Текст книги "Спасти СССР. Часть 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Афанасьев Александр
Спасти Ссср ч7

Наш путь не отмечен

Нам нечем

Нам – нечем!

Но помните нас...

В. Высоцкий

Спасти СССР

Антисоветский попаданец

Часть 7

Информация к размышлению

Из Википедии

Данные о количестве казанских банд варьируются в разных источниках. В начале 1980-х годов МВД СССР упоминало 90 группировок Казани, размер некоторых из них составлял от 300 до 400 человек. В 1986 году советская милиция составила список из 3,5 тыс. членов уличных преступных группировок Казани; в некоторых газетах число банд варьировалось от 65 до 75, а ВЛКСМ называл цифру от 80 до 90 банд (возможно, что цифры и численность каждой банды намеренно занижали). КПСС получила первые сведения о наличии подростковых банд в Казани в 1984-1986 годах от комсомола . По словам Роберта Гараева, бывшего члена одной такой группировки и автора книги «Слово пацана», в Казани существовало не менее 150 крупных уличных банд, однако речь не шла об одновременном их существовании – в среднем в городе действовало около 100 группировок, из них активными были около 70. Группировка могла контролировать территорию от одного двора до нескольких кварталов или микрорайонов.

Порой враждовали не только улицы, но и дворы. Подростки называли каждую такую дворовую компанию «конторой», «бригадой», «моталкой» или «улицей», а членов такой банды – «мотальщиками», «мотанами» или просто «гопниками». Согласно Кириллу Рукову, в 1980-е годы число казанских банд составляло не менее сотни; Анвар Маликов выделял наличие от 70 до 80 банд, из которых около 15 были признаны особо опасными.

...

По одной из теорий, которую рассматривал Гараев (Р. Гараев, писатель, автор «Слово пацана»), появление молодёжных группировок могло быть связано с проектом КГБ СССР по управлению массами молодёжи, не то социальным экспериментом, не то вызовом против МВД СССР, у которого с КГБ был давний конфликт. Гараев ссылается на одно из заявлений Юрия Андропова о диссидентах, космополитах и неформальной молодёжи как главных врагах советской власти, против последних должна была бороться «крепкая пролетарская молодежь». Предполагалось, что КГБ намеревался таким образом отвлечь молодёжь от реальных проблем общества.

По воспоминаниям современников, сотрудники КГБ действительно часто контактировали с представителями групп и, возможно, получали от них информацию о списке участников каждой из банд. В 1990-е годы появились слухи о том, что у каждой банды был куратор из спецслужб, однако эти слухи не выходили за пределы «старших» групп: младшим рассказывать об этом запрещалось.

...

По мнению Гараева, появление «казанского феномена» было одной из иллюстраций традиционного противостояния «города и деревни» в СССР: на месте старых общественных связей, которые были разорваны, появлялись новые. Как правило, при достаточно большом количестве молодёжи люди начинали объединяться в банды. В одной из публикаций газеты «Советский спорт» утверждалось, что виновниками образования молодёжных банд являются люди, которые во время войны переехали в эвакуацию в Казань, что якобы привело к конфликту между коренными молодыми жителями и приезжими. Пресс-секретарь МВД Татарской АССР в 1986-1991 годах Анвар Маликов придерживался похожей точки зрения: по его словам, на фоне больших понесённых в войну потерь в Казань начали массово переезжать жители деревень и уроженцы других городов, которые не стали авторитетом для детей, породив тем самым «неприкаянное поколение». Произошло их объединение с критической массой молодёжи в «спальных» комплексах города...

Зима 1986 года

СССР

Казань-Сарапул-Ижевск

В наших глазах крики «Вперёд!»

В наших глазах окрики «Стой!»

В наших глазах рождение дня

И смерть огня...

В. Цой. В наших глазах

В Ижевск из Казани можно было добраться двумя путями.

Первый – конечно же, автобусом, ходил прямой автобус. Правда территория автобусного вокзала находилась под контролем чужой группировки, и можно было огрести звиздюлей и лишиться всего ценного, что у тебя было. Второй – на вокзал, там было слишком много милиции, чтобы какая-то группировка могла его контролировать, дальше до Агрыза и – либо частника поймать, либо любым проходящим – до Ижевска, там от Транссиба отделяется отводок на Ижевск. Ижевск редкий пример того как крупный город – появился в стороне от железной дороги...

Поезд, идущий куда-то на восток – устало зашипев, остановился у перрона сарапульского вокзала – новенькой, бетонно-безликой стекляшки. Хриповатый громкоговоритель – объявил, что стоянка поезда две минуты, немногочисленные отправляющиеся – забрасывали в поезд вещи. Несмотря на помпезный вокзал (для стотысячного города) – садились и сходили тут мало...

Из одного из вагонов – не торопясь, спустился на обледенелый перрон молодой человек, с офицерскими усиками, непокорной шевелюрой и с большим баулом. Проводница – вышла его проводить...

– Спасибо, довезли. Большое спасибо.

– Да что ты... – проводница покачала головой – у самой такой же... охламон.

– Спасибо...

– Сейчас-то куда? Простынешь ведь...

– Домой пойду. Недалеко тут.

– Ну, хорошо. Маму не расстраивай

– Да что вы...

– А потом – как?

– Отдохну пару дней. Потом пойду на завод устраиваться. К бате...

Проводница едва не заплакала. У самой – великовозрастный оболтус, из армии полгода как вернулся, только бухает и трахает баб, является под утро. Работать устраиваться и не думает...

– Скорый поезд номер сорок шесть сообщением Москва – Свердловск*... – заговорило вокзальное радио...

– Ну, беги. Не простудись только...

Когда красные огни поезда – растворились в стылой мгле – Рашид Замалиев сошел с путей и побрел в город. Но не как все – к автобусной остановке – а в сторону нового моста.

Билет он не покупал. Никакие документы – нигде не предъявлял...

– Рашид! Братуха! Давай сюда!

Рыжий великан Виталя – показался из темноты вместе с кем-то из местных

– Пацаны...

– Ты чего мерзнешь, зусман такой. На тебе телагу...

– А ты?

– Тут рядом совсем, дойду.

– Олег мировой пацан – сказал Виталя – в Гардезе служил...

Трое – пошли одной тропкой к домам. Боком – один за другим проносились товарняки, Транссиб не спал никогда...

– Ну чо, как тут?

Сидели в домах рядом с ж/д трассой, так называемой "азинской нахаловке". Пили водку, но умеренно. Одну на троих.

– А... скука. По сравнению с вами

– Конторы есть?

– Не. Постоянных нету, так махаловка идет. Дикарем.

Снова прогрохотал поезд

– Город большой очень, сам понимаешь. От одного района до другого пехать и пехать. Пока добежишь – устанешь, махаться рука не поднимется...

– А Ижевск?

...

– В Ижевске движ есть. Не такой конечно как у вас – но есть.

Местный жадно затянулся кишиневским Мальборо

– Главные по движениям там Ошмес... это кафе такое есть, Ошмес. Они там во дворы подходят. Есть тридцатка, сотка. Автозавод...

Сарапул в те годы поднимался.

Работали три крупных завода – электрогенераторный, буровых долот и радиозавод. Это не считая кондитерки (из эвакуированной из Москвы фабрики), ликерки (одной из лучших в СССР), хлеба, молока, обуви (именно в Сарапуле, кстати, еще до революции появились сапоги «со скрипом») и прочей мелочи.

Но кроме этого – под крупные строительные проекты вложили очень большие деньги в речпорт и добычу нерудных материалов. Мощности за пятилетку выросли чуть ли не вдесятеро. Когда надо строить поначалу не задумываешься – из чего? А добываемый тут же песок, щебень, гравий, который готовились переваливать прямо на берегу в вагоны, для чего подвели ж/д ветку на берег – должен был дать старому купеческому городу новое дыхание.

Ниже по течению Камы готовилось строительство атомной электростанции на четыре энергоблока, после запуска первой ее очереди должны были стартовать несколько новых крупных промышленных проектов, под которые сейчас не хватало электроэнергии. В этом районе должны были появиться второй АвтоВАЗ, крупнейший в СССР завод по производству дизельных двигателей – его потом перенесут в казахский Костанай с угольной генерацией (после того как строительство атомной станции накроется и району не будет хватать энергомощностей), где он в 1993 году тихо скончается. Лицензию и оборудование, кстати, купили в ФРГ, тогда же странно загорится новое двигательное производство Камаза.

В городе тоже строились. В городе появились первые девятиэтажки, благоустроенные кварталы. Построили новый большой мост через Сарапулку. Живи, что еще надо!

Но молодежи хотелось большего...

И молодежь не хотела ждать, чтобы это получить. Она устала ждать и больше ни во что не верила – только в силу своего кулака и тех правил, что можно установить здесь и сейчас...

Один татарин спрашивает другого

– Где Ижевск знаешь?

– Нет

– А Татар-базар*?

– Знаю.

Ну, вот сразу за ним – Ижевск

Анекдот

В Ижевске – их встречали на автовокзале, прямо в центре города, между городским рынком и цирком. Встречал чернявый, носатый парень на новеньком Камазе – самосвале. Тоже из афганских ветеранов. Кое-как устроенные, они мыкали горькую долю на низкооплачиваемых работах, по ночам скрипели зубами. Про Афган уже многие знали, и мамаши опасались отдавать за ветеранов своих дочерей. Расхожим было – вот, этот интернационалист как-нибудь ночью всю семью вырежет.

Как то незаметно -получилось так, что военные, тем более военные отдавшие свой долг Родине – переместились с верха социальной иерархии в самые ее низы. Ветераны ВОВ, вернувшись домой, пользовались всеобщим уважением, они были завидными женихами и дело было не только в том что мужиков война повыбила. Народ, весь народ чувствовал, осознавал долг, который есть перед этими людьми – и отдавал этот долг как мог. Офицер – само это слово вызывало всеобщее уважение. Примерно такое же, как сейчас – повар, рубщик мяса, таксист...

Не спрашивая, погнали за город...

Темнело быстро...

Оставив Камаз у дороги – быстро, один за другим, зимним лесом спустились с холма. Льдисто чернели рельсы однопутки, за ней – совсем рядом белел замерзший на зиму пруд. Справа – сиротливо стояла маленькая, на два вагона платформа, свет подслеповатых фонарей расплывался во тьме...

Рашид глянул на оставшийся с армии Ориент "три звезды"

– Ждем...

Поезд выполз из леса, тяжелая черная змея, ведомая двумя локомотивами. Тяжело отдыхиваясь, скрипя тормозами, остановился...

Это была трасса на Балезино – легендарная однопутка, построенная руками полуголодных эвакуированных и местных крестьян, в основном женщин, так как мужчины воевали – жуткой зимой сорок второго, когда некоторые температурные рекорды – не побиты до сих пор. Построили ее для подвоза дров и угля – и для вывоза продукции ижевских оборонных заводов на фронт, почти все делали руками – как на Беломоро-Балтийском. До сих пор, если всмотреться – рядом с трассой заметны остатки землянок, а где и безымянные кладбища.

Трое молодых людей, стараясь не оскальзываться – быстро шли мимо вагонов. Смотрели номера...

– Этот...

– Откуда ты знаешь? – спросил Виталя

– Знаю...

Получасом позднее. Совсем стемнело.

Ртутный свет прожекторов, полушубки охраны. Состав – длинная черная змея – втягивается на завод по почти никому не известной ветке, идущей прямо от станции Заводской. Раньше тут когда-то была основная грузовая станция завода и вокзал, сейчас остатки путей заброшены, а вокзал перенесли в другое место. Остались только остатки путей, втоптанные в землю, стопки гнилых шпал, да кое-где остаются "скворечники" ВОХРы, потемневшие от времени. Перекрыта пятая, "угольная" проходная, у ворот кто-то из начальства материт не подчиняющийся ему караул

– Откройте дорогу, как можно быстрее! Мне заготовки везти надо!

– Мы и так стараемся...

– Ни хрена ты не стараешься! – начальник в сердцах бросает сигарету – вон, мамон наел. Если через десять минут не пропустишь машины, утром напишу докладную.

Мимо – поперек дороги, по которой утром пойдут рабочие – со скоростью пешехода ползут вагоны. В темноте – заходится лаем овчара...

Раньше – если память не изменяет до 1938 года – это был один завод, теперь два. Оружейный – он же производство 100 ПО Ижмаш и Ижсталь. Но территория у них почти что общая. С Ижстали – заготовки на оружие везут напрямую, заводским двором.

Состав уже полностью втянулся на заводскую территорию, закрыты ворота. Он медленно идет заводской дорогой, где еще совсем недавно ходили паровозы. Впереди – Долгий мост, на котором и ночью не стихает жизнь. Дальше – старый тупик, старое паровозное депо, которое сейчас относится к заводу, по правую руку – огромный двор Ижстали, на котором складирован лом. Его очень и очень много – Ижсталь работает на ломе.

Состав проходит мимо весоприемочной – утром тут пойдут машины с ломом со всей республики. И, наконец, останавливается. Бригада торопится, наскоро глушит локомотив и, поеживаясь от ночного холода с ветром, отправляется к Долгому мосту, чтобы попасть на последний городской троллейбус. Успевают пожать руку старику вахтеру – он останется тут на ночь.

По правилам – вагоны надо отцепить и разгрузить, а локомотив – освободить. Но машинисты заводских маневровых ушли домой, так что – ждет до утра...

Длинные, пустые бетонные заборы с обеих сторон – с одной стороны завод ЖБИ, с другой – первый троллейбусный парк и там и там – режимную территорию отделяет дорога. Со стороны парка – общего пользования, со стороны завода ЖБИ – считается внутризаводским проездом, тут машин мало даже днем, только опытные водилы знают, что через нее, миновав многочисленные базы и автотранспортные предприятия – можно выбраться к южной автостанции и дороге на Казань. Охраны нет почти никакой – а что воровать то? Троллейбусы? Бетонные плиты? Металлический лом?

Двое пацанов стоят на Долгом мосту, смотрят на длинный, уходящий под мост состав. За спиной – мигает аварийкой Камаз

– Он?

– Как в аптеке. Погнали...

Полчаса спустя. Камаз стоит на дороге, рядом с заводом ЖБИ. Кузов высокий, удобно -из него передают тяжеленные ящики – и принимают внешне почти точно такие же. На стреме никого нет – но в такую глушь не сунется ни одна патрульная машина: смысл. Тут нет никакого жилья, ничего. Только кромешная тьма.

В темноте, вдалеке – одиноко светится окно: это ВОХР и дежурный по заводской станции греются в биндейке чаем, слушают радио, читают газету. На улицу не выходят даже покурить – в такую то холодину.

Собака потявкала – потявкала, да и тоже убралась к себе в конуру. Ей что, больше людей надо...

– Десятый...

– Все харэ! Погнали!

Несколько дней спустя, Казань. Полнолуние – луна недвижно стоит над снежными равнинами, заливая все призрачным, неживым светом. Под луной – леса черны как никогда, по дороге время от времени пролетают одинокие машины – но так она тоже черна и пуста. Над домишками – стоит столбом белый дым – люди топят печи, греются...

В большом, просторном гараже – чернеет яма для продуктов, светит переноска. Пахнет табаком, смазкой и металлом. Часть пола вскрыта, туда, со всеми предосторожностями помещают пришедшие ящики. Один из них вскрыт, под светом лампы – льдисто переливается вороненая сталь.

– Норм – заключает Рашид – самые ушатанные на запчасти пойдут, что-то руками сделаем – не из ж... растут. Из этих – только один ушатанный в хлам.

Идет перевооружение – всей доблестной Советской армии. Снимается с вооружения 6П1 – автомат Калашникова модернизированный под патрон 7,62*39 и ставится 6П20 – автомат Калашникова образца семьдесят четвертого года. Патрон 5,45*39. Перевооружение проводится комиссионно, в полк приезжает комиссия из округа, вместе с начальником службы вооружения полка принимаются новые автоматы и сдаются старые. Так как больших войн, слава Богу, не было – в тыловых частях большая часть автоматов имеет настрел несколько сотен, а то и несколько десятков выстрелов. Такие – консервируют пушечным салом и отправляют на арсеналы ГРАУ. Так же консервируют и те, которые имеют больше настрел – но все же еще могут послужить. Комиссия делит их на категории.

Но есть оружие неисправное, есть почти выработавшее гарантийный настрел. Он установлен от 8 до 10 тысяч выстрелов – хотя для советского оружия это ничто оно может в три раза больше. Но если с гарантии снято... такое отправляют на утилизацию. Есть еще неисправные – вообще-то оружием нельзя разбрасываться, в каждом полку есть мастерская и есть перечень ремонтов, которые она обязана выполнять без отправки на завод. Но сейчас все равно идет перевооружение и в печь отправляют и то что в иных условиях могло бы служить и служить.

Эти автоматы – доставляются поездами на Ижсталь вместе с остальным ломом – и идут в печь. После переплавки – заготовки из них пойдут на соседний завод и из них снова изготовят оружие.

Вот только в отличие от отправок готового оружия – которое отправляется обязательно с вооруженной охраной спецпоездами – режим безопасности для лома – почти никакой, вся ставка на то что лома идет много и когда придет тот самый лом – не знает никто.

Но так получается что знают. Шила в мешке не утаишь...

По документам – это оружие актировано и уже ушло в переплавку. На самом деле вместо него были ящики с обычным ломом – но кто ж дознается. Все торопятся, выполняют план. Вали в печь, что есть и всего делов...

Под светом переноски – Рашид Замалиев привычно разбирает десантный АКМС. Руки знают свое дело – почти не глядя, разбирает. В СССР не найти такого школьника, который бы не знал как разобрать автомат Калашникова, его можно разобрать и почистить даже на бегу.

Рыжий великан Виталя – нервно курит. Рашид – осматривает затвор, пытаясь понять, почему автомат списали, что с ним не так и что потребует ремонта. Переключает предохранитель, вхолостую щелкает курком...

– Бараны – наконец заключает он

– Лишкуем мы – говорит Виталя

– Чего?

– Лишкаря это – повторяет он – за это. Кто узнает... п...ц нам настанет. За автоматы – по головке не погладят

– А тебе надо чтобы гладили? – поднимает глаза Рашид. Из-за переноски глаза у него – черные провалы на лице, взгляд как у упыря

– Нах... – говорит Виталя – но ты понимаешь, что мы против государства получается, идем? Автомат... это тебе не "с добрым утром**" бегать.

– Государство? А где оно, государство? Что такое вообще – государство? Что наше государство – может?

Рашид откладывает автомат и подходит к великану вплотную

– Мы с тобой оба за речкой год оттарабанили. И мы с тобой оба знаем, что наше государство ничего не может сделать с толпой немытых бородатых чучмеков. Так?

Виталя тушуется

– А что с ними делать?

– Атомную бомбу сбросить!

...

– Нафиг она нужна тогда? Я бы сбросил. И решил бы проблему – вместо того чтобы гробить пацанов под пулями. А тут что? Ты понимаешь что мы, пацаны с улицы – поставили на колени все наше государство, со всей партией, комсомолией, мусорами. Чо они могут с нами сделать? Ни хрена не могут! Мы – главные по улице***!

Виталя качает головой

– И чо? Ты чего хочешь то?

– Брать власть!

Виталя снова тушуется

– Да ты охренел.

– Смотри! – Рашид хватает Виталю за грудки, выглядит это совсем не смешно несмотря на очевидную разницу весовых категорий – кто они такие? Чо они могут? Они могут только с трибуны п...ть, что им никто не верит. Обещали коммунизм к восьмидесятому – ну и где он, коммунизм? Свист один, за базар не отвечают! Пацаны целый город на колени поставили! Со всеми ментами, со всеми партийными, со всей комсомольской шушерой. А если такое будет со всей страной? А если за дело возьмемся мы, афганцы?

* Татар-базар – это и есть то село, которое при Екатерине II забрали за долги у князя Тевкелева и на его окраине начали копать пруд и построили завод. Удивительно, но оно до сих пор сохранилось именно как село с сельской (теперь и коттеджной) застройкой в составе Ижевска, с гораздо большей долей татарского населения, чем в целом по городу. Там есть две татарские школы и мечеть, которая действовала и во времена СССР

* Именно в 1986 году этот поезд стал ходить через Казань, до того он ходил через Пермь и Горький

** Пробежки с избиениями всех встречных. Он же «час пацана». Проводились с 8 до 9 утра, когда в милиции пересменка. Из-за обвала насилия в эти часы – в казанской милиции были вынуждены отменить единое время пересменок, с 8 до 9 утра каждый милиционер, в том числе и в выходные дни – обязан был выходить на улицу и наблюдать за обстановкой, так же задействовали рабочие патрули, которые в этот час не работали, а выходили с заводов и брали под контроль окружающую обстановку. Город в те годы был, считай на осадном положении

*** Для справки – государство стало брать ситуацию под контроль лишь с 86-87 годов. До того – нормой считалось нападение на милицию с избиением милиционеров, перевернутыми милицейскими машинами. Интересен кстати выход из ситуации: уже в 10-е годы 21 века часть лидеров группировок, уже взрослые – получили пожизненные сроки за то, что возглавляли ОПГ по новым статьям УК. Молодежные группировки превратились во взрослые ОПГ, и они то, по сути, подавили молодежную преступность – там где рулили взрослые ОПГ, не было места для подростковой преступности. Другие «авторы» группировок – стали миллиардерами, владельцами бизнесов и недвижимости. Ключевым – стало противостояние в девяностые разросшейся «Жилки» во главе с Закировым и мафиозных структур т.н. Севастопольской группы во главе с Ленаром Речаповым (Узким). Победа последних и убийство Закирова (убит в Санкт-Петербурге в 1996 году) означала, что Казань вступила на путь классической взрослой организованной преступности.

Зима 1986 года

СССР

Чайковский-Воткинск-Сарапул-Чистополь-Елабуга-Набережные Челны

Что объединяет эти города?

Кама. Они все стоят на Каме, ключевой реке этого региона. Если в свое время до Волги Гитлер дошел, то до Камы – нет. И в целом, правильнее было бы говорить, что не Кама впадает в Волгу – а Волга в Каму, потому что в месте слияния двух этих великих рек – расход воды у Камы немного, процентов на 5-8 – но больше чем у Волги, кроме того Кама в месте слияния течет прямо, а Волга – вливается в нее сбоку. Но так как Волга – берет свое начало в центральной России и как бы символически "сшивает" огромные территории – принято считать, что Волга главнее. Хотя это и не так.

Юрий Дмитриевич Маслюков, председатель Совета министров СССР стоял у ледовой переправы чуть пониже Сарапула (охрана проверяла крепость льда) и смотрел на деревья, одетые в снежные пелерины, на огромный мост южной ветки Транссиба, по которому грохотал поезд. За его спиной выстроилась небольшая колонна машин, в глаза бросалась машина Предсовмина. Это была Нива, но диковинная, с пятью дверями. Дело в том, что до сих пор было не понятно до конца, что будет производиться на Елабужском автомобильном. И для ускорения запуска конвейера – Минавтопром придумал передать на Елаз модернизированный вариант Нивы, забрав его у ВАЗа и освободив конвейер под Спутники. В таком случае можно было снизить себестоимость Нивы до обычного седана и получить востребованный и внутри и на внешнем рынке продукт.

Вообще, развитие промышленного региона по течению Камы – требовало самого пристального внимания. Камаз – наконец-то вышел на проектные мощности, но пока нет главного – производства двигателей. Его только предстоит еще полностью запустить. Рядом строится ЕЛАЗ – его перепрофилировали из комбайнового завода в автомобильный, по проекту тут будет второй Тольятти. В самих Набережных Челнах – строили мотоциклетный завод, но мотоциклы должны были быть на роторных двигателях, это лоббировало Минобороны, потому что роторные двигатели нужны были для приводов каких то. Но Михаил Сергеевич зарубил и этот проект, видимо там будет ставиться либо завод легких дизелей, либо – автомобильных двигателей под ЕЛАЗ, и видимо Ижмаш.

Выше по течению – в Чайковском готовится к открытию крупнейший в Союзе комбинат синтетических тканей как проект по глубокой переработке газа. Часть тканей будет использоваться на месте, часть – спускаться по реке в Сарапул и Набережные Челны. Шить предполагается как рабочую, так и обычную одежду – плащи, пуховики.

Только что – Маслюков посетил хорошо знакомую ему Удмуртию – тут он начинал свой трудовой путь и этот край знал очень хорошо. Переговорил с уходящим первым секретарем – Марисовым и новым – Сапожниковым, который до того был замом по оборонке. Вообще, подобрать тут первого секретаря проблем не составляло – всегда был как минимум десяток директоров крупных предприятий, которые могли бы встать на обком. Из Удмуртии – происходил нынешний министр оборонной промышленности...

Посмотрели новинки. Главная – конечно новый мотоцикл, Иж-500, с его запуском должны были снять с производства и Урал и Днепр. Он был готов еще в семьдесят девятом году, его принимал лично Устинов – но все карты спутал Афганистан. Но он до сих пор оставался современным – четырехтактный мотор с водяным охлаждением давал сорок лошадиных сил без всякой форсировки. Раздельная смазка и водяное охлаждение – признак современных мотоциклетных моторов.

Премьер покатался на заводском дворе на новой машине – но больше его привлекло другое. Собранные на скорую руку заводские трициклы – мотоциклы с грузовыми платформами, их использовали для перевозки деталей.

Дело в том, что Маслюков совсем недавно вернулся из Италии – там шли переговоры с местным коммунистами, входящими в правительство, готовилась покупка лицензии на машину для Елаза. Конечно, Италия даже зимой – рай земной. И премьер заметил, что даже в таком городе как Милан (там находилась штаб-квартиры крупнейших итальянских компаний, в том числе ФИАТа) – немалую часть развозной работы делают трициклы – легкие мотоциклы с грузовой платформой.

Итальянцы объяснили ему, что во многом это вынужденная мера – в старых улицах средневековых городов не пройдет даже самый маленький грузовик. А вот сейчас премьер сильно задумался: сорок лошадиных сил. Если сделать трицикл с этим мотором – сколько он увезет? Тонну сможет?

А ведь в СССР большинство перевозок осуществляется автомобилями Газ и Зил с их прожорливыми, давно устаревшими моторами. Восемь цилиндров! И сколько они везут? И чаще всего перевозки внутри города. И выхлопы какие, что от экологии остается? Зимой весь снег черный!

Частенько – ту же тонну и везут. В сельском хозяйстве сколько работы, что бы мог выполнить этот дешевый трицикл, а не грузовик.

Вопрос дизелизации советского автопрома – поднял сам Генеральный и держал на своем контроле. В вопросах двигателестроения СССР серьезно отставал от Запада, еще в семидесятые грузовики СССР – Газ-Зил-УРАЛ – все были бензиновые. Бензиновый мотор проще в производстве чем дизель, а то, что жрет много – тогда не считали, бензин копейки стоил...

Первыми возмутились, как ни странно военные – Газ-66 никого не устраивал, как и Урал. Вся гусеничная техника на дизеле, а колесная – на бензине. Гораздо проще организовать снабжение в полевых условиях, если всю технику заправлять одним и тем же. Дошло до того что для Западной группы войск закупили пять тысяч польских дизельных Старов. А для БАМа – больше десяти тысяч Магирусов, причем за валюту, пусть и бартером – поставками газа в Европу

Первым на производство должен был встать дизельный Камаз. Но с более легкими дизелями – была проблема. В ГДР решили купить лицензию на их дизель – что удивительно, немцы заматывали дело под любыми предлогами, даже несмотря на то что СССР обещал платить с каждого экземпляра отчисления... списывая долги. Англичане – явно под давлением американцев отказались продать лицензию на Перкинс, хотя он идеально вставал на Зил, сокращая расход в два раза.

На помощью пришла Италия. У нее было сразу несколько крупных производителей – Ивеко, Ансальдо, Ломбардини...

Генеральный тогда попросил внимательно присмотреться к Италии – и Маслюков присмотрелся: они были там одиннадцать дней, долгий по международным меркам визит. Не сразу – но понял. Италия – была в чем-то очень похожей на СССР страной – глубоко крестьянская страна, отчаянно рвущаяся в современность путем технической модернизации. Страна, в которой в одно и то же время – производились суперсовременные, лучшие на тот момент в мире двигатели Ансальдо – и существовало на юге крепостное право и мафия.

Италия – это страна, где огромное уважение испытывают к науке и инженерам: каждый у кого есть техническое образование, указывает на визитке: инженер, и к нему так и принято обращаться: инженер такой то, а не по имени-отчеству как у нас. В Италии отличное образование, в этой стране находится Болонский университет, старейший или один из старейших в мире. Но ему показали университеты Милана, технический, агротехнический, рассказали их историю – и он поразился, как это похоже на ликбез, на советские тридцатые, сороковые, пятидесятые годы. Университеты – как ему объяснили – созданные с нуля не для подготовки элиты, а для того чтобы нести знания и грамотность в массы. Был, например отдельный университет, который занимался только вопросами сельского хозяйства, как у нас мичуринский или недоброй памяти Трофим Лысенко. Лысенко кстати знали и тут, его труды читали.

На итальянских заводах – его, конечно, поразил расслабленный ритм работы – обратное следствие прошлого страны, крестьяне никогда и никуда не торопятся. Ему рассказали, что на заводе ФИАТ начинал агитатором печально известный Ренато Курчо, лидер Красных бригад. Премьеру коротко рассказали, за что он агитировал, и глубоко советский человек, Маслюков был этим сильно возмущен. По его мнению, Курчо был лодырем и саботажником в чистом виде, в СССР его бы вышибли с завода. Работай дворником, а если нет – в тюрьму за тунеядство!

Понравился ему и Берлингуэр, с которым они долго говорили – хотя официальная советская пропаганда клеймила его ренегатом.

В итоге – был все же подписан ряд крупных договоров, и Ломбардини согласилась продать серию своих дизелей, изначально тракторных и для легких грузовиков. Но самый мощный их них, на четыре цилиндра – легко переделывался и вставал и на Ниву и на УАЗ. Они кстати побывали у синьора Марторелли, бывшего фермера, который продавал в Италии автомобили марки УАЗ. Тот был удивлен и обрадован – и даже обещал приехать на родину Ильича чтобы поделиться опытом: ведь он давно ставил на часть продаваемых машин дизель от Ивеко.

Теперь только вопрос – осваивать, не запороть освоение. Не просто так сами советские инженеры – легковой дизель запустить не смогли. Предстоит только по итальянским лицензиям строить два, а то и три завода. Один из них – видимо в Набережных челнах вместо мотоциклетного. Но куда остальные?