Текст книги "Меч Чести"

Автор книги: Александер Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Она засунула руки под простыню, покачав головой. «Он не… Я боролась с ним, но не смогла…»

Должно быть, они проникли туда тем же скрытным способом. Воспользовавшись громом, они пришли прямо в эту комнату. Иначе… Её вырвало, и он держал её, пока спазм не прошёл.

Ей хотелось спросить о многом, узнать, как он узнал о случившемся, но все, что она смогла сказать, было: «Почему?»

Силлитоу достал из кармана серебряную фляжку и открутил ее зубами.

Это будет жечь, но пойдёт тебе на пользу. Не трогай другие бутылки и стаканы здесь, вдруг он ими пользовался.

Она поперхнулась. Это был коньяк, но ударная волна от необработанного спирта, попавшая на её рассечённый рот, возымела желаемый эффект.

Он сказал: «Его зовут Чарльз Олифант, бывший капитан корабля, который сейчас является флагманом сэра Ричарда, «Фробишер». Глаза под прикрытыми веками оставались бесстрастными. «Вы уверены, что конгресса не было?»

"Да… Но для тебя…"

Он резко сказал: «Он болен, у него последняя стадия сифилиса. Он умирает от него, будь проклята его гнилая душа!»

Она вспомнила спазмы явной боли, дикость и отчаяние. Он жаждал мести, но кому? Она слышала о мужчинах, которые были так сильно заражены, что сходили с ума перед смертью. Слишком поздно щадить тех, кого они сами осквернили.

Она не осознала, что произнесла это вслух. «Я бы покончила с собой, если бы он так со мной поступил».

Силлитоу обнимал её, вспоминая последние напряжённые секунды. Молнии, словно серебро, обнимали её обнажённое тело, её связанные руки, скрюченная фигура, раздвигающая ноги, не обращающая внимания ни на что другое. Ещё мгновение? Он поджал губы. Я бы его убил.

Она лежала рядом с ним, в шоке, изнеможении, не веря своим глазам. Словно совсем юная девушка, та самая, которую она описывала ему, когда он поехал с ней в Уайтчепел после смерти её отца.

Пока его люди пинками повалили Олифанта на пол, он не выпускал из виду эту фотографию. Её беспомощность. И тогда он хотел её.

«Что с ним будет?»

Силлитоу взглянул на это без гнева и эмоций. Это было не в его стиле.

Лорд Роудс и его клика приобрели слишком много власти, публично выставляя напоказ чужие скелеты. Интересно будет посмотреть, что произойдёт, когда у него самого появится живой скелет в шкафу.

Она чувствовала его дыхание, силу его руки на своих плечах. Она была в безопасности, даже с этим человеком, которому никто не доверял.

Силлитоу услышал, как возвращается его карета. Неужели никто на этой улице никогда не задумывался о подобных ночных перемещениях?

Он посмотрел на ее волосы, рассыпавшиеся по его руке.

Единственная женщина, которую он никогда не сможет получить. Единственная женщина, от которой он никогда не откажется.

12. Лицом к лицу

Ричард Болито проснулся и на несколько мгновений застыл в растерянности от звуков и движений вокруг. Он лежал на спине на койке, смотрел в темноту и ждал, когда к нему вернётся прежняя знакомая атмосфера. Когда-то он верил, что никогда не забудет ощущение фрегата.

Инстинкт и опыт подсказывали ему, что «Халцион» снова меняет курс: топот босых ног по влажному настилу, треск непослушного паруса и визг блоков говорили сами за себя.

Он оперся на локоть и с трудом сглотнул. Офицеры «Алкиона» пригласили его в свою кают-компанию на последний ужин перед высадкой. Это тоже было странно. После большого укороченного двухпалубника вроде «Неукротимого» и других кораблей, плававших под его флагом в последние годы, всё это казалось таким маленьким, таким камерным: капитан Роберт Кристи, гость на своём корабле, следуя давней традиции, Эвери и он сам. Три лейтенанта «Алкиона», штурман, врач и капитан морской пехоты завершили собрание. И сама кают-компания была битком набита. Был приглашён также один мичман, самый молодой на корабле; он предложил тост за преданность, но в остальном оставался благоговейно молчаливым во время еды и оживленной беседы.

Трудно было не сравнивать. Эта смесь юношеского энтузиазма и волнения; как это было когда-то с ним, когда он принял командование своим первым фрегатом «Фларопа». Он поморщился и потёр глаза. Всё это тридцать лет назад. Как такое возможно? Головная боль уйдёт, когда он выйдет на палубу. Слишком много вина… редкая возможность расслабиться и поговорить всего с горсткой офицеров, типичных для всех его подчиненных… Он выглянул через край койки и увидел, что дверь в главную каюту не заперта и качается из стороны в сторону, пока матросы на палубе восстанавливали контроль над «Хальционом» и клали новый курс.

За кормовыми окнами виднелась ранняя серость; вскоре снова станет светло и жарко.

Капитан Кристи хорошо знал свой корабль. Они прошли шестьсот миль менее чем за четыре дня, несмотря на то, что то встречный ветер, то штиль в следующую минуту. Но это Средиземное море, лучшего места для капитана фрегата, чем управлять своим кораблём и его командой, пока они не станут единым целым, не найти.

Он подумал о Тиаке, вспоминая их последние слова, произнесённые перед его переводом в Халкион. Тиаке воспротивился его визиту в Алжир с самого первого упоминания о нём.

Кристи же, напротив, ограничил свои комментарии вопросами навигации и окончательной высадки. Он, как никто другой, осознавал возможную опасность для своего корабля в случае враждебного приёма, а если адмирал получит ранение или погибнет, его шансы на дальнейшее продвижение по службе будут утеряны. Он был человеком мыслящим и умным.

Эвери предложил сойти на берег и первым связаться с деем или его советниками. Как и Тиаке, он не был уверен, что его адмирал полностью осознавал риски.

Болито выпрямился. О сне больше не могло быть и речи. Он почувствовал, как корабль накренился, и представил, как море бурлит вокруг его носа, а паруса снова надуваются навстречу ветру.

Он не собирался разжигать новую войну. Но дею нужно было дать понять, что этим всё и закончится, если бесчинства, чинимые берберийскими корсарами и алжирскими пиратами, будут продолжаться и поощряться. Несмотря на все договоры и обещания, рабство оставалось фактом. Спустя шесть лет после запрета торговля всё ещё процветала; согласно инструкциям его адмиралтейства, ежегодно перевозилось от пятидесяти до шестидесяти тысяч рабов. А здесь, в Средиземном море, дей Алжира потворствовал захвату неудачливых моряков и рыбаков, в основном сицилийцев и неаполитанцев, только потому, что они были христианами. Это было недопустимо.

Он улыбнулся, услышав чьи-то шаги в другой каюте. Эллдэй знал или догадался, что он не спит.

Он принесет с камбуза горячую воду для утреннего бритья, которое стало неотъемлемой частью их ритуалов и отношений.

Он спустился с подвесной койки и вспомнил, что на этот раз нужно пригнуть голову: даже здесь, на корме, Халцион был меньше Фаларопа. Он взглянул на световой люк. Там было светлее. Он коснулся медальона на шее и попытался представить, что она делает. Проснётся ли она, скучая по нему так же, как он скучал по ней. Или… Туфли Эллидея скрипнули по крашеному покрытию палубы.

«Доброе утро, сэр Ричард». Он наблюдал за своей бледной фигурой в сумерках, ожидая возможности проверить его настроение, словно старый Джек, чующий перемены в море.

«Мы встанем на якорь до полудня». Он видел, как Эллдей зажёг фонарь, чтобы побриться. Сколько раз, подумал он. Сколько ещё таких рассветов?

Весь день фонарь освещал каюту. Вахтенные на палубе это видели. Адмирал уже на ногах! Пытался понять, почему он может оставаться в своей удобной койке, пока они привязывают и убирают гамаки, чтобы освободить место на переполненной кают-компании. Вахтенные внизу подвешивали гамаки так близко друг к другу, что они обычно соприкасались. Можно было услышать, о чём думает матрос.

Он ухмыльнулся. Они знали только адмирала. С этим человеком им никогда не познакомиться.

Болито откинулся на спинку кресла. «О чём ты сегодня думаешь, старый друг?»

Весь день усердно работал над лезвием. «Я думаю, это рискованно. Может быть, я не верю, что оно того стоит. Пусть кто-нибудь другой возьмёт на себя тяжесть, или хоть разобьёт себе нос».

«Вы действительно так думаете?

Неудивительно, что внушительный генерал-майор этого не понял. Да и как он мог понять?

«Именно так подумают большинство Джеков, и это не ошибка!»

Болито услышал знакомые неровные шаги прямо над головой. Эйвери уже встал и оделся. С его стороны будет ещё один спор. Но это гораздо лучше, чем заставлять их молчать. Как и отрывок из новостей, который Эйвери узнал о предыдущем капитане Фробишера, Олифанте.

Человек, много игравший в азартные игры и обычно проигрывавший большую часть; бабник, едва ли дотягивавший до высоких моральных стандартов своего влиятельного кузена Родса. Возможно, будущий Первый лорд надеялся и намеревался обеспечить Олифанту место флаг-капитана? Это было похоже на головоломку, в которой ни одна подсказка не складывалась, но рано или поздно он об этом услышит. Некоторые, возможно, уже сравнивают его с Хью, его покойным братом, игроком, который так дорого обошелся их отцу долгами и горем.

Он неизбежно подумал об Адаме, но нашёл в нём лишь отголоски Хью, если не считать его ловкости в обращении с мечом и пистолетом. И того, что некоторые называли его безрассудством. Что они говорили обо мне.

Палуба накренилась, и фонарь головокружительно качался, пока руль снова не взял управление на себя.

Эллдэй стоял с поднятой бритвой. Он видел, как луч света прошёл по раненому глазу Болито и как тот попытался его прикрыть. Как в тот раз, когда Брайан Фергюсон застал его за попыткой поднять бочку с элем. И боль от старой раны лишила его рассудка.

Вечная боль… «Готово, сэр Ричард». Он смотрел, как тот поднимается на ноги, как его тело привыкает к палубе и к энергичным движениям. Как это было всегда, и они всё ещё были вместе. Вместо утешения это вызвало у него мимолетную печаль.

Болито повернулся к нему, его силуэт едва различим на фоне серого света.

«Знаю, старый друг. Я тоже этого хочу».

Весь день смотрел, как он возвращается в спальное отделение, а затем покачал головой.

Он не мог попросить лейтенанта Эвери написать об этом. Он сохранит это и сам расскажет Унису. Когда всё закончится.

«На юго-восток через восток, сэр! Идите ровно!»

Болито оставался на левом борту квартердека, наблюдая за простирающейся по обе стороны от него землей, почти бесцветной в мерцающей дымке. Ветер стих и слегка подул к северо-западу, и им потребовалось больше времени, чтобы добраться до места назначения, чем предсказывали Кристи и его штурман.

Болито старался не обращать внимания на жар, обжигающий плечи, на пронзительные отблески моря. Мрачное, негостеприимное место, подумал он, с глубокой водой у самого берега, так что любому чужому судну пришлось бы встать на якорь в пределах досягаемости орудий, о которых говорил генерал-майор Валанси.

Он взял у вахтенного мичмана подзорную трубу и с величайшей осторожностью навёл её на ближайшую землю. Грубая и разбитая; он представлял себе пыль, застрявшую у него на зубах, и жар, поднимающийся от самой земли.

Корабль, вероятно, находился под наблюдением с самого рассвета: военный корабль, неожиданный и, что ещё важнее, без сопровождения. Риск был, но любопытство могло перевесить прямое действие.

Он коснулся медальона под влажной рубашкой. Если нет… Он посмотрел на людей, работающих на палубе (некоторые останавливались, чтобы взглянуть на землю), затем на офицеров на шканцах, словно оценивая их шансы. Он вспомнил слова Олдэя. Что сейчас подумают большинство Джеков. Он редко ошибался.

Он вернул подзорную трубу мичману и заметил, как тот пристально на него смотрит. Это было бы достойно письма домой.

Кристи присоединился к нему у перил, надвинув шляпу на глаза, чтобы защитить их от слепящего света.

«Когда мы достигнем внешней якорной стоянки, сэр Ричард, что тогда?»

Болито ответил: «Мы дадим салют цитадели, если её увидим. Затем можете вставать на якорь».

Кристи с сомнением кивнул. «Ветер меня беспокоит, сэр. Если он изменит направление, мы окажемся у подветренного берега». Неожиданно он усмехнулся. «Это может затруднить быстрое отплытие!»

Болито улыбнулся ему и не увидел, как помощник капитана подтолкнул своего товарища за штурвал.

Следующий ход будет за ними».

Кристи прикоснулся к шляпе и отошёл. «Пусть стрелок остаётся на корме».

Очередное безумие, подумают некоторые. Отдать дань уважения язычникам-убийцам.

Эйвери сказал: «Ваш флаг, сэр». Он многозначительно взглянул на грот-мачту. «Разумно ли это?»

«Они должны увидеть нас такими, какие мы есть, Джордж. Если они без причины откроют огонь по моему флагу, они поймут последствия.

Я рассчитываю, – он снова улыбнулся и коснулся его руки, – на их любопытство!

Он подумал о Джафу, о суровости этой земли, о жестокости врага. Наполеон был разбит; если союзники не сплотятся сейчас, разразится новый конфликт. Он может начаться здесь.

Главный марсель надулся и загудел, корпус слегка накренился. Матросы бросились к брасам и фалам, сдерживая ветер, пока он держался.

Эйвери сказал: «Возможно, генерал-майор был дезинформирован насчёт пушек, сэр. Он говорил, больше шестисот?»

Болито повернулся к мичману. «Передайте моему флаг-лейтенанту ваш подзорную трубу». Эвери он сказал: «Вот увидите, это не преувеличение». Он наблюдал за профилем Эвери, направляя большую сигнальную трубу; дымка немного рассеялась, и он смог различить характерные каменные стены старых укреплений и более новых вдоль возвышенности.

Чтобы построить такие ограждения, понадобится целая армия. Армия рабов.

Эйвери сказал: «Много кораблей, сэр. Одно из них, должно быть, и есть захваченное ими судно, «Галисия».

Болито отвернулся. Эйвери ничего не упускал, но, похоже, редко что-либо записывал. Прекрасную Сюзанну было очень жаль, как и обещание дяди безопасности и обеспеченного будущего. Он отказался от того и другого. Ради меня. Ради нас.

Оззард появился на трапе и, бросив быстрый, равнодушный взгляд на землю, бросил что-то за борт. Он ничего не собирался отдавать. Это было всё, что у него было.

Болито увидел, как артиллерист «Алкиона» разговаривает с избранными командирами орудий. Один из них взглянул на корму, и выражение его лица было таким ясным, словно его произнёс голос.

А как же настоящее приветствие? Для этих ублюдков!

Но тот, кто наблюдал за их медленным приближением, ждал этого единственного жеста мирного намерения, когда орудия Халциона будут пусты. Когда она окажется во власти этих скрытых батарей.

«Дай мне стакан». Он удивился внезапной резкости в голосе. «Мистер Симпсон, не так ли?» Он увидел, как тревога мичмана сменилась изумлением от того, что тот узнал его имя. «Мне также понадобится ваше плечо!»

Это было самое худшее. Хитрости, рождённые опытом.

Обман... Если он ошибался, этот юноша мог умереть в течение часа, и все же он ухмылялся одному из своих товарищей, мичману, который произнес тост за верность в кают-компании.

Он очень медленно опустил стекло и увидел, как очертания цитадели застыли, превратившись во что-то твёрдое, словно рассеивающийся туман. Как было отмечено и описано на карте, а информация на карте была, пожалуй, всем, что они знали об этом месте.

И вот он. Крошечное алое пятнышко парило над ним, словно отдельное. Флаг. Он прикинул расстояние на глаз. Полчаса, а может, и меньше, если этот ветерок продолжит им благоприятствовать.

Кристи снова был там. «Салют, сэр Ричард?»

Болито не спускал глаз с земли. «Семнадцать орудий, пожалуйста».

Кристи промолчал. Да и не нужно было. Семнадцать орудий: адмиральский салют. Он бы, наверное, пожалел, что не дал залпа по всему борту.

Эйвери смотрел на него и думал о Кэтрин; она, должно быть, видела его таким, когда они были вместе в открытой шлюпке после кораблекрушения. Тогда Дженур был его флаг-лейтенантом, а потом Болито дал ему командование, хотя на самом деле Дженур хотел лишь остаться со своим адмиралом.

Неужели я так похож на беднягу Дженура? Я наблюдаю за его настроением, разделяю его волнение и часто боль после победы. И вот мы плывём навстречу неведомой силе, силе зла. Он слегка улыбнулся. Как бы описал это его отец, священник.

И все же я не чувствую страха и не испытываю его нигде.

Он увидел Аллдея, стоящего у трапа, скрестив руки на груди, и оглядывающего палубу, узнавая каждое движение, понимая каждый шкот и фал – костяк корабля, как он когда-то их описывал. На мгновение их взгляды встретились, и Аллдей слегка кивнул. Как в тот самый первый раз, когда Эйвери узнал, что его приняли другие члены «маленькой команды» Болито.

Он увидел, как Болито вернул большую подзорную трубу и что-то сказал мичману. Он задумался, что же это было. Слова, которые внезапно заставили живого мичмана стать таким серьёзным. Таким гордым.

Болито повернулся и посмотрел на него, коснувшись рукой рукояти старого меча.

«Скоро, Джордж».

Кто-то тревожно вскрикнул, когда с берега раздался одиночный выстрел, звук которого длился ещё долго. Все подняли бокалы, но никто не двинулся с места, словно весь корабль был заколдован.

И тут раздался крик: «Они приспускают флаг, сэр!»

Болито сжал старый меч и уставился на землю. Глаза его болели, и он не мог разглядеть далёкую цитадель. Но в его сознании она была очень чёткой, словно изображение в телескопе.

Приспускают флаг не перед ним, а перед Его Величеством Королем Георгом Третьим. Возможно, они не знали, что Его Величество заперт, сошёл с ума. Возможно, это уже ничего не значило. Он хотел промокнуть глаз, но знал, что Эвери заметит и встревожится.

Он сказал: «Начинайте отдавать честь, если вам угодно».

Артиллерист «Альциона» взял командование на себя, по очереди подходя к каждому экипажу. Когда грянул первый выстрел и орудие откатилось на тали внутрь, он уже переходил к следующему, медленно и размеренно повторяя куплет, чтобы рассчитать время каждого выстрела.

Если бы я не был стрелком, меня бы здесь не было. «Второй ствол, огонь!»

Между выстрелами Болито сказал: «Сейчас время для глаз и ушей, Джордж». Кристи он крикнул: «Вон там сторожевой катер. Капитан! Становитесь на якорь, когда вам будет удобно».

Затем он посмотрел на людей, которые бежали к своим местам убирать паруса, и пробормотал: «Молодец».

Эллдэй тоже это услышал и понял. Он обращался к кораблю.

Капитан Кристи опустил подзорную трубу и сказал: «Они высылают шлюпку, сэр».

Болито прошёл по квартердеку, чувствуя на себе жар, пока «Халцион» безвольно становился на якорь. Теперь, совсем близко от берега, он видел старые укрепления. Можно потерять армию, пытаясь обойти город с суши, да и флот не справился бы с задачей против множества пушек, направленных в сторону залива.

Эллдэй с явным подозрением наблюдал за приближающейся лодкой. Она была двухвальной, с двумя веслами на каждом, больше напоминала галеру, чем баркас.

«Лучше быть на стороне!»

Эйвери пробормотал: «Нетрудно представить, о чем думают морские пехотинцы, сэр».

Кристи сказал: «Там какой-то офицер, сэр». Он ещё раз быстро взглянул в подзорную трубу и воскликнул: «Белый человек, ей-богу!»

Болито наблюдал за приближающейся галерой – грациозно, но в то же время как-то зловеще.

Он сказал: «Если дела пойдут плохо, капитан Кристи, вы перережете якорный канат и выйдете в море. Пробивайтесь, если придётся, но я сделаю это!» Он увидел на лице Кристи немедленное сопротивление. «Это приказ. Вы должны сообщить об этом на Мальту».

Он подошел ближе к борту и увидел, как весла энергично двигаются назад, удерживая галеру, а затем поворачивая ее к борту фрегата. Ни одна команда баржи не смогла бы сделать это лучше.

Помощники боцмана процедили крики и с ожиданием посмотрели на входной люк.

Трубка!"

Визг криков так же внезапно стих, и Болито шагнул вперед, чтобы встретить своего гостя.

Определённо белый, возможно, с примесью другой крови. Его мундир был на удивление прост, единственным украшением служили потускневшие эполеты.

Он снял треуголку и слегка поклонился собравшимся офицерам.

«Ваш визит без приглашения, но, тем не менее, мне приказано оказать вам радушный прием».

Он говорил по-английски безупречно, с интонацией, которую Болито уже слышал раньше.

Он сказал: «Я…»

Мужчина снова поклонился и слабо улыбнулся. «Я знаю вас, сэр. Бо-лье-то, адмирал Его Величества, славный и уважаемый».

«А к кому я имею честь обращаться, сэр?»

«Я капитан Мартинес, советник, – снова легкая улыбка, – и друг Мехмета-паши, губернатора и главнокомандующего в Алжире».

«Не могли бы вы пройти в мою каюту, капитан Мартинес?»

Мартинес приподнял шляпу, чтобы защитить глаза от солнца.

Волосы у него были гладкие и такие же тёмные, как у Болито, кожа загорелая до цвета выделанной кожи; вокруг глаз залегли глубокие морщины. Ему могло быть от сорока до шестидесяти.

Он взглянул на орудия, их расчеты стояли с губками и червями, чтобы прочищать стволы после салюта.

Это невозможно. Мне приказано самому сопроводить вас в цитадель. – Он сделал элегантный жест. – Судно будет вам вполне комфортным. – Его тёмные глаза обвели верхнюю палубу. – Улучшение, как мне кажется?

Капитан Кристи резко заявил: «Я вынужден выразить протест, сэр Ричард. Как только вы окажетесь в цитадели, мы будем бессильны вам помочь!»

Болито покачал головой. «Я готов, капитан Мартинес. Меня будет сопровождать мой помощник».

Мартинес нахмурился, когда Олдэй присоединился к Эйвери у входного люка. «А это кто?»

Болито просто ответил: «Он всегда со мной. Надеюсь, этого достаточно?» – «Да».

Болито приподнял шляпу перед группой, стоявшей рядом: Кристи и его помощники, – столько лиц смотрели на него с тревогой и непониманием. Люди, которых он даже не знал.

Мартинес провёл их на корму галеры. Она была богато украшена позолоченной резьбой и длинными шторами, обеспечивающими пассажирам уединение.

Болито слышал, как он отдавал приказы экипажу лодки: снова другой голос, плавный и без колебаний.

Эйвери прошептал: «Мартинес не турок, сэр. Скорее, испанец». Он нахмурился. «Но есть кое-что ещё…»

Болито кивнул. «Я уверен, что он выучил английский в Америке, давным-давно».

Эйвери вздохнул с облегчением. «Согласен, сэр».

Олдэй ослабил хватку сабли на боку. «Я бы никому из них не доверился!»

Болито поднял одну из бленд и с удивлением увидел, что Халцион лежит на расстоянии в полкабеля от него, так быстро поднимались и опускались весла.

Он вспомнил о беспокойстве Кристи и понадеялся, что тот не забудет, чтобы его люди работали как можно более нормально. Тысячи глаз, вероятно, наблюдали за кораблём прямо сейчас. Первый признак готовности к бою мог всё разрушить. Он снова коснулся медальона.

Внезапно стало прохладно и почти темно, и он понял, что галера вошла в нечто вроде пещеры, вход в цитадель со стороны моря, где не было приливов и отливов. Это делало это место почти неприступным.

Они стояли вдоль причала, вымощенного каменными плитами, и он увидел еще больше людей в форме, на этот раз солдат, которые молча наблюдали за ними, ощупывая оружие, словно неуверенно.

Большинство мушкетов были французскими, но среди них было и несколько британских. Спрос, вероятно, превышал предложение, отсюда и захват чартерного судна «Галиция», перевозившего порох и дробь, а также, возможно, и незаконный груз оружия. Это было довольно распространённым явлением; армейские интенданты были своего рода казначеями, не прочь были получить личную выгоду, если она предлагалась без риска для них самих.

Он подумал о Мартинесе, о его роли здесь и о том, откуда он родом. Может быть, он выжил в Американской революции? Или наёмник, слишком часто менявший сторону.

Теперь он шагал впереди, полный энергии и целеустремлённости. Болито обнаружил, что почти улыбается. Человек, к которому невозможно повернуться спиной.

Он слышал, как на ступеньках тяжело дышит Олдэй; Мартинес, вероятно, напомнил ему о том дне, когда его сразила испанская шпага. Теперь он расплачивался за это.

«Полегче, старый друг. Мы можем немного отдохнуть…»

Эллдэй повернулся к нему, нахмурившись от боли.

«Я останусь с тобой, Кэп…» Он встряхнулся, злясь, что чуть не назвал его Капитаном, как в те другие, безрассудные дни.

Двери открылись, и Болито увидел богатые ковры, висящие на стенах. В воздухе витал аромат благовоний и сандалового дерева.

Мартинес замолчал и поднял руки. «Мы должны идти одни, адмирал Болито». Он презрительно взглянул на Олдэя. «Он может отдохнуть здесь». Он перевёл тёмные глаза на Эйвери. «Будет угощение. Если хотите, мы можем пообщаться». Он снова улыбнулся. «Это разрешено».

Болито резко ответил: «Женщины? Но я думал, что дей против такого поведения».

Взгляд был почти жалостливым. «Пленники, адмирал Болито».

Взгляд Болито быстро метнулся к открытому, ничем не охраняемому окну. Эйвери даже не моргнул. Он понял.

Вместо этого он сказал: «Мы будем здесь, сэр Ричард».

Болито сказал: «Я никогда в этом не сомневался».

За ним закрылись ещё несколько дверей, и он увидел Мехмет-пашу, сидящего в противоположном конце комнаты. Ещё один сюрприз; он ожидал увидеть его полным и мягким, привыкшим к привилегиям и наградам своего ранга.

Но человек, которого он увидел, был опрятным и стройным, с яркими, умными глазами и жестоким ртом. Лицо воина или тирана.

Мартинес сказал: «Мехмет-паша не говорит по-английски». Похоже, это его позабавило. «Поэтому вам придётся мне поверить».

Болито чопорно поклонился и сказал: «Я здесь, чтобы представлять Его Британское Величество, Ваше Превосходительство. От имени наших двух стран и мира, которым мы сейчас наслаждаемся».

Он вполуха прислушался к гортанному переводу Мартинеса и успокоился. Мехмет-паша не слушал. Он понял каждое сказанное Мартинесом слово.

Болито продолжил: «Судно «Галисия» и его груз были захвачены одним из ваших кораблей. Я прошу вас освободить капитана «Галисии», чтобы я мог найти решение». Он спокойно посмотрел на другого мужчину. «И освободить её команду».

Мартинес тронул его за руку и поманил к окну. «Некоторые из них там, адмирал. Они сопротивлялись, и их наказали». Он с любопытством посмотрел на него. «Может быть, вы бы поступили так же?»

Трупы лежали там, где их бросили, словно мусор. В назидание другим или с полным безразличием. Лужи засохшей крови всё ещё были видны на гниющих останках. Перед смертью они ужасно страдали.

Мартинес вернулся на свою позицию лицом к хозяину.

Болито видел не только разлагающиеся трупы; он заметил несколько пушек, направленных в сторону залива. Возможно, Мартинес хотел, чтобы он их увидел. Как угрозу.

Мехмет-паша говорил неторопливо и без каких-либо эмоций. Мартинес объяснил: «Судно перевозило незаконный груз. Оно использовало воды, находящиеся под контролем только дея, что также было незаконно. Вас принимают здесь как гостя». Его взгляд метался между ними. «Но у вас нет ни власти, ни полномочий в этих водах. Он сказал».

«Я передам его слова Его Величеству, капитану Мартинесу. О его ответе я не имею чести говорить».

Мартинес выглядел менее уверенным и быстро сказал: «Здесь командует Мехмет-паша, адмирал Болито!»

Болито наблюдал за мужчиной. Внешне спокойный, даже презрительный, но что-то, возможно, инстинкт, создавало другое впечатление. Он ждал ответа Болито, и не через своего «переводчика».

«Пожалуйста, скажите ему», – он вдруг указал на окно, на слепящий край горизонта, – «что я командую там».

В наступившей внезапной тишине он услышал эхо своих собственных слов – смертный приговор, если Мехмед-паша распознает его блеф.

Другой мужчина медленно поднялся со стула, его лицо было задумчивым. В любой момент он мог позвать стражу. Он ничего бы не доказал.

Мартинес хрипло произнёс: «Вас и ваших… друзей угостят, адмирал». Он поклонился, когда хрупкая фигурка неторопливо направилась к другой двери. Затем он пробормотал: «Вы можете взять «Галисию», когда будете отплывать отсюда, но её груз останется». Он взглянул на закрытые двери. «Вы очень счастливчик, позвольте сказать!»

Болито видел, как Эвери ввели в комнату, в его карих глазах отразились изумление и облегчение.

«На минутку, сэр Ричард…»

Болито выдавил улыбку. «На мгновение, Джордж. Но этому не суждено было сбыться».

Мартинес настаивал: «У вашего маленького корабля не было бы шансов, но вы это знали?»

Болито пожал плечами. «Будут и другие корабли, сколько потребуется, как вы знаете. Законное освобождение Галисии – это не договорённость, но, возможно, начало».

Мартинес сказал: «Один из моих офицеров будет сопровождать ваше возвращение на корабль, адмирал Болито».

Болито понимал. Ему нужно было знать, как на самом деле отреагировал его господин, и Болито мог принять, что у него есть некая смелость служить здесь, по какой бы то ни было причине. Он подумал о гниющих останках у стены. Мартинесу не нужно было никаких предупреждений, чтобы напомнить себе о постоянной опасности, в которой он находится.

Эвери пошла рядом с ним, горя желанием уйти и, возможно, не в силах смириться с тем, что им позволят это сделать.

«Я сделал, как вы велели». Он достал из-под пальто кончик небольшой подзорной трубы. «Оттуда хороший вид на главную якорную стоянку». Он оглянулся на Болито и сказал: «На якоре стоят два фрегата. Пятого ранга, я бы сказал, без флагов, но под хорошей охраной. Знаете, сэр?»

«Не уверен, Джордж». Он прикрыл глаза, наблюдая, как та же галера скользит к пристани. Мехмет-паша хотел, чтобы они поскорее убрались отсюда, отсюда и освобождение Галисии. Но два фрегата? Откуда и зачем?

Он вспомнил прямую фигуру в богато украшенном кресле. В конце концов, блеф оказался не односторонним.

Эвери увидел, как галера остановилась, и бородатый офицер в развевающемся одеянии сошел на берег, чтобы встретить их. Он едва мог скрыть свое облегчение.

«И мы могли бы остаться еще на некоторое время, чтобы «подкрепиться»!»

Эллдэй злобно посмотрел на него и так же внезапно ухмыльнулся.

«Даже корабельные галеты, полные долгоносиков, съели бы меня после этого проклятого места, и это не ошибка!»

Болито спустился в камбуз и стал ждать, когда их снова осветит яркое солнце. Если повезёт, к закату они, возможно, уже будут в Алжире. После этого Кристи не понадобится никакой поддержки.

Он коснулся медальона и понял, что Эйвери наблюдает за ним. Позже он, возможно, признался бы в этом сам. Он был очень близок к этому. Насколько близок, в тот момент знал только Мартинес.

«Эй, лодка?» Солнечный свет блеснул на примкнутых штыках вдоль трапа «Хальциона».

Олдэй сложил ладони чашечкой. «Флаг!»

Болито посмотрел на сушу, а затем на борт фрегата и такелаж.

Он вернулся. Он улыбнулся воспоминаниям. Госпожа Удача была на его стороне.

13. Такой закрытый и такой сильный

Капитан Джеймс Тайак сидел в кресле с высокой спинкой Болито и наблюдал, как его адмирал вышел из соседней каюты, а Оззард трусил за ним, пытаясь поправить чистую рубашку, но безуспешно.