Текст книги "Молох Империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Валидуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 54 страниц)

Одна из дверей в зал отворилась, впуская прибывших эфоров. Храня молчание, все пятеро прошли к центру и остановились не дойдя до стола строго выдержанный по протоколу метр. Каждый эфор держал при себе личный портативный персональник – неотъемлемую часть императорского консилариума.

Ивола, Савонарола и Навукер пребывали в парадных мундирах. Причем эфор-главнокомандующий Навукер бросался бы в глаза на любом костюмированном балу галактики, столько на нем было драгоценных наград и отличительных знаков. Половина из них была действительно заслужена, и если бы он поснимал все те награды, что преподнесли ему паркетные лизоблюды и подхалимы, то смотрелся бы не в пример лучше нынешнего.

Эфоры Соричта и Туварэ пришли в строгих деловых костюмах с бантоками, украшенными мелкими изумрудами и сапфирами.

По старинному обычаю, залы для официальных мероприятий строились с двумя входами. И вот настал момент и отворились противоположные двери. В зал вошел раб в вышитой золотом ливрее и громко объявил:

– Его Императорское Величество Улрик Четвертый!

Тот час же около обоих входов в зал выстроились лейб-гвардейцы. Эфоры вытянулись по струнке и, когда вошел император, синхронно поклонились ему.

Быстрыми шагами Улрик преодолел расстояние до стола и знаком велел эфорам садиться. Те позволили себе это только после того, как сам монарх занял кресло-трон.

Как истинный нишит, император не терпел церемоний и формализма, как их обожали правители большинства иных звездных держав. Кроме того, явившись на сегодняшний консилариум, он не считал нужным скрывать свой гнев. Император был разгневан рядом допущенных просчетов некоторых эфоров. И потому, не прозвучало никаких предварительных речей.

– Ивола! – нашел первую жертву император.

– Да, сир.

– Мы хотим, чтобы этот бунтовщик Киот и этот идиот Ажор, как можно скорее предстали перед нами. Говнюк, позорящий честь нишита у нас на ковре, а кретин, устроивший локальную революцию в нашей империи, у нас в дворцовом подземелье.

– Да, сир.

– ТОГДА, ПОЧЕМУ МЫ НЕ НАБЛЮДАЕМ ЭТИХ ВЫКИДЫШЕЙ?!!

Лицо Улрика IV покрылось пунцовыми пятнами, его застывший взгляд просверливал насквозь эфора безопасности. Гнев императора был страшен, он мог арестовать любого и горе тому, кто впал в его немилость.

Но Ивола подстраховался, что оказалось отнюдь не лишним. Составляя рапорт императору, он здорово потрудился, возлагая всю вину на бездарного Ажора, который якобы требовал невмешательства БН и загубил все на корню. Ивола откровенно оклеветал Ажора, приписав ему собственные неудачи. Мести или разоблачения он не опасался, ведь вероятность того, что захваченный террористами губернатор начнет оправдываться, практически равнялись нулю. Для этого нужно было выжить. А этого ему восставшие просто не позволят. А если же и случится чудо спасения, то Ивола позаботится о старом добром Рисальдине Ажоре.

– Сир, – обратился эфор безопасности, – делается все возможное для скорейшего разрешения этой проблемы. Но, к сожалению, тупость Ажора не является единственной причиной мятежа двух систем. Я убежден, что в империи существует заговор.

Ивола замолчал, желая сориентироваться по реакции императора. Гнев последнего, казалось, поутих.

– Продолжай! – бросил Улрик.

– Я считаю, что причина столь быстрого распространения мятежа на ирианских мирах – это прецедент, созданный покойным текронтом Кагером. В опетском секторе отменено рабство, даже уравнены в правах нишиты и ненишиты. Естественно, такого же положения хотят добиться многие покоренные народы. Если мы пойдем по опетскому пути, то наша экономика не выдержит ломки системы. Нас будет ожидать крах, а это все равно что приглашение к вторжению для наших врагов. Поэтому, империя просто обязана вернуть опетский сектор в исходное состояние.

Улрик внимательно выслушал. Его грузное тело откинулось назад. Беззвучно заработали вибромассажеры, встроенные под тонкой кожей спинки кресла-трона.

– Мы знакомы со всеми доводами, как сторонников, так и противников опетской модели, – заметил император. – Ты не учел одну вещь: Опет составляет одну пятую нашей экономики. Он один стоит доброго десятка секторов и именно созданная старым Кагером общественная и экономическая система сделала его таковым. Кроме того, не стоит забывать заслуги Кагера. Империя ему многим, очень многим обязана.

– Ваше Величество, – голос Иволы был словно синтезирован, – империя обязана Валерию Кагеру, а не его сыну. И если сохранить существующее положение, каждый год и в каждом секторе мы еще поимеем и Ирбидору и Ирпсихору. Сир, я настаиваю, чтобы внутриимперская политика была пересмотрена. Status quo подобно зреющему урагану.

– Мы подумаем над вышесказанным, – ответил император. Немного помолчав, он добавил: – Для того, чтобы тронуть Опет нужны куда более веские основания. Подозреваю, они у тебя есть. Кроме того, мы слышали слово 'заговор'.

– Совершенно верно, сир. Мои люди добыли весомые улики против Кагера и других нелояльных текронтов. Без сомнения что-то затевается за вашей спиной, сир.

– Чем ты располагаешь?

– Кагер имеет отличные связи в Текрусии. Неоднократно фиксировались его секретные переговоры с неблагонадежными текронтами. Экспорт "Опетских Киберсистем" гораздо превышает квоту эфора Соричты. Опетский сектор обладает гораздо более крупными финансовыми средствами, чем фигурирует в официальных отчетах. И, наконец, имеется информация, правда, не подтвержденная пока ничем конкретным, что Кагер установил контакты со многими крупными сепаратистскими группировками. Уверен, это далеко не полный перечень его грехов, сир.

– Предоставь нам подробную информацию.

– Да сир. Я уже составил подробный отчет.

Ивола передал императору силовой диск. Загрузив его в персональник, Улрик несколько минут просматривал отчет. Удовлетворившись первичным беглым просмотром, он отодвинул стереоэкран в сторону.

– Теперь мы хотим выслушать эфора разведки.

Маленький и щуплый Савонарола чувствовал себя неуютно в консилариумном кресле, которое лишь подчеркивало его хрупкость, так не характерную для нишита. Со стороны могло показаться, что он обрадовался, когда император обратил на него внимание. На самом деле он не испытал ни единой эмоции. Поспешно встав, Савонарола пробежал пальцами по консоли своего персональника.

– Сир, – обратился он, – перед самым вылетом к вам, я получил надежные перепроверенные сведения, что Кагер провел тайные переговоры с нашим старым врагом – Русской Империей. Несмотря на конспирацию, эмиссар Кагера все же засветился. Мало того, на него была организована попытка покушения. Достоверно известно, что это не провокация наших врагов или Кагера. Была задействована третья сила. Что она из себя представляет – выясняется.

Далее. Контрразведка зафиксировала тайную помощь, поставляемую на Ирбидору и Ирпсихору из опетского сектора. Сейчас ведется отслеживание маршрутов и разрабатываются меры по перехвату судов.

Далее. Выявлены резиденты Объединенных Миров Намара, Которонской Конфедерации, Русской Империи и даже Гессенского Королевства. Все они обезврежены. Имеются сведения об еще одном иностранном резиденте, установившем плотный контакт со Шкуматом – ближайшим лицом из аппарата Кагера. Он же – начальник разведкорпуса опетского сектора, он же – мой непосредственный подчиненный. К сожалению, доказательств преступных связей Шкумата нет. Но я уже начал подыскивать ему замену и одновременно начал готовить самую серьезную проверку всей внутренней кухни опетского разведкорпуса. Сир, считаю своим долгом заявить, что обстановка, сложившаяся внутри и вокруг опетского сектора крайне тревожная. Необходимы срочные меры по удушению заразы, пока она не превратилась в язву на теле империи.

Император жестом показал Савонароле, чтобы тот садился.

– Что скажет эфор транспорта и торговли?

Соричта встал и окинул всех собравшихся тяжелым взглядом:

– Сир, я присоединяюсь к пожеланиям моих коллег. От себя скажу, что мое ведомство готово выполнить все ваши приказы и распоряжения консилариума так оперативно, как это только возможно. Но, если позволите, я имею особое мнение на некоторые аспекты.

– Говори, – император слегка оживился.

– Ваше Величество, предвидя логику дальнейших шагов коллегии эфоров, я бы хотел предостеречь от сокращения или свертывания объема торгового оборота между всей империей и опетскими системами, и между Опетом и другими звездными державами. Это нельзя делать ни в настоящее время, ни в будущем. Иначе, будет нанесен непоправимый вред всей империи.

– Мы разделяем эти выводы, – согласился Улрик. – А эмбарго Кагера не накажешь. Что думает эфор Туварэ?

– Сир, империя нуждается в чистке, – ответил Туварэ. – Вы должны предоставить Иволе право арестовывать ренегатов всех уровней. Текрусия должна стать оплотом лояльности вам, Ваше Величество.

Император задумчиво кивнул и перевел взор на эфора-главнокомандующего. Генералиссимус Навукер встал, заложив руки за спину. Набрав в легкие воздух, он начал речь, словно находясь в лекторском зале, тщательно выговаривая каждую букву.

– Ваше Величество, долг армии и флота – стоять на страже интересов империи и священного Закона Нишитуран. Вооруженные Силы всегда готовы вступить в бой с врагом, будь он внешний или внутренний. Дайте добро и мы раздавим как гадкое насекомое этих бунтовщиков-ирианцев, а будет на то ваша воля, и опетских крыс, плетущих тайные интриги за нашей спиной. Опасная зараза мятежа и либерализма должна быть уничтожена, выжжена, удушена. И если понадобится, Вооруженные Силы окажут прямое содействие в предстоящей 'хирургической' операции в любом требуемом объеме.

– Значит в оценке текущих событий консилариум единодушен, – подвел итог император. – В таком случае, займемся вопросами операции против ирианских мятежников. Итак, первое: Безопасность Нишитуран должна и далее продолжать блокаду всех сообщений Ирбидоры и Ирпсихоры. Второе: эфор безопасности должен создать новую агентуру в этих системах. Третье: флот должен полностью обеспечить предстоящую высадку планетарных войск. Четвертое: никаких бомбардировок из космоса по промышленным объектам. Виновные в нарушении должны предаваться смерти, не взирая на лица. Пятое, активную фазу подавления мятежа следует начать не ранее чем через три-четыре месяца. Пусть ирианцы ощутят все прелести осады. И, наконец, шестое: Ивола, поручаю тебе создание специальных соединений из особо опасных элементов и прочих неблагонадежных ненишитов. Извлечение из миров смерти некоторого числа рецидивистов, анархистов, революционеров и прочей швали поспособствует разрядке на многих мирах смерти, а также в нестабильных регионах. Назовем эти соединения, скажем… черные легионы. В предстоящем вторжении, черные легионы должны быть основной ударной силой. Флот и армия будут только содействовать им и обеспечивать тыл, фланги, огневое и разведывательное обеспечение. В случае необходимости, разрешаем армейским частям наносить вспомогательные удары. Но основная тяжесть подавления мятежа должна лечь на черные легионы. Пусть весь этот сброд перебьет друг друга. Незачем напрасно проливать кровь нишитских воинов.

Император немного помолчал, обдумывая сроки подготовки.

– Начало вторжения назначаю на десятый цикл девятого месяца сего года по стандартному времяисчислению.

Тихо, словно тень, к Улрику подошел личный советник, поклонился и что-то быстро проговорил на ухо. Проговорил так, что никто из эфоров не разобрал. Улрик опустил глаза, помолчал, сжав губы. Потом мотнул головой. Еще раз поклонившись, советник удалился.

– Теперь о заговоре. БН провести чистку в Текрусии и по всей империи. Не стесняться никаких мер. Заговор должен быть вырван с корнем. Но Опет пока не трогать. Не стоит ворошить этот клубок змей раньше времени. Савонарола, ты каждый пятый цикл предоставляешь мне любые сведения, касающиеся связей Кагера с иными державами. Ивола, а ты также каждый пятый цикл докладываешь мне по Кагеру во внутренней сфере. Скажу сразу, он должен умереть, но я еще не решил, когда выгодней сделать это. Его устранение – это вопрос времени. Консилариум закрыт, – объявил владыка Нишитуран.

'Охота на ведьм' началась.

ГЛАВА 13

Месяцы, проведенные в карцере, подорвали здоровье Мэка. Он уже давно потерял счет дням и не представлял, как долго он тут находится. Следить по приемам пищи было практически невозможно. Иногда еду давали регулярно, иногда без всякой системы. Хотя, вполне вероятно, это было внутреннее субъективное ощущение. В бесконечно длящейся монотонности Мэку иногда казалось, что прошли годы, может быть столетия.

Однажды, его вырвали из этого бесконечного кошмара и доставили в лагерный госпиталь. Об этом событии Мэк помнил смутно. Врач долго удивлялся его живучести и высказывал опасение, в здравом ли уме пребывает пациент. Его поместили в госпитальный изолятор и следующие несколько недель ушли на излечение от чесотки и язв, на выведение вшей. Особое беспокойство для медперсонала представляли покрывающие все тело язвы. А абсолютное безучастие пациента к себе ставило врачей в тупик.

Когда он был переведен из изолятора в общую палату, Мэк впервые стал подавать признаки внимания к окружающим. На третий день лечащий врач его выписал.

Мэк долго размышлял над тем, что если его хотели заживо сгноить, то почему не довели тогда дело до конца, и не дождались его смерти? Или, может быть, это был акт устрашения? Или месть со стороны Маонго? Мэк вернулся в бригаду так и не найдя ответы на свои вопросы.

В истощенном и болезненном человеке трудно было узнать прежнего полного здоровья, надежд и злости Мэка. Он потерял в весе и только благодаря когда-то безумно далеким, кажется из другой жизни, занятиям воинской подготовкой с самого раннего детства, у тела еще оставались внутренние ресурсы.

Здоровье подорвалось, растаяли надежды, осталась лишь одна озлобленность. И именно озлобленность да еще жгучая ненависть аккумулировали жизненные силы и заставляли Мэка цепляться за жизнь.

Обитатели барака обступили его, не веря своим глазам, вероятно считая, что перед ними возникло привидение.

– Мэк, да ты совсем доходягой стал! – громко прошептал Хатан, обхватив его за плечи и посмотрев в глаза.

Потом, положив руку на спину, он повел его мимо расступившейся толпы к себе в кубрик.

– Скоро ужин. Будешь у нас теперь усиленно питаться. Ничего, Мэк, если тебя не прикончил карцер, то и Хатгалу ты не по зубам. Видать, ты крепкий орешек. Не слышал я, чтобы кто-нибудь, проведя несколько месяцев там, если и выжил, то не повредился рассудком. А дурачкам одна дорога – в расход. Тебя же к нам. Значит не время еще твоей смерти, а старуха свое не упустит. Я знаю.

Весь этот вечер Мэк был заботливо опекаем бригадиром. Он выслушал неуклюжий намек на извинения от Хатана, вперемешку с оправданиями и досадой, что бригадир сразу не раскусил Маонго.

Начались новые трудовые будни, которые Мэка и раньше-то не успевшего привыкнуть к ним, добивали однообразием, с которым еще только предстояло свыкнуться. Но это было бесспорно лучше, чем однообразие в карцере. К тому же, еды Мэку перепадало вдосталь и Хатан взял его под свое крыло, чем нарушил негласные законы бараков. Но идти против бригадира не осмелился никто.

Так прошли недели. За это время Мэк почти достаточно окреп.

Вот тогда и наступил поворотный момент в его судьбе.

***

Старый обшарпанный и грязный пассажирский гравитолет доставил четыре десятка рабочих на объект 114 Е.

Матерясь на собственное похмелье, водитель гравитолета открыл через пульт дверь, с ненавистью наблюдая, как на каменистый грунт, подымая клубы пыли, выпрыгивают рабы.

В это время хатгальского года небо было грязно-серого цвета. Стаи ядовито-желтых облаков проносились по серой беспросветной мгле и изрыгали потоки кислотных дождей. Каждые несколько минут раздавались то далекие, то оглушающе близкие раскаты грома.

Объект 114 Е представлял собой участок горного хребта с искусственным серпантинами, нагромождениями сверхпрочных металлических конструкций и целой армией техники и рабочих.

Вокруг господствовал невообразимый шум работающих механизмов.

Привычным маршрутом бригада дошла до грузового лифта. Спустя пару минут, он доставил их на требуемый уровень.

Разделившись на тройки, рабочие были распределены Хатаном по штольням, где уже вовсю орудовали горнороботы, а платформы на антигравах ожидали новых порций породы.

Мэк работал в паре. Недавно, третий из его группы погиб при несчастном случае, когда произошла самодетонация попутного газа. Теперь Мэк и Нумар остались вдвоем.

Оценив проделанную предыдущей сменой работу, Мэк прикинул, что они вряд ли справятся с нормой.

Горноробот вгрызался в породу где-то далеко, скрытый поднятой им пылью. Гравиплатформы выстроились в длинную цепочку. Напарники подошли к голове «поезда» и принялись накладывать глыбы.

Гравиплатформы сменяли одна другую и один за другим уходили часы расчистки завала.

Мэк осмотрел свои сапоги. Металлические набойки совсем истерлись. Надо будет после смены обратиться к Хатану, чтобы он достал новые.

Напарники тягали каменюки, одновременно находя извращенное удовольствие в крытии отборнейшими матами руководства объекта, за то что оно отказалось снизить норму, не смотря на смерть одного из группы.

И тут, прощально мигнув, погас свет.

– Твою мать!

Мэк со злости пнул гравиплатформу. Нумар на ощупь отыскал сдохнувшую пьезогорелку.

– Блок питания полетел. Черт! Придется идти за новым.

Нумар ушел. Мэк же уселся на корточки и поразмышлял над тем, что усердно работающий железный болван с каждой минутой уменьшает его с Нумаром шансы выработать норму. Горнороботу тьма была не помехой, его дробящие конечности без устали вгрызались в скалу.

Задумавшись, Мэк не сразу сообразил, что к нему кто-то приближается. Два световых луча беспорядочно шарили, вырывая из тьмы нагромождения глыб и детали гравиплатформ. Все более стала различима ругань.

На всякий случай Мэк схоронился за скальным выступом и внимательно следил за приближающимися. Наконец, стало понятно, что это надсмотрщики.

– Вот скоты! – возмущался один из них. – И не одной твари ведь нет.

– Чей это участок? – спросил второй, голос которого показался Мэку смутно знакомым.

Один из надсмотрщиков осветил что-то у себя на поясе и достал пульт. Сигнал на определенной частоте приказал роботу сообщить требуемые данные. Через доли секунды пришел ответ, в котором горноробот указал свой номер, марку, программу и номер штольни.

– Поня-атно, – зло протянул охранник, – это участок бригады Хатана. Свяжись с ним, Гирн, и вызови его сюда.

Гирн поднес руку к гермошлему, переключил частоту внутреннего приемопередатчика и исполнил приказ.

– Сейчас он появится, лейтенант.

Мэк был уверен, что имя второго надсмотрщика он знает уже давно. Сначала у него возникло смутное подозрение, теперь же оно переросло в абсолютную уверенность. Маонго он узнает и в темноте, и в любой личине.

Мэк сдержал порыв пробудившейся ярости и решил обождать, что будет дальше.

А дальше произошло то, что должно было произойти. Маонго подошел к тому выступу, за которым стоял Мэк и наставил на него лучевой пистолет.

– Выходи! – гаркнул он. – Выходи или я тебя поджарю.

Мэку ничего не оставалось. Он подчинился.

– Ты что, думал, что сможешь спрятаться?

Лейтенант рассмеялся.

– Ваши костюмы напичканы передатчиками. Ты как ходячая рекламная вывеска.

Лейтенант повернулся к Гирну.

– Сержант, а ну сними его данные.

– Слушаюсь, лейтенант.

Охранник неповоротливо подошел к Мэку, держа наготове парализатор.

– Руки! – гаркнул он и, когда его команда была исполнена, вытащил силовой диск из поясного идентификатора со встроенным датчиком жизнедеятельности, и вставил в свой портативный персональник.

– Номер, – начал Гирн, – ОСО пятьдесят два, одиннадцать, семьсот восемьдесят восемь. Имя – Мэк…

– Мэк? – не скрывая удивления произнес лейтенант. – Вот так встреча! Тебе, прямо таки, везет на меня.

– Да ну что ты, Маонго, это не везение, а подлянка судьбы, – съязвил Мэк.

– Дерзишь, сукин сын? – лейтенант улыбнулся, хотя сквозь бронешлем этого никто не заметил. – Тебе удалось или посчастливилось выбраться из карцера. Ну ничего, скоро ты вернешься в знакомые места. За невыполнение нормы и тунеядство.

Выпада Маонго Мэк хоть и ждал, но пропустил. Резкий удар, не замеченный в полутьме двух световых лучей, сбил его с ног.

– А это тебе за дерзость, собака!

Мэк не знал, чем собака, милое и верное существо, заслужило сомнительное право стать ругательством. И вообще-то, ему было плевать.

Мэк попытался встать, но следующий удар с ноги лишил его равновесия. Закусив губу от боли, он блокировал новый удар и воспользовавшись полутьмой, подсек офицера. Маонго упал, разбил фонарик и потерял оружие.

– Ах ты дерьмо! – взревел лейтенант, вставая на ноги. – Гирн, ну-ка посвети! И найди лучевик.

Дальше все было как в кошмарном сне, по крайне мере, Мэк все воспринимал именно так. Сержант шарил в поисках оружия, а раб и его начальник кружились в темноте, обмениваясь выпадами. Некоторые удары достигали цели.

Сколько это продолжалось, никто не знал. Но вот эту идиллию разрушил свет, который нес Нумар. Следом за ним шел Хатан.

– Эй ты! – обратился офицер к Нумару. – Воткни пьезогорелку в держак.

– Нашел! – Гирн схватил лучевой пистолет и передал его командиру.

Тот повернулся к Хатану.

– Боюсь, в твоей бригаде будет недостача.

– Господин лейтенант, – обратился Хатан, – в срыве нормы нет их вины…

– Нет их вины, – передразнил его нишит.

Бригадир сделал вид, что не заметил этого.

– Господин лейтенант, я могу объяснить, как все было…

– Брось, Хатан. Для меня и так все ясно.

Лейтенант рассмеялся и обратился ко второму надсмотрщику:

– Держи лучевик. А я расправлюсь с этим дерьмом.

Сержант забрал оружие и взял всех под прицел.

Теперь в штольне было достаточно света и Мэку негде было скрыться. Офицер, словно ураган, накинулся на него, нанося целый град тяжелых ударов.

Некоторые Мэк отбивал и даже пытался отвечать, но слишком уже был ослаблен, чтобы противостоять Маонго как прежде.

Нишит сбил свою жертву, и не торопясь, смакуя каждый удар, ходил вокруг него кругами.

– Господин лейтенант! – сделал еще одну попытку Хатан, и хотел было подойти к Мэку.

– Не рыпайся! – прорычал сержант.

Хатан учащенно дышал, кулаки непроизвольно сжимались до боли, он чувствовал, как кровь молоточками стучит в висках.

– Господин лейтенант, вы должны прекратить, – так же прорычал бригадир.

– Да заткнись ты, – бросил офицер. – Указывать, кто что должен, ты можешь своим рабочим-рабам, которым ты и сам являешься.

Охранник снова пнул Мэка.

Мэк закашлялся и прохрипел:

– Не лезь, Хатан. Он не остановиться – это Маонго.

Слово "Маонго" подействовало на Хатана, подобно команде "старт". Словно сорвавшись с цепи, он отбил руку второго надсмотрщика и сбил его с ног. Падая, сержант открыл беспорядочную стрельбу. Один из разрядов прожег дыру в шее Нумара.

Не давая опомниться сержанту, Хатан напрыгнул на него и заблокировал руку с оружием. Их тела переплелись, то один, то другой прижимали друг друга к камням. Каким-то образом, Хатану удалось вырвать один из шлангов газового ранца, подходящего к бронешлему охранника. Сержант на мгновенье поддался панике, что стоило ему жизни – бригадир вырвал лучевой пистолет и прострелил ему бронекостюм. Заряд выпущенный в упор прожег бронелист на груди.

С бешеным воем, Маонго, что было сил, рубанул по предплечью Хатана шоковой дубинкой. Удар выбил оружие, отлетевшее на несколько метров.

Увернувшись от следующего удара, Хатан вскочил на ноги и принял боевую стойку. Правая рука сильно болела и не слушалась. В голове шумело. На несколько секунд на Хатана накатила слабость.

Нишит знал, чего стоит в драке бригадир, самолично неоднократно наблюдав его в прошлом. Поэтому, он предпочитал не рисковать.

Выпады следовали один за другим. Лейтенант старался достать противника дубинкой и не подпускать его вплотную. По ходу поединка он старался зайти Хатану за спину, где валялся пистолет. Хатан тоже разделял его намерения, но вынужден был уходить от свистящих ударов дубинки.

К этому времени Мэк смог встать на ноги. Во рту чувствовалась кровь, но ее нельзя было даже выплюнуть, ведь для этого пришлось бы снимать шлем. Не обращая внимания на боль во всем теле, он поковылял к дерущимся. Обойти возможности не было, и тогда Мэк направился к трупу сержанта. Отстегнув с пояса покойного шоковую дубинку, он крикнул Хатану и швырнул ее.

К несчастью для Маонго, он не сразу смог отскочить к Мэку и помешать броску. Завывая в истерике, нишит ударил Мэка по голове.

Хатан поймал парализатор. Теперь поединок обещал стать равным.

От удара, проделавшего вмятину в шлеме, Мэк на минуту потерял сознание. Когда он очнулся, его вырвало прямо в гермошлем. Перед глазами расходились круги, руки и ноги плохо слушались.

– Лучевик! – крикнул Хатан и начал атаковать нишита.

Лейтенант отбивался с упорством обреченного, одновременно стараясь контратаковать. Несколько раз он пытался достать до Мэка, но новые натиски бригадира помешали ему.

Откуда-то из глубин живота накатывали новые спазмы рвоты, катализируемые вонью уже высвободившейся в гермошлем пищи. Мэк думал, что сойдет с ума от собственного дерьма и от того, что совершенно ничего нельзя было исправить. Сам удивляясь как, но он подавил новые приступы и заставил себя не замечать возникшее неудобство.

– Хватай лучевик! – снова крикнул Хатан.

Их поединок мог продолжаться долго, хотя перевес был на стороне бригадира. Любая случайная ошибка могла стоить жизни. Это был бой на выносливость, грозящий затянуться слишком надолго. И если их застанут другие надсмотрщики, конец будет предрешен.

Все же Хатану удалось оттеснить нишита, чем моментально воспользовался Мэк. Взвыв, офицер бросился в свою последнюю атаку. Его остановили выстрелы. Непослушные руки Мэка направили лучевой пистолет на врага. Первый разряд прожег колено, два других попали в живот.

Жизнь покидала Маонго, корчившегося в агонии и издающего предсмертные хрипы. На подкашивающихся ногах Мэк подошел к нему и произвел добивающий выстрел.

– Надо сплавить их, – сказал Хатан.

Мэк посмотрел на гравиплатформу.

– Ты разбираешься в антигравах?

Хатан проследил его взгляд и хлопнул по плечу.

– Не плохая идея. Когда-то я работал портовым техником. Иногда приходилось возиться с антигравами. Надо всего лишь влезть в этот примитивный вычислитель и поменять настройку высоты платформы.

Бригадир подошел к гравиплатформе и открыл панель доступа.

– Порядок, кажется, – удовлетворенно хмыкнул он через минуту.

Когда были погружены трупы, Хатан сменил настройку. Гравиплатформа подплыла к горнороботу и зависла над ним. Три трупа, парализаторы и лучевой пистолет полетели в самую гущу камнедробильных агрегатов и породы. В считанные секунды они были разорваны на мелкие кусочки и перемешаны с каменной крошкой. Вдобавок там стояло устойчивое и плотное облако мелкой пыли, надежно скрывшее все следы.

Хатан вернул гравиплатформу на место и отрегулировал генератор в прежнее состояние.

– Сука! Долбанная вонючая леталка! – вызверился Хатан, всадив кулаком по гравиплатформе. – Представляешь, Мэк, эта зараза тупая не хочет стирать последние операции! Нам надо уничтожить информацию и следы взлома.

– Дай-ка я попробую.

В старые добрые времена Мэку доводилось сталкиваться с подобными защитами. Оценив эту, он нашел ее достаточно хорошей, намного лучше стандартных защит, что ставят на заводе-изготовителе. Но все же эта защита не того уровня, с каким он раннее имел дело. Немного помучавшись, он взломал систему без всяких инструментов и замел следы.

Сообщники занялись обсуждением своей версии.

***

Капитан Атанас наблюдал за допросом. Камера четыре на четыре метра была такой же мрачной и унылой, как и все камеры Хатгала III. Серые металлопластиковые стены, холодный каменный пол, в центре стул из металла с колпаком и зажимами для допрашиваемого. В одну из стен были встроены видеокамеры и микрофоны. За ней находилось совсем иное помещение, где за пультом сидел офицер-дознаватель в отлично сконструированном кресле, автоматически подстраивающемся к форме тела. Рядом, во втором таком же кресле сидел Атанас.

Несколько часов назад пропали без вести офицер и сержант. Поиски ни к чему не привели, но были задержаны все, кто хоть как-то вызывал подозрения. Десятки заключенных уже прошли через камеру допросов, теперь туда усадили нового подозреваемого.

– Начинайте, – приказал Атанас.

Дознаватель, старший лейтенант, кивнул и приступил к своим обязанностям.

– Имя?

Вопрос впился в заключенного, прогремев словно колокол в его голове. Если бы рядом поставили мощные динамики и спросили через них, это не было бы так невыносимо. Хотя дознаватель говорил не повышенным тоном, электроды на голове от какого-то садистского колпака прогоняли слова через мозг с такой силой, что вызывали кратковременные вспышки дикой головной боли, совершенно не дающие возможности хоть как-то уйти от допроса, найти мысленное убежище и не обращать внимания на вопросы.

– Мэк.

– Номер?

– ОСО пятьдесят два, одиннадцать, семьсот восемьдесят восемь.

На мониторе персональника Атанаса высветилось досье на него. Капитан внимательно его прочитал.

"Ненадежен, опасен, не уроженец империи, – мысленно охарактеризовал опрашиваемого он, – шесть месяцев карцера и не съехал с катушек. Так… Карцер за избиение внедренного офицера".

Атанас вызвал необходимые данные и застыл.

«Вот оно! Зацепка. Внедренного офицера звали Карвала и именно его не могут до сих пор найти».

– В последний раз, – продолжал дознаватель, – ты утверждал, что не видел ни каких охранников заходивших в штольню, в которой ты работал.

Мэк скривился от напора громоподобного голоса внутри головы и ответил:

– Да.

– Когда это было?

– Когда было что?

– Когда ты их не видел?! – крикнул дознаватель.

От крика Мэку показалось, что в прямо мозгу что-то взорвалось. Мысли запутались. Чувства и эмоции накатывали одна на другую, переплетаясь, обрушиваясь на него круговоротом страха, апатии, ужаса, уныния. Опасаясь нового крика, Мэк кое-как собрал свои мысли и ответил:

– Как я могу ответить… когда… когда я их не видел, если я их не видел?

– В прошлый раз ты утверждал, что с восьми до девяти находился в штольне и не отлучался из нее. И в это же время вышла из строя пьезогорелка и твой напарник ОСО пятьдесят два, десять, триста восемь пошел за новой.

– Да.

– Как долго его не было?

– С тех пор, как он ушел, я его не видел.

– Один из водителей грейдера видел, как он направлялся в штольню, что-то держа в руках. Что ты на это скажешь?