Текст книги "Короткое замыкание антиподов"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

18. Австрало-Новозеландский Антарктический газовый консорциум

Дата/Время: 02.11.24 года Хартии. Утро.

Юго-западный угол Яванского моря. Корвет «Индевер».

Индийский океан севернее Явы, остров Кристмас.

Новозеландская Антарктика. Остров Росс.

=======================================

Военврач Кэтлин Финчли, войдя на медпункт, захлопнула за собой дверь, тщательно потянула носом воздух и грозно произнесла:

– Какой долбанный нарушитель режима опять тут курил?

– Извини, Кэт, я не слышу, – виновато ответил помкэп Сеймур, и потыкал пальцем в страховочные наушники, надетые, согласно рекомендации, на 24 часа.

– Наверное, кто-то из нас, но мы не помним, – сделав несчастное лицо, сообщил один из четверых новозеландских туристов, – Последствия нейротропного шока, как вы точно указали в диагнозе, доктор Финчли. Нам очень-очень стыдно, честное слово.

– Засранцы, – констатировала она и повернулась к экрану телевизора на стене.

–

2 ноября. CNN. Горячие новости из горячих точек.

–

…Существенно обострился после гибели 24 участников «рейда свободы». Напомним: инцидент произошел вчера в Яванском море, когда два катера, снаряженные IHRC (Islamic Human Rights Commission) при поддержке еще нескольких правозащитных организаций, попали в зону поражения акустического излучателя, установленного на австралийском корвете «Индевер». Пресс-служба штаба ВМФ в Канберре называет излучатель «сигнальной сиреной», а правозащитники «антигуманным оружием».

В нескольких европейских столицах продолжаются столкновения между группами демонстрантов у посольств Австралии и Новой Зеландии. Как противники, так и сторонники действий «Индевера» настроены предельно агрессивно, и полиции пока не удается взять ситуацию под контроль. В Турции и в некоторых арабских странах перед посольствами происходят сожжения флагов, а сами посольства блокированы.

В Австралии и Новой Зеландии реакция была относительно спокойной, пока ряд популярных телеканалов, освещающих т.н. «Хэллоуин в Анти-Мекке» не обратился к гражданам с призывом активно поддержать действия команды «Индевера». Призыв прозвучал на фоне с трудом предотвращенных анти-мусульманских погромов и после экстренной (произошедшей в один день) депортации из этих стран нескольких тысяч мусульман, священнослужителей, преподавателей и общественных деятелей. Сейчас многие mass-media ведут трансляцию online с телекамер, установленных на борту «Индевера». Уже появились сувенирные дудки – маленькие копии акустического излучателя с изображением корвета «Индевер» и надписью «кэп Джед! Мы вместе!». Официальная Канберра пошла на поводу у радикально настроенной публики, и уже объявила об одобрении действий капитана Джеда Олдсмита (цитата) «Независимо от мнения Совета ООН по правам человека и каких-либо иных комиссий такого рода».

Представители «Исламской конференции» также проявили радикализм и поддержали действия экстремистов из группы «Абу Шабаб», которые около часа назад объявили о минировании Зондского пролива (между Явой и Суматрой). Пока неизвестное число морских мин установлено в проливе чтобы (цитата) «Не позволить австралийским милитаристам вывезти на остров Кристмас 11 мусульман, незаконно захваченных в Таиланде террористами из армии Красных кхмеров и переданных флоту Австралии».

Президент Индонезии, Ледан Бану, назвал «кретинизмом» решение властей Новой Зеландии и Австралии транспортировать 11 исламских террористов морем. По его мнению, это следовало сделать авиатранспортом. Правозащитников, погибших при инциденте с «Индевером», президент Бану охарактеризовал, как «безответственных хулиганов», а на заявление «Исламской конференции» ответил (цитата) «Лидеры ИК продвигают не тот ислам, который характерен для нашей культуры, и Индонезия приостанавливает свое членство в этой организации». Зондский пролив закрыт для судоходства до полного разминирования. Спецслужбы Индонезии разыскивают участников группы «Абу Шабаб». По слухам, Ледан Бану, получив справку своей контрразведки о группе «Абу Шабаб» наложил резолюцию из трех слов: «Поймать, судить, расстрелять». Такие резолюции в Индонезии исполняются буквально.

Также, по слухам, состоялись экстренные телефонные переговоры на высшем уровне между руководителями служб безопасности Австралии и Индонезии, но о содержании переговоров, и о планах дальнейших действии «Индевера», пока ничего не известно.

–

Финчли громко хмыкнула и повернулась к новозеландским пациентам.

– Так, парни. Сейчас я раздам вам анкеты с вопросами о вашем самочувствии. Я прошу заполнить их быстро и абсолютно серьезно. Через полчаса начнется ваша эвакуация. Я должна провести процедуры, которые снизят для вас риск, и все такое.

– А как нас будут эвакуировать? – спросил один из «киви».

– Тяжелым военно-транспортным самолетом, – ответила она, – Время в пути примерно полтора часа, но, это не пассажирский лайнер… Вы понимаете?

– Но мы, вообще-то, уже в порядке, – заметил он, – подумаешь, полтора часа.

– Я рада, если так. Но, прошу вас честно ответить на вопросы анкеты.

…В своем сообщении о типе транспорта, Кэтлин была не вполне точна. Прилетевший «Pelican Ultra» тайваньского производства относился не к тяжелым, а к сверхтяжелым самолетам. Его фюзеляж по длине не уступал корпусу корвета, а огромные крылья без проблем могли бы накрыть крейсер. Трудно было поверить, что этот монстр способен двигаться по воздуху, и тем не менее…

– У китайцев, – авторитетно произнес боцман Джим Джонс, наблюдая за маневрами «Пеликана», уже севшего на воду, – гигантские драконы, это национальная идея.

– Эту модель, между прочим, придумали янки, – заметил 1-й лейтенант Бэйкнер.

– Э… – боцман озадаченно почесал макушку… – Ну, мало ли, кто придумал. А делают китайцы. Во! И летают на этом тоже китайцы!

С последним заявлением трудно было поспорить: один из пилотов, отчаливший от пеликана в сторону «Индевера» на устройстве типа аквабайка, выглядел однозначно китайцем, хотя носил униформу офицера австралийских ВВС. Пришвартовавшись к штормтрапу, он ловко вскарабкался на палубу около полубака, одновременно с тем, как капитан Олдсмит спустился туда же с мостика.

– Докладывает капитан-лейтенант Смит Ху, – произнес австралийский китаец, четко приложив руку к фуражке, – Воздушное судно с грузом для корвета «Индевер» и для контингента контроля островов Ланг Реданг прибыло, сэр!

– Вольно, кэп-лейт, – ответил Олдсмит, – А в каком виде груз?

– Баржа типа «лихтер», сэр. Мои парни сейчас выкатят его на воду. Суммарный вес полторы тысячи тонн. Там горючка, и все такое. В общем, вот… – капитан-лейтенант протянул капитану пакет в пластике, – Тут реестр всего этого.

– Лихтер? – переспросил капитан «Индевера», – Его придется буксировать, так?

– Да, сэр. Рекомендуется не превышать скорость 20 узлов, иначе его болтает.

– Нормально, переживем, – Олдсмит похлопал пакетом по ладони, – А в каком виде вы будете транспортировать арестованных террористов?

– В живом виде, сэр, – невозмутимо ответил Ху, – У меня такой приказ.

– В этом чертова проблема, – проворчал капитан «Индевера» и, повернувшись к линии первого яруса надстройки, крикнул, – Лютер! Познакомься с кэп-лейтом Смитом Ху, познакомь его с туристами, и покажи ему контингент, что на вертолетной площадке.

Новозеландский флаг-лейтенант бодро скатился по трапу и, мгновенно распознав в австралийском китайце коллегу-пилота и вообще своего парня, без церемоний сказал:

– Привет! Я Лютер Эванс, если что, могу подменить кого-нибудь за штурвалом, и…

– Ясно, – Ху пожал ему руку, – Ну, где эти террористы?

– Пошли, – лаконично ответил новозеландец.

На арестованных Смит Ху произвел самое удручающее впечатление.

– Это переодетый красный кхмер! – крикнул один из них. – Вы не имеете права!

– Мы никуда не пойдем отсюда! – добавила молодая женщина с другого края сидящей шеренги (с момента выхода с острова Ко-Кут, арестанты продолжали оставаться на площадке голыми, в наручниках, за исключением прогулок по одному под конвоем на гигиенические процедуры).

– Они все время что-нибудь кричат, – пояснил Эванс.

– А если пасть заклеить скотчем? – спросил капитан-лейтенант.

– Это нельзя. Негуманно.

– Хм… Ладно, что-нибудь придумаем… С грузом понятно. А пассажиры где?

– Вот, – Эванс кивнул в сторону компании из четверых «киви» и военврача Финчли, – в смысле, лейтенант доктор Кэтлин Финчли остается, а парни вместе со мной летят.

– О! – обрадовался Ху, – Доктор, а нельзя ли террористам что-нибудь такое дать для спокойствия? Я как-то возил табун свиней, и им ветеринар делал пшик чем-то в нос.

– Извини, – сказала Кэтлин, – но с людьми это можно делать только при постоянном наблюдении врача, а у тебя на борту, я думаю, врача нет.

– Нет, – вздохнул он, – Только я, трое моих парней, и одна девчонка из антарктического консорциума. Все технари, и девчонка тоже. Просто чертова беда!... Ладно, придется полтора часа слушать крики про всякие права. Алло, пассажиры, вас это не смущает?

– Не смущает, – ответил один из туристов, – кстати, меня звать Ричард.

«Найдж», – представился второй, – «Глэсс, Джош», – добавили третий и четвертый.

– Ну, а меня – Смит, – ответил капитан-лейтенант, – Прикол. Парней с фамилией Смит сколько угодно, а вот с именем почти никого… А у вас багаж есть?

– Был, да сплыл, – отозвался Глэсс, – Эти говнюки куда-то дели наше барахло, еще в Таиланде. Видишь, мы одеты в подарки от вашего флота (на всех четверых туристах сейчас красовались спортивные костюмы с надписью «Royal Australian Navy»).

– А что за девчонка из антарктического консорциума? – поинтересовался Найдж, – она симпатичная, или как?

– Тебе в Таиланде не хватило? – съязвил Джош.

– Вот, блин, не хватило! Нас же обломали, ты помнишь? Или у тебя это…

– …Последствия нейротропного шока, – подсказал Глэсс.

– Докладываю, – произнес Смит Ху, – Девчонка киви… Ну, не то, чтобы девчонка, а симпатичная женщина… Вот. Ее зовут Десембер Крузо, но она без апломба и легко отзывается на «Диззи». Она специалист по тюрьме на вашем острове Росса.

– Ты что-то путаешь, Смит, – предположил Ричард, – Остров Росса, это в Антарктике, почти на 80-й широте, какая там, на фиг, тюрьма?

– Это на 78-й широте, – уточнил капитан лейтенант, – И я ничего не путаю. Место для тюрьмы там просто супер! Попробуй-ка, сбеги.

…У четверых новозеландских студентов имелась твердая уверенность, что с острова Кристмас они полетят через австралийский Новый Южный Уэльс и Сидней домой в Крайстчерч. Они и представить себе не могли, что всего через час они добровольно согласятся вместо этого лететь на каком-то полувоенном сверхзвуковом транспорте к антарктическому острову Росса. Причина такой эволюции намерений заключалась в поразительном, почти экстрасенсорном таланте Десембер Крузо находить ключик к собеседникам… Особенно, к собеседникам мужского пола. Не то, чтобы Диззи Крузо отличалась особой красотой, или, например, особенным голосом. Фокус заключался исключительно в точно подобранных словах, усиленных не менее точно подобранной мимикой… Наверное, это был не очень честный прием, но, с другой стороны, она не уговаривала четверых парней на что-либо вредное для здоровья. Наоборот! Отдых в антарктическом климате, в разгар южной полярной весны, да еще полностью за счет «Антарктического газового консорциума» – это очень полезно. Плюс – ореол героев, волонтеров борьбы с терроризмом, по настоящему крутых парней…!

–

«New Zealand's TV-One». Событие сезона.

Горячий сезон в нашей Антарктике.

–

Привет, всем! Меня зовут Иден Блай, вообще-то я продюсер научно-художественной кинокомпании «Au-Interstellar» но, ввиду отсутствия на острове Росса постоянного корреспондента нашего 1-го канала, я выступаю в этой необычной роли. Вот, черт! Вы будете смеяться, но я даже немного нервничаю оттого, что нельзя сказать привычное: «Стоп! Этот дубль мы запороли, давайте все по новой!». Прямой эфир, как и история человечества, не знает сослагательного наклонения. Это я то ли сказал афоризм, то ли залепил несусветную глупость. Ладно, пора переходить к существу дела.

Вы знаете, что остров Росса расположен на 77-й Южной широте и на 167-й Восточной долготе, имеет чуть меньше полутораста квадратных километров площади, и обладает натуральным чудом природы: действующим вулканом Эребус высотой 4000 метров. Я сейчас специально встал так, чтобы верхушка вулкана была в кадре… Что ты говоришь,  Блонди? Ни хрена не в кадре? Ну, так покажи, куда мне сдвинуться… Вот. Теперь все в порядке, так? В кадре курящаяся вершина Эребуса. Кстати, «Erebus Innovation Bank», названный в честь этого вулкана – один из ключевых узлов Австрало-новозеландского Антарктического Газового Консорциума… Блонди, куда мне сдвинуться, чтобы в кадр попал шпиль офиса банка?... Вот. Видите, офис небольшой, зато шпиль достойный.

Вы думаете, что это наглая реклама? И вы не ошибаетесь, чтоб мне... В общем, да, все мероприятие, это наглая реклама нашей с вами антарктической территории, которая на порядок больше, чем наши сравнительно северные острова. Эребус-банк и АГК тоже рекламируются, поскольку они здесь все неплохо обустроили. В ходе мероприятия мы поговорим об антарктическом подводном и подледном газе, о субмаринах-танкерах, о королях и капусте… Но, во вторую очередь. А в первую – о терроризме, которого на острове Росса нет. Зато есть вулкан Террор. Он немного поменьше Эребуса… Блонди, поверни камеру, чтобы был виден Террор… Вот. И террористы есть. Их привезли, 11 штук, я лично наблюдал, как их выгружали. Сегодня их начнут судить за похищение четверых наших парней, совершенное в Таиланде. Эту историю вы, конечно, знаете.

Эти четверо парней тоже прилетели сюда, и будут выступать свидетелями. Вот это, я понимаю, сила воли! Попав в такую передрягу, не побежать сразу домой пить виски и радоваться, что выбрался живым, а довести дело до финала, и добиться, чтобы эти 11 субъектов получили свое по полной … Но, не буду влезать со своим мнением. Пусть решает компетентный суд присяжных. Кстати, мы прилетели на Росс из Меганезии, с островов Туамоту, вместе с доктором Роквеллом и мисс Вакехиа, и привезли с собой адвоката для террористов. Не меганезийца, конечно, в Меганезии адвокаты вымерли четверть века назад, а британца. Мы вместе отмечали Хэллоуин – ну, и подвезли его. Адвоката зовут Логрин Уайтмид, он из «Amnesty International».

Наши бравые парни пока осваивают местный вариант сноуборда… Блонди, куда мне сместиться, чтобы был виден склон и… Блин! Ну ты рукой покажи… Вот так? Есть! Отличный склон, верно? Местные пижоны здесь катаются в купальниках, потому что антарктическая поздняя весна, яркое солнце и можно загорать. Но, приезжим лучше надевать куртки. Вот. А сейчас, пока суд еще не собрался, мы пообщаемся с мисс Десембер Крузо… Блонди, поверни камеру на Диззи… Спасибо. Вот. Мисс Крузо представляет PR-сектор АГК, и кого хочешь обведет вокруг пальца, только не меня. Потому, что я тертый калач, и буду задавать самые каверзные вопросы. Диззи, ты психологически приготовилась к этому кошмару? Ты уверена?

–

Десембер Крузо демонстративно закатала рукава пушистого ярко-рыжего свитера и взъерошила обеими руками свои пепельные волосы, подстриженные в модном среди новозеландской молодежи нео-панковском стиле «перья киви».

– Ну, я готова к драке!

– Отлично! – Иден Блай стукнул кулаком об кулак, – Погнали! Первый вопрос: Ходят упорные слухи, что АГК обжулила инвесторов, вложивших деньги в танкер-субмарину «Whale Track», якобы, экономично строившуюся на северокорейской верфи, а потом подставила муляж этой субмарины во время Морской манчжурской войны под огонь японских штурмовиков, и получила с правительства Японии несоразмерную, дикую компенсацию в десятки миллиардов долларов. Говорят, что нет никакого газа под антарктическим льдом, а есть только разговоры, чтобы набрать денег под военные авантюры всяких экстремистов вроде Ким Чхол Муна. Что ты на это скажешь?

– Это называется: серия мощных ударов по корпусу. Бац-бац-бац! – Диззи артистично изобразила действия боксера на ринге, – Это обвинение выглядело круто. Авторы этой ботвы были уверены: никто никогда не поднимет субмарину «Whale Track», частично разрушенную японской ракетой, и затонувшую на глубине километр в районе острова Иводзима. Но, несколько дней назад профессиональная команда кладоискателей из меганезийской фирмы «HTOPO» с атолла Тероа подняла этот  танкер-субмарину.

– О, черт! – воскликнул Блай, – а почему они об этом не объявили на весь мир?

– Иден, вернись в реальность! Эти кладоискатели, а не репортеры. Они присвоили эту подлодку, чтобы использовать ее для своих целей. Впрочем, они разрешили северным корейцам провести буддистские погребальные обряды над погибшими моряками. Это транслировалось по северокорейскому телеканалу. Рядом, между прочим, находился боевой фрегат флота US, и американский адмирал без проблем получил от менеджера кладоискателей копию протокола обследования субмарины. Но, это пока не попало в прессу, потому что янки ассоциированы по нефтегазовой теме не с нами, а с нашими конкурентами, арабами. Если ты тертый калач, то ты уже догадался, что к чему.

Иден Блай почесал кулаком свой подбородок.

– Так, ты говоришь, «Whale Track» поднят со дна. А интересно, кому-нибудь кроме северных корейцев разрешают на него посмотреть? Любопытно было бы.

– Тебе бы разрешили, – ответила она, – Эти кладоискатели, друзья доктора Джерри Винсмарта, с которым ты пил виски на Фетиамити в юго-восточном Туамоту. А эта субмарина стоит в доке партнерства «SLAC» на Рангироа, это тоже Туамоту, только северо-западный. Можешь позвонить туда, я тебе дам ком-адрес.

– Я позвоню. Даже не сомневайся, – заявил он, – Допустим даже, что «Whale Track» настоящий подводный танкер, а не муляж, но это никак не доказывает наличия газа в Антарктиде, под ледяным панцирем и слоем воды.

– Ладно, – сказала Десембер Крузо, – А как ты думаешь, что у меня в рюкзачке?

– И что у тебя в рюкзачке?

– А ты открой, и посмотри.

– Ты разрешаешь?

– Я разрешаю.

Он хмыкнул, развязал шнур на горловине маленького яркого спортивного рюкзака, запустил руку внутрь… Нащупал что-то… Залез в рюкзак второй рукой… И вытащил кусок льда размером с тыкву средних размеров.

– Диззи, на кой черт тебе таскать в рюкзаке лед? Тут вокруг полно льда!

– У тебя есть зажигалка? – спросила она, – Вот, положи этот лед на грунт, и подожги.

– Эй, алло, ты что, хочешь выставить меня идиотом на глазах у миллиона зрителей?

–  Иден, просто возьми свою зажигалку и сделай это!

– Ладно, – сказал Блай, укладывая ледяную глыбу на площадку, – я это сделаю .но это исключительно твоя идея… Вот, черт! Он горит. Блонди! Быстрее, снимай это!

…Ледяная глыба горела бледным пламенем, а на краях пляшущих язычков мерцали оранжевые сполохи. По бокам глыбе скатывались капельки талой воды.

– Это замороженный гидрат природного газа, – спокойно сообщила Крузо, – одна из наиболее типичных форм залегания углеводородного сырья в заполярье. Его залежи существуют на крайнем севере Канады, Гренландии и Сайберии, но больше всего, в Антарктике, где самый протяженный и самый мощный замерзший шельф.

– Так-так… – Блай снова почесал кулаком подбородок, –  антарктический газ есть. Но, единственная субмарина – танкер теперь у кладоискателей, и получается, что…

– Поправка, – перебила она, – У кладоискателей один образец. Эти ребята честно его добыли, мы на них не в обиде. Сейчас мы строим несколько субмарин этого типа, но сильно продвинутых. Они сойдут со стапелей до Рождества. А сейчас наш подводный танкерный флот состоит из более легких субмарин, построенных по скандинавской технологии филиалом новозеландской фирмы «DiproX» в Меганезии. Эти субмарины находятся на вооружении в Цин-Чао и Тимор-Лесте, а мы используем их гражданский вариант. Я могу организовать тебе экскурсию на один из этих кораблей.

– Еще бы! А можно будет прокатиться на этой штуке под водой?

Десембер Крузо утвердительно кивнула, тряхнув своими «перьями киви».

– Конечно! В программе экскурсии – полноценная морская прогулка.

– Так-так… Значит, бизнес АГК идет успешно. Это признают многие, однако, они спрашивают: а за счет чего? Не за счет ли рабского труда северокорейских рабочих, получающих вместо зарплаты, горстку риса, и живущих в бараках? Некоторые даже требуют, чтобы за эксплуатацию узников концлагерей, АГК был привлечен к ответу международным трибуналом ООН по преступлениям против человечности.

– Некоторые? – насмешливо переспросила Крузо, – А как ты думаешь, кто платит некоторым за то, чтобы они этого требовали?

– Кто бы им не платил, Деззи, эксплуатация узников, это свинство, ты согласна?

– Конечно, я согласна! Мы бизнесмены, но мы современные люди, с современными представлениями об этике. Как только мы узнали, что на верфи Ткодо в КНДР есть признаки нарушения прав рабочих… Я повторяю: не узников, а рабочих, к которым применялся моральный прессинг… Мы тут же потребовали перемещения верфи на территорию Цин Чао, на остров Минамитори, где сейчас эта верфь работает.

– И, – заметил Блай, – Верфь переместили на Минамитори вместе с двумя тысячами северокорейских рабочих. Этих людей отправили в комплекте с производственным оборудованием. Тебе не кажется, что это пахнет рабовладением?

– Жаль, – сказала она, – что до острова Минамитори далеко, и я не могу прямо сейчас устроить тебе экскурсию туда. Но я скажу вот что: если бог есть, то пусть он пошлет обвинителям таких же бесправных рабочих, как на нашей верфи! Ты знаком с таким явлением, как скандинавские профсоюзы? Так вот, на верфи Минамитори профсоюз шведского типа. После каждого профсоюзного собрания, в нашу дирекцию приходят требования. 35-частовая рабочая неделя, по выходным туры отдыха на Маршалловы и Марианские острова, оплата медицины при ранних родах для девушек, которые…

Десмбер выполнила волнообразное движение ладонью около своего живота.

– Для девушек, которые беременны? – уточнил Блай.

– Ну, разумеется. С чего бы иначе им нужна была такая помощь? Я уже не говорю про жилищные условия. Первое, что нам пришлось сделать, это построить на Минамитори городок современного типа. К счастью, профсоюз согласился на маленькие квартиры. Правда, при условии, что мы построили для них современный спортивный стадион.

– О, черт! – сказал Блай, – как вы еще не вылетели в трубу с такими расходами?

– Элементарно! – она улыбнулась, – Эти ребята очень здорово работают. Социальное партнерство шведского образца, это не только требования, но и отдача.

– А они могут сменить место работы, если захотят? – спросил он.

– Разумеется, могут. И, наверняка, когда-нибудь у нас начнется ротация персонала. Понимаешь, это жизнь. Какие бы хорошие условия мы не предлагали, кто-то захочет сменить работу или место, а кто-то, наоборот, захочет поработать на этой верфи.

Блай покивал головой, а потом резко хлопнул в ладоши.

– Так! Все это здорово. Но, ходят слухи, что ваши верфи в Манчжурии и Меганезии получают значительную часть доходов за счет военно-технического сотрудничества с правительствами стран-изгоев. Имеется в виду не только Северная Корея, но и Тимор-Лесте, Камбоджийский Кхеолонг, Транс-экваториальная Лига в Африке…

– Да, – перебила Крузо, – мы сотрудничаем с этими странами. Но, мы четко соблюдаем принципы этики. Я уже приводила пример. А включение в список стран – изгоев, это примитивный прием нечестной конкуренции на международном уровне. Чем режим Саудовской Аравии, Омана или Арабских Эмиратов лучше, чем режим Тимор-Лесте? Ничем! Наоборот, эти шариатские режимы гораздо хуже. Так считаю не только я, так считает, согласно опросам, три четверти граждан Аотеароа и Австралии. Это мнение свободной общественности наших стран! Но, аравийские страны ассоциированы с крупным американским бизнесом, который прямо и косвенно оплачивает верхушку большинства международных организаций.

– Ого! Диззи, ты играешь с огнем! На тебя могут подать в суд за клевету.

– Никаких проблем, Иден. Я выложу на стол такие документы, что они пожалеют, что ввязались в драку. А кое-что я выложу уже сегодня, на суде над этими таиландскими террористами, среди которых, кстати, есть гражданин Саудовской Аравии.

– Ладно, Диззи. Допустим, что это так. Но можно ли вообще считать этичным бизнес, построенный на военно-технической основе, фактически, на торговле смертью?

– Знаешь что, Иден, – ответила она, – Этот мир придуман не нами. Человечество воюет непрерывно, со времен египетских фараонов, если не дольше. Да, среди продукции компаний нашего консорциума есть и оружие. Я тебя уверяю, если бы на это не было спроса, мы бы мгновенно переориентировали эти производства на мирные вещи. На гражданские автомобили, на пассажирские и грузовые корабли, на бытовую химию и электронику. Но, спрос рождает предложение. Это закон бизнеса.

– Некоторые говорят наоборот, – заметил Блай, – военно-промышленный комплекс стимулирует жесткие конфликты, чтобы все время был спрос на оружие.

– Знаешь, – сказала Десембер, – Поговори об этом с тем парнем, который в шортах с раскраской «USA flag», в больших темных очках, на серебристом сноуборде. Гляди немного правее твоего знакомого, Лютера Эванса.

– Так-так… – Блай посмотрел туда, куда она указала рукой, – Ты имеешь в виду парня, рядом с которым девчонка в купальнике, в таких же очках и на таком же сноуборде?

– Верно. Его зовут Нолан Брайан, а его подружку – Джули Лэтимер. Они из Хоррора.

– В смысле, Хоррор-таун, Мэри Бэрд Лэнд, меганезийская Антарктида?

– Да, – Десембер кивнула, – но они оба – янки.

– Оба янки? – переспросил он, – Стоп! Брайан… Сержант Брайан, из спецназа NSA?

– В точку, Иден. Кстати, ты признаешь, что первый раунд драки остался за мной?

– Пожалуй, да. Но, я заготовлю вопросы для второго раунда, ты согласна?

– ОК. Я побежала по делам. Встретимся на первом заседании суда.

…

Паб на горнолыжной трассе «Эребус-Юг», через четверть часа.

…Джули Лэтимер запила кусок индейки парой глотков имбирного пива и заявила:

– Я только что обнаружила то, чего мне не хватает в Хорроре. Там нет простейшего ирландского паба. Вот, пиццерия есть, а паба нет.

– Надо подбросить эту идею мэру, – сказал Нолан Брайан.

– А у нас в Муспелле, – заметил Эванс, – была сплошная китайская еда.

– Повар-китаец? – спросил Блай.

– Нет, математик – меганезийский китаец. У него кулинарное хобби. А если бы не он, пришлось бы жрать только разогретые полуфабрикаты.

– У математиков часто бывает кулинарное хобби, – заключил Нолан. – Наша пиццерия благодаря этому и существует.

– Тоцци не математик, а хакер, – возразила Джули, – по крайней мере, 5 лет каторги он получил именно за фокусы со взломом сетевых паролей.

– Но он же делает конструкционные расчеты, значит, математик.

– Расчеты делает программа, – поправила она, – Очень хорошая японская программа. Где Тоцци добыл эту программу – тайна, покрытая мраком. Что он ее не купил, это точно.

– Но, он умеет ей пользоваться, – продолжал настаивать Нолан.

– Хорошо, милый. Будем считать его математиком. Почему бы и нет, если по меркам Хоррора я считаюсь выдающимся ученым-физиком.

– Ты на каторге занимаешься физикой? – удивился Блай.

– Нет, – Джули покачала головой, – На каторге Нолан, а я просто за компанию.

Блай почесал в затылке и глотнул кофе.

– Черт… Я столько общаюсь с меганезийцами, и никак не могу взять в толк, как у них устроена юстиция. В смысле, что у них на каторге часто сидят… Э… По-семейному.

– Есть подозрение, – прошептал Нолан, – что меня посадили именно в Хоррор, чтобы развивать фундаментальную науку в меганезийской Антарктиде за счет Америки. В смысле, главной целью было не изолировать меня, а заманить Джули. Меганезийцы хитрые кексы, они здорово умеют намазывать чужое масло на свой кусок хлеба.

– Слушай, – сказал Блай, – а можно задать тебе прямой грубый вопрос?

– Попробуй.

– Попробую. Нези отпустили тебя с каторги на этот суд на несколько дней в качестве эксперта по терроризму, по просьбе нашего департамента контрразведки. Верно?

– Верно, – подтвердил бывший американский сержант, – А что такого? Тут до Хоррора рукой подать. Просто, другой берег маленького моря Росса. Час полета.

– Да, – Блай кивнул. – Но, ведь вы с Джули можете тут запросто сесть здесь в самолет и улететь в Штаты. У вас есть американское гражданство, вам никто не помешает.

– Можем, – ответил Нолан, – Но, я обещал вернуться в Хоррор, а я, знаешь ли, привык держать слово. Это, во-первых. И, какой мне смысл лететь в Штаты? Это, во-вторых.

– Ну… – Блай залпом допил свой кофе, – Вообще-то считается, что людям свойственно смываться с каторги, если есть возможность. Тем более, с каторги в чужой стране.

Нолан Брайан улыбнулся и медленно покачал головой.

– Представь себе, Иден, с некоторых пор я начал думать, что и зачем делаю. Вообще-то считается, что после школы морской пехоты, плюс сержантской школы, плюс школы спецназа разведки, американцу не свойственно думать. Но, когда жизнь очередной раз врезала по моей дубовой башке, то зацепила какой-то тумблер… Ясно?

– Честно говоря, не очень, – ответил Блай, – видимо, я сегодня еще тупее, чем обычно.

– Тогда объясняю на пальцах: в Хорроре у меня… – Нолан стремительным движением выбросил над столиком растопыренную правую пятерню, и начал последовательно загибать пальцы… – любимая женщина, дом, друзья, неплохая работа и положение в обществе. А в Штатах у меня…

Он выставил над столиком левую ладонь, сжатую в кулак, за исключением среднего пальца, вытянутого в красноречивом интернациональном жесте.

– …Вот что. Я там на хрен не нужен. Ни бывшей семье, ни кому-либо еще. Там просто счастливы, что не надо разбираться, по чьему приказу я участвовал во всяких делах, которые уже год расследует комиссия Конгресса по злоупотреблениям в NSA. Теперь, скажи, Иден, какого хрена мне там делать?

Иден Блай кивнул, прогулялся к стойке, взял еще чашку кофе, вернулся и сообщил.

– Ну, в общих чертах мне ясно. Только, я не понял про твое положение в обществе.

– Объясняю. Я бригадир экстремальной транспортно-монтажной группы. В Антарктиде работа с таким уровнем ответственности, это не хрен моржовый. Далее, я шеф группы волонтеров поисково-спасательной службы, это тоже кое-что значит. А, кроме того, я немного пишу на флог «Galaxy police» в раздел «противодействие терроризму». Вот, поэтому, меня сюда и пригласили. Такое у меня положение в обществе.

– Ты забыл про сноуборд, – сказала Джули.

– А, ладно, не буду скромничать. Мы с Джулией привезли сноуборд в меганезийскую Антарктику. Раньше меганезийцы считали, что это чисто профессиональный спорт, и только для северных стран. А теперь катаются только так.