Текст книги "Вторжение (СИ)"

Автор книги: Александр Беловец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Интерлюдия III

            Толстый жрец откупорил бутыль, плеснул вина в кружку, с удовольствием пригубил и отставил. Взял со столика нож и принялся неторопливо нарезать копчёное мясо. Затем хлеб. Далее пришла очередь варёных яиц, к очистке которых он отнёсся как к тайному ритуалу. Отламывая скорлупу, жрец раскладывал наиболее крупные её части на столе в определённом порядке, дабы получился одному ему известный рисунок.

            Когда с сервировкой стола было покончено, толстяк развернул видавший виды застиранный платок величиной с целую простыню, заткнул его за шею, расправил складки и, подхватив ломоть хлеба, прикрыл его мясом. Замасленный взгляд невольно скользнул по пленнику, мирно посапывающему в неудобной позе. Сонное заклинание вот-вот исчерпает ресурс, но для его подпитки у жреца готовы все ингредиенты, поэтому времени предостаточно и можно спокойно поесть.

            Только он так подумал, как сердце обожгло болью, и недонесённый до рта бутерброд вывалился из ослабевшей руки. Толстяк охнул, схватился за грудь и повалился на бок, хрипя и всхлипывая.

            Когда в шатёр вошёл Турлак вар-Мали, он мазнул брезгливым взглядом по развалившемуся борову, поморщился, но смолчал – картина не новая. Главное толстяк со своей задачей справляется, а что пьёт без меры, так то дело третье, не бузит и ладно.

            Но как же от него смердит!

            Военачальник прошёл вглубь шатра, подхватил со столика кувшин и устало опустился в бесконечные подушки. Несколько глубоких глотков согрели кровь, расслабили мышцы. Он отставил вино – хмель не его конёк – и извлёк С’айхиис из ножен. Пальцы невесомо пробежались по узору на клинке, и тот в ответ засветился мягким перламутром.

            С некоторых пор Турлак вар-Мали начал испытывать потребность в «общении» с мечом Тхереса. Будто душа зудела. Но стоило дать артефакту волю, прикоснуться к лезвию, вглядеться в камень в рукояти, как зуд тут же вытиснялся спокойствием и умиротворением. Вероятно, Таатир вар-Акос испытывал те же чувства, но его глаза, постоянно наполненные белым, пламенем не давали Турлаку покоя. Где-то в глубине души он понимал, что становится инструментом в руках жрецов, но ничего не мог с собой поделать. Зов меча усиливался с каждым днём.

            При мысли о жрецах военачальник поморщился, будто вступил голой ступнёй в свежий помёт орагра. Но даже испачкать ноги было бы не так противно как подчиняться кучке ублюдков, имеющих странную власть. Сам вар-Мали не очень-то верил, что эти жирные морды говорят от лица древних, но орден Кахара глубоко пустил корни среди кочевников и потому открыто перечить жрецам военачальник не спешил. Он прекрасно помнил, что стало с прежним хозяином С’айхиис и до дрожи боялся камней, поглощающих души пленных. Ведь что может быть хуже окончить свой путь в куске земной плоти, не имея ни единого шанса встретиться с пращурами?

            Турлак на мгновение представил, как его душу затягивает в поглотитель и, вздрогнув, открыл глаза. Нужно отвлечься от тяжких мыслей.

            Он спрятал С’айхиис в ножны и крикнул слугу. Тотчас однорукий паренёк, не обученный держать меч из-за ущербности, застыл на пороге в низком поклоне.

            – Зови наложниц! – рявкнул Турлак голосом Таатира, и пацан, не разгибаясь, попятился прочь.

            Откровенно говоря, военачальнику вар-Мали порядком надоело изображать свирепого воина, коим он на самом деле не являлся. Его стихия – разум, но умные в Закряжье никогда не ценились, и власть всегда доставалась сильным. Но ничего он теперь у руля и вскоре всё изменится. Есть даже план как избавиться от навязанного образа и вести армию своим именем, но для его реализации требуется бой, а кочевники застряли в Холорисе до весны. Так что придётся терпеть и до последнего изображать недалёкого Таатира, любящего выпить и ублажить чресла. Хотя последнее, признаться, Турлак любил и сам.

            Полог откинулся, в шатёр проскользнули две полуголые девы и сразу принялись за дело. Воин позволил избавить себя от одежды и блаженно растянулся на подушках. Когда веселье было в самом разгаре, сонное зелье окончательно выветрилось, и коротышка менк’оа беспокойно зашевелился в своём углу, но неистово совокупляющаяся троица этого не заметила…

Глава двенадцатая

            Издревле менк’оа предпочитали селиться на открытой местности, но когда появился Хайвердский лес, некоторые племена перебрались под его покровительство. Достоверно неизвестно нашли ли они Источник или Атиш ти-Вару сам их призвал, но только с тех пор коротышки стали именовать себя не менк’оа, что означало дети Менки, а менк’оул, то есть избранные Менкой. Таким образом, они подчёркивали свою возвышенность перед остальными племенами, за что их так невзлюбили сородичи, не изменившие устоявшемуся образу жизни. Нельзя сказать, что племена враждовали, так как доступ в Хайвердский лес всегда был закрыт, но слово менк’оул произносилось с презрением.

            Атиш ти-Вару уже и сам не помнил, как выглядел до того, как принял облик менк’оул-альбиноса. Его память подобно мокрому песку под пальцами озорного мальчишки постоянно меняла форму. Сегодня он ярко помнил, как рухнул его миропорядок, а назавтра эти же воспоминания подмигивали бледными отблесками из глубин подсознания. Но день, когда в Хигионе появился некто могучий, заперший здесь богов-братьев и приковавший его к Источнику, как яркая лента в волосах юной девы вплёлся в саму сущность старого менк’оул. Он проклинал его. Проклинал за то, что в этот день рухнули планы обрести власть над Хигионом.

            Но судьбе было угодно дать второй шанс.

            Когда боги-братья одолели демона Междумирья, из его крови взошли тысячи цветков Х’ииш, в которых Атиш ти-Вару учуял чужеродный разум, неподвластный энергетике мира. Молодые хозяева Хигиона оказались скоры на расправу и поспешили избавиться от паразитов, но альбиносу удалось умыкнуть у них из-под носа несколько цветков.

            Затем долгие годы проб и ошибок, и однажды на поиски С’айхиис был отправлен один из рыбаков, промышлявших на озере, где скрывался Источник. Но случилась война, Источник переместился в лес и альбинос потерял посланника из виду.

            Второй посланник уже чётко знал, что и где искать, так как к тому моменту Тхерес Магоубийца извлёк самоцвет из горной породы, вплавил его в меч и благополучно крушил цивилизованный мир. Но и здесь Атиша ти-Вару ждала неудача – боги воспользовались Иглой Мрака, и С’айхиис исчез на долгие годы. Скорее от отчаяния, нежели из здравомыслия альбинос отправил вслед второму третьего посланника, но тот бродил по Закряжью до тех пор, пока цветок не «выпил» его досуха.

            И вот сегодня свершилось! Четвёртый посланник обрёл-таки меч Тхереса!

            Несмотря на то, что Атиш ти-Вару давно готовился к этому событию, услышав почти затихший зов Х’ииш, он немного растерялся. В первое мгновение решил, что ослышался, а затем засомневался, вдруг активирует то, что приготовил и промахнётся? Ошибки быть не должно.

            Он поспешил в Тинкль.

            Зеркальная зала ожила, едва сарруж ти-Вару отдал команду, и перед ним предстала будоражащая кровь картина. Вальдрес стоял посреди какой-то площади и держал в вытянутой руке яркий сгусток света. Глаза его были полны белого пламени, а тело выплёскивало невидимые глазу изумрудные волны – цветок Х’ииш сигнализировал о том, что С’айхиис в его власти.

            Можно действовать…

***

            Вальдрес выплыл из небытия, и некоторое время лежал, прислушиваясь к окружающей обстановке. Где-то рядом стонала женщина (или две) и напряжённо сопел мужчина. Маг пробежался по энергетическим резервам и пришёл к неутешительному выводу – магии в них ни на грош. Но это не так страшно как то, что он не чувствует ни единой природной жилы, будто шатёр, где довелось проснуться экранирует от внешнего мира.

            Вальдрес решил осмотреться, но тело отреагировало сперва дикой слабостью, а затем тысячью злейших иголок. Закусив губу и едва не плача, он стал разминать затёкшие конечности, пока застоявшаяся кровь окончательно не рассосалась. Вдруг в проясняющейся памяти промелькнули картинки: воин с белым пламенем вместо глаз; ассасины Храма Теней; некромант, вторгающийся в сознание; медальон на чужой шее и сонное зелье, летящее в лицо. Затем провал…

            Бездна, медальон!

            Вальдрес инстинктивно пошарил на груди, но, как и ожидалось, кругляша на цепочке не оказалось. Скользнул в себя и… да, вот она, едва заметная ниточка силы цветка – тянется в сторону вошедших в раж любовников. А раз так, то и меч Тхереса должен быть здесь.

            План родился сам собой.

            Когда женские стоны, наконец, перекрыл могучий рык испускающего семя самца, и в шатре воцарилась относительная тишина, маг осторожно выглянул из своего укрытия. И сразу же наткнулся взглядом на жреца, что однажды его усыпил. Толстяк лежал к нему лицом, выпучив глаза и выкатив посиневший язык. Вальдрес на всякий случай проверил его ауру (точнее её отсутствие) и невольно порадовался. Если бы не инфаркт спать бы ему здесь до самой смерти.

            Дальше взгляд пробежался по убранству шатра и остановился на раскинувшемся в мягких подушках кочевнике. Тело воина блестело от пота, а могучая грудь мерно вздымалась, говоря о крепком сне. Рядом сидели две юные наложницы и, потягивая вино из кубков тихо перешёптывались.

            Ещё раз, проверив связующую нить, Вальдрес убедился, что она тянется куда следует и мысленно прикоснулся к кокону, в который заключил силу Х’ииш. Аккуратно, дабы не разрушить оболочку, он стал расширять канал, подпитывающий медальон, одновременно сдерживая усиливающийся поток. На миг показалось, будто вернулся в детство и вновь пытается удержать ручеёк ладошками. Воды становится всё больше, она готова хлынуть поверх пальцев, но в последний момент он убирает руки и радостно наблюдает, как волна набрасывается на кораблик из щепки...

            Накопленная сила скользнула вдоль нити, едва Вальдрес перестал её сдерживать, и воин дико закричал. Вскочил, растолкав наложниц, и принялся бить себя по плечу, будто в него вцепился плотоядный жук. Возможно, по ощущениям так и было, ведь медальон стараниями мага раскалился добела и будто масло прожёг левую руку почти до кости. От потери конечности Турлака спасла лишь мгновенная реакция и неимоверная сила воли, благодаря которой он выдрал из раны плавящее плоть железо.

            Вальдрес грязно выругался. Он планировал прожечь кочевнику сердце, но видимо пока тот спал, медальон скатился с груди. Вот что значит положиться на удачу, которая в ответственный момент крутнёт перед тобой пухлым задом. Как бы то ни было, кочевника следует добить.

            Маг вскочил на ноги и едва не упал вновь. В глазах поплыло, будто мозг обуял вакуум, а ноги превратились в тряпки – видимо остаточный эффект от сонного зелья. Он пошатнулся, но устоял и, действуя лишь на инстинктах, швырнул в сторону воина огненную волну. Вернее попытался швырнуть, так как она даже не сформировалось, будто Вальдрес никогда не повелевал огненной стихией.

            Проклятье, он забыл о С’айхиис!!!

            Вероятно, воин, слышащий зов меча Тхереса, что-то почувствовал, может какой-то импульс, потому как его глаза вдруг вспыхнули белым пламенем и, забыв о беспощадной боли, он повернулся к Вальдресу. Медленно потянул артефакт из ножен и сквозь дурманящую пелену маг увидел, как С’айхиис пульсирует в такт его сердцебиению.

            А дальше время будто остановилось.

            Он видел, как неестественно медленно воин с татуированным лицом замахивается, норовя одним ударом снести ему голову; как ужас исказил лица юных наложниц; и как из собственного тела вырывается изумрудный туман. А затем зелёное пламя поглотило и кочевника, и наложниц, и шатёр…

            Вальдрес пришёл в себя от того, что с ним кто-то говорит. Открыл глаза и слепо уставился в пространство прямо перед собой. Сознание как в тумане, а настойчивый голос продолжает повторять одно и то же:

            «Подними меч… подними меч…»

            В глазах, наконец, прояснилось, и маг смог оценить масштаб произошедшего. Шатра больше не было, впрочем, как и близлежащих, а дома вокруг площади покрылись копотью. Такое впечатление, что кто-то огромный выплеснул в середину эспланады ведро с жидким пламенем. Вальдрес стоял на обуглившейся брусчатке, а у ног лежал оголённый костяк, рука которого сжимала ничуть не пострадавший С’айхиис.

            «Подними меч… подними меч…» – снова услышал он усиливающийся голос, звучащий в голове.

            И вдруг как вспышка боли:

            «Подними меч, Вальдрес!!!»

            И рука мага сама собой потянулась к артефакту.

            Костяшки, сжимающие рукоять, осыпались пеплом стоило лишь к ним прикоснуться, и меч сменил хозяина. На миг Вальдрес ощутил приятное тепло чего-то родного, а затем пелена в глазах замелькала яркими образами.

            Нет, он не увидел пылающий Ивокарис и гибнущих в кровавой вакханалии магов, как это случилось в Хайвердском лесу. Не испытал и жгущей ненависти к самой магии, которую приписывали С’айхиис. Теперь он знал, что сон был навеян альбиносом, а ненависть к магам обладателю меча прививали жрецы. Вальдрес держал в руке одно из чудес Хигиона и благоговел от потока знаний, что пролился на него бодрящим дождём. Того, что ему открылось не знали даже боги.

            Вплетая зерно Иррилия в энергетический каркас Хигиона, Атиш ти-Вару даже предположить не мог, что тем самым направляет историю целого мира в новое русло. Всё, чего он хотел это создать ключ к возрождённой сущности и обрести власть над миром, но чуждая Иррилию энергетика внесла свои коррективы. Зерно разделилось надвое и воплотилось в одинаковых самоцветах, которые наделили энергетические потоки мира способностью к трансформации и взаимодействию со всем живым.

            Они родились одновременно – С’айхиис и Источник, будто рука Создателя уравновесила чаши весов. Два камня, заключённые в горную породу, два полюса силы, два брата, обречённые вечно стремиться друг к другу. Атиш ти-Вару высек из каменной глыбы чашу, подобную той, что погибла с его миром, а Тхерес Магоубийца (по указке имгитов) извлёк самоцвет наружу, отчего энергетика Хигиона постепенно стала меняться. Помимо перераспределения баланса энергетических жил, это отразилось и на первых расах, которые стали чувствовать стихийную магию.

            Вальдрес стоял посреди выжженной площади и как заворожённый смотрел вглубь камня, величиной с кулак взрослого воина. Во всём мире не осталось никого, кроме него и меча Тхереса. Альбинос солгал – Источник не рождает магию, а С’айхиис её не гасит. Как он вообще мог поверить в подобное? Нет, камни всего лишь инструмент для работы с энергией мира. Они уравновешивают друг друга, упорядочивая то, что принято называть магией. Но если камни сойдутся, магия исчезнет. И именно поэтому меч ни в коем случае не должен попасть в Хайвердский лес…

***

            Пока Вальдрес наслаждался артефактом, площадь стала наполняться зрителями. Кочевники, а затем и гадрахи, появлялись один за другим и, не смея приблизиться к пугающему коротышке, постепенно окружали его кольцом. Они просто стояли и смотрели на беснующуюся в руках менк’оа энергию, пока на сцене не появились новые действующие лица – посланники Храма Теней.

            Ассасины быстро сообразили, что произошло – в одночасье армия лишилась руководящей верхушки, и если не отнять С’айхиис у коротышки, поход на Ивокарис завершится здесь и сейчас. Поэтому, обнажив оружие, они стали медленно приближаться.

            Позади шёл Таффис, готовый в любой момент прийти на помощь, хотя, что противопоставить артефакту он не знал. Единственное оружие, оказавшееся эффективным – камни с душами пленных, но они сгинули вместе с шатром жрецов. Вероятно при этом высвободился накопленный потенциал Поглотителей Душ и от того площадь теперь напоминает погребальное пепелище. Человеческий прах вперемешку со сгоревшей утварью тоненько поскрипывал под ногами. Температура разгулявшейся стихии оказалась столь высока, что металлические предметы – оружие, кубки, украшения и прочее, зеркальными лужицами поблёскивали сквозь пепел.

            Не дойдя до Вальдреса каких-то пары дюжин шагов, храмовники встали как вкопанные. Дальше их не пустила стена изумрудного тумана волной выпорхнувшая из груди коротышки менк’оа. Брошенный кинжал просто-напросто вспыхнул и испарился впрочем, как и заклинание из загашника некроманта.

            А Вальдрес стоял, никого не замечая. Он чувствовал, как через него течёт энергия целого мира, знал, что может направить её куда угодно, даже заставить течь в обратную сторону, но сила, подселённая альбиносом, сковала все его члены. Цветок Х’ииш будто чего-то ждал, не давая магу ни шелохнуться, ни тем более воспользоваться силой С’айхис.

            Конечно, Вальдрес сопротивлялся. Он даже пробовал вновь обуздать силу цветка, опутав её ментальным коконом, но это было всё равно, что обнять океан. Атиш ти-Вару оказался сильнее и мудрее, раз сумел подчинить себе частичку такой сущности как демон Междумирья. А значит, Вальдрес проиграл – сделка с Х’ииш была лишь уловкой, призванной усыпить его бдительность. Остаётся только ждать и гадать каким образом альбинос заберёт артефакт.

            – Таффис, ты что-нибудь чувствуешь? – спросил вдруг командир трезубца. – Сожжение такого количества людей не могло пройти бесследно.

            – Да, эманации смерти до сих пор переполняют эфир, – безжизненно ответил некромант.

            – Ты можешь воспользоваться ими и пробить этот туман?

            – Я постараюсь…

            – Действуй немедля!

            Сухо кивнув, Таффис отошёл подальше от изумрудной завесы и, разведя руки в стороны, закрыл глаза. Он с самого начала, едва ступил на площадь, ощутил знакомую энергию, но барьер, поставленный имгитами, не давал сфокусировать мысли ни на чём, кроме привитого служения Храму Теней. Теперь же, по мере накопления энергии, барьер истончался, позволив, наконец, здраво мыслить. Посланники имгитов, сами того не ведая, дали Таффису ключ от темницы, куда поместили его разум, и только глупец этим бы не воспользовался.

            Прах под ногами ожил и со всех концов площади тоненькими струйками потянулся к рукам некроманта, закручиваясь вокруг них сизыми спиралями. Спиралей становилось всё больше, и постепенно тело Таффиса скрылось в текучем облаке человеческого пепла. Вот облако на миг остановилось, а затем вихрями устремилось к раскрытым ладоням, над которыми стало формироваться двумя матово-стальными каплями.

            Наблюдая за происходящим, воины трезубца упустили момент, когда зелёная пелена сгинула, а за спиной коротышки менк’оа появилось нечто новое. Будто хрустальный шарик, источающий свет, завис над его головой. Но шарик необычный. Он как бьющееся сердце пульсировал, увеличиваясь в размерах с каждым тактом. И вскоре, сквозь искажённое пространство внутри растущей сферы, стали видны деревья, окаймлённые лучами просыпающейся Иссилы. На фоне потемневшего неба растущая сфера выглядела как яркая звезда.

            – Таффис, пора действовать!!! – вскричал командир трезубца, но некромант даже не шелохнулся. Его глаза открылись, и посланник Храма Теней увидел, что барьера более не существует – Таффис вновь принадлежит сам себе.

            А ещё он увидел свою смерть.

            – Убить! – рявкнул ассасин, и двое кинулись на некроманта.

            Одного Таффис смёл чёрной плетью, в которую вытянулась капля в руке, второго успел пронзить копьём из второй руки, но командир трезубца оказался быстрее. Он цинично воспользовался смертью соратников, чтобы напасть со спины. Некромант даже не успел обернуться как наконечник меча, обагрённый кровью, проклюнулся у него из груди. Несколько бесконечно долгих мгновений Таффис стоял, поддерживаемый накопленной энергией, но вот сознание погасло, и он повалился на опалённую брусчатку, осыпаемый освободившимся пеплом.

            А сфера над Вальдресом тем временем достигла размеров дома, накрыв и его и С’айхиис искрящимся куполом, под которым появилось новое действующее лицо. Белый как снег менк’оул стоял у мага за спиной и был в то же время бесконечно далеко. Вот он взмахнул рукой, будто кинул невидимый аркан и как паук муху потянул Вальдреса к себе. Посланник Храма Теней понял, что С’айхиис уплывает из его рук и кинулся к прозрачному куполу, но не успел – портал схлопнулся перед самым носом…

***

            Волна эйфории схлынула, будто его окатили ледяной водой, и Вальдрес понял, что находится совершенно в другом месте. В отличие от Холориса, где сгустилась ночь, здесь царило позднее утро. А ещё здесь были деревья, которые он узнал, едва глаза привыкли к изменившемуся освещению. Он попал в Хайвердский лес.

            Даже не успев, как следует осознать этот факт, Вальдрес услышал знакомый голос, прозвучавший с некоторой насмешкой:

            – Добро пожаловать домой…

            Маг резко обернулся с острым желанием вцепиться в горло стоящему в нескольких шагах альбиносу, но понял, что не может пошевелиться. Проклятый Х’ииш полностью овладел его волей.

            – Остынь, Вальдрес, и давай поговорим, – Атиш ти-Вару повёл посохом и, следуя взглядом за светящимся навершием, маг увидел неподалёку сытно убранный стол с парой стульев.

            – О чём?! – с вызовом бросил он.

            – О твоём будущем, – спокойно ответил альбинос.

            – А разве я не отработанный материал, который следует выбросить? Или твой цветок опять меня куда-то поведёт?

            Атиш ти-Вару многозначительно промолчал, и Вальдрес вдруг понял, что попал в точку – его приключения на этом не закончились.

            – Не совсем в точку, но близко, – подтвердил альбинос. – Мне, конечно, нет дела, стоять мы будем во время беседы или уютно сидеть но, по-моему, ты несколько голоден.

            «Да он же издевается!» – промелькнула мысль, но тут Вальдрес понял, что ти-Вару прав, он действительно истощён сонным зельем и вымотан событиями на площади. Что ж, можно и поговорить.

            Упрятав злость поглубже, маг прошёл к столу, ничуть не удивившись, что вновь может двигаться. Уместил зад на стуле и оторвал запечённую птичью ногу. Атиш ти-Вару хмыкнул, воткнул посох в землю и последовал за ним.

            Ели молча. Вернее ел в основном «гость», в то время как сарруж потягивал какой-то напиток, изредка закусывая орехами. Когда еда отягчила желудок, Вальдрес спросил:

            – Судя по тому, что я по-прежнему чувствую магию, С’айхиис не рядом с Источником. Стоило ли за ним гоняться, чтобы потом спрятать невесть куда? Или в этом и состоял план?

            – Вижу, ты многое узнал, едва подержав меч в руках, – Атиш ти-Вару удивлённо выгнул седую бровь. – Я, конечно, предполагал, что камень поделится с тобой знаниями, как Источник делится со мной, но чтобы дать столько за такой короткий срок… Похвально, Вальдрес. Ты больше не заурядный маг, ты стал сильнее.

            Видя, что собеседник никак не отреагировал на слова о возросшей силе и продолжает сверлить его взглядом, альбинос всё же ответил:

            – На время я поместил С’айхиис в Тинкль, так как уничтожение Хигиона не входит в мои планы.

            Вльдрес скривился.

            – Довольно лжи, я видел, что произойдёт, если камни сойдутся. Исчезнет магия, но никак не мир.

            – Отнюдь, Вальдрес. Вспомни, чем для Хигиона является Хайвердский лес, и сам всё поймёшь… – альбинос замолчал, давая магу подумать, затем чему-то кивнул и предложил: – Давай так, я расскажу о своих планах… о некоторых планах, – поправился он, – но прежде ты расскажешь кто тебя надоумил спрятать от меня силу цветка Х’ииш. Если, конечно, это не мёртвая тайна[1].

            Вальдрес вгляделся в довольное лицо менк’оул и вдруг понял, что тот наслаждается моментом. Победил, добился своего, а теперь можно и поболтать за бокалом вина.

            – Никто меня не надоумил, – ответил маг. – Я сам до этого дошёл.

            – Что ж это была хорошая попытка, – Атиш ти-Вару отсалютовал бокалом. – Я почти тебя потерял. Если бы не нить, что ты привязал к медальону… Хотя знаешь, закончи ты ментальный кокон, мы бы сейчас не разговаривали. Цветок стал частью тебя и его изоляция…

            – … погубила бы и меня, – продолжил Вальдрес, но тут же прикусил язык. Альбинос подобрался как перед прыжком и недобро прищурился.

            – Откуда тебе это известно?

            Вальдрес мысленно выругался. Идиот! Не стоило этого говорить. Как отреагирует ти-Вару, узнав об их с цветком сделке? Вдруг не станет церемониться и вырвет из него силу Х’ииш?

            Он возвёл защиту вокруг мыслей и промолчал, но альбинос пошёл другим путём. Сердце мага на миг сдавило тисками, и он вспомнил, что находится во власти проклятого менк’оул. Придётся отвечать, иначе эту тайну из него вытянут вместе с жизнью.

            – О том, что мы единое целое мне поведал твой цветок, – нехотя сказал Вальдрес.

            – Дальше! – в голосе ти-Вару прозвучала сталь. – Где? Когда? Как? О чём вы говорили? Только правду. Не вынуждай меня…

            Менк’оул сделал жест ладонью, и Вальдрес почувствовал могильный холод в груди.

            – В Астрале… – он с трудом протолкнул слова через горло. – Мы встретились в Астрале. Я почти закончил ментальный кокон, когда появился Х’ииш и сказал, что если завершу, то, что начал мы оба погибнем. Он же и подсказал привязать оставленную нить к медальону.

            Вальдрес дёрнул ворот рубахи, так как стало трудно дышать, но Атиш ти-Вару продолжал держать его «в кулаке».

            – Ты хорошо укрыл свои мысли, мой мальчик, но слабо уделил внимание ауре. Поэтому подумай, прежде чем солгать. О чём ещё нашептал цветок?

            – Он сказал, что я не первый кого ты посылал за С’айхиис.

            – Верно, – кивнул альбинос и повторил жест ладонью. На этот раз сердце обдало жутким жаром, и Вальдрес, наконец, сдался.

            – Демон Междумирья предложил мне сделку, – обречённо вымолвил он и почувствовал облегчение, но одного взгляда не истязателя хватило, чтобы понять – радость преждевременна. Красные глаза едва не метали молнии, а белоснежная шерсть будто потускнела. Альбиносом овладел гнев, но он быстро взял себя в руки.

            – И что же он тебе предложил? – вкрадчиво-ледяным тоном поинтересовался сарруж ти-Вару. Маг решил не искушать судьбу.

            – Новое тело в обмен на выход из Хигиона…

            После этих слов лицо менк’оул «разгладилось», исчезла гнетущая аура. Альбинос откинулся на стуле и с лёгким укором проговорил:

            – Не будь наивен, Вальдрес, никакого тела никто тебе не предоставит. Х’ииш вновь в моей власти и о сделке можешь забыть. Но за правду спасибо, изучу на досуге его поведение. Действительно, из четырёх человек, посланных мной за С’айхиис, ты единственный маг. Возможно, потому Х’ииш и стал с тобой разговаривать. Но довольно о цветке. Вижу, у тебя накопились вопросы. Задавай, отвечу по мере сил.

            – Ты же собирался поведать о своих планах, – буркнул маг, держась за грудь.

            – Позже, Вальдрес, и не здесь. То, о чём пойдёт речь не вправе слышать даже трава. Спрашивай, вижу, накипело, – альбинос улыбнулся.

            – Как ты перенёс меня из Холориса в лес?! – Вальдрес алчно сверкнул глазами. Если старому менк’оул известен способ быстрого перемещения без камней и арок, это станет настоящим прорывом в магии!

            – Не станет, – усмехнулся ти-Вару, вновь получивший доступ к мыслям собеседника. – Портал был одноразовый. Я долгие годы взращивал его в Тинкле, наполняя энергией Астрала, а цветок Х’ииш просто указал мне дорогу. Если интересно, подобное заклинание в своё время разработал Себелиус, назвав его «якорь – маяк», за что и получил звание магистра. Тебе, кстати, довелось держать такой маяк в руках и даже доставить его к месту назначения, – видя, как озадаченно вытянулось лицо Вальдреса, альбинос заливисто рассмеялся, но быстро оборвал смех. – Только можешь не обольщаться, Себелиус вряд ли поделится с тобой секретом этого заклинания. Тех, кто принимал у него новую разработку, он планомерно уничтожил одного за другим.

            От слов повеяло холодом, и Вальдрес вспомнил отца, ставшего жертвой интриг Архимага. А в какую игру Себелиус втянул его, поручив отвезти жезл и рог?

            – Ни в какую, – ответил альбинос, – он просто готовил пути отступления. Чувствовал, старый хитрец, что тучи над ним сгущаются вот и подстраховался. Как оказалось не напрасно.

            – О чём ты? – не понял Вальдрес.

            – О том, что теперь в Ивокарисе новый глава Магического Совета, а Себелиус прячется где-то в Сумарском Халифате. Послушай, тебе действительно интересна его судьба или есть темы поважнее?

            Маг не ответил. Потянулся за соком и вдруг вспомнил сон о падении Ивокариса, в котором он принимал не последнее участие.

            – Тогда на развилке, после нашего разговора, я видел сон. Зачем ты мне его показал?

            – Ты узнал и об этом? – альбинос картинно задрал бровь, но сдался под серьёзным взглядом Вальдреса. – Ладно, не ешь меня глазами. Те чувства, которые ты испытал во сне, как то: страх, ненависть, опасность, помогли цветку Х’ииш слиться с твоими телами – физическим и астральным. Ну и ещё для того, чтобы ты понял, чем опасен С’айхиис. Только вижу это знание не пошло впрок, раз ты решился на сделку.

            Последние слова прозвучали как угроза, но альбинос вдруг поднялся, подошёл к посоху и, выдернув его из земли, скорей не сказал, а приказал:

            – Идём, Вальдрес, время говорить о серьёзных вещах…

***

            С’айхиис – легендарный клинок Тхереса Магоубийцы завис в воздухе посреди зеркальной залы. Вальдрес подошёл ближе и хотел коснуться камня в рукояти, но Атиш ти-Вару мягко его остановил.

            – Не стоит, мой друг. Благодаря этим зеркалам, С’айхиис напрямую связан с Астралом. Коснёшься его, и от тебя не останется даже пыли.

            Маг одёрнул руку.

            – Но почему магия продолжает существовать, ведь камни почти рядом?

            – Помимо фокуса астральной энергии, Тинкль так же исполняет роль барьера между С’айхиис и Источником. Если эти стены рухнут, угаснет и магия, вслед которой станет терять силы и Хайвердский лес. Сам понимаешь, чем это грозит…