответила Диана, – и не беспокойтесь обо мне. Ах, если бы у вас была лошадь…

– У меня их две, – вмешался д'Аржантан. – Ту, что поменьше, я вполне могу уступить вам. Но дело в том, что она оседлана для мужчины и готова к бою.

– Это именно то, что мне нужно, – сказала Диана. Увидев, что молодой человек снимает свою сумку с седла лошади, воскликнула со смехом: – Благодарю вас, господин сборщик налогов из Данана! – и закрылась в своей коляске.

Когда с вершины холма в четверти лье от баррикады раздались первые выстрелы, дверца коляски распахнулась, из нее показался элегантный молодой человек в форме шуанов. На нем была бархатная куртка, из-за белого пояса торчали два двухзарядных пистолета. На голове красовалась шляпа с развевавшимися белыми перьями, на боку висела легкая сабля.

С уверенностью, выдававшей опытного наездника, юноша прыгнул на лошадь, которую ему подвел слуга Костера де Сен-Виктора, и занял место среди сорока или пятидесяти всадников под командованием бретонского командира.

– Я не буду пересказывать вам сражение, – сказал Гектор. – Скажу только, что Синие потерпели полное поражение, и лишь проявив недюжинную храбрость, им удалось вернуться в Ля Герш под командованием своего командира полковника Гюло.

Эта победа не принесла Кадудалю и его людям особенной стратегической выгоды, но много значила для настроения его войска. Кадудаль со своими двумя тысячами не только устоял под натиском четырех или пяти тысяч республиканцев, закаленных пятью годами военных действий, но и отбросил их обратно в город, при этом Синие потеряли четыреста или пятьсот человек.

Новый мятеж, мятеж бретонцев, перехватил знамя вандейского восстания, и его начало ознаменовалось победой.

Диана билась в первых рядах, стреляла из карабина, три-четыре раза вступала в ближний бой и отбивалась, стреляя из пистолетов. Костер де Сен-Виктор вернулся из боя, набросив куртку на одно плечо, – его рука была пробита штыком.

– Сударь, – сказала девушка Кадудалю, который то и дело исчезал в дыму и не покидал первых рядов, – вы сказали, что после боя спросите, зачем я приехала к вам и чего от вас хочу. Бой закончился, и я хочу примкнуть к вашему отряду.

– Кем же, сударыня? – спросил Кадудаль.

– Как простой волонтер. Я только что доказала вам, что грохот и дым не пугают меня.

Кадудаль нахмурился, лицо его стало строгим.

– Сударыня, – сказал он, – то, чего вы просите у меня, гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Я скажу вам одну странную вещь. Я должен был стать священником, от всего сердца принес обеты, которые необходимы при вступлении в монашеский орден, и никогда их не нарушал. Я не сомневаюсь, что вы станете прекрасным адъютантом, вы уже доказали свою храбрость. Я считаю, что женщины ничуть не хуже мужчин. Со времен Эпихариды, откусившей себе язык, чтобы не выдать сообщников под пытками, которым ее подвергали по приказу Нерона, и до дней, когда Шарлотта Корде избавила землю от чудовища, перед которым трепетали мужчины, в каждом столетии мы получаем новые доказательства вашей силы. Но в нашей религиозной стране, и особенно в нашей старой Бретани, существуют предрассудки, часто заставляющие командиров отвечать отказом на предложения, подобные вашему. И хотя многим моим собратьям приходилось предоставлять убежище женщинам, но это были сестры и дочери убитых роялистов. Им мы обязаны оказывать поддержку и защиту, за которыми они обращаются к нам.

– А кто сказал вам, сударь, – воскликнула Диана, – что я не дочь или сестра убитых роялистов, а может быть, и та и другая разом? И что я не имею тех прав, о которых вы только что говорили?

– В таком случае, – улыбнулся д'Аржантан, – откуда у вас паспорт, подписанный Баррасом, в котором значится, что вы владеете почтой в Витре?

– Не будете ли вы так добры показать мне ваш паспорт? – спросила Диана у лже-д'Аржантана.

– Черт возьми, хороший ответ, – сказал Кадудаль, которого заинтересовали хладнокровие и настойчивость Дианы.

– И не объясните ли вы, как, будучи другом и правой рукой Кадудаля, вам удается разъезжать по всей Республике под видом государственного сборщика налогов?

– В самом деле, – сказал Кадудаль, – объясни нашей гостье, как ты стал государственным сборщиком, и она расскажет нам, какое отношение она имеет к почте в Витре.

– О, это секрет, который я не могу открыть нашему целомудренному другу Кадудалю, – отвечал Костер де Сен-Виктор. – Но если он будет настаивать, я скажу, рискуя вызвать краску на его лице, что в Париже, на улице Колонн, рядом с театром Фейдо [63]63
  В театре «Комическая опера», репертуар которой состоял преимущественно из пьес с пением, во времена Республики было две труппы, одна из которых с 1791 года выступала в театре Фейдо. В 1800 г. она слилась с труппой, выступавшей в театре Фавар.


[Закрыть], живет некая мадемуазель Аврелия де Сент-Амур, которой гражданин Баррас ни в чем не может отказать и которая, в свою очередь, ни в чем не может отказать мне.

– Кроме того, – добавил Кадудаль, – под именем д'Аржантан, вписанным в паспорт моего друга, скрывается имя, которое служит ему пропуском в любой отряд шуанов, вандейцев и роялистов, носящих белую кокарду во Франции и за границей. Теперь, сударыня, когда нечего опасаться, вашему попутчику больше не нужно скрывать, что он вовсе не республиканский сборщик налогов из Данана, а связной генерала Круглая Голова и Соратников Иегу.

При упоминании о Соратниках Диана вздрогнула.

– Скажу больше, – снова заговорил лже-д'Аржантан, – что мне пришлось присутствовать при казни изменника: виконт де Фаргас, предавший своих товарищей, был пронзен кинжалом у меня на глазах.

Диана почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Если бы она успела назвать себя, то цель, ради которой она предприняла эту поездку, оказалась бы недостижимой. Сестре виконта де Фаргаса, приговоренного Соратниками Иегу, никто и никогда не открыл бы имен и местопребывания его палачей.

Итак, она молчала, казалось, ожидая продолжения рассказа, прерванного д'Аржантаном. Кадудаль понял ее молчание именно так и снова заговорил:

– Его зовут не д'Аржантан, а Костер де Сен-Виктор, и даже если бы он доказал преданность нашему святому делу только раной, полученной в недавнем бою…

– Нет ничего проще, чем пролить свою кровь, чтобы доказать свою преданность, – холодно заметила Диана.

– Что вы хотите этим сказать?

– Смотрите! – Диана выхватила из корсажа острый кинжал, который унес жизнь ее брата, и ударила себя с такой силой, что лезвие пронзило ее руку насквозь. Она ранила себя в том же месте, куда был ранен Костер. Простирая к Кадудалю руку, пронзенную кинжалом, она сказала:

– Вы хотите знать, благородного ли я происхождения? Смотрите же, моя кровь такая же голубая, как та, что течет в жилах господина Костера де Сен-Виктора. Хотите знать, можно ли доверять мне? Этот кинжал докажет вам, что я связана с Соратниками Иегу. Вы хотите знать мое имя? Я приемная дочь той римлянки, что пронзила себя ножом, чтобы доказать супругу свою стойкость. Меня зовут Порция [64]64
  Жена Брута разгадала намерения мужа и, чтобы завоевать его доверие, нанесла себе рану в бедро, доказывая тем самым, что мужественно встретит смерть, если заговор против Цезаря будет раскрыт и ей будет угрожать гибель (Плутарх, Брут, XV, 5-11).


[Закрыть]!

Костер де Сен-Виктор, содрогнувшись, обратился к Кадудалю, который с восхищением смотрел на пылавшую жаждой мести девушку:

– Я подтверждаю, что клинок, которым эта девушка нанесла себе рану, действительно кинжал Соратников Иегу.

В доказательство я могу показать такой же, мне дал его командир Соратников в тот день, когда принял меня в их ряды.

Он достал спрятанный на груди клинок, как две капли воды похожий на тот, которым м-ль де Фаргас ранила себя.

Кадудаль протянул руку Диане.

– С этой минуты, сударыня, – сказал он ей, – если у вас нет отца, я стану вашим отцом, если вы потеряли брата, вашим братом стану я, а вы будете моей сестрой. Мы живем во времена, когда приходится скрывать свое имя, поэтому вас будут звать как ту достойную римлянку, чей пример вдохновил вас. Теперь ваше имя – Порция. С этой минуты, сударыня, вы приняты в наши ряды, и так как вы сразу же доказали, что достойны командирского чина, то, как только хирург перевяжет вашу рану, я приглашаю вас на совет.

– Благодарю вас, генерал, – ответила Диана. – Мне хирург нужен не больше, чем господину Костеру де Сен-Виктору, моя рана внушает не больше опасений, чем его.

Вытащив кинжал из раны, она распорола рукав, обнажив прекрасную белую руку. Обратившись к Костеру де Сен-Виктору, она попросила:

– Товарищ, будьте так добры и дайте мне ваш шейный платок.

Диана де Фаргас два года сражалась в рядах Бретонской армии вместе с Кадудалем, и никто не знал ее настоящего имени. Она была известна как Порция. Два года она участвовала во всех боях, делила все опасности и труды с командиром, которому казалась искренне преданной. Два года она душила в себе ненависть к Соратникам Иегу, восхищалась их подвигами, прославляла имена Моргана, д'Ассаса, Адлера и Монбара.

Два года прекрасный Костер де Сен-Виктор, перед которым не могла устоять ни одна женщина, безуспешно добивался ее любви.

Наконец, спустя два года, ее испытания завершились. Во Франции разразилось 18-е брюмера. Новый диктатор сразу обратил свои взоры к Вандее и Бретани. Кадудаль понял, что скоро начнется серьезная война и ему понадобятся деньги. Эти деньги он мог получить только от Соратников Иегу.

Костер де Сен-Виктор был только что ранен в бедро, в этот раз он не мог отправиться к Моргану. Кадудаль подумал о Диане, которую по-прежнему знал только под именем Порции. Она столько раз доказывала ему свою преданность и храбрость, что, помимо Костера де Сен-Виктора, ей одной он мог доверить это ответственное поручение.

В женской одежде она могла беспрепятственно ехать хоть через всю Францию. Путешествуя в карете, она могла везти с собой значительную сумму. Кадудаль посоветовался с Костером де Сен-Виктором, тот был с ним совершенно согласен. Диану позвали к постели раненого, и Кадудаль объяснил ей, что от нее требовалось.

Имея на руках письмо от Кадудаля и Костера де Сен-Виктора, она должна была связаться с Соратниками Иегу и привезти деньги, которые были как никогда нужны теперь, когда гонения вот-вот начнутся с новой силой.

Сердце Дианы забилось от радости, но ни одним движением лица она не выдала того, что творилось в глубине ее сердца.

– Хотя задача трудна, – сказала она, – я буду рада выполнить ее. Но одних писем от генерала и господина Костера де Сен-Виктора недостаточно, мне понадобятся топографические сведения и пароли, без которых я не смогу добраться до Соратников Иегу.

Костер де Сен-Виктор все ей рассказал. Диана уехала с улыбкой на губах и жаждой мести в сердце.

XVII
СЕЙЗЕРИАТСКИЕ ПЕЩЕРЫ

Приехав в Париж, Диана испросила аудиенции у первого консула Бонапарта.

Это случилось через два или три дня после возвращения Ролана от Кадудаля. Мы знаем, что Ролан почти не обращал внимания на женщин. Он видел Порцию, но прошел мимо, даже не поинтересовавшись, кто она. Впрочем, возможно, приняв ее за шуана, он даже не понял, что перед ним женщина. Барраса она тоже не опасалась, так как он уже утратил свое былое влияние на консула.

В своем прошении Диана писала, что знает, как захватить Соратников Иегу, и расскажет все первому консулу при определенных условиях, которые она изложит ему лично.

Бонапарт терпеть не мог женщин, вмешивающихся в политику, и, решив, что имеет дело с авантюристкой, переслал письмо Дианы Фуше и поручил ему разузнать, кто такая эта м-ль де Фаргас.

– Вы когда-нибудь видели Фуше, мадемуазель? – прервал свой рассказ Гектор.

– Нет, сударь, – ответила Клер.

– Он в высшей степени уродлив. Оловянные глазки, смотрящие в разные стороны, редкие волосы цвета соломы, кожа пепельного цвета, приплюснутый нос, кривой рот с гнилыми зубами, скошенный подбородок и борода того рыжего оттенка, от которого лицо кажется грязным, – вот вам портрет Фуше.

Красивый человек испытывает естественное отвращение ко всему безобразному, и когда прекрасная Диана увидела полууниженную, полунаглую физиономию Фуше, за которой угадывался бывший семинарист, все чувства ее возмутились от негодования и физического отвращения.

Ей доложили о приходе министра полиции – это звание, открывавшее перед ним все двери, позволило ему войти и к Диане; но, увидев это гнусное создание, она инстинктивно вжалась в диван и забыла предложить гостю сесть.

Незваный гость сам взял кресло и уселся в нем развалясь; и поскольку Диана молча, не тая неприязни, разглядывала его, он заговорил первым:

– Итак, дамочка, у нас, значит, имеются кое-какие сведения, и мы хотим предложить полиции сделку?

Диана оглянулась с таким искренним изумлением, что видавший виды сыщик поверил в его неподдельность.

– Вы что-то ищете? – поинтересовался он.

– Я пыталась понять, с кем вы разговариваете, сударь.

– С вами, мадемуазель, с кем же еще, – нимало не смутившись, пояснил Фуше.

– Тогда, сударь, вы ошибаетесь. Я не дамочка, а знатная дама, дочь графа де Фаргаса, убитого при Авиньоне, и сестра виконта де Фаргаса, убитого в Бурге. И я не намерена ни предоставлять полиции каких-либо сведений, ни заключать с ней каких-либо сделок. Пусть этим занимаются те, кто имеет несчастье служить ей. Я искала правосудия, – добавила Диана, поднявшись с дивана, – но поскольку я подозреваю, что вы к этой целомудренной богине не имеете ни малейшего отношения, то буду вам весьма признательна, если вы соизволите понять, что, придя ко мне, ошиблись дверью.

Увидев, что Фуше, то ли от изумления, то ли от непоколебимой самоуверенности, не двинулся с места, она покинула гостиную и заперлась в своей спальне.

Через два часа Ролан де Монтревель прибыл к ней, чтобы пригласить к первому консулу.

Ролан проводил Диану в зал для приемов с предупредительностью и знаками внимания, которые следует оказывать женщине и которые стали частью его натуры благодаря утонченному воспитанию, данному ему под руководством матери. Затем он вышел, чтобы позвать первого консула. Бонапарт явился через несколько минут.

– Ах, – благожелательно кивнул он Диане в ответ на ее поклон, – кажется, этот грубиян Фуше, привыкший иметь дело со всяким отребьем, был весьма непочтителен с вами. Простите его, чего можно ждать от старого церковного служки?

– От него я не ждала ничего хорошего, гражданин первый консул, а вот от вас я ждала другого посланника.

– Вы правы, – согласился Бонапарт, – и, честное слово, вы разом проучили нас обоих. Теперь я перед вами, говорите, ведь вам есть, что сказать.

– Всем известно, что вы не умеете слушать, сидя на месте, а поскольку мне крайне важно, чтобы вы выслушали меня, может быть, нам пройтись?

– Пройдемся, – улыбнулся Бонапарт. – Признаюсь, именно это мне не нравится в женщинах: когда я даю им аудиенцию, они предпочитают торчать на одном месте.

– Понимаю. Но тот, кто два года служил адъютантом Кадудаля, привык к другому.

– Вы два года служили у Кадудаля?

– Да.

– Как же получилось, что мой адъютант Ролан не знает ни вашего имени, ни вашего лица?

– В Бретани все знали меня под именем Порции – это во-первых, а во-вторых, когда он был рядом с Кадудалем, я старалась не показываться ему на глаза.

– А, так это вы, чтобы вас приняли в ряды шуанов, рассекли себе руку?

– Да, и вот шрам, – Диана приподняла рукав платья.

Бонапарт бросил взгляд на ее великолепную руку, но, казалось, увидел только шрам.

– Интересная рана, – только и сказал первый консул.

– Кинжал, который нанес ее, еще более интересен. Вот он, – и Диана достала железный кинжал соратников Иегу.

Бонапарт взял кинжал в руки и внимательно изучил его форму, строгость которой сама по себе внушала невольный страх.

– Как он у вас оказался? – спросил Бонапарт.

– Я вынула его из груди моего брата, именно он поразил его сердце.

– Расскажите все, но побыстрее, мое время дорого.

– Не дороже времени женщины, которая два года ждет возмездия.

– Вы корсиканка?

– Нет, но я обращаюсь за помощью к корсиканцу: он поймет меня.

– Чего вы хотите?

– Жизни тех, кто отнял жизнь моего брата.

– Кто они?

– Я вам уже писала – Соратники Иегу.

– Вы также писали, что знаете, как их схватить.

– Я знаю их пароли, и у меня есть два письма к их главарю Моргану: одно от Кадудаля, другое от Костера Сен-Виктора.

– Вы уверены, что это поможет взять их?

– Уверена, если только мне дадут смелого и умного помощника, такого, как, например, господин Ролан де Монтревель, и достаточное количество солдат.

– И при каких условиях?

– Виновные не должны остаться в живых.

– Я не милую воров и убийц.

– И, кроме того, мне позволят полностью выполнить порученную мне миссию.

– Какую?

– Я получу деньги, тайну которых мне доверил Кадудаль.

– Так вы хотите забрать эти деньги себе?

– Ах, гражданин первый консул, – укоризненно вздохнула м-ль де Фаргас, – такими словами можно навсегда испортить воспоминание о нашей встрече.

– Черт побери, но что же вы хотите сделать с этими деньгами?

– Хочу, чтобы они были доставлены по назначению.

– Я не позволю вам переправить их тем, кто воюет против меня! Никогда!

– Тогда, генерал, позвольте откланяться, нам больше незачем тратить наше время.

– О, какой ум! – воскликнул Бонапарт.

– Скажите лучше, какое сердце, генерал.

– Почему?

– Потому что недостойные предложения мы отвергаем не умом, а сердцем.

– Но это же все равно что снабжать оружием своих врагов!

– Вы полностью доверяете господину Ролану де Монтревелю?

– Да.

– Вы знаете, что он не сделает ничего, что нанесло бы урон вашей чести или интересам Франции?

– Абсолютно.

– Хорошо! Поручите ему эту операцию. Я договорюсь с ним, каким образом провести ее и на каких условиях буду помогать ему.

– Будь по-вашему, – согласился Бонапарт.

Первый консул как всегда мгновенно принял решение и позвал Ролана, ждавшего за дверью.

– Ты получаешь все полномочия. Действуй заодно с мадемуазель и, чего бы то ни стоило, избавь меня от этих джентльменов с большой дороги, которые нападают на дилижансы, грабят их и при этом строят из себя благородных.

Затем он слегка поклонился Диане де Фаргас:

– Не забудьте: если вы добьетесь успеха, я буду рад видеть вас снова.

– А если я проиграю?

– Я знаюсь только с теми, кто побеждает.

И он оставил девушку и Ролана одних.

Несмотря на предубеждение против всяких операций, в которых замешаны женщины, Ролан сразу же отнесся к Диане де Фаргас как к хорошему и отважному другу, настолько она не походила на других представительниц ее пола. Это безыскусное отношение пришлось ей по душе точно так же, как не по душе пришлась бесцеремонность Фуше. Всего за час они обо всем договорились и условились, что тем же вечером оба по разным дорогам отправятся в их штаб-квартиру в Бург-ан-Брессе.

Вы прекрасно понимаете, что, зная все подходы и пароли, имея все необходимые сведения и письма Кадудаля и Костера де Сен-Виктора, Диана де Фаргас, которая снова переоделась в шуана и стала Порцией, беспрепятственно проникла в Сейонскую обитель, где находилась четверка главарей.

Ни у кого из них не возникло ни малейшего подозрения, что эта женщина, чей пол легко угадывался даже в мужской одежде, была Дианой де Фаргас, то есть сестрой того, кого они убили, чтобы наказать за предательство.

Поскольку в Сейонском аббатстве не нашлось ста тысяч франков, то есть всей суммы, которую просил Кадудаль, они назначили Диане встречу в полночь следующего дня в Сейзериатских пещерах, где должны были передать ей недостающие сорок тысяч.

Диана сообщила эти сведения Ролану, и он первым делом вызвал к себе капитана жандармерии и полковника городского гарнизона драгун. Когда все собрались, он предъявил им свои полномочия.

Драгунский полковник немедля заявил, что готов вместе с любым количеством людей поступить в его распоряжение. В отличие от него капитан жандармерии не выказал никакого рвения, хотя и не скрывал своей злобы на Соратников Иегу, которые вот уже три года, как он сам говорил, не дают ему спать спокойно.

Десятки раз он выслеживал их и начинал преследовать, но всегда благодаря то ли резвости лошадей, то ли хитрости, то ли ловкости, то ли расчету они ускользали из его рук. Старому жандарму оставалось только каждый раз признавать их превосходство.

Однажды он неожиданно напал на них в Сейонском лесу: они отважно приняли бой, убили трех его человек и отступили, унеся двух раненых.

Он уже отчаялся, что когда-нибудь одержит верх, и молил только об одном – чтобы начальство забыло о нем раз и навсегда. Он бездействовал, впав в вялое отчаяние. И тут явился Ролан и нарушил его покой.

Но как только Ролан сообщил, что его подруге назначили встречу в Сейзериатских пещерах, старый офицер на мгновение задумался, потом стащил с головы треуголку, как будто та мешала полету его мысли, бросил ее на стол и, прищурившись, сказал:

– Погодите, погодите! Пещеры, Сейзериатские пещеры… Разбойники у нас в руках.

И он водрузил треуголку на место.

– Они у него в руках! – радостно заулыбался драгунский полковник.

Ролан и Диана с сомнением переглянулись. Они не разделяли доверия полковника к старому жандарму.

– Объяснитесь, – потребовал Ролан.

– Когда горлопаны надумали разрушить церковь в Бру, – начал старый капитан, – у меня появилась одна идея…

– Надо же, – съязвил Ролан.

– Я хотел не только спасти нашу церковь, но и те славные могилы, что находятся в ней [65]65
  В храме Нотр-Дам-де-Бру находится замечательная усыпальница Филибера Красивого, герцога Савойского, его матери Маргариты де Бурбон и его жены Маргариты Австрийской; создатели усыпальницы – скульпторы Мишель Коломб, Конрад Мей и Ван Бегем.


[Закрыть].

– И что вы сделали?

– Я занял ее под склад фуража для кавалерии.

– Понятно, – кивнул Ролан, – овес спас мрамор. Вы правы, мой друг, это, в самом деле, хорошая идея.

– Церковь отдали мне, и я захотел как следует осмотреть ее.

– Мы внимательно вас слушаем, капитан.

– Так вот, в конце крипта я обнаружил маленькую дверцу, которая ведет в подземный ход. Он тянется почти на четверть лье и заканчивается решетчатой дверью в Сейзериатских пещерах.

– Черт! – воскликнул Ролан. – Я начинаю понимать, к чему вы клоните.

– А я ничего не понимаю, – пожал плечами драгунский полковник.

– Но это же очень просто, – заговорила Диана.

– Объясните все полковнику, мадемуазель, – попросил Ролан, – и докажите ему, что вы не зря два года служили адъютантом у Кадудаля.

– Да, объясните мне, – полковник раздвинул колени, оперся на свою саблю и пошире раскрыл глаза, щурившиеся от яркого солнечного света.

– Хорошо, – согласилась Диана. – Капитан с десятью или пятнадцатью жандармами проходит через церковь и охраняет вход в подземелье. Мы атакуем пещеры снаружи с двадцатью драгунами. Соратники Иегу захотят отступить через подземный ход, который им наверняка известен, но там они столкнутся с капитаном и его людьми и окажутся меж двух огней.

– Все точно, честное слово! – воскликнул капитан жандармерии, восхитившись тому, что женщина разгадала его план.

– Какой же я болван! – драгунский полковник хлопнул себя по лбу.

Ролан слегка кивнул в знак согласия и обернулся к капитану:

– Только очень важно, капитан, чтобы вы пришли на место заблаговременно и через церковь. Соратники Иегу соберутся в пещерах к полуночи и, очевидно, проникнут в них с противоположной стороны. Мы с мадемуазель де Фаргас, переодетые в шуанов, войдем внутрь и заберем сорок тысяч франков. Затем я выйду наружу, назову пароль, подойду к часовым и убью их. Оставив деньги под охраной жандарма, мы начнем атаку. Застигнутые врасплох, Соратники Иегу захотят бежать, но перед решеткой столкнутся с капитаном, его жандармы отрежут им путь. Негодяи окажутся в западне, им всем до единого придется либо сдаться, либо погибнуть.

– Я буду на месте еще до рассвета, – сказал капитан. – Возьму еды на целый день, а вечером – в бой!

Он выхватил саблю, сделал выпад в сторону стены и вложил оружие обратно в ножны.

Ролан подождал, пока этот героический порыв немного поутихнет, и похлопал старого солдата по плечу:

– Главное, ничего не менять в нашем общем плане. В полночь мадемуазель де Фаргас и я войдем в пещеры, чтобы получить деньги, а через четверть часа, после первого же выстрела, как вы говорите, мой дорогой капитан, – в бой!

– В бой! – как эхо повторил драгунский полковник.

Ролан еще раз повторил все, о чем они условились, чтобы каждый хорошенько уяснил, что он должен делать, и расстался с капитаном – до встречи в пещере, и с полковником – до половины третьего ночи.

Сначала все шло по плану.

Переодетые в шуанов Диана де Фаргас, под именем Брюйер, и Ролан, под именем Бранш-д'Ор, вошли в Сейзериатскую пещеру, обменявшись паролем с двумя часовыми. Один часовой стоял под горой, другой – у входа в пещеру.

Но тут их постигло разочарование.

Морган отсутствовал. Монбар и два других главаря, д'Ассас и Адлер, командовали без него. Ничего не заподозрив, они передали сорок тысяч франков Диане и Ролану.

По тому, как Соратники Иегу расположились в пещере лагерем, было ясно, что они собираются здесь заночевать. Но главного разбойника не было. Даже если Диана и Ролан одержат победу, их успех будет неполным, так как Морган останется на свободе. Может быть, он явится среди ночи? Но когда именно?

Быстро обдумав ситуацию, они поняли, что лучше взять троих главарей, чем упустить всех четверых. К тому же, если только Морган не скроется за границу, его одного будет легче поймать, чем опять охотиться за всей шайкой. Очутившись в изоляции, Морган, возможно, подчинится властям и сдастся.

Только раз посмотрев друг другу в глаза, Ролан и Диана поняли, что их план остается в силе.

Ролан приблизился к часовому. С третьим словом пароля часовой пошатнулся и упал лицом вниз. Ролан убил его одним ударом кинжала. Второй часовой упал, как и первый, без единого звука.

Ролан подал условный сигнал, и драгуны появились из засады. Их полковник не блистал умом, но он был старый служака и отваги ему было не занимать. Он вытащил свою саблю и двинулся вперед. Ролан шел справа от него, Диана – слева.

Они не сделали и десяти шагов, как раздались два ружейных выстрела: один из грабителей дилижансов, посланный Монбаром в деревню Сейзериат, наткнулся на драгун.

Одна пуля пролетела мимо, другая попала кому-то в руку.

Затем раздался крик: «Тревога!»

Почти сразу же в свете факелов, которые освещали двадцать или тридцать небольших гротов, окружавших слева и справа главную галерею Сейзериатской пещеры, появился человек с еще дымившимся ружьем:

– Тревога! Тревога! Драгуны!

– Беру командование на себя! – вскричал Монбар. – Погасите огни и отступайте к церкви.

По тому, как мгновенно остальные выполнили приказ, можно было заключить, насколько они поняли серьезность положения.

Монбар, знавший все проходы и повороты, повел своих товарищей в глубь горы.