Текст книги "Молох Империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 54 страниц)

– Что, удивлены собственной тупостью? – Артемову стало уже совсем смешно. – Я еще придумаю, что с вами сделать. А сейчас убирайтесь! Даю вам три часа на то чтобы проспаться и привести в порядок внешний вид. И чтобы никто вас такими, как сейчас не видел! Понятно?

– Так точно! – громыхнул дружный ответ.

– Все, вперед, разбойники. Мне тут после вашего перегара комнату проветривать, чтобы потом с комендантом легче было это дело уладить.

При выходе из комендатуры их встретил тот самый пилот, что доставил их из города. Масканин внимательно оглядел его, сержанта военной полиции, и ответил неуклюжим взмахом руки в попытке ответить на отдание чести младшим чином.

– Тут есть где умыться? – спросил Чепенко.

– Идемте, – добродушно ответил сержант и провел в уборную в соседнюю караулку.

Умывание в ледяной воде мигом привело всех троих в чувство. В головах совсем прояснилось, по телу предательски начала расползаться лень.

– Куда отсюда в общагу, чтоб не заблудиться? – поинтересовался, выйдя на улицу, Бобровский у ожидающего их сержанта.

– Тут совсем не далеко, метрах в двухстах. Выйдите к этой дороге, свернете у того бокса, там и увидите.

– Угу, понятно.

– Вы идите, – сказал Масканин, – я вас догоню. Забыл в гравитолете фуражку.

– Давай, – бросил Чепенко, – не сильно там…

Проводя их взглядом, Масканин обратился к полицейскому:

– Где тут твоя машина, сержант?

Тот кивнул и показал следовать за ним. Идя следом, Масканин немного удивился, ему показалось, что сержант смотрит на их троицу с восхищением. Или это ему привиделось, а всему виной ночь и приглушенное освещение вокруг комендатуры?

– Не плохо вы погуляли, – как бы между прочим сказал сержант, – втроем положить десятерых, переломать руки, ноги, ребра, челюсти и пригвоздить к стойке бара их же собственными ножами.

Масканин попытался восстановить последовательность событий в "Двух лунах", но полицейский понял его молчание по-своему.

– Очень просто, мы настроились на частоту купинской полиции… А вот и гравитолет, – он открыл десантный отсек. – Ищите свою фуражку.

Масканин запрыгнул на полуопущенную рампу и вошел внутрь. Здесь горело освещение и фуражка отыскалась быстро. Одно из убирающихся сидений было опущено, глядя на него, Масканин почувствовал почти непреодолимый зов тела немедленно растянуться и забыться пусть коротким, но счастливым сном. Черт с ней, с этой общагой. Какая разница, где перекантоваться пару-тройку часиков?

– Эй, сержант!

– Фуражки нет?

– Да нашел я ее, спасибо. Этот гравитолет в ближайшее время никуда не спешит?

– Вообще-то нет.

– Тогда я, наверное, посплю здесь.

– А, на здоровье, – полицейский пожал плечами. – Я сейчас свет вырублю.

– Благодарю.

Масканин принял позу поудобнее и мгновенно отключился.

Выспаться, естественно, не удалось, но на это он и не рассчитывал. Из сладкого забытья его вырвала чья-то рука, трясущая за плечо.

– Доброе утро, командир, – произнес чей-то смутно знакомый низкий голос, – подымайтесь.

– Угу… – Масканин открыл глаза и увидел напротив изучающие пронзительно голубые глаза на худом, слегка вытянутом лице. Через секунду лицо было опознано и принадлежало оно кондуктору Алпатову – начальнику группы наземного технического персонала его пока еще не полученного штурмовика.

Масканин стянул с себя тонкое одеяло, удивившись его появлению на себе. В уголке был заметен штамп военной полиции.

– Подымайтесь, подымайтесь, вашбродь…

– Попить бы, – помечтал вслух Масканин, приняв сидячее положение. – Сушит.

– Я тут тоник с собой прихватил, командир. Хороший негазированный. Еще спецовку принес, чтоб вы в таком виде не светились.

Протянутая кондуктором полулитровая бутылка была опустошена с жадностью.

– Хух… Благодарю. Теперь я, кажется, в норме.

Он стащил с себя неприглядный китель и спешно стал натягивать комбинезон спецовки.

– Который час?

– Шесть двадцать две. В шесть сорок комэск строит, будем борты получать.

– Да, надо спешить, – Масканин надел фуражку, подхватил под руки китель и следом за Алпатовым выпрыгнул из гравитолета.

– А как ты меня разыскал, Егорыч?

– Лейтенант Чепенко помог.

– Понятно. Как насчет пробежки?

– А что еще остается, командир?

Пробегая мимо караула, Масканин приветливо махнул рукой выходящему из нее сержанту. Тот ответил со своей неизменной улыбкой.

На землю лег утренний туман, пришедший от реки Саяжа, что текла в нескольких километрах юго-западнее. Видимость не превышала двадцати метров. Но Алпатов прекрасно ориентировался. Через несколько минут они уже были у общежитий. Масканин заскочил к себе, кинул на кровать китель, потом за пять минут успел побриться и почистить зубы. На улице он нос к носу столкнулся с бароном Тулуковым, едва не наскочив на него.

– А-а, ночной герой, – улыбнулся командир звена, ответив на воинское приветствие подчиненного. – Ну пошли.

Для получения штурмовиков на завод были откомандированы лишь сводные команды от экипажей: пилоты, штурманы, бортинженеры и по три специалиста наземного техперсонала, закрепленных за каждым бортом. Однако у половины экипажей штурманов еще не было.

Весь личный состав построился на импровизированном плацу по звеньям. Рядом с Масканиным стоял его бортинженер мичман Белевцов, сзади кондуктор и боцмана-техники Алпатов, Нор, Драновский. Справа расположились ястребы барона Топоркова – еще одного пилота из его звена, слева орлы барона Тулукова. Перед строем медленно выхаживал Артемов, осматривая всех и каждого, застывших по стойке "смирно". Личный состав его собственного экипажа, построенного на правом фланге, возглавлял его штурман.

– Равняйсь!… Смир-рНО!! – раздалась команда. Артемов назидательно расстрелял глазами провинившихся этой ночью и прогремел: – Лейтенантам Масканину, Бобровскому и Чепенко я объявляю выговор без занесения в послужной список… и лишение премиальных, если они их заработают. Напоминаю всему личному составу третьей эскадрильи, присутствующему здесь, о необходимости соблюдения воинской дисциплины не только в служебное время, но и в свободное.

Комэск усмехнулся и продолжил:

– Теперь о приятном, господа. На площадке «тридцать шесть» нас уже дожидаются десять новеньких кораблей. Скоро нас туда подбросят специально выделенные гравитолеты. Так… Принимать борты не спешить. Внимательно и тщательно проверить работу всех систем, подсистем, узлов, пройти все стендовые опробования. Никто нас в шею не гонит. Только действительно удостоверившись в нормальной работе всего что нужно, можете докладывать по команде, – он сделал еще несколько шагов вдоль строя и остановился. – И последнее. Со мной только что связался дежурный по штабу бригады и сообщил, что из Миды к нам направлены пять недостающих штурманов. Так что, со штурманами у нас теперь полный порядок. Комплект. По прибытию, они незамедлительно приступят к выполнению своих обязанностей. Это все. Вопросы есть? Вопросов нет… Р-разойдись!

Мало-помалу, окутавший землю туман таял. Желтый диск орболского светила вышел из-за горизонта целиком, разгоняя лучами последние влажные клочья. Утро вступало в свои права.

Только теперь стали видны не замечаемые до этого бесконечные потоки тяжелых грузовых гравитолетов и гравиплатформ. Стали заметны разбросанные на огромной территории ангары, административные строения, цехи, склады всевозможные доки. Завод жил своей жизнью, днем и ночью производя смертоносную продукцию. И то, что было видно – это лишь ничтожная часть завода. Его сердце, его производственные мощности располагались глубоко под поверхностью земли, где существовал своеобразный подземный город из лабиринтов секций, уровней и ярусов.

Масканин был восхищен. Несколько долгих минут он просто смотрел на свой штурмовик, выкрашенный заводской серо-матовой краской, покоящийся на площадке на шести мощных опорных стойках. Бортинженер и наземные специалисты уже пробрались внутрь, а он все еще не мог отвести восхищенного взгляда. Да, корабль относился к малым звездолетам. Верно, что он не обладал сильной защитой и большой живучестью. Верно, что тактика штурмовиков – это зачастую тактика самоубийц. Но стоящий перед Масканиным "Вихрь-I" был последним словом в опетских разработках штурмовиков, вместившим и последние технологии, и конструкторский опыт, и гений. И в конце концов, это его первый корабль, которым он будет командовать. Его корабль.

Габаритами "Вихрь-I" достигал в длину 110-ти метров, десяти в высоту, а если считать с башнями сверхсветовой связи и аннигиляторного орудия, то и всех четырнадцати. Он имел две палубы, разделенные на десять отсеков каждая, не считая носовых и кормовых отсеков. Для ближней дистанции вооружение состояло из носовой атомной пушки, башенного аннигиляторного орудия, двух полуутопленных в корпусе установок десятикилотонных ракет "Шива", по три на каждую установку. Для средней дистанции имелась установка пятидесятикилотонной ракеты "Саргамак" с боезапасом из двух таких ракет и установка стокилотонной "Ктулу" с таким же запасом. Для дальней дистанции унифицированная установка "Ктулу" могла быть переведена под прием трехсотшестидесятикилотонной "Хел". Но она же была предусмотрена и под захват почти не уступающего по длине самому кораблю контейнера с "Немезидой" – мегатонной ракетой или "Немезидой-А" – той же мощности, но с расщепляющейся боеголовкой. Для защиты имелись две установки противоракет "Орнер" с запасом по четыре единицы и зенитный аннигиляторный автомат.

Масканин не торопясь обошел корабль, визуально изучая всевозможные надстройки, открытые и пустующие пока ракетные порты, осмотрел выдвинутые наружу по каждому борту гравиприводы и плавно переходящие в корму межзвездные двигатели. Сделав еще круг и встав у опущенного трапа перед носовым шлюзом, он почувствовал, что готов влюбиться в свой звездолет.

Несмотря на внешние габариты, внутри оказалось слишком мало места. Масканин протиснулся в пилотскую рубку и сел в одинокое кресло. Настало время приниматься за работу.

Первым делом он активизировал бортвычислитель и проверил его память. Потом, запустив программы всех нужных ему систем, он перевел их в тренажное положение и начал проверку, пользуясь заранее смоделированными полетными программами. Бортвычислитель, "поверив", что корабль покинул планету, взял курс к одной из ближайших звезд. Сперва настала очередь ИККК (информационного комплекса корабля и курса), по которому Масканин определил свое положение в пространстве, направление полета, вычислил скорость. Вернее, все это сделал сам ИККК, Масканин лишь произвел стандартную процедуру проверки. Следом была проверена система отображения информации, предназначенная для выведения на голограммный экран необходимых прицельных, пилотажных и навигационных данных, которые при необходимости совмещались с фоном внешнего пространства, а также формировались сигналы знакографической информации. Следующим был проверен ППНК (прицельно-пилотажный навигационный комплекс), предназначенный для решения боевых, пилотажных и навигационных задач, объединяющий несколько информационных систем и вычислители обработки боевых, пилотажных и навигационных данных. ППНК мог осуществлять автоматизированный самоконтроль и определять отказы и повреждения вплоть до подсистемы и узла. Потом настала очередь СВЦ (системы внешнего целеуказания), которая обеспечивала пилота и штурмана информацией о координатах кораблей взаимодействующих с ними, целей (и ориентиров, если боевая задача выполняется в пределах планеты), а также осуществляла функцию обмена данными с другими кораблями.

Масканин перешел к системе управления оружием, перевел ее в тренажное положение и запустил одну из стандартных учебно-боевых программ. По началу СУО показала себя на высоте, но потом случилась одна неприятная неожиданность: отказала нашлемная система целеуказания, из-за чего Масканин был "уничтожен".

Сорвав с головы проклятый шлем, Масканин долго думал, куда бы его посильнее зафутболить. Остыв, он минут двадцать потратил на выяснения причины поломки и был вынужден признать свое поражение. Отчаявшись, он вызвал по внутренней связи копошащегося где-то на борту оружейника боцмана Драновского. Чтобы разобраться тому понадобилось всего несколько минут.

– Починить сможете?

– Постараемся, командир. На вид – ничего особенного.

Через четверть часа шлем был исправлен. Масканин вздохнул спокойно и заново повторил предыдущую программу. Теперь проблем не возникало. Управляющие сигналы от шлема с поворотом головы выдавались головкам самонаведения ракет. Теперь оставалось только проверить все это не в тренажных, а в реальных условиях.

Масканин вызвал на связь Белевцова, оказавшегося в одном из ближних отсеков.

– Как у вас там, мичман?

– Проверили антигравы. В порядке. Алпатов принялся за двигатели, я за ЗАГи*. Боцман Нор закончил с системой рециркуляции и регенерации воздуха, занялся сенсорами и детекторами.

– Что говорил Алпатов?

– Заверяет, что с движками все нормалек. Но на первый взгляд всегда так. На стендовых испытаниях может случиться все что угодно. Такое бывает.

– Сколько ему надо времени?

– Думаю, часа два, командир.

– Как закончит прощупывать, переведете антигравы на управление от меня. Полетим к стендам, не будем терять времени.

– Есть, командир.

Масканин отключился и занялся проверкой нескольких второстепенных комплексов, полностью погрузившись в процесс. Но из этого занятия его вырвало какое-то неясное чувство, которое заставило насторожиться. Он замер, почувствовал чье-то отдаленное и постороннее присутствие. Бесшумно люк переборки отошел в сторону, Масканин осторожно выглянул в узкий проход. Никого. Прислушался. Все тихо. Послав подальше мысли о паранойе, он выхватил из кобуры лучевой пистолет и осторожно прошел по проходу. И тут послышались чьи-то тихие шаги. Кто-то из техников? Или Белевцов? Нет, вряд ли. Они сейчас заняты по горло. Шаги приближались.

>>

*ЗАГ – защитный антиядерный генератор.

>

>

В проходе показался щеголеватый молодой офицер, который тут же был остановлен приставленным к виску лучевиком. Масканин внимательно оглядел его смущенное лицо и новенький флотский мундир с мичманскими погонами.

– Какого черта без предупреждения? – Масканин опустил лучевик.

Офицер справился со своими чувствами, четко откозырял и представился:

– Мичман князь Азанчеев, прибыл на должность штурмана в экипаж лейтенанта Масканина… Сударь, вы не знаете как его найти? – добавил он, оглядев представшего перед ним человека в спецовке.

– Это я, – Масканин спрятал лучевик в кобуру и протянул руку. Рукопожатие было крепким. – А по имени, по батюшке вас как?

– Айдар Салтанович.

Похоже, князь пока не выбрал как себя вести со столь 'гостеприимным' командиром. Масканин же пока не горел желанием ему помочь.

– Разрешите вопрос?

– Разрешаю.

– Вы всех так встречаете?

– Бывает, князь. Прошу прощения. Мало ли что, нынче не мирное время.

– Понимаю. Показать удостоверение?

– Не стоит. Его у вас уже тысячу раз проверили, прежде чем пропустить сюда.

– Вы правы.

– Откуда прибыли?

– Опет, первая штурмовая дивизия. Переучивался там на опетские штурмовики, получил аттестацию и направили сюда.

– А до этого?

– Новая Руса. Гвардейская ударная.

– Случайно не из знаменитой серебряной эскадры?

– Никак нет. Служил в отдельной эскадрильи линейной дивизии.

– Понятно. Академию, стало быть, на Новой Русе заканчивали?

– На Харькове. По высшему разряду окончил, служить выбрал на Кубани. Через год в гвардию предложили.

– Харьков, Кубань, Руса… А родом откуда, позвольте спросить?

– Из Самары.

– Отчего же вы, князь, не там учились?

Азанчеев секунды две помолчал.

– Дядя мой – начальник Самарской Академии. Невместно.

Масканин кивнул и подумал, что слишком уж официальное у него со штурманом знакомство вышло. Надо будет их отношения сделать потеплее, товарищескими, как и должно быть в нормальном боевом экипаже. Но это откладывается на ближайшее потом. С другой стороны, интересная ситуация выходит: до сих пор ему князьями командовать не приходилось. При этом Азанчеев из гвардии в Корпус прибыл, так и хотелось представить его в белоснежном мундире с антрацитово-черными костями и черепом на рукаве.

– Простите за этот небольшой допрос, князь. Располагайтесь. Осмотритесь, если хотите, и приступайте к проверке штурманской рубки. А я пожалуй кое с чем повожусь и займусь связью.

– Осмотреться не помешает, – Азанчеев улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов. – Я с "Вихрем-I" пока еще не имел дела. В первой штурмовой на "Гладиаторах-Х" летают.

Масканин снова кивнул и вернулся к себе. Закрыв люк, он связался с соседним штурмовиком командира звена.

– Это лейтенант Масканин. Мне нужен капитан-лейтенант Тулуков.

На экране внешней связи возник чем-то обеспокоенный Тулуков, не скрывший свою досаду этим вызовом.

– Слушаю вас, лейтенант.

– Командир, ко мне только что на борт прибыл штурман.

– И все?

– И все. Радостью делюсь.

– Да, верно. Я его сам направил к тебе. Мичман Азанчеев. А что?

– Да так. Хотел поинтересоваться, отчего штурмана в разнобой прибывают? Этак мы экипажи с неделю добирать будем.

– Ну-ну, с неделю… Эка ты хватил. Есть какие-либо проблемы посерьезнее? Например, с кораблем?

Масканин заметил раздражение Тулукова, а последние вопросы были явно шпильками. Пропустив эти уколы мимо ушей (все знали, что барон иногда не в ладах с нервишками), спокойно ответил.

– Никак нет.

– Это хорошо, это радует. А у меня и Топоркова антиинерционные системы выпендрючиваются. И у твоего собутыльника – Чепенко, вроде тоже.

– По правде сказать, я еще не дошел до них.

Тулуков криво улыбнулся.

– А говоришь: «никак нет».

– Надолго мы здесь застряли?

– Пока не закончим. Думаю, за сутки разгребемся окончательно. Потом, как и положено, проверки в живую. На орбиту, прошвырнемся по системе. Если все выгорит, скоро будем на базе в Миде.

На физиономии Тулукова вновь воцарилась начальственная строгость.

– Давай за работу, Костя.

Масканин пожал плечами потухшему экрану и достал из пачки сигарету.

Подкурив, он задумался, перебирая по порядку первоочередные текущие дела. Работы хватит не на один час, но она вовсе не представала перед ним как нечто скучное и утомительное. Масканин желал прочувствовать каждую частичку своего корабля.

ГЛАВА 22

В рабочий кабинет Кагера вошли главнокомандующий королевскими Вооруженными Силами маршал Опета Сгибнев, следом шеф спецслужб генерал-полковник Шкумат.

– Ваше Величество! – поприветствовали они в унисон.

Вид обоих говорил о предельной сосредоточенности.

– Проходите, господа, – пригласил Виктор, указав рукой на ожидающие кресла, задержав взгляд на расстегнутом воротнике мундира, идеально сидящего на коренастой фигуре всегда неизменно бодрого генерала Шкумата.

Погода в это время года в широте замка Алартон и впрямь выдалась необычайно жаркой. Но здесь в кабинете, как и во всем замке, поддерживалась живительная и приятная прохлада.

Кагер перевел взгляд на маршала Опета, по-доброму позавидовав его впитанной многими десятилетиями службы выправке, которую он идеально сохранял даже сидя. Потом скользнул взглядом по сосредоточенному лицу Сгибнева. Королю показалось, что тот был погружен в себя.

– Господа, причина, по которой я вас так срочно вызвал – я получил сообщение от Куриста.

– Переговоры прошли успешно, сир, – невозмутимо и как бы настаивая на этом утверждении, произнес Шкумат.

– К счастью, вы правы, генерал. Курист добился успеха по всем пунктам.

– Я не сомневался в нем, сир. Он на своем месте.

Кагер кивнул.

– Переговоры заняли всего три дня и окончились подписанием новых соглашений по всем нашим предложениям. А это значит, что теперь мы можем действовать дальше. Действовать в соответствии с нашими планами, опираясь на реальные результаты, – он сделал паузу и встретил долженствующее внимание в глазах и невозмутимое спокойствие. – Теперь немного конкретики, господа. Юрий не вступает в войну с нишитурцами, но создает видимость подготовки к ней. В ближайшие две-три недели он начинают переброску трех флотов и двух планетарных армий к границам Куроморской Конфедерации, то есть поближе к Пустоши. Что касается двадцать пятого флота, подтверждено решение о его переброске к нам и уже через семь циклов прибудут первые соединения. Но пока остался нерешенным вопрос о его дислокации. Вам, Георгий Александрович, – он посмотрел на Сгибнева, – предстоит решить этот вопрос с командующим флотом. Каковы ваши личные соображения на сей счет и что думает начальник генштаба?

– Ваше Величество, в этом вопросе я и маршал Роуц имеем общее мнение. А именно: наиболее целесообразно поставить союзный флот на Альтаске, которая уже окончательно очищена от нишитурцев. Мы руководствуемся следующим: наблюдается тенденция приведения воюющих сторон, то есть нас и имперцев, в исходное положение. Как известно, после успешного контрнаступления группы "Дорд" маршала Вилангиса, имперцам пришлось и оставить Альтаску, и срочно эвакуироваться из Тиоры, опасаясь оперативного "мешка". Кроме того, имперцы временно отказались от проведения крупных операций, стремясь нивелировать наш опасный прорыв. Теперь же в виду ассакинской угрозы, следуя утвержденной вами, сир, директиве, Вилангис начал вывод своих сил из имперского космоса. Но высвобождаемые флота группы "Дорд" нам еще крайне понадобятся для парирования ожидаемого удара по Владивостоку III или же опять по самому Дорду. А в виду того, что мы вынуждены постоянно наращивать наши силы на границе с Пустошью и в виду того, что нельзя сбрасывать со счетов вероятность войны на два фронта, систему Альтаска не представляется возможным хоть сколько-нибудь серьезно прикрыть. Поэтому, пусть этим займется двадцать пятый русский флот.

– Что ж, Георгий Александрович, вот в этом вам и предстоит убедить его командующего, но прежде всего главу русской военной миссии. Думаю, вам сегодня же надлежит встретиться со светлейшим князем.

– Да, Ваше Величество. С Голенцовым у меня запланирована рабочая встреча на сегодняшний вечер. Но меня крайне интересует, что ответил император Юрий на наши предложения в случае развития варианта плотной блокады?

– Двадцать пятый русский флот будет напрямую подчинен своему Главному Командованию, но будет также подчинен и вам в оперативном отношении. Совет Безопасности, в частности сам император Юрий, согласен с нашими оценками, что чужаки не ограничатся на первом этапе вторжения лишь нашим королевством. Союзники единодушны с нами в том, что враг нанесет одновременный мощный удар и по приграничным с нами территориям Империи Нишитуран, а также, что следует ждать ударов и по граничащим с Пустошью независимым мирам. Что ассакины будут стремиться взять нас в глубокий охват и изолировать от помощи извне. В случае развития этого варианта, союзный флот переходит в наше полное подчинение и снабжение. Также, союзники обязались создать все необходимые запасы в надлежащем объеме, поскольку, как известно, наши и их стандарты корабельных ракет всех классов разняться. Решено также, что двадцать пятый флот будет усилен "Баракудами-VI" в составе более ста единиц. Видимо, в русском генштабе в полной мере оценен наш опыт применения штурмовиков в войне с Империей Нишитуран.

Предложение Кагера полностью соответствовало действительности. Военное министерство Русской Империи к войне Опета и Нишитуры с самого начала проявляло повышенный разведывательный интерес. По различным каналам в недра военной разведки стекалась любая мало-мальски ценная информация, где ее просеивали и анализировали специалисты. Собранная информация обобщалась и прорабатывалась, на ее основе готовились отчеты и давались рекомендации. В частности не был обойден стороной и опыт использования опетцами и нишитурцами штурмовых соединений, структура которых у них была идентичной. Каждый флот воюющих сторон имел в своем составе штурмовую дивизию, имелись и отдельные дивизии в резервах Главных Командований. Такая структура усиливала флоты и давала возможность свободной переброски резервов на ответственные участки театров военных действий. И только из-за больших потерь Опет был вынужден расформировать отдельные дивизии и пополнить ими флоты. Но в последнее время королевские заводы буквально штамповали штурмовики, что дало возможность создания множества новых соединений. Офицерами русского генерального штаба были сделали надлежащие выводы, положившие начало структурным изменениям организации ВКС по опетскому образцу. До опетской войны в русском флоте штурмовики сводились не в бригады и дивизии, а в отдельные, не входящие в состав группировок эскадры. И было их скромное количество. Теперь же полным ходом создавались все новые и новые дивизии.

– Как мы и предполагали, – продолжил Кагер, – Юрий выступил с предложением аренды создаваемой базы, которая и явится платой за помощь их флотов войне. Срок аренды – восемьдесят лет с правом дальнейшего продления.

Кагер сделал паузу, остановив взгляд на Шкумате, что являлось знаком того, что король желает услышать мнения шефа спецслужб.

– Восемьдесят лет – многовато, конечно. Но условия, Ваше Величество, для нас крайне выгодны. В нашем положении платить за помощь в войне драгметаллами и иными средствами расчета было бы крайне накладно.

– А что думаете вы, Георгий Александрович?

– Согласен с оценкой генерала Шкумата.

– Спешу обрадовать вас, господа, тут есть еще один несомненный плюс. Наш военный атташе в миссии, полковник Уваров, запросил за право дальнейшего продления аренды, немного немало, тысячу малых и средних минных заградителей. Юрий согласился без каких-либо дополнительных условий. Корабли придут с двадцать пятым флотом. Нам только нужно набрать экипажи. Георгий Александрович, как продвигается разработка плана минной войны?

– Проект практически завершен, Ваше Величество. Маршал Роуц через два цикла представит его для вашего утверждения.

– Два цикла? Что ж, время у нас, конечно, еще есть, хотя его становиться все меньше и меньше. И никто не может сказать сколько. Ладно, торопить Роуца не стоит, два цикла ничего не решат. Но, я бы хотел ознакомиться с планом в общих чертах сейчас. В вкратце.

– Да, сир. За его основу был принят план, разработанный еще при жизни вашего уважаемого отца, когда мы еще были частью Империи Нишитуран…

– Понятно. Я ознакомился с ним, когда стал текронтом. Как я понимаю, он претерпел ряд существенных изменений, не так ли?

– Так точно, сир. План стал составной частью общего оперативно-стратегического плана на направлении Пустоши. Изменения, внесенные операторами генштаба, состоят в следующем:

Первое, создание невысокой плотности минных полей по всей границе с Пустошью, кроме систем на особо опасных направлениях и систем на непосредственном удалении от Орбола, Шерола, Иналипоса.

Второе, накопление большого запаса космических мин калибром пятьдесят, сто, двести пятьдесят килотонн и полуторамегатоннок в периферийных системах Пустоши, в специально защищенных от обнаружения и бомбардировок хранилищах, которые были построены еще в имперские времена.

Третье, скрытная передислокация в эти системы минных заградителей, которые также разместятся в уже построенных ранее хорошо защищенных базах.

Замысел операции сводится к следующему: Встретить лобовые удары чужаков, прорвавшихся через уже поставленные поля соединениями второго штурмового, третьего и пятого флотов, держа во втором стратегическом эшелоне первый штурмовой флот и отдельные дивизии штурмовиков. Сдерживая этими силами авангарды ассакинов, дать возможность противнику создания некоторого превосходства сил против нашей приграничной группировки. На это отводиться восемь-пятнадцать циклов. На втором этапе, предполагается введение в бой оставленных в глубоком тылу чужаков минных заградителей с задачей, своими действиями всячески воспрепятствовать вражеским коммуникациям, срывать строительство тыловых баз и ремонтных доков, тем самым отрезать авангарды противника от тыла и основных сил. А отрезанную, с трудом снабженную и пополняемую группировку уничтожить введением в бой части нашего стратегического резерва, добившись многократного превосходства в силах. В целях обеспечения задач минных заградителей, предусматривается оставить в тылу противника отдельные крейсерские соединения, отдельные рейдеры и активно использовать призраки. Вкратце это будет выглядеть так, Ваше Величество.

Кагер потер подбородок и спросил:

– Сколько генштаб планирует привлечь сил и средств для этой операции?

– Примерно два с половиной миллиона мин, тысячу малых и сорок больших минных заградителей. Количество и состав эскадр прикрытия и отдельных крейсеров-рейдеров еще не проработано. Здесь как раз кстати та тысяча русских минзагов.

Король посмотрел на Шкумата.

– Что думаете вы, Антон Владимирович?

– План довольно дерзок, сир. И рискован. Он требует тончайшей детальной проработки, филигранной оценки всех факторов и надежного обеспечения скрытности. Но он мне по душе своей смелостью. Я воздержусь от каких-либо комментариев перед маршалом Роуцем и его подчиненными, поскольку военная стратегия не в моей компетенции. Здесь я полагаюсь на наших маршалов. Но меня кое-что настораживает, Ваше Величество. Все эти корабли, по сути, приносятся в жертву. Я ни в коем случае не берусь судить ни генштаб, ни Главное Командование… За свою службу и я оправил на гибель не одного хорошо подготовленного агента. Просто, в специфике моей работы жертвы в таких масштабах абсолютно неприемлемы.

– Вы правы, они заранее принесены в жертву, – ответил Сгибнев. – Но их жертвы будут не напрасны. И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы уцелело как можно больше экипажей. Лучше пожертвовать малым, чтобы сохранить целое.

– Это, конечно, хороший принцип, – рассудил король, – но его следует применять осторожно, когда речь идет о жизнях… Экипаж малого минного заградителя – пятнадцать человек, правильно?

– Так точно, сир, – ответил Сгибнев.

– А экипаж, скажем, эсминцы класса "Онем" – четыреста девяносто.

– Так точно, сир.

– Простая арифметика говорит, что мы пошлем на смерть очень много моих подданных.

– Это так, Ваше Величество, – согласился Сгибнев. – Однако, сир, каждый офицер и матрос будет знать, за что пойдет на смерть. За ними женщины, дети и родные миры, а перед ними враг, не оставляющий после себя никого. К тому же отбираться будут только добровольцы.

– Нашлось бы столько добровольцев… Впрочем, я не сомневаюсь, что найдутся. Георгий Александрович, передадите начальнику генерального штаба, чтобы и не думал спешить с проработкой плана. Но меры по общей подготовке уже следует начинать.