Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Чего?! – Глеб чуть не выронил телефон. – Откуда он знает?!

– Без понятия, Глеб. Я сказал, что не в курсе. Он просил тебе передать, что у него для тебя интересное предложение.

– Предложение? От Горнова? Что-то новенькое. Ладно, завтра разберемся.

Глеб попрощался со Славой и задумчиво уставился в потолок. Странно, что может быть от Глеба нужно этому писаке? И откуда информация про Израиль? Впрочем, эти проныры-журналисты всегда все знают, работа такая. Хоть бы информация про посещение «Шумеда» не всплыла. Афишировать собственные болячки Глеб совершенно не планировал.

Некоторое время Немов лежал, припоминая песни на стихи Чолакяна и прикидывая, какую из них спеть завтра на концерте. С голосом по-прежнему были проблемы, но и песни Чолакяна – не арии князя Игоря или Фиеско. Как-нибудь споет, на честном слове и на одном крыле. Остановившись на «Свете родного очага», Глеб поднялся и пошел в гардеробную – выбирать назавтра подходящий костюм. Проходя мимо зеркала, заглянул в него и решил, что не мешало бы сегодня помыть голову с оттеночным шампунем – седина, которая раньше казалась ему импозантной, теперь раздражала. Хотелось взбодриться, встряхнуться, хотя бы визуально помолодеть. Да и маску какую-нибудь омолаживающую можно у Ирмы позаимствовать!

* * *

– Что с тобой? – удивился Троянов, когда Глеб с шумом плюхнулся на заднее сидение.

По просьбе Глеба Игорь с утра пораньше заехал сначала за Вячеславом Давыдовичем, а потом и за ним.

– Я думал, ты у нас болезный, договорился, чтобы тебя сегодня первым в концерте выпустили. А ты носишься, как будто за тобой черти гонятся.

– Почти, – хмыкнул Немов, с трудом переводя дыхание. – Ирма достала, спасу нет! Вчера вечером как началось: что ты хочешь покушать, не болит ли шов, лежать удобно, зачем ты встал, расскажи, как все прошло, и так без остановки! А мне надоела уже эта забота! Я не инвалид, вполне в состоянии сам себя обслужить. Так нет, она мне даже встать не дает! А утром, когда узнала, что я еду на работу, вообще скандал начался. По ее мнению, я должен еще минимум месяц дома проваляться. А потом еще месяц в санатории. Ага, а сцена меня ждать будет, видимо.

– Хм, ну я так понял, про здоровье спрашивать не стоит, – усмехнулся Вячеслав Давыдович.

– Даже не пытайся! Я в порядке. Выгляжу хреново, да?

– Гример поправит.

Глеб Васильевич вздохнул с облегчением. Хоть Славик не будет жалеть, и то хорошо. Его цинизм сейчас как никогда кстати.

Как же приятно снова оказаться в рабочей обстановке! Телефоны звонят, бумажек на столе куча – вот приглашение на корпоратив, условия прислали, вот стихи очередного юного дарования, мечтающего продать Немову свою песню, вот клавиры новых оркестровок для юбилея. Глеб с огромным удовольствием закопался в бумажках. Потом с не меньшим удовольствием выпил приготовленный секретаршей кофе и ушел в дальнюю комнату, порепетировать вечернее выступление, а заодно и распеться. Там его и нашла секретарша с телефоном в руке:

– Горнов звонит. Вы сказали, сразу соединить.

– Да, дай сюда.

Немов забрал радиотрубку и сделал знак, чтобы секретарша вышла:

– Немов слушает.

– Здравствуйте, Глеб Васильевич. Артем Горнов на связи.

– Здравствуйте, Артем, – подчеркнуто вежливо поздоровался Глеб. – Чем обязан?

– Как ваше здоровье? Знаю, что вы проходили лечение в Израиле.

– Поразительная осведомленность. Я не собирался афишировать этот факт, если позволите.

– О, безусловно. Но есть и еще один факт, который, как я думаю, вы не захотите афишировать.

– О чем вы говорите?

– Глеб Васильевич, у меня есть очень интересные фотографии, на которые вы наверняка захотите взглянуть. Давайте встретимся.

Глеб почувствовал, что ему не хватает воздуха. Неужели? Но ведь этого не может быть. Впрочем, почему не может?

Он нашел в себе силы ответить спокойно:

– Хорошо, давайте. Где и когда?

– Сегодня через два часа, ресторан восточной кухни в Камергерском вас устроит?

Глеб взглянул на часы. Если оттуда сразу поехать на концерт, он успеет.

– Да, вполне. До встречи.

Немов тяжело опустился на диван. Ну вот и все. Если Горнов узнал о них с Никитой, это конец. Конец всему. Такой позор смыть будет невозможно. Был бы на его месте какой-нибудь молодежный певец, ничего фатального бы не произошло – обсудили и забыли. Некоторым подобные скандалы только на пользу идут, популярности добавляют. Но Немову, гласу эпохи, дамскому угоднику и образцу мужественности, такого не простят. Растопчут со всеми наградами, званиями и регалиями, как будто и не было. Тридцать лет на сцене коту под хвост.

Снова зазвонил телефон. Глеб даже не сразу сообразил, что надрывается не офисная трубка, а его мобильный. Взглянул на дисплей – Никита. Мальчишка в последнее время нагло игнорировал просьбу первым не звонить. Они вообще стали забывать об осторожности, если честно. И вот результат. Что ему сейчас говорить?

После секундного колебания Глеб решил, что пока ничего сообщать Нику не будет. Надо сначала встретится с Горновым и понять, что тому известно. Может быть у него фотографии совсем иного рода? Например, пьяный Глеб или Глеб с неизвестными барышнями?

– Я тебя слушаю, – Глеб постарался, чтобы голос звучал как обычно.

– Глебушка, а что происходит? Я, как мы договорились, являюсь навестить больного с полными сумками вкусностей, а меня встречает твоя жена в состоянии, близком к истерике, и сообщает, что ты с утра отбыл на работу. Это как понимать?

Черт! Он совершенно забыл предупредить Ника! И даже не позвонил с утра, так спешил слинять из дома. А в офисе закрутился. Свинство, конечно.

– Ник, прости, пожалуйста, это все Ирма виновата. Как ты вчера уехал, она меня со свету сживать начала своей заботой. А меня выступить позвали, ты же знаешь, сцена – лучший лекарь. И в офисе дел полно. Не сердись, пожалуйста! Я отлично себя чувствую.

– Хорошо.

Мда, это односложное «хорошо» свидетельствовало, что Ник обиделся. Этого только сейчас и не хватало. Надо было исправлять ситуацию.

– Ты где находишься?

– Выезжаю из Нововнуково! Попил чаю с твоей супругой, выслушал ее жалобы на тебя, шикарно провел время, – съязвил Ник.

– Подъезжай к шести к КДС, Слава тебя встретит и сделает пропуск.

– Зачем?

– Ну ты же вроде как мой помощник, должен меня сопровождать на концертах? А потом поедем домой.

– Родной, ты извини пожалуйста, но если ты сегодня не явишься ночевать к Ирме, у тебя будут крупные неприятности.

– У меня и так уже крупные неприятности. Ник, давай потом? Я сейчас спешу в одно место. Так ты приедешь в Кремль?

– Приеду.

– Ну вот и славно, до встречи.

***

Ресторан восточной кухни в Камергерском был только один, так что Глеб его нашел без труда. Поднялся по каменной лестнице на второй этаж, вошел в зал. Несмотря на удачное расположение, аншлага в ресторане на наблюдалось. Возможно потому, что обеденное время уже прошло, а до вечера было еще далеко. Горнова Глеб в лицо не помнил, зато жунралист сразу его заметил и помахал рукой, приглашая за самый дальний столик. Поборов отвращение, Глеб подошел и даже пожал протянутую руку, сел. Горнов цедил кофе, Глеб попросил у официанта минералки. Больше ничего в себя впихнуть он все равно сейчас не сможет.

– Вы на диете? – полюбопытствовал Горнов. – Рекомендации врачей?

– Давайте ближе к делу, – оборвал его Глеб. – Что у вас?

– Как хотите, – журналист достал из внутреннего кармана пиджака стопку фотографий и положил несколько из них перед Глебом.

Немов надел очки и взял снимки. Израиль, Тель-Авив, эта треклятая набережная. Он в обнимку с Никитой, но снимок сделан со спины, лиц не видно. Ерунда, недоказуемо. Но второй снимок был сделан в упор. Оставалось удивляться качеству современной оптики – стоящего перед ним фотографа Глеб бы заметил, значит, снимали с расстояния, а такая четкость. Лица видны прекрасно, но опять же ничего крамольного. Ну обнимаются, и что? Глеб просмотрел еще несколько снимков и положил их на стол.

– Господин Горнов, я не понимаю, почему должен заинтересоваться этими кадрами. Вы следили за мной, когда я проходил лечение в Израиле? Это не делает вам чести. Я не давал согласия на съемку, но даже если будут опубликованы эти фотографии, не вижу проблемы.

– Не видите проблемы в том, что Народный артист Глеб Немов сжимает в объятиях смазливого мальчика?

– Вы испорченный человек, господин Горнов. На этих снимках Народный артист Глеб Немов держится за своего помощника, потому что с трудом таскает ноги после операции. Это очень печально, но это не преступление.

– А что вы скажете по поводу этих снимков?

Горнов положил перед Глебом оставшиеся фотографии.

А вот это совсем скверно. И спорить бесполезно. Они с Ником целуются на все той же треклятой набережной. В укрытом от глаз, как казалось Глебу, тупичке. В ту же первую после операции прогулку. Господи, ну и вид у него. Но все равно не узнать тут Глеба крайне сложно. Ну вот и все, приехали.

– Сколько? – Глеб посмотрел на журналиста в упор.

Горнов взял салфетку и написал на ней цифру. Глеб взглянул – сумма немаленькая, но реальная. Спокойствие его близких и его собственная репутация стоят много больше.

– Пишите реквизиты для перевода. И где негативы?

Горнов откровенно заржал ему в лицо.

– Глеб Васильевич, какие негативы? Все давно снимается на цифру. Но вы можете не беспокоиться – исходники я удалю и более никогда вас по этому поводу не побеспокою. Я человек чести.

– На вашем месте я о чести бы не заикался. Пишите реквизиты!

– Наличкой, Глеб Васильевич. Мне проблемы не нужны. Завтра, здесь же.

Глеб резко поднялся.

– Хорошо. До встречи.

Не дожидаясь ответа, Глеб вышел на улицу. В висках стучало, голова раскалывалась, спина ныла. Ну, спина, наверное, ныть и должна была, но в состоянии рабочего энтузиазма, в котором с утра находился Глеб, он этого и не замечал. А сейчас хотелось не на сцену, а под одеяло. Желательно в компании бутылки коньяка.

С Ником Глеб встретился в гримерке КДС – парень уже ждал его. С пропуском на груди и вполне довольным жизнью выражением лица. Не обижается, и то хорошо.

– Привет!

Глеб изобразил улыбку и рухнул в кресло.

– Мне чаю, переодеться и гримера!

– Господи, Глеб, что случилось? – ну да, Ника отрепетированной улыбкой артиста не обманешь.

Довольное выражение с физиономии парня исчезло. Глеб взглянул на себя в зеркало и понял, почему. Красавец! Под глазами синие круги, весь помятый, измученный, взгляд жесткий, злой. Нет, так на сцену выходить нельзя.

– Давай дома поговорим? А сейчас изобрази помощника или позови Славку. Мне чаю, переодеться и гримера. Ну и таблеточку, если есть.

– От чего таблеточку?

Тон Никиту обескуражил, но пусть привыкает. Назвался помощником, терпи артиста Немова, он от любовника Немова отличается, и существенно.

– От всего. От головы, от сердца и от спины.

– Это цианид, – громко подсказал входящий без стука Троянов. – Но его в аптеках не продают. И давайте быстрее, через полчаса выход.

Ник взглянул на него волком, но промолчал, полез в барсетку за таблетками. А Глеб и не сомневался, что у Ника при себе полный арсенал. А Славке даже благодарен был за своевременное появление. Теперь лишние разговоры откладывались.

Глава 11. Финансовый вопрос

Ник стоял в кулисах и неотрывно следил за Глебом. Сколько куплетов у этого чертового «Света родного очага»? Кто бы мог подумать, что одна песня может быть такой длинной? Или это ему кажется? Зрители в зале, а точнее, зрительницы, их было большинство, млели от голоса Глеба и его фирменной улыбки, юбиляр Чолакян тоже наслаждался звучанием своего шлягера. А Нику хотелось на стену лезть. Плохая была идея записаться в помощники Глеба. Нет, это, конечно, возможность быть рядом. Но наблюдать вот такие подвиги любимого из кулис – просто мучение. Еще пять минут назад он растекался по креслу гримерной и морщился от любого громкого звука, так болела голова. А сейчас вон улыбается, практически пляшет под этот свой «Родной очаг». Как будто ни голова, ни спина не болят, и вообще все прекрасно. Кому вот это все надо, а? Не обошелся бы Чолакян без Немова? Только вчера из больницы, ну какая сцена ему?

Наконец-то последний припев, проигрыш, поклон. Господи, он еще и кланяется! И даже почти получается! Цветочки от поклонниц. Да иди же ты уже в кулисы, бледный же как смерть!

Шаги в сторону кулис были уже какими-то неуверенными, Ник едва успел его подхватить под локоть.

– Ты как?

– Голова кружится, – шепотом пожаловался Глеб, повисая на руке. – И тошнит.

– Ну и за коим чертом ты на сцену лезешь? Слабость это, Глеб, нормально после операции. Ты еще и антибиотики пьешь, они угнетают организм.

Ник осторожно довел любимого до гримерки и сгрузил в кресло.

– Сейчас чаю сделаю сладкого. Ну отлежись дома хоть немножко!

– Не может он дома отлежаться, – Троянов предупредительно нажал кнопку на электрочайнике. – Дома Ирма Владимировна заботой зае… замучает. И потом, артиста сцена лечит.

– Я вижу, как она лечит, – прошипел Ник.

– Я в порядке, – Глеб поднял руку, прекращая спор. – Просто был очень тяжелый день. Сейчас посижу пять минут и поедем домой. Ник, раздеваться.

– Чего?! – Никита замер со стаканом чая в руках.

– Раздевай его, – подсказал Троянов, – это твоя обязанность. Раньше у нас работала Тамара, костюмер, но она уволилась, новую брать не стали, сами обходились. Теперь твоя забота. После выступления надо сразу артиста переодеть. Во-первых, пока он не простудился, рубашка сейчас наверняка насквозь мокрая. Во-вторых, пока Глеб не испачкал чем-нибудь концертный пиджак или брюки. Концертная одежда убирается в кофры, рубашки стираются. Туфли тоже сразу надо сменить, концертные узкие, в них быстро ноги отекают.

Вячеслав Давыдович вводил его в курс дела быстро и бесстрастно, видимо, даже рад был появлению помощника и возможности свалить на него обязанности няньки. А у Ника голова шла кругом от столь интимных подробностей. Одно дело дома раздевать свое сокровище, целуя, возбуждая, готовя к чему-то большему. И другое вот тут, при Троянове, причем не родного и любимого, мурчащего от удовольствия Глеба, а какую-то неживую куклу с нарисованными чертами лица и безучастными глазами. Он всегда такой на работе?

Глеб спокойно и как-то привычно дал себя раздеть. Никита ожидал, что хотя бы надевать повседневное он будет сам, но Глеб выжидающе на него посмотрел, и пришлось натягивать на любимого футболку и толстовку, помогать влезать в джинсы. Ник надеялся, что со стороны не видно, как он краснеет.

Как только закончили с переодеванием, в гримерку постучали. Милая девушка пришла сообщить, что в гримуборной Чолакяна накрыт фуршет и пригласила зайти выпить за здоровье юбиляра.

– Как был жмотом, так и остался, – констатировал Троянов, едва за девушкой закрылась дверь. – Это двадцать лет назад в гримерках накрывали, когда ни у кого денег на рестораны не было. Неужели хотя бы на юбилей нельзя себе позволить нормальный стол накрыть?

– Да ладно тебе ворчать, – Глеб медленно и осторожно поднялся с кресла, опираясь на руку Ника. – В рестораны всех водить – без штанов останешься. Он и так на юбилей потратился. Пошли, выпьем по рюмочке коньячку, раз зовут.

– Глеб, какой коньячок, ты антибиотики пьешь, – возмутился Ник, даже забыв, что при Троянове нужно Глебу «выкать».

– И что? Решил пойти по стопам Ирмы? Мне теперь лежать дома и есть кашу? У меня был отвратительный день, я чертовски устал, и я хочу выпить в компании друзей. Ты можешь остаться здесь.

– Я тоже не пойду, – Троянов плюхнулся в кресло Глеба. – Подождем тебя тут.

– Как хотите, – пожал плечами Немов и вышел.

Ник растерянно посмотрел на закрывшуюся дверь. Зря он записался в помощники, очень зря. Ни к чему хорошему это не приведет, только ссориться начнут. Что с Глебом происходит? Он же назло делает. Назло кому? Себе? Что у него опять случилось?

– Привыкай, – Вячеслав Давыдович поймал его взгляд. – Глеб не подарок. Но он не всегда такой. Раз звездит, значит, не в настроении. Может, чувствует себя плохо или в личной жизни проблемы. Так он нормальный мужик, лучше многих, поверь.

– В личной жизни? – машинально повторил Ник.

– Ну а что он, не человек? Раньше вообще катастрофа была, пассии в каждом городе менялись. То одна ему нервы поднимет, то вторая, а на нас он потом срывается. Но в последние годы вроде устаканилось, у него кто-то постоянный появился, и Глеб поспокойнее стал. Что ты такие большие глаза делаешь? Думаешь, к жене он сейчас поедет? Особенно коньяка напившись? Да Ирма его на шарфики перемотает за смешивание алкоголя с лекарствами. Это ему дико повезло, что она с ним в Израиль не смогла поехать. Ты, кстати, не рассказал, как там все прошло?

Ник пожал плечами. Что он мог рассказать Троянову? Как кормил с ложки и ловил летящие в персонал чашки? Глеб, кстати, просил его поменьше общаться с Вячеславом Давыдовичем, во избежание неприятностей. К счастью, вскоре вернулся Глебушка, с заблестевшими от коньяка глазами, улыбающийся и в целом довольный жизнью.

– И зря вы не пошли! Вполне приличный стол был! Ну что, поехали по домам?

– Поехали, – Троянов поднялся. – Тебя куда везти?

– В Нововнуково, – Глеб бросил на Ника извиняющийся взгляд.

Ник хмыкнул и закатил глаза. Тайны Мадридского двора. Ну конечно в Нововнуково. Свинство сейчас было бы еще дома не ночевать. Вот и пусть милый от супруги получит и за коньяк, и за работу в таком вот состоянии. Пусть лучше с Ирмой ругается, чем с ним.

– Я отвезу Глеба Васильевича, – вызвался Ник. – Я на своей.

– Ты же вроде в центре живешь? Охота тебе по всей Москве кататься? – удивился Троянов.

– Да я потом еще по делам поеду как раз в том районе, – выкрутился Ник.

Спорить Вячеслав Давыдович не стал, только рад был, что Игорь в его полном распоряжении. Они уже выходили из КДС, когда Глеб вдруг сказал:

– Слав, чуть не забыл. Мне завтра нужно будет полтора миллиона, наличными. Закажи деньги с утра и сними со счета, пожалуйста.

– Сколько?! – Троянов резко затормозил посреди коридора. – А заранее нельзя было сказать?

– Я и говорю заранее. Еще раньше я не знал, что понадобится.

– Глеб, но… Эээ… Как бы тебе сказать, нет на корпоративном счету столько.

– Как нет?!

– Ну вот так. Я аренду «Крокуса» оплатил, пока тебя не было, зарплату девчонкам, музыкантам, за офис там по мелочи.

– И что? Там было больше трех, когда я последний раз смотрел. За питерский концерт же еще переводили.

– Глеб, ты за питерский наличкой брал, сам мне говорил по телефону.

– Наличкой я брал за моральный ущерб, личный бонус. А оплата была по договору на счет! И даже без эти денег на счету должно быть гораздо больше!

Ник прислонился к стеночке. Нашли место деньги считать, кругом люди ходят. И что вообще с Глебом случилось? Зачем ему столько, да еще и наличкой? У них какие-то непредвиденные траты? Насколько Ник знал, у Глеба было несколько карточек, прикрепленных к банковскому счету, личному, с его накоплениями. Но там наверняка есть лимит снятия, полтора миллиона с личного счета просто так не снимешь. Для работы был счет корпоративный, с которого Троянов оплачивал аренду офиса, покупку оборудования, выдавал зарплаты и так далее. На этот же счет приходили гонорары, с поступлений на него платились налоги. И вроде бы Глеб полностью доверял своему директору в финансовых вопросах, тут никаких трений не было.

– Слава, мне завтра нужно полтора миллиона, наличкой.

– Глеб, ну нету! Нет, понимаешь? Помнишь, я тебе говорил, что у меня проект тут один в Москве интересный. Ну когда ты в Питер уезжал?

– И?! Твой проект обошелся мне в пару миллионов?! А я об этом ничего не знаю?

– Может быть, мы хотя бы на улицу выйдем? – робко предложил Ник. – Вас сейчас кто-нибудь услышит, и завтра во всех газетах подробности финансовых отношений Немова и его директора будут.

Но на него никто не обратил внимания. Глеб настойчиво пытался выяснить, где деньги, Троянов что-то бормотал про проект и про то, что все вернет через пару месяцев и даже с прибылью. В итоге Глеб заявил, что завтра деньги должны быть и точка, забыв про спину вылетел на улицу и остановился только не найдя машины у выхода.

– Сюда меня на своей не пропустят, пошли на стоянку, – Ник осторожно взял его под локоть.

– И с чего ты вызвался меня отвозить? Тебе же крюк через всю Москву потом делать. Или у нас останешься? – вдруг предложил Глеб.

– Нет уж, родной, сам коньяку налакался, сам со своей благоверной и разбирайся, а то она меня крайним сделает. Я потом к Вяземским загляну, Таша просила заехать, там и переночую. У тебя на завтра какие планы?

– Завтра… Завтра я занят, мой хороший, – Глеб как-то сразу посерьезнел. – Ты завтра своими делами занимайся, а вечером я к тебе приеду.

– Ладно.

По дороге молчали. Ник решил, что Глеб просто устал и не донимал его расспросами. Мало ли на что ему деньги понадобились. Может, жене подарок сделать, грехи замолить? Правда, такая сумма… Не похоже на Глеба.

Ник постоял у ворот, дождался, пока Глеб зайдет в дом, и отправился к Вяземским.

***

От хорошего расположения духа, обретенного за рюмкой коньяка в компании коллег на фуршете, у Глеба не осталось и следа. А стоило Нику отъехать от ворот, как снова накатило: и спина болит, и причитания Ирмы слушать не хочется, и с деньгами непонятно. Он уже было уговорил себя, что снимет нужную сумму с корпоративного счета, отдаст Горнову и забудет о компрометирующих снимках как о страшном сне. А теперь вдруг оказывается, что на корпоративном счету пусто. И это очень интересный вопрос, куда Слава дел деньги, с ним еще предстоит разобраться. И где сейчас взять полтора миллиона? Снимать с накопительного счета долго и дорого, потеряет все накопленные проценты по вкладу. И вообще этот счет неприкосновенный, «на старость». Оставался только их общий с Ирмой счет, с которого снимались деньги на жизнь. Точную сумму денег, лежавшую на этом счету, Глеб даже не знал, просто перечислял туда с каждого гонорара примерно третью часть.

Встречала его только Динка, радостно прыгающая в полутемном коридоре.

– Ну привет, привет, собака. Что у вас тут так темно? И где наша мама?

Динка возмущенно тявкала. Глеб разделся и отправился на поиски жены, попутно включая везде свет. Ирма обнаружилась у себя в спальне за ноутбуком.

– Я дома, – сообщил Глеб и встал в дверях, ожидая реакции.

– Привет, – Ирма кивнула, не отрываясь от экрана. – Голодный?

– Да не так чтобы, – неопределенно пожал плечами Глеб. – Ирма, нам нужно поговорить.

– Давай через час, – Ирма застучала по клавиатуре. – У меня сейчас индивидуальная коуч-сессия по скайпу.

– Чего у тебя? – Глеб не понял ни слова.

– Коучинг. Не мешай, пожалуйста.

Глеб прислонился плечом к косяку и никуда не ушел. Интересное кино получается. Что там такого в компьютере срочного, что на него никто внимания не обращает? Чем она занимается? В представлении Глеба компьютер был нужен либо чтобы в игрушки играть, либо чтобы по порносайтам лазить. Ни то, ни другое не являлось уважительной причиной для игнорирования супруга.

– Ирма, сколько денег у нас на семейном счету? – поинтересовался он, поглаживая Динку за ухом.

Ирма на секунду прекратила печатать и обернулась:

– Не знаю. Немного. Я как раз собиралась тебе сказать, что нужно пополнить счет.

– Насколько немного? Ты же в прошлом месяце мне говорила, что денег достаточно, что пока можно не перечислять, а то много скапливается?

– А в этом месяце потратилась, – Ирма снова отвернулась к монитору. – Глеб, давай потом? Я сейчас очень занята.

– Чем ты занята? Меня целый день нет дома, можно мне уделить пять минут, когда я прихожу?

Глеб уже не скрывал раздражения.

– Я же тебе сказала, у меня индивидуальная коуч-сессия с Николаем Игнатовым. Пока мы с тобой болтаем, время идет. А его час стоит очень дорого, он один из лучших психологов России.

– Опять психологи? Да сколько же можно?! И вы вот по компьютеру общаетесь? За деньги? – уточнил Глеб.

– Да, через Скайп.

– И сколько это стоит? – вкрадчиво поинтересовался Немов.

– 300 долларов в час, у меня как у постоянного клиента еще скидка.

– Постоянного клиента? Понятно.

– Что тебе понятно? – Ирма наконец почувствовала неладное и отвлеклась от ноутбука.

– Куда деньги со счета деваются понятно. На общение через Интернет с каким-то проходимцем, который рассказывает тебе, что все чувства у человека проистекают из задницы!

-Глеб, ты совершенно некомпетентен в этом вопросе, я тебе уже говорила, что системная психология…

– Ну конечно, я не компетентен. Куда мне, я вообще в психологии ни в зуб ногой. Мое дело петь и плясать, денежки домой приносить!

Глеб чувствовал, что его понесло, но остановиться уже не мог. Господи, как же тошно! Не то, чтобы он рассчитывал на деньги с семейного счета, вряд ли там полтора миллиона накопилось бы даже при всей экономности Ирмы. Но вот это безразличие к нему и его проблемам, просто бесило. Он как порядочный, домой поехал, хотя с куда большим удовольствием остался бы с Ником, а его тут и не ждут. В Интернете ей интереснее, видите ли.

– Глеб, почему ты кричишь? Ты что, пьяный? – Ирма встала из-за компьютера и подошла к нему. – На банкете пил? Тебе же нельзя сейчас!

– Да тебя послушать, мне вообще ничего нельзя, – рявкнул Немов. – Ни пить, ни есть, ни дышать. Тебе только можно бегать по тренингам всяких шарлатанов, пока муж в больнице.

– Глеб, да как ты можешь! Я тут с ума сходила! И к Игнатову пошла, чтобы хоть как-то успокоиться!

– И как, хорошо он успокаивает? А главное, дешево! Всего-то триста долларов в час!

– Глеб!

– Ой, вот только слез не надо, а?

Глеб вышел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью. Поднялся в свою спальню и, заперевшись изнутри, набрал Ника.

– Ты далеко уехал, мой хороший?

– Да не так чтобы, а что случилось?

– Ничего не случилось. Просто хочу, чтобы ты вернулся и взял меня с собой.

– К Вяземским? – уточнил Ник. – Или домой поедем?

– Да как хочешь, мне все равно!

– Сейчас буду.

Глеб положил трубку. Насколько же с мужчинами проще, чем с женщинами. Никаких лишних вопросов. Простой и надежный Ник, его мальчик. Сейчас приедет и все будет хорошо.

***

Ник развернулся прямо через двойную сплошную, понадеявшись, что на этом участке дороги нет камер. Мало ли, что там у Глеба случилось, не ехать же еще полчаса до разворота. До дома любимого добрался быстро, Глеб уже стоял у ворот.

– Ну что ты делаешь! Я бы позвонил, как добрался. На холоде стоишь, простудишься!

Ник смотрел, как Глеб устраивается на переднем сидении, своем любимом месте в его машине. Нику пришлось отодвинуть кресло максимально назад, чтобы ему было удобно, и когда ездил без Глеба, возил на сидении барсетку, чтобы никто на его место сесть не пытался.

– Да ладно, мне тепло. Поехали уже!

– Куда?

– Ну ты вроде к Вяземским собирался? К ним и поехали.

Ник послушно нажал на педаль газа. Свинство, конечно, без предупреждения на голову сваливаться вот так вдвоем, да еще и с ночевой. Ну а куда потом ехать, ночь на дворе? И Глебу давно отдыхать пора, целый день мотается. Но расставались они с Романом Исаевичем друзьями, а Таша звонила миллион раз, пока они были в Израиле, зазывала в гости. Так что выгнать не должны.

– Что случилось? – осторожно поинтересовался Ник, когда машина выехала из Нововнуково.

– С Ирмой поругался.

– Из-за коньяка?

– Из-за денег.

Ник сделал вид, что сосредоточен на дороге. Да что за дела? Глеб вообще о деньгах старается не говорить, а Ирма его никогда лишней копейки не потратит. Помнится, он даже обижался, что выделяемые им на личные расходы жены деньги вечно лежат нетронутыми.

– Ты помнишь, она нам рассказывала про какого-то доморощенного психолога? Ты еще сказал, что про такого не слышал?

– Это который про анальное начало в психическом человека рассуждает? – усмехнулся Ник. – Помню, я потом еще в Интернет залез, почитал про него.

– Вот она с ним по Интернету и общается! Какие-то там сессии ему сдает, по 300 долларов в час. Я домой прихожу, а она занята видите ли!

– Так тебе денег жалко или тебя невнимание обидело? – уточнил Ник.

– Все меня обидело! Я поговорить хотел, серьезно! И меня раздражает, что деньги выкидываются на ветер, когда у нас сложная ситуация.

Глеб резко замолчал, видимо понял, что сказал что-то лишнее. Но Ник его уже услышал.

– А у нас сложная ситуация? Что случилось?

Глеб помолчал, побарабанил пальцами по подлокотнику, а потом все-таки решился.

– Нас с тобой видели в Израиле, на набережной, вместе. Целующимися. И засняли! Теперь мне предлагают купить снимки. За полтора миллиона. Не так уж много, но как выяснилось, Слава и Ирма одновременно похозяйничали в моих счетах. А завтра мне нужно полтора миллиона наличными.

Никита остановил машину, благо, до трассы еще не доехали, и развернулся к Глебу:

– Кто заснял? Что именно заснял? Глеб, тебя шантажируют?

– Горнов заснял, наверное. Есть такой известный журналист. Во всяком случае деньги требует он, снимки тоже он мне показывал. Поверь, там все очень наглядно.

Глеб устроил голову на спинке кресла и прикрыл глаза. Говорил он совсем тихо и неохотно.

– Лучше с ним не связываться. Полтора миллиона – не такая большая сумма. Я просто не рассчитывал, что Слава выгреб корпоративный счет подчистую. Очень не вовремя.

– Глеб, родной, ты с ума сошел?! – Ник схватился за сигареты, забыв, что любимый не терпит курения в машине при нем. – Шантажистам нельзя платить! Он же не успокоится, теперь начнет тебя постоянно доить!

– Он обещал уничтожить негативы.

– Какие негативы? Он что, на пленку снимал?

– Ну или исходники, как там это правильно называется.

– И как ты можешь быть уверен, что уничтожит?

– Да никак, – вздохнул Глеб. – А что ты предлагаешь? Послать его к черту и проверить, опубликует он завтра наши снимки во всех газетах или нет? Ты хотя бы понимаешь, что в таком случае мне конец?

Ник понимал. Очень хорошо понимал. С его точки зрения это было бы неприятно, но не смертельно. О звездах эстрады и не такое пишут, иногда даже с их подачи. Но Глеб артист старой закалки и старых принципов, он просто не сможет выходить на сцену после подобного скандала. Да и его целевая аудитория – бабушки и дедушки – прикола не оценят, могут и перестать на концерты ходить. И, опять же с точки зрения Ника, черт бы с ней, с этой сценой. Шестьдесят – уже можно и на покой. Он бы с огромным удовольствием взял Глеба в охапку и утащил куда-нибудь далеко-далеко, в Таиланд, например, на Самуи. Сняли бы там домик на берегу океана, и жили бы так, как хотят. Без посторонних глаз, без страха, без холодных московских зим. И Глеб был бы здоровее, не гробил себя ради непонятно чего. Но Ник также прекрасно понимал, что Глеб не сможет без сцены. Без внимания, без обожания публики, пусть даже бабушек с тюльпанчиками, без аплодисментов он зачахнет на самом теплом и солнечном острове.