Текст книги "Дорога в дюны (СИ)"

Автор книги: Алекс Спэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

  – Меня зовут Ход. Я мелкий торговец. А это мои охранники и наемные рабочие.

  -Женщины тоже?

  – Нет, я свою семью взял, зятя, ну и лекарь – куда-ж без него. Пусть близкие мир посмотрят. Едем в Релин – специями вон торговать будем – кивнул в сторону четырех бочонков лежавших на первой телеге Ход.

  – Что-то товара маловато.

  – Ну дык, я ж говорю, торговец я мелкий. Если все нормально пойдет, в следующий раз уже всю телегу этим добром забью.

  – Дикарей не боитесь?

  – Боимся конечно, но мы их земли только по краешку зацепим.

  – Ну-ну – придирчиво осматривая спутников Хода, своими глубоко посаженными глазами произнес старший.

   Потом, видимо решив для себя, что спутники опасности не представляют, заметно расслабился и более приветливо произнес:

  – А что такие напряженные, я поначалу подумал – людей на продажу дикарям везете.

  – Да затесались тут сзади... – начал было отвечать Рик.

  – У нас все в порядке – прервал его Ход – просто устали все. Места дикие, трухнули сначала, когда вас издалека увидели. Ошиблись, в общем.

  – Понимаю. Места действительно опасные – не каждый караван до Релина доходит. Можем проводить вас до границы баронства за умеренную плату. А дальше – извиняйте, не наша территория.

  – Спасибо. Мы сами уж как-нибудь – не зря же я своей охране деньгу плачу – отвечал Ход.

  Собрав причитающуюся символическую плату, собираемую на нужды патруля, всадники удалились.

  – Может зря от сопровождения отказались – вместе безопасней бы было – обратился позже к Ходу Рик.

  – Ну, нам за пределы этого баронства ехать не надо, но это действительно ерунда – вернулись бы потом куда надо. Другое дело, что у нас пленник в телеге лежит. К тому же, нужно дважды подумать, прежде чем пускать чужаков в свою колонну, особенно в таком глухом месте. Ты вот, Старый, ничего такого странного в этом стражнике не заметил?

  – Как будто маска не нем какая одета была. Я сам такие одеваю, когда нищим или пьянчужкой прикидываюсь. Но эта, еще лучше моих на нем сидела. Простому человеку такого не разобрать – видимо долго он ее носит. – отвечал самый старый человек в отряде.

  – А ведь верно подметил – а я сам не разобрал в чем тут дело. Просто странность какую-то почувствовал, а внешне все нормально было. Но это ни о чем таком плохом не говорит – может это профессиональное, может тайны какие из прошлого прячет. Ладно, не расслабляемся – едем также сгруппировано.

  Через два часа езды мастер Руфим заметил как что-то белое быстро мелькнуло между деревьями с левой стороны. Колонну сразу остановили.

  – Мастер Руфим, Бура – проверьте, что это было. Дальше десятой части лага в лес не заходите. Когда будете возвращаться имейте в виду, что я буду держать воздушный купол – инструктировал Ход.

  Двое подчиненных медленно сошли с тропы. Вскоре их спины скрыла листва.

   Прошло пять напряженных минут. Все члены экспедиции до рези в глазах всматривались в зеленую стену, но ничего не происходило. Лика от страха сжалась в комочек сидя на дне телеги. Увидев это, Миранда обняла девочку, дрожавшую как испуганный котенок.

  Еще через пять минут послышался хруст ветки. Потом кусты разошлись, явив фигуры двух разведчиков.

  -Живы! – выдохнул Старый.

  Ход сделал небольшую арку в защитном куполе для вернувшихся.

  – Можешь снимать, и лучше бы тебе самому туда сходить – сказал Руфим.

  Если мастер выглядел примерно также как и до разведки, то Бура был бледен и старался не смотреть никому в глаза. Вскоре после прихода его вырвало – видимо не в первый раз.

  Поскольку оба разведчика предпочитали не говорить вслух об увиденном, Ход сам направился в сопровождении Руфима на загадочное место.

  Представшая ему небольшая лесная прогалина представляла из себя своеобразное кладбище. Вперемешку с остовами трех телег и нехитрым скарбом несчастных здесь валялись человеческие тела, истерзанные так, словно над ними глумились дикие животные.

  – Сразу и не разберешь, где женщины, а где мужчины – словно боясь нарушить висевшую здесь тишину, тихо произнес Ход.

  Некоторое время он ошарашено озирался. Потом подошел к одному из кусков мяса, некогда бывших человеком и стал всматриваться в то место где у несчастного, по-видимому, раньше была спина.

  – Подойди сюда, мастер Руфим.

  Подошедший Руфим нецензурно выругался.

  – Я должен был в первый раз это заметить. Готов спорить, эти удары нанесли еще до начала этой кровавой оргии.

  – В спину – сухо произнес Ход.

  – Причем, с такими ранами можно жить долго.

  – Оно и понятно. Приняли бы мы тех стражников в наш отряд, и наше путешествие закончилось бы здесь. Даже магия не всегда может помочь против удара в спину.

  Осмотрев взглядом все вокруг, мастер Руфим задумчиво произнес:

  – Чтобы зайти так далеко по этой тропе, нужно очень долго по ней идти.

  Ход понятливо кивнул.

  – Как думаешь, мы прошли по краю? – вновь подал голос мастер.

  – Не будь у нас женщин, я склонен бы был в это верить.

  – Что будем делать?

  – Остальным – без подробностей. Готовимся к встрече.

  Когда Ход вернулся, взгляды всех членов отряда были обращены к нему.

  – Кто-то убил нескольких путешественников – коротко пояснил он.

  Лика в конец не выдержала напряжения и расплакалась. Миранда неодобрительно посмотрела на мага. Он только беспомощно развел руками, мол "все равно, что-то сказать надо было".

  Отряд стал двигаться еще медленней. Ехавший впереди Бура несколько раз останавливал движение, когда ему казалось, что впереди что-то маячит. В первый раз источником ложной тревоги стал огромный пень, своими уродливыми очертаниями напоминавший издали помесь человека с невиданным животным, второй и третьей остановке наемник не смог дать внятного объяснения.

  Когда Ход уже было решил сменить Буру с его не в меру расшатавшимися нервами на Силка, впереди показалось открытое пространство.

  – Я помню это место – пробормотал себе под нос Ход, сказав остальным уже громче – Лагов через десять съезжаем с тропы.

  Большинство путешественников облегченно вздохнуло: конечно и после этого их можно будет выследить, но вот устроить засаду, когда не знаешь куда именно движется добыча становится в разы сложнее.

  Но чаяньям людей Хода не суждено было сбыться. Впереди их ждали.

  На противоположной стороне большой лесной поляны молча стояли двенадцать человек. На лицах людей, давно перешедших незримую черту, к которой даже близко не подбиралось большинство садистов и мастеров пыточных дел, не отражалось ничего. Только скука в глазах. Они уже давно не пытались запугивать путешественников словами или своим поведением, как это делало большинство обычных разбойников. Ведь страх и ужас своих жертв они видели сотни раз. А когда постоянно смотришь на одно и то же, это рано или поздно надоедает. Но и остановится на выбранном пути им было не под силу: чувствовать, что обладаешь чужой жизнью, видеть обреченность в глазах людей – это стало их пристрастием, от которого им уже не суждено было избавиться.

  Солнце, и так не баловавшее в последние дни своими лучами эту землю, закрыла темная туча, подул холодный ветер и картина стала напоминать сюрреалистическую: двенадцать мужчин стоят, словно изваяния, с каменными лицами, не произнося ни слова, ветер пригибает к земле траву и вся поляна погружена во мрак среди бела дня.

  От увиденного пробрало даже некоторых мужчин. Лишь четверо смогли сохранить внутреннее душевное спокойствие: Ход, опасавшийся до этой встречи шальной стрелы от которой не спасет даже магия: ведь нельзя держать воздушный купол во время всего их путешествия; "кукла" которой было все равно: сражаться, кушать или спать; Старый, представлявший себе примерное количество разбойников с которыми разделался маг, в ту памятную ночь, когда он бежал из плена; и мастер Руфим, который вообще много чего повидал в своей жизни. Наемники, практически не видевшие волшбу в действии (не считая разорвавшегося стула, а где на поляне взяться стулу, спрашивается? – тут даже деревца самого зачуханного не найти) в основном рассчитывали на свои мечи и их сильно беспокоило численное преимущество противника. Их четверо, мастер Руфим и Рик – вот и все. На "безмозглого здоровяка" они не рассчитывали, доктор и Старый – не в счет. Ход – маг, темная лошадка – может нескольких на себя и оттянет, если раньше не скопытится.

  – Ты говорил, что Ход архимагу ровня – обратился Керн к Буре, как самому просвещенному в магических вопросах из их четверки – Как думаешь, многих он убить сможет.

  Бура скривился как от зубной боли:

  – Будь он архимагом – всех бы убил, но ведь магов учат долго – одно дело мебель взрывать уметь, да решетки резать, другое – когда тебя людей убивать учат. Вот после сегодняшнего боя и узнаем, что он за птица, если живы останемся – потом, вспомнив их совместные приключения в темном переулке Санима, добавил – Ну двух он, пожалуй, сможет отправить в небесные чертоги. За остальное не ручаюсь.

  – Рик этот, по-моему, тот еще вояка – ладно, если о меч свой не порежется, вот Руфим – да, чувствуется – воин. В общем пятеро нас против двенадцати, если маг расстарается, то пять против десяти будет – зло сплюнув, изложил свои мысли Керн.

  Пока наемники прикидывали свои шансы выйти живыми из передряги, Ход внимательно изучал поляну и находящихся на другом ее краю противников.

  "Двенадцать. У троих луки в качестве запасного оружия. Четверо из патруля. Интересно форма у них была настоящая? От этого много зависит, в частности – будут их искать или нет. Среди оставшихся наверняка есть пятеро, что нас преследовали. Выглядят очень самоуверенно. Почему? Нас восемь боеспособных, их – двенадцать: не самое большое преимущество. Почему они сразу не атаковали? Может, ждут других, кто по тылам ударит? Надо спросить Силка."

  – Силк, приглядись-ка, те, кто нас преследовал, среди них есть?

  – Есть. Все пятеро тута – отвечал наемник.

  "Тогда вообще странно. Ну да ладно. Зажать их между двумя куполами? А нам подопытные свинки ой как нужны. Что же мне потом протыкать их, сдавшихся? Общество, пожалуй, такого не поймет – большинство же не видело, что они на той полянке творили. Хорошо, пусть войны получат раны в бою".

  – Зря вы не взяли нас с собой. Для вас быстрее бы все закончилось – глухим голосом, который, как ни странно, разнесся над всей поляной, произнес черноволосый знакомец из патруля.

  Люди Хода ждали ответного слова командира. Ход же, совершенно не обращая внимания на сказанное, стал раздавать приказы своим.

  – Рик, Старый, док – вы остаетесь у телег с женщинами и защищаете их, если кто-нибудь пробьется.

  Рик, пытавшийся возмутиться тем, что его, здорового мужчину, оставляют в тылу наравне со стариком и лекарем, был урезонен быстро сориентировавшейся Мирандой:

  – Ты что-же, братец, хочешь оставить меня и девочек без защиты?! – не дав сказать ему ни слова спросила Миранда.

  Брат стушевался, покраснел, но крыть ему было нечем, и он лишь обреченно кивнул, принимая свою роль наблюдателя в предстоящем бое.

  – Первыми идем я, "кукла" и мастер Руфим, за нами ты Бура и твои люди – продолжал командовать Ход.

  У Буры и его товарищей от услышанного вытянулись лица. Если раньше их наниматель воспринимался просто как человек со странностями, то теперь он стал похож на самоуверенного идиота, с самоубийственными наклонностями.

  – Послушай Ход, ты нанял нас для своей защиты, так вот слушай... – начал ему втолковывать как маленькому Бура.

  – Молчать – ледяным тоном произнес Ход – Делай, как я говорю или вали отсюда вместе со своими людьми.

  Бура посмотрел на других мужчин, ища у них поддержки и, словно пытаясь им мысленно втолковать "ну вы же видите, что он кретин, и сейчас он всех нас отправит в небесные чертоги".

  – Делай как он говорит – и все вернуться живыми – тихо ответил на молчаливый вопль наемника Старый.

  Доктор тоже согласно кивнул.

  Буре ничего не оставалось, как молча стиснуть зубы.

  – Ну что, кончили свою предсмертную возню? – вновь разнесся глухой голос черноволосого над поляной.

  – Руфим, нам нужно как можно больше пленных, троих вообще лучше взять целыми, у остальных раны должны быть серьезными, но чтобы они могли прожить с ними хотя бы дня три.

  Если мастер Руфим и был удивлен пожеланиями Хода, то внешне это никак не проявилось. Он лишь согласно кивнул, вытаскивая свой удивительный по своей структуре меч. Оружие Руфима невольно отвлекло всех мужчин на пару секунд: в нем неизвестные кудесники сплавили воедино альбентума с каким-то менее благородным металлом. Вставки альбентума шли по режущим краям, а также наблюдались в центре в виде причудливых абстрактных фигур. Во второй руке у мастера появился клинок из чистого альбентума, тонкий как игла и более длинный, чем положено быть любому его собрату.

  – Чего встал, чурбан недоделанный! Доставай второй меч! Наносишь не смертельные раны, но чтобы они больше своими железками пырнуть никого не смогли – обратился Ход к "кукле".

  – Раненых не добивать – это уже приказ Буре и его людям.

  Мужчины медленно стали выдвигаться к центру поляны. Противники последовали их примеру

  "Шаг, второй, третий, ... десятый" и Ход ставит первый купол над поляной – теперь никто не ударит по повозкам и оставшимся в тылу людям со стороны леса. Еще секунда и второй внутренний купол накрывает поляну, отсекая повозки с людьми от места будущего боя – теперь никто из нападающих не прорвется к женщинам и охраняющим их мужчинам.

  Еще секунда и становится понятна самоуверенность бандитов, которые не удосуживаются даже использовать свои луки, пока дело не дошло до прямого столкновения. У одного из нападавших мечи выскакивают из рук и начинают лениво вращаться в воздухе, постепенно разгоняясь.

  "Не ниже чем семерка попалась" – думает Ход, оценивая все увеличивающуюся скорость мечей и одновременно вскидывая свой средних размеров лук.

  Маг нападавших с презрением смотрит на то, как Ход целится в него: его щиты способны выдержать одновременное попадание из десяти специальных военных луков, а это оружие дилетантов вообще кроме смеха ничего вызвать не может.

  Ход пускает стрелу. В момент выстрела вражеский маг замечает ее неестественную скорость, и теряет контроль над мечами, пытаясь за оставшиеся доли секунды уплотнить щит до максимума. Бесполезно – стрела Хода словно вообще не замечает магической преграды, пробивает мага насквозь и, пролетев еще пятьдесят локтей, разлетается в щепки столкнувшись с внутренним куполом выпустившего ее хозяина.

  Произошедшее меняет весь окружающий мир нападавших, за секунду они превращаются из охотников вышедших на очередной промысел, по сути – рутину, в животных, на которых начали охоту. Лишь гневный окрик темноволосого главаря не позволяет им разбежаться: неприятель уже слишком близко, чтобы показывать ему спины.

  В этот момент Ход ощущает, как по его спине начинают бегать мурашки, но это не страх, а что-то похожее на эйфорию. Он кожей чувствует мощь и силу двоих идущих рядом с ним: один закаленный профессионал, для которого каждый бой это как картина для художника: в ней выверен каждый мазок его кисти и каждая, должна быть лучше предыдущей – в этом смысл его жизни. Второй – бездумная машина для убийств, впитавшая большую часть опыта первого художника, но не мастерства. Откуда-то из глубин начинает подниматься волна гнева: перед его глазами встают тела женщин и мужчин, которых пытали изверги, решившие, что также могут замучить его Миранду, Велинду, Лику, Старого, доктора и других доверившихся ему людей.

  "Смерть палачам женщин!!!" – это кричит уже не он, а кто-то другой.

  Крик Хода, произнесенный на незнакомом здесь языке, объединяет его, Руфима и "куклу" с людьми Буры в один организм.

  Перед Ходом оказывается черноволосый. Его меч рассекает воздух, грозя отрубить плечо мага, но вязнет в небольшом воздушном щите, что невидимой стеной прикрывает левую часть туловища Хода. Одновременно маг протыкает своим мечом грудь неудачника.

  Мастер Руфим пропускает меч одного из разбойников над собой, левой рукой, вгоняя открывшемуся врагу свой тонкий клинок в одному ему известную точку на животе, одновременно правой парируя удар второго противника. Еще доля секунды и скрещенные мечи, повинуясь воле мастера, идут немного вверх и вбок, а освободившийся от плоти первого разбойника клинок, протыкает бедро второго.

  "Кукла", не мудрствуя лукаво, бьет мечом первого попавшегося. Противник пытается парировать удар. Но что может обычный меч против двуручника, разогнанного до скорости вдвое большей, чем одноручник? Оружие врага вырывается из рук хозяина, попутно отсекая ему часть плоти на руке. Одновременно вторым мечом "бревно" протыкает туловище противника, рассекая ребра с самого боку, там, где нет жизненно важных органов. "Бревно" знает куда ударить, чтобы убить наверняка, но вот искусству только ранить его не учили, так что он вынужден действовать по наитию.

  Все это происходит за две первых секунды боя. Противник лишается сразу четверых. Остаются семь. За последующие несколько секунд мастер Руфим выводит еще двоих из строя, а "кукла" нанизывает еще одного. Из четверых оставшихся двое вязнут в безнадежном бое с Бурой и его людьми, а двое оставшихся пытаются бежать. Руфим разочарованно оглядывается: ему нужно еще столько же, чтобы только начать входить во вкус.

  ***

  Ход

  Больше всего меня беспокоит отсутствие антибиотика. Любые планы могут пойти насмарку от какой-нибудь случайности. Большинство здесь привыкло жить с такими рисками: ведь даже самые лучшие лекари не всесильны. Я говорю "большинство", потому что, как и в моем мире, элита здесь не привыкла отдавать свои жизни и жизни тех, кто им дорог на волю слепого провидения. Дело в том, что местная медицина здесь все-таки располагает оружием последнего боя со всеми болезнями сразу. Это универсальный антибиотик настолько широкого спектра действия, что местная цивилизация не знала болезней, которые бы не вставали перед ним на колени. Растение, цветущее раз в несколько лет, выращиваемое годами под присмотром избранных, в особых условиях, где малейшее отклонение микроклимата грозило гибелью этому маленькому кустику. Именно его цветки, пройдя через десятки неведомых процедур, известных лишь нескольким посвященным, в конечном счете, превращались в кристаллический порошок, способный переливаться всеми цветами радуги в лучах местного солнца. "Исмея" – произносили губы обреченных больных – предел их жизненных мечтаний.

  Эксклюзивным поставщиком Исмеи являлось государство Имшар, располагавшееся в самой западной части материка. Насколько бы богат не был купец, насколько бы влиятелен не был чиновник, насколько бы силен не был полководец, они не смогут купить Исмею. Имшар продавал свой уникальный продукт только действующим королям. А все остальные зависели от милости и доброй воли своего государя. Таким образом, этот порошок становился одним из столпов цементирующих всю современную политическую карту мира. При этом, Имшар не пытался диктовать свою волю другим государствам, опираясь на свой уникальный продукт: им было все равно кто, где и как займет трон. Произойдет ли это во время государственного переворота, путем подкупа, отравления или завоевания другим государством – есть лишь одно правило, которое нельзя нарушать: Исмею нельзя перепродавать.

  Полсотни лет назад правитель одного из небольших королевств, что располагались на севере, в целях частичной компенсации расходов на покупку Исмеи (а такие расходы для любого королевства всегда были немаленькими – все правители понимали, что платят не только за уникальность продукта, но и за эксклюзивность прав на его приобретение) решил тайком продать часть порошка своей гильдии торговцев по пятисоткратному весу самого дорогостоящего камня этого мира – амрилла.

  Тогда Имшар объявил ультиматум: пока голова того правителя не окажется на воротах его столицы, а его род не будет отстранен от управления государством, Имшар не продаст ни грамма Исмеи – никому и никогда.

  Предприимчивый неудачник не просидел на троне и трех делим, как был сметен ближайшими и дальними соседями, а государство его было разграблено, а потом поглощено.

  Прогресса с антибиотиком у нас пока нет. После бойни на поляне, а по другому это назвать никак нельзя – у нас ни одного пострадавшего. Так вот, после бойни у нас двое пленных – те самые, что хотели дать деру. Сбежать они, понятно, не смогли, неслабо приложившись тыковками о мой купол. Остальным повезло меньше. Бура и его люди, чтоб им икалось ночью, зарубили тех двоих, что достались им жребием войны. Но уж если откровенно – не мне их обвинять: мой противник, по совместительству главарь этих моральных уродов, дал дуба так и не предоставив свое бренное тело для экспериментов по поиску антибиотика.

  Наиболее технично сработали те, на кого и был расчет: "кукла" и мастер Руфим – все их противники успели прожить три-четыре дня. Доктор некоторым даже успел дать два порошка.

  Впрочем, все бестолку. Антибиотика среди образцов не оказалось и изначально несовместимые с жизнью раны садистов-пыточников сыграли свою роль.

  Еще один аспект, который меня волнует – деньги. Их у меня осталось не так уж много. Моих прежних накоплений, заработанных в бытность мелким торговцем, не хватило бы на аренду двух домов в Холме (себе и доктору) до сегодняшнего дня. Но встреча с лесными разбойниками произошедшая в ту памятную поездку с Мирандой, плюс с еще несколькими группами, несколько позже, пока моя "кукла" проходила обкатку, поправила мои финансовые дела. Так что еще год об аренде домов мне и доктору, можно было не думать. Как и о прочих мелочах связанных с проживанием: вроде еды и удовлетворения элементарных потребностей.

  Другое дело, что нельзя было сидеть на месте. Нужно готовиться к неминуемому противостоянию с государственной машиной Форлана. А конкретно, с попытками Тайной стражи убить меня, которые, я уверен, обязательно будут. Именно поэтому мне нужны люди Буры: не важно насколько практически они будут готовы использовать опыт Рондела, важно другое: на сколько теоретически они будут готовы просчитать действия тех, кого пошлют меня убивать. Методы Тайной стражи и образ мышления их убийц – вот, что действительно важно.

  Для всего этого нужны деньги на оперативные расходы. И их весьма любезно предоставил мне подвернувшийся в Меардаре Варлас. Запас "чистильщика" составлял 400 с небольшим золотых – не самая малая сумма, которую мне удалось добыть в трех известных лишь ему тайниках, припрятанных на "черный день".

  Восемьдесят монет я оплатил в качестве аванса Буре и его людям вдобавок расходы на их экипировку составили еще 20 золотых. Сто пятьдесят золотых мастеру Руфиму. Пятьдесят на содержание Старого и Лики – этого им надолго хватит. Подготовка к этому путешествию, включая покупку всего необходимого: начиная от телег и лошадей и заканчивая столовой утварью – еще 20 золотых.

  Как можно видеть, золото в этом мире не имеет столь высокую покупательную способность, как я себе это представлял, ориентируясь, поначалу, на средневековье моего мира. С другой стороны: оно все равно здесь является мерилом высшего достоинства в рамках денежного обращения. Именно денежного – драгоценные камни, конечно, стоят дороже.

  При этом, имеет место большой разброс в ценах. Если в Саниме на золотой можно лишь снять себе на день номер с полным пансионом, то обыкновенный крестьянин на периферии Форлана на этот золотой может жить и питаться на постоялом дворе более трети местного года, если же пищу он себе будет покупать на местном рынке у таких же крестьян, то полгода абсолютного ничегонеделания ему обеспечены.

  При этом, нужно понимать, что Саним – дорогой город, и если средней руки торговец может позволить себе безбедно жить и работать, скажем, в Рурке, по численности населения даже немного превосходящем Саним, то в столице он разориться на жилье и питании. Думаю, делается это намеренно, чтобы сливки общества, выходя на дневной променад, были уверены, что встретят на улице лишь достопочтенных людей, а для прочих убогих, кому благосостояние не позволяет даже сходить в местную забегаловку, есть средний и нижний город.

  Так вот, на сегодняшний день мой оперативный запас составляет около 120 золотых. Не так уж много, учитывая, что через несколько месяцев я должен буду выплатить наемникам оставшуюся часть оговоренной суммы. Поэтому вопрос о дальнейшем финансировании моих планов стоит ребром.

  Изначально решение проблемы я видел в подделке денежных бумаг сверхвысокого достоинства. Как так? – спросите вы. А как же мерило высшего достоинства?

  Все просто. Поскольку стоимость одного золотого недостаточно высока для масштабных денежных операций, которые порою происходят между государственными структурами Форлана, крупными купеческими гильдиями или гильдиями ремесленников, местные финансисты выпустили бумажный эквивалент 100 золотых монет. Безусловно, выпуск такой купюры был бы не возможен без использования магической составляющей. Ключевым элементом жизнеспособности банкноты, как ни трудно догадаться, является невозможность ее подделать.

  Уникальность ее выпуска достигается следующим образом. Маг, находясь в специальной комнате, впадает в измененное состояние сознания (4) и мысленно воссоздает в видимый лишь ему рисунок, но помещает его не абы куда, а внутрь уникального прозрачного кристалла имеющего ячеистую структуру. Кусок этого кристалла умышленно не подвергается какой-либо обработке, его оставляют именно таким каким и нашли внутри породы. В результате форма кристалла сохраняет свою причудливость и неповторимость, а поверхность – уникальную хаотичную структуру. Проецируемый внутрь кристалла рисунок обретает видимые черты, а кристалл тысячекратно его преломляет. В результате вся комната расцветает множеством уникальных фигур: на ее стенах можно увидеть как разноцветную кривую толщиной в пол человеческого волоса, так и нагромождение деформированных многоугольников каждый из которых содержит в себе десятки цветов. В общем, человеку из моего мира проще представить, что каждый квадратный сантиметр проекции похож на то, что мы привыкли видеть в калейдоскопе, но невообразимо более детализированный и усложненный.

  В определенном месте той комнаты находится кусок светочувствительной бумаги. Через некоторое время рисунок "переходит" на него и, вуаля – купюра готова.

  Никаких дополнительных цифр или букв на нее не наносится – в этом просто нет необходимости. Каждый кто работает с такими бумагами знает этот рисунок наизусть и любая подделка будет выглядеть для него настолько неубедительно, насколько для искусствоведа специализирующегося на творчестве, скажем, Боттичелли будет неубедительно выглядеть рисунок написанный детской рукой в общих чертах пытающийся имитировать какой -либо из шедевров художника.

  Откуда мне это известно? Процесс производства этих денежных купюр не держится в секрете по причине того, что физически повторить этот рисунок просто невозможно.

  Допустим "фальшивомонетчик" достанет светочувствительную бумагу, к созданию которой прикладывает руку, как я понимаю, не один маг.

  Дальше ему нужно найти того уникального мага, который проецирует рисунок в кристалл. При том, что тот, кто этим занимается, известен лишь двоим-троим, включая короля. Это может быть кто угодно – даже Архимаг. Допустим, кому-то удалось его вычислить, похитить и заставить воспроизвести рисунок. А дальше? Где взять кристалл абсолютно идентичный тому, что используется в качестве печатного станка? Как вы думаете, существуют хотя бы два обычных камня с абсолютно идентичной структурой?

  В ходу такие купюры только среди "юридических" лиц, то есть объединений людей. Даже самому богатому купцу никто не позволит расплачиваться такой купюрой за что-либо, не говоря уже о том, что список "юрлиц" где их принимают, крайне ограничен и все друг друга знают.

  Поэтому включать эти купюры в денежный оборот можно только формально – фактически их используют лишь избранные в масштабных денежных операциях.

  Когда я вник во все эти детали, то понял, что подделка этих купюр даже для меня с моими уникальными магическими возможностями невозможна, ибо тут непреодолимым препятствием служит сама природа с ее разнообразием всего сущего. А вот вопрос о производстве золотых монет для меня вполне уместен.

  С появлением книги Меннеля я получил возможность практиковаться в сложных преобразованиях(5). И конечным результатом одного из трех примеров трансмутации, описанных великим теоретиком, как раз таки является получение золота.

  Для местных магов трансмутация вещества до золота лишена какой-либо практической целесообразности: выход металла по отношению к затраченному времени будет настолько мал, что архимаги 14-15 уровней заработают это "золото" продавая свои навыки, куда как за меньший промежуток времени. Другое дело – я, со своей чудовищной пропускной способностью. Есть на этом пути правда одна закавыка: золотые монеты имеют определенный рисунок, но его дублирование – для меня с моими магическими возможностями явно преодолимо.

  Ладно, вернемся к делам более приземленным. Мы уже второй день как съехали с тропы. Продвижение наше замедлилось в несколько раз. Порою приходиться объезжать буреломы. Иногда задерживаемся, пока мужчины распиливают стволы упавших лесных гигантов, преграждающих путь телегам. Избегаем низин, так как боимся, что лошади не вытянут потом наверх, да и сами телеги к сильным кренам не приспособлены. Даже если появляется относительно ровный и чистый от препятствий участок, едем все равно медленно: впереди всегда кто-то идет и смотрит, не торчит ли корень дерева слишком сильно, не спряталась ли в траве коварная коряга, ибо поломка колеса будет стоить минимум день задержки, а о поломке оси я даже думать не хочу.

  Как-то утром, когда склизкий холодный туман окутал одно из мест нашей вынужденной ночевки, "кукла" почувствовала присутствие чужаков. Поскольку разглядеть сквозь плотную белесую пелену мы ничего не могли, а двигаться дальше по незнакомой местности в условиях плохой видимости – чистейшее самоубийство, то нам ничего не оставалось, как занять оборонительную позицию.

  Все напряженно ждали нападения, но ничего не происходило. Клубился туман, молчали птицы, лишь лошади нервно всхрапывали. Поскольку мы плотно сгруппировались перед неведомой опасностью, то я ограничился лишь небольшим защитным куполом. Пару раз мне казалось, что в этой звенящей тишине я слышу чьи-то осторожные шаги.