Текст книги "Спасти СССР. Часть 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

В Чайковском – ему предложили интересный вариант: Чайковский это поселок работников ГЭС, построенный около водохранилища. Самая граница Удмуртской АССР и Пермской области. В семидесятые был даже проект передать Чайковский в состав УАССР – но от этого отказалась сама автономная республика. Теперь был проект построить город Новый в составе УАССР на другом берегу водохранилища и сделать своего рода треугольник Воткинск-Чайковский-Новый как промышленный центр с опорой на дешевую энергию ГЭС. И как раз в Новом то и поставить завод по производству двигателей, связав три города и по воде и новой веткой железной дороги, пустив ее по плотине.

Идея конечно интересная. Хотя на Политбюро и обсуждалась практика строительства новых промышленных центров с нуля, и решили пока это приостановить ввиду непредвиденных социальных последствий. Сильно сказалась та страшная драка в Набережных челнах и проблемы, которые она вскрыла...

Но тут нельзя сказать что это город в чистом поле – все-таки Чайковскому три десятка лет уже а Воткинск и того старше – именно там рос П.И. Чайковский, отец которого был начальником завода. Именно он придумал строить в Воткинске пароходы для Камы, а спускать их – через аварийный сброс воды с заводской плотины...

Но строительство любых производственных комплексов упирается в энергообеспечение. Давно прошли те времена, когда ставили плотину на речке – и этого хватало для целого завода. Теперь нужны миллионы, миллиарды киловатт – часов. Для всего. Для заводов. Для городов. Для железной дороги, которая электрифицируется. Для сельского хозяйства даже.

Все держится на этом.

Именно поэтому главный проект региона – строительство Елабужской АЭС. От того вытянем или нет – зависит все. Вторая очередь Камаза. Елаз. Новая нефтехимия Татарстана и Чайковского. Новые города.

Зависит всё...

– Юрий Дмитриевич!

Маслюков оторвался от созерцания моста, замерзшей Камы

– Можно ехать!

В Набережных челнах Предсовмина побывал на двигателестроительном, на самом Камазе, провел совещание, касающееся выводов, которые местная власть сделала после массовых беспорядков. Принято решение строить два внеплановых кинотеатра, три танцевальные площадки, укрепляется работа с молодежью. Наконец, по предложению МВД ТатАССР – прошло давно назревшее решение по увеличению штата местной милиции, заводы даже своими силами решили построить новое здание. Хоз. способом. Зимние беспорядки сильно напугали всех, всем, включая директоров заводов, стало ясно, что они живут и строятся не в безвоздушном пространстве и что жизнь после работы может преподнести самые жуткие сюрпризы.

Посещение двигателестроительного оставило тяжелое впечатление, предсовмина понял, что надо укреплять кадры. Все те же самые метания, а результата – нет. Главное – не освоен тяжелый мотор. Про легкий и речи нет, его забросили. Все что пока делаем – средний, но его на Камаз хватает еле – еле, груженая машина с полным грузом в подъем заезжает только с разгона. Единственный прорыв произошел недавно – когда вопреки мнению главного конструктора – военные буквально продавили турбодизель для установки на БТР-80. Сейчас – этим же путем сделали двигатель на первую машину "шестой" серии – 6310, военный внедорожник, который можно и на гражданке применять. Но дальше надо осваивать принципиально новую модель – 6415, шоссейный тягач нового поколения. Для него сейчас – нет ни мостов своих, ни двигателя. Хотя Камаз в сотрудничестве с Рено сделал под него просто отличную, на лучшем мировом уровне кабину...

История двигателей КамАЗа – повторяет, в общем историю советского двигателестроения, а там – провал на провале. Еще интереснее то, что тракторные двигатели СССР были вполне современными по техническому уровню, и там то провала не было. А это – снова поднимает вопрос о роли Полякова, профильного министра в том провале, который постиг советское автомобилестроение. Видится его стиль – ведется масса работ, но не доводится до внедрения, только сделали что-то хорошее – из министерства приходит указание сделать еще лучше. Передача между заводами конструкторской документации на новые изделия безо всякой к тому причины – придумали одни, а делать почему то должны другие. Ну и отсутствие унификации.

Первоначально на Камазе должны были производить три типа дизелей – шестерку (для машин класса ЗИЛ), восьмерку и десятку. Последняя должна была идти на советский шоссейный тягач, которым, наконец-то должны были заменить иномарки Совтрансавто. Кстати, Совтрансавто тоже сыграло свою роль. Их флот машин в то время – это Мерседес с безнаддувной десяткой и Вольво Ф89 с турбированной шестеркой. При разработке двигателя для Камаза за основу взяли Мерседес, а не Вольво – и как потом показала история, это была ошибка. Освоить советский V10 так и не смогли – опытный сделали, но госприемку он не прошел из-за вибрации и частых поломок.

Шестерку так же не сделали.

Главным конструктором по двигателям на Камазе в то время был Александр Анатольевич Шестаков, он прибыл на завод с Барнаула. Он больше был специалистом по армейским, а не гражданским дизелям, и был категорически против использования турбонаддува, идя путем увеличения числа цилиндров – но совершая грубые конструкторские ошибки, что не позволяло создать надежный двигатель.

Его оппонентом, который в итоге и выиграл этот технический спор – был Валерий Наумович Каминский из отдела главного конструктора Камаза, кандидат технических наук, который защищался как раз по турбинам для двигателей. У него был конфликт с НАМИ во главе с Ханиным Наумом Самойловичем. НАМИ ратовал за то, чтобы на всех советских двигателях был один большой турбокомпрессор, в то время как Каминский – предлагал два небольших. Понятно, что против Каминского был и Шестаков, который был против турбо вообще. Спор разрешила Перестройка – именно тогда Каминский, создав НПО Турботехника и воспользовавшись самостоятельностью в принятии решений, какую тогда получили заводы – добился внедрения своих решений в крупную серию. В конечном итоге – его решения используются и по сей день, и это при том, что опытный образец вышел на испытания еще в 1979 году*!

Кстати, под десятку была закуплена целая линия оборудования, стоявшая несколько лет в цехах и так и оставшаяся невостребованной. Шестаков едва не запорол и проект нового БТР – ведь эта десятка должна была идти под БТР80, ее конструировали с оглядкой именно на это – но в итоге она не прошла по весу и габаритам. Зато – опять вопреки мнению профильного министерства – спецпроизводство ГАЗ рискнуло поставить турбированную восьмерку – и БТР80 стал реальностью именно с этим двигателем, и отлично себя показал.

В том же 1979 году – вышел на испытания новый шоссейный тягач Камаз, он был показан заводчанам на ноябрьских праздниках. Молодое конструкторское производство Камаза сделало машину с очень необычными техническими решениями – три одинаковые оси с односкатной ошиновкой, что должно было дать экономию на резине и экспериментальный «королевский» мотор V12 в базе. После, при освоении -на его базе планировалось создать рядную шестерку-турбо для обычных машин (как кстати на Вольво). С двигателем были проблемы, но сама машина отлично показала себя на испытаниях. Но Поляков – приказал свернуть разработку и передать наработки на МАЗ. В итоге – Камаз разработает свой шоссейник только к 1989 году – с импортными мостами РАБА, так как своих подходящих по нагрузке не было и старой кабиной...

Радовало только то, что жизнь на Камазе идет, много молодежи, работают комсомольские бригады, идет бой за качество. Даже списались с японцами – премьер пометил, что надо дать ребятам командировку, пусть посмотрят, что там и как. Движение КамАЗа за качество – вписывалось в общесоветскую программу. Еще гоночную команду организовали, хотят на Париж-Дакаре выступать. Молодые ребята, конструкторы. Говорят, что именно так в экстремальных условиях гонок – лучше всего проверяется техника. Надо тоже поспособствовать, может чего и выиграют. Ну а не выиграют – и ладно, тут главное участие.

Посмотрели площадку под мотопроизводство – оборудование там еще не поставили, но уже стены стоят и фундаменты под станки**.

Там Юрия Дмитриевича посетили очередные нехорошие мысли – о чем он уже говорил с Генеральным. Какой идиот решил делать мотоцикл с роторным двигателем?

Тут конфликт глубже чем, кажется, и он мешает всему советскому автомобилестроению. Есть два старых "завода заводов" – АЗЛК по легковым и ЗИЛ по грузовым. Они же имеют тесные связи с НАМИ – в одном городе сидят. Да чем там говорить, если генеральный АЗЛК – по совместительству зам министра автомобильной промышленности!

В итоге – получается, что все заводы равняются по ЗИЛ и АЗЛК. Об этом ему говорили в Запорожье – там Таврия была готова еще в 1981 году, об этом ему говорили на ВАЗе и вот сейчас – на КамАЗе. Зил – так и не смог приладить турбину на собственный мотор – а кто кстати вообще принял такое решение о самостоятельной работе по двигателям на каждом заводе вместо того чтобы выбрать лучший, бросить все силы на доводку и потом пустить в крупную серию "для всех". Поляков и принял – только зачем? И что сейчас с АЗЛК? Производят устаревшую модель 2140, машина более высокого класса – отменена, так как конструкция явно устарела, пока ее делали. А тут – молодые ребята, глаза горят...

Премьер сделал себе пометку – поговорить с генеральным и насчет того чтобы не рубить сплеча, особенно по легковым. ЗАЗ выпустил вполне конкурентоспособную Таврию, ее надо только более крупной серией пустить и на нескольких заводах. Может и двигатель Ваз попробовать туда поставить. И еще порадовала Орбита – по сравнению со Спутником удивительно просторный и удобный "волговский" салон. К тому же в Ижевске производство сборочное, если Орбиту перевести с устаревшего УАМЗ на новые моторы ВАЗ – то пусть делают, машина хорошая, с огромным заделом.

И конечно остается большой вопрос – чем загружать Елабугу. Тут цена ошибки – очень и очень большая...

Чем известен Чистополь?

В сорок втором году сюда эвакуировали Московский часовой завод и сейчас именно здесь производят популярные "Командирские" и "Амфибии". Еще здесь находится печально известная тюрьма особого режима, до семидесятых специально предназначенная для политзаключенных. Сейчас ее переоборудовали просто на строгий режим. Еще есть небольшой судоремонтный завод.

Но именно здесь, неподалеку, у Камских полян – по плану должны были возвести крупную атомную станцию – две очереди, четыре энергоблока. После завершения стройки – город должен был вырасти до ста – ста двадцати тысяч жителей и стать одним из самых благоустроенных городов региона. Как украинская Припять.

Стройка уже шла – правда пока закладывали фундаменты первой очереди. Комплекты реакторного оборудования должны были прибыть из Волгодонска. Сегодня – здесь должно было состояться отраслевое совещание по вопросу развития атомной отрасли. Здесь. Не в Москве. Не в Киеве. И не в Казани даже.

Предсовмина решил проводить такие отраслевые совещания на месте, в глуши. В настоящей глуши. Чтобы обнаглевшие и обожравшиеся московские тяжеловесы – выбрались разок – другой на природу, да посмотрели, как реально живет страна. Неплохо было бы посмотреть на это и минсредмашевским. А то они со своими государственными премиями, закрытыми диссертациями и Волгами по специальной очереди – от жизни оторвались. А как начали их проверять – тоже такое полезло...

В Чистополе – собирались в актовом зале часового завода, больше негде было. Перед собранием – предсовмина прошелся по цехам, заглянул в заводскую столовую, получил в подарок новенькую "ушастую" амфибию. Производство дает валюту, часы пользуются спросом и активно идут на экспорт*** – а тут еще станки сороковых – пятидесятых работают...

И... женщины, одни женщины. Как откровенно объяснил районный Первый секретарь – работать некому. Мужики ушли работать на Камаз, молодежь поступает в крупных городах и не возвращается. Если будет работать ЕЛАЗ – край и вовсе опустеет.

Премьер горько отметил про себя – дожились. Раньше всего не хватало... он застал те времена, когда обуви не хватало, обуть людей. Но сейчас – впервые получается, что не хватает самих людей. Все их огромные проекты... а итальянский завод планировали раскочегарить до полумиллиона разного типа дизелей в год – упираются в одно: а работать кто будет? Вот такие вот городки маленькие – они уже вымирают. А тут ведь в эвакуации были Ахматова и Цветаева.

– Слово имеет председатель Совета министров СССР, товарищ Маслюков Юрий Дмитриевич! – представил его избранный председателем татарский предсовмина, товарищ Шаймиев

Маслюков вышел на трибуну. Поправил очки

– Товарищи...

...

– У нас принято собираться после Съезда, давать социалистические обязательства, но время такое что ... не ждет.

...

– Еще Менделеев сказал: топить нефтью это все равно, что топить ассигнациями. Увы, мы Менделееву не вняли, у нас своя так сказать гордость. Вот, к примеру, Минтимер Шарипович, этот город каким образом отапливается?

– Котельной – недовольно сказал Шаймиев – а в частном секторе дрова.

– Вот! Котельная на мазуте, больше не на чем, так?

– Так...

– Задачу по электрификации страны нам поставил еще товарищ Ленин. Но мы выходит, и наказы товарища Ленина не выполняем, топим и топим.

Еще пять лет назад такие слова из уст предсовмина нельзя было услышать. Но сейчас наступило новое время, время гласности.

– И газ, товарищи, и нефть, и даже дерево – ценное сырье, переводить его в топку – преступно. То же дерево – готовы у нас за валюту покупать японцы, дерево нужно на бумагу и на много чего еще. В связи с чем – партией и правительством было принято решение о приоритетном развитии гидроэнергетики и атомной энергетики. В будущем – такие города как Горький, Казань – получат собственные АЭС, которые будут использоваться и для выработки электроэнергии и для отопления. Здесь – это особенно актуально в связи с тем, что регион после ввода Камаза стабильно энергодефицитный, а вопрос о поднятии уровня Нижнекамского водохранилища – сложный и далеко не однозначный. Слишком много земель выводится из оборота.

А вот это было новость. И серьезная новость. Потому что до этого – Нижнекамская ГЭС планировалась в три очереди, и с вводом каждой – повышалась мощность станции. У Сарапула поставили огромные валы, планировалось затопление всего восточного берега с его судоремонтным заводом и поселками. Теперь получается, что затопления не будет...

– Ввод атомной станции в связи с этим будет ускорен, строительство Татарской АЭС объявляется комсомольской стройкой, на нее будут направлены первые же два комплекта реакторного оборудования, которые будут готовы в Волгодонске. К восемьдесят восьмому – первые два реактора должны будут дать промышленный ток, без этого – встает освоение всего региона, бессмысленным оказывается строительство ЕЛАЗа. Потому – надо налечь на строительство АЭС всеми силами, товарищи. Делаем для себя, тут не танки будут строиться – автомобили...

Маслюков вдруг оборвал себя – ему вспомнился разговор с Генеральным...

– Не могу я так, Михаил Сергеевич...

Генеральный – как обычно в одной рубашке без пиджака, свитер наброшен на спинку стула, в кабинете тепло – посмотрел на премьера. Речь шла о сложной, не всем понятной теме – согласовании ввода производственных и энергетических мощностей в Поволжье. Только что – генсек вычеркнул два оборонных завода из плана до 1991 года, чтобы быстрее ввести хотя бы первую очередь ЕЛАЗа. До этого – он уже вычеркнул мотоциклетный – тот самый, с роторными движками

– Почему?

– Я человек государственный!

Маслюков сказал – и пожалел о сказанном

– А я – нет?

...

– Вы с какого года?

– С тридцать седьмого.

– Не застали, значит. А учились?

– Военмех, Ленинград...

Генсек неожиданно улыбнулся – по-доброму

– Все мы люди государственные. И всем нам надо немножко от этого лечиться. Благо простого человека – вот та высшая цель, к которой мы должны стремиться. А простой человек – в очереди за машиной по несколько лет стоит.

Генсек сделал паузу, а потом сказал такое, отчего у Маслюкова по спине холодок пробежал

– Запомните, Юрий Дмитриевич. Если народ нас, коммунистов – когда-нибудь и прогонит со своих постов, как не справившихся, как проваливших работу – то это произойдет не потому, что стране не хватает танков. А потому что стране не хватает легковых автомобилей. И много чего еще. Задумайтесь над этим...

Маслюков и думал. Крепко думал, все время к этому возвращался.

Он был выпускником прославленного балтийского Военмеха – его еще Устинов заканчивал. В Ижевск попал по распределению, работал там сначала в оборонном институте, потом на заводе. Потом в Москву. Но он застал, как рассматривали личное дело Белобородова, который потратил часть денег на строительство новых очистных сооружений. Могли бы и под суд отдать – но так как он был на короткой ноге с Устиновым дали строгий выговор. Сам Белобородов, кстати, никогда не сомневался в правильности этого, из кожи вон лез, чтобы выбить и потратить на социалку. В Ижевске автозаводской район можно с полным правом назвать белобородовским – его он строил, с самого начала...

Он сам – закончил ленинградский военмех. Стал военным инженером. Не просто инженером – а военным инженером, хотя, кстати, Ленинград давал очень основательное общеинженерное образование...

Это было время фронтовиков. Каждый нормальный мужик того времени – воевал. День Победы, кстати, тогда не праздновали совсем, и правильно делали – слишком больно было, все помнили истинную цену Победы. И никому ничего не надо было объяснять. Все были готовы отдать последнее, лишь бы лето сорок первого года никогда больше не повторилось. Потому-то ходили в перешитых отцовских гимнастерках и ездили на автобусах. Ютились не то, что в коммуналках – койка есть и ладно.

Потому кстати Устинову никогда не требовалось у Брежнева просить – Брежнев всегда давал столько, сколько надо. Надо – это было главное.

Слово «надо» весило тогда очень и очень много.

А сегодня...

Он кстати в Ижевске, только что побывал. У них ведь и машина – Орбита, и мотоцикл Иж-500 – они все были готовы в серию в 1980 году. Не запустили. Не потому что пошел Афган – тогда про это особо и не думали, все казалось мелочью. Мало кто знает, что в период 1979-1981 годы – ждали начало Третьей мировой. Всерьез ждали. Все военные округа на всякий случай прогнали через крупные учения. Поводом могло быть что угодно, но истинный повод – падение США. Инфляция двадцать процентов в год, бандитизм на улицах. Загнанный в угол – гегемон мог и решиться.

Готовилось вторжение в Польшу сил Варшавского договора.

Тогда Устинов и решил подкопить денег и сил. Не дали на новое...

Нынешний генеральный совсем другого теста. Но и народ – стал другим.

Если народ нас, коммунистов – когда-нибудь и прогонит со своих постов, как не справившихся, как проваливших работу – то это произойдет не, потому что стране не хватает танков. А потому что стране не хватает легковых автомобилей. И много чего еще.

Он вспомнил крайнее заседание Военно-промышленной комиссии – он работал зампредом, перед тем как его вызвали в Кремль и новый генсек – к его глубочайшему изумлению – сказал, что Тихонов уходит, и что на пост предсовмина он будет рекомендовать его. Рассматривалось танкостроение. Было крайне резкое выступление – почему у нас выпускается три типа танков? Почему у нас до сих пор на одном заводе выпускается устаревший тип танков, которые сейчас не нужны?

И что ответили? Для того чтобы не потерять технологии, для того чтобы не потерять КБ, чтобы сохранялась здоровая конкуренция. Вообще, это совещание неприятно запомнилось враждебностью между двумя группами участников – одни за экономию государственных денег, другие – за оборонку, построенную кровью и потом. Как закрывать танковый завод, который пустили в сорок втором замерзающие полуголодные эвакуированные в сибирской глуши?!

Хотя все, и Маслюков – понимали, что конкуренция уже нездоровая, и четыре танковых КБ – в Ленинграде, Омске, Харькове и Нижнем Тагиле – много. Плюс еще легкие танки в Волгограде. У американцев – два КБ.

Но – не поднялась рука.

Почему он тогда не проявил принципиальность? Почему по легкой бронетехнике нам хватает одного КБ – в Горьком? Точнее, там два – по колесной технике в Горьком и гусеничной – в Волгограде. Но не больше!

Рука не поднялась. Вот реально – не поднялась закрывать.

Они все – дети того сорок первого года, мать твою. Года, когда страна едва не погибла. До того – СССР жил как во сне жил иллюзиями, что рабочие той же Германии только и ждут протянутой руки своих братьев по классу, чтобы сбросить ненавистное эксплуататорское ярмо. Был снят фильм по книге Ник. Шпанова, в котором есть такая сцена – немецкие рабочие поют Интернационал, когда ВВС РККА бомбят их завод.

Они все реально в это верили. Наверное, даже Сталин. Вопрос, в какой мере. Но в какой-то – все.

Сорок первый – махом излечил от всех иллюзий и теперь те, кто тогда были лейтенантами, кто видел, как шли в атаку несколько человек с одной винтовкой – они сейчас запасались оружием как шекспировский Шейлок. Не думая, что народ ютится в каморках и носит одну пару обуви на лето и одну – на зиму.

Тогда никто и не сомневался в правильности этого. А сейчас?

Старые они уже.

Старые...

– ... Юрий Дмитриевич.

...

– Юрий Дмитриевич!

Маслюков пришел в себя – Шаймиев чуть ли не за плечо его тряс.

– Да, товарищи, извините. Как я уже подчеркнул – работаем для себя и на себя. Не на дядю. Значит – должны приложить все усилия, все вместе, без ведомственных и прочих дрязг, напряженной работой – поднять этот производственный комплекс. В девяностом году – должны пойти первые машины, очереди должны уйти в прошлое

– Дадим в восемьдесят девятом! – крикнул кто-то

– Ну. Смотрите. За язык вас никто не тянул. Но...

...

Маслюков оглядел собравшихся

– И еще ... – он сделал паузу, чтобы придать веса своим словам – что касается безопасности. Никто из нас не должен забывать, что безопасность в энергетике, как впрочем, и в промышленности – главный приоритет. Гонку гнать не надо. Авралов и нездоровой штурмовщины, когда потом дольше тратишь на устранение недостатков, на доделки недоделанного в спешке – не надо. Потом себе дороже такие истории обходятся. Тем более в атомной энергетике.

...

– Напомню, что только на днях состоялась коллегия Минсредмаша, на которой рассматривались вскрытые органами госбезопасности факты. Надо сказать, факты, в том числе и вопиющие, товарищи. Первая же проверка Чернобыльской АЭС, на которой к слову настоял лично Михаил Сергеевич, выявила, что заместитель главного инженера станции Дятлов вместе с рядом недобросовестных лиц проводили эксперименты на работающем реакторе. При этом – министерство ставилось в известность об экспериментах задним числом, уже по факту, а с институтом – разработчиком реактора они не согласовывались вовсе! Сказалось и то, что эксперименты на турбинной части по отраслевым нормам не должны были согласовываться с разработчиком реакторов, что представляет серьезную ошибку. Главный инженер станции Фомин не только не пресек опасные действия своего подчиненного, но и отключал аварийную защиту реактора, что запрещено всеми нормативами. Директор станции Брюханов так же не пресек неправомерные действия, проявил непозволительное благодушие и беспечность. И разгильдяйство! Как выяснилось, Фомин собирался писать диссертацию по работе атомного реактора, собирал для нее информацию, не задумываясь о том, что подвергает опасности жизни и здоровье коллег, жителей Припяти и даже Киева.

...

– В настоящее время – Брюханов отстранен от должности, переведен с понижением на неатомный объект энергетики, Фомин и Дятлов задержаны. Персонал станции, имевший отношение к экспериментам лишен допуска для работы на атомных станциях. Возбуждено уголовное дело, прокуратура будет настаивать на реальном сроке наказания для экспериментаторов. Решением коллегии министерства – какие-либо эксперименты на действующих объектах атомной энергетики без согласования с министерством и институтом категорически запрещены. Об этом деле написала Правда, думаю, читали об этом все****...

...

– Я еще раз хочу подчеркнуть, товарищи – промышленность не терпит самовольничания и самодурства. Необходим напряженный, но все же рациональный и продуманный труд. Риск хорош – но если только это разумный и оправданный риск, если рискуем не жизнями людей. Иначе – это экспериментаторство!

* Пример камазовского двигателя показывает, для чего нужна была Перестройка, и что она несла не только плохое. Решения Каминского, проведенные вопреки мнению НАМИ, министерства и главного конструктора по двигателям – дали Камазу недорогой и мощный мотор с каким он пережил девяностые. Кстати, зная как складывалась там обстановка, становится крайне подозрительным страшный пожар, уничтоживший двигательное производство. Могли и поджечь

** В реальности там будет производиться Ока

*** В те времена советские часы были экспортным товаром и пользовались огромным спросом, занимая нишу, которую сейчас занимают китайцы. На экспорт каждый год уходило свыше миллиона часов

**** В реальности – статья о недостатках при строительстве ЧАЭС была опубликована за месяц до аварии в газете Литературная Украина

01 марта 1986 года

СССР, ТАССР

Казань

Утром были учения. Учебная тревога. Днем – работа. Вечером очередное ЧП.

Учебная тревога – это значит, что тебе в любое время могут позвонить из дежурки, и ты должен – что бы ты не делал – подрываться и бежать. В форме и с тревожным чемоданчиком. Тревожный чемоданчик – это отдельная история, для начальства это фетиш. Его состав был утвержден то ли во время войны, то ли сразу после – и не дай Бог, чего там не будет. Начальство, чтобы почувствовать себя начальством, и чтобы подчиненные тоже не забывали про начальство, что оно начальство – обязательно проверит у двух – трех офицеров содержимое тревожного чемоданчика. Не дай Бог чего не найдется – обязательно навтыкают...

Прошлый раз навтыкали Горенко – за то, что мыло было с истекшим сроком годности...

Стылое, темное утро ранней весны, лед на тротуарах, на котором нет – нет – да и споткнешься, проедешься рожей, еще сломаешь чего. Безжалостный свет прожекторов – как в зоне на утреннем построении. Скрытая утренними сумерками возня и суета в строю, у начальства в зимних папахах – при разговоре изо рта вырываются облачка пара. Кто-то вполголоса рассказывает политический анекдот, кто-то старается не дышать ртом, чтобы не чувствовалось перегара.

Привычная дурь...

На сей раз обошлось по-скорому, начальство куда-то спешило. После команды "разойдись" – Торопов нашел взглядом генерала Новикова, тот наклонил голову – надо поговорить.

Поговорили коротко, у ворот. Новиков давно уже ввел правило – в кабинетах, а тем более по телефону – никаких разговоров.

– Мне зама назначили. Надо встретить

Никаких вопросов Торопов не задавал: надо – значит надо

– Откуда?

– Из Одессы.

...

– Но он московским рейсом полетит ...

Взяв начальственную Волгу – Торопов поспел сразу к московскому рейсу.

Лишних вопросов он не задавал, игру генерала понимал. Важно кто первый встретит – кто встретит, кто первым ознакомит с обстановкой – тот может потом претендовать на должность зама. Сам Новиков уходил наверх, ему явно прислали человека "на вырост". Но кадры надо было сохранить – свои кадры.

Одессит оказался невысокого роста, какой-то моторный, накачанный – как колобок.

– Полковник Векслер – представился – и добавил – Олег Иванович

И еще...

– Олег для друзей

– Торопов...

Казань – встретила одессита в своей манере.

Уже недалеко от здания ГУВД заметили – несколько пацанов, одетых как местная пацанва – суконные куртки "прощай молодость" и "фернандельки" сгрудившись на тротуаре, как то странно, толпой перемещаются.

Торопов первым понял, что это значит

– Стой!

Одесский полковник выскочил со всеми. Несмотря на непримечательный вид – рванул с места, так что обогнал даже быстрого на ногу Торопова

– Менты! – заорал стоявший на стреме малолетка

Пацаны бросились наутек. Один из них – в гору, по улице, одессит – за ним. Поняв, что не убежит, пацан обернулся, в руке что-то тускло сверкнуло

Пика! Шило!

В отличие от ножа – ни один закон не запрещал иметь при себе ни сапожное шило, ни молоток.

Через секунду – шило отлетело в сторону, пацан полетел на землю

– У, с...и! – заорал он

Очухавшийся Торопов – только что притащивший за шкирятник к машине своего, рванул к месту действия

– Вы чего! Убьете же!

– Ничего. Будет знать, как на милицию руку с железкой поднимать...

На тротуаре собрался народ. Одна женщина – громко, явно чтобы все слышали, сказала

– Безобразие! Детей бьют!

Торопов достал носовой платок, поднял шило. Прикинул – сантиметров пятнадцать, не меньше...

Взять удалось троих. Скорая увезла избитого в мясо паренька, Торопов пометил себе – направить кого-то в больницу. Но он понимал – пацан показаний не даст. Иначе его зачморят свои же. Могут и отписать как гада – то есть поставить на колени и обоссать. Казанская молодежная среда – все больше приобретала черты махровой уголовщины.

Задержанных доставили до городского "пердельника". Так как нельзя было содержать несовершеннолетних вместе со взрослыми, а места не хватало – было понятно, что еще до вечера – все они выйдут. Предъявить им нечего, только соли за хвост насыпать. Заниматься ими некогда – уже до вечера навезут еще таких же, а у любого следователя нагрузка и так в два и больше раза нормы. Все то, что идущее к коммунизму советское государство придумало для несовершеннолетних, все страшилки – перевести в коррекционную школу, поставить на учет в детской комнате милиции – все это действовало на них не больше чем дихлофос на тараканов. Вроде действует – но тараканов почему-то меньше не становится.

Решили поговорить с тем пареньком, которого приложил и прилично приложил при задержании – одессит. Пацан как пацан, внешне ничего себе – щуплый, остренькое лицо типичного пионера-активиста. Положительное. Но за ним уже к его годам – столько всего, что еще десять лет назад не за каждым взрослым уголовником было. Драки с тяжкими телесными, многочисленные хулиганства, грабежи, разбойные нападения...

– Звать как? – спросил одессит, устроившись за столом

– Так же как и вчера – буркнул пацан, шмыгая разбитым носом

– А как вчера звали?

– Решат его зовут – сказал Торопов – Решат Гамалов, с Речпорта