Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Единственное, что могло бы насторожить – слишком трепетное отношение к Глебу. Ирма вдруг вспомнила тот вечер, когда Ник оставался у них ночевать, как он прибежал к ней в спальню сообщить, что Глебу плохо. Неужели они занимались этим… И как потом Глеб резко согласился лечиться в Израиле, и с ним так удачно поехал именно Никита. Господи, у них же все было спланировано. У нее за спиной…

Ирма пошвыряла вещи на заднее сидение своего «Жука» и выехала из поселка. Настроила радио на «Европу плюс», чтобы наверняка исключить возможность услышать Глеба. Главное, не думать ни о чем, пока не доберется до квартиры. Не отвлекаться от дороги, не переживать. Можно вот подпевать Шакире или Мадонне, сквозь зубы шипеть на нерадивых дачников, занимающих не свой ряд, читать рекламные растяжки. И только добравшись, подняв сумки на третий этаж, тщательно запереть дверь, упасть в пыльное кресло и разрыдаться.

Глава 16. «Господа, вы идиоты!»

Никиту Глеб отпустил домой – отсыпаться и заниматься своими делами. Какие именно дела были у его мальчика, Глеб не стал спрашивать, решив, что Ник просто соскучился по любимому ноутбуку, который остался на Бардина. Сам Глеб намеревался до вечера пробыть в офисе, разобраться с накопившимися бумажками, Марина уже пять раз напоминала ему, что имеется куча не отвеченной корреспонденции, какие-то неоплаченные счета, которые он лично должен проверить, и на сайт материал нужно дать. Это самое неприятное. Сайт у Немова имелся, официальный, как положено, с биографией и дискографией. Проблема заключалась в том, что сайт требовалось время от времени обновлять – ставить новые стать и фотографии, добавлять свежие песни. По крайней мере, так говорила Марина, в чьи обязанности как раз и входило обновление сайта. Но материалы должен был давать или хотя бы одобрять выбранные Мариной Глеб Васильевич лично. А у него этот процесс просто аллергию вызывал. Не понимал он весь этот виртуальный мир и людей, им увлекающихся. Ладно еще самому зайти на какой-нибудь эротический сайт, вдохновения набраться, новые идеи для постельных игр почерпнуть. А кто и зачем может заходить на сайт певца Немова, Глеб Васильевич не понимал, а потому считал обновление ресурса пустой тратой времени и оттягивал до последнего.

Одним словом, Глеб Васильевич намеревался просидеть в офисе до вечера, а что делать дальше, где этот самый вечер провести, он не имел понятия. Брать Никиту и ехать в Нововнуково? Тогда уже нужно окончательно туда перебираться. Говорить мальчику, чтобы собирал вещи. А Ирма? Где она, вообще? Она домой собирается или переселяется к своему жопнику? Хотелось бы определенности.

Глеб Васильевич и сам не мог понять, какие чувства к жене сейчас испытывает. Он ревновал? Да, хотя в то же время ему было крайне сложно допустить мысль об измене Ирмы. В душе он не верил, что Ирма способна ему изменить, это просто невероятно. Но сам факт ее внезапного отъезда, отправленная в собачью гостиницу Динка, холодность в телефонном разговоре – это что вообще? Неуважение как минимум. То, что Глеб сам поступал подобным образом и часто, было для него неважно. В любом случае он не собирался разводиться. И что бы он ни говорил, с Никитой ему было гораздо комфортнее на Бардина. А дома должна быть жена, чистые салфеточки и свежевыпеченные плюшки к его приходу.

С этими мыслями Глеб Васильевич вошел в офис и обнаружил, что здесь непривычно тихо. В приемной за компьютером сидела Марина. Больше никого не наблюдалось.

– Вячеслав Давыдович не появлялся? – вместо приветствия поинтересовался Глеб.

Марина только плечами пожала, всем своим видом выражая недовольство вопросом. Глеб закатил глаза. Говорил он Славке, не заводи служебных романов. Вот так расстанетесь, а вам потом еще работать вместе.

– Ладно, сделай мне кофе и неси все бумажки, которые я должен посмотреть.

Глеб устроился в своем удобном кресле, надел очки и погрузился в принесенные бумаги. Марина села напротив с блокнотом, чтобы записывать его ответы и распоряжения.

– Это что? – поминутно спрашивал Глеб, доставая из стопки очередную бумажку.

– Приглашение от завода «Красный сталевар», – стараясь не хихикать, прочитала Марина. – Город Дзержинск. Хотят ваш сольный концерт, письмо подписано директором завода и всем дружным коллективом. Очень любят ваши песни и ждут вас в славном Дзержинске.

– Угу. Слава это читал?

– Да, и созванивался. Ваш райдер их устраивает, ждут в любое время.

– Ну так?

– Вы же сказали никаких гастролей до юбилея!

– Ну да, точно, – спохватился Глеб. – Ладно, отправь им официальное согласие, договор, все как положено. Январь их устроит, я думаю.

– А отдыхать вы после юбилея не будете?

– На что? – хмыкнул Глеб. – После юбилея самое время деньги зарабатывать. А это что?

– Это стихи поэта Лебедева из Рязани, песню вам предлагает.

– Бред это, а не стихи, – Глеб скомкал бумажку и точным попаданием отправил ее в мусорную корзину в другом углу комнаты. – Дальше поехали.

Так они просидели довольно долго, пока в руки Глеба не попал запечатанный конверт.

– А это что?

– Ой, Глеб Васильевич, это сегодня прислали, я еще не читала, сунула в общую кучу.

– От администрации Крокус Холл. А им-то что от меня надо?

– Насчет юбилея что-то, – предположила Марина.

– Письмом? Позвонить не легче? И что там может быть насчет юбилея?

Глеб вскрыл конверт и углубился в чтение.

– Ничего не понимаю! Это не письмо, это какая-то официальная бумажка. Уведомление о расторжении договора аренды. Чего?! Они там охренели все совсем, что ли? Через две недели концерт! Билеты проданы! Какое расторжение?! Да я их засужу к чертовой матери!!!

– Не может быть. Дайте, я прочитаю. А, ну вот же, написано, договор расторгнут по причине неоплаты выставленного счета. Вы аренду не оплатили, Глеб Васильевич.

– Как не оплатил?! Слава же еще в прошлом месяце сказал, что оплатил!

– Сказать можно много чего, – протянула Марина.

– Да не может быть! Сейчас разберемся.

Глеб полез за мобильным. Но до Троянова дозвониться опять не получилось – абонент был вне зоны действия сети. Глеб три раза набирал его, потом плюнул и набрал другой номер:

– Азад? Да, дорогой, прости, что в рабочее время. Не очень отвлекаю? Азад, что там за проблема с моей арендой? На пятое декабря, да, должны были в конце октября оплатить.

Некоторое время Глеб ждал, пока Азад, владелец Крокуса и его давний друг, поднимет на уши своих помощников и выяснит детали, выстукивая пальцами барабанную дробь на поверхности стола.

– Да, да я тебя слушаю. Не было платежа? Слушай, это какое-то недоразумение. Я все выясню и оплачу в течение трех дней. Я надеюсь, зал на пятое остается за мной? Спасибо, дорогой. Я жду тебя на концерте и на банкете! Все, до связи.

Стоило Глебу положить трубку, и добродушное выражение лица словно стерли. Взгляд стал жестким, а тон не терпящим возражений.

– Марина, вызывай бухгалтера, пусть приносит мне распечатки по всем счетам за последние три месяца. До Троянова дозванивайся, как хочешь, когда найдешь, сообщи, что я очень желаю его видеть. И мне еще кофе.

Марина с радостью воспользовалась поводом смыться из кабинета – в гневе шеф был страшен.

Глеб снял очки и уставился в закрывшуюся за Мариной дверь. Нет, этого просто не может быть. Они столько лет работали вместе. Но факты говорили сами за себя: сначала опустел корпоративный счет, и это списали на оплату аренды, хотя суммы явно не сходились. А теперь выясняется, что и аренду никто не оплачивал. И теперь нужно где-то взять три миллиона. Азад, конечно, может подождать, они же друзья. Но Глеб даже не сомневался, что счета за банкет тоже окажутся неоплаченными. И за фейерверки, и за торт, и еще за тысячу мелочей, без которых не обходится юбилей. Твою же мать!

@@@

Самые скверные ожидания Глеба Васильевича подтвердились – Троянов не оплатил ни единого счета. До бухгалтера, Вероники Сергеевны, занимающейся их отчетностью, дозвониться также не удалось. Пришлось Глебу вызывать Игоря (Ника он решил пока не дергать) и ехать в банк, лично брать выписки по счету. На корпоративном счету валялись жалкие копейки, зато в предыдущем месяце с него нескончаемым потоком шли транши на неизвестные Глебу реквизиты ООО «Березка». На личном счету Глеба небольшая сумма имелась, но ее не хватит на покрытие и десятой части юбилейных расходов. А хуже всего то, что заработать он уже не успеет. Да и как? Даже если сейчас пуститься во все тяжкие по гастролям, кто будет эти гастроли организовывать? Как работать без директора? Где искать нового? И что делать с Трояновым? Писать на него заявление в прокуратуру? Скандал будет, без прессы не обойдется. Перед юбилеем этого только и не хватало.

В полной растерянности Глеб набрал Ромку и кратко обрисовал ситуацию. Роман Исаевич выслушал молча, потом тяжело вздохнул в трубку и сообщил:

– Я не буду тебе говорить, что предупреждал насчет Троянова. Теперь ты убедился, что безоглядно доверять нельзя никому, кроме членов семьи.

– Да, Ром, о семье…От меня еще и Ирма ушла, кажется…

На сей раз молчание затянулось. Потом Вяземский хмыкнул и поинтересовался:

– Ты сейчас где находишься?

– Понятия не имею. Еду с Игорем. Отъехали от банка, а куда дальше – не знаю. В Нововнуково надо, Динку покормить. Оставаться там не хочу, одному хоть на стену лезь. К Нику поеду, наверное.

– Ладно, Глеб, у меня сегодня спектакль, после я к вам заеду. Поговорим, решим, как жить дальше. К себе не зову, у нас маман гостит, она тебе мозг вынесет, то, что от него осталось. Буду к двенадцати, постарайтесь не трахаться в это время, хорошо?

– Рома! Я тебе сто раз говорил, ты преувеличиваешь мои возможности, – невесело отшутился Глеб. – Можешь приезжать с ночевкой. Скажешь матушке, что ночуешь в городе.

Что такое маман Вяземского Глеб знал слишком хорошо. Он искренне любил с молодости привечавшую его Лилию Марковну, но общение с ней старался сводить к минимуму, как и сам Ромка.

– Да конечно! Буду я с вами, извращенцами, ночевать! Мне моя задница дорога как память!

– Рома!!!

– Шутка. Буду к двенадцати, жарьте цыпочек!

Глеб убрал телефон. На душе немного полегчало. На финансовую помощь Ромки он не надеялся – сколько можно, он еще не отдал другу деньги, которые брал на взятку Горнову. Но в то, что Ромыч что-нибудь придумает, верил.

– Куда едем, Глеб Васильевич? – вернул шефа к реальности Игорь.

– На московскую квартиру, – неожиданно заявил Глеб.

Разговор с Ромкой натолкнул его на одну мысль. Когда-то давно, еще на заре девяностых, когда в карманах артистов зазвенели шальные деньги, он увлекся коллекционированием. Купил несколько картин за сумасшедшие суммы, потом перешел на книги. Но Ирма его увлечение не одобряла, да и Глебу быстро наскучило – в живописи он не особенно разбирался, а читать ему было некогда. Страсть к коллекционированию прошла, а вещи так и остались на московской квартире. Они наверняка стоят немало. Глеб намеревался прихватить кое-что и отвезти оценщику. Ну а что делать, не машину же продавать?

В московской квартире Глеб не был очень давно – с появлением в его жизни Никиты такая надобность отпала. Глеб Васильевич поднялся на третий этаж, не без труда отыскал в своей солидной связке нужный ключ, вставил его в замок, повернул, но дверь не открылась. Глеб надавил на нее плечом – результат тот же. Заклинило ее что ли? Ник бы сейчас мигом с ней справился. Глеб еще раз толкнул дверь плечом. Может быть, Игоря позвать? Да нет, надо самому, он что, не мужик, что ли?

Вдруг с той стороны послышалось звяканье щеколды и дверь распахнулась. На пороге стояла растрепанная и заплаканная Ирма. Глеб от неожиданности отшатнулся.

– Ирма? Что ты тут делаешь?

– А ты? Зачем дверь выламываешь? Позвонить не пробовал? Шуму поднял, как только соседи не вылезли.

– Да тут не осталось почти никого, – машинально пояснил Глеб. – Ты когда вернулась?

– Сегодня.

– А почему сюда?

Глеб успел заметить, что на жене домашнее платье и тапочки. Значит, она не на минутку заглянула, как он. Да и ей что тут делать?

– Продолжим разговаривать на лестнице или зайдешь?

Глеб шагнул за порог, притворив за собой дверь. В коридоре стоял наполовину распакованный чемодан. Он никак не мог сообразить, в чем дело. Ирма из Петербурга приехала на квартиру? И начала распаковывать вещи? Но зачем?

– Ирма, как все это понимать? – он кивнул на чемодан.

– Как хочешь, Глеб. Мне нужно побыть одной, я решила, что здесь самое подходящее место. Не очень похоже, что ты здесь бываешь – такой ровный слой пыли везде. И вода была перекрыта, и холодильник отключен.

– Я тут и не бываю, – не осознавая, что спалился, пояснил Глеб Васильевич. – Заехал взять кое-что. Что с твоим лицом? Ты плакала?

– Аллергия на новый крем.

– Такая сильная?

Глеб протянул руку к ее лицу, но Ирма резко отшатнулась.

– Не трогай меня, пожалуйста!

Глеб опешил. Да что происходит?

– Ирма, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– А ты мне?!

– Ирма, я не понимаю! Если тебе опять кто-то что-то наплел…

Глеб устало привалился к косяку. Только этого не хватало, очередной скандал на тему мнимых любовниц. Давненько этого у них не случалось, он надеялся, что уже и не случится.

– Никто ничего не наплел. Сама видела достаточно.

– Что ты могла видеть? Как я на каком-нибудь концерте певичке ручку поцеловал? Ирма, ты серьезно?

Климакс у нее, что ли? Какое-то совершенно нестандартное для Ирмы поведение.

– Ручку?! Певичке?! Нет, Глеб. Я видела, как мой муж спит с парнем. Господи, Глеб, я думала, что знаю о тебе все. Я знаю, что ты кобель. Я знаю, что ты гулял направо и налево. Я знаю даже, что у тебя есть пара внебрачных детей. И знаю, что тебе на это глубоко плевать. Но то, что ты еще и гей! Глеб, всему есть предел! Тебе не страшно, на старости лет? Ты же на всю страну опозоришься!

Глеб побелел. Ирма не кричала, не срывалась в истерику. Она высказывала ему все каким-то бесцветным, лишенным эмоций голосом. Видимо, эмоции кончились. Или она уже наглоталась каких-нибудь успокоительных. Которые сейчас и ему бы не помешали, потому что сердце билось как сумасшедшее и дышать стало трудно.

Глеб Васильевич опустился на стоящий в коридоре пуфик для переобувания. Снизу вверх посмотрел на жену.

– Давно ты знаешь?

– С сегодняшнего утра. Когда застала вас с Никитой у нас дома. Боже, Глеб, ты бы хоть место какие другое выбрал! В поселке же соседей полно! Ты ведь никогда раньше домой не водил.

– Я и не водил. Ты меня бросила, если ты забыла. Сорвалась в свой Питер без предупреждения, с этим жопником.

– То есть я виновата? Еще скажи, что я тебя не удовлетворяла в сексе, поэтому ты перешел на мальчиков?!

– Да нет, Ирма, ты не виновата.

Глеб вдруг почувствовал, что у него нет сил, совсем нет. Ни спорить, ни объяснять. Он только сейчас понял, что произошло. Вот теперь все точно сломалось.

– Я виноват. Во всем виноват только я.

Глеб поднялся с пуфика, развернулся и вышел из квартиры. Забыв про картины и книги, даже забыв, что нужно держать спину прямо, а ноги отрывать от пола. Ирма осталась стоять в коридоре и смотреть, как ссутулившись и шаркая, словно постарев на десяток лет, муж спускается по лестнице.

@@@

Домой Никита прибыл и замечательном расположении духа. Кто бы мог подумать, что он будет скучать по своей норе. Да, не так просторно и шикарно, как у Глеба, и бассейна нет, зато свобода попугаям. Можно разбрасывать трусы, засовывать грязные тарелки под кровать и вообще безобразничать, как вздумается, без оглядки на возможное появление Ирмы и страха оставить следы.

Планы на день у Никиты были грандиозные. Раз любимый его на сегодня освободил от обязанностей помощника, можно сходить в качалку, а то совсем себя запустил, забежать в салон подстричься, а потом вдоволь посидеть в Интернете. Ну и поработать между делом, если удастся.

В качалке Ник от души потягал железки, в салоне получил не только стрижку, но и чашку отличного кофе, так что в итоге дал себя уговорить еще и на маникюр. Никогда раньше не соглашался, считая, что это для женщин и геев, сам он благополучно обкусывал ногти щипчиками, больше похожими на мини-пассатижи. Глеб только посмеивался над ним, милый прекрасно себя чувствовал в салонах красоты, каждый раз заказывая полный спектр услуг от стрижки до массажа лица с какими-то там омолаживающими средствами. Но он артист, ему положено.

Результатом Ник остался доволен. По дороге из салона заскочил в супермаркет, затарился продуктами, твердо решив уговорить Глеба ночевать на Бардина, если тот все же потащит его в Нововнуково.

Оказавшись дома и распихав продукты по полкам холодильника, Никита уселся за ноутбук, открыл сайт с котировками и попытался сосредоточиться. Сделал несколько ставок, в ожидании результата запустил сборщика почты, лениво пробежал взглядом рекламные рассылки спортивных магазинов и турагентств, и вдруг заметил письмо с незнакомого адреса с оригинальным заголовком «Правда о Немове». Это что еще такое? Ник быстро щелкнул по письму. В Интернете он всегда был осторожен – ни в каких социальных сетях не регистрировался, нигде свой интерес к артисту Немову не афишировал. На сайте Глеба, конечно, бывал, но как обычный пользователь.

Письмо оказалось коротким, а отправитель был ему хорошо знаком: «Нашел статью о твоем «принце», подумал, тебя заинтересует. Будет грустно – звони! Костя». Скрипя зубами, Никита открыл вложенный файл. Этот поганец его окончательно достал. Каким еще языком объяснить ему, что может быть свободен? Что какие бы гадости о Глебе он ни сообщил, Ник не заинтересуется его хлипкой тушкой?

Файл оказался сканом статьи какого-то желтого издания за девяносто пятый год. В статье дамочка со смутно знакомым Никите именем в подробностях рассказывала, как Немов ее домогался на совместных гастролях, но дамочка не дала, потому как не хотела предавать идеалов женской дружбы, с Ирмой Немовой они находились в прекрасных отношениях. Мда, тоже мне, компромат. Оригинальнее всего было то, что статью украшало фото дамочки в вечернем платье и обнимающего ее по пояс обнаженного Глеба, а под статьей стояла его якобы собственноручная подпись, заверяющая, что все написанное – правда. Вот если бы фото и подписи не было, Ник бы еще мог поверить – флирт у Глеба часть профессии, отвешивать комплименты и намекать на большее он может походя, по привычке, не вкладывая в это большого смысла. А фото совершенно нелепое, явный Фотошоп. С чего полураздетому Глебу обниматься с дамой в вечернем платье? В таком случае, раздеты должны были быть оба.

Файл Никита удалять не стал, как-нибудь покажет милому, вместе посмеются. А письмо стер, на всякий случай. Он снова углубился в котировки, одна из его ставок сыграла удачно, требовалось закрепить результат. Ник так увлекся, что перестал следить за временем. Прошло несколько часов, прежде чем заливистый собачий лай вернул его в реальность.

– Динка, не ори, – машинально одернул он собаку и тут же опомнился – Динка?

Следом за собакой на пороге кабинета появился Глеб. Нет, не Глеб, его слабая копия. Тень отца Гамлета. Весь какой-то помятый, сгорбившийся и измученный.

– Я собаку забрал, – констатировал очевидное Глеб хриплым голосом и вышел, шаркая, из комнаты.

Ник захлопнул крышку ноутбука и поспешил за ним. Собаку забрал, значит, они сегодня здесь ночуют. Или это еще что-то значит? И почему любимый так хреново выглядит?

– Глеб, у тебя что-то болит или просто устал? Кушать будешь?

Любимый уже был в спальне. Не раздеваясь, завалился на кровать, сложив руки на животе, изучал потолок.

– Глеб, ты чего?

Ник уже встревожился не на шутку. Поведение было для Глеба нетипичным.

– Ничего. Просто хочу полежать в тишине и покое. Можно?

Тон максимально вежливый, что в случае с Глебом означало тщательно сдерживаемую злость.

– Можно. Кушать разог…

– Не надо! – перебил Глеб. – Просто дай мне полежать, хорошо? Займись, чем ты там занимался.

Никита, обескураженный грубостью, только кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Где-то полгода назад он такое уже видел. Тогда Глеба не позвали на какой-то правительственный концерт ко Дню России петь гимн, а вместо него пригласили Кароля. Глеб воспринял это как личное оскорбление, и весь праздник вот так вот лежал со скорбным видом, изучая потолок и отвергая любые попытки себя расшевелить. Вечером вдруг собрался и уехал к жене. Ник не на шутку обиделся, но на следующий день Глеб вернулся в прекрасном настроении и даже поволок его в «Капитан», единственный ресторан, где они бывали вдвоем, в их персональный «кабинет». В общем, ссориться всем перехотелось, и Ник постарался просто забыть об этом инциденте. И теперь вот снова. Что случилось на этот раз?

Никита зашел на кухню, отыскал подходящую посудину и щедро поделился с Динкой магазинными отбивными, взятыми для Глеба. Налил псине воды и вернулся за ноутбук. Но сконцентрироваться на бирже получалось плохо, он то и дело прислушивался к звукам, доносившимся из глубины квартиры. Хлопнула дверь ванной комнаты, зашумела спускаемая в унитазе вода. Потом шаркающие шаги раздались со стороны кухни, взвизгнула возмущенная Динка, не иначе хозяин опять на хвост наступил, нечаянно. Что-то звякнуло в гостиной, наверняка бутылки в баре. Коньяк или виски?

Минут двадцать Никита раздумывал, попробовать принести Глебу каких-нибудь печенек на закуску или лучше не рисковать, и уже решил было рискнуть, как в дверь позвонили. Это еще кто? Хотелось бы надеяться, что не Костик? Для полного счастья как раз не хватало. Ник сейчас в таком настроении, что с лестницы спустит в момент.

Ник посмотрел в глазок. Надо же, дядюшка! Вот кого он точно не ждал здесь увидеть.

– Открывай, открывай, это Рома, – донесся мрачный голос из-за спины.

Надо же, встал. И ждал дядюшку, оказывается.

Никита распахнул дверь. Вяземский энергично прошел в квартиру и оглянулся по сторонам:

– Уютненько тут у вас. Когда я был в прошлый раз, хата походила на притон. А теперь чистота, ремонтик. Только что вышитых салфеточек нет и плюшками не пахнет.

– Плюшек нет, – развел руками Ник. – Могу предложить отбивные и салат.

– Валяй. Я после спектакля, жрать хочу. А выпить что-нибудь найдется?

– Если Глеб Васильевич что-нибудь оставил, – съязвил Никита, бросая на любимого укоризненный взгляд – встречать гостей тот вышел в одних трусах, хорошо хоть «боксерах», и с бутылкой «Агдама» в руках.

– Ну рассказывай, что произошло, – Роман Исаевич устроился в гостиной перед журнальным столиком, на котором Никита расставлял тарелки. – Сначала про директора, потом про благоверную.

Ник навострил уши. Дядюшка, значит, уже что-то знает, а Ника никто даже не счел нужным ввести в курс дела. Он что, чужой Глебу, чтобы последним все узнавать? Однако, когда он понял, что случилось, стало не до мелких обид.

– В общем, теперь я должен Азаду три миллиона за аренду, ну и банкет на миллион выйдет точно, это если без украшалочек типа фейерверков, огромных тортов и живых цветов. С ними на все полтора, – закончил рассказ Глеб.

К еде он так и не притронулся, хотя на коньяк налегал, не прекращая говорить. Ник уже несколько раз порывался забрать бутылку, но Глеб одаривал его таким взглядом, что парень мигом отдергивал руки. Что интересно, любимый не пьянел, оставался серьезным и напряженным.

– И сколько же всего у тебя увел Троянов? – уточнил Роман Исаевич.

– Точно не знаю. Я же не слежу за счетами, каждую копейку не считаю. Где-то около семи.

– Ого, – присвистнул Вяземский. – Не хило. А с личным счетом что?

– Да ничего, там копейки. И на Ирмином так же. Я вот думал антиквариат продать, помнишь, я там книжки собирал одно время, картины. Они же дорого стоят.

– Ну да, как раз на торт с фейерверком может быть хватит. Глеб, я тебя умоляю, у тебя же не Пикассо в подлиннике. В картинах я немного разбираюсь, поверь, ничего особо ценного у тебя нет.

– А книги?

– Подписное издание Маяковского семидесятого года издания? Не хватит даже на торт. Глеб, не выдумывай. Азад с арендой подождет, по дружбе, не последнее доедает. Я ему еще позвоню. После юбилея у тебя будет куча предложений спеть, заработаешь и отдашь.

– Как я заработаю без директора? Где нового сейчас искать?

– Да на хрен он тебе сдался, директор? Деньги считать и подпевку гонять? Сам не справишься?

– А договора заключать? А все организационные вопросы?

– Ой, ну дам я тебе своего Дэна. Но на время, Глеб! Он мне самому в театре нужен. Дэн импрессарио от бога, такими кадрами не разбрасываются, а ты мне его смотри не испорть!

– Как я его испорчу?

– Не знаю, как. У тебя все сотрудники разбалованы. Секретарша целыми днями в Интернете сидит, подпевка на корпоративах по залу шляется, мужиков снимает, директора с бабками сматываются. Хреновый ты, друг, начальник.

К удивлению Ника, Глеб это заявление принял молча. Видимо, сам пришел к тому же выводу.

– Ладно, если Азад подождет с арендой, то перекручусь. Банкет по сокращенной схеме…

– Какой сокращенной, с ума сошел? Шестьдесят один раз в жизни исполняется. Делай все как положено, на банкет я тебе одолжу.

– Нет, Ром, я тебе и так должен.

– Уймись, а? Отдашь, мне не горит. К моему шестидесятилетию и отдашь, два года у тебя есть. Давай дальше, что у тебя с Ирмой произошло?

Глеб вздрогнул, Никита напрягся. Еще и с Ирмой?!

– Так, мелкий, а ты иди на балкон покури, – как будто только сейчас заметил его дядюшка.

Никита не успел возмутиться, за него вступился Глеб.

– Пусть останется. У меня от него секретов нет.

– Что, даже Ирму при нем готов обсуждать?

Глеб пожал плечами и так же спокойно, отстраненно, как будто его это и не касалось, рассказал и про «жопника», на тренинги которого Ирма ездила, и про пропадающие с ее счета непонятно куда деньги, и про то, что Ирма теперь в курсе их с Никитой отношений. По мере его рассказа глаза у дядюшки становились все больше, Никита подозревал, что и у него самого тоже. По крайней мере курил он одну за одной, забыв, что Глеб не терпит табачного дыма в помещении.

– Да-а, друг, – протянул Вяземский, когда Глеб замолчал. – У меня слов нет, одни маты. Ты каким местом думал, когда Никиту в дом тащил? В дом жены!

– Это мой дом!

– Пока что! Подаст Ирма на развод, будет у тебя половина дома. В лучшем случае!

– Ну какой развод, Рома, это же Ирма.

– Я бы не был так уверен. И когда же она вас застукала?

– Я не знаю, она не вдавалась в подробности. Подозреваю, что сегодня утром. Я еще когда выходил, удивился, что дверь не заперта. Наверное, утром вернулась от своего жопника, открыла дверь, а мы как раз в холле…

– Не продолжай, я даже не хочу это представлять! – протестующе поднял руку Вяземский. – Глеб, ты..

– Я знаю.

Глеб окончательно сник. Никите было его жалко до слез, очень хотелось хотя бы обнять – смотреть на ссутулившуюся в кресле фигуру было совершенно невозможно. Но дядюшка буравил его свирепым взглядом, видимо, определяя степень вины Ника во всем произошедшем.

– Господа, вы идиоты, – резюмировал он. – Думающие исключительно задницей идиоты. В эту ситуацию я даже вмешиваться не хочу, сам разруливай.

Глеб только вздохнул и в очередной раз поерзал в своем кресле. Ник заметил, что за последние пятнадцать минут любимый раз пять менял положение. Не иначе опять спина.

– Глеб, иди спать, – рискнул-таки вмешаться. – А мы с дядюшкой еще посидим.

– Чего это? Я в порядке, – вскинулся Глеб.

– Иди-иди, -поддержал Ника Роман Исаевич, поймав его встревоженный взгляд. – Толку от тебя, ты уже последние рефлексы теряешь.

Глеб нехотя и с трудом поднялся. Ник проводил его до спальни, убедился, что любимый лег и вернулся к дядюшке.

– И что это такое? Опять спина?

Никита кивнул.

– Фима в курсе?

– Не знаю. Я отцу звонил, он сказал, так и должно быть, пройдет. А сколько еще ждать – непонятно.

– М-да. Ну ладно этот старый дурак. А ты чем думал? Ты на хрена к нему домой поперся?

Никита вздохнул, понимая, что сейчас примутся за него.

Глава 17. Бойтесь своих желаний

Бойтесь своих желаний, ибо они могут исполнится. В какой умной книжке он прочитал эту фразу, Никита уже и не помнил, но сегодня она целое утро крутилась в голове. Он мечтал, чтобы у них с Глебом была нормальная семья, чтобы милому не нужно было придумывать объяснения для Ирмы, постоянно выкручиваться, вовремя звонить, вечно поглядывать на часы – уже пора уезжать или еще можно побыть с ним. Но в то же время Никита прекрасно понимал, что Глеб никогда не разведется, а ему всегда придется проводить праздники в одиночестве, по будням ждать любимого и гадать, будет в их распоряжении пара часов или вся ночь.

И вот в один день все поменялось. Глебу никуда не надо, он сидит в спальне на кровати и сосредоточенно что-то рисует в блокноте. В трусах, распахнутом халате и очках. Серьезный до невозможности. Рядом дремлет счастливая, от пуза накормленная Динка. И можно не смотреть на часы, украдкой считая, сколько еще осталось у них времени. Можно не вздрагивать от телефонных звонков, боясь, что какой-то из них выдернет Глеба на работу или домой. Даже если Глебу понадобится куда-то съездить, возвращаться он теперь всегда будет сюда.

По крайней мере, Никита очень надеялся, что Глеб не решит поселить его в Нововнуково. Что бы там у них с Ирмой не произошло, к переезду он явно не был готов.

Никита в очередной раз одернул себя и мысленно предложил собственным мечтам воспользоваться губозакатывателем. Милые бранятся, только тешатся. Вполне вероятно, что Глеб еще помирится с Ирмой. Прощала же она ему всех его баб. Может и это… простит. И тогда станет еще хуже, потому что Глеб будет чувствовать себя виноватым, и выкручиваться ему придется в два раза тщательнее. Нет, об этом лучше вообще не думать. Но и радоваться чужому несчастью нельзя. Страшно даже представить, что сейчас у Ирмы в душе творится. Да и Глеб только пытается делать вид, что все нормально, но Ник же видит, как он расстроен. Еще вся эта история с Трояновым. Дядюшка вчера верно сказал, до юбилея шум поднимать нельзя, никаких заявлений в милицию, прокуратуру или куда там еще писать не следует. Пусть пройдут торжества, тогда уже Вяземский позвонит, кому надо, подключит своих людей. Сейчас нужно только заблокировать право подписи Троянова, чтобы больше ничего со счетов снять не мог. Если там что-то появится, конечно.

Что удивительно, Глеб еще надеялся, что все это недоразумение и его Слава объявится и все объяснит. С утра он раз десять пытался дозвониться до бывшего директора. Безуспешно, разумеется. А потом взялся расписывать последовательность номеров для концерта. Наверняка чтобы отвлечься от грустных мыслей. Никита ему не мешал и вообще старался не отсвечивать: сначала возился на кухне с борщом к обеду – теперь кроме него никто Глеба домашним не накормит, так что пора заканчивать с полуфабрикатами, – потом занимался торговлей на бирже и даже наторговал приличную сумму. Долги Глеба этим не погасишь, но на питание и текущие расходы хватит.