Текст книги "Вторжение (СИ)"

Автор книги: Александр Беловец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

            Раздалось шуршание бумаги, и сержант прервал поток размышлений. Хозяин кельи закончил нанизывать буквы на пергамент и теперь сворачивал в трубочку исписанный мелким подчерком документ. Взяв со стола маленький ковшик, он водрузил его на специальную подставку над свечой, дождался, пока тот прогреется и вылил содержимое на свиток. Что-то тёмное растеклось по бумаге. Старик снял с безымянного пальца широкий перстень, приложил к бесформенной кляксе и принялся на неё дуть.

            Закончив, Шаас сложил ладони одна на одну и с улыбкой произнёс:

            – Итак, кто ты такой?

            – А? – только и смог выдавить Колин. Его сбил с толку вопрос так неуместный в данной ситуации.

            – Ты говоришь на торрисе?

            – Что?.. А, да, говорю, – сержант попытался взять себя в руки.

            – Хорошо, – лицо «доброго дядюшки» ничуть не переменилось. – Начнём с начала. Как тебя зовут?

            – Меня зовут Колин.

            Старик пошевелил кустистыми бровями.

            – Откуда, Колин, ты свалился на мою голову?

            И вновь прозвучавший вопрос перевернул мысли с ног на голову. У сержанта начало складываться впечатление, будто Юус ошибся дверью и привёл его не к тому, к кому было нужно. Либо сидящий за столом человек с ним играет либо действительно не знает кто перед ним. Стоит проверить.

            – Прошу прощения, разве вы не знаете, кто я и зачем меня привели?

            – А разве ты не знаешь, кто перед тобой? – вопросом ответил незнакомец и Колин отрицательно повертел головой. – Значит взаимно... Но не беда, скоро мы всё выясним...

            Хотя последняя фраза старика сопровождалась радушной улыбкой, от неё ощутимо повеяло чем-то жутким. Хозяин кельи выдвинул ящик стола, что-то достал и встал перед сержантом. На его ладони Колин увидел тот самый камень, что был у офицера в день его ареста. Пирамидка источала молочный свет, а когда старик поднёс её к груди пленника, вспыхнула маленьким солнцем. Колин зажмурился и ощутил зуд под рубахой.

            Шаас удовлетворённо хмыкнул, завернул камень в кожу и вернулся за стол.

            – Могу сказать одно юноша, ты именно тот, кто мне нужен.

            – И кто же вам нужен?

            – Мне нужен человек, на чью ауру откликается поисковый артефакт, – не стал лукавить Шаас. Он сложил ладони домиком, положил на них подбородок и стал разглядывать сержанта.

            А Колин начал закипать. Схватили, привели чёрт знает, куда и задают дурацкие вопросы! А что если наподдать ему как следует, да заставить вывести из лабиринта? Мысль сержанту понравилась, и он всерьёз стал представлять, как за грудки вытаскивает старика из-за стола и волочёт по полу, но тут хозяин кельи разомкнул уста:

            – И всё же, кто ты такой?

            – По-моему я уже представлялся, – огрызнулся Колин.

            – Зачем ты понадобился Сетт’иллису?!! – старик резко поднялся и навис над столом. Свитки посыпались на пол, но он этого не заметил. – Отвечай!!!

            Колин почувствовал, будто ему съездили кулаком в челюсть. Какой-то непреодолимой силой его вдруг потащило в направлении двери и прижало спиной к потрескавшемуся дереву. Не в силах шевельнуть ни рукой, ни головой он посмотрел на хозяина кельи и ужаснулся. Глаза старика побелели, и не стало видно ни радужки, ни зрачков.

            Но вдруг всё закончилось. Раздался стук в дверь и на пороге возник Юус.

            – Монтар, вернулся гонец из Ассия, – помощник мельком взглянул на побледневшего сержанта и склонил голову.

            Шаас расправил складки на одежде и опустился на жёсткий стул. На лице вновь появилось выражение «доброго дядюшки».

            – Я ждал его, Юус. Проводи сюда.

            – С вашего позволения, монтар, он ожидает за дверью.

            – Тем лучше. Зови.

            Юус повернулся к двери, но Шаас его вновь окликнул:

            – И Юус...

            – Да, монтар?

            – Отведи нашего «гостя» обратно в «покои». Мы продолжим позже.

            – Как будет угодно.

            Юус кивком указал Колину на дверь, и тот послушно вышел в коридор. Там в кругу света стояли трое – стражники и какой-то парень в запылённой одежде. Помощник главы ордена пригласил гонца внутрь, а сам выскользнул за светлое пятно. Стражники подхватили обескураженного сержанта под руки и поспешили следом.

            Вернувшись в камеру, Колин уселся у стены, притянул колени к подбородку и глубоко задумался. Во-первых, кто такой Шаас? Очевидно маг – вон как лихо прижал его к двери одним движением мысли. Но Скахет говорил, что магия здесь не приветствуется. Странно.

            Во-вторых, почему тот чёртов камень реагирует именно на его ауру? Совпадение? Верится с трудом. За время пребывания в Сионе Колин настолько хорошо научился читать ауры пациентов, что с лёгкостью определял характер болезни. Как правило, об этом говорили те или иные цвета, струящиеся меж основных нитей энергетической оболочки больного. Тем же способом легко можно было определить лжёт человек или нет. Но самое интересное, что Колин понял – людей с одинаковыми аурами не бывает. Из этого следует, что камень настроили именно на него. Но кто и зачем – очередной вопрос без ответа.

            В-третьих, и самое интересное, вопрос Шааса о том, зачем сержант понадобился Сетт’иллису. Ведь если сложить все части воедино, выходит, будто это он, а не Шаас ищет Колина. Получается и настроенный на ауру камешек старикану дал всё тот же Сетт’иллис.

            – Сетт’иллис... Сетт’иллис... – Колин помассировал виски, но память не хотела отзываться. – Чёрт, где же я слышал это имя?

            За стеной раздался приглушенный лязг замка и только сейчас Колин вспомнил о несчастном соседе. Метнувшись к прорехе в стене, он приник к металлическим прутьям. Жадно вдохнул свежего воздуха и вдруг заметил сидящего у противоположной стены человека. Колышущееся пятнышко света не дало как следует разглядеть лица узника, но и этого хватило, чтобы понять, насколько он худощав и измождён.

            С минуту в камере было тихо – видимо вошедший разглядывал узника, но потом Колин услыхал знакомый голос:

            – Ну что, Валиф, что-нибудь вспомнил?

            Несчастный со стоном придвинулся ближе к стене и еле слышно прошелестел:

            – Я ведь уже говорил, монтар, что ни в чем не виноват... – узник надолго зашёлся в кашле. – Почему вы мне не верите? Я ведь был вам предан долгие годы, – ещё один приступ кашля. Шаас подождал, пока он откашляется и холодно проговорил:

            – Именно оттого что ты столько лет прожил под носом у магов я тебе и не доверяю.

            – Вы же знали моего отца, монтар! Неужели я бы смог... – новый приступ кашля подавил последние слова.

            – Если ты остался мне верен, то поймёшь, поступить по-другому я не могу. О том кто и как подстроил взрыв крепости, знают лишь трое: я, ты и один маг из Ивокариса. По правде сказать, если бы не он, то ничего бы не получилось.

            – То есть какому-то магу вы доверяете больше чем мне?! – в голосе Валифа явно читалось отчаяние.

            – Да, друг мой, так и есть, – с ноткой печали ответил Шаас.

            – Но почему?!!

            – Потому что он мой...

            Глава ордена Серой Длани вдруг осёкся и уставился на стену разделяющую камеры.

            Колин отпрянул от решётки. Неужели его заметили? Но вспомнив, что и так находится не в лучшем положении, унял взметнувшееся сердцебиение и вновь прислонился к холодным прутьям.

            – ... но отпустить, увы, не могу, – продолжал тем временем Шаас. – Прощай, Валиф. Скоро всё закончится.

            Шарик света стал отдаляться, а затем и вовсе исчез, но ему на смену поспешили два новых. Вошедшие бесцеремонно подхватили несчастного Валифа и потащили на выход. Смирившись с неизбежным, он обвис в их руках, словно тряпичная кукла.

            Колин устало растянулся у стены. Мысли копошились точно тараканы в банке. Он старался не думать об участи Валифа, но то и дело ловил себя на мысли о нём.

            Тут его рука непроизвольно ухватилась за вывалившийся из-под рубахи шнурок с камнем.

            – Совсем я про тебя забыл, – посетовал в темноту Колин, теребя накопитель. – Жаль только энергии не хватит разнести по кирпичику эти стены…

***

            С того момента как увели Валифа прошло два однообразных дня в течение которых сержант только и делал что грыз приносимые сухари да отсыпался. Когда дверь открылась в первый раз внутри у Колина всё похолодело. Он вдруг понял – это конец. Сейчас его выволокут в неизвестность подземного лабиринта, и он сгинет, как и несчастный Валиф.

            Но ничего страшного не произошло. Вошёл охранник, от которого пахнуло кислым перегаром, молча поставил на пол кувшин с водой, половину пускай не свежего, но и не чёрствого хлеба и так же молча удалился. Сержант с жадностью напился, а затем накинулся на хлеб, словно хищник на тёплую добычу.

            На следующий день всё повторилось – полупьяный охранник, вода, хлеб и страх перед неизвестностью. А сегодня страхи воплотились в жизнь – за ним всё-таки пришли...

            На этот раз по тёмным коридорам долго не плутали и уже после второго поворота оказались перед прочной железной дверью, за которой притаилась освещённая факелами просторная комната. Охранники втолкнули пленника внутрь и затворили за ним дверь. Колин огляделся.

            Комната не была обременена мебелью. Вся обстановка – большой прочный стол в углу, стол поменьше справа от входа, слева глубокая кадка с водой, а по центру комнаты массивное деревянное кресло с высокой спинкой.

            Сержанта сразу же привлёк человек стоящий у стола справа. Оглядев его с ног до головы Колин невольно вздрогнул. Человек был высок, массивен и лыс с уродливым шрамом через всю голову. Кожаный фартук, заляпанный тёмными пятнами, едва-едва прикрывал обнажённый волосатый торс.

            – Проходи, не стесняйся, – из-за стола в тёмном углу поднялся Юус. Сержант перевёл взгляд и в то же мгновение на голову что-то обрушилось.

            Когда сознание вернулось, Колин почувствовал невыносимую боль. Руки оказались связаны за спиной и прикреплены к цепочке, продетой через кольцо на потолке. Приподнявшись на носках, сержант ослабил напряжение в плечах, но кто-то дёрнул за путы. Боль вернулась.

            – Монтар Шаасу пришлось срочно отъехать по делам, и он мне доверил тебя поспрашивать, – улыбка на лице Юуса превратилась в недобрую усмешку. – Вопроса всего два: кто ты такой и зачем понадобился Сетт’иллису? Хотя я сильно сомневаюсь, чтобы Единый заинтересовался таким как ты. Ну да ладно, монтар Шаасу видней... Приступим.

            Он кивнул здоровяку и на сержантские рёбра тут же обрушились массивные кулаки. Воздух выбило из лёгких, ноги подкосились и Колин обвис на цепи. Плечи прострелило сильнейшей болью, и он попытался встать на ноги. Это оказалось не так-то просто. Когда удалось поймать хоть какое-то равновесие, здоровяк вновь приложился к его почкам. В глазах потемнело, и Колин на миг отключился. Но Юус был к этому готов и сразу же окатил водой из предусмотрительно приготовленного ковшика.

            – Ну как, ты созрел для разговора? – он зачерпнул из кадки новую порцию ледяной воды и плеснул пленнику в лицо. – Заранее предупреждаю, Хлок может сутки напролёт чесать об тебя кулаки. Ему это доставляет удовольствие. Лучше начинай говорить.

            Юус кивнул палачу и экзекуция продолжилась.

            Удар по рёбрам, затем в челюсть и ещё под дых... Больно до жути, но Колин стоит на ногах, хотя в плечах что-то мерзко хрустит. Он сплёвывает кровью и поднимает взгляд на Юуса. На лице расцветает злая ухмылка. Пора... Слово, активирующее камень теряется в шипении сгорающих факелов и энергия в мгновение ока сжигает путы.

            В последний момент помощник Шааса что-то почувствовал и с криком: «Хлок!!!» бросился на пол. Сгусток пламени врезался в волосатую грудь здоровяка и не найдя в ней достойной преграды расплескался по стене мириадами искр.

            Пол под ногами ухнул в бездну, и сержанта накрыла тьма...

            Пока Колин находился без сознания, Юус успел его раздеть донага и обследовать тело на предмет дополнительных сюрпризов. Шрам не мерцал и поэтому привлёк внимание лишь причудливой формой. Кроме камня на шее больше ничего не нашлось и, спрятав его в стол, помощник Шааса усадил пленника в кресло. Привязал руки к подлокотникам, ноги примотал к прочным ножкам, а голову зафиксировал кожаным ремешком.

            Колин застонал и Юус тут же подскочил к креслу. Поднял веко и вгляделся в зрачок.

            – Очухался, – констатировал он. – Мне продолжать или ты сам себя добьёшь магией?

            Колин не ответил. Магическое истощение навалилось неподъёмным грузом. Он закашлялся и вдруг осознал, что совершенно не может пошевелиться. Глаза, наконец, распахнулись, и сержант дёрнулся в путах. Тщетно. Юус знал толк в узлах.

            – Ай-яй-яй, парень, – поцокал языком мучитель. – Угробил мне Хлока… – Колин скосил взгляд и заметил массивное тело с жуткой дырой во всю грудь. – Хотя не скрою, – продолжал Юус, – как человек он был дрянь. Но палач отменный. Сутками мог работать... Ну да ладно, справлюсь и сам.

            Помощник Шааса взял с маленького стола клещи, ухватился за кончик указательного пальца и с жуткой улыбкой сжал. Колин закричал, а Юус оскалился пуще прежнего и сжал следующий палец с такой силой, что кровь брызнула тоненькими ниточками. Крик захлебнулся, и сержант обмяк – спасительная тьма накрыла его, отсекая обезумевший разум от искалеченных конечностей.

            Тело чем-то обожгло, и Колин вынырнул из небытия. Мгновением позже в мозг врезалась волна боли из раздавленных пальцев. Сержант стиснул зубы, но стон всё равно выпорхнул изо рта и затерялся под сводами пыточной.

            Юус зачерпнул воды и стал медленной струйкой поливать сочащиеся кровью ногти. Это оказалось невыносимо, и Колин зарычал словно зверь, попавший в капкан. Поток воды, наконец, иссяк и сержант измождённо расслабился. Как оказалось рано. Юус встал с другой стороны и с каменным лицом принялся раздавливать пальцы на другой руке.

            – Если желания отвечать так и не появилось, – ласково произнёс помощник Шааса, когда Колин перестал кричать, – вспомни о пальцах на ногах.

            – Что тебе нужно?!! – простонал сержант.

            – Такой молодой, а уже с памятью проблемы? – картинно удивился Юус и аккуратно захватил правую руку чуть выше запястья. – Ничего я помогу тебе вспомнить.

            Он потянул руку в сторону и резко надавил. Раздался отчётливый хруст. Колин дико заорал, но Юус всё давил и давил пока хруст не перешёл в звук рвущейся плоти. Сержант бился раненой птицей, но мучитель только усиливал давление. Наконец кожа вздулась волдырём, туго натянулась и лопнула. Наружу высунулся острый обломок кости белый словно снег. Миг и он стал ярко алым, а Колин, наконец, провалился во тьму…

***

            Сержант открыл глаза и не сразу понял, где находится. Вокруг царила непроглядная темнота и тишина. Он сделал глубокий вдох, и ноздри тут же ущипнул смрад выгребной ямы. Колин улыбнулся. Он в своей камере, следовательно, кошмар закончился.

            Сколько минуло времени с момента пыток, он не знал. Память старалась как можно скорей и глубже упрятать страшные события. На поверхность всплывали лишь небольшие фрагменты.

            Вот Юус записывает сбивчивый рассказ, неустанно макая перо в баночку с чернилами. Уголок его обветрившихся губ ползёт вверх, а Колин всё говорит и говорит не в силах оторвать взгляда от белеющего осколка кости...

            Вот его куда-то тащат по тёмному коридору и ноги безвольно волочатся...

            Вот какой-то худощавый и безликий старичок в пропахшей мазями одежде перевязывает ему раздавленные пальцы, а затем с силой дёргает за запястье поломанной руки. Вспышка боли, крик и снова провал...

            Колин приподнял правую руку и попытался рассмотреть, что с ней, но ничего не увидел. Поднёс к лицу и коснулся щеки. Рука оказалась замотана в какие-то тряпки. Решил пошевелить пальцами, но движение отдалось такой болью, что челюсть скрутило судорогой.

            Через некоторое время, когда боль стала значительно терпимей (или просто он к ней привык) Колин случайно шевельнул пальцами второй руки и новый стон повис в темноте камеры.

            Он отполз к стене, пристроил тело так чтобы не тревожить изувеченные конечности и попытался заснуть. Но пульсирующая боль не дала мозгу отключиться, накатывая, словно море на скалы. Волна за волной... Волна за волной...

            По меркам сержанта прошло немало времени, прежде чем боль, наконец, улетучилась и он смог расслабиться. Сон готов был ворваться в измождённое сознание, когда Колин ощутил, что за ним кто-то наблюдает. Он открыл глаза и от неожиданности едва не вскрикнул. В углу камеры как раз где была вделана в стену решётка, стоял воин в потускневших доспехах и с пустыми ножнами. Рослый, плечистый, с окладистой бородой и светлыми, почти золотыми волосами. Тот самый призрак, которого он видел у Нижнего озера.

            Загривок заморозило, и тишина зазвенела в ушах. Чтобы окончательно не свихнуться Колин спросил:

            – Ты кто такой?!

            Если это галлюцинация, естественно она не ответит. Но удивительное дело, призрак – а призрак ли? – разомкнул уста и в тишину камеры упали слова:

            – Моё имя Сетт’иллис, иномирец. Но в пределах этого мира я больше известен как Единый...

Глава вторая

            Скахет вернулся в гостиницу поздно вечером вымотавшийся, словно весь день разгружал корабль с зерном. Скавеллские оружейники, так же как и сионские оказались весьма осторожными. Пришлось обойти аж четыре кузни, прежде чем у него купили мечи. Как бы то ни было, а в «Кровавый полдень» воин входил с лёгким сердцем, опустевшей сумкой и отяжелевшим кошелём.

            Заказав у стойки еду в комнату, Скахет поднялся в занимаемые «апартаменты» и прямо с порога решил похвастаться удачной сделкой, но Колина на месте не оказалось. После недолгих раздумий воин пришёл к выводу, что сержант мог настолько истосковаться по женской ласке, что, не предупредив отправился в бордель за углом. Придя к таким умозаключениям, Скахет поужинал и со спокойной душой уснул.

            Но ни на утро, ни в полдень Колин не вернулся, и червячок тревоги прокрался в душу.

            Воин спустился вниз и застал за стойкой хозяина заведения.

            – Уважаемый, ты часом не знаешь, куда запропастился мой друг?

            Черноволосый сумарец зло зыркнул из-под бровей и нехотя бросил:

            – Делать мне больше нечего как запоминать, кто куда пошёл, – он развернулся к кухне, но Скахет ещё не закончил.

            – Скажи почтенный, а серебряная монета сможет освежить твою память? – он извлёк из кошеля означенную сумму и прихлопнул потемневший кругляш о стойку.

            Хозяин «Кровавого полдня» не хотел затрагивать тему об арестованном, но деньги были нужнее. Он обернулся, кинул взгляд на ладонь, под которой покоилась его награда и нехотя буркнул:

            – Может и так... – Скахет убрал руку и сумарец тут же сметнул серебрушку в карман фартука. – Да, что-то такое припоминаю, – кивнул он, – твой друг вчера ближе к вечеру поел и куда-то ушёл. Большего я не знаю, – и хозяин поспешил скрыться на кухне.

            Скахет почесал в затылке, но делать было нечего. Если друг решил погулять, придётся ждать. В конце концов, он обязан ему жизнью и это малая плата за спасение.

            Воин вернулся в комнату и, не раздеваясь, растянулся на кровати. Они договорились пробыть в Скавелле пару дней и если Колин действительно загулял, то завтра обязательно вернётся.

            За размышлениями Скахет не сразу расслышал робкий стук в дверь.

            – Чего тебе? – он с ног до головы оглядел невзрачного мужичонку в жалких обносках. Тот было отшатнулся, но быстро взял себя в руки и промямлил:

            – Трактирщик соврал...

            – Чего? – не расслышал воин.

            – Трактирщик сказал неправду, – повторил мужичок немного громче.

            – А мне-то что? – Скахет не понял чего хочет этот оборванец. – Все трактирщики лгут. Это их выгода. Иди отсюда, я не в настроении, – воин собрался закрыть дверь, но мужичок тут же затараторил:

            – Я хотел сказать, уважаемый, что обладаю информацией касательно твоего друга.

            Услышав эти слова, Скахет схватил гостя за грудки и резко втянул в комнату. Не ожидая такого напора, мужичок пробежал несколько шагов, споткнулся и повалился на пол. Убедившись, что гость один воин закрыл дверь и подпёр её спиной.

            – Говори…

            Мужичок поднялся, отряхнулся и посмотрел на напряжённого воина.

            – Деньги вперёд, – решительно произнёс он и втянул голову в шею, словно ожидая удара.

            – Какие ещё деньги?! – Скахет опешил от такой наглости. – За что?

            – За информацию о твоём друге, – видя, что воин в замешательстве гость немного осмелел.

            – И сколько же ты хочешь?

            – Десять золотых! – мужичок сам не поверил, что произнёс это и на миг даже зажмурился.

            – Ты в своём уме? – Скахет фыркнул. – Требовать десять золотых за то, что я, скорее всего, и сам знаю? А ну пшёл вон отсюда! – воин растворил дверь и посторонился, но гость не сдвинулся с места.

            – Хорошо, пять.

            – Иди, мужик, не то спущу с лестницы.

            – Твоего друга вчера арестовали... И ты этого не знаешь, иначе не справлялся бы у трактирщика.

            Скахет распахнул дверь, но прозвучавшие слова заставили изменить решение. Он подошёл к сумке и извлёк кошель.

            – Даю золотой и ни монетой больше. Но только если сведения достоверны.

            – Три золотых, – видя, что воин заинтересовался мужичок стал торговаться.

            – Один, – отрезал Скахет. – Бери, иначе заломаю и выведаю всё бесплатно, – он подбросил золотой в воздух и мужичок проворно его сграбастал. Проверил на зуб, удовлетворённо хмыкнул и заговорил:

            – Вчера вечером твой друг ужинал и никого не трогал, как вдруг в таверну ворвались гвардейцы. Старший – у него ещё какой-то камешек был странный – подошёл значит к твоему другу, а камешек тот возьми да как вспыхни. Ага, значит старший и говорит, мол, вставай парень, пойдёшь с нами. А друг твой так злобненько ухмыльнулся и отвечает: «А вы часом не ошиблись, ребятки?» И огонёк у него на руке как разгорится. И тут трактирщик, злыдень такой, подкрался сзади да как даст другу твоему поленом по затылку. Ну, парень и уткнулся носом в стол. Гвардейцы его подхватили и уволокли, а трактирщику ещё и денег дали. Вот значиться, как всё было... Мож доплатишь, а? – мужичок шмыгнул носом и с надеждой уставился на Скахета.

            – А ты-то, откуда это знаешь? – воин вдруг недобро прищурился.

            – Дык я рядом сидел.

            – Ладно, забирай деньги и проваливай, – Скахет распахнул дверь, но мужичок не сдвинулся с места.

            – Доплатить бы надо, – повторил он. – Информация-то важная...

            – Верлы с тобой, держи и вали подобру-поздорову! – воин выудил из кошеля серебрушку, которая так же исчезла среди бесчисленных кармашков одеяния незнакомца, и мужичок поспешил покинуть комнату.

            Оставшись один, Скахет стал гадать, как быть. Спуститься вниз и расспросить трактирщика с пристрастием? Отпадает. Если он среди бело дня да при клиентах будет выколачивать из сумарца правду, то к вечеру сам окажется там же где и его друг. Нужно действовать осторожнее и желательно ночью.

            Когда на город опустилась глубокая ночь, и смолкли звуки, доносящиеся из трактира, воин взял кинжал и юркой тенью скользнул в тёмный коридор. Спустившись в обеденный зал, он прокрался на кухню и застал там пожилую кухарку, одиноко дремлющую у остывающей плиты. Скахет растолкал старушку и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

            – Слышь, старая, где трактирщик спит?

            Увидев сверкнувшее в темноте лезвие, кухарка выпучила глаза и испуганно затряслась. Воин зажал ей рот и повторил вопрос, пригрозив для верности кинжалом. Этого хватило, чтобы трясущийся палец указал нужное направление. Пообещав в случае чего вернуться Скахет прошёл кухню насквозь и оказался в коридоре, где пряталась кладовая и комнатушка трактирщика.

            Выставив пред собой кинжал, воин тихонько толкнул дверь и шагнул в осветившийся дверной проём. И тут же схлопотал чем-то тяжёлым по руке. Кинжал выпал и со стуком покатился по полу, а Скахет едва успел поднырнуть под тяжёлое полено, что пошло на второй круг. Застать врасплох трактирщика не удалось.

            Крутнувшись волчком, воин отскочил к дальней стене и оценил противника.

            Судя по стойке и повадкам сумарец когда-то служил в личной гвардии Халифа, что делало его очень опасным. Но почему уроженец Сумарского халифата поселился так далеко от родины? Впал в немилость? Возможно. Ведь в далёком и жарком Халифате с изменниками долго не церемонятся и их участь всегда одна – четвертование.

            – Значит, не знаешь, куда отправился мой друг? – Скахет решил не лезть на рожон и выждать подходящий момент для атаки. – А мне птичка насвистела обратное.

            Сумарец зло сплюнул и переложил полено из руки в руку. В тот же миг воин метнулся вперёд и всем весом врезался в грузное тело. Теряя равновесие, трактирщик выпустил оружие и мёртвой хваткой вцепился противнику в шею. Воин врезал по рукам, по рёбрам, но сумарец лишь усилил нажим. Скахет захрипел и сознание поплыло.

            Изловчившись, он надавил большими пальцами на глаза и трактирщик зарычал. Попытался отмахнуться, но Скахет вцепился словно коршун. Поняв, что быстрее потеряет зрение, чем задушит сумарец отпустил шею и хорошенько пнул в живот. Скахет отлетел назад, споткнулся о кровать и повалился на жёсткий матрас. Тут же вскочил и перекатился в сторону, но добивающего удара не последовало – трактирщик не спешил.

            – Ну что, вспомнил, как сдал моего друга? – просипел Скахет. Травмированное горло отозвалось болью.

            Тут он заметил свой кинжал, сиротливо лежащий на полу между ними. Трактирщик тоже его заметил и всё понял. В тот момент, когда воин совершил кувырок, сумарец прыгнул на него сверху, схватил за волосы и приложил лицом о пол. Из глаз брызнули искры, но Скахет всё же дотянулся до оружия, хотя пришлось оставить в широкой ладони порядочный клок волос. Пальцы сомкнулись на рукояти, и трактирщик покатился по полу с лезвием в бедре.

            Понимая, что рана здоровяка не остановит, воин схватил полено и как пружина вскочил на ноги. И вовремя. Сумарец нёсся на него с окровавленным кинжалом. Обманное движение, уход в сторону и тяжеленная дубина догоняет чернявый затылок. Ноги трактирщика подкосились и с протяжным стоном он осел на пол. Теперь можно и поговорить.

            Скахет вытянул ремень и как следует связал противника. Затем разрезал ему штанину и туго перетянул рану. Отдышавшись, взял со стола стакан с каким-то пойлом и выплеснул на лицо. Сумарец застонал и открыл глаза.

            – Ну что, дядя, поговорим? – воин поднял опрокинутый в процессе борьбы стул и сел напротив. – За каким верлом ты сдал моего друга гвардейцам?

            Сумарец гневно сверкнул глазами и гордо вскинул подбородок, но Скахет только ухмыльнулся. Он знал, что для уроженца Сумарского Халифата считалось страшным позором умереть ливером наружу. Поэтому провёл лезвием по грузному животу и на полном серьёзе пообещал:

            – Будешь молчать, выпотрошу и скормлю потроха лакрам.

            Подействовало. Трактирщик поморщился от боли и проговорил:

            – Не сделай я этого, гвардейцы обязательно бы шепнули, кому следует что в «Кровавом полдне» не чтят Шааса. А серые вопросов задавать не станут. Скрутят да кинут в застенок, и поминай, как звали...

            – Допустим, – Скахет подрезал острым лезвием ноготь на большом пальце. – И куда же его увели?

            – Скорее всего, в Узилище, – видя, что убивать его не собираются, трактирщик несколько расслабился.

            – Где оно находится?

            Воин открыл дверь и выглянул в тёмный коридор. Оглядев обстановку, повернулся к сумарцу, но трактирщик молчал.

            – Ну?! – поторопил Скахет, и хозяин гостиницы нехотя произнёс:

            – Это личная душегубка монтар Шааса... – смуглое лицо побелело, будто он уже бывал в этой самой душегубке.

            – Снова это имя, – проворчал воин. – Кто этот Шаас?

            – Ты что, парень?! Как можно такого не знать?

            – Вообще-то я здесь проездом и мне плевать на ваших шаасов. Но если он встал между мной и свободой друга, будь уверен – ему не поздоровится!

            Сумарец криво улыбнулся.

            – Грозный воин, нечего сказать, – он презрительно сплюнул. – Думаешь справиться с главой ордена Серой Длани?

            – Вот значит как?.. – Скахет спрятал кинжал. – Но ничего, и не таких обламывали.

            Он достал из-под кровати замеченный во время схватки сундучок и, вскрыв незатейливый замок, подбросил на ладони увесистый мешочек. Внутри приятно звякнуло. Сумарец побагровел и выругался на родном языке, но Скахету было плевать.

            – За моральные издержки, – буркнул он и поспешил в свою комнату. Нужно было собрать вещи и как можно скорее найти другую гостиницу.

            Не тратя времени Скахет поскидывал вещи в сумки (разбираться, где чьё будут после) и поспешил покинуть «Кровавый полдень». На дворе ещё царила ночь и, сгибаясь под тяжестью сумок, воин побрёл к центру города.

            Верхушки домов едва-едва окрасились в красное, когда он вышел к Ратушной площади. Город только начинал просыпаться. На площади появились первые лавочники желающие занять более выгодные места. Рыбаки возвращались с ночного лова. Пекарь выкатывал из булочной лоток со свежей сдобой. Где-то вдалеке раздался первый звук молота ударившего по наковальне.

            На него прикрикнули, и Скахет посторонился, давая проехать телеге и тут его осенило. Воин зло сплюнул и выругался, но руганью лошадей, что остались у гостиницы не вернуть, а возвращаться уже поздно.

            Скахет направился к ближайшему лотку. Нужно найти место, где остановиться и думать, что делать дальше. А лошади... Да пускай этот черноголовый выкидыш гарруты ими подавится. Тем более что он за них заплатил.