Текст книги "Спасти СССР. Часть 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Следователь Жавнерович – поразил прибывших из Москвы товарищей отсутствием самых элементарных знаний по уголовному процессу – при крайней самоуверенности и вызывающем поведении. Он никогда не сомневался в том, что делал.

Михасевич попался случайно – хотя следственная группа быстро установила автомобили, на которых передвигался маньяк – красный Запорожец и автомобиль техпомощи. Чувствуя, что кольцо сжимается, Михасевич (а он как народный дружинник знал, что милиция установила его автомобили) написал анонимное письмо в газету, от имени некоей организации "Патриоты Витебска". Письмо как имевшее антисоветский характер, передали в КГБ – однако позже, записку подписанную "Патриоты Витебска" нашли во рту последней жертвы Михасевича. Стало понятно, что все серьезно. Началась негласная проверка почерков, проверка всех владельцев красных Запорожцев (было проверено более 650 тысяч образцов почерка – практически все взрослое мужское население области) – и так следствие вышло на Михасевича. Убийство совершенное двадцать седьмого октября около деревни Павловичи – стало для маньяка последним.

Однако, с поимкой маньяка и получением от него признательных показаний, окончательно стало ясно, что в республиканской прокуратуре развалена работа, что процветает липачество и очковтирательство. Начались увольнения и аресты. Один из следователей, ведших дело одной из жертв Витебского монстра, узнав о произошедшем, свел счеты с жизнью. Москва – дала санкцию на задержание ранее неприкасаемого "Белорусского Мегрэ" – Михаила Жавнеровича, пользовавшегося огромным авторитетом в республике. К этому времени – имелись материалы для обвинения его в фальсификации еще одного громкого дела – Мозырского.

10 июля 1981 года на озере Большие Савищи в тринадцати километрах от Мозыря были обнаружены трупы Семена Дмитриевича Кузьменкова и Владимира Васильевича Кузьменко. Один из них был следователем местной прокуратуры, другой – инспектором рыбнадзора. Кроме того, пропало табельное оружие инспектора. Стало понятно, что произошло ЧП союзного масштаба.

Мозырь – считался браконьерским краем. Рядом Припять, Мозырский НПЗ только строился. Половина мужского населения города ловила рыбу и некоторые – не всегда законно. Только при первых обысках по делу – у разных лиц изъяли две грузовые машины сетей. Никто не сомневался, что убийство связано с браконьерами – мужики натолкнулись на кого-то, кто ловил сетями или электроудочкой, те и решили убрать свидетелей.

Первоначально – из Минска приехали следователи Игнатович и Концевич, первый – будет в составе опергруппы брать и витебского монстра. Довольно быстро они узнали, что местное население подозревает в убийстве некоего Николая Зухту, который с приятелями занимался браконьерством. Будучи арестованным, Зухта уже дал признательные показания, но обвинил в убийстве дальнобойщика Збаровского – что именно он непосредственно убивал. Збаровского так же задержали, но у него... было алиби, причем сильное. В тот день – он был в Севастополе.

Игнатович быстро начал сомневаться в признательных показаниях – подозреваемые путались в деталях, у предполагаемого исполнителя было алиби. Но Минску нужно было раскрытие и как можно быстрее – и на место молодого Игнатовича прислали опытного Жавнеровича. Он взялся за дело, по несколько часов в день вел допросы – и довел дело до суда. Збаровский был из дела исключен, Зухта был назван исполнителем убийства и получил пятнадцать лет, подельники – немного меньше.

А два года спустя, весной 1983 года прошла серия краж крупного рогатого скота. В ночь на тридцатое апреля восемьдесят третьего – сотрудники милиции Михаил Мартинович и Александр Царенко заметили странный автомобиль Газ-53, сообщили в участок. Больше их живыми не видели. Когда утром патруль не вернулся в РОВД – объявили тревогу. Почти сразу обнаружили труп Мартиновича, а день спустя, в реке Припять – нашли автомобиль милиции с трупом Царенко в салоне...

Недалеко обнаружили и брошенный Газ-53.

Преступление раскрыли почти сразу – машина числилась за передовиком производства Василием Коновальчуком. Практически сразу он пришел в милицию и признался в убийстве и многочисленных кражах крупного рогатого скота. Вместе с двумя братьями и двумя сыновьями – он колесил по району, воровал скот, тут же забивал, разделывал, шкуру и внутренности закапывал, мясо сдавал. Все это было не раз и не два.

На удачу – следователь во время допроса спросил – а теперь расскажи, как вы инспектора рыбоохраны убивали? Коновальчук отреагировал совершенно неожиданно – а вы и это знаете?

Как оказалось, следователь неожиданно для себя, сорвал план Коновальчуков остаться безнаказанными. После убийства двух сотрудников милиции – ночью состоялся "семейный совет" многочисленной семьи Коновальчуков, на котором постановили – Василий должен взять убийства на себя, а потом повеситься в камере и тем самым развалить дело. Неожиданный вопрос следователя – развалил весь план. Как оказалось – Кузьменков и Кузьменко застали всю семью Коновальчуков за ловлей рыбы украденным в совхозе бреднем. Опасаясь ответственности за кражу и браконьерство – Коновальчуки убили обоих. Точно так же – пойманные во время кражи теленка – они убили Мартиновича и Царенко.

На суде – трое братьев Коновальчуков были приговорены к высшей мере наказания. Министр внутренних дел БССР Жабицкий, прокурор БССР Могильницкий, еще более десятка прокуроров и милиционеров – были уволены, Жабицкий исключен из партии. Жавнерович, который непосредственно фальсифицировал дело 1981 года – остался безнаказанным. Тогда...

– Всё вроде... – у белорусских коллег сельское было неистребимо. Вроде – у бабки в огороде.

– Всё? Понятые, расписывайтесь...

Понятые – такие же сотрудники хозотдела прокуратуры – по очереди подошли, расписались. Где – показывать было не надо, знали...

– Жавнерович, подойдите тоже, распишитесь. Процедуру знаете.

Жавнерович посмотрел на москвича с ненавистью

– Щенок. Ничего подписывать не буду

Он и в самом деле его ненавидел – молокососа из Москвы в костюмчике с университетским значком. Уже важняка из Генеральной прокуратуры в его-то годы. Члена недавно созданной особой оперативно-следственной группы для расследования преступлений в правоохранительных органах. Того, кто привлекает своих...

– Как знаете. Виктор, пиши – следственное действие проводилось в присутствии подозреваемого, подозреваемый с протоколом знаком, подписывать отказался. Понятые, заверьте...

...

– Так... все. Мне дай копию, для Рекункова. Да не эту, получше*.

Важняк спрятал свою копию в папку.

– Ну, пойдемте, Михаил Кузьмич. Наручники, надеюсь не нужны.

Жавнерович тяжело встал

– Поработал бы с моё, сопляк!

Важняк не отвел взгляда

– Поработать успеется, Михаил Кузьмич. А вот учиться у вас – нечему. И опыт ваш перенимать – не к чему. Плохой у вас опыт.

...

– Вперед.

В вестибюле прокуратуры – пришлось ждать, машина пока не подошла. Мимо – проходил зам прокурора республики по надзору за следствием, в руках у него была коробка с вещами. Что дальше будет – было понятно: уволят, пристроят куда-нибудь юрисконсультом на завод до пенсии дорабатывать. И хорошо если не исключат из партии.

Проходя мимо, зам прокурора посмотрел на Жавнеровича, едва слышно прошипел

– Сволочь...

Еще пару месяцев назад, на новогодние – он поздравлял Жавнеровича, говорил совсем другое. Стопроцентная раскрываемость – его более чем устраивала. В детали он не вдавался

Жавнерович ничего не ответил...

Дело Жавнеровича – было, если так разобраться, трагедией. Но трагедией не только самого Жавнеровича и тех людей, которых он отправил в тюрьму без вины. А всего того поколения...

Жавнерович – еще в пятидесятые годы приобрел славу «Белорусского Мегрэ», и если так разобраться, она была вполне заслуженной. Просто жизнь тогда устраивалась и складывалась совсем по-другому, и преступники были другие и преступность. Белоруссия была глубоко сельской страной, а в селе обычно хорошо знают, кто и чего сделал. Знают, но не скажут– там принято разбираться между собой. У Жавнеровича в то время и была слава «Белорусского Мегрэ» потому что ему – рассказывали. Он умел сделать так чтобы ему рассказали. Он был в доску свой, простой и понятный, такой же как все тогда – сельский хлопец, в войну воевал, партизанил, не отсиживался, знает подход. Ему и рассказывали. Городскому следователю с университетским образованием – никогда не рассказали бы того что рассказывали ему.

И он – работал, как умел. Он еще тогда усвоил для себя: тот на кого думают – обычно и есть преступник. Главное – узнать на кого думают, а потом правильно оформить дело. С преступниками Жавнерович – будучи по-сельски проницательным человеком – с кем говорил по душам, кому угрожал расстрелом. Но обязательно добивался признательных показаний. По ходу допросов подсказывал детали совершенных преступлений – если кто-то забывал.

Но время шло. Всё менялось. Менялись и преступники. Но не Жавнерович. Он оказался бессилен против Витебского монстра – но ведь и люди о нем не знали. Никто и представить себе не мог, что командир отряда народной дружины, секретарь партячейки, отец двоих детей и передовой работник – и есть тот самый монстр, который время от времени выезжает на дорогу убивать. Михасевич пятнадцать лет успешно жил двойной жизнью – примерного советского человека и душителя-убийцы. Никто бы не подумал и на Коновальчука, тоже передового работника, примерного семьянина. А Жавнерович – брал тех на кого укажет молва.

Когда в Москве решался вопрос о привлечении Жавнеровича к уголовной ответственности, выяснилась потрясающая вещь: в личном деле «одного из лучших следователей СССР» не нашли вообще никакого диплома. То есть следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры в восемьдесят пятом году – не имел не то что юридического, пусть заочного -он вообще не имел никакого образования кроме законченной еще до войны сельской школы. И с таким багажом знаний – он решал судьбы людей. Вставал вопрос – как он проходил переаттестацию, почему никто не попросил его получить образование хотя бы заочно – для таких целей существовала ведь высшая заочная юридическая школа. Но нет. Никто не попросил. Вот такое было уважение к этому человеку, партизану и фронтовику – его аттестовали, не глядя, и никто даже не подумал. Но и он сам – не подумал. Не пришел к мысли, что ему надо учиться, что не хватает знаний, что он отстает. И продолжал работать. В этом то – и была его главная вина...

Михаил Жавнерович умер в начале 1987 года от сердечного приступа еще до суда. До конца – он не признавал своей вины в многочисленных фальсификациях и злоупотреблениях и был уверен, что всегда поступал правильно. Не видел своей вины даже в осужденном к расстрелу невиновном Николае Терене, в ослепшем Горелом, в убийстве милиционеров Мартиновича и Царенко, которое стало возможным только потому, что тогда остались безнаказанными Коновальчуки. В том, что в деле Андараловой именно он совершил ошибку, которая позволила остаться на свободе Михасевичу, и тот совершил еще сорок два убийства...

По делу Жавнеровича было снято с должности, уволено, привлечено к уголовной ответственности более двадцати человек...

* Тогда протоколы писали ручкой, бумагу перекладывали копирками и получали до четырех экземпляров. Чем больше экземпляров – тем качество хуже.

01 марта 1986 года

Москва, площадь Ногина

Здание ЦК КПСС

Мы можем требовать: выбора офицеров народом, отмены всякой военной юстиции, уравнения в правах заграничных рабочих и туземных (особенно важный пункт для тех империалистических государств, которые подобно Швейцарии все в большем числе и все бесстыднее эксплуатируют иностранных рабочих, оставляя их бесправными), далее: права каждой, скажем, сотни жителей данной страны образовывать свободные союзы для изучения всего военного дела, со свободным выбором инструкторов, с оплатой их труда на казенный счет и т. д. Только при таких условиях пролетариат мог бы изучать военное дело действительно для себя, а не для своих рабовладельцев, и такого изучения безусловно требуют интересы пролетариата. Русская революция доказала, что всякий успех, хотя бы даже и частичный успех революционного движения, – например, завоевание известного города, известного фабричного поселка, известной части армии, – неизбежно заставит победивший пролетариат осуществить именно такую программу.

...

Угнетенный класс, который не стремится к тому, чтобы научиться владеть оружием, иметь оружие, заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались, как с рабами.

В.И. Ленин

О лозунге разоружения

Вчера принимал туляков с оружейного. Сегодня – приезжали с Ижевска.

Показали новинки. Ижевск привез свой вариант "дуплекса" – разработанные еще в конце семидесятых Иж21/22, туляки – свой вариант ТОЗ 87/88. Видна разница между тульской и ижевской оружейными школами – туляки активно экспериментируют, Ижевск более консервативен. У Тулы коробка из легкого сплава, ижевский вариант – это довольно точная копия Ремингтон 870/1100, в которых, кстати, убрали большую часть косяков американца. И то и другое изделие будет предлагаться и на экспорт и советским охотникам. Ижевск кстати сразу запроектировал "боевой" вариант с магазином на восемь патронов.

Еще привезли нарезные карабины. Ижевск – разработанный Михаилом Тимофеевичем гражданский вариант автомата АКМ (Сайга была разработана еще в семидесятые годы), магазин, кстати, у нее на пятнадцать. Туляки привезли охотничий вариант СКС. Вообще, уже сейчас заметно, что туляки отстают от ижевских конкурентов, что фатально скажется в девяностые.

Посоветовал делать более мощные варианты под триста восьмой калибр, причем не наш – а американский, в расчете на экспорт*.

Обсудили изготовление винтовок с ручным затвором. Вообще, крайне интересно то, что в СССР было ничуть не меньше чем в США вариантов затворных групп, были целые семейства спортивных винтовок. Но все это не шло в большую серию, так как советские правила оборота оружия очень негативно относились к обороту нарезного оружия. Это все было введено после убийства Кеннеди, а до этого было покушение на Брежнева – и советская власть сильно испугалась собственного народа. Кампания по искоренению нарезного оружия велась варварски – в музеях рассверливали стволы экспонатов, загубили немало трофейных немецких дриллингов. Это кстати не мешало военным, например, вместе с чиновниками проводить варварские охоты на зверя с вертолета, с использованием боевых стволов, чуть ли не пулеметов. В США если бы такое случилось, это моментально положило бы конец карьере как чиновников любого уровня, так и военных в этом принимавших участие или предоставивших средства для этого.

Но сейчас многое станет по-другому и винтовки с нарезным стволом потребуются. У Ижевска практически готов Рекорд, у туляков – целые залежи малосерийных МЦ. Так что приличную, ничем не уступающую ни Ремингтон-700, ни Винчестер-70 винтовку наша промышленность выдаст.

Ну и обсудили перспективы гражданского короткоствола. По сути, единственный пистолетный завод сейчас – в Ижевске, там производится неубиваемый ПМ. Тулякам на это ответить нечем, но Масленников** вспомнил, что у них стоят мобилизационные мощности по пистолетам и есть интересные разработки Токарева, которые проиграли Макарову в конкурсе на новый пистолет для Советской армии. А ведь еще у них работают Грязев, Шипунов, Хайдуров, еще работает Стечкин. Справятся.

Правда, все были сильно удивлены тем, что пистолеты пойдут в продажу, но я подтвердил, что такое решение принято и будет оформлено в самое ближайшее время...

Парой дней ранее

Заседание Политбюро ЦК КПСС

– И последний вопрос, товарищи... – заседание как обычно вел Лигачев, я избегал сам вести, кроме самых серьезных случаев – вопрос принятия нового закона об оружии. Слово предоставляется товарищу Михаилу Сергеевичу Горбачеву...

Удивлены, наверное, и вы, не правда ли?

Но это – один из моих заделов на будущее по сохранению страны.

Я уже говорил – я американец, я не русский и не советский. Слишком долго там прожил. И я в полной мере пользовался второй поправкой – и при мне и дома всегда было оружие. Оно меня собственно... и погубило. Но я погиб, по крайней мере, с оружием в руках, как мужчина.

Я глубоко убежден в том, что гражданское оружие есть важная часть гражданственности, того что делает человека гражданином. Покупая оружие, ты принимаешь на себя ответственность и берешь жизнь свою в свои руки. Я никак не могу понять того, как может, например, сосуществовать призывная система и расчет государства на большую мобилизацию в случае войны – с ограничительным законом об оружии и боязнью государства увидеть оружие в руках граждан. Тут возможны два варианта. Это мексиканский, когда гражданское оружие запрещено, но фактически оно есть у всех, кто этого хочет, когда на черном рынке можно купить гранатомет, а наркоторговцы вооружены винтовками Барретт-82, пробивающими стены, когда на полицейские операции выезжает армия с броневиками. И российский, когда государству, удается в основном взять под контроль нелегальный оборот и обезоружить население. Тогда – в критический момент государство вдруг обнаруживает, что рассчитывать ему не на кого. Что выросшие в безопасности и привыкшие что об их безопасности заботится кто-то, не они сами мужчины – при мобилизации массово перестают открывать дверь, заходить на Госуслуги и устраиваются на оборонные заводы уборщицами за двадцать тысяч в месяц. Как сказал один «философ» – мы говорим овце – Мобилизуйся! А она не может, потому что она овца. Гениально, б... Платон с Аристотелем нервно курят в сторонке от таких философов.

Да, пока мы просто возвращаемся к практике, существовавшей при Сталине – когда партийный билет дает право пойти и купить себе пистолет. Но что в этом плохого то было? При Сталине партия – к добру или к худу – но все же была боевым организмом. А что случилось в 1991 году? Почему огромная партия так легко перенесла над собой надругательство, почему покорно приняла запрет. Я не говорю о вооруженном сопротивлении – но на улицу хоть кто-то вышел?

Нет

Причин две. Первая – тяжелейшая экономическая ситуация, в которой были виновны и партия, и ее ставленник Горбачев. То есть, я, получается. Если бы тогда коммунисты вышли – их бы просто растерзали озверевшие от дефицита и стояния в очередях люди. Да и за что было выходить? За то чтобы и дальше были пустые полки? Советский ренессанс с появлением аж сект свидетелей СССР случился как раз, потому что полки наполнились товарами. И наевшись, народ захотел еще и справедливости. С пустыми полками о справедливости думать как то не очень. См. пирамиду Маслоу.

А вторая – как раз напрочь отбитая в поздних советских людях способность к сопротивлению. Советский человек в массе своей привык, что о нем позаботятся, его вылечат, выучат, дадут работу. Он просто не мог себе представить как это – выйти да еще с оружием. Вот отколовшиеся от единого советского общества малые народы – например чеченцы – это прекрасно себе представляли. Оружие любыми путями добывали еще в семидесятых. Грозный девяносто первого – не в один день и не в один год случился, это результат долгого пути...

Словами и клятвами – человека, способного позаботиться о себе и о других, способного защищать и сопротивляться – не создать. Только делами. Можно сколько угодно придумать Бессмертных полков, бегать с портретами, но все это слова, слова, слова... Не имеет значения, мужественным ли был твой дед. Значение имеет только одно – мужественен ли ты сам.

И еще. Мы идем по пути реформ. Впервые создаем общество, в котором у людей будет имущество, будет что-то, что можно будет передать по наследству, будет свое дело. Мы в принципе уходим от государства, где все общее и нет ничего своего – хотя бы потому что это и не марксизм даже а его чудовищное извращение – нечаевщина. Вопрос – как и чем люди будут это защищать?

Девяностые во многом потому и случились, что общество было беззащитно и против каратистов-боксеров, и против бандитов с оружием. Пацаны из секции бокса делали бригаду, приходили к кооператору, который открыл кооперативный ресторан, и говорили – будешь нам платить. Кооператор был беззащитен против боксеров, а боксеры, получив деньги раз, два – делали вывод что так и надо жить. Если бы они знали, что у кооператора может быть и, наверное, есть пистолет – все было бы немного иначе. Девяностые – это время когда общество, не скованное более никакой моралью разделилось на овец и волков. На тех, кто ест и тех, кого едят. Массовый силовой спорт в СССР вкупе с обрушением социальных лифтов – дал мафии практически неограниченный кадровый резерв.

И вот вопрос – как этого избежать? В Казани – уже звенят первые звоночки.

А как избежать той ситуации, когда в среднеазиатских республиках толпа с визгом и гиком изгоняла русских беженцев, ограбив их до нитки?

Не разваливать Союз? Понимаете, проблема не в том, что пал СССР – а в том что там оказались такие люди, моментально сбившиеся в банды и начавшие грабить, насиловать, убивать. Они сейчас уже такие, не надо себя обманывать. Они увидели слабых – русских. Которые надеялись на государство, а не на силу семьи, рода, племени. И сотворили с ними все что хотели. Не потому что ненавидели русских – а потому что они себя считали волками, а русские вели себя как овцы – значит, овцы и есть. Волк не ненавидит овцу, которую ест. Он просто ее ест, потому что голоден и потому что овца – это то, что может съесть волк. Волк же не ест ежей. И медведей тоже не ест.

– Товарищи...

...

– Понимаю, что съезд впереди, но тем не менее. На мой адрес, на адрес ЦК в целом поступают письма, в которых поднимается вопрос о неблагоприятной криминогенной ситуации в стране. Да и без писем, думаю, все понимают – эра милосердия не наступила. Недавние массовые беспорядки в Тбилиси и Набережных челнах – это новый грозный симптом, симптом того что долгое время мы не отдавали себе отчета в имеющихся проблемах, верили сладким отчетам о снижении уровня преступности, несмотря на то что достигался он путем укрытия преступлений от регистрации. Опять не нужно напоминать – секретную записку от МВД, что там уже начало вскрываться – все читали, надеюсь, помнят. Проблему надо решать. Простым усилением кадров МВД проблем не решить, как показало Тбилиси – возникает вопрос в лояльности, по крайней мере, части сотрудников.

Мрачно посмотрел на собравшихся. Те были в шоке – еще два года назад такую речь на Политбюро и представить было невозможно.

– ... Я сейчас не подбираю слова и вам не советую этого делать: только большевистская открытость и принципиальность способна оздоровить общество и общественные отношения. В остальном – не вижу выхода, кроме как опереться на партию, на рядовых ее членов, на весь наш многомиллионный боевой отряд.

...

– Слово "боевой" в последнее время произносится скорее по привычке, в реальности все сводится к уплате взносов и посещению партийных собраний. Ну и распределению путевок. Не везде так – но во многих местах так.

Кое-кого покоробило. Ничего...

– Но так было не всегда. Некоторые еще помнят те времена, когда партия была действительно боевым отрядом, когда каждый член партии был боевой единицей. Думается, пришло время отказаться от волюнтаристского решения Хрущева, уцелевшего по сей день, и вернуть партийцам право приобретать себе оружие по партийному билету.

Перед тем как выступать с таким, мягко говоря, неоднозначным предложением – я изучил историю. В России было свободное обращение оружия, пистолет можно было купить по записке околоточного. При Ленине и Сталине – охотничьи ружья продавались в обычных магазинах, вместе с патронами, высылались по почте. Партийный билет давал право купить пистолет или револьвер. Ленин был за разоружение эксплуататорских классов, а не народа вообще, сам он оружие имел, и имели его все члены партии. Было оружие и у Сталина. Во время партийных чисток*** – последняя имела место в 1937 году – партиец клал перед комиссией на стол партбилет и револьвер и отчитывался. Кто отчитался и отчет приняли – тем возвращали.

Оружие было у партийцев все время жизни Сталина.

Отобрали его при Хрущеве и при раннем Брежневе. Причин было несколько. Одна хорошо известна – убийство Кеннеди, сильно напугавшее партийную элиту. Другое куда менее известное событие – во время борьбы за власть с Брежневым – Шелепин предложил выдать оружие членам комсомольских патрулей и народным дружинникам. Остальные сразу смекнули к чему идет дело, благо в соседнем Китае шли свои чистки – беспредел хунвейбинов. И заодно решили что само по себе оружие на руках у партийцев – может представлять очень серьезную опасность, если произойдет раскол в партии и к примеру советские комсомольцы превратятся в хунвейбинов.

Немного о хунвейбинах.

К их появлению привели конфликты Мао с соратниками по партии, дошедшие до опасного предела, а так же взросление молодых китайцев, чья сознательная жизнь проходила уже при коммунистах, и которые в полной мере подверглись идеологической обработке. Хунвейбинов тайно поддерживал сам Мао. Движение хунвейбинов заключалось в расправах с «обуржуазившейся» партийной номенклатурой. Поводом к расправам служили дацзыбао – самодельные плакаты с обвинениями того или иного лица и призывами к расправе. Если призыв к расправе приводил к локальному социальному взрыву – жертву приводили на митинг, призывали каяться и признаваться и жестоко избивали. Окончательным наказанием обычно была ссылка в деревню, хотя случались и убийства. Сам Мал тоже в этом участвовал, и он даже написал дацзыбао. В чем-то расправы напоминали тридцать седьмой год, но проводимый хаотически, силами низов, а не тайной полиции и с наказанием в виде ссылки, а не расстрела. Так уцелели Дэн Сяо Пин и Си Цзинь Пинь – оба стали жертвами хунвейбинов и были сосланы в деревню на перевоспитание. В дальнейшем движение хунвейбинов было запрещено, после смерти Мао его организаторы, в том числе последняя жена Мао – были расстреляны.

В шестидесятые – все это происходило на глазах Политбюро и на фоне жесткого конфликта с комсомольцами, и каждый мог представить себя стоящим на коленях с плакатом на шее «Ренегат». Так что решили подстраховаться.

Что касается других стран – то личное оружие, в том числе пистолеты разрешено в Венгрии. Польше и Чехословакии. Никто при этом никого не перестрелял, уличных боев не было, пьяной стрельбы во все стороны тоже.

Ни в одной стране восточного блока не было различия в правилах оборота нарезного и гладкоствольного оружия. Только у нас.

Проект первого советского закона об оружии – предполагал отмену ограничений на нарезное оружие и продажу охотничьего оружия по разрешению из МВД и членству в охотобществе. Никаких ограничений по длине ствола или емкости магазина не было, но запрещался автоматический огонь. Член партии мог вдобавок к этому купить на свой партбилет два пистолета или револьвера. Никаких ограничений по емкости магазина или калибру – так же не было.

В целом – на что я рассчитываю? Я прекрасно понимаю, что оружие нужно не всем. Но кому-то – нужно и пусть будет. Надо с чего-то развивать оружейную культуру, пусть и не такую оголтелую как в США. Нужно развивать оружейную промышленность – а этого не сделать без гражданского рынка, в США это понимали и понимают, а у нас – нет.

И в целом – оружие, право на оружие – это составная часть нормальных взаимоотношений государства и гражданина, кто бы что не говорил. Это комплекс как прав так и обязанностей. Гражданин без оружия – он кто угодно, только не гражданин. И кстати, без gun culture невозможно рассчитывать на мобилизацию в случае войны – только если очень ограниченную. Нет, какое-то число удастся нагрести. Но это будет кто? Мужчины? Или мужчинки?

Мужчин невозможно воспитать словами о подвиге дедов и парадами на 9 мая. Мужчин вообще невозможно воспитать словами.

Только делами.

Выступление мое – произвело сильное впечатление. Первым – решился выступить Алиев, генерал КГБ кстати

– Михаил Сергеевич – Гейдар поправил тонкие, в золотой видимо оправе очки – все-таки у нас не Гражданская война. Решение Хрущева возможно было и волюнтаристским, но оно проведено в жизнь. Какие основания отыгрывать его назад?

– Гейдар – сказал я – тебя не беспокоят события в Тбилиси и Набережных челнах? Меня – беспокоят и сильно

– Давайте усилим Внутренние войска

Я шлепнул ладонью по столу – не слишком сильно, но кто-то вздрогнул

– Опять рост непроизводительных расходов! Опять отвлечение из экономики рабочих рук! Дуб орех или мочало, начинаем все сначала!

– А как тогда – решился подать реплику Лигачев – получается, в людей, что ли стрелять?

Я покачал головой

– Не стрелять, Егор, как ты не поймешь. Разгул насилия обусловлен беззащитностью простого советского гражданина. Чем он может ответить? Я же не предлагаю вооружить хулиганов – только проверенных членов партии. А на улице – если шпана будет знать, что человек может быть и с оружием, решится ли она напасть?

Заметили? Тут я сыграл на проверенных членах партии. Здесь это хорошо проходит – члены партии это не обычные люди и они должны иметь больше прав.

– А если ударят по голове и отнимут? – не сдавался Алиев. Аргументы у него были проверенные -точно такие же будут и через двадцать и через тридцать лет

– Гейдар – ответил я – ты генерал, человек военный. А говоришь такое. Давай у меня будет пистолет, а ты у меня его отнять попытаешься?

Кто-то не сдержал смешка.

Проголосовали – ни туда ни сюда, изучить дополнительно вопрос, подготовить предложения на сессию Верховного совета. Но я был уверен, что додавлю

Предложение мое было подобно камню в стоялое болото и через час – ко мне срочно запросился на прием министр Карпец. Ну, собственно, ничего удивительного не было – при Ельцине именно МВД сумело остановить уже принятый Думой в двух чтениях закон, разрешавший короткоствол. Ельцин послушал милицию и напрасно. Потому что у бандитов оружие было и есть, и легально они его не покупали. Население осталось безоружным – против бандитов. Милиция имела свой аргумент – если бандитам не удается доказать бандитизм или вымогательство – на край можно посадить их за ношение оружия. По факту это была ложь – бандиты каждое утро писали заявления, что типа нашли пистолет и несут его сдавать в органы – отказные расписки это называлось. Подмазанные эксперты регулярно признавали оружие не оружием -то боек спилен, то еще чего. Зато жадность системы создала сначала резинострелы, а затем и охолощенное оружие – заготовки для нелегального производства боевого. Такой короткоствол хуже никакого – честные люди оружие получить не могут, а нечестным – дополнительные возможности.