Текст книги "Короткое замыкание антиподов"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Юная француженка покачала головой и вздохнула.

– Ты не видела, чем стал «CaRe» во Франции. А еще во Франции теперь есть движение «Satan», социальные атеисты-антифашисты. Есть сайт в сети, есть SMS-рассылка. Они зовут вступать к ним, чтобы взрывать всех верующих подряд. Католиков, мусульман, лютеран… Они пишут так: «Любой верующий – или уже фашист, или завтра станет фашистом»… А я не хочу никуда вступать! И вообще, мне это надоело! Исламский джихад, католический резистанс, армия Сатаны, армия Вотана, арийская армия «Белые волки», Армия спасения… Пошли они к черту, к Иисусу Христу, к Аллаху, к Сатане, в Валгаллу, на фиг! Точнее, я пошла на фиг оттуда. Баста! Я хочу жить, а не воевать!

– Ну, нормально, – сказала Абинэ, – Сектор Социэте – Туамоту – Тубуаи, это бывшая Французская Полинезия. Каждый третий житель – франко-креол, и диалект lifra тут, практически, как французский. Университеты у нас слабее, чем во Франции, но, во-первых, есть дистанционные программы с Канадой, а во-вторых, еще не вечер. Ну, в смысле, лет через 5 у нас будет не слабее, чем в Париже или Марселе, я так думаю.

– Стоп, стоп! – вмешалась Дженифер, – Ты так рассуждаешь, как будто человеку нет никакого дела до того, что происходит в его стране. Что можно плюнуть, и…

– Нет! – Абинэ эмоционально взмахнула руками, – Страна должна быть устроена так, чтобы человеку было дело до того, что происходит. Это просто! Моя страна – это та, которая так устроена, что мне есть дело…

– А кто ее должен так устроить? – перебила австралийка.

– Ну, уж точно не подростки моложе 16-ти лет! – ответила утафоа, – Вот, если там взрослые граждане разберутся, и перестреляют нах весь этот гадючник, то…

– Абинэ! Зачем ты так при ребенке? – с укоризной спросил Винсмарт.

Утафоа сконфуженно крякнула и почесала в затылке.

– Ну… Как бы, я погорячилась.

– Лианелла, – сказал Каа, – а приезжайте с мамой жить к нам во Фриюнион. У нас там много-много места! А людей на западных территориях мало-мало. В Меганезии очень хорошо, но нет столько свободного места, как у нас. У нас тоже есть дистанционный университет с Канадой. Ты будешь учиться, а твоя мама – заниматься космосом. У нас большая космическая программа. И стрелять нах никого уже не надо. Хорошо, ага?

– На нашей земле, – гордо добавила Фзии, – Поместится почти полторы Франции!

– Следующим предложением, – произнес Винсмарт, – станет Гренландия.

– Почему? – удивилась Абинэ, и проследила за его взглядом, – …Ну, типа, да.

К гидро-дельтаплану от берега неплохим любительским кролем плыл Гисли Орквард. Гренландский НФ-литератор был одет в очки для фридайвинга, яркий широкий пояс, сшитый из трех карманов, и собственную рыжую шерсть. Добравшись до цели, он, не утруждая себя церемониями типа «извините, я не помешаю?», вылез на поплавок, и поинтересовался:

– Ребята, у вас пиво есть?

– У нас только какао, флорелловый сок, и зеленуха во фляжке, – сообщила Абинэ.

– Адски в тему! – объявил он, – А можно мне всего этого, точно в таком порядке?

– Вот, – сказала Фзии, передавая гренландцу кружку с какао.

– Ха! Спасибо! Какао из рук прекрасной леди-буньип! Дьявольски романтично!

– Ну… – произнесла она, повернулась к Каа и быстро прощебетала что-то.

– Уа… – произнес он, и ответил, судя по тону, что-то неопределенное, а потом кивнул в сторону Оркварда, видимо, предлагая адресовать вопрос ему.

– Уауа! – сказала Фзии и повернулась к гренландцу, – Гисли, ответь: у неандертальцев считается сексуальнее, если на женщине больше шерсти, или если меньше?

– Э… – НФ-литератор расчесал пятерней мокрую бороду, – Я не знаю, как было двести тысяч лет назад, но сейчас много шерсти на девушке это не модно.

– А почему? В Гренландии холодно. Шерсть греет. Правильно?

– Сейчас это неактуально, – сказал он, – Девушки просто надевают шерстяной свитер.

– А парни? – спросила она.

– Парни тоже надевают свитер, – ответил гренландец, – а своя шерсть… (он погладил густую рыжую поросль у себя на груди), это просто наш красивый обычай.

Буньипы оживленно заспорили (не иначе, как о мужской эстетике), и в итоге, общими усилиями, спихнули друг друга с настила, и исчезли под водой.

– Удивительная раса, – произнес Орквард, наблюдая, как два черных тела скользят под поверхностью, – Я обязательно про них напишу. Дьявольски здорово, что в Меганезии много разных рас, и все живут как-то по-своему. Туземцы – утафоа, маори и папуасы. Креолы – франки, англы, латины, германцы. Банту, индусы, китайцы… Даже арабы.

– Почему арабы – «даже»? – спросила Абинэ.

– Я сказал «даже»? Ха! Как-то само вырвалось. Наверное, из-за дурацкого TV-ящика, в котором специально путают арабов и мусульман… Как будто ислам, это генетическая  болезнь, вроде наследственной дебильности. Вот ведь чертовщина: всем известно про Синдбада-морехода, про эру арабских географических открытий, но по TV-ящику и в Европе, и в Америке, грузят только про долбанного Магомета и исламский джихад.

– Я ненавижу телевизор, – негромко сказала Лианелла и, повернувшись к Дженифер, добавила, – Я не про такие программы, как «За горизонт», я про «большое TV».

Австралийка понимающе кивнула.

– Да. Я даже знаю афоризм: «Not you watch Big TV, but Big TV watch you».

– Я не догнала, – призналась Абинэ.

– Это, – пояснил Винсмарт, – кто-то перефразировал Оруэлла: «Big brother watch you». Помнишь, когда мы были в Канаде, я тебе рассказывал, как устроен и как действует национальный телеканал «Canadian Broadcasting Corporation», CBC…

– E-o! – она хлопнула себя по лбу, – Просто, у меня вылетело из мозга. Кто не смотрит национальный телеканал, тот не знает кодовых словосочетаний, и вызывает у соседей подозрение, а спецслужба опознает его, как потенциального врага государства.

– Но, в Канаде за это нельзя преследовать, – добавил Винсмарт, – Свободная страна.

– …Но можно относиться негативно, – ответила Абинэ, – это ты мне тоже объяснял.

– Да, – Винсмарт подмигнул ей, – как любят говорить канаки: свобода это возможность делать то, что кому-то не нравится. В частности, то, что не нравится большинству.

– К дьяволам в ад эту долбанную политику! – воскликнул Орквард, – Лучше скажите: говорящие шимми, или, как их тут уже назвали «блабби», это раса людей, или нет?

Винсмарт пожал плечами.

– Это вопрос договорного определения.

– Ха! Ты хочешь уйти в сторону, верно, док Джерри. Мол, наука этим не занимается, и договаривайтесь, как хотите. А мне кажется, что наука должна этим заниматься! Это, между прочим, центральный вопрос! Если этим определением не займется наука, то займутся попы. Я понимаю, для меганезийцев это не так актуально. Если любой поп откроет здесь пасть на эту тему, то его моментально накормят свинцом…

– Гисли! – со вздохом, произнес Винсмарт, – Ну не при ребенке же!..

– Это я для красного словца, – пояснил гренландец, – Так что с определением?

– Знаешь Гисли… – Винсмарт сделал паузу, чтобы вытащить из кармана сигару, – Я бы выделил несколько пунктов. Первый пункт – разумность. Понятно, что блабби вырастут разумнее, чем выходцы из ряда социумов и, вероятно, прав у блабби окажется больше.

– Ты серьезно? – перебила Дженифер.

– Да, – он кивнул. – Это прямое следствие того, что мы говорили об интеллекте. И это социальный факт для конкретной страны, где мы находимся. Так?

– За этот тезис, – предупредила она, – кто-нибудь наверняка обругает тебя расистом.

– Я понимаю. Но я уже привык. Второй пункт – искусственность. Помимо нынешнего состояния блабби, следует учитывать еще и потенциал новых генных модификаций.

– Еще раз менять гены потомства не спросив, не спросив родителей, да, док Джерри?

– Вероятно, да, – подтвердил Винсмарт, – и третий пункт. Блабби, это, все же, другой биологический вид. Они не могут скрещиваться с homo sapiens.

– Почему не могут? – спросил Орквард, – я читал в «Nature», что у нас с бонобо геном совпадает на 98 процентов.

– Да. Но у нас разное число хромосом. У человека гаплоидный набор 23 хромосомы. У бонобо и у шимпанзе – 24. На неком этапе эволюции, в той ветке, которая привела к человеку, у двух хромосом произошла транслокация, и получилась одна хромосома. А число хромосом в ветке, которая привела к шимпанзе и бонобо, осталось старым. Как известно, межвидовая гибридизация возможна лишь при равном числе хромосом.

Гренландец задумчиво заворчал, запустив обе пятерни в свою рыжую шевелюру, и интенсивно помассировал макушку, видимо надеясь, что это поможет думать.

– Так… Транслокация… Ну… А почему она произошла?

– Не знаю, – признался Винсмарт, – Есть разные объяснения, но, в общем, это не такое редкое явление в эволюционных цепях, так что ничего удивительного в нем нет. Оно неплохо изучено на различных культурах микроорганизмов. Методом искусственной транслокации выведено несколько GM-видов дрожжевых грибков…

– Вот! – перебил гренландец, – Тогда почему гибридизация невозможна?

– Э… – Винсмарт повертел в пальцах незажженную сигарету, – Я ведь это объяснил.

– Да, – согласился Орквард, – ты объяснил, почему человек и бонобо сейчас не могут скрещиваться, и ты объяснил, как сделать, чтобы это стало возможным.

– Упс… – тихо сказала Абинэ.

Винсмарт, все же, прикурил сигару и покачал головой.

– Знаешь, Гисли, это, конечно, можно попытаться сделать…

– Почему попытаться? – перебил НФ-литератор, – Если, как ты сказал, методика уже отработана, то можно не попытаться, а сделать.

– ОК. Это можно сделать. И что дальше?

– А разве не ясно? – удивился гренландец, – Чтобы получить потомство. Ну?

– Зачем? – спросила Дженифер Арчер.

– Это же просто как репа! – объявил Орквард и, для убедительности, постучал себя костяшками пальцев по лбу, – Чтобы завоевать космос, вот зачем! Сейчас слушай внимательно. Я тебе объясняю. Есть планета… Ну, например…

– Марс, – предложила Лианелла.

– Отлично! Пусть будет Марс. С воздухом там беда, с водой – тоже беда, волонтеров, конечно, можно найти, но… Сколько примерно?

– Ну, сто, – предложила юная француженка.

– Пусть будет сто, – согласился он, – Ясно, что этого мало для заселения. И тогда мы добавляем к этой сотне человек еще тысячу блабби с транслокацией. Нет проблем!

– В смысле, – уточнила Лианелла, – у блабби не спрашивают, хотят они или нет?

Орквард потер ладонью нос, вздохнул, и утвердительно кивнул.

– Не спрашивают. А что делать? Не пропадать же Марсу? А так, получится колония, ориентированная на рост и развитие, потому что появится потомство. Дети, внуки…

– Ну, и какое будет потомство? – вмешалась Дженифер, – Я уже не говорю про… Э… Технику процесса. Черт с ним, можно через пробирку, как с овечками. Но, гибрид  получится, как я понимаю, похожим на общего предка, у которого мозгов было еще меньше, чем у бонобо.

– Так ведь генная модификация! – напомнил ей гренландец, – Надо еще что-нибудь подправить в генах, и у потомства получится столько мозгов, сколько надо.

– А зачем такие сложности? – спросила Лианелла, – если ты решил не церемониться с добровольностью, то гораздо проще взять тысячу людей, и выпихнуть на Марс.

– Э, нет, так не годится. Это будет не колония, а космическая тюрьма. И заключенные станут думать не о развитии, и не о размножении, а о том, как сбежать оттуда. Совсем другое дело – блабби. Их стартовое поколение не будет врубаться, куда его занесло, а второе и следующие поколения уже родятся марсианскими туземцами. Кстати, можно, наверное, что-нибудь еще подправить в генах, чтобы им на Марсе было хорошо.

– Ты предлагаешь сконструировать марсианских гоминид? – спросил Винсмарт.

– Да, а какие у тебя возражения?

– Одно возражение. Условия Марса не подходят даже наиболее выносливым земным микроорганизмам. Ребята из «Ктулху-колледжа» вместе с канадцами и французами сконструировали псевдобионтов, нечто вроде предельно примитивных бактерий для марсианских условий, но, там нет почти ничего общего с земной биохимией.

– Ладно, – согласился Орквард, – Тогда приспособим блабби так, чтобы им хватило минимального терраформинга Марса. До климата земных Гималаев. ОК?

– От того, что я соглашусь, – заметил Винсмарт, – терраформинг Марса не произойдет.

– Я понимаю, док Джерри. Ну, а можно ли сыграть с генами так, чтобы блабби смогли комфортно себя чувствовать на Эвересте? Атмосферное давление втрое ниже, чем на уровне моря, а температура ночью может падать до минус 60 по Цельсию. Но заметь: альпинисты провели несколько восхождений на Эверест без кислородного аппарата!

– Так, Гисли. Это вопрос уже не ко  мне, а к доктору Мак Лоу.

– А на вечернем круглом столе он будет? – спросил Орквард.

– Да. Можно позвонить ему и спросить, когда именно он сюда прилетит… О, черт!

…На пластиковый настил шлепнулось тушка акулы, немного меньше метра в длину, выпотрошенная и безголовая. Следом, подтянувшись на руках, вылезли буньипы.

– Надо кушать эту акулу сырую, – сообщил Каа, – это по-любому полезно. Резать мясо длинными кусками… Так, как я делаю сейчас…

– И кушать сразу, – добавила Фзии, – иначе будет невкусно. Такое свойство.

– Неандертальцы и викинги всегда ели сырую морскую рыбу! – гордо объявил Гисли, схватил один кусок, бросил к себе в рот и принялся аппетитно чавкать.

– Блин… – озадаченно произнесла Лианелла, – Что, правда можно есть это сырым?

– Однозначно можно, – подтвердила Абинэ, – кстати, ребята правильно шваркнули эту акулу. Она жрет лангустов, вместо того, чтобы мы их жрали. Какое безобразие с ее стороны!.. Ребята, а откуда вы знаете про морскую рыбу, если живете на реке?

– Мы были маленькие, – объяснила Фзии, – когда появились папуасы military, и начали возить детей на море. Они все равно летают туда – сюда. А про что вы болтали?

– Про новую идею Гисли, – сообщила Дженифер Арчер, – Он хочет взять в жены трех девушек-шимми, и жить с ними в Гималаях, это высокие горы, там вечный снег...

Гисли принялся интенсивно дожевывать акулу, изо всех сил работая челюстями…

– Уа… – произнесла Фзии, – Тогда ему надо искать самых пушистых девушек-шимми.

– Все равно, им там будет холодно, – заметил Каа, – Надо брать толстые свитеры. Или выбирать другие горы. У нас в Хитивао есть горы Маоке. Они тоже высокие, тоже со снегом, а если замерзнешь, то можно быстро спуститься в долину Балием, там тепло.

– Джени! – возмутился Орквард, прожевав кусок, – Что ты такое лепишь!?

– Ой, извини! – она артистично-виновато опустила глаза, – Я не знала, что это тайна.

…

Через 4 часа. Море в районе экватора, западнее Борнео и восточнее Сингапура.

Лаэрт Кассер 2-й лейтенант корвета «Индевер», опустил бинокль и произнес.

– Суки. Только мы вошли в индонезийскую зону контроля, как они уже тут.

– Ничего, – проворчал боцман Джим Джонс, – Сейчас мы им сыграем на саксофоне. Эй, парни! Что вы возитесь? До этой исламской амнистии осталось две мили, а у вас труба смотрит хер знает куда. Ну-ка быстро включили пульт турели и взяли прицел!

– Там две колоши, Джим, – заметил стармех Купер.

– Ну, так цельтесь сначала в ту, что поближе!

– А там одинаково.

– Тогда в ту, что слева! Быстро! Проверим еще раз, как работает турель. Она должна вертеться легко, как пушинка, а то помкэп вздует и вас, и меня!

Пара изящных 25-метровых спортивных катеров «Vertigo-Ultra», способных развивать скорость 45 узлов, торчали прямо по курсу, и сомнений в их намерениях не было. Они объявили по радио: «Мы требуем, чтобы вы спустили на воду шлюпку с 11-ю узниками совести. Вы не пройдете!». Смысл акции понятен: корвету не обойти быстрые и верткие катера. Ему придется или выполнить требования, или пойти на столкновение, в котором наверняка окажутся убитые (на каждом из катеров было человек по 20). Организаторы знали, что австралийский штаб не разрешит капитану открывать огонь, или таранить катера бронированным корпусом. Но они не знали о еще одном варианте…

…Билл Сеймур вышел на палубу и оценил взглядом обстановку. Рупор закреплен на турели и нацелен на левый из двух катеров, торчащих прямо по курсу.

– Так, парни. Все проверили? Точно? Молодцы! А теперь убирайтесь с полубака.

– Но, сэр! – возразил боцман, – А если что?

– Джим! – строго произнес помкэп, – Если я сказал «убирайтесь», значит, все должны убраться. Кэт сказала: рядом с такой штукой можно мигом остаться без барабанных перепонок. Или кто-то тут сомневается, что Кэт знает свое докторское дело?

– Ясно, сэр… – Джим Джонс вздохнул, – Эй! Парни! А ну, бегом отсюда…

Убедившись, что приказ выполнен, помкэп Сеймур надел шлем и наушники, быстро взбежал по трапу на мостик управления огнем второго яруса и сказал в микрофон.

– Джед, я готов.

– ОК, Билл, – раздался голос капитана, – Я уже дважды предупредил этих верблюдов на общей волне, и еще дал сообщение в индонезийскую береговую охрану. Сейчас будь предельно внимателен. Сначала мы поменяем курс на 5 градусов влево. Эти субъекты дернутся на наш новый курс. Тогда, мы повернем на 10 градусов вправо. Контролируй прицел. Если они снова дернутся, то врубай трубу на всю катушку, и глуши тех парней, которые на мостике одного катера. Когда ты увидишь, что они в нокдауне, не останавливайся, и делай то же с парнями на мостике второго.

– Там не очень-то разглядишь, мостики полузакрытые, – заметил Сеймур.

– Критерий простой, – ответил Олдсмит, – Когда рулевой в нокдауне, катер перестает контролироваться, и его ведет на волне. Логично?

– Да, кэп. Я понял. А с какой дистанции работать? С 500 метров, или…

– …Для надежности, – перебил капитан, – я обеспечу тебе дистанцию 400. По второму катеру отработаешь с той дистанции, что останется. Я думаю, примерно с 250 метров.

– Ясно, кэп.

– …И еще одно, Билл. Если почувствуешь себя хреново, сразу вырубай эту штуку.

– Но, Джед! Я в 20 метрах от нее, в звуковой тени, за щитком, в шлеме и наушниках!

– Это приказ, Билл!

– Да сэр!

– Вот так-то! А теперь – к бою!

Осевая линия корвета, идущего малым ходом, начала отклоняться влево от катеров, до которых сейчас было около мили. Почти сразу же, оба катера вышли из дрейфа и, без спешки, поползли к новой позиции поперек курса австралийцев. Через три минуты, они перевели движки на холостой ход. Но тут корвет стал поворачивать вправо, и катера немедленно развернулись, чтобы снова оказаться поперек его курса. Расстояние уже сократилось достаточно, чтобы работать голосом по мощным ручным мегафонам. Несколько человек на катерах вышли на мостики и начали скандировать что-то. Билл Сеймур, разумеется, не слышал, что именно – на нем были наушники. И вообще, он занимался делом: наводил трубу по визиру турели… Дистанция 410… 400… 390. Чуть довернуть… Готово… Мостик катера попал в перекрестье… Включение… Воздух от судового компрессора пошел по трубопроводу, и начал вырываться на свободу через установленное в 7-метровой трубе фигурное сопло (произведение военно-прикладного искусства австралийской флотской механики и папуасской аэрокосмической науки).

Сеймуру показалось, что рядом заработал реактивный движок палубного истребителя. Тяжелый гул надавил на уши и, казалось, завибрировал в черепе. Но, после короткого размышления, помкэп решил, что эти симптомы следует характеризовать, как «просто неприятно» (а это существенно меньше, чем «хреново»). А вот группе персонажей на мостике катера явно досталось больше, чем «хреново». Там произошло хаотическое движение, а рулевой, кажется, перестал контролировать штурвал. Катер запрыгал по волнам, рыская из стороны в сторону. Второй катер, избегая рискованного сближения, начал обходить его по широкой дуге и (вот удача) оказался в 200 метрах от корвета. Разумеется, Сеймур не упустил такого момента, довернул раструб на турели... И с изумлением увидел, как трескаются и рассыпаются стекла рубки, а фигуры на мостике исчезают, вероятно, падая на пол. Теперь первый катер, продолжая рыскать, уходил примерно на запад, а второй начал выполнять рискованную циркуляцию, и капитану корвета пришлось отдать несколько экстренных приказов, чтобы легкая скоростная посудина не разбилась о броню… Одновременно, помкэп выключил подачу воздуха в акустический генератор и, как показалось, с неба упала ватная тишина…

…На мостике управления огнем возникла Кэтлин Финчли. Она что-то импульсивно говорила, но Сеймур слышал только шорох, хотя уже снял шлем и наушники… Она тряхнула головой, схватила его за рукав и потянула.

– Как он? – спросил Джим Джонс, выглядывая на палубу.

– Как-как! – буркнула она, – Простоял три минуты рядом с такой сиреной. Это потеря звуковосприятия. Буду обследовать, а пока ему необходима полная тишина.

– Ух, блин, чертова папуасская бирюлька… – задумчиво произнес боцман.

– Папуасская техника всегда была мне подозрительна, – независимо от него произнес капитан Олдсмит на ходовом мостике, – Харп, ты временно за помкэпа.

– Да, сэр, – дисциплинированно ответил 1-й лейтенант Бейкер.

– Кэп, разрешите… – начал новозеландец Лютер Эванс.

– Да? – отозвался Олдсмит.

– Кэп, включите меня в стрелковую группу. Не хочу быть в стороне, когда заваруха.

– Ты хорошо стреляешь Лютер?

– Очень хорошо, сэр.

– Так. А почему ты думаешь, что будет заваруха?

– Потому, что она уже есть, – ответил новозеландский флаг-лейтенант.

– Да, похоже... А ты знаком со снайперской винтовкой типа «McMillan» 12.7 мм?

– В достаточной степени, чтобы уверенно стрелять с дистанции миля.

– Ясно. Ты в стрелковой группе. Поддержишь 2-го лейтенанта Кассера. А как там твои соотечественники? Ты заходил к ним в лазарет?

– Конечно, Джед. Они говорят, что их еще слегка таращит, но это мелочи. Но, Кэтлин считает, что дома им надо пройти список врачей позиций на дюжину.

– Значит, лучше так и сделать. Наша Кэт зря советовать не будет... – Олдсмит бросил быстрый взгляд на оперативный экран, – …Море пока чистое. Не исключено, что эти исламские хулиганы были сами по себе, а индонезийцам действительно наплевать.

Пискнул динамик селекторной сети, и раздался голос.

– Радиорубка, сэр. Штаб на защищенной линии.

– Переключай, – распорядился капитан, и взял трубку, – Капитан Олдсмит на связи… Простите, сэр, но я не стрелял… Нет, сэр. Точно не стрелял… Мы приняли меры по инструкции. Мы предупредили их по радио, затем флажками и звуковым сигналом… Вероятно, сэр, они приняли наш хаулер за пушку… Хаулер для звукового сигнала в тумане... Нет, сэр. В штатном хаулере возникла неисправность. По инструкции нельзя работать без хаулера в зоне сложного судоходства. Прервать выполнение задачи мы не могли, и я приказал изготовить хаулер в судовой мастерской, по чертежу 1910 года… Чертеж взят из архива сайта наших ВМС, там нет отметки, что эта сирена снята с вооружения… Да, сэр! Я немедленно приступаю к служебному расследованию.

–

Из рапорта капитана Джеда Олдсмита, командира корвета «Индевер».

О служебном расследовании инцидента с акустическими средствами оповещения.

…Отсутствие прописанных единиц измерения в документации 1910 года к изделию «сирена для производства звуков в тумане и в иных надлежащих случаях» было, по инструкции, интерпретировано как общепринятые единицы: метры (для размера) и технические атмосферы (для давления). В результате, изделие получилось длиной 7 метров, а рекомендуемое рабочее давление мы интерпретировали, как 150 атм. При пробном запуске мембрана лопнула, и я приказал изготовить заменяющий элемент с большей прочностью. Позже установлено, что в документации размер дан в футах, а давление в фунтах на квадратный дюйм. Служба старшего механика не имела этой информации, и размеры были завышены в 3.3 раза, а рабочее давление – в 14.7 раз…

–

…Отправив рапорт о служебном расследовании, Олдсмит закурил сигару, вышел на палубу, полюбовался чистым морем (только несколько рыбацких маломерных судов в отдалении, и никаких правозащитников), после чего двинулся в кают-компанию, где, разумеется, работал телевизор и…

– Так-так, – сурово произнес капитан, – Вместо родного любимого ABC смотрим, что болтают янки по CNN. Где, блин, патриотизм в условиях, приближенных к боевым?!

– Но, сэр… – смущенно произнес кто-то.

– Это была шутка юмора, – пояснил Олдсмит, – Так, что же показывают нам янки?

– Разрешите, сэр? – спросил матрос-канонир Лич.

– Валяй. Можно без формальностей.

– Тогда вот что. Наша труба наделала дел. Второй катер вообще куда-то исчез, и его собираются искать вертолеты индонезийской береговой охраны. А первый дополз до острова Джемаджай. Там четверых вынесли уже в мешках, половину остальных – на носилках, а у тех, кто на ногах, все равно что-то медицинское с ушами.

– Известно ли, кто спекся?

– Двое каких-то арабов, – ответил Лич, – еще, один журналист-турок, и одна тетка из Европарламента. Про нее больше всего говорили. Она лауреат какой-то премии.

– Нобелевской премии мира позапрошлого года, – уточнил кто-то из моряков.

– …На этих катерах, – продолжал канонир, – примерно половина арабы, а малайцев и индонезийцев нет вообще. Вторая половина – европейцы и еще всякие...

– Ясно. А есть список? Меня интересует, кто был на втором катере.

– Есть, – сказал один из уоррент-офицеров и развернул ноутбук на столе.

– Так-так… – Олдсмит снял фуражку и положил на стол, – Вот, из-за этих трупов у нас совершенно точно будут проблемы.

– Так ведь второй катер еще не нашли, – заметил стармех Купер.

– Не будем себя обманывать, – капитан хлопнул по столу ладонью, – На дистанции 400 метров, звук рвал барабанные перепонки. А со вторым катером дистанция была вдвое меньше. Всем ли понятно, что это значит? По глазам вижу, что всем.

– Но они же сами лезли, – проворчал кто-то.

– Верно, – согласился капитан, – Они лезли, а мы действовали по инструкции и, что я считаю не менее важным, мы действовали справедливо. Я кое-как уладил формальную сторону проблемы, и я приказываю: всем сегодня до ужина прочесть и уяснить мой формальный рапорт о расследовании. Желательно, выучить наизусть, но достаточно запомнить близко к тексту. Теперь, следующий пункт. Нам предстоит пройти через скопление населенных островков, а затем – через пролив между Явой и Суматрой, на дистанции менее десяти миль от берегов. В самом Зондском проливе, у нас вряд ли возникнут проблемы. Индонезийцы регулируют там движение. Но перед проливом и непосредственно после, при выходе в Индийский океан, мы нахлебаемся дерьма. Я не намерен делать из этого драму, но все боевые посты, включая и снайперов, должны работать четко, как на войне... Вы хотите знать: а не порвут ли нам задницу за все это, когда мы придем домой? Отвечаю: это уже вопрос не про законы и право, а про PR. Поэтому, мы сняли на видео все правозащитные маневры у нас перед носом, и мы предпримем кое-что еще. У нас в команде есть флаг-лейтенант Лютер Эванс…

…