Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глеб Васильевич нашел в себе силы спокойно выйти из этой чертовой бани, выведя за собой Ника, дождаться водителя в саду, сесть вместе с Ником в машину. И только когда выехали за ворота Вяземских, с его лица сползла маска невозмутимости. Глеб откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Выглядел он смертельно уставшим. Черты заострились, под глазами обозначились тени. Отдохнули...

– Куда едем? – уточнил водитель.

– Меня в Нововнуково, Никиту Иосифовича на Бардина.

– Не отменишь завтра съемку?

– Не могу, Ник. Там уже сроки поджимают. Да и зачем?

– Выглядишь ты...

– Ничего, заштукатурят.

– Сейчас домой придешь, ложись отдыхать, пожалуйста!

Ник не на шутку опасался за психическое состояние любимого. Успел уже достаточно хорошо его изучить, чтобы понимать – невозмутимым Глеб сейчас только кажется, держит лицо при водителе. А дома что будет? Схватится за бутылку? Вероятнее всего.

– Ромка должен был концерт вести, – вдруг, как бы обращаясь к самому себе, сообщил Немов. – Кто теперь его заменит?

Час от часу не легче. Кажется, Глеб еще не осознал, что произошло. Он сейчас так зациклен на юбилее, что другую информацию даже не воспринимает.

– Еще помиритесь, дядюшка отходчивый. Да и профессиональное для него важнее личного.

Глеб только головой покачал. Похоже, он уже мысленно подбирал кандидатов на роль конферансье.

С неспокойным сердцем Ник наблюдал, как Глеб выбирается из машины и топает к дому.

– Меня до Тверской подбрось, – велел он водителю, когда Глеб скрылся в доме.

Возвращаться на Бардина и сидеть одному в пустой квартире не хотелось совершенно. Что он делать будет? Бродить по Интернету и ждать вечернего звонка от милого? Сходить с ума, думая, как там Глеб? Нет уж, лучше поболтаться по центру пару часиков, а потом занырнуть в какой-нибудь клубешник. Ник облюбовал два местечка и в те вечера, когда Глеб оставался с женой, ходил иногда развлечься. Ничего крамольного, Ник не танцевал, ни с кем не знакомился и любые попытки ухаживания отвергал резко и грубо. Просто сидел за столиком в компании виски и наблюдал за танцполом или выступлением артистов травести, если таковое предусматривалось программой. В одном из клубов по вечерам транслировали тематические фильмы, там Ник бывал особенно часто. Глебу о таком способе проведения досуга он благоразумно не рассказывал. Вот и сегодня он счел за лучшее пойти развлечься. Или отвлечься от грустных мыслей, которые назойливо заполняли сознание.

Глава 2. Встреча в клубе

Глеб Васильевич всегда придавал особенное значение состоянию, в котором он возвращался домой. Он искренне считал себя человеком культурным, уважающим законную супругу. Поэтому прежде, чем открыть входную дверь, проверял, в порядке ли одежда, нет ли на шее следов губной помады. Ну, это раньше, конечно, сейчас насчет помады можно было не беспокоиться. То же самое касалось настроения: устал он или нет, проблемы у него с коллегами, голосом, организаторами гастролей или очередной пассией, домой полагается приходить в хорошем настроении. Или хотя бы в нейтральном. Это потом, если они с Ирмой вовремя не разойдутся по разным углам, он может начать высказываться по поводу коллег, как правило, под гробовое молчание супруги, привыкшей к показательным выступлениям. Но заходить в дом положено, "держа лицо".

Но вот сегодня «держать лицо» совершенно не получалось. Глеб был зол как тысяча чертей. На Ромку, так неудачно вломившегося в баню. На себя – ну зачем было приставать к мальчишке в доме лучшего друга? Других мест что ли нет? И даже на Ника Глеб злился в глубине души. Его обижала отстраненность Ника, которую трудно было не заметить в последнее время. Сначала Глебу казалось, что мальчику не хватает внимания и секса, и всячески старался это исправить. Но чем больше старался, тем больше отстранялся Ник. А Глебу не так легко давались сексуальные марафоны, особенно после тяжелого рабочего дня. Он полагал, что вправе рассчитывать на взаимность, а не на покорное исполнение «супружеских обязанностей». Того и гляди Ник заявит, что у него голова болит. Неужели надоело? Начал тяготиться своим пожилым партнером? Захотелось чего помоложе?

Глеб с раздражением пнул входную дверь. Не заперто – территория поселка охраняется, вполне достаточно замка на калитке. Из глубины коридора послышалось возбужденное тявканье, и навстречу хозяину вылетела Динка. Толстенькая, жизнерадостная, немного похожая на таксу и на сеттера одновременно, рыжая и беззаветно преданная хозяину. Глеб нагнулся, чтобы потрепать псину по загривку, и охнул. Спина. Мало ему головной боли и поднятых нервов.

– Привет, собака, привет!

Слегка прихрамывая из-за терзающей поясницу боли и стараясь на наступить на крутящуюся под ногами Динку, Глеб Васильевич добрел до кухни.

– Явление Христа народу, – прокомментировала его появление Ирма, возившаяся у плиты. – Чего хромаем?

– Спина...

– Лечить надо, Глеб, так не дело.

– После юбилея. Сейчас мне некогда.

– После юбилея будут гастроли, новый диск, корпоративы, потом следующий юбилей. Обед подавать?

– Есть не хочу, – Глеб отрицательно покачал головой и подошел к барной стойке.

– Зря, я приготовила потрясающий салат с грейпфрутом и авокадо. А еще могу поделиться смузи с черносливом. – Ирма продемонстрировала ему поллитровый стакан с чем-то серо-буро-малиновым, из которого пила. – Будешь?

Глеб отрицательно покачал головой. С каждой секундой раздражение становилось все сильнее. Если обычно светскую беседу с женой он мог выдержать в среднем полчаса, то сейчас лимит терпения стремительно иссякал. Его неимоверно раздражало, что Ирма держится как ни в чем не бывало. Как будто не он уже трое суток дома не ночевал, вернулся разбитый и не вполне трезвый. С другой стороны, устрой Ирма скандал, было бы еще хуже, он же сам столько лет приучал ее терпеть и молчать. А когда наконец приучил, результат его же самого и доводил до бешенства.

Глеб достал из бара начатую бутылку коньяка. Ирма молча подала ему бокал из стойки.

– Спасибо. Я к себе, полежу.

– Лежа пить не удобно.

Глеб только хмыкнул. Злость неожиданно улетучилась, наступила апатия. Пока дошел до спальни, пить перехотелось. Но Глеб Немов был не из тех, кто отказывается от принятого решения.

Динка увязалась за ним. Дождавшись, пока хозяин вытянется на кровати, хитрая псина легким прыжком оказалась рядом и устроилась в ногах. Знала, что если хозяин уже лег, то сгонять не станет, поленится.

Стакан не пригодился – лежа пить удобнее из горлышка. И плевать, что это дурной тон. Ник просил не напиваться... Тоже плевать, он же не видит. Будут ему еще всякие сопляки указывать, как жить. Пусть даже любимые сопляки. Из-за которых он, между прочим, друга потерял. Тридцать лет дружили! Да он с Ирмой меньше живет! Или столько же? А, неважно...

Динка засучила хвостом по его ногам. В комнату вошла Ирма. В руках у нее было две тарелки: одна с тонко нарезанным лимоном, вторая – с сыром. Обе тарелки перекочевали на прикроватную тумбочку.

– Чем заслужил? – поразился Немов.

– Что случилось?

– Вопросом на вопрос отвечать некрасиво.

– Глушить «Хэннеси» из горла тоже не комильфо. Так что у тебя произошло, Глеб?

Ирма села на край постели, ожидая ответа. Спокойный тон, без обычного сарказма и участливый взгляд отбили охоту привычно огрызаться. Хоть кто-то сегодня на его стороне, несмотря на все «хорошее».

– С Ромкой поругался...

И даже не соврал ведь.

– Всего-то? В который раз за этот месяц?

– Серьезно поругался. И мне теперь нужен новый конферансье на юбилей.

– Глупости какие, Глеб! У твоего Ромки профессиональное всегда на первом месте. Даже если не помиритесь через два дня, юбилей он вести не откажется. Да, тебе с Первого канала звонили напомнить, что завтра приедут.

– Я помню. Готовься изображать счастливую супругу примерного семьянина.

Глеб снова приложился к бутылке, заодно отдав должное лимончику. Но Ирма словно не замечала его провокации.

– А без меня не обойдется?

– Нет, они хотят полный портрет народного любимца. На фоне семьи и друзей. Черт, друзей... Они же и у Ромки собирались снимать обо мне сюжет.

– И снимут. Для твоего Ромки ссора не повод отказаться перед камерой покрутиться.

– Ты его просто не любишь.

– Не люблю, – согласилась Ирма. – Но ради тебя терплю.

Глеб сделал еще глоток и поморщился. Коньяк сегодня определенно не лез. Ирма восприняла его гримасу по-своему.

– Сильно болит? Может, Скорую вызвать?

– Терпимо. Сколько можно их вызывать?

Скорую со спасительным уколом, после которого можно было хотя бы разогнуться, на прошлой неделе вызывали дважды. Один раз в концертный зал – спину схватило на сцене, так что Глеб еле дошел до кулис. Второй раз домой, Глеб неудачно поднял кадку с каким-то Ирминым деревом, которую требовалось перенести с улицы в дом, чтобы растение не замерзло. Ожидая медиков, скрюченный в три погибели Глеб искренне желал деревцу сдохнуть в тепле.

– Сделать тебе массаж?

Да, сегодня определенно день сюрпризов. Отказываться было бы глупо, Глеб поставил бутылку на пол и, стянув куртку и футболку, перевернулся на живот. Руки у Ирмы, конечно, слабые, толком спину не промнут и боль вряд ли снимут. Даже у Ника это не получалось. Но все равно приятно, а лишать себя случайных удовольствий Глеб не привык, тем более после столь паршивого дня.

Через десять минут Глеб уже дремал. Телефон остался на столике в прихожей, куда Глеб выложил его из кармана, едва зайдя в дом, да и забыл. О том, что обещал позвонить Нику он, естественно, и не вспомнил.

Убедившись, что супруг спит, Ирма накрыла его одеялом, турнула с кровати Динку, прекрасно понимая, что наглая псина вернется в постель, как только она выйдет из комнаты. Забрала бутылку с остатками коньяка и тарелки, отнесла на кухню. Коньяк вернула в бар, тарелки освободила, тщательно вымыла и вытерла. Больше заняться было нечем. Может быть, сделать контрольный обход гостиной, где завтра будет съемка? Стереть несуществующую пыль, поставить на полочки рамки с семейными фотографиями. Лишь бы что-то делать, лишь бы не думать о том, где ночевал Глеб предыдущие три ночи, где в очередной раз сорвал спину, и кто оставил следы у него на загривке. Лишь бы не думать.

* * *

– Ой, какая хорошая собачка, как тебя зовут? А погладить можно?

– Ррр...

– Она не любит чужих, – запоздало сообщил Глеб Васильевич, когда журналистка поспешно отдернула руку.

Динка разочарованно клацнула зубами и отправилась охотиться на оператора, который налаживал оборудование. Чужих она не то, чтобы не любила, просто не позволяла фамильярностей, гладить ее без риска лишиться пальцев могли только Глеб и Ник. Ирма сводила общение с любимицей супруга к регулярной выдаче корма.

Глеб Васильевич подумал, что стоило бы запереть собаку на время съемок, но дальше размышлений дело не пошло. Он сидел в кресле, стараясь лишний раз не шевелиться, и покорно ждал, пока стилист закончит с гримом.

Настроение было отвратительным. Проснувшись утром, Глеб Васильевич обнаружил, что теперь у него болит не только спина, но и голова. Дико хотелось кофе, желательно в постель. Немов потянулся за телефоном, он давно уже приспособился звонить супруге, если ему что-то требовалось, орать в двухэтажном доме с кирпичными стенами, особенно певцу крайне непрактично. Но телефона на привычном месте не нашлось. Черт! Опять он его где-то оставил.

Пришлось выбираться из постели и идти на поиски. Мобильник нашелся в коридоре, а вот жены Глеб так и не обнаружил.

– Диночка, где Ирма? – обратился Немов к крутящейся под ногами собачке.

Динка презрительно тявкнула, словно сообщая, что следить за чужими женами не входит в ее обязанности.

Глеб заглянул на кухню.

– О, а вот и послание от благоверной! И даже завтрак.

Немов взял со стола записку и поднял полотенце, прикрывающее тарелку с фруктовым салатом и стакан сока.

– Мда, это не завтрак, а готовая изжога. И что нам пишут?

Записка была написана на большом листе бумаги крупными буквами. Ирма решила избавить его от необходимости еще и очки искать.

– «Уехала на конференцию в Измайлово. Буду вечером. Завтрак на столе, твой телефон в коридоре, у тебя там куча сообщений и вызовов. Приятного дня!»

Черт! Глеб Васильевич поспешно достал убранный было в карман халата мобильник. Он и не подумал проверить вызовы, а их оказалось немало. Три пропущенных от Славы, один, как ни странно, от Ромки. И один от Ника. Только сейчас Глеб вспомнил, что вчера так и не позвонил мальчику перед сном. Надо срочно исправляться, но сначала стоит выяснить, чего так настойчиво хотел от него Слава.

Отчаянно щурясь, Глеб Васильевич сделал вызов по пропущенному номеру. Троянов ответил мгновенно. Оказалось, что директор хотел ему сообщить о случайно нарисовавшейся на вечер халтурке. Корпоративчик, свадьба сына одного их общего знакомого банкира. Платят наличными.

– А почему заранее не пригласили? У меня съемки сегодня, – попытался протестовать Глеб.

– Да у них Илья Кароль был назначен гвоздем программы, а он только сегодня отказался, у него там что-то поменялось.

– Нормально! А я что, актер второго состава? На замену Каролю?

– Глеб, ну прекрати! Выйдешь на три песни, а получим как за сольный концерт. Потом банкет, все дела. Говорят, будет даже водное шоу с русалками!

– Ну вот без русалок я бы не пошел, – съязвил Глеб. – Ладно, заедешь за мной.

Хотелось кофе, но варить его не было ни сил, ни желания, поэтому, набирая Ромку, Глеб цедил Ирмин сок мелкими глотками. Натуральный, апельсиновый, без сахара, мерзость. Вяземский долго не отвечал. Но сам факт, что после вчерашнего Ромка звонил первым, обнадеживал.

– Проснулся, спящий красавец? – ехидно поинтересовался Роман Исаевич вместо приветствия.

– Да, – осторожно ответил Глеб, пытаясь по тону понять, что у его собеседника на уме.

– От секса не отвлекаю? – голос стал еще ехиднее.

– Рома, мне не восемнадцать, и я не занимаюсь сексом круглосуточно.

– А мне показалось, совсем наоборот...

– Тебе показалось. Если ты о вчерашнем инциденте, поверь, я очень сожалею.

– Сожаление у тебя вчера буквально на лице было написано, ага. Ладно, Глеб, я звонил сообщить, что у меня тут с утра была съемочная группа Первого канала, та, что о тебе фильм снимает. Они сейчас к тебе поехали. Так вот можешь не переживать, я им рассказал, какой ты прекрасный друг и великий артист, как трепетно относишься к женщинам и любишь свою жену. И даже подбитый глаз, который мне красиво замазали, не помешал этого сделать.

– Спасибо, Рома, ты настоящий друг.

– Нет, я просто профессиональный врун, как все артисты. Ко мне пришли, бывай.

Вяземский разъединился первым. Глеб раздраженно швырнул телефон на стол. Настроение из плохого превратилось в отвратительное. Он-то надеялся, что Ромка предпочтет «забыть» вчерашнее. В крайнем случае, будет подкалывать. Но судя по всему, забывать Роман Исаевич ничего не пытался.

Глеб Васильевич с отвращением допил сок. Ирма-то куда подевалась? Что еще за конференция в Измайлово? Почему он о ней ничего не слышал? Впрочем, после того как он несколько раз нелицеприятно высказался об Ирмином увлечении психологией, супруга старалась его в эту сторону своей жизни не посвящать. Вообще-то свинство с ее стороны. Мало того, что телевизионщики собирались снимать Немова на фоне семьи, а из членов семьи дома осталась только собака, так еще и обслуживать гостей Немов должен сам. Опять же встречать надо, чай-кофе подавать. Глеб не собирался скакать вокруг журналистов.

Вот и не стал. Открыл им дверь, пригласил обустраиваться, а сам ушел переодеваться. Когда вернулся, позволил усадить себя в кресло и гримировать.

Телевизионщиков было двое: девочка-репортер и мальчик-оператор. Плюс стилист трудно определяемого пола. Пока «нечто», представившееся Владом, тщетно пыталось уложить его волосы – да, стоило принять душ и помыть голову, но ни сил, ни времени на это не нашлось, – Глеб думал о том, как не похож его Ник на типичного представителя гей-сообщества. Обтягивающие штаны, более похожие на колготки, он не носит, губы не красит, манеры у него вполне мужские, порой куда грубее, чем у самого Немова. Впрочем, геи разные ведь бывают, да и в отношении своего мальчика Глеб старался это слово не употреблять. Кстати, Нику он так и не перезвонил. Не успел, да и не хотелось. Глеб по опыту знал, что в плохом настроении Никите звонить не стоит. Он не Ирма, перед которой Глеб еще мог изображать, что все хорошо. Ник моментально распознавал его состояние. Ну и зачем? Или поругаются, или, что еще хуже, Ник начнет его жалеть.

С гримом наконец закончили, начались съемки. Журналистка задавала банальные вопросы о детстве и творческом пути, Глеб машинально отвечал. Вопросы о семье Глеб прервал сразу:

– Есть жена, Ирма, домохозяйка, вместе тридцать лет. Точка.

Девушка оказалась понятливая, уточнять не стала. Задала следующий вопрос, который оказался еще хуже:

– Скажите, Глеб Васильевич, вот вам исполняется шестьдесят. Вы не собираетесь покидать сцену?

– А должен?

Грубость вырвалась сама собой. Обычно перед камерами Глеб изображал милого доброго человека, не позволяя себя провоцировать. А тут тормоза слетели в миг. Да, устал он...

Журналистка растерялась. Видимо, такого ответа она от Немова не ожидала.

– Нет, ну что вы. Просто многие артисты устраивают пафосные прощания со сценой...

– Пиарятся, – припечатал Глеб, в глубине души понимая, что неправ, что просто злится. – Прощаются и не уходят. Я никуда не собираюсь. Пока на мои концерты приходят люди, я буду выступать!

Девушка была все-таки с Первого канала, не с НТВ, выводить артиста из себя в ее планы не входило. Поэтому она задала еще несколько нейтральных вопросов, после чего с явным облегчением сообщила, что они сняли все, что нужно. Оператор начал сворачивать оборудование. Чай Глеб предлагать не стал, к черту гостеприимство. Часы показывали половину третьего. Троянов приедет за ним к пяти, можно успеть принять душ и немного полежать.

Так Глеб и сделал, едва за телевизионщиками закрылась дверь. Устроившись на кровати с Динкой под боком, набрал Ника. Трубка отозвалась долгими гудками. Мальчишка не отвечал. Обиделся? Только этого Глебу сейчас и не хватает. Ладно, после корпоратива заедет на Бардина и разберется. Может быть даже с ночевой заедет.

* * *

Неудачная была идея пойти сегодня в клуб. Ник почувствовал это, едва переступив порог «Паука». Зал был набит до отказа, свободного столика не нашлось, и он вынужденно устроился у барной стойки. Музыка гремела так, что Нику пришлось трижды повторять свой заказ прежде, чем бармен его понял.

– Что у вас тут сегодня творится? – почти прокричал Ник, получая свой стакан виски и отдельно банку колы.

– Акция – бесплатный вход и один любой коктейль бесплатно. Если тебе до тридцати.

– Ясно...

Ник залпом осушил стакан. Теперь понятно, почему такое столпотворение. Халява, да еще в выходной день. «Паук» был дорогим заведением, только за вход обычно требовалось отдать сто долларов, плюс депозит триста, если собираешься сидеть за столиком. Ник как раз и ценил этот клуб за камерную обстановку и респектабельную публику. Но сегодня ни тем, ни другим и не пахло. На танцполе крутилась пацанва, у двери туалета стояла километровая очередь. Можно не сомневаться, что если там и справляют нужду, то совсем иного характера. На приват-комнаты у молодежи просто нет денег.

– Дурная затея руководства, – продолжил бармен, пользуясь возникшей паузой между треками. – Полный зал молодняка, а выручки ноль! Они же кроме своего бесплатного коктейля ничего не заказывают. А приличную публику растеряем.

Ник кивнул. Он бы тоже с удовольствием убрался отсюда сегодня, если бы было, куда убраться. Домой не хотелось, в другой клуб тащиться было лень. Оставалось надеяться, что эта акция не станет в «Пауке» постоянной.

Заказав себе еще виски, Никита уткнулся в планшет – подарок Глеба. Модную игрушку любимый приволок с американских гастролей, справедливо рассудив, что увлекающемуся компьютерами Нику она наверняка понравится. Планшет был не русифицированный, но английский Ник знал прилично, так что особых сложностей не испытывал. Зато в Москве о такой модели никто еще и не слышал.

Популярная убивалка времени «Angry Birds» сейчас как нельзя лучше подходила к настроению. Ник машинально тыкал в экран, атакуя свиней, периодически отвлекаясь на виски.

– Странное место для компьютерных игр, – услышал он вдруг за спиной.

Ник обернулся. Голос принадлежал белобрысому парню, на вид много младше Ника, худенькому и явно не знакомому с тренажерами.

– Не против? – не дожидаясь ответа, парень пристроился на как раз освободившийся рядом с Ником стул. – Я – Костик.

– Рад за тебя, – буркнул Ник. – Я занят.

– Игрушкой или в личном плане?

– Оба раза угадал.

– А мне кажется, что если красивый мужчина в таком классном заведении предпочитает общество «птичек» и виски, в личном плане он уже свободен.

Ник оторвался от планшета. Так, опять начинается. А он уже было привык, что в «Пауке» его никто не трогает, несмотря на отсутствие пары.

– Я ни с кем не знакомлюсь, – разделяя слова, произнес он. – Тем более с детьми.

– Мне двадцать! – обиженно протянул Костик.

– Восемнадцать, – уточнил Ник. – Иначе тебя бы не пустили сюда. Выглядишь ты еще младше.

– Это комплимент?

– Нет, намек, что иногда не плохо бы потягать железки, чтобы не быть похожим на куренка.

Ник бросил деньги на стойку и поднялся. Спокойно посидеть ему все равно не дадут. Он быстро пересек танцпол и вышел на открытую веранду, огороженную высоким глухим забором. Летом здесь располагается бассейн и еще один бар. А сейчас можно просто постоять в тишине и одиночестве, охладиться и покурить.

Так Ник и сделал. Жаль, что долго тут не простоять, к ночи существенно похолодало. Чувствуется, что уже осень. Мда... От этой мысли настроение стало еще хуже. Два месяца до юбилея Глеба пролетят незаметно в подготовительной суете. А там и декабрь – самый грустный для него месяц. У Глеба всегда бесконечные съемки в декабре. Пока все нормальные люди будут бегать в поисках подарков, закупать продукты, готовить вкусности и украшать дом, Ник будет сидеть в Интернете на сайтах и в соцсетях, где увидеть Глеба на фото и на видео гораздо более вероятно, чем у себя дома. А в саму новогоднюю ночь можно будет лезть на стену от тоски, представляя, как Глеб чинно сидит за праздничным столом с супругой, в окружении друзей. В прошлом году Глеб пытался пригласить Ника на семейное торжество, в качестве друга семьи, да и Ирма настаивала. Но Никита наотрез отказался. Уж лучше одному налакаться чего-нибудь покрепче и заснуть на коврике под елочкой. Первого числа приедет Глеб, помятый, с больной головой, но родной и любимый. Вот тогда и наступит для Ника праздник.

Может быть потом, весной они куда-нибудь съездят вместе, Глеб обещал.

– Ты простудишься!

Черт, опять этот голос! Парень что, следит за ним?

– Снова ты? По-русски не понимаешь? Я же сказал, я не знакомлюсь!

– А зачем тогда сюда пришел? – Костик смотрел в упор большими голубыми глазищами.

Ник хмыкнул. Вопрос вообще-то закономерный. В гей-клубы обычно приходят в поисках приключений. В такие, как «Паук» чаще с парой, приятно провести время, расслабиться, посмотреть фильм или представление, заняться сексом в нестандартной обстановке приват-комнаты. Но привести сюда Глеба – немыслимо, да и незачем. Вдвоем им гораздо лучше дома.

Костик воспринял его молчание по-своему.

– Тебя твой парень бросил, да? Ну пошли просто поговорим, выпьем.

– Да отстань ты от меня!

Ник бросил недокуренную сигарету. Еще немного, и он съездит парню по физиономии. Не хотелось бы покалечить пацана, даже такого настырного. Ладно, черт с ним, не удался сегодня вечер.

– Мне пора, приятно было познакомиться.

Такси Ник поймал сразу. Плюхнувшись на заднее сидение, достал из кармана мобильный, который использовал и как часы – всего половина двенадцатого. Спать совсем еще рано. Убил вечер, называется. А вот Глебу давно пора бы отзвониться.

Едва Ник об этом подумал, как телефон разразился трелью. Номер не определился. Может быть, все-таки Глеб, мало ли.

– Слушаю!

– Это опять я. Ты так быстро ушел, что я не успел пожелать тебе спокойной ночи, красавчик!

– Чего?! Как ты...

Но трубка ответила короткими гудками. Откуда этот прощелыга узнал его номер? Неужели через администратора? Неделю назад Ник оформлял карту постоянного гостя и в анкете указывал номер телефона. Мда, а еще солидное заведение... И что теперь, номер менять? А Глебу он это как объяснит? Хотя хуже будет, если малолетний прилипала в следующий раз позвонит, когда они будут вместе.

Мобильный зазвонил снова. Ник хотел уже сбросить, но вовремя увидел, что на дисплее светится «Таша».

– Смольный, Ленин на проводе!

– Ты все шутишь? – голос Таши не предвещал ничего хорошего. – Извини, что так поздно, была несколько занята – прыгала с таблетками вокруг мужа, вашими стараниями доведенного до гипертонического криза. Но вот нашла время позвонить, чтобы сообщить тебе, как я безмерно благодарна вам обоим! С Глебом говорить уже бесполезно, а тебя хочу спросить, ты каким местом думаешь? Тем же, которым удовольствие получаешь?!

– Ташенька, пожалуйста, давай не сейчас. Я не дома и не один, – Ник покосился на водителя, который мог слышать не только его, но и крики Таши в трубке.

– Ах, так у вас продолжение! Не хватило?!

– Глеб у себя дома, я еду у себе. У меня дико болит голова и я очень устал. Давай ты мне завтра сообщишь, что обо мне думаешь?

– Да я с вами обоими вообще разговаривать не хочу!

Таша бросила трубку. Чудненько. Теперь он поругался с единственным человеком, с которым мог говорить о Глебе и их отношениях. Замечательно просто. Ник несколько минут смотрел на погасший экран, а потом отключил мобильник.

Вернувшись домой, сразу завалился спать. Ник обладал счастливой особенностью, когда все совсем плохо, впадать в спячку. Проспал он не только ночь, но и весь следующий день.

Глава 3. Костик

– Ты мне что утром сказал? Маленькое выступление, три, максимум пять песен, а потом просто сидим за столом, кушаем, отдыхаем и любуемся русалками, так или нет?

Глеб Васильевич был зол как собака. Орать, правда, уже не мог, поэтому претензии директору высказывал возмущенным шепотом. Москва стояла намертво несмотря на выходной день и поздний час, поэтому у Троянова не было никакой надежды, что они доедут раньше, чем Глеб выговорится. Оставалось только терпеливо слушать.

– Я еще раз спрашиваю, на сколько по времени был договор? По-моему, есть большая разница между пятью песнями и практически сольным концертом на два часа плюс конферанс? Хотя какой это конферанс на свадьбе! Ты хоть понимаешь, что сегодня Народный артист России работал тамадой на свадьбе людей, которых даже не знает? Я тебе что, шут по вызову?

– Глеб, ну успокойся, пожалуйста, накладка вышла. Они же изначально на Кароля рассчитывали.

– И что?!

– А с Каролем так часто договариваются, по прайсу пять песен, а потом у него хрен отберешь микрофон, дальше он бесплатно будет хоть до утра развлекать.

– Но я-то не Кароль! Мне не доставляет удовольствия веселить полупьяную толпу и поднимать двадцать тостов за здоровье молодых!

– Но ты же понимаешь, что я не мог в середине вечера закончить твое выступление! Папа нашей невесты прикол бы не оценил! А папа невесты один из спонсоров твоего юбилея.

– Я в курсе, – огрызнулся Немов. – Но я дико устал, посадил голос и спина у меня отваливается. А завтра с утра у меня запись в студии с Дианой.

– Глеб, ну что ты как маленький. Выпей на ночь молока с содой, утром пару яиц. В студии тебе стульчик поставим, будешь сидя записываться.

– Лежа я записываться буду! Не поют сидя, Слава! Ты бы лучше сегодня на банкете такую заботу проявлял. У тебя артист с банкета ушел голодным! Это нормально, по-твоему?

Троянов закатил глаза. Пожрать у Глеба – это святое. Хотя и правда нехорошо получилось – Глебу пришлось весь вечер прыгать между столами, представлять гостей, петь, говорить тосты. Поесть он не успел, тогда как сам Вячеслав Давыдович отлично отдохнул и подкрепился. Но с другой стороны, он все-таки директор, а не нянька. В его обязанности входит организовывать мероприятия, готовить договоры, он отвечает за свет, звук, своевременное появление бэк-вокала и еще за тысячу вещей. Но бегать за Глебом с тарелками и слюнявчиком не обязан. Хотя порой ему начинало казаться, что нянька Глебу нужна не меньше, чем директор. Сегодня не поел, несколько дней тому назад на сборном концерте, пока Троянов где-то в коридоре задержался, перепутал гримерки и ввалился к каким-то девчонкам кордебалета. Ну ошибся, ну завизжали полуголые барышни, перевел бы все в шутку, извинился. Так нет, на полном серьезе устроил девчонкам скандал, почему они в его гримерке!

Вслух всего этого Вячеслав Давыдович благоразумно говорить не стал. Только спросил сочувственно:

– Сейчас уже поздно, Ирма не покормит? Можем заехать в ресторан какой-нибудь.

– Я не к Ирме. В городе ночую. Игорь, ты слышал? – повысил голос Глеб, тут же сорвавшись на хрип. – Черт, ну что вот это такое…

– Слышал, Глеб Васильевич, – отозвался шофер. – Только в ближайшее время мне все равно куда, раньше, чем через полчаса мы даже до кольца не доползем.

– Замечательно! Я просто счастлив!

– Ну раз ты не к Ирме, то тогда точно покормят. И обласкают, – заржал Троянов.

– Ничего смешного. Мне хотелось бы в нормальном состоянии приходить … не к Ирме! А не лежать за себя!

– Завидую я тебе, – вздохнул Троянов. – Как у тебя все легко получается.

С Мариной, секретаршей Немова, он расстался год назад. Марина очень хотела замуж, а в планы Троянова развод с законной супругой не входил. Сейчас Марина крутила роман с одним из музыкантов их коллектива, а Вячеслав Давыдович подбивал клинья к новой бэк-вокалистке Елене, пока безуспешно.

– Поверь, не все так просто, – хмыкнул Немов, но в подробности вдаваться не стал.

Самому бы в себе разобраться. К Нику хотелось гораздо больше, чем к Ирме. Но сил на любовные игры не было совершенно. И даже если сейчас наглотаться таблеток, в рабочее состояние они приведут только один конкретный орган, но не весь организм. На Бардина его ждет Ник, вредная, но вкусная еда и теплая кровать. Но если он просто поужинает и увалится в нее спать, Ник может его неправильно понять. В Нововнуково ужин диетический, если вообще дадут, отношения прохладные, кровать его собственная, зато никаких обязательств. Черт возьми, с каких пор он стал сравнивать? Неужели это старость? Вот так по расписанию, аккурат к наступлению пенсионного возраста? Подарочек на юбилей…