Текст книги "Короткое замыкание антиподов"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
– Но ООН…
– ООН… – снова перебил художник, – поддержала Пол Пота, как только он пришел к власти, продолжала поддерживать, когда он уничтожал население Камбоджи, а после изгнания правительства Пол Пота вьетнамскими войсками, требовала его возврата к власти, и вводила санкции против Вьетнама. В финале, ООН добилась, чтобы место правителя Камбоджи отдали принцу Сиануку. Сианук был партнером Лон Нола, затем партнером Пол Пота, а затем сделал вид, что не при чем, и осудил «Кровавый режим Красных кхмеров». Теперь в Пномпене правит наследник Сианука, опять феодальный деятель, вроде Лон Нола, а покойный Пол Пот стал для крестьян мифическим героем, защитником угнетенных. И крестьяне побежали к Ним Гоку, наследнику Пол Пота.
Етори Рафу допил чашечку водки и задумчиво пощипал себя за подбородок.
– Вы хотите сказать, Дако-сан, что история революций в Индокитае повторяется?
– История никогда не повторяется. Время необратимо – это шоссе с односторонним движением. Многие консервативные политики не знают физики, и постоянно ищут ответвление, по которому можно поехать в прошлое. А там тупик, и грабли посреди проезжей части. Поэтому, каждый раз БАМ, БАМ, БАМ! – Художник стукнул себя костяшками пальцев по лбу, иллюстрируя механизм действия этих граблей.
– И все-таки, – произнес репортер, – что вы скажете про самого Ним Гока?
– Он интересный парень, – сообщил Парадино, – Правда, в его умной голове маловато образования и многовато коммунистических сказок, но он молод, и он может и хочет учиться, в отличие от болванов, заседающих в политическом клубе развитых стран и рассуждающих об универсальных гуманистических ценностях XXI века с библией и кораном в руках. Поразительно: многие неглупые люди верят этим болванам. Когда я собрался посетить Тимор-Лесте, не менее дюжины моих знакомых убеждали меня не делать этого. «Дако, ты чертов придурок! – говорили они, – Тебя там расстреляют!».
– Но вы, тем не менее, полетели в Дили, – заметил репортер.
Парадино выразительно развел руками.
– Конечно, я полетел! Меня пригласили не просто так, а на первые космические старты Красного Тимора. И не меня одного, а всех желающих из Новозеландской Ракетной Ассоциации «Taupiri-Team». Эта наша любительская ассоциация создана в 1991 году. Представьте себе, что наши молодые ребята поехали бы, а я бы сдрейфил? Нереально, правда? Я не скажу, что соц-тиморцы сильно нас удивили своими первыми ракетами. Легкие суборбитальные аппараты наша ассоциация запускает уже довольно давно. Но количество: Девять космических стартов за пять дней! В этом стоило поучаствовать!
– А обстановка? – спросил Етори Рафу, – Я имею в виду, СРТЛ, это ведь тоталитарная коммунистическая страна, аналогичная КНДР, и там свобода крайне ограничена.
– Первое верно, – ответил Парадино, – второе ложно, а третье зависит от точки зрения.
– Э… Я не совсем понял, Дако-сан. Поясните, пожалуйста.
– Это же элементарно! Да, в СРТЛ тоталитарный однопартийный красный режим. Но совершенно не похожий на КНДР, куда я летал в позапрошлом году. В КНДР меня не отпускали дальше семи шагов от сопровождающих из госбезопасности. А на Тиморе я ходил где угодно, общался, с кем хотел, и пересекал морскую границу с Хат-Хат и с Атауро туда-сюда. На границе с Вест-Тимором колючая проволока и мины, но это не какое-то красное новшество. Там вооруженное противостояние уже полвека. Так вот, тоталитаризм на Красном Тиморе специфический. Вы можете представить, что жена председателя Ким Чхол Муна села утром за руль трицикла и поехала на Пхеньянский колхозный рынок за продуктами?
Етори Рафу отрицательно повертел головой.
– В Северной Корее вообще неизвестно, как живет семья председателя Кима.
– Верно. А жена Ним Гока ездит на рынок в Дили, и там никого это не удивляет. Это к вопросу номер два. Теперь номер три. О свободе. Да, на Красном Тиморе запрещено крупное предпринимательство, запрещены все партии, кроме одной, и нет свободной прессы. Говоря «свободная пресса», я имею в виду независимые от правительства сети производства и сбыта инфо-продукта для массовой аудитории. Но в СРТЛ на запрещен выход на иностранные каналы, включая и интернет. Теперь, смотрим с другой стороны. Мелкая торговля в СРТЛ свободнее, чем, в Новой Зеландии или в Японии. И налоговая система для фермеров там гораздо гуманнее, чем в развитых странах.
– Я понял, – репортер кивнул, – но ведь либеральное отношение к мелкой торговле и фермерскому бизнесу не может заменить свободы прессы и политических свобод.
– Да. Но ответ на вопрос: «какая свобода важнее?», зависит от точки зрения. кому-то важнее свобода мелкого бизнеса, а кому-то – свобода банков и концернов. Нетрудно заметить, что обе свободы вместе существовать не могут. Тут: или – или.
– Но, Дако-сан! Запрет свободной прессы и альтернативных партий, это уже другое.
Художник-футурист выразительно покачал перед собой указательным пальцем.
– Нет, это то самое. И политические партии, и сети массовой информации в развитых странах существуют на деньги крупного бизнеса. Это банальный факт, который даже бессмысленно скрывать, настолько он очевиден… Так. По выражению ваших глаз я понимаю, что затронул не ту тему. Мне кажется, вы почувствуете себя гораздо более комфортно, если я перейду от политики к космосу.
– Это очень интересно, – с удовольствием, поддержал Етори Рафу, – У меня сразу есть вопрос, который часто задают наши телезрители. Вы позволите?
– Ну, разумеется!
– Спасибо, Дако-сан. Многие у нас в Японии полагают, что другие развитые страны, пользуясь некоторыми нашими проблемами последних лет, оттерли нашу страну от перспективных космических направлений. Луна, Венера, Марс… Теперь, когда уже понятно, что космос не станет общим для людей, а будет поделен на сферы влияния, возникает вопрос: на что может рассчитывать Япония в ближайшие годы?
– Вопрос о возможности японского космического реванша, не так ли?
– Да, с легкой руки господина Иватомо Таданари, это называется так.
– Посмотрим, – сказал Парадино, – где Япония может взять реванш. На первый взгляд кажется, что выбирать придется или околосолнечный Меркурий, или какую-либо из четырех микро-планет в поясе астероидов, или Юпитер с его свитой спутников.
– На первый взгляд? – переспросил репортер.
Парадино улыбнулся и открыл свой ноутбук, лежащий рядом на стойке.
– Да. На первый взгляд, в слабый телескоп. А теперь посмотрим, о чем говорят более мощные инструменты исследования… Смотрите, Рафу, совсем недалеко от Земли есть тысячи мелких симпатичных небесных тел порядка километра в диаметре, и порядка миллиарда тонн массой. Это – астероиды внутренних поясов. Их орбиты, как правило, вытянуты, и они то удаляются от Солнца за орбиту Марса, то подходят к нему ближе Венеры. Но многие из этих астероидов менее эксцентричны и делят с нашей планетой третью полосу кольцевого шоссе вокруг Солнца. Ежегодно десятки таких астероидов пролетают мимо нас на расстояниях, меньших, чем до Луны. Вы заинтересовались?
– Это… Э… Очень познавательно… Но, для чего их можно использовать?
– Есть несколько вариантов, – ответил художник, – я не буду перечислять все, и назову только тот, который кажется мне самым интересным. Поймать такой астероид, слегка изменить его орбиту, и сделать его спутником Земли, маленькой луной. Вот так…
Световое перо в пальцах Дако Парадино начертило на экране простую иллюстрацию. Сначала – схематичную. Потом – прорисованную более детально. Потом, включилась программа-помощник, и преобразовала это в 4D-функцию.
– …Наша маленькая луна готова. Она вращается в нескольких тысячах километрах от поверхности Земли, и ее восход можно наблюдать каждые два часа. Примерно так…
Небольшое вытянутое светлое пятнышко поднялось над горизонтом и медленно, как улитка, поползло по ночному небу, среди неподвижных звезд…
– …Красиво, правда? – спросил Парадино.
– Да… – согласился Рафу, – … Это… Очень необычно.
– …А теперь, – продолжил художник, играя световым пером. – Мы посмотрим, как это выглядит с точки зрения туриста, прилетевшего на нашу маленькую луну. Видите, как красива наша Земля с такой высоты? Я думаю, многие захотят совершить двухчасовое кругосветное путешествие. А если в программе тура еще есть прогулка по астероиду – луне… Разумеется, осторожно, со страховкой, чтобы не улететь в открытый космос…
– Невероятно… – прошептал репортер, – Как у вас это получается, Дако-сан.
– Ничего особенного. Сейчас я, с помощью довольно распространенной графической программы, комбинирую пейзажи нескольких исследованных астероидов с фигурами движущихся астронавтов, и с Землей, как она видна со спутниковой web-камеры.
– А… Насколько это соответствует реальности?
– С точностью до моих оплошностей, – ответил Парадино, – Если я рисую быстро, то получается много ляпов. Я исправлю их, когда у меня будет подходящее настроение. Сейчас мне представляется более интересным развить этот сюжет. Имея под рукой строительный материал – собственно, сам маленький астероид – можно возводить в невесомости постройки такого типа… Это моя февральская работа, я нарисовал ее на островке Кермадек-Рауль, когда там проходила конференция по астероидам. Эксперты сказали, что при современном уровне технологии, в этом нет ничего невозможного. В будущем, к этой конструкции могут быть присоединены другие пойманные маленькие астероиды, и получится что-нибудь вот такое. Это тоже моя февральская работа.
– Но, Дако-сан, это ведь уже целый город!
– Это, скорее, поселок. Меганезийцы при поддержке латиноамериканцев уже создают орбитальные дома на несколько человек. Почему бы японцам не создать вахтовый орбитальный поселок на несколько сотен жителей? Потом, уже имея некоторый опыт, можно построить городок из нескольких тысяч квартир. Астероиды некоторых типов содержат ценные минералы, а транспортировка с орбиты становится все дешевле, и подобный бизнес будет рентабельным. Это рабочие места, не так ли? Здесь вам могут пригодиться японские традиции тесной и длительной связи сотрудников внутри общей фирмы. Не только работа, но и стиль жизни на многие годы… Быть может, у нас вами получился по-настоящему японский космический эскиз. Как вы думаете, Рафу?
– Я… – репортер замялся, – Не знаю, что ответить, Дако-сан! Это фантастика! Или это действительно реальность, которую мы увидим?
– Мы живем в такое время… – художник сделал многозначительную паузу, – …Когда фантастика, это уже не предсказание, а эскизное планирование будущего. Мы с вами сегодня, сейчас, за стойкой бара, рисуем тот мир, в котором собираемся жить завтра.
…
8. О несомненной пользе великих предков.
Дата/Время: 29.10.24 года Хартии. Утро – вечер.
Тихий океан. Нейтральные воды в 140 милях от Иводзима.
Море у южного берега Йонагуни (Юго-запад Рюкю).
=======================================
Ракетный эсминец «Фаррагут» выполнял функцию никак не соответствующую его мощности, и подходящую скорее для легкого корвета: контроль акватории нового владения США – острова Иводзима. Вообще-то «Фаррагут» шел от островов Кюсю и Сикоку на «родную» базу Апра-Харбор (Гуам), в 600 милях к югу от Иводзимы, а эту функцию на него повесили (по выражению адмирала Вилли Денброка) «потому, что в ближайшую неделю больше не на кого, а нам по дороге». Денброк, хотя и находился на борту эсминца, но занят был совсем другими делами: организационной перепиской по новому, 8-му Интертерральному флоту. «Фаррагут» оказался (не в первый раз) под командованием капитана Навуходоносора Уиклифа…
В это утро (как и в предыдущее) никаких проблем на маршруте патрулирования не ожидалось. Война завершилась, а мирная эксплуатация акватории еще не налажена, поэтому, наблюдатели любовались лишь на маленькие рыболовные суда на северной границе (с Фую-Цин-Чао), и любительские парусники и летающие лодки на южной границе (с Меганезийским округом Северные Марианские острова). Как вдруг...
…Этот странный объект дрейфовал в экономической зоне Фую-Цин-Чао (от острова Иводзима до него было примерно 140 миль, а от острова Китаото – примерно 130), но выглядел так подозрительно, что вахтенный офицер счел необходимым доложить по внутренней телефонной связи капитану:
– Сэр! Вы не могли бы подойти на наблюдательный мостик? Тут видно кое-что.
– Что конкретно, Джэйкоб?
– Тут что-то вроде плавбазы субмарин, сэр, – ответил вахтенный, – Не тех больших субмарин, а маленьких, океанологических, типа «ныряющее блюдце».
– Сейчас подойду, – буркнул Уиклиф, и оторвался от кучи заявок на материальное снабжение корабельных служб (подписывать или не подписывать которые – это, по законам бюрократии, главная задача командира большого боевого корабля).
Поднявшись на наблюдательный мостик и посмотрев на экран трансляции с дрона высотной авиаразведки, он тут же поправил вахтенного офицера.
– Это ни хрена не субмарины, Джейкоб. Ты заглядывай в классификатор, прежде чем рапортовать. Это легкие самолеты класса «sky-drop», они производятся в Меганезии, фирмой «Eretro» как гражданские, и в Папуа, фирмой «PASA-warfare» как учебные.
– Понял, сэр. Но наверняка, где-то тут есть и субмарина. Потому что место такое.
– Место? – переспросил Уиклиф.
Вахтенный офицер утвердительно кивнул и пояснил.
– Место, где японцы по ошибке потопили северокорейский подводный танкер «While-Track». Тот танкер, из-за которого антарктические австралийцы через новозеландцев влепили шведам штраф, а потом всю эту гору денег повесили, опять же, на японцев.
– Черт… – Уиклиф почесал в затылке, – А это точно то самое место?
– Я уже проверил по данным разведки от 27 сентября, – ответил Джейкоб, – В 13:10 по токийскому времени, японский штурмовик влепил ракето-торпеду в этот танкер.
– Черт… – капитан еще более энергично почесал свой затылок, – Я смотрел вчерашние рапорты авиа-наблюдения. Этой плавбазы тут не было. Значит, она появилась или рано утром, или ночью. К гадалке не ходи, это долбанная политика.
– Я тоже так думаю, сэр. Кто-то хочет поднять этот танкер. Поэтому, я и говорю, что обязательно где-то рядом есть субмарина.
– Скорее, батискаф, – проворчал Уиклиф, – Здесь глубина больше километра. И я знаю, почему мы его не видим. Он уже там, внизу, черт его побери! В общем, так. Политика, Джейкоб, это не нашего с тобой ума дело. Надо звать адмирала.
…
…Предположив, что батискаф уже находится внизу, капитан Навуходоносор Уиклиф почти угадал. Подводный аппарат действительно находился на дне, около затонувшего танкера-субмарины «Whale-Track», но только не батискаф, а робот, дистанционно управляемый с плавбазы. Плавбаза – надувная структура, похожая на неубедительную декорацию «средневековый замок» для любительского театра под открытым небом, не скрывала ни своего происхождения, ни рода занятий. На высокой мачте трепетал на легком ветерке четырехцветный меганезийский вымпел, а чуть ниже – флажок «alpha» международного свода сигналов «у меня спущен водолаз, держитесь в стороне».
Строго говоря, робот не считается водолазом, но специального флажка для него не придумали. Кроме того...
– …Кроме того, – произнес Спарк, закуривая сигарету, – лично я противник расовой дискриминации роботов. Иногда мне кажется, что мы, люди, ведем себя просто по-свински по отношению к ним. Продаем их, кому попало, делаем из них камикадзе…
– Камикадзе, это совсем другое! – перебил Дземе Гэнки.
– А, кстати, что это? – вмешалась Келли.
– Это довольно сложно объяснить… – начал японец.
– Попробуй, я же не совсем тупая, – ответила она.
– Понимаешь, Келли, – сказала Кияма Хотару, – Камикадзе, это явление, которое очень трудно объяснить, не рассказав сначала о нашей истории, культуре, традициях…
– Ты драматизируешь проблему! – объявил Спарк, – В нашем школьном учебнике это занимает где-то десяток страниц. Не считая, конечно медиа-файлов. И все понятно.
– В вашем школьном учебнике 10 страниц про камикадзе? – удивился Гэнки.
Спарк отрицательно покрутил головой.
– Нет. Вообще про Японию. А камикадзе это, типа, частный экоисторический случай.
– Интересно, а сколько там про Америку? – с некоторой иронией спросила Хотару.
– Про Северную, Центральную или Южную?
– Я имела в виду, про США.
– Ну, США это просто одно из государств с головным офисом в Северной Америке. Полстраницы, как и про любое крупное государство.
– Спарк, милый, – Келли игриво похлопала его ладонью по затылку, – Ты сейчас этими терминами заплетешь ребятам все извилины в мозгах. Прикинь: для них Япония тоже государство. Они-то учились не по вашему экоисторическому учебнику.
– А в этом учебнике написано, что Япония – не государство? – удивился Гэнки.
– Япония, – сказал Спарк, – это мини-континент, как Папуа, или Филиппины. Какие-то государства действовали на этом мини-континенте в разные времена. Ну, и что?
Японский младший лейтенант внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, шутит тот, или говорит серьезно.
– Извини, Спарк, но я не понимаю, что изменилось от того, что ты назвал Японию мини-континентом. Главное ведь не в этом. Главное в том, что Япония – государство с очень длинной историей. Ты знаешь, первый император, Камуямато Иварэбико, правил у нас 2700 лет назад. О нем пишут, что он был праправнуком Аматэрасу Омиками, богини Солнца. И от него идет непрерывная цепь из ста двадцати семи звеньев до императора Хидзахито, которому сегодня принадлежит хризантемовый трон. Для нас это важно.
– Для нас тоже важны истории о далеком прошлом, – ответил Спарк.– Ты уже слышал историю Ниоалио Тотакиа, сына великой птицы-шторма Таухириматеа. Ниоалио был одним из спутников arikiroa Мауна-Оро, а затем стал первым ariki атолла Номуавау.
– Это живший 3200 лет назад предок короля Фуопалале, да? – спросила Хотару.
– Он самый, – Спарк кивнул, – Говорят, когда Мауна-Оро шел из Uta-Ru-Hiva, страны предков, на его tiki-proa, первом большом боевом каноэ, было 40 спутников-гребцов. Когда они пришли на Раиатеа, то приняли Parau-i-Hoe, Закон Весла, древний кодекс канаков, и стали ariki-foa, королями-мэрами на островах и атоллах Гавайики. Сейчас существуют две фамилии из тех сорока. Это Хаамеа, потомки акулы Калахикиемао и Тотакиа, потомки птицы Таухириматеа. Такие дела…
Опять возникла пауза. Дземе Гэнки бросил взгляд на монитор, связанный с роботом, выполняющим на глубине более километра, программу обследования затонувшей субмарины-танкера. Убедившись, что корректировок не требуется, японец вернулся к разговору.
– Спарк, ты хочешь сказать, что ваши короли на 5 веков древнее наших императоров?
– Нет, – Спарк улыбнулся и покачал ладонью, – Даты событий до эры книгопечатанья, вообще-то условны. Про них правильнее говорить: «это случилось очень давно», без конкретизации. Иногда можно сказать «это случилось очень-очень давно». В смысле, задолго до «очень давно». Задолго до Мауна-Оро, очень-очень давно, Мауа и Пеле, держащие мир, попросили первых людей посадить кокосовую пальму Упаикиро, чтобы звезды, которые в те времена были еще совсем маленькие и не умели улететь на третье, самое дальнее, небо, могли прятаться под этой пальмой от солнца в жаркий полдень. Потом, звезды подросли и улетели на дальнее небо, а пальму взяли с собой. Сейчас это Корабль Арго – группа созвездий слева от Южного креста. На месте корней пальмы осталась лагуна, атолл вокруг которой так и называли: Упаикиро. Но, 5 лет назад он оказался недалеко от эпицентра Танайского землетрясения. Его коралловое кольцо разрушилось от сейсмического толчка и удара 12-метрового цунами. Считалось, что погибли все люди Упаики, но оказалось, что трое в момент цунами рыбачили на проа, поэтому выжили. Почти через два года, их подобрала на востоке Папуа известная вам Кван Ше. Теперь они ее дети, а ее полное имя – Кван Ше Упаики. Такая история…
– Ты хочешь сказать… – медленно произнесла Хотару, – что Эланг, Окедо и Тиви, это потомки первых людей – хранителей той пальмы, под которой прятались звезды?
– По ходу, так, – подтвердил он.
– Если ты захочешь блеснуть эрудицией, – добавила Келли, – то как-нибудь назови их «tangataa-e-tiai-te-haari-e-fetia». Вот, они выпучат глаза! Будет весело, я отвечаю!
– Что это значит? – спросила японка.
– То, что ты только что сказала, только на языке утафоа. Здесь, в Гавайике, у каждого аборигена-утафоа есть фамильная легенда о предках, живших сотни поколений назад. Спроси Уфале или Баикеву, и они расскажут, как первые Пиакари и первые Иннилоо пришли на Тероа. Здесь великие предки – не привилегия королей или аристократов…
– …Это вообще не привилегия, – добавил Спарк, – Наличие великих предков у любого канака здесь подразумевается. У правильного канака непременно есть великие предки. Возможно, информация об этих предках потерялась, но когда-нибудь она обязательно найдется. И, у каждого правильного канака, скорее всего, будут великие потомки. Это четкая база кодекса Parau-i-Hoe. И это причина, по которой мы, канаки, можем понять резоны пилотов-камикадзе, отдававших жизнь за божественного императора.
Кияма Хотару посмотрела на него с явным недоверием.
– Я отношусь к тебе с уважением, Спарк, но ты не можешь этого понимать.
– Могу, – спокойно ответил он, – Это просто. Если человек чувствует себя мыслящей пылинкой, бессмысленно прилетевшей в эту жизнь ниоткуда и, при ординарном ходе событий, обреченной через некоторое время кануть в никуда, то у него, естественно возникает мотив изменить этот ход событий. И вдруг ему предлагают приобщиться к вечному, божественному, осмысленному. К сотне с лишним поколений обладателей хризантемового трона, происходящих от Аматэрасу Омиками. Бессмысленная жизнь пылинки, по-любому обреченной стать ничем, это сказочно низкая цена за обретение божественности. Ведь пилоты-камикадзе, отправляясь в свой последний полет, сразу становились богами, таковы представления религии Синто.
– Пожалуйста, – негромко попросил Гэнки, – не надо иронизировать на эту тему.
– Я серьезен, как тропический циклон, – сказал Спарк, – Нельзя заниматься военным ремеслом, не задумываясь о смерти. У нас в стране это объясняют любому, кто идет в регулярную армию, или в резервисты. И, если тест показывает, что у волонтера нет собственного отношения к вечности, если он зависит в этом от внешней воли, то ему отказывают по основаниям психологической несовместимости с армейской работой.
Японский младший лейтенант сделал жест, как будто пытался поймать мячик.
– Извини, Спарк, я не понял: у вас отказывают в армейской карьере агностикам, или наоборот, религиозным людям, или приверженцам каких-то определенных религий?
– У нас отказывают тем людям, которые не готовы сами определить для себя такие религиозные или агностические представления, которые обеспечат им достаточный комфорт. Для многих комфорт связан с фамильной легендой, об этом я уже сказал.
– А для тебя? – спросила Хотару.
– Для меня, с легендами моей профессии. Это тоже не редкость. Для ребят, которые регулярно участвуют в кибер-реинкарнациях... Это как раз то, чем вы занимались со стрекозами и «майскими жуками»… Для таких ребят все вообще элементарно.
Келли еще раз похлопала его по затылку.
– Не забудь сказать, что тут в школе учат придумывать религии в игре «X-fenua».
– Точно! – он кивнул, – Но это скорее, чтобы показать: любая религия или идеология, навязанная тебе со стороны, это обман. Перехват управления твоими мозгами, чтобы засунуть тебя в суп. Заставить тебя работать даром, или умереть за ломаный сантим.
– Но, – возразил Гэнки, – солдат на войне иногда должен отдать жизнь.
– За такие слова, – ответил Спарк, – у нас сразу вышибают из армии на хрен.
– Почему? Это ведь реальное положение дел.
– Нет, бро. Реальное положение дел: иногда человек больше хочет что-то сделать, чем хочет жить. У нас говорят: иногда, чтобы победить, приходится рисковать жизнью, и, следовательно, иногда приходится умереть. Такое бывает не только на войне.
– А разве я сказал не то же самое? – удивился японец.
– Нет. Извини, Гэнки, но между «я должен» и «я хочу» угол ровно 16 румбов.
– И за эти 16 румбов, – добавила Келли, – здесь мигом расстреливают миссионеров.
– Это было при Конвенте, – возразил Спарк, – Ну, и потом еще лет пять, а сейчас…
– …Сейчас миссионеры вымерли, – весело перебила она, – Hei foa, какого черта мы зациклились на этой замогильной теме? Погода – классная! Океан – как картинка! Художники-маринисты рыдают от зависти! Мы дрейфуем над отличным призом. Мы можем еще два часа пинать. Робот не разметит поле быстрее, а если разметит, то по-любому, Олан и Атли раньше не прилетят. Давайте болтать о чем-то позитивном!
Кияма Хотару протянула руку и коснулась плеча афро-американо-меганезийки.
– Спасибо, Келли. Ты замечательная. Но нам надо очень многое здесь понять, чтобы сделать правильный выбор. Поэтому, такие разговоры, наверное, необходимы.
– Ладно, – Келли развела руками, – Я даже не спрашиваю, какой выбор. Я тактичная девчонка, правда? Но, мне кажется, что лучше смотреть на мир оптимистичнее.
– Спасибо, – повторила японка, – Я постараюсь смотреть оптимистичнее. Но сейчас я пытаюсь понять слова Спарка про базу Parau-i-Hoe, древнего кодекса канаков.
– Давай, я объясню, как у нас в учебнике? – предложил Спарк и, после кивка Хотару, продолжил, – Сочинены гигабайты текста про гуманизм и права человека, но это не работает, и не может работать, потому что нет базы. Непонятно, с чего это вдруг у человека появились какие-то права? Почему, если один человек голоден, он не может убить и скушать другого человека, если тот беззащитный и вкусный? В продвинутом варианте: посадить беззащитного человека на цепь, чтобы он работал на плантации? Почему один человек не может относиться к другому человеку как к разновидности домашнего скота – тяглового, или мясного, или боевого?
– Боевого? – переспросил Дземе Гэнки.
– Ага, – Спарк кивнул, – Были же боевые кони и боевые слоны. Армия, куда набирают принудительно, это аналогичный случай, только с людьми, верно? Человек ничем не отличается от других млекопитающих. Да, у него есть другие качества: он умнее и он говорящий. А конь – быстрее. А слон – сильнее. Разные животные на ферме хорошо дополняют друг друга, зачем портить это дурацкими правами. Тем более, человек, как любое млекопитающее, прожив определенное природой время, сдохнет и, если его не использовали на ферме в течение этого времени, то он прожил жизнь абсолютно зря!
– Сейчас ты точно шутишь! – объявил японский младший лейтенант.
Спарк отрицательно покачал головой и улыбнулся.
– Нет, бро. Я рассказываю, как это в учебнике. Вот. Если так рассуждать, то ясно, что человека надо выдрессировать и использовать на ферме, которая принадлежит какому-нибудь богу, существу вечному и, следовательно, осмысленному. Управлять фермами должны дирекции, представляющие интересы того или иного бога – номинального хозяина. На этом основано рабовладение, педагогика и государство.
– Но государство может управлять в интересах людей! – возразила Хотару.
– Да, – подтвердил Спарк, – Оно управляет в интересах людей, чтобы люди не прожили жизнь зря. Я об этом только что говорил. А теперь возьмем другую ситуацию. Каждый конкретный человек оказался гораздо более долговечным существом, чем какое-либо государство. Этот человек – не просто млекопитающее вида Homo sapiens, а персона – представитель цепи поколений, идущей от великих древних предков. Претензии какого-либо государства на величие выглядят по сравнению с этим очень неубедительно.
– Это основа вашей Великой Хартии? – поинтересовался Дземе Гэнки.
– Нет, это основа Parau-i-Hoe, а Хартия гораздо более прагматична.
– Но принцип тот же? – предположила Хотару.
– Хэх… – Спарк почесал в затылке. – Тут, как бы, есть два ответа. Один по учебнику, а другой – по жизни, как я это понимаю. В Хартии сказано: любой канак…
Его объяснения прервал громкий гудок сетевого вызова. Келли ткнула пальцем значок «reply», и на экране появилось сосредоточенное лицо Акелы.
– Привет, флибустьеры! Вы там селедок гоняете, а с эсминца янки вылетела вертушка «Bell-Dolphin», по ходу, к вам в гости.
– Он будет у вас минут через 40, добавила Санди, появляясь в поле web-камеры, – я на всякий случай позвонила на Китаото в локальную полицию Фую-Цин-Чао. Мало ли…
– Панда, – промурлыкала Келли, – ты самая-самая заботливая подруга на свете.
– А то как же! – гордо ответила Санди, – между прочим, мы с Акелой уже накормили и выкупали всех четверых мелких. Сейчас я поверну камеру, чтобы ты их видела…
…
Скоростной геликоптер «Bell-Dolphin» с эсминца «Фаррагут» находился в 20 милях от цели, когда радар нашел подозрительный летательный аппарат справа по борту. Почти сразу в эфире возник голос.
– Патруль Цин-Чао вызывает copter US Navy. Вы только что пересекли границу нашей эксклюзивной экономической зоны.
– Ответь им Шарп, – распорядился адмирал Дэнброк.
– Да, сэр, – отозвался пилот и произнес в микрофон, – Слышу вас, патруль. Мы не ведем промысла, и не заходим в 12-мильный радиус архипелагов. Наши действия законны.
– Пока что да, – согласился патрульный, – но к нам поступил сигнал от фирмы, ведущей контрактный морской промысел. Они опасаются, что ваш борт будет создавать помехи этой деятельности. Я вас предупреждаю: вы под наблюдением.
– Скажи: мы приняли это к сведенью, – проворчал адмирал.
– Мы приняли к сведенью, – сказал Шарп в микрофон, – Что-нибудь еще, патруль?
– Больше никаких проблем. Добро пожаловать в море Цин-Чао.
Точка, обозначавшая подозрительный ЛА на экране радаре мигнула и исчезла. Шарп сдвинул микрофон в сторону и с некоторой обидой пробормотал себе под нос.
– Морские манчжуры совсем обнаглели.
– Их молодая страна, – спокойно заметил Дэнброк, – зарабатывает международный авторитет. Здесь это удобно делать. Мы зажаты в акватории Иводзима, как сосиска в сэндвиче, между ними и меганезийцами. Это надо принимать в расчет, ясно Шарп?
– Я понял, сэр. Нези, засранцы, продали манчжурам по дешевке патрульные флаеры прошлой серии. Специально прикармливают соседей, не иначе. А манчжуры теперь выделываются. Играют в бэтмена. Появились – исчезли… А разрешите вопрос, сэр?
– Разрешаю.
– Сэр, я не могу врубиться: манчжуры и тайваньцы это одна команда, или нет?
– Ну, парень, ты спросил… Тут в двух словах не ответишь… Гм…
– Сэр, – негромко произнес лейтенант коммандос с заднего сидения, – всех наших интересует, кто здесь кто. А то, мы сидим, как болваны. Извините, сэр.
– Ладно, парни, – проворчал Дэнброк, – Тогда, вот, что я вам скажу. Неофициально, разумеется. Сначала все думали, что манчжуры, это креатура красных корейцев, и помогают им красные китайцы, как обычно. Потом, в этой истории нарисовались тайваньцы, скандинавы, оззи и киви. Уже странно. Потом, на северных Рюкю и на островах Идзу выросли длинные уши красных китайцев. У тех наших яйцеголовых умников, которые пишут аналитические рапорты, чуть не сварились мозги от этой путаницы. Но им повезло: тайваньцы и красные китайцы поделили поляну. Цусима и северные Рюкю отошли красным, а южные Рюкю и вся мелочь к востоку от Окинавы досталась, будто бы, тайваньцам. Яйцеголовые уже сочинили рапорт страниц на 300, исходя из этого, но тут – бац! Манчжуры начинают игру, независимую от Тайбея. И непонятно: то ли это реально независимая игра, то ли тайваньская военная хитрость.
