Текст книги "Короткое замыкание антиподов"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)
…
20. Прелюдия к ремеслу рудокопов космоса.
Дата/Время: 04 – 05.11.24 года Хартии.
Фую-Цин-Чао, Минамитори.
Автономия Нор-Номуавау, Наканатори.
Меганезия. Туамоту. Элаусестере.
=======================================
…50-метровый корвет, корпус которого кажущийся непропорционально-широким по отношению к довольно умеренной длине, легко и почти бесшумно выскользнул из-под огромного купола верфи и плавно развернулся к югу, отбросив к берегу Минамитори изогнутую дугой пологую волну. Кильватерный след был пока еле заметен, два легких опорных элемента на малой скорости скользили по воде, не оставляя видимого следа. Директор Олаф Экхелм, демонстративно не прикасаясь к управлению, пыхнул длинной толстой сигарой, и повернулся к гренландскому военпреду, капитану первого ранга Рансону.
– Увеличим скорость, а Брокнар?
– Я бы посмотрел ход на сорока узлах, – ответил гренландец.
– Сорок узлов, резко, кэп Пан, – скомандовал Экхелм.
– ОК, товарищ директор, – невозмутимо ответил Пан Понг, положив ладонь на пульт.
– Sgu skide… (чертово дерьмо) – изумленно произнес каперанг, хватаясь за поручень, поскольку ускорение, немыслимо-высокое для относительно небольшого, но все же, достаточно тяжелого боевого корабля, чуть не бросило его на переборку.
– Есть сорок узлов, – сообщил Понг.
Экхелм, заранее взявшийся за поручень, снова пыхнул сигарой и спросил.
– Еще?
– Крейсерская, – лаконично предложил Брокнар Рансон.
– Шестьдесят, узлов, кэп, – произнес швед.
– ОК, товарищ директор, – отозвался кореец, и последовал новый рывок.
– Ну, вот, – Экхелм показал кончиком сигары на спидометр, – Крейсерская скорость, Брокнар. Кстати, как вы собираетесь назвать этот мини-корвет? Просто, интересно.
– Мы назовем его «Loki», – ответил гренландский каперанг, и добавил, – …А сейчас, я хотел бы посмотреть ход на максимальной скорости, если не возражаете.
– Восемьдесят узлов, кэп Понг, – распорядился Олаф Экхелм
– ОК…
Теперь корвет скользил по поверхности моря, разбивая невысокие волны в мелкую водяную пыль, и оставляя за кормой сверкающий в лучах солнца шлейф тумана. В будущей кают-компании, оборудованной пока временными надувными креслами-матрацами и надувной шайбой-столом, сотрудники, участвующие в генеральной репетиции тест-драйва, перемывали косточки директору верфи. Когда скорость стремительно увеличилась до предельных 80 узлов, и корвет выполнил две полные циркуляции, а затем вернулся к умеренным 40 узлам, Эуни Атоаэ объявила:
– По ходу, Олаф в детстве мечтал быть морским гонщиком.
– В детстве мы были не знакомы, – ответила Фрис Ларквист, – Но, мама Олафа мне говорила по секрету, что он мечтал быть астронавтом.
– Он промазал на 400 миль, – заметил Хаген Клейн, – астронавты на Наканотори.
– Там не астронавты, – возразил Акава Фуро, – там операторы спейс-бота.
– Виртуальные астронавты, – предложила свою версию Люси Хок-Карпини.
Эуни повернулась к трем кореянкам, и внимательно, приглядевшись, спросила.
– Ким Тжи, Чин Чиа, Нхи Хйо, как вы себя чувствуете, а?
– Эуни, ты смешная, – хихикнув, сообщила Хйо.
– Ты как тетя Туккоби из сказки, – добавила Чиа, похлопав юную утафоа по плечу.
– Туккоби, это жаба, – тактично пояснила Тжи.
– Вот, вы засранки! – возмутилась Эуни.
– Ты не понимаешь, – серьезно сказала Хйо, – Жаба приносит в дом счастье, это очень правильное, доброе существо, но немножко тормозное и слишком педантичное.
– Между прочим, девушки, – строго произнес Эйрйар Эйрйарсон, капитан-инженер делегации гренландского флота, до этого что-то сопоставлявший на ноутбуке, – тут нет ничего смешного. Доктор Атоаэ следит за вашим здоровьем. В вашем возрасте, как известно, беременность требует осторожности. Вам лет по 17, так?
– Тра-та-та! – Чиа сделала огромные глаза, – Вы так проницательны, капитан…
– А доктор Атоаэ, – добавила Хйо, – моложе нас на год, вот так. Поэтому, когда она так спрашивает, то получается смешно.
– Вот, сейчас я совсем обижусь, и надеру вам троим уши, – пробурчала утафоа, которая действительно была на год моложе, но выглядела существенно крепче.
– Ай-ай-ай! – Чиа изобразила на лице печальный реверс-смайлик, – Нас, в нашем очень рискованном физическом положении, хотят отодрать за уши.
– Разве так можно? – со вздохом, добавила Тжи.
– От надранных ушей вреда не будет, – заметила Фрис, – Хотя, я противник таких мер воспитания. Я просто уточняю это, ради научной истины.
На ноутбуке Люси зазвенел сигнал вызова по видеосвязи.
– Ага, это мама, – сообщила она и ткнула значок «reply».
– Никто не говорите, что мы на боевом тест-драйве! – успел выпалить Хаген, до того момента, когда на экране появилось лицо Чубби Хок.
– Aloha foa, – сказала она, – Привет, детка. Привет, Хаг. Где это вы?
– Типа, вышли в море порыбачить, – ответил Клейн, – Прикинь, тетя Чубби, тут место вообще нехоженое, тунец непуганый, все такое.
– Ясно. Ну, я надеюсь, этот тунец никуда не денется, если мы немного поболтаем. Во-первых, несколько слов по бизнесу.
– …Еще бы! – перебила Люси, – Ну, что там?
– Наш футуристический дизайн суповых тарелок выиграл на конкурсе крупной сети австралийского фастфуда, – сообщила экс-майор INDEMI, – Но, у них жесткие сроки внедрения этого стиля, так что мы рассчитываем на вас с Хагеном.
– Ясно, мама.
– Aita pe-a, – вмешался Клейн, – я, как северокорейский комсомолец, всегда готов.
– Это радует. На первой фазе вы можете участвовать дистанционно. Но дальше ваше личное присутствие станет крайне желательным. И вообще, мы по вам соскучились. Кстати, о северокорейцах. Тжи, Чиа, Хйо, я вижу, лезут носом в видеокамеру, и хотят поболтать с Эстер и Флер. Это не иначе, как по поводу содержательных новогодних каникул впятером на Элаусестере, если ты понимаешь, что я имею в виду.
…
05 ноября. От Новой Каледонии до Автономии Нор-Номуавау, Наканатори.
Поэтеоуа Тотакиа 20-летний третий сын короля Фуопалеле, был веселый, симпатичный парень (обычное дело для утафоа, выросшего на провинциальном атолле с хорошими традициями), а кроме того, летчик высокой квалификации, и человек, с которым просто интересно поболтать. После вылета из Новой Каледонии к морскому плато Наканотори, что в 3000 милях к северу, почти на широте Кюсю, Брют Хапиа почувствовала, что путешествие будет приятное и интересное. 15 из своих 34 лет Брют каталась в разных компаниях по разным уголкам планеты, и уже с ходу умела определять такие вещи…
…Поэтеоуа отбарабанил какой-то ритм по панели рядом со штурвалом и сообщил:
– Я извиняюсь за скорость. У «May-bug» всего 400 узлов. Это семь с половиной часов полета. Можно посреди рейда пообедать на Каролинах в Понпеи, и полетать над Нан-Мадол. Для скоростного пилотажа и боевых действий на малых высотах «May-bug» -классная машинка. Мой папа двигает ее с упорством носорога. Это его идея, ага!
– А на этой флайке кто-то уже успел повоевать? – спросила Брют.
– Ну, не то, чтобы повоевать, – ответил Поэтеоуа, – а, типа, пострелять немного. Мы отпраздновали Хэллоуин с филиппинскими курсантами. Обновили эту флайку.
– В кого стреляли? – спросила она.
– В недобитых исламистов на северо-востоке Борнео. Я, как бы, не военный пилот, а младший инженер-инструктор, но по ситуации тоже пришлось пострелять. Вот. А для друзей я Поэте. Я иногда экспромтом пищу песенки, приблизительно как Вини Пух.
– Кричалки и вопилки? – улыбнувшись, спросила она.
– …А также ворчалки и сопелки, – добавил пилот, – смотря по настроению.
– Классно! Я могу рассчитывать на маленький концерт?
– А как же! Но, как я сказал, нужно настроение. Мотив. Типа: операция на Борнео, мы прилетели после боевого задания в зоне Белурам, на базу на остров Джамбонган, а там вообще ни хрена. Брошенный малайский мини-отель, и взвод филиппинской морской пехоты, контролирующей точку, и сожравшей последние консервы из холодильника.
– Неоптимистический мотив, – заметила Брют.
– Ага. Поэтому, получилась ворчалка. Вот такая…
Автопилот «Майского жука» был уже включен, так что Поэте получил возможность не держать руки на штурвале, и мог барабанить на панели ладонями простой ритм…
…Jambongan, Jambongan,
I just call, I just call,
We need food and pretty girl!
We arrived to Jambongan,
There is nothing food at all
And also nothing any girl.
Fucking island Jambongan,
Give us anything to eat!
Just we hate this fucking war!
Shit, Shit, Shit, Shit!
Брют Хапиа рассмеялась и покачала головой.
– Поэте, тебя могли обвинить в подрыве боевого духа.
– Нет! Все наоборот, гло! Филиппинский кэп-лейт поставил микрофон рядом с нами и позвонил шефу группы оперативной логистики на остров Бангги. Это 20 миль к юго-западу от Джамбонгана. Через полтора часа жратвы у нас было сколько угодно. А вот девочек, увы… Филиппинская оперативная логистика этим не занимается, прикинь?
– Прикидываю… А, вообще, по-моему, там все получилось как-то неправильно. И на Северном Борнео, и на западном Минданао и Сулу.
– Типа, да, – нехотя признал Поэте, – Выглядит это некрасиво. Северо-восточный угол Борнео, бывшая Малайская федеральная территория Сабах, а теперь Автономия Сабао-Тембанг в конфедерации Малайзия, где, я это… Типа, инструктировал…
– …Не занимайся поиском слов, тут все свои, – предложила Брют.
– ОК, – согласился пилот, – Короче: в этом регионе жило четыре миллиона человек, и половина из них – мусульмане. Миллион мусульман было в Кинабалу, это столичная агломерация. Они успели переместиться в Сити и на нефтяные участки, которые, по соглашению правительства Центральной Малайзии с Интегральной Народной Армией Филиппин и Тембанга, остались за конфедеративным центром. А миллион остальных просто исчез. Пуф… Кто-то не сообразил нарисовать ноги, а кто-то просто не успел. Знаешь, я видел с воздуха 1-е региональное шоссе Восток-Кинабалу. Везде на обочине сгоревшие грузовики и автобусы. Их просто спихнули с полотна. Так это и лежит.
– А люди? – спросила Брют, – Люди, которые там были, тоже… Так и лежат?
Поэте Тотакиа слегка кивнул головой.
– Ну. Я поэтому обратил внимание, и спрашиваю лейтенанта учебно-боевого крыла: за каким хреном разбомбили беженцев? Кому мешало, что они спокойно уедут? А он хороший парень, и ему тоже неприятно, он отводит глаза и говорит: «Ну, понимаешь, инструктор, они осели бы тут рядом на территории Центра, в лагерях для беженцев, и получилась бы «пятая колонна», источник терроризма, типа как палестинцы на Синае. Поэтому, лучше их было сразу – шлеп»… С одной стороны, логика, а с другой, ничто нормальное так выглядеть не может. И еще, эти римско-католические попы…
– При чем тут римские попы? – удивилась Брют.
– При том, что их епископ вручал нашему учебно-боевому крылу христианский aku. Устроили по этому поводу такой цирк-шапито. Я, конечно, отвалил в сторону, я не католик. У меня, типа, было чем заняться: проверить для профилактики, системы механизации крыльев у наших флаек, черкнуть SMS родичам… Но, цирк устроили практически на авиабазе, и я слышал, как обер-поп гонит муссон про римского бога, которому нравится, когда кто-то забрасывает фосфорными бомбами поклонников мекканского бога. После этого, хор девочек. Блин! Нет бы, пригласить нормальных девчонок. Ну ты понимаешь… А обер-поп притащил каких-то школьниц, чисто для музыкального фона. А потом, одну девочку отправили за мной. В смысле, чтобы я поучаствовал, иначе, типа, неудобно получается. Я смотрю на это малолетнее горе с ножками – спичками, и думаю: как ей объяснить без «fuck» и «joder», почему мне не нравится ни мекканский бог, ни его римский близнец?
– И что ты придумал, Поэте?
– Я придумал креатив. Типа, у меня медитативное настроение. И спел ей вопилку про Великую Лунную Жабу. Слушай!... – пилот снова отбил ритм ладонями по панели…
If you know the secret code
You can call The Great Moon Toad
Moon Toad I need you, I need you, I need you!
Moon Toad is cool, Moon Toad is shine,
Moon Toad is very-very fine!
Moon Toad I love you, I love you, I love you!
Брют Хапиа захлопала в ладоши.
– Классно! Настоящая космическая вопилка. Правда, с заимствованиями из Биттлз.
– Ну… – Поэте развел руками, – по ходу, они бы не обиделись, как ты думаешь?
– Да, наверное, – согласилась она, – А как отреагировала девочка?
– Ну… Девочка немного офигела. Потом, я ей показал, как устроен пульт гибридного управления «Майского жука», загрузил на борт-комп программу – симулятор боя, и посадил девочку играться. Полный восторг! Римский бог был забыт нах.
– Ты толково выкрутился, – оценила Брют, – А кстати, на счет борт-компа. Тут можно поймать киви-канал? Интересно, что нового на острове Росса.
– Легко, – ответил пилот, и коснулся пальцем сенсорного экрана…
…
Остров Росса. Конференц-зал отеля на склоне вулкана Террор.
Уилки Гэмп покачал головой и негромко стукнул молоточком по столу.
– Тише! Ничего удивительного не происходит. Вооруженный конвой при доставке арестованного предусмотрено законом… Офицер, сейчас, пожалуйста, снимите с арестованного наручники… Спасибо. Вы свободны. Сопроводительные бумаги я подписал, они на столе, можете забрать… Арестованный, пожалуйста, успокойтесь. Назовите суду свое полное имя и гражданство.
– Я – Туджэддин Гюлям, гражданин Новой Зеландии! Я заявляю протест против этого незаконного ареста! У нас что, уже военная диктатура?!
– Ваш протест зафиксирован, – спокойно ответил судья, делая пометку в черновике протокола, – А сейчас, готовы ли вы дать показания?
– О чем? Меня схватили на улице, застегнули наручники, угрожали, привезли сюда…
– Я задал вопрос, мистер Гюлям. Вы готовы давать показания, или отказываетесь?
Арестованный, смуглый высокий довольно полный мужчина лет 50, одетый в очень неплохой, но несколько помятый серый костюм, спросил:
– О каких показаниях может идти речь? В чем меня обвиняют?
– Вы подозреваетесь в террористической деятельности, – сказал Гэмп. – А сейчас суд интересуется: знакомы ли вы с муллой Фаттахом из Бангкока?
– Я был с ним знаком, но, мулла Фаттах погиб. Застрелен. Вам это, видимо, известно, поскольку я вижу здесь боевика красных кхмеров, которые организовали множество убийств в тот день в Бангкоке. Судья, я, наверное, имею право знать, что происходит?
– Происходит расследование теракта с захватом заложников в Паттайе. В частности, расследуется ваше соучастие в этом теракте. Возьмите, пожалуйста, эту расшифровку перехвата телефонных переговоров между вами и муллой Фаттахом, и ответьте суду: соответствует ли эта расшифровка действительности, или в ней есть ошибки, – судья протянул арестованному несколько листов бумаги.
– Но, я все равно не понимаю! – воскликнул тот, взяв тонкую пачку листков и быстро пробежав глазами текст на первом из них, – Я беседовал с муллой Фаттахом о том, как освободить заложников. Или теперь в Новой Зеландии терактом считается не захват, а освобождение заложников? Тогда, конечно, я действительно виновен. Я приложил все усилия, чтобы активисты «Парчам ислами» как можно скорее отпустили этих людей.
– Туджэддин Гюлям, – медленно произнес судья. – Я повторяю: вы подозреваетесь в террористической деятельности. Обвинение предъявило данную расшифровку ваших телефонных переговоров, как доказательство. Суд желает знать, действительно ли вы говорили именно то, что приведено в расшифровке. Я прошу вас отнестись предельно внимательно к этому, поскольку этот материал может быть использован против вас. Пожалуйста, сядьте за стол и ознакомьтесь с текстом.
Убедившись, что Туджэддин занялся тем, что было предложено, Гэмп продолжил:
– Суд вызывает свидетеля Эндрюса Роквелла, гражданина Новой Зеландии.
– Это ничего, что я одет не по протоколу? – спросил новозеландский математик, поднимаясь с места (на нем был черный пушистый свитер и мешковатые нейлоновые штаны для горнолыжного спорта), – ...Видите ли, ваша честь, парень из локальной полиции нашел меня прямо на склоне, и передал, что я довольно срочно нужен…
– Как вы одеты, не имеет значения, – сказал Гэмп, – Вы готовы ответить на вопросы обвинителя, майора Вексвера из военной прокуратуры?
– Никаких проблем… – Энди вышел на место свидетеля, – …я готов.
– Мистер Роквелл, – начал майор, – узнали ли вы голос того человека, который был представлен, как Туджэддин Гюлям?
– Так, майор. Давайте, экономить время? Я уже понял, что вас интересуют два моих телефонных разговора с Гюлямом перед Хэллоуином на атолле Фетиамити. Вижу по глазам, что так. Да, голос и манеру я узнал. Содержание разговоров вас интересует?
– Интересует.
– ОК. Я уверен, что у вас есть распечатка, но, могу рассказать конспективно. Первый звонок Гюляма. Он сообщил о захвате туристов в Паттайе, и предложил освободить их, если я договорюсь на месте о прекращении трансляции Хэллоуина по оклендскому университетскому каналу. Еще, он просил меня не общаться с Ним Гоком по вопросу освобождения заложников. Почти сразу после этого мне позвонил Ним Гок, и тоже предложил освободить заложников, без предварительных условий. Он только просил, чтобы мы… Скажем так, морально разделили с ним риск сбоя. После этого был второй звонок Гюляма. Он стал давить на меня, говоря, что отказом от исламских условий я подвергаю риску жизнь заложников, и если что, то я и буду виноват. Он снова начал предлагать посредничество и ссылаться на свои связи с влиятельными таиландскими исламистами. Я довольно резко прервал этот разговор, и больше мы не общались.
– Ясно. Значит, мистер Гулям пытался надавить на вас.
– Да, поэтому я и отказался продолжать разговор.
– А угрожал ли кто-либо лично вам в связи с этим Хэллоуином?
– Да. Мне угрожали по телефону какие-то исламисты. Они угрожали также Дейдре, а несколько позже – австралийке Дженифер Арчер, и гренландцу Гисли Оркварду.
– Мистер Роквелл, а почему вы решили, что мистер Гюлям именно давит на вас, а не предлагает помощь, пусть и на каких то условиях?
Математик улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– В начале – попытка читать нотации об уважении к исламу, потом – сообщение о заложниках и требование прекратить трансляцию, а потом, когда я отказался это обсуждать – странные вопросы, не являюсь ли я противником ислама, расистом и христианским радикалом. Помощь так не предлагают. Честно говоря, по тону это напоминало скорее продолжение угроз, которые я ранее получил по телефону.
– Ясно. Спасибо, мистер Роквелл. Я прошу вас пока не покидать зал…
Судья Гэмп повернулся к Туджэддину Гюляму.
– Вы желаете что-то сказать?
– Да, – ответил тот, – Во-первых, я прочитал расшифровку, все правильно, здесь мои переговоры с муллой Фаттахом по поводу освобождения заложников. Во-вторых, я утверждаю, что Роквелл вводит суд в заблуждение. Я не давил на него, я старался, по возможности, донести до него серьезность ситуации.
– Заявление понятно, – заключил судья, – у присяжных будет возможность оценить расшифровку ваших переговоров как с Фаттахом, так и с Роквеллом… Майор, у вас имеется еще какое-то заявление?
– Да, ваша честь, – ответил Вексвер, – я хочу заявить основания, по которым Туджэддин Гюлям может считаться одним из организаторов террористического акта.
– Суд вас слушает. Излагайте.
– Да, ваша честь. Я полагаю, что необходимо рассмотреть преступление в комплексе. Похищение туристов само по себе не являлось целью. Целью, как и в любом теракте подобного рода, было запугивание и шантаж в отношении общества. Исполнители в Таиланде похитили четверых наших граждан, и те, кто руководил реализацией всего преступного замысла, начали публичную кампанию по нагнетанию страха. Главной выгодой преступников должен был стать рост влияния их группировки, известной как Федерация исламских ассоциаций Новой Зеландии. Как известно, террористические группировки часто создают себе организацию-прикрытие такого рода. Я полагаю, что Туджэддин Гюлям планировал и организовывал ту часть комплекса террористических действий, которая должна была прямо повлиять на общество, и находился на связи с организаторами насильственных действий в Таиланде. Это находит подтверждение в материалах дела. На Туджэддина Гюляма получен запрос об экстрадиции в связи с его участием в деятельности террористической группы «Тахрир» на Тиморе и Южных Молуккских островах. Запрос направлен военным трибуналом Восточного Тимора, с обосновывающими документами. Я прошу приобщить этот запрос к делу.
…
05 ноября (2-я половина дня). Наканотори (Нор-Номуавау).
Комплекс, возведенный за 3 недели на мелководном плато Наканотори, можно было назвать искусственным микро-архипелагом (по аналогии с древним комплексом Нан Мадол, где сегодня Поэтеоуа Тотакиа и Брют Хапиа делали промежуточную посадку с целью раннего обеда или позднего завтрака). Нан-Мадол известен тем, что поражает воображение туристов. Еще бы: квадратный километр моря у южного берега Понпеи. застроенный прямоугольными каменными островами и барьерами. А, что касается Наканотори, занимавшего почти в сто раз большую площадь, и не где-то у берега, а в открытом океане, то… Нет, он не поражал воображение. В него просто не удавалось поверить. Здравый смысл подсказывал: ничто созданное человеком, в не может иметь такие огромные размеры – и, тем не менее, это существовало…
– Прикольно, ага? – весело спросил Поэте, небрежным на вид, но точно отработанным движением отправляя «Майского жука» в пологое пике.
– Монументально! – прошептала Брют.
– Сорок миллионов кубометров бетона, – гордо сообщил он, – Эврика Торба…
– Я отлично знаю Эврику! – Брют улыбнулась, – Мы с ней вместе стряпали диплом на магистра по специализации «геология и физхимия неорганических компаундов». Мы, практически, ровесницы, прикинь? И старшие дети у нас почти ровесники, учатся в Хониаре, в колледже сетевых продукционных систем. Оба одинаковые балбесы.
– Ну, как тесен Великий океан Мауна Оро! – пилот от избытка чувств, хлопнул себя по колену, – Если ты хорошо знаешь Эврику, то знаешь и ее бизнес Торба на Бокатаонги.
Брют утвердительно кивнула.
– Диатомовый плафер. Бетон и стройматериалы. Плюс свиноферма. И еще я знаю, что в семье Торба ребята хваткие, своей выгоды не упустят. Этот Супер-Нан-Мадол, уже по стройматериалам должен был обойтись в бешеные деньги.
– Не ситуация, – беспечно ответил Поэте, – За это платит не семья Тотакиа, а тот дядька, японец, рядом с красивой euro-hine… Смотри правее, между папой и Ематуа Тетиэво, автором папуасского космоса. Euro-hine, это Доминика Лескамп, инженер-астронавт, а японец, это Иватомо Таданари директор консорциума «Itokawa Robotics»…Упс!...
Термин «упс» в данном случае заменял предупреждение о лэндинге. «Майский жук» остановился в воздухе, и через секунду, мягко сел на бетонную площадку.
– …Благодарим за то, что выбрали наше авиа-партнерство для этого полета! – с этими словами, Поэте откинул лепесток прозрачного пузыря кабины, и добавил, – Aloha foa! Докладываю: это доктор Брют Хапиа с Новой Каледонии.
– Aloha, doc Brut, – сказал король Фуопалеле. – Maeva-i oe o Nakanotori-Shima ea Nor-Nomuawao, point-la-extreme north te Kanaka-fenua.
– Mauru, ariki. E aloha, – ответила она, сообразив вдруг, что оказалась в самой северной точки Земли Канаков (Меганезии), поскольку плато Наконатори расположено на 31-й широте. На 10 градусов севернее острова Нор-Фараллон, что в округ Марианы…
…
Это же время, на пути к островам Элаусестере.
Цепь Элаусестере расположена южнее Главного скопления Туамоту, и, подобно ему, тянется на ист-саут-ист. Сначала – главный атолл Херехеретуэ, дальше, через сто миль, атолл Раро, еще в 15 милях: Руго, и еще через 12 миль – последний атолл: Тепи. Если покинуть Элаусестере и двигаться дальше в том же направлении, то через полтораста миль будут атоллы Тематанги и Фетиамити, а еще через сто – Муруроа и Фангатауфа.
«Крейсер Аврора» двигался, наоборот: от Муруроа, минуя Тематанги, к Элаусестере. Своему знаменитому прототипу он уступал по размеру в 10 раз, но во столько же раз превосходил в скорости. В общем, это был не крейсер начала XX века, а модерновый любительский скринер, построенный по схеме тримарана, и его центральный корпус напоминал по форме крейсеры 1-й Мировой войны… Экипаж «Крейсера Аврора» был сейчас в 200 раз меньше, чем у прототипа: три моряка с дробью. В самом деле, считать Лианеллу Лескамп следовало как дробь, а не как полнофункционального моряка. Эта обидная для самолюбия мысль оказалась так четко написана на лице почти 14-летней француженки, что Поэле Ваэохо Гоген счел необходимым приободрить ее.
– Выше нос, надежда галактической экспансии! Просто, есть вещи, которым ты еще не научилась, но это дело поправимое, ага?
– Вот, я в твои годы вообще ни фига не умел, – поддакнул Уфти Варрабер, сидевший за штурвалом, – только выследить и зарезать кого-нибудь.
– Уфти, блин! – возмутилась Нехе Офаифаи, атлетически сложенная девушка – утафоа, новый социальный инспектор Элаусестере, переведенная с сегодняшнего дня сюда из Северо-Восточного Туамоту (тоже крайне непростого округа).
– Но, я имел в виду, дикую свинью, или типа того, – начал оправдываться бывший суб-лейтенант спецназа INDEMI, а ныне – северо-тиморский полковник, – Не обязательно человека. А каннибалом меня прозвали просто за присказку: «Как говорил мой папа – каннибал, плохих людей не бывает». Уточняю: своего папу я ни разу не видел. А эту присказку придумал чисто для прикола. Шутка папуасского этнического юмора.
Юная француженка скептически хмыкнула и поинтересовалась.
– Гаагский трибунал тебя разыскивает за дикую свинью, я правильно поняла?
– Молодец, – похвалил Уфти, – владеешь спецификой обстановки.
– Мама владеет, – призналась она, – Маму жалко. Я свалилась на ее голову в самый ответственный период. Орбитальные запуски, комплектация и сборка Каравеллы, до отправки к Марсу полста дней, а кукла-непоседа вроде меня…
– Ну, что ты грузишь себе на мозг! – перебила Нехе и обняла Лианеллу за плечи, – Не сомневайся: мама тебя любит больше, чем всю астронавтику и планетологию.
– Я знаю. Просто, понимаешь, Нехе, на ней куча проблем, именно сейчас…
– Понимаю. Поэтому, она именно сейчас нашла хорошее место, где ты можешь, не по-детски оторваться, с интересом и без особого риска для организма. А я буду зверски признательна, если ты мне поможешь с кое-какими знаниями. Принцип моей работы таков, что надо быть на уровне, а сейчас я на здешний уровень, как бы, не тяну.
– А что я могу такого знать? – удивилась француженка.
– Космос, – ответила социнспектор, – Атолл Руго, куда мы едем, это инкубатор идей, а сейчас космос это мэйн-драйв, и Руго, это самое космическое место в Меганезии.
– Херехеретуэ, это инкубатор коммуникаций, – пояснил Гоген, – Раро, это инкубатор технологий, Тепе – инкубатор морских коров и коммунистов, а Руго – инкубатор идей.
– Тепе – инкубатор морских коров и коммунистов? – переспросила Лианелла.
– Да, – встрял Уфти,– Типа, продвинутая технология размножения. Но, для тебя это не особенно актуально в данный момент жизни. Так считает Доминика, и мы обещали…
Молодой полковник оборвал фразу и застенчиво поднял глаза к потолку.
– Все ясно, – Лианелла вздохнула, – мама оберегает меня от… В общем, от… Так что, давайте лучше про космос. Только я предупреждаю, что могу напутать.
– Ошибки бывают у всех, – заметил Гоген, – Эйнштейн, Паскаль и Ньютон, были, типа, великие физики, но в какой-то момент занялись полной херней про римского бога…
– Не уползай в философию, – прервала его Нехе. – я хотела спросить конкретно про «Tenogane». Насколько я понимаю, это и название астероида, и название проекта.
– Да, – подтвердила француженка, – Сначала этот астероид называли просто буквами и цифрами, он слишком мал, чтобы иметь свое имя. Его средний диаметр – сто метров, а масса – около миллиона тонн. Он вращается довольно близко от Земли. Только орбита немного смещена. Но, это лучше смотреть на картинке. Главное то, что он регулярно проходит на расстоянии меньше полста тысяч километров от нас, и если его немного притормозить… Ну, километра на полтора в секунду… То Земля его захватит, и он превратится в искусственно-естественный спутник, как Лингам у Венеры. Да, я забыла сказать: Теногане, это железо-никелевый астероид. Четыре пятых в нем железо, а все остальное – никель и кобальт. Ну, еще сколько-то мусора. В общем, в нем металла на несколько миллиардов баксов. Поэтому, японцы на него и прицелились. Мама даже пошутила, что у них в мозгах комплексы сырьевой неполноценности.
– Готичная хохма, – оценил Гоген, – Только, я не догоняю, как можно притормозить на полтора километра в секунду такую болванку.
– Ты что? – удивился Уфти, – Не смотрел кино с Брюсом Уиллисом? Надо взять шесть шахтеров с буровой установкой и атомной бомбой, и дело в шляпе.
Нехе Офаифаи сделала серьезное лицо и покивала головой.
– Классно, бро. Все так. Но один из шахтеров должен быть Брюс Уиллис, прикинь?
– В этом проблема, – со вздохом, согласился атаурский полковник.
– Я попробую объяснить, как это обошли, – сказала Лианелла, – Во-первых решили, что взрывать вообще не надо. В смысле, вместо быстрой атомной бомбы нужна медленная.
– Хэх… – Уфти почесал в затылке, – медленная бомба, это как? Типа, атомный реактор?
– Типа, – ответила она, – такая мелкая дробь, и нейтронное поле, в котором дробинки начинают взрываться. Дробинки из делящегося материала. А нейтроны… Ну, там есть какой-то источник. Я не помню. Продукты взрыва летят по такому кольцу, и создают магнитное поле, потому что они ионизированные. Да, я забыла сказать, туда же, в это кольцо, к дробинкам, подается грунт с астероида, и тоже разогревается, разгоняется и выбрасывается. Там в конце трубы сопло… Это можно посмотреть на картинке. Да, а поскольку астероид железный, его притягивает магнитное поле. Ну, как скрепку.
– Скрепка великовата, – заметила Нехе.
– Вообще-то, – возразил Гоген. – если у них получается что-то вроде атомного МГД генератора, закрученного в кольцо, то по оси будет такое бешеное магнитное поле…
– А грунт подается сам по себе? – спросил Уфти, – Или, все-таки, в комплекте есть маленький Брюс Уиллис с лопатой?
– Нет Уиллиса, – сказала француженка, – Грунт дробится и втягивается этим магнитным полем. Но, деталей я не помню. На картинке более-менее понятно, а в голове…
– Так, – перебила Нехе, – значит, астероид, как бы, тащат этой магнитной ловушкой и, в процессе, обдирают с него кусочки, чтобы добыть реактивную массу?
– Как-то так, – подтвердила Лианелла, – А собирают всю эту огромную штуку прямо на орбите, из фрагментов, которые выбрасывают ракетопланами. Почти такими же, какие использовали на Хэллоуин. И монтажный робот примерно такой же.
Гоген артистично вытянул губы трубочкой и поскреб ногтями подбородок.
