Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Петр Николаевич, мы закончили работу, – мягко проговорил Глеб, беря Синельникова под локоть. – Я бы с удовольствием попел для вас еще, но я не совсем здоров, немного простыл, связки, вы понимаете…

Песня про связки и больное горло у Глеба – любимая «отмазка», когда заставляют петь, а он не хочет, про это Никита слышал от любимого неоднократно.

– У нас же сегодня праздник! – не унимался Синельников. – Ты хочешь испортить мне праздник?

– Ни в коем случае. Но можно поставить просто музыку. Мы ведь договаривались – десять песен.

– А, так вот в чем дело, – заорал юбиляр. – В деньгах дело! А я думал, ты мне друг! Думаешь, у меня денег нет?! На, возьми! Не хочешь по дружбе, пой за деньги!

Синельников вытащил бумажник и попытался засунуть его содержимое в карман пиджака Глеба. Немов отшатнулся.

– Что вы себе позволяете?!

– Я все себе позволяю! Я – депутат! А ты кто такой? Шут! И будешь делать то, что тебе говорят! Пой, я сказал!

Синельников попытался схватить Глеба за грудки, то ли желая вытащить на сцену, то ли собираясь все-таки запихнуть ему деньги. Но не успел дотянуться до Глеба, как его отшвырнуло в сторону. На ногах господин депутат не удержался, плюхнулся на объемный зад. Зал на секунду затих, но тут же зашумел. Кто-то бросился поднимать юбиляра, кто-то запричитал.

– Пошли отсюда, быстро.

Ник крепко взял Глеба за локоть. Музыканты поспешно начали сматывать шнуры.

– Пошли, иначе я его отметелю, а у него депутатская неприкосновенность!

Спорить Глеб не стал, дал себя увести и запихнуть в машину. До гостиницы доехали в полном молчании. Ник ожидал, что Глеб устроит ему скандал. Почти что драка, на людях, с заказчиком концерта, да еще и депутатом! Но Глеб ничего не говорил. Он сидел, прикрыв глаза и откинув голову на спинку сидения. Со стороны могло показаться, что дремал, хотя такое было невозможно. Сам Никита даже спокойно дышать не мог, адреналин бурлил в крови и требовал выплеска.

Машина остановилась у гостиницы. Ник вылез первым, открыл дверь со стороны Глеба, помог выбраться. Пока шли к лифту, он заметил, что Глеб снова начал прихрамывать.

Поднялись в номер Глеба. Немов сразу плюхнулся на диван.

– Сделай мне чаю с молоком, пожалуйста.

Попросил тихо-тихо, почти шепотом, и у Ника сразу сердце сжалось. У него же просто сил нет, ни на скандал, ни на что другое.

Молоко нашлось в мини-баре. Ник быстро приготовил чай, принес Глебу халат, помог переодеться, включил телевизор.

– Кушать не хочешь?

Глеб отрицательно помотал головой. Держа стакан двумя руками, он жадно пил.

– Тебе всегда так плохо после концертов?

Глеб часто приезжал к нему после выступлений, но в Москве сольники бывали редко, а за одну-две песни в сборном концерте так не умотаешься. Даже наоборот, пока ждешь своего номера, пообщаешься с коллегами за кулисами, соберешь сплетни, окунешься в «светскую жизнь» и потом с хорошим настроением можно и на любовные подвиги. А сейчас перед Ником был дико уставший и очень грустный человек.

Глеб снова покачал головой:

– Не всегда. Когда зал трудный. Еще!

Он протянул пустой стакан. Вторую порцию пил уже с печеньем, не спеша. К середине стакана даже заговорил, правда, по-прежнему тихо:

– Если зал живой, подпевает, так не устаешь. А если ему на тебя плевать, это изматывает. Ну и инцидент еще этот. Понимаешь, я правда не могу уже долго петь. Возраст… Поэтому в контракте специально указывается, на корпоративе не больше десяти песен. Если большой концерт, то мы делаем вставки номеров девочек, я могу отдохнуть. Ну и фанеру иногда используем.

– Ты еще оправдываться будешь?! – поразился Ник. – Перед вот этой скотиной?

– Он нормальный, просто перебрал.

– Он тебя оскорбил!

– Ник, он просто был пьян. Вот увидишь, завтра позвонит и извинится.

– Это что, не в первый раз?

Глеб не ответил.

– Глеб, я не понимаю! Зачем тебе это все? Неужели из-за денег?

– Не только. Есть люди, которым нельзя отказывать. Ну и из-за денег тоже. Корпоративы, приглашения – это основной заработок. Гастролировать с сольными концертами по городам гораздо тяжелее, а получает артист гораздо меньше. Есть разница, слетать в Питер на один вечер, выступить на банкете или «чесать» по всей Сибири с сольниками! А когда заказчик корпоратива теряет представление о реальности, на место его ставит Слава. У него обычно хорошо получается, без рукоприкладства.

– Я его не бил!

– Швырять депутата тоже не стоило.

– Прости, Глеб. У меня рефлекс просто. У тебя будут проблемы?

– Не думаю. Проспится и не вспомнит. Главное, чтобы слухи не поползли, что у Немова помощник махачем занимается.

– Я тут тебе хотел предложить подходящую для меня должность. Назначь меня телохранителем! Тогда и махач будет оправдан!

– Да уж, тело хранить у тебя отлично получается. Можно еще чаю?

Утром позвонил Синельников. Как и предполагал Глеб, извиниться. Добры молодцы в костюмах, провожавшие их в аэропорт, передали конверт с «извинениями», в котором, как сказал Глеб, было столько же, сколько пошло на счет артиста за концерт. Несмотря на то, что ночью Глеб долго не мог уснуть, до половины третьего смотрели телевизор, выглядел он вполне нормально, ни на что не жаловался. По прилету в Москву сразу поехал на какую-то съемку, пообещав вечером позвонить. Ник был отправлен домой.

Глава 6. В гостях у Немовых

Нику Глеб сказал неправду, ни на какие съемки ему не было нужно. Правда, утром звонили журналисты, набивались на интервью для одной из центральных газет. Но Глеб им решительно отказал, хотя и понимал, что в его интересах обеспечить как можно больше публикаций и эфиров к юбилею. Но сейчас ему слишком хотелось добраться до дома. Со вчерашнего дня, с концерта спина болела невыносимо. Видимо, сексуальные подвиги не прошли даром, да и на концерте пришлось постоять немало. Глеб незаметно от Ника глотал обезболивающие, которые помогали слабо, но хотя бы позволяли не хромать. Конечно, Ник мог бы сделать массаж и хоть немного облегчить его страдания, но очень не хотелось в очередной раз выглядеть старой развалиной, надоело. Поэтому Глеб выдумал несуществующие съемки и поехал к жене.

Супругу он к своему удивлению застал в заметенном снегом саду с небольшой саперной лопатой в руках – раскрасневшаяся Ирма пыталась откопать свою машину.

– Что ты делаешь? – Глеб остановился возле жены и поставил на землю дорожный портфель – он старался не возить с собой ничего лишнего, но даже пара килограммов сейчас ощущалась неподъемным грузом.

– Не видишь? Пытаюсь выехать! За продуктами надо, вода питьевая закончилась.

– А скважина?

Устройство артезианской скважины на участке обошлось Глебу в целое состояние, зато дом был обеспечен чистой питьевой водой.

– Насос сломался! Или замерз! Не знаю, что с ним случилось, но воды нет, хлеба тоже нет, испечь я не могу, потому что света тоже нет – вчера провода заледенели и оборвались, весь поселок без электроэнергии. И тебя нет!

В голосе Ирмы отчетливо были слышны истеричные нотки. Можно понять, в общем-то. Когда они перебирались в Подмосковье, Глеб как раз больше всего опасался бытовых проблем – дом требует присутствия мужчины, а он вечно в разъездах. Неприятно, наверное, оказаться в занесенном снегом доме без воды, хлеба и электричества. И не выехать никуда – машина в снегу по капот. Глеб не стал сообщать супруге, что даже откопай она свою «букашку», это ничего бы не дало – откапывать нужно еще и дорогу до самых ворот, а это метров двести.

– Почему Игоря не вызвала?

– Так он вчера весь день не доступен был, а сегодня с утра тебя встречать поехал.

– А мне почему не позвонила? Что значит недоступен? Я бы его через Троянова нашел. И сейчас бы не отпускал! Подожди, я ему перезвоню, пока он далеко не отъехал. Пойдем в дом, холодно.

– Ты хромаешь, – констатировала Ирма, наблюдая, как неловко, стараясь не нагибаться поднимает Глеб свой портфель и осторожно идет к дому. – Совсем плохо?

– Да не сказать, чтоб хорошо. Алло, Игорь? Вернись, пожалуйста, Ирму нужно в магазин отвезти. Что значит тебя Троянов вызвал? Зачем? Игорь, ты вообще у кого работаешь? Троянов на своей доедет, куда ему надо, разворачивайся быстро!

Дома было холодно и неуютно – система контроля отопления работала от электричества, котел остановился, а если учесть, что на крыше лежал снег, дом выстудился в одночасье. Значит, горячая ванна тоже отменялась. Потрясающе просто.

– Давай я тебе хотя бы чаю сделаю, – предложила Ирма. – Ты голодный?

– Не особенно. Как ты сделаешь чай без воды и света?

– На газ чайник поставлю. Немного воды еще осталось.

– Может быть, поедем в город? Не знаешь, надолго со светом?

– Я звонила диспетчеру, сказали, что бригада уже работает.

– Ну тогда ладно.

Ехать сейчас куда-то, когда кровать, пусть и холодная, была так близко, Глебу совершенно не хотелось. Ирма приготовила ему чай и уехала с Игорем в магазин. Глеб отправился в гостиную разжигать камин – не мерзнуть же теперь!

Камином пользовались редко – зажигали всего пару раз, на новоселье и как-то под Новый год. Но запас дров имелся, правда, на улице. Пока топал за дровами, пока нес их в дом и укладывал в камин, стараясь делать минимум движений, Глеб думал о том, что если так пойдет и дальше, придется переезжать в город. Жаль, ему нравилось жить в частном доме, в тишине, в окружении вековых сосен, недалеко от речки. Да и простора здесь куда больше, чем в квартире. Обидно получается, пока был молод и полон сил, позволить себе дом в Подмосковье он не мог по состоянию финансов. А теперь по состоянию здоровья. Если бы можно было поселить здесь Ника, вот у кого сил и энергии хоть отбавляй. А может, построить еще один дом, для него? Квартира на Бардина – это замечательно и очень удобно, но места там маловато. Нет, бред! Стоит вспомнить, сколько сил было потрачено на строительство этого дома, сколько пришлось помотаться по гастролям, сколько скандалить со строителями… Больше он на это не способен.

Дрова никак не желали разгораться – отсырели на улице. Глебу пришлось сесть на пол перед камином, на корточках дольше пяти минут он удержаться не смог. Пол был холодным и жестким, собственное бессилие раздражало, спина болела немилосердно. А тут еще и телефон зазвонил.

– Немов!

– Я в курсе, родной. У тебя номер не определяется?

– Определяется, я без очков.

– Прости, что звоню. Но я так подумал, что если ты занят, то не возьмешь. Я тут новости включил, к вечеру снегопад сильный обещают, а Москва и так по уши, все стоит. Хотел предупредить, может, ты пораньше домой сорвешься.

– Я уже дома, съемки перенесли.

Судя по вздоху в трубке, Ник имел в виду другой дом. Но парень быстро собрался:

– Ну отлично! Тогда отогревайся и отдыхай.

– Рад бы, – проворчал Глеб. – У нас тут ни воды, ни света, ни тепла. И камин вот не зажигается.

– Почему не зажигается?

– Дрова на улице были, отсырели.

– А розжиг у тебя есть?

– Кто?

– Розжиг, Глебушка. Его из сухого спирта делают или керосина. Специально чтобы дрова разжигать.

– Нет, такого нету.

– Можно и бензина плеснуть, конечно, но опасно. С твоей ловкостью, родной, особенно.

– А что не так с моей ловкостью? Вот если ты такой ловкий, приезжай и разжигай! – неожиданно пришедшая в голову идея показалась Глебу удачной.

– Правда? – оторопел Ник. – Можно?

– Если не боишься замерзнуть, ждем тебя в гости.

– А Ирма?

– А что Ирма? Вы же вроде как дружите?

-Еду.

Глеб перезвонил Ирме:

– Милая, ты еще в магазине? Отлично. К нам Никита едет в гости, так что бери провизии на троих.

Судя по голосу, гостям Ирма обрадовалась. Не так часто у них кто-либо бывает, а Нику она симпатизировала. Странно, конечно, приглашать гостей, когда в доме ни тепла, ни света, зато на душе стало поспокойнее.

Бросив идею с камином, Глеб выпил еще две таблетки обезболивающего и пошел к себе прилечь. Разумеется, тут же уснул, несмотря на то, что в комнате было чересчур свежо. Он не слышал, как вернулась жена.

Ирма сразу встала к плите, благо, она работала на газу. Уже стемнело, но она благоразумно запаслась в магазине свечками, которые и зажгла на кухне. Так даже романтично получилось. Теперь, когда на втором этаже дремал в своей спальне Глеб, а в гости к ним ехал Ник, дом уже не казался ей пустым и неуютным, даже будучи погруженным в полумрак.

@@@

Переобутая в шипованную резину Бэха снега не боялась, Ник добрался за полтора часа – нормально с учетом пробок. С собой привез розжиг, бутылку любимого Глебом коньяка и пирожные, рассудив, что ужин Ирма организует, а про сладкое может и забыть – Глеб у нее вечно на диете. Сам Никита к кондитерским изделиям был совершенно равнодушен, но любимого хотелось порадовать.

Ирма встретила его на крыльце и тут же потащила пить кофе, пока мясо еще не готово.

– А где Глеб Васильевич? О, привет, собака!

Динка налетела на Ника и с радостным визгом принялась прыгать вокруг, пытаясь лизнуть его в лицо, что с учетом ее маленького роста сделать было непросто. В доме Немовых Ник бывал крайне редко – Глеб раньше не приветствовал подобное, но когда в очередной раз любимый «уезжал на несколько дней на городскую квартиру», собаку иногда брал с собой. Ночевал он, естественно, у Ника, где Динка наслаждалась вседозволенностью.

– Чего это с ней? – удивилась Ирма. – Вообще-то она чужих не любит. Глеб Васильевич прилег отдохнуть, сейчас я за ним схожу, ты пока располагайся. Он сегодня с гастролей вернулся и неважно себя чувствует.

– Что случилось? – встревожился Ник.

Утром Глеб выглядел вполне нормально.

– Да спина у него, в последнее время спасу нет. Ничего, раз гости пришли, оживет.

Ирма ушла наверх, оставив озадаченного Ника в гостиной. Зачем Глеб позвал его, если плохо себя чувствует? Или потому и позвал? Что вообще происходит?

Не дожидаясь хозяев, Никита занялся камином. С розжигом даже мокрые дрова разгорелись за несколько минут. Тяга у камина была слабовата, но в комнату не дымило, и то хорошо. Зато когда на лестнице послышались такие родные шаркающие шаги, в гостиной было светло и уютно, а возле камина уже и тепло.

– О, вот это дело! – обрадовался Немов. – Здравствуй, Никита.

Протянутую руку Ник пожал осторожно, вопросительно заглядывая в глаза: «Что с тобой?». Но Глеб безмятежно улыбался, «включил артиста». А лицо и правда бледное, глаза уставшие.

– Что значит дело мастера боится, – продолжил Глеб, усаживаясь в кресло поближе к огню. – А мы тут оказались совсем от цивилизации отрезанные. Приезжаю, ни воды, ни света, ни тепла. Ирмочка, а мне кофе? О, пирожные!

– Глеб, сейчас ужинать будем, сладкое потом!

– А кофе просто так пить? – возмутился Немов, вытаскивая пирожные из коробки. – Пока твоего ужина дождешься! А я с гастролей, между прочим!

– Ну ешь, – махнула рукой Ирма. – Никита, ты почему так редко объявляешься? Мы тебе всегда рады!

– Работы много, – Ник отхлебнул кофе и придвинул пирожные поближе к Глебу.

– Ты практикуешь?

– Нет, я решил завязать с психологией, занялся биржевой торговлей.

– Как странно получается! Ты психолог, и занимаешься экономикой. Я экономист по образованию, а занимаюсь психологией. Ты что-нибудь слышал про системную психологию Николая Игнатова?

– Ну начинается, – возмутился Немов. – Ты меня замучила своим Игнатовым, теперь за Ника взялась? Больше за столом не о чем поговорить, кроме как о заднице?

– О чем? – Никита поперхнулся кофе.

– Глеб!!! Я тебе миллион раз объясняла, что «задница», как ты выражаешься, тут не при чем. Речь идет о анальном начале в психологии определенных людей.

– Это не одно и то же?

– Каком начале? – заинтересовался Ник.

Про Игнатова он не слышал, а ко всем современным гуру от психологии, обитающим в Интернете, относился с большим скепсисом. Но надо же поддержать разговор. Глеб явно не собирался становиться душой компании – то ли его напрягало присутствие Ирмы, то ли действительно неважно себя чувствовал. По крайней мере, следующие полчаса, пока не приготовилось мясо, Ник слушал рассказы Ирмы про системную психологию нового поколения, основанную на доминировании анального, зрительного, кожного и какого-то еще начала в психологии человека.

– У Глеба доминантой является зрение, поэтому он так любит красивых женщин, – рассуждала Ирма.

– И не только женщин! Я вообще люблю все красивое, – встрял в ее рассуждения Немов. – Причем тут зрение? А у кого анальная доминанта, тот что любит? Однополый секс?

Ник опять подавился и решительно отставил чашку. Да что с любимым такое сегодня?

– Те книжки любят читать! Не перебивай, пожалуйста! Кроме того, Глеб очень впечатлителен, например, от вида крови ему становится дурно. Это признак зрительной доминанты.

Ник вспомнил, как однажды во время утреннего бритья Глеб порезался. Порез был совсем крошечный, да и ситуация в жизни мужчины вполне штатная. Но из ванной комнаты Глеб вышел белый как мел, пришлось валерьянкой отпаивать. Ник потом еще долго прикалывался на эту тему.

– Доминанта определяет поведение, и если знать все ее особенности, можно корректировать поступки человека. Это же очень интересно!

– Психология влияния? Ну да, интересно, – вежливо согласился Ник, подумав, что от самоучек от психологии вреда может быть немеряно.

Ирме пришлось прерваться, чтобы подать мясо. Пока она возилась на кухне, Никита подошел к Глебу и присел на корточки возле его кресла:

– Что с тобой? Спина?

– И спина тоже. Тошно как-то, муторнто. Ты прости, что я тебя дернул, я же понимаю, что тебе эти светские беседы с Ирмой удовольствия не доставляют. Просто как-то тоскливо стало, грустно. Приехал, а тут такой разлад. И сил у меня нет ничего исправить.

– Глеб, ради Бога, я с радостью приехал! Только не проще тебе было приехать ко мне?

– Ну дома тоже надо было показаться. И видишь, что тут творится, как Ирма одна? И если честно, я отлежаться хотел. Зачем тебе развалина?

– Что за глупости! Ты мне нужен любым!

– Останешься ночевать? Могу предложить только гостевую спальню.

– Как в прошлый раз? – усмехнулся Ник.

Он как-то уже оставался ночевать у Немовых, в гостевой спальне. А под утро они с Глебом срочно заметали следы и думали, куда деть грязное постельное белье незаметно от Ирмы.

– Как в прошлый раз вряд ли получится.

– Тогда зачем?

Ответить Глеб не успел, в комнату вошла Ирма с большим и вкусно пахнущим блюдом. Мясо оказалось великолепным – со специями и какими-то душистыми травами, с гарниром из молодого картофеля – деликатес для Москвы. Ник хвалил стряпню, в глубине души удивляясь – Глеб постоянно критиковал кулинарные шедевры Ирмы и ее пристрастие к здоровому питанию. Ничего здорового в мясе с картошкой на ночь не было. Или для гостя особое меню?

Глеб Васильевич ел молча, изредка поглядывая на Ника такими несчастными глазами, что сердиться не было никакой возможности. Да Ник и не сердился, скорее, расстраивался. Глеб чудил, и это огорчало. Хотелось бы надеяться, что виной всему усталость, зимняя депрессия и больная спина. Кстати о спине.

– Глеб Васильевич, вы тут на спину жаловались, – «вспомнил» Никита. – А я как раз недавно со знакомым беседовал, он тоже межпозвонковой грыжей маялся, в России ничем помочь не могли. Поехал в Израиль, там вылечили за неделю!

На самом деле никакого знакомого не было. Был Интернет, благодаря которому Ник выяснил, что в Израиле грыжи успешно оперируют. Ник не поленился и позвонил отцу, попросил навести справки. Он хоть и пластический хирург, но тоже врач, должны же быть у него связи. Отец обещал перезвонить, как все выяснит.

– Так и я давно говорю об этом Глебу Васильевичу! – присоединилась Ирма. – Я смотрела в Интернете, есть масса вариантов лечения, в том числе народные методы.

– Только народных методов мне и не хватает! – тут же вскипел Глеб. – Я уже сказал, что у меня нет времени валяться в больницах! Вы вообще представляете, что такое операция на позвоночнике? Полгода в кровати!

– Это раньше так было! Сейчас технологии, – вмешался Ник. – Дел на неделю!

– Ты откуда знаешь? – рявкнул Глеб, окончательно выходя из себя. – Все со мной нормально, закрыли тему!

– Помоги мне чай подать, – попросила Ника Ирма.

На кухне она попыталась извиниться за резкость Глеба:

– Он очень не любит разговоры о здоровье, боится показаться немощным. Даже не знаю, как его уговорить.

Ник хмыкнул. Что, системная психология не помогает? Но вслух сказал другое:

– Это не та область, где можно советовать. Его здоровье, его решение. Да и не время сейчас – юбилей.

– Черт бы его побрал! Ненавижу его юбилеи, – призналась Ирма. – Каждый раз нервотрепка. Глеб себя изводит и всех окружающих. Он считает, что должен сделать что-то невероятное, шоу, какого еще никто не делал. Программу расписал уже часа на четыре, значит по факту все шесть будет. Сейчас начнет сокращать и нервничать еще больше.

– Шесть часов? Да столько даже зрители не выдержат!

– Вот именно. Но нам же надо все свои самые лучшие песни исполнить, а их три десятка. Всех друзей на сцену вытащить, их человек двадцать, и у каждого свой номер. Плюс торжественные речи, вручение цветов, аплодисменты, поклоны, вот и будет шесть часов! А он же тоже не железный! Но сейчас он об этом не думает, ему нужно, чтобы концерт на ура прошел. Ладно, пошли пить чай.

Пока пили чай, дали свет. Глеб обрадовался как ребенок и тут же включил телевизор – там как раз шел какой-то важный футбольный матч. Ирма убрала посуду и ушла проверять электронную почту, видимо, ждала новостей от своего чудо-психолога. Ник почувствовал себя лишним.

– Глеб, я, наверное, поеду домой.

– Останься, – теплая ладонь решительно легла ему на руку.

– Зачем? Это глупо. Все уже хорошо, свет дали, отопление включилось. Насос завтра мастера починят, вода будет. Для чего я тут?

– Куда ты поедешь? Ночь на дворе, все в снегу. И вообще у меня предчувствие нехорошее.

– Что еще за новости?

– Не знаю! Просто прошу тебя остаться. Давай вот футбол посмотрим, коньячку выпьем.

Коньяк, который привез Ник, Ирма на стол почему-то не поставила. Но теперь им никто не мешал. А Глебу и правда нужно расслабиться.

– Ну давай, – согласился Ник. – Прямо шведская семья какая-то.

@@@

Нику не спалось. Он уже десять раз пожалел, что остался. Ну что ему тут делать? Гостевая спальня у Немовых была оформлена в странном стиле, точное название которому Ник не смог бы подобрать. Голубенькие обои в желтую звездочку, напольный светильник с плафоном в форме полумесяца, на застеленной золотым покрывалом кровати – сразу три плюшевых медведя. Это могла бы быть детская для совсем маленького ребенка, но вряд ли у Немовых часто ночуют дети.

– Ничего не знаю, дизайном Ирма занималась, – отмахнулся Глеб на удивленный взгляд Ника. – Мы когда дом строили, разделили территории влияния. Слава Богу, свою комнату я оформлял сам.

– А мишки?!

– На концертах часто дарят мягкие игрушки, почему-то считают, что это мило. Самые симпатичные я домой приношу, Ирма им потом место находит.

Глеб ушел в свою спальню, располагавшуюся через стенку, а Ник остался в окружении этого безобразия. Посидел немного на подоконнике, наблюдая, как снег заметает оставленную во дворе Бэху. Вскоре услышал, что кто-то с той стороны двери скребет лапой и тихонько поскуливает. Пришлось встать и открыть. Динка с довольным видом прошествовала в комнату и улеглась на кровать.

– Наглость – второе счастье, – хмыкнул Ник и вернулся на подоконник.

Звукоизоляция, точнее, ее отсутствие в доме Немовых поражало – такое ощущение, что стены были картонными. Ник прекрасно слышал, как Глеб ходил по комнате, видимо, раздевался и расстилал постель, как забормотал включенный телевизор. Телевизора хватило минут на десять, потом все смолкло. Наверное, Глеб почувствовал, что засыпает, и выключил его. Вот и все, никаких тебе приключений. По кроваткам и баиньки. А ведь еще два года назад их не остановило даже присутствие Ирмы в доме.

Ладно, так тоже нельзя. Глеб просто устал, в конце концов ему не тридцать. И вроде бы совсем недавно Ник сам возмущался чрезмерной активности любимого, которая уже довела до скандала с дядюшкой. Еще не хватало чего-нибудь подобного с Ирмой. Пусть уж лучше спит. А Ник сам виноват, надо было ехать домой. Или хотя бы ноутбук с собой прихватить – верного спутника бессонных ночей.

Ник приоткрыл окно и закурил. Вместе с холодным воздухом в комнату сразу проникли звуки улицы. Сосны от ветра поскрипывают, где-то вдалеке филин заухал. В плане единения с природой у них тут здорово. Открой ночью в Москве окно – гул машин и ничего больше. Впрочем, машины и тут ездят. До Ника долетело урчание заводимого на морозе мотора и шелест протекторов по снегу. Дорогу из окна спальни видно не было, но судя по звуку, кто-то выехал с их улочки. Кого это понесло в город посреди ночи, интересно? Стоп, а ведь у Глеба крайний дом, дальше уже берег реки. Мимо никто проехать не мог, значит, отъезжали от его дома? Да нет, не может быть. Просто в лесу звук искажается. Наверняка кто-то из соседей с другой стороны уехал.

Ник закрыл окно и подошел к кровати, подвинул развалившуюся на подушке Динку, лег и вскоре уснул. Но спать ему пришлось недолго.

Сначала в соседней комнате что-то грохнулось, потом подскочила и отчаянно залаяла Динка, и тогда Ник уже окончательно проснулся. Трудно на проснуться, когда по тебе прыгают и лают.

– Дина, угомонись, а то за дверь выставлю. Ну уронил твой папа опять что-нибудь, спи!

Стоп! Ник дотянулся до телефона и глянул на время – половина четвертого утра. Что можно уронить в половине четвертого?

Ник сорвался с постели и через секунду был уже в спальне Глеба.

– Что у тебя произошло? Глеб!

Глеб Васильевич стоял на четвереньках возле кровати, наклонив голову.

– Глебушка, родной, ты чего?

Ник бросился его поднимать, но Глеб протестующе застонал.

– Не надо, пожалуйста. Спина!

– Что спина? Опять заклинило? Ты почему на корячках?

– Упал. В туалет встал, и рухнул. Нога не слушается. А теперь еще и спину свело.

– Господи, ходячее ты несчастье.

– Уже не ходячее.

– Ты еще шутишь? Очень больно?

– Терплю.

– Давай я попробую тебя поднять на кровать. Ты же не можешь вот так стоять. Сексуально, конечно, не спорю. Но я бы не хотел, чтобы кто-нибудь еще видел тебя в столь эротичной позе. Да и Диночка вот переживает.

Ник специально отвлекал Глеба болтовней, обхватывая его поудобнее. Один рывок, упоминание матери Ника в нецензурном контексте, и Немов уже на кровати, правда, в скрюченном виде.

– Ну что, Скорую вызывать? – Ник присел на край кровати и начал успокаивающе гладить Глеба по спине.

– Может, обойдется? Вот ты гладишь, и сразу легче.

– Если легче от этого и станет, то только морально. Массаж сейчас делать нельзя, хуже будет.

Ванну можно, горячую, расслабляющую. Но не факт, что поможет. Надежнее медиков вызвать, не мучиться.

– У Ирмы есть телефон коммерческой Скорой, там у нас «своя» бригада, прирученная. Спустись постучи, ее комната справа по коридору от гостиной.

«Интересное кино, – думал Ник, спускаясь на первый этаж. – Они столько шума подняли, а Ирма не проснулась. А если бы я не остался ночевать? Глеб так до утра раком стоял? Что вообще за манера спать в разных комнатах на разных этажах?»

Подумал и сам себе удивился. Радоваться ведь должен. А как-то не радостно. Вот так что случись с Глебом, и не дозовется.

Он осторожно постучал.

– Ирма! Проснись, пожалуйста! У нас тут проблемы.

Ирма встала минуты через три. Еще минут пять искали телефон и вызывали бригаду. Потом Ника отправили на улицу открывать ворота и встречать медиков, Ирма осталась с Глебом. Ник, конечно, предпочел бы наоборот, но не спорить же. Да и отправлять ночью женщину на мороз не по-мужски.

Бригада приехала быстро – Ник успел выкурить всего пять сигарет, правда, одну за одной. В дом медики вошли уверенно, дорогу показывать не пришлось. Сразу понятно, что тут они уже бывали ни раз. Это удручало.

Еще грустнее стало, когда Ник поднялся вслед за бригадой в спальню. Ирма приветствовала врача как старого знакомого, Глеб, не дожидаясь указаний, подставил спину, а не другое место, в которое, как полагал Ник, обычно делают уколы. Но врач делал какую-то сложную инъекцию в район больного позвонка, сопровождая малоприятную процедуру нотацией:

– Глеб Васильевич, это уже третья блокада за месяц! Вы понимаете, что так нельзя? Мы снимаем боль на время, мы не лечим, наоборот! Эти препараты еще больше разрушают межпозвоночный диск! Можно было бы чередовать с релаксантами, но у вас к ним противопоказания. Надо лечиться, Глеб Васильевич! Хотя бы физиотерапевтическими методами.

– Прогреваниями и ваннами? Мертвому припарки, проходили уже, – процедил Глеб сквозь зубы. – До юбилея продержаться, а там видно будет.

Врач только головой покачал.

– Снотворное вам уколоть? Или спину отпустит – сами уснете?

– Да куда уже спать, светает! У меня сегодня работы – море.

Врач снова покачал головой, но ничего не сказал. Ирма расплатилась с медиками, Ник проводил их до ворот. Когда вернулся, Глеб уже причесывался у зеркала. Ирма ушла готовить завтрак.

– И что дальше? – Ник присел на край тумбочки и скрестил руки на груди.

– Что дальше? Сейчас позавтракаем и поехали в город. Отвезешь меня? Пораньше в офис попаду, успею до вечера побольше дел сделать. А вечером у меня два выступления – в Театре Российской армии и в КДС.

– Слушай, прекрати делать вид, что все в порядке! Ты живешь на уколах! Очень вредных уколах! И ничего мне не говоришь!

– Ник, не начинай, пожалуйста! Я тебе уже сказал, это не лечится. Мне теперь сесть дома в инвалидное кресло? И докладывать тебе о каждом пуке?

– Лечится, Глеб! Я специально узнавал, прекрасно лечится в Израиле, я звонил отцу и просил все выяснить, у него полно друзей среди врачей.

– Это мое дело! Я не просил тебя никому звонить! Я не собираюсь никуда ехать, у меня график до юбилея расписан по дням. Сейчас новогодние съемки косяком идут, потом репетиции, записи, спевки. Мне некогда! И не заставляй меня кричать, мне сегодня еще петь!

Ник уже и так понял, что ругаться бесполезно. Если милый уперся рогом, напролом нельзя, хуже будет. Но как его убедить заняться собой?

Завтракали молча. Глеб был зол как сто чертей, Ирма думала о чем-то своем и даже не приставала к Нику с разговорами. Хотелось надеяться, что озабочена она здоровьем Глеба, а не очередным своим тренингом.

В Москву Ник вез любимого также в полном молчании. Только остановив Бэху у входа в офисный центр, повернулся к Глебу и сказал как можно более миролюбиво:

– Хорошего дня, родной. Если потребуюсь, звони. Привезти, отвезти, изобразить директора или сварить кофе – в твоем полном распоряжении. Если после концертов захочешь приехать, позвони, я приготовлю ужин. И береги себя, пожалуйста.