Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глеб фыркнул, но кивнул. Вот и славно, можно считать, что мир восстановлен.

Глава 7. Непростое решение

Добравшись домой, Ник первым делом набрал отца. Батя, конечно, обещал сам перезвонить, но мог и забыть, безалаберностью Ник в него.

– О, Никитос! – судя по голосу, доктор Тайлевич находился в отличном расположении духа. – Я все узнал!

– Узнал и не позвонил? Бать, мне срочно, вообще-то!

– Что ты говоришь? То раз в год звонишь, то прям папа срочно понадобился. Ладно, пиши. Лучший спинальный хирург Израиля – кто бы ты думал? Фимочка Гутенберг! Ты помнишь Фимочку? Мы еще в Одессе вместе в меде учились.

– Пап, как я могу помнить, с кем ты учился в Одессе?

– А, ну да, точно. В общем, я даже не знал, что он тоже в Израиле теперь. Ну сферы-то у нас разные, и не пересекались. А Фимка местная звезда, оказывается, к нему со всего СНГ на полгода вперед записываются. В общем, я его набрал, мы на ближайший шаббат решили встретиться, покушаем, молодость вспомним.

– Пап, давай ближе к делу!

– Так пиши! Клиника «Шумед», Тель-Авив, улица…

От отца Ник получил не только адрес, но и телефон приемного отделения, где, как уверял доктор Тайлевич, прекрасно понимали по-русски. На иврите Ник знал всего пару фраз, с английским дело обстояло лучше, но на родном языке оно как-то все равно приятнее.

– Пап, а ты можешь конкретно узнать у этого Гутенберга: мужчина, 60 лет, грыжа межпозвонкового диска, сильные боли, потеря чувствительности в ноге и совершенно нет времени на лечение. Что можно сделать?

– Сына, ты меня поражаешь! Какой врач будет по телефону консультировать? Надо приехать, показаться, снимки привезти.

– Почему привезти? А у вас сделать нельзя?

– Можно, но дорого. И вообще все денег стоит немаленьких. Этот твой мужчина 60 лет состоятельный?

– Весьма. Только он лечиться не хочет, у него времени нет.

– Ну значит не приспичило еще! Ладно, пиши личный телефон Фимы, скажешь, что ты мой сын. Сам все у него спросишь.

-Спасибо, бать!

– Не обляпайся. За кого ты хоть так хлопочешь?

– Ну пап, один знакомый, друг дядюшки.

– Глеб, что ли?!

– Ты его знаешь?!

– Сына, ты таки включи мозги! Как я могу не знать Глеба? Они с Ромкой сто лет дружат, мы еще когда я в Москве работал так гуляли… Впрочем, неважно. Ну и сейчас если у них гастроли в Израиле, всегда встречаемся. Правда, давно Глеб не приезжал. Так что с ним случилось?

Пришлось еще раз, теперь уже подробно рассказывать, и про приступы, и про ночной инцидент, и про то, что Глеб не хочет лечиться.

– Ну я ему позвоню, мозги вправлю, – мрачно пообещал отец.

– Пап, он меня убьет потом!

– А я кстати не понял, при чем тут вообще ты? Почему мне не Ромка звонит? Ты какое к Немову отношение имеешь?

Ник на секунду завис. Хороший вопрос. И что ответить? Батя у него мировой, конечно, и врать он ему не привык. Но ошарашивать отца откровениями о своей личной жизни он тоже не собирался.

– Дядюшка сейчас с Глебом Васильевичем в состоянии войны.

– Опять? Как же они достали.

– Ну а жена его своими делами занимается.

– Ирма стерва, – подтвердил отец.

– А я помощником у Глеба Васильевича работаю.

– Бог ты мой, сколько новостей! Я думал, ты практикуешь! Ладно, сына, у меня тут клиентка в дверь ломится, прием начался. Глебу я позвоню, с Фимой его сведу.

– Постарайся меня не вкрячить, – попросил Ник и разъединился.

Вот так да. Кто бы мог подумать, что батя и Глеб знакомы. Правда, милый никогда об этом не говорил, но они вообще не обсуждали семью Ника. Иосиф Нахимович эмигрировал почти десять лет назад, делами сына интересовался постольку поскольку, считая Ника достаточно взрослым мальчиком, способным обходиться без контроля. Деньгами при необходимости снабжал, раз в год звонил, на этом общение и заканчивалось. Ник вдруг подумал, что не беспокоил отца, ни когда умерла Инга, ни когда лечился от наркотической зависимости. Папа узнавал все постфактум. А теперь вот, кинулся звонить.

До вечера Ник сидел в Интернете: штудировал сайт «Шумеда», читал статьи, смотрел видеоотзывы. Информации получил море, но и накрутил себя сверх меры. Репутация у доктора Гутенберга была безупречная, пациенты считали его чуть ли не богом. В «Шумеде» уже давно и успешно оперировали грыжу позвоночника, ставя вместо разрушенных дисков импланты. Лечение в клинике занимало около недели, на второй день пациенты уже начинали ходить. Условия по сравнению с отечественной медициной райские, прогнозы по сравнению с ней же – сказочные. Вроде бы все прекрасно, но стоило Нику представить, что Глеб ляжет под нож, его начинало трясти. За полдня Ник скурил две пачки, пришлось сбегать в магазин за новым блоком. По дороге Ник решил, что возвращаться на сайт не будет, в конце концов, еще неизвестно, согласится ли Глеб, не нужно себя мучать раньше времени. Но придя домой, снова сел за ноут. Пошел гулять по Youtube, искать ролики про израильскую медицину. Очнулся, только когда за спиной раздался знакомый голос:

– И что тут происходит? Накурено, хоть топор вешай! Открывай окно!

Не дожидаясь реакции, Глеб сам подошел к окну и распахнул створку.

– Глебушка? Ты что не позвонил? Я же ничего не готовил!

– Прости, закрутился. Да и не знал до последнего, куда поеду.

– Такой сложный выбор, – съехидничал Ник.

– Не смешно. Я смотрел по состоянию. В совсем уж утраханном виде лучше ехать к жене, а не молодому любовнику!

Глеб шутил и улыбался, значит, чувствовал себя хорошо. Ник поспешил закрыть ноутбук, чтобы любимый не знал, чем он занимался. Не стоит портить вечер.

– Так что мы будем есть? В холодильнике сосиски вроде валялись.

– К черту сосиски, закажи доставку из «Лебедя». Я хочу стейк из говядины, прожарка средняя, на гарнир овощи гриль, салат греческий, на десерт тирамису и два чизкейка.

– Ого! Так мы гуляем?

– Гуляем! Коньяк дома есть?

– А как же! А какой повод, родной?

– Мой отъезд в Израиль на лечение и, возможно, операцию.

Телефон из разжавшейся руки Ника с громким стуком упал на пол.

– Не порть вещи, – прокомментировал Глеб. – Мне сегодня позвонил один старинный друг, ты наверняка его знаешь. Доктор Тайлевич, слышал о таком?

Ник хмыкнул и сел на корточки, собирать телефон – от удара батарейка отвалилась.

– Знакомая фамилия. Только он вроде как пластический хирург. Ты решил сделать подтяжку? Не боишься, что тебе перестанут алкоголь продавать?

– Очень смешно, Никита Иосифович! Я знаю, что ты звонил отцу, я с ним сегодня разговаривал, мы обсудили все за и против. Он связал меня с доктором Гутенбергом, который популярно объяснил, как и чем может мне помочь. В общем, мы едем в Израиль.

– Мы?

– Нет, я не настаиваю! Просто подумал, ты захочешь повидаться с отцом, ну и компанию составишь. Ирма со мной не сможет поехать – она три месяца назад загорала в Эмиратах, ее теперь никто в Израиль не пустит, у них же с этим строго.

– Господи, Глебушка, ну конечно я с тобой поеду. И буду рядом с тобой каждую минуту!

– В богатстве и бедности, болезни и здравии? – ухмыльнулся Немов. – Хватит лирики, давай звони в ресторан, я есть хочу!

Уже после ужина и непродолжительного, но приятного секса, лежа в постели, устроив голову на любимом плече, Ник поинтересовался:

– Глебушка, неужели у моего бати такой дар убеждения? Тогда я готов поверить, что способности психолога у меня наследственные. Ирма тебя уговаривала, я, врачи – тебе было все равно. А один звонок старого друга, и такие чудеса.

– Никаких чудес, – говорил Глеб тихо и неохотно, видимо, уже начал дремать. – Иосиф просто вовремя позвонил. Я сегодня снова свалился в офисе. Никто не видел, к счастью. Спина не болела, укола должно хватить на пару суток. А нога слабеет совершенно неожиданно. Я так подумал, если в следующий раз упаду где-нибудь на публике, будет хуже. К тому же меня заверили, что лечение много времени не займет. Неделю-другую как-нибудь выкрою.

– Ясно. Спи.

Ну а что еще сказать, когда в горле ком стоит?

@@@

Сто лет она не была в ГУМе, считая, что покупать там вещи – сумасшествие. Наценки дикие, вещи аналогичного или лучшего качества можно купить за границей. А сегодня вот захотелось. Как-то случайно все получилось. В центр Ирма поехала на мастер-класс по системной психологии, но неожиданно быстро добралась, на два часа раньше, чем рассчитывала. Скоротать время походом по магазинам показалось ей хорошей идеей. В конце концов, покупать что-то необязательно.

Но в первом же бутике, куда Ирма заглянула, ей попались на глаза совершенно потрясающие красные туфли от Лучано Падован. Туфли идеально подходили к платью, которое Ирма привезла из Эмиратов и еще ни разу не «выгуливала». Ценник в 500 евро, как ни странно, показался ей адекватным. Все-таки качество. Наверняка в Италии можно купить такие же за 300, но когда она будет, эта Италия? Теперь уже неизвестно. А туфли хочется сейчас. И еще больше хочется праздника. Как это в психологии называется, реакция замещения?

Ирма мерила туфли, пытаясь понять, одного они тона с платьем или все-таки нет? Хорошо бы с платьем померить, конечно, но платье дома, в шкафу. А по памяти никак не получалось, тем более, что голова была занята совершенно другим.

Утром у них с Глебом состоялся очень серьезный разговор. Совершенно неожиданно, с бухты барахты Глеб заявил, что едет в Израиль, лечить спину и, возможно, оперироваться. И все он уже узнал, и почти договорился, и ждут его там на консультацию. Не посоветовался, не спросил, как всегда, все решил сам, а ее поставил перед фактом. Нет, Ирма была рада, что Глеб наконец решил заняться своим здоровьем, сама его уговаривала. Но она имела в виду совсем другое: в Москве полно хороших специалистов, от физиотерапевтов до мануальщиков, есть сотни способов лечения болей в спине. Какая необходимость ехать черте куда? А если ему скажут, что нужна операция? Операция на позвоночнике – даже сказать страшно! И он ведь уже не мальчик, мало ли, что может случиться. И она с ним поехать не может, в загранпаспорте стоит штамп о посещении Эмиратов, в Израиль теперь путь заказан. Черт ее дернул в Дубаи поехать в начале осени. С подружками решили развлечься, да и закупиться заодно. Развлеклись. Но кто же знал, что так получится?

Она пыталась объяснить Глебу, что нужно сначала попробовать все методы консервативного лечения, а он начал кричать, что уже двадцать лет пробует эти методы, и теперь у него нет ни времени, ни сил тянуть дальше. Видимо, сильно припекло. Но как же юбилей? Неужели Глеб действительно думает, что его вылечат за две недели?

В итоге Глеб сообщил, что в любом случае едет без нее, поэтому она может не беспокоиться, язвительно поблагодарил за поддержку и хлопнул дверью, даже не сказав, куда отправился и будет ли дома вечером.

Полчаса Ирма металась по дому, пытаясь найти выход бурлившим эмоциям. Что делать? С кем посоветоваться? С Вяземскими ? Но с Ромой они никогда общий язык не находили, с Ташей последний раз общались месяца три назад. В конце концов набрала Ника. Они же дружат, может быть, он образумит Глеба?

Ник взял трубку почти сразу, но к ее проблемам отнесся неожиданно легко. Сообщил, что уже в курсе, что едет вместе с Глебом, чтобы повидаться с отцом. Обещал присмотреть за Глебом и заверил Ирму, что все будет хорошо. Причем все это было сказано бодрым тоном, как будто речь шла о посещении стоматолога. Ирма пыталась ему объяснить, что операция на позвоночнике – это очень опасно, но Ник не стал слушать, сказал, что сейчас за рулем и не может долго разговаривать. Ирме показалось, что он просто не захотел продолжать общение.

Пометавшись по дому еще немного и выпив успокаивающего зеленого чая с травами, Ирма открыла ноутбук и стала проверять почту, нашла сообщение о проходящем сегодня мастер-классе и сорвалась в центр. И пускай на тему женской сексуальности мастер-класс она уже посещала, повторенье – мать ученья. Только бы в четырех стенах не сидеть.

Туфли Ирма все-таки взяла. Хотя сомнения насчет оттенка остались, да и подъем оказался неудобным, но все равно купила, а хоть бы и из принципа.

На мастер-классе сегодня было человек двадцать – гораздо меньше, чем в прошлый раз. Видимо, в будний день женщины занимались работой, а не развитием своей сексуальности. Ирма давно заметила, что в основном на тренингах Николая Игнатова женщины среднего достатка, работающие и незамужние. На Ирму они, в основном, смотрели неприязненно, безошибочно угадывая в ней обеспеченную светскую леди. К счастью, не узнавали, не зря Ирма избегала съемок и интервью с Глебом.

Игнатов вещал о психологических основах женской сексуальности с куда меньшим энтузиазмом, чем в прошлый раз, видимо, ему для вдохновения требовалась большая аудитория. Ирма слушала невнимательно, второй раз одно и то же – неинтересно, да и голова другим занята. Под конец лекции Игнатов сообщил, что у него, совершенно случайно, освободилось время в его плотном графике, которое он готов посвятить индивидуальным консультациям. Разумеется, платным.

– Я очень редко консультирую лично, – пояснил он. – В основном провожу тренинги. Мое время стоит очень дорого, но, к сожалению, психология не любит массовости, многие проблемы можно решить только при личном общении. Поэтому если кто-то желает, подходите после занятия.

– Вы консультируете только по теме мастер-класса? – уточнила с места Ирма.

– По любым вопросам психологии!

– Цена вопроса?

– 300 долларов в час.

Кто-то на задней парте зацокал языком. Ну да, немало. Но можно себе позволить. Может быть он посоветует, как повлиять на Глеба?

Больше желающих получить индивидуальные консультации не оказалось, поэтому к Ирме Игнатов отнесся со всем возможным вниманием.

– Пройдемте ко мне в кабинет, – сразу предложил он.

Кабинет располагался через дверь от лекционного зала. Секретарши не обнаружилось.

– Все мои помощники работают удаленно, через Интернет, – пояснил психолог, приглашающим жестом указывая Ирме на кресло. – Чай, кофе?

– Нет, спасибо, Николай Алексеевич.

– Можно просто доктор, мне так привычнее. А вас зовут?

– Ирма.

– Очень приятно. Какая у вас проблема?

Игнатов был само обаяние. На вид ему не больше сорока, длинные волосы забраны в хвост, костюм с иголочки и явно стоит целое состояние. В кресле сидит вальяжно, буквально излучая уверенность в себе. У Ирмы он вызывал противоречивые чувства. Слишком молод для «доктора Игнатова», слишком много самолюбования. Или это у нее обостренное восприятие? Привыкла общаться с некоторыми самовлюбленными артистами, теперь аллергия на подобное поведение? А с другой стороны, он куда больше похож на психолога, чем тот же Ник, и он готов ее слушать.

Кофе Игнатов все-таки приготовил, и под кофе Ирма начала рассказывать. Фамилию не называла, конечно, просто сказала, что муж – публичный человек, который много работает.

– У него через полтора месяца очень ответственное мероприятие, понимаете, доктор? А что, если что-то пойдет не так? Не верю я в чудесные возможности зарубежной медицины. Тогда все сорвется. А если он вообще не сможет ходить?

– Ирма, подождите! – властным движением Игнатов прервал ее долгий монолог. – Скажите, чего именно вы боитесь? Того, что сорвется мероприятие? Или последствий этого срыва? Например, финансовых? Ваша семья потеряет деньги? Вашего мужа могут уволить?

– Нет, доктор, уволить его никто не может. И дело не в деньгах…

– Обычно, когда так говорят, оказывается, что дело именно в них.

– Ну что вы! Я переживаю за его здоровье! Операция на позвоночнике – это очень опасно, а он уже немолод.

– Вы боитесь, что вам придется ухаживать за инвалидом?

– Господи, нет, конечно! То есть я очень боюсь, но у вас это звучит как-то…

– Цинично? Простите, Ирма, но психология – циничная наука. Все, кто будет молча вас выслушивать, а потом утешать – просто шарлатаны, зарабатывающие деньги. Чтобы решить проблему, надо сначала понять ее.

– Да, наверное вы правы. Простите, доктор, я весь день на нервах. Мы с утра поругались. Я хочу, чтобы он сначала попробовал лечиться в Москве, но он не стал меня слушать. А я даже не могу поехать с ним в Израиль, меня не пропустят на границе.

– Вы боитесь потерять контроль над ситуацией? Вас это раздражает?

– Нет, но… Ну может быть! Мы почти тридцать лет вместе! Я должна быть с ним!

– Должны или хотите? А что говорит по этому поводу ваш муж?

– Он говорит, чтобы я не волновалась, что все будет хорошо. Он едет с другом.

– Вы уверены, что именно с другом? В вашей семье случались измены?

Ирма осеклась. На эту тему у них с Глебом было наложено табу с первых лет совместной жизни. Что бы ни случалось, никаких скандалов, никаких разговоров, и ни в коем случае не выносить сор из избы. На людях они идеальная верно любящая друг друга пара, это закон.

– Я не хотела бы обсуждать эту тему. И я уверена, что в Израиль он едет с другом, очень хорошим человеком. Но было бы гораздо лучше нам поехать всем вместе. Я с ума в Москве сойду!

– А вот этого мы не допустим, я вам обещаю.

– То есть вы считаете, что нет смысла переубеждать мужа?

– Никакого. Судя по тому, что я тут слышал, ваш муж не из тех людей, которых можно переубедить. К тому же, вы не можете решать за него, это слишком большая ответственность. Вы останетесь здесь, но накручивать себя не будете. Давайте я покажу вам несколько расслабляющих техник.

Домой Ирма возвращалась в странном состоянии. Рвать и метать больше не хотелось. Она нашла силы позвонить Глебу и узнать, что ему собрать в дорогу. Глеб понятия не имел, что ему нужно, поэтому Ирма решила исходить из здравого смысла: белье, спортивный костюм, пижама, халат, санитарные принадлежности. Пижамы приличной, вроде, не было, так что пришлось еще заехать в пару магазинов в городе. Заодно приобрела себе новый пеньюар, что окончательно привело ее в хорошее настроение. Зачем ей очередной пеньюар, если учесть, что Глеб терпеть не мог лишние тряпки на женском теле, а в ее спальне был последний раз полгода назад, Ирма не знала. Она вообще как-то не думала о Глебе, выбирая шелковую тряпочку. Перед глазами у нее почему-то стоял образ улыбающегося доктора Игнатова.

@@@

– Выступление для фонда ‘Солнышко» отменяем, шефский концерт в Вологде переноси на весну, если будут звонить насчет предъюбилейных съемок и интервью – никому не отказывай, но договаривайся на конец месяца.

Глеб сидел в своем «президентском» кресле в офисе и раздавал указания. Троянов, ошарашенный новостью об отъезде Глеба, только успевал записывать. Еще полчаса назад по офису искры летали – Слава вопил, что это сумасшествие, что юбилей будет сорван, а все билеты проданы, они же даже аренду не отобьют, а это целое состояние! Глебу пришлось популярно объяснять, что другого выхода он не видит. В процессе объяснения пострадали кофейная чашка и обои на стене, об которую эта чашка была разбита. Зато теперь и Глеб, и его директор смогли перейти к конструктивному диалогу.

Ник все это время смирно сидел в уголочке и делал вид, что полностью поглощен игрой с телефоном. Сегодня они последний день в Москве, в пять часов вечера самолет. С утра он мотался вместе с Глебом – сначала съездили в Останкино, Глеб быстро снялся в каком-то сюжете для утреннего телеканала, рассказал о предстоящем концерте. Потом отправились в офис, дальше должны были заскочить в Нововнуково, сказать до свидания любимой супруге и забрать приготовленную ею сумку. Ник, конечно, мог бы и сам вещи собрать, но такого прикола Ирма может и не оценить.

В скандал Ник благоразумно не вмешивался. Троянов и так на него волком глянул, когда Глеб представил его как личного помощника.

– Меня тебе уже, значит, мало? – уточнил Вячеслав Давыдович.

– Ты отличный директор, но в последнее время у тебя что-то очень много своих дел! – заметил Глеб. – И ты меня в них не посвящаешь!

– Я сказал, что расскажу, когда смогу. Я не справляюсь со своими обязанностями?

– Надеюсь, что справляешься. Слава, я не понимаю, к чему этот разговор? Занимайся творческими вопросами! Ник у нас просто на подхвате.

– Однако в Израиль ты берешь его!

– Мне тебя взять? Ты поедешь? Бросишь все дела в Москве?

– Нет…

– А о чем мы тогда говорим? Никита вообще к отцу едет.

– Можно я пойду покурю? – встрял Ник, которому уже надоело слушать перепалку.

– Кури здесь, – разрешил Глеб.

Троянов закашлялся, но ничего не сказал. Вообще-то в офисе Глеба нельзя было курить, пить и дышать, если хозяин был не в духе.

– Когда ты вернешься?

– В начале месяца, числа десятого, я думаю. Это если будут оперировать, если нет – раньше.

– А корпоративы?

– В этом году без корпоративов.

– С «Молочной долиной» же договаривались, 30 число, десять песен, – Вячеслав Давыдович полистал ежедневник. – Вроде и все.

– Черт, точно, я забыл про них совсем. Ну уже не получится, сегодня улетаем. Посмотри договор, что там? Я в хороших отношениях с их директором, может, обойдемся без неустойки. Я ему позвоню, объясню.

– Даже если и обойдется, больше не позовут, – многозначительно заметил Троянов.

– Ну и что теперь делать? Мне сдохнуть на сцене?! – рявкнул Немов. – Эти не позовут, позовут другие.

– Как знаешь.

Еще примерно полчаса обсуждали рабочие проблемы, после чего Немов поднялся:

– Ну все, мы поехали. Ник на машине, поэтому Игорь в твоем полном распоряжении.

– Удачи, Глеб.

– Спасибо.

До Нововнуково добрались быстро.

– Только бы Ирма не начала сцены устраивать, – вздохнул Глеб, открывая дверь своим ключом. – Ненавижу женские истерики.

– Кто их любит, – хмыкнул Ник.

Но истерик не было. Ирма встретила их совершенно спокойной. Долго объясняла Глебу, что и для чего она положила в сумку, потом предложила пообедать. Глеб решительно отказался, с утра кусок в горло не лез, Ник последовал его примеру. Тогда Ирма подошла к Немову и, ничуть не стесняясь присутствия Ника, обняла его за шею:

– Я буду звонить тебе постоянно. И ты звони, пожалуйста. Ник, проследи, чтобы он звонил, хорошо? И вообще проследи за ним. Я бы очень хотела поехать с тобой. Неужели нельзя было другую страну выбрать? В Германии отличная медицина!

– Ирма, мы ведь это уже обсуждали.

– Да, ладно, я молчу. Пожалуйста, береги себя. И держи меня в курсе!

Семейный поцелуй отличался от тех, к которым привык Ник, своей целомудренностью. Он хотел было отвернуться, но не смог – любопытство пересилило ревность. Да не особо он и ревновал, если честно. Сейчас он чувствовал с Ирмой даже что-то вроде духовной близости. Они любят одного человека, им обоим одинаково больно и тревожно. И они оба усиленно изображают оптимизм. На месте Ирмы он сейчас не хотел оказаться совершенно. Сидеть в четырех стенах в Москве и ждать звонка – это ужасно.

– Все, моя хорошая, долгие проводы – лишние слезы.

Глеб решительно отстранил Ирму, чмокнув ее в лоб напоследок. Выглядел он смущенным.

Сумку забрал Ник. На пороге Глеб долго трепал за уши Динку, к воротам шел медленно, так что Ник даже забеспокоился:

– Ты чего? Идти трудно?

– Нет, трудно уходить. А если я не вернусь?

– Глеб, ты охренел совсем?! – возмутился Ник. – Спасибо, Ирма не слышит! Что за мысли вообще? Ты едешь спину лечить! Тоже мне, смертельно опасная болезнь радикулит!

– Ты не понимаешь, – Глеб все-таки сел в машину. – Когда тебе тридцать, жизнь кажется бесконечной. В шестьдесят смотришь на вещи иначе.

– Родной, прекрати, пожалуйста, накручивать и себя, и меня. Все будет хорошо. Может быть этот чудо-доктор тебе назначит курс массажа и таблеточки? И мы проведем прекрасные две недели в Израиле. Море, солнце, на улице плюс тридцать, а не минус десять, как здесь. Все будет прекрасно!

– Как скажешь, – вздохнул Немов.

Глава 8. Израиль

В самолете у Глеба опять разболелась спина, несмотря на то, что укол делали всего три дня назад, а обезболивающие таблетки он глотал уже горстями. Ник даже начал подозревать, что между приступами и эмоциональным состоянием любимого есть какая-то связь. Он всеми силами старался отвлечь Глеба разговорами, новыми фильмами, которые специально загрузил в планшет перед дорогой, даже мелкими приставаниями, пока никто не видит – в салоне бизнес-класса сегодня больше никого не было. Но Глеб ко всему оставался безучастным – он был полностью погружен в свои мысли.

В аэропорту их встретил Тайлевич-старший. Отца Ник не видел уже года три, но батя ничуть не изменился: те же вечно растрепанные волосы, те же смешные, старомодные очки в роговой оправе, родом еще из Советского союза – отец был верен своим привычкам, сколько бы не зарабатывал, та же безмятежная улыбка.

– Никитос, здорово! Ну ты и лось стал! Из качалки не вылезаешь? – Иосиф Нахимович стиснул руку сына профессиональным пожатием хирурга.

– Вылезаю иногда. Бать, где машина? Глебу надо сесть.

Любимый уже почти висел на нем, хотя со стороны это выглядело, как будто Ник поддерживает его под локоть.

– Здравствуй, Глеб, – руку Немова доктор Тайлевич пожал уже осторожнее, профессионально оценив бледно-зеленый цвет лица друга. – Ну и что за новости? Чего ты вдруг расклеился?

– Возраст, наверное.

– Вот не надо мне про возраст! Я старше тебя на три года. Если ты таки будешь мне говорить про возраст, я решу, что мне тоже пора на пенсию. А это очень дорого мне обойдется! Кто будет натягивать глаза на уши нашим красавицам? Ты знаешь, кто у меня был недавно на столе? Не поверишь! Клеопатра!

Не прекращая болтать, Иосиф Нахимович помог Глебу усесться в машину.

– Никитос, ты едешь или тут остаешься?

Ник не торопился садиться в машину – он внимательно рассматривал кого-то вдалеке.

– Что ты там увидел?

– Да лицо знакомое. Или показалось…

– Привыкай, это Израиль, – усмехнулся отец. – Тут плюнуть некуда, чтобы не попасть в знакомого. Поехали уже.

В машине он продолжал трещать без умолку:

– Так вот, знаешь, сколько на самом деле лет вашей Клеопатре? В два раза больше, чем все думают! Она уже могла быть три раза бабушкой. И вы мне будете говорить, что у доктора Тайлевича не золотые руки?

– Еся, а врачебную тайну уже отменили, что ли? – мрачно поинтересовался Глеб, приваливаясь на заднем сидении к Нику в попытке устроиться поудобнее.

– Обижаешь! Я же тебе как другу!

– Ну да. Просто не хочу, чтобы потом этот ваш доктор Гутенберг вот так по дружбе кому-нибудь про меня рассказывал.

– Я тебя не узнаю, Глеб! Откуда столько злости?

– Бать, он просто плохо себя чувствует, – вмешался Ник.

Еще не хватало им поругаться. Глеб редко бывает не в настроении, но если уж такое случается, то места мало всем.

– Ну так это не повод хамить друзьям. Сейчас приедем в клинику, тебя там уже ждут. Консультация у Гутенберга у тебя в десять часов. Сегодня чудо он вряд ли сотворит, но наверняка назначит что-нибудь, чтобы ты хотя бы не выглядел как поганка.

– Уже сегодня? – поразился Глеб. – В десять вечера? У вас врачи по ночам работают?

– У нас врачи по сменам работают. Гутенберг не только в «Шумеде» принимает, а еще в двух клиниках, по скользящему графику. Глеб, это платная медицина, если у тебя есть деньги, то все будет в лучшем виде. А если у тебя есть друзья, то еще и без очереди. На прием к Гутенбергу за полгода записываются.

– Ладно, Есь, не сердись, я уже понял, что по гроб жизни тебе обязан, и ты настоящий друг.

– Кстати о дружбе. Что там у тебя с Ромкой опять произошло? Он молчит как партизан.

– Не сошлись во взглядах на мою личную жизнь.

– Господи, опять бабу не поделили? Глеб, ну сколько можно? Вы прям как пацаны! У одного сердце, у второго спина отваливается, и все туда же.

– Завидовать можно молча, – хмыкнул Немов.

К удивлению Глеба, машину пустили на территорию клиники, они доехали до самого входа, так что далеко идти не пришлось. На стойке регистратуры объяснялся доктор Тайлевич. Все бумаги оформили за несколько минут, после чего появилась женщина лет тридцати пяти, судя по костюму, сестра, с креслом-каталкой и на русском с явным вологодским говором предложила Глебу садиться.

– Вы чего? – возмутился Немов. – Я пока еще не инвалид, сам дойду. Еще не хватало позориться.

– У нас так положено, – развела руками женщина. – Даже если у вас просто насморк, доставка в палату вип-классом. Да не стесняйтесь, Глеб Васильевич, чужих тут нет. Меня Галиной зовут. Ну то есть здесь я сестра Хейфец, но для вас просто Галя. Я ваши песни с детства люблю.

Глеб закатил глаза, Ник засмеялся. Последнюю фразу Глеб слышал так часто, что она вызывала у него аллергию.

– Давай уже садись, Глеб, прекрати как мои клиентки ломаться, – Йосиф Нахимович дождался, пока Глеб сядет, и положил ему на колени полученные в регистратуре бумажки. – Это твоя медицинская карта и направление к Гутенбергу. Ну все, устраивайся, после консультации у Гутенберга звони, расскажешь, как что. А завтра мы тебя навестим. Да, Никитос? Ну что, поехали, батя тебе покажет, как надо есть фаршированную рыбу?

– Погоди, погоди, бать!

Ехать Никите никуда не хотелось. Он, конечно, сто лет не видел отца, и фаршированную рыбу его жена, Эля, готовит шикарно. Но как он оставит Глеба? Ник понятия не имел, какие тут у них порядки, когда можно навещать пациентов, и где обитают родственники – решил, что в крайнем случае будет сидеть в регистратуре или под дверью палаты. Но уж точно не уедет развлекаться с отцом, бросив тут Глеба одного. К тому же у любимого были такие несчастные глаза. Сказать он при посторонних ничего не мог, но смотрел на Ника как побитая собака.

– Бать, я с Глебом останусь, – Ник решительно взялся за ручки кресла, прикрепленные к спинке. – Галя, можно будет у вас тут под дверью переночевать?

– Зачем под дверью? – изумилась сестра . – В палате диванчик есть для родственников, если желают остаться. У нас считается, что поддержка родных – лучшее лекарство, вы можете быть при Глебе Васильевиче хоть постоянно. Это же не Россия. А вы его сын, да?

– Это мой сын, – вмешался Иосиф Нахимович. – И я чего-то о нем явно не знаю. Ник, ты головой не бился? Нафиг ты Глебу? Глеб?

– Я хочу, чтобы Ник со мной остался, – подал голос Немов. – Незнакомая обстановка, языковой барьер – с ним спокойнее.

– Какой барьер, тут все по-русски говорят? Я три года этого засранца не видел!

– Пап, успокойся! Я же не уезжаю, успеем еще пообщаться. Сейчас я нужен здесь. Давай потом поговорим, на нас уже народ оглядывается.

– Ладно, делайте что хотите, – махнул рукой Тайлевич-старший. – Завтра с утра заеду к вам перед работой. Позвони после консультации!

Ник видел, что отец обиделся, но бросить Глеба было невозможно.

Палата больше походила на номер в хорошем отеле – большая удобная кровать, плазменный телевизор, шкаф для одежды, даже журнальный столик и обещанный диван. Санузел отдельный, с душевой кабинкой без порога – просто заходишь за стеклянную дверь и мойся. Возле унитаза обнаружился красный шнурок, уходящий в стену.