Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Глава 1. Неудачный пикник

Никита сначала схватил мобильный и точным попаданием сбросил вызов, и только потом открыл глаза. Ну кто трезвонит в такую рань? Взгляд на дисплей привел сразу к двум неутешительным выводам: звонил дядюшка, а в руке Ник держал мобильник Глеба. Хорошо хоть сбросил, а не принял вызов спросонья. Роман Исаевич сильно бы удивился, если бы по телефону Глеба ответил Ник, особенно с утра. Кстати, а что у нас там со временем? Мда, половина двенадцатого, не такое уж и утро. Однако если учесть, что уснули они только в третьем часу ночи...

Ник положил телефон на тумбочку и повернулся к Глебу. Любимый спал, раскинувшись в позе морской звезды, благо кровать была огромной, а то бы теснится Нику с краешку. Судя по нахмуренному лбу и подрагивающим векам, сон Глеба не был спокойным. Никита тяжело вздохнул. Накануне Глеб заявился без предупреждения ближе к полуночи, вымотанный так, что даже разговаривал с трудом. Очередная репетиции юбилейного концерта, чтоб его.

Через два месяца Глебу исполнялось шестьдесят, готовилось грандиозное мероприятие в Крокус-холле с участием кучи артистов, и сейчас бесконечным потоком шли переговоры, репетиции, запись песен и постановка номеров. Да еще и журналисты атаковали Глеба со всех сторон, одновременно снималось сразу несколько телепередач о нем для разных каналов. Ник ожидал, что в этот период их встречи станут редкими, как это его ни расстраивало, но он понимал, насколько важно для Глеба отметить юбилей на высшем уровне. Однако Глеб напротив, старался вырываться к Никите как можно чаще, ночевал у парня примерно через день. Правда, заваливался обычно за полночь и полувменяемый от усталости, но неизменно требовал секса, после чего выключался до утра.

Никита не знал, как реагировать на такое поведение: он видел, что Глеб валится с ног, подозревал, что он перед каждым визитом к нему глотает какие-то стимулирующие таблетки, и не понимал смысла всех этих чудачеств. Он несколько раз пытался донести до Глеба, что вместе провести вечер у телевизора для него ничуть не хуже, чем в постели, но Глеб пропускал его слова мимо ушей и тащил в спальню. Вот и вчера зачем было устраивать показательные выступления с сексом в прихожей? От Глеба пахло коньяком, шалые глаза свидетельствовали о том, что без стимуляторов дело не обошлось. Хватило любимого на десять минут, после чего Нику пришлось сгружать почти безвольное «тело» в кровать. Не лучше ли было устроить ванну с массажем и мирно лечь баиньки?

Ник еще раз тяжело вздохнул и поправил тонкую простынь, укрывавшую Глеба. Хотя бы сегодня выспится, Глеб вчера сказал, что на это воскресенье ничего не запланировано. О том, что думает Ирма о местонахождении супруга и его слишком уж частых отлучках Никита благоразумно не спрашивал – нервы у Глеба сейчас были на пределе, как-то недавно Ник имел неосторожность заикнуться об Ирме, а в ответ получил скандал с воплями: «Ты меня выгоняешь?»

Снова запиликал мобильный, дядюшка хотел все-таки дозвониться до Глеба. На этот раз сбросить Ник не успел, Немов проснулся, перегнулся через него и взял трубку:

– Да... Нет, уже не сплю. Где я? А имеет значение? Я же тебе таких вопросов не задаю. Ну не дома... Сегодня? Ром, у меня один выходной за черт знает сколько нарисовался... С собой взять? Кого, выходной? Нет, ее я с собой брать не хочу. Нет, и с тобой не познакомлю. А кто еще будет? Ладно, что взять из спиртного? Хорошо, жди.

Глеб Васильевич нажал отбой и потянулся к Никите:

– Доброе утро, мой хороший.

Дежурный, почти целомудренный утренний поцелуй снова прервал мобильник, на сей раз Никиты.

– Да ну его, продолжай, родной...

– Нет, ты возьми, – Глеб отстранился. – Это твой дядюшка будет звать тебя на шашлыки сегодня. Я уже согласился.

– Ааа, теперь понятно.

Почему бы и нет? Ник сто лет не был у Вяземских, а тут такой отличный повод провести выходной вместе с Глебом, выгулять любимого на свежем воздухе. Если останутся дома, Глеб опять инициирует сексуальный марафон, а у Вяземских ему придется вести себя прилично. Не то, чтобы Ник против секса, но на Глеба уже смотреть больно, это как в том анекдоте получается: «... и плачу».

Так что Ник охотно согласился на приглашение дядюшки. Глеб вызвонил своего шофера, чтобы тот забрал его от Ника. Решили, что Ник поедет на своей Бэхе, чтобы вопросов не возникало.

– Игорь будет через час, – сообщил Немов, вылезая из постели и закутываясь в халат. – Успеем кофе попить. Сваришь?

Ну а куда он денется? Пока Глеб Васильевич в ванной комнате приводил себя в порядок, Ник на кухне варил кофе в джезве – электрические кофеварки он презирал как класс. За два года, что длились их отношения, он успел отлично изучить привычки Глеба. На завтрак любимый предпочитал кофе со сладеньким. В качестве сладенького могли выступать пирожные, плюшки, печеньки, конфеты, без разницы. Все, что жуется и содержит сахар. Кофе обязательно с тремя ложками сахара и чтобы сливок полчашки. Ирму бы удар хватил, увидь она такой завтрак. Сам Никита предпочитал черный кофе без добавок и закусок, желательно двойной, в большой кружке и с парой сигарет. Завтракать Глеб Васильевич любил на кухне, считая, что кофе в постель – это романтика, но крошки под задницей – уже пошлость. А без крошек не получалось. Окна кухни Ника выходили на оживленную магистраль, и Глебу нравилось наблюдать за вечно куда-то спешащими людьми и машинами.

Из коридора раздалось уже привычное шарканье. Плывущая походка – это для сцены, дома он человек.

– Я так понял, дядюшка зовет с ночевой, – заметил Ник, ставя перед Глебом чашку и придвигая вазочку с трехслойным мармеладно-шоколадным печеньем.

– Не смогу, – покачал головой Глеб. – У меня завтра с утра телевидение домой приезжает, снимать нашу счастливую семейную жизнь. Так что я вечером должен быть в Нововнуково. А ты оставайся, пообщаешься с родственниками. Кстати, я так и не понял, по какому случаю шашлыки?

– Мне дядюшка сказал, что Ксения вчера на городских соревнованиях второе место среди юниоров завоевала, решили отметить. Чисто семейным кругом.

– Спорт – это хорошо, – глубокомысленно изрек Глеб, дожевывая печеньку.

– Пока он не переходит в профессиональный. По-моему, зря Таша из Ксюшки чемпионку лепит. Ей бы парня встретить хорошего, замуж выйти...

Глеб чуть не подавился:

– Ник, ты только при Таше это не повтори, она тебя на половички порвет. Когда Ксюше исполнилось три года, Таша с Ирмой так перегрызлись, что мы с Ромкой месяц тайком встречались и по телефону разговаривали. Война Белой и Алой роз была, Монтекки с Капулетти курят в углу. Таша тогда решила Ксюшу в спортивную гимнастику отдавать, по своим стопам. А Ирма уперлась, что ребенку важнее иностранные языки знать, чем ногами махать. Ты знаешь Ирму, ее мнение всегда самое главное, даже если никто не спрашивал.

– Да? А по-моему, твоя жена весьма сдержанна в оценках.

– Это она в оценках меня сдержанна, – хмыкнул Немов. – Зато всех остальных быстро жить научит.

– Кстати об Ирме, – пользуясь благостным настроением милого, Ник решил рискнуть. – Я стесняюсь спросить, что ты ей говоришь по поводу частых отлучек? Не пойми меня неправильно, я безумно рад нашим встречам. Просто, родной, как бы помягче сказать... Мы не обнаглели?

Ник замер. Сейчас Глеб или взорвется, или ответит. Может и не стоило заводить этот разговор, выходной портить. Но ситуация с Ирмой Ника беспокоила не на шутку. Учитывая, что они с Ирмой периодически общались по поводу Глеба Васильевича, а сама Ирма считала Ника кем-то вроде подружки. Бред, конечно, да и совесть Ника грызла, но так получилось. И если Ирма вдруг позвонит и что-нибудь спросит о Глебе, хотелось бы врать слаженно. Вопреки опасениям, Глеб ответил довольно спокойно:

– Все в порядке. Говорю, что ночую в городе, предупреждать не забываю. Это нормальная ситуация, Ирма знает, что перед юбилеем артиста разрывают на куски, и удобнее переночевать в городе, чем тратить два часа на дорогу.

– Ну тебе виднее, – Ник перегнулся через подоконник. – Игорь подъехал, иди одевайся. И что-нибудь теплое надень, пожалуйста, по вечерам уже холодно.

– Ник, если ты не заметил, я уже большой мальчик, – ухмыльнулся Глеб Васильевич. – Пойду гляну, что там есть в нашем шкафу.

Глеб потопал в спальню, Ник с нежностью посмотрел ему вслед. «Наш» шкаф, в котором шмоток Глеба уже не меньше, чем его собственных, иногда «наши» общие носки, «наши» домашние футболки. А недавно Глеб даже попытался перевести в категорию «наших» новые джинсы Ника с металлическими заклепками, уж больно они пришлись ему по душе. Но из этой идеи ничего не вышло, выше колен штаны Никиты на Глеба не налезли. Милый, кстати, очень расстроился, вечером демонстративно пил чай без печенек.

Глеб появился на пороге кухни в спортивном костюме российской сборной с надписью Russia во всю спину. Ник только хмыкнул. Терпеть не мог столь пафосный патриотизм, но по крайней мере, костюм теплый:

– Красавец! Топай вниз, я сразу за тобой поеду.

***

Никита не торопясь допил кофе, наблюдая из окна, как Глеб садится в машину. Игорь, шофер Немова, регулярно привозил и увозил артиста с улицы Бардина, где жил Ник. Иногда, в критических ситуациях, например, если Глеб возвращался с какого-нибудь банкета, даже поднимался до дверей квартиры, провожая шефа. О чем он думал при этом? Никита надеялся, что ничего плохого Игорь заподозрить не мог. Глеб говорил, что Игорь работает с ним уже десять лет и предан как пес, к тому же он простой парень, наверняка считает, что Глеб от жены сбегает к приятелю пива попить и футбол посмотреть. Как бы то ни было, лучше так, чем если милый сам будет садиться за руль. Нику решительно не нравилось, как Глеб водит. Вроде бы уверенно, но как-то заторможенно, что ли. Реакция уже не та, возраст, как это ни печально. А это все-таки Москва, с ее многополосным движением и агрессивными водителями.

Ник собрался, выгнал из подземного гаража Бэху – вот это машина, не чета глебову Мерину, легкая, быстрая, маневренная. И водил ее Ник соответствующе. Поэтому и не торопился сейчас, хотел, чтобы Глеб оказался у Вяземских раньше него.

Так и получилось. Когда Никита подъехал к дому дядюшки, над участком уже витал соблазнительный запах шашлыков, Таша накрывала стол в саду, а Ксюша строгала огурчики с помидорчиками. Милый обнаружился возле мангала – с бутылкой пива в руках и умным выражением он наставлял дядюшку, как нужно готовить шашлык. Роман Исаевич согласно кивал и благополучно пропускал наставления мимо ушей – по мясу он был настоящий мастер, в отличие от Глеба, обладавшего талантом превратить любой продукт в кучу углей.

– О, а вот и племянничек! – заметил появление Ника Вяземский.

Ник поздоровался с дядюшкой, пряча улыбку, пожал руку Глебу, чмокнул Ташу и Ксюшу, после чего был тут же отправлен открывать бутылки.

Семейный пикник получался просто отличным. Шашлык Роману Исаевичу особенно удался, Таша подала на стол квашеную капусту собственного приготовления, по какому-то особенному рецепту Софьи Толстой. Погода благоприятствовала – было тепло и солнечно, что удивительно для московского сентября. Ксюша рассказывала о выигранном соревновании и о том, что теперь едет на чемпионат России, Роман Исаевич с Глебом обсуждали рабочие моменты предстоящего сольника Немова. Вот этот разговор Никиту несколько напрягал, у Глеба и так сейчас все мысли о концерте, он надеялся, что милый хоть в выходной немного переключится и отдохнет, да куда там.

– Ты представляешь, директор Клеопатры мне заявил, что они не смогут выступить, потому что формат нашего концерта не соответствует их аудитории, – возмущался Немов, не прекращая жевать. – Значит, когда Лидку вытурили с Москонцерта, она бегом прибежала ко мне, и на подпевке стояла, и на разогреве работала. А теперь она Клеопатра, и мы для нее не формат!

– Ой, Глеб, я тебя умоляю, – поморщился Вяземский. – Нужна она тебе? Нашлась звезда. У тебя и так приглашенных часа на три уже, плюс твои песни, плюс цветы, речевки и вручение медалей. До утра собрался на сцене стоять, как Кароль?

– Ну, как Илья я, предположим, и не выстою, это он у нас из железа. А у меня спина больная. Да и зрителей жалко, это уже издевательство, а не удовольствие. Кстати, он тоже еще не подтвердил свое участие – у него сейчас гастрольный тур по всей стране, каждый день концерты, сказал, что постарается вырваться, но не обещает.

– Да будет он, даже не думай, – Роман Исаевич потянулся за новой порцией мяса и лаваша, игнорируя укоризненный взгляд жены. – Без Ильи Дмитривича еще ни одно эпохальное событие на эстраде не обходилось.

– Думаешь, очередной этап моего старения – эпохальное событие? – усмехнулся Глеб. – Ник, а ты чего сидишь куксишься? Неинтересно наши разговоры слушать? Давай наливай!

Ник послушно разлил мужчинам водки, Ксюше и Таше добавил в бокалы вина. Слушать разговоры о предстоящем юбилее ему было уже привычно – Глеб в последнее время ни о чем другом и не говорил. Нику было скорее грустно. К тому, что Глебу исполняется шестьдесят, надо было еще привыкнуть. Казалось бы, ну какая разница, сегодня пятьдесят девять, а завтра шестьдесят. Смена одной цифры не превратит его Глеба в старую развалину в один день. Мда, в один день не превратит...

На спину вот опять пожаловался. Спину действительно часто прихватывало, иногда обходились массажем, а несколько раз вызывали врача, чтобы сделал обезболивающий укол. Профессиональное, всю жизнь на сцене стоит. Или в разъездах бесконечных, то летит куда-нибудь часов пять, то на машине едет. А Глеб мужик крупный, ему даже в кресле бизнес-класса тесновато. О том, что причиной обострения болей в спине могли послужить их сексуальные марафоны, думать не хотелось.

– А мяско отличное получилось, Ромыч! – Глеб Васильевич отправил в рот еще один кусок, обходясь даже без вилки – ему так вкуснее было.

– Нормальное. Если б ты не отвлекал, даже не пересушили бы. А ты просто голодный, совсем тебя Ирма заморила диетами?

– И не говори даже! У нее нынче новый пунктик – сыроедение. В доме одни яблочки и помидорчики, все, что можно сожрать без тепловой обработки.

– Ужас! И где ты теперь питаешься?

– Как всегда, где придется, – уклончиво ответил Немов, подмигнув Нику.

Никита только вздохнул. Что-то не получался у них сегодня выходной. При дядюшке и Ксюшке приходилось разыгрывать не более, чем приятельские отношения с Глебом, а это сразу сводило беседу на нет, да и в любом случае Роман Исаевич полностью завладел вниманием друга. Зато Ксюшка так и лезла к нему с новостями и расспросами про его, Ника, жизнь, пока Таше это не надоело, и она не отослала дочку домой под предлогом, что на улице уже похолодало. Кстати, сидеть во дворе действительно стало некомфортно, солнце спряталось, и сразу стала пробирать сырость. Глебу с его спиной бы тоже не стоило остужаться, но Немов об этом и не думал. Теперь они с дядюшкой обсуждали детали юбилейного банкета. Мда, отдохнули, блин.

– Ник, пошли, поможешь мне закатки в подвал перетаскать, – Таше тоже надоело слушать чужие разговоры. – А то Ромку не дождешься.

Ник с удовольствием подхватился.

На кухне у Таши обнаружилась целая батарея трехлитровых баллонов с вареньем и овощами.

– Ничего себе! – поразился Ник. – А я считал, что светские леди закатками не занимаются! Куда вам столько?

– Светские, может, и не занимаются. А мы, скорее, советские. Ну а куда прикажешь урожай с участка девать? И потом, зимой Роман Исаевич будет требовать к чаю домашнего варенья, и чтоб точно как у Лилии Марковны. А такое ни в одном супермаркете не купишь.

– Тоже верно, – Ник взялся за баллон. – В подвале куда ставить?

– Подожди! Поставь баллон на место и садись!

Тон Таши не предполагал возражений, Ник сразу понял, что закатки были только предлогом и покорно уселся за кухонный стол. Таша устроилась напротив.

– Рассказывай, что у вас происходит!

Таша была в некотором роде в курсе их отношений с Глебом. То есть интимные подробности Ник никогда не рассказывал, тему секса они вообще обходили стороной. Но о Глебе говорили часто. Таше порой приходилось выступать в роли советчика или примирителя. Правда Глеб и не подозревал о степени осведомленности Вяземской.

– Ничего не происходит. Юбилей у нас, черт бы его побрал! Курить можно?

– В окошко.

Ник приоткрыл окно и с удовольствием закурил.

– О юбилее мы говорим утром, днем и вечером. Ночью не говорим только потому, что уже вообще говорить не можем. Он устает как собака. В мыслях только кто придет, чего споет, кто за кем выйдет, какие декорации будут, что подавать на банкете и так далее и тому подобное. Я хотел, чтобы он хоть сегодня отдохнул, так дядюшка туда же.

– Ник, это нормально! Поверь мне, я уже пережила, дай Бог памяти, пять или шесть Ромкиных юбилеев. И с каждым разом масштабы этой катастрофы только растут. Пойми, для них это очень важно – подведение итогов, публичная демонстрация любви к ним как зрителей, так и власти. Чтобы первые лица на концерт пришли, чтобы Президент награду очередную выдал, чтобы юбилей по центральному каналу показали.

– Не понимаю я, как можно тратить столько сил и здоровья на всю эту хрень! Он уже программу на четыре часа написал! Четыре часа стоя! У него же позвоночник в трусы ссыплется!

– Не ссыплется, – Таша поставила на стол перед Ником чашку кофе. – Ты все время делаешь из него то кисейную барышню, то старую развалину. Глеб не является ни тем, ни другим. И если юбилей пройдет так, как он хочет, он получит заряд энергии на несколько лет вперед.

– Думаешь, надо просто перетерпеть до юбилея?

– И еще месяц после него, – ухмыльнулась Таша. – А потом страсти улягутся и у Глеба появится время на тебя. Я понимаю, вы сейчас редко видитесь, ты скучаешь.

– Да не то, чтобы редко. И это меня тоже беспокоит. Он почти каждый вечер приходит, с ночевой. Я рад, конечно, но Ирма! Надо же совесть иметь! Глеб считает, что все в порядке и со своей женой он разберется сам. Я пытался почву прощупать, ты же знаешь, мы с Ирмой «дружим», но она с последнее время не стремится со мной общаться и не обсуждает Глеба. Ну а о чем нам еще говорить? Не о ее сыроедении же!

– Хм.., – Таша задумчиво повертела чашку в руках, так и не притронувшись к содержимому. – Я с ней тоже не общаюсь, но от Тины Кароль, жены Ильи, ну ты ее знаешь, блондиночка такая, сзади пионерка, спереди пенсионерка, слышала, что Ирма с головой ушла в эзотерику, занимается йогой, медитацией и еще какой-то ересью, ездит по тренингам.

– То есть дома Глеб брошенный. Теперь понятно, в чем дело.

– Ну ты его еще пожалей! Глеб всю жизнь делал то, что он хотел, не считаясь с интересами Ирмы, а она сидела дома, вышивала салфеточки и ждала его возвращения. Теперь у нее появилось какое-то увлечение, хоть подобие своей жизни. А ты радуйся, что Глеб теперь чаще с тобой. На скандал только не нарвитесь.

– Какой скандал, Ташенька! Я просто пай-мальчик. Тоже сижу дома и жду, только что не вышиваю. На людях вместе не появляемся, а если появляемся, то близко друг к другу не подходим. Не могу сказать, что счастлив такому положению вещей, но что есть.

– А с работой что?

Ник вздохнул и потянулся за новой сигаретой. Эта тема было для него еще неприятнее, чем обсуждение Ирмы. Года два назад, когда их отношения с Глебом устаканились, он порывался было вернуться к работе психолога, восстановить частную практику. Но проработал ровно два дня. На третий Глеб позвонил в обед и сообщил, что освободился и сейчас приедет. А у Ника, ожидавшего милого только к вечеру, было назначено еще двум клиентам. Никита попытался как-то мягко объяснить Глебу, что сейчас работает, и получил фирменный скандал на тему «я тебе не нужен» со сценами ревности к клиентам, которых Глеб в глаза не видел. После чего Глеб Васильевич не появлялся неделю, а появившись, демонстративно швырнул на стол солидную пачку денег и сообщил, что нанимает доктора Тайлевича на месяц, в личное пользование. Причем с совершенно серьезным выражением лица. Ник не знал, смеяться ему или плакать. Но практику возобновлять он больше не решался.

Глеб крайне болезненно реагировал на всякое, явное или мнимое проявление невнимания, Никита должен был всегда принадлежать только ему, в любое время дня и ночи. Однажды Ник забыл на столе банковскую карточку, после чего не нее вдруг стали регулярно поступать солидные суммы неизвестно откуда. Ник поначалу считал, что это отец вспомнил о его существовании и оказывает спонсорскую помощь. Но потом выяснилось, что у родителя у самого сейчас финансовые сложности, и он тут не при чем. С Глебом обсуждать эту тему Ник не хотел, предполагая, что дело опять кончится ссорой. Поэтому просто старался лишнего с карты не снимать и активно искал источник заработка, не привязанный ко времени и месту. С некоторых пор стало удаваться играть на фондовой бирже через Интернет. Таша была в курсе, но не одобряла такой способ заработка.

– Так и играешь? – продолжала расспросы тетушка.

– Играю. В последнее время неплохо получается.

– Ник, не верю я во все эти игры. Как можно получать деньги из Интернета? Устраивайся на нормальную работу, пока не поздно. Еще неизвестно, что у вас дальше с Глебом будет, ты должен быть независим.

Ну и что делать? Объяснять тетушке, что у Глеба комплексы недолюбленного в детстве ребенка, который теперь ни с кем не хочет делиться? Доказывать, что фондовые биржи – это выход из положения? Или признаваться, что не представляет будущее без Глеба, и деньги тут не при чем?

Никита выбрал четвертый вариант – поднялся из-за стола и взялся за баллоны. Перетаскать их все-таки надо.

***

Управившись с шашлыками и окончательно заледенев, Глеб Васильевич и Роман Исаевич решили погреться в бане. Вяземский как раз недавно ее достроил, сам уже успел опробовать, но друзей еще парить не приходилось. Таша наотрез отказалась и даже плпыталась было прочитать лекцию о несовместимости бани и застолья, но если с мужем спорить у нее иногда получалось, то спорить с мужем и Глебом одновременно было бесполезно. В итоге в баню пошли сугубо мужской компанией.

– Черт, у меня семейники, – Глеб Васильевич неторопливо раздевался в предбаннике. – Ромыч, у тебя запасных плавок не найдется?

– Совсем офигел? Баня в плавках – это извращение, сваришь там себе все вкрутую. Так иди, думаешь, я там что-то не видел? Или ты Ника стесняешься?

Глеб Васильевич закашлялся. Если б Ромыч знал, до какой степени он Ника не стесняется. А бессовестный мальчишка уже разделся, явив миру накаченный торс. Спорту Никита в последнее время стал уделять повышенное внимание, в качалке бывал чуть ли не каждый день.

– Глебушка, не смотри на меня так, пожалуйста, – шепнул Ник, пользуясь моментом, пока дядюшка возился у печки. – Если у меня встанет, дядя прикола может не оценить.

– Вы много о себе думаете, молодой человек, – фыркнул Глеб. – Пошли уже париться.

Париться Немов любил. И согрелся, и спину сразу расслабило, поясница ныть перестала. Он старался не показывать при Никите, как его беспокоила спина, не хотелось бы вызывать сочувствие. Но порой изображать полного сил героя-любовника было чертовски тяжело. Еще и юбилей этот выматывал.

Глеб улегся на полке, дабы не смущать Ника, переключил свое внимание на Ромку, усевшегося поближе к печке.

– Хорошая банька, Ром. Из чего сруб?

– Из липы. Это ж не какая-нибудь сауна, настоящая, русская. С каменкой. Ты чего себе такую не построишь?

– Шутишь? Меня Ирма живьем съест! Ей и так земли не хватает все время, там сад, тут огород, тут зона отдыха. Я вон баскетбольное кольцо повесил, так шуму было! Газон я ей, видите ли, вытаптываю, бегая с мячиком.

– Ты бегаешь с мячиком? – поразился Роман Исаевич.

– Ну не то чтобы прям бегаю, больше просто в кольцо кидаю. Но газон все равно топчется.

– Мда, и результат виден, – Вяземский окинул Глеба оценивающим взглядом. – У меня пузо растет, даже если я вообще ничего не ем. А ты можешь жрать все подряд и быть в форме.

– Генетика.

– Да ладно, рассказывай. Просто упражняешься в другом месте. Колись, из чьей постели я тебя сегодня на пикник вытянул?

Глебу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не посмотреть на Ника. Который с самым невозмутимым видом лежал на лавке и притворялся глухим.

– Ничего серьезного, Ром. Случайное приключение.

– Раньше у тебя в Москве приключений не было. Не боишься?

– Я же сказал, ничего серьезного. Так, для поддержания формы.

– Счастливчик ты, – хмыкнул Вяземский. – Я те звуки, что при сексе издавать положено, нынче издаю, вставая с дивана. А я ведь моложе!

– На два года. Генетика, Ром, я тут не при чем. Слушай, ты какой-то больно красный. Тебе нехорошо?

– Да, чего-то я, похоже, перетопил. Ты как?

– Мне нормально, только согрелся.

– Ну тогда парьтесь, а я пойду ополоснусь и в дом, полежу.

Роман Исаевич поспешно выбрался из парилки. Глеб проводил его задумчивым взглядом.

– Стареет Ромка. Ну что, мой хороший, – Глеб повернулся к Нику. – Теперь можно не изображать декорацию. Иди сюда. Какой-то ты сегодня подозрительно тихий.

Ник послушно сел и придвинулся к Глебу.

– Ну а что я должен, с вами баб обсуждать? Вы и сами прекрасно общаетесь.

– Мой мальчик ревнует? Давай я уделю тебе внимание!

Голос Глеба стал обволакивающим, а руки уже потянулись к интимным местам Ника, ничем в бане не защищенным.

– Глеб, не надо, пожалуйста, – Ник постарался, чтобы отказ прозвучал как можно мягче. – Сюда могут войти.

– Кто? Таша и Ксюша вряд ли будут ломиться в парилку к мужикам. Ромыч тоже вряд ли вернется, – – Глеб открыл дверь в предбанник – Романа Исаевича там уже не было. – Не говори мне, что ты не хочешь!

Признаться, Ник действительно не хотел. Нет, не Глеба, конечно. Он конкретно здесь и сейчас не хотел. В доме Вяземских, в не вполне трезвом состоянии. С замученным, но усиленно изображающим энтузиазм Глебом. Так и подмывало спросить, зачем ты это делаешь? Зачем играешь в озабоченного подростка? Но Глебу такие вопросы задавать нельзя.

– Глеб, здесь жарко, – попытался вразумить милого Ник. – Хочешь, чтобы и тебе поплохело?

– Считаешь меня старой развалиной? – тон был еще шутливым, но глаза смотрели встревоженно. – Ты тут всеми прелестями сверкаешь, а я должен терпеть? Вот сейчас собраться и поехать домой к жене? А завтра я, вероятно, к тебе не выберусь.

Говоря все это, Глеб уже дал волю рукам, привычно лаская и готовя своего мальчика к сексу.

– И хватит уже грустить, а то я решу, что у тебя критические дни!

– Тогда я буду ничем не лучше Ирмы? – ухмыльнулся Ник. – Оуу, вот так хорошо было, еще раз...

Глеб заткнул ему рот привычно жестким, требовательным поцелуем. Ник, почувствовав, что сопротивление бесполезно, только плотнее прижался к любимому, знакомому до каждой родинки телу, позволяя Глебу вести. Про печку все давно забыли, воздух начал остывать, но с мужчин пот тек градом. Как всегда в последнее время, Глеб избрал коленно-локтевую позицию, так на спину нагрузка меньше. Для Глеба меньше, конечно. Ник эту позу недолюбливал, предпочитая во время секса смотреть партнеру в глаза. Тем более, что наблюдать, как светлые, серо-голубые и давно утратившие насыщенность цвета глаза Глеба темнеют с приближением развязки, становятся почти зелеными в момент оргазма, было весьма увлекательно. Но сейчас ему приходилось вместо глаз любимого лицезреть дверь в баню. Которая неожиданно раскрылась, и на пороге возник Вяземский.

– Вы тут заночевать реши...

Роман Исаевич подавился начатой фразой.

– Что, вашу мать, тут...

Второй фразе тоже не суждено было быть произнесенной, потому что ее автор начал медленно оседать на пол, схватившись рукой за грудь.

– Рома, это не... Ромка!

Глеб и Ник одновременно оказались возле Вяземского.

– Черт, у него же сердце!

– Я знаю. Вытаскивай его на улицу.

– За Ташей идти?

– Бежать! Только прикройся чем-нибудь!

– Она нас убьет...

Через несколько минут Ник вернулся в сопровождении перепуганной Таши. В подробности вдаваться не стал, сообщил, что дядюшке стало плохо сердцем, надеясь, что правда не выплывет. Глупая надежда, учитывая все обстоятельства, но Ник переживал не столько за дядю, сколько за Глеба. На милом лица не было. Он так боялся, так тщательно скрывал, а Ромка – лучший друг.

– Скорую сейчас Ксюша вызывает, – сообщила Таша с ходу. – Рома? Ты меня слышишь? Пей быстро! Вот твои таблетки.

– Не надо Скорую! – Роман Исаевич машинально проглотил принесенные женой лекарства. – Милицию вызывай!

– Зачем милицию? – оторопела Таша.

– Протокол составить. Потому что сейчас тут будет два трупа.

Роман Исаевич, уже оправившись от первого шока, явно забыл про больное сердце и решительно поднялся. Глаза его горели недобрым огнем.

– А я-то думал, ты нормальный мужик, Глеб! Как же ты так, а? В моем доме, с моим племянником...

Вяземский сделал шаг по направлению к словно застывшему, белому как мел Глебу, но Ник тут же возник между ними.

– Не смей!

– Ник, пожалуйста, мы сами разберемся, – попытался вмешаться Немов.

– Ты его не тронешь! Хочешь, можешь ударить меня, – Ник не обратил ни малейшего внимания на Глеба. – Давай, начинай!

Низкий, полный, едва доходящий Нику до плеча Вяземский против племянника смотрелся комично. Но ему явно было не до смеха. Несколько минут он стоял, тяжело дыша, сверля взглядом Никиту и маячившего у него за спиной друга. Бывшего теперь уже друга. Наконец он заговорил:

– Какая трогательная сцена. Малыш Ники защищает честь своей престарелой дамы.

Шмяк!

Отвратительный хлюпающий звук, с которым кулак врезается в челюсть. Это только в боевиках удар получается звонким и эффектным.

– Ник!

Таша и Глеб закричали одновременно, кинулись разнимать, но необходимости в этом уже не было. Продолжать драку никто не собирался.

– Поехали домой, – Ник повернулся к Глебу Васильевичу.

– Ах, так вы уже и живете вместе! И давно это с вами?

– Рома, пожалуйста, я все объясню! Ник, иди в машину, подожди меня там.

– Никуда вы оба не поедете в таком состоянии, – вмешалась Таша. – Звоните Игорю.

– Я его на сегодня отпустил, – автоматически сообщил Немов.

– Тогда я вызову нашего водителя. И вы доедете домой в целости и сохранности. А потом я вас убью, обоих!

– Так ты знала! – снова взвился Вяземский.

– Догадывалась, – уклончиво ответила Таша. – Но надеялась, что у этих двоих хватит ума не лезть на рожон!

– То есть я один идиот в этом доме!

– Ксюша тоже не в курсе, и если ты не будешь орать на весь дом, так и останется в счастливом неведении.

– Но как ты мог, Глеб! Ты же был нормальный мужик! Ты же ни одной бабы не пропускал! На хрена тебе этот сопляк!

– Рома, не начинай, пожалуйста! Нам действительно лучше поговорить позже!