Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Ник подал было Глебу руку, но Немов отрицательно покачал головой.

– Оленька, мы дальше сами справимся. Спасибо тебе огромное.

– Вот так всегда. Я думала, хоть познакомишь со своим помощником. Я его раньше не видела! Он женат?

– Давно и безнадежно, – отреагировал Ник.

– Жаль!

– Оленька, давай в следующий раз? Мне чертовски хочется домой.

– Ну все, я поняла, уже пошла. Позвони хоть потом, как доедешь. Ирмочке привет! Я там в коридоре всех разгоню, не беспокойтесь.

Звягина вышла, а через минуту из коридора послышался ее звучный голос. Но Ник уже не обращал на нее внимания, сосредоточившись на Глебе.

– Что с тобой? Спина?

– Нет, нога. Слабость, как будто онемела. Стоять не могу, подгибается. Давай обе руки.

– Господи, еще новости…

Нику пришлось практически поднять Глеба, чтобы вытащить из кресла. Мимоходом подумалось, что часы в качалке он проводит не зря. На ногах Глеб действительно стоял весьма условно, Нику пришлось держать его за талию и под руку одновременно. Так и дошли до лифта, благо, им никто не встретился. В фойе на них тоже не обратили внимания, так что до машины добрались благополучно. Ник сгрузил любимого на заднее сидение, порадовавшись габаритам своей семерки – даже крупный мужчина сзади мог разместиться вполне комфортно.

– Куда едем?

– Как куда? Хочешь отвезти меня к жене? Раз я старый и больной, и толку от меня все равно не будет?

– Глеб! Я имел в виду, что разумнее будет показаться врачу. Похоже, что у тебя парез.

– У меня спину клинит и нога немеет, причем тут порез?

– Парез, Глебушка. У тебя защемление нерва, который связан с ногой, отсюда слабость, это если по-простому. Ладно, не заморачивайся. В Склиф?

– Домой! Не хочешь возиться, вези в Нововнуково!

По голосу Ник понял, что любимый не шутит. На самом деле считает, что Ник способен его бросить сейчас? Сдать жене?

– Я просто предложил. Поехали домой.

– Поехали. Полежу – пройдет. Не пройдет, вызовем Скорую.

– Как все случилось-то?

– Да хрен его знает! Сначала полдня до Останкино добирался, моя машина не такая удобная, как твоя.

– А я тебе говорил, выкини свой гроб на колесах! – не удержался Ник. – Не хочешь Бэху, возьми Лексус. Понты те же, а комфорта больше.

– Я люблю свой Мерседес! Но три часа в нем ехать уже тяжело. Потом пришлось своей очереди ждать, сесть особо негде, гримерка одна на троих. Ну и настоялся, видимо. На записи номера танцевать надо было, ну так, чисто условно. Дублей десять делали. И к концу я чувствую, что ноги не держат. Спасибо Ольга заметила и сориентировалась, быстренько меня увела, нашла, где сесть, минералочкой отпаивала, пока ты не приехал.

– А где был твой директор в это время? И вообще где он?

– Да у Славки ЧП. Я его отпустил, еще пока очереди ждали. Ему дочка позвонила, она где-то на Каширке в кого-то въехала. Как я понял, и свою машину разбила, и чужую. Гололед же везде, даже опытным водителям трудно, а она права две недели назад получила! В общем, Славка взял Игоря и сорвался выручать. Никто же не знал, что так получится.

– У всех свои проблемы, а ты оказался брошенным в таком состоянии!

– Ну кто знал-то! Хорошо, что у меня есть ты.

Ник рискнул отвлечься от дороги и взглянул на Глеба в зеркало заднего вида. Выглядел любимый неважно. Лицо бледное, глаза несчастные, больные. Еще и размалеван по самое не могу. А если бы его, Ника, не было? Глеб бы такси вызывал? Или Ромке звонил? С которым он теперь в ссоре. Впрочем, если бы не Ник, в ссоре бы они не были.

– У тебя сейчас что-то болит?

– Спина, но в штатном режиме, терпимо. И голова. Но это с устатку.

Дома Ник сразу уложил Глеба в кровать, даже до ванной дойти сил не нашлось. Грим смывали влажным полотенцем уже в положении лежа. На всякий случай Ник измерил Глебу температуру и не ошибся, термометр показал тридцать семь с половиной. Пришлось накормить любимого не только обезболивающим, но и жаропонижающим.

– Я просто перенервничал, отсюда температура, – сообщил Глеб, запивая лекарства сладким чаем с лимоном.

– А чего ты нервничал?

– Чтобы никто не увидел и не понял, слухи же поползут. Чтобы ты быстрее приехал. Чтобы это все закончилось.

– Чтобы это все закончилось, спину надо лечить. Хотя бы показаться врачу!

– Ник, я уже сто раз показывался! Или ты думаешь, что у меня это первый год? Уже лет десять как! Просто обостряется время от времени. Это межпозвоночная грыжа, ничем не лечится. Можно чего-то там лазером сделать, на полгода поможет, я делал пару раз. Потом все сначала.

– Полгода тоже хорошо!

– Не хочу! Это больно и неприятно, и времени у меня сейчас нет. Дел на полчаса, а положат на неделю. Анализы, то-се. И вообще я больницы не люблю.

– Кто их любит, – усмехнулся Ник. – Ладно, лежи, отдыхай, я пойду обед, он же ужин доваривать.

@@@

Пока варился суп, Ник извращался с закуской – достал из морозилки упаковку креветок, и теперь заворачивал каждую креветку в ломтик бекона. Бекон скреплялся по краям зубочисткой, после чего шедевр отправлялся на сковородку. Сам Ник это не ел, считая моветоном смешивать мясо и морепродукты, да и вообще жирно получается. Но Глеб эту пакость любил, а порадовать болезного хотелось.

На сковороде шипела последняя партия, Ник был полностью поглощен процессом – только отвлекись, вмиг же сгорит, поэтому когда его сзади обняли за талию, подскочил от неожиданности:

– Глеб, твою ж мать! Ты что делаешь?!

– Мама моя тут причем? – Глеб Васильевич легонько укусил его за шею и заглянул через плечо. – О, креветочки!

– Ты меня напугал! Нельзя же так со спины подходить. В былые времена я мог в такой ситуации сразу в морду дать, машинально.

– А теперь что?

– А теперь я стал спокойнее и расслабленней, наверное. Ручной и домашний. Особенно когда ты вот так делаешь, да…

Глеб Васильевич с интересом терзал его шею, демонстрируя все признаки выздоровления.

– Ты зачем встал? – Ник выключил газ и развернулся к любимому лицом, оставаясь в его объятиях.

– Мне уже лучше. Спину отпустило, голова прошла. В ноге, правда, слабость, но ходить, как видишь, могу. И мне там скучно одному.

– Я почти закончил, через пять минут принес бы еду.

– И лишил бы меня возможности наблюдать столь дивную картину? Обожаю, когда ты изображаешь из себя хозяюшку!

– Господи, Глеб, у тебя, по-моему, температура.

Ник хотел коснуться губами лба любимого, чтобы проверить температуру, но Глеб успешно превратил эту попытку в поцелуй. От плиты они переместились к столу, на который Глеб был благополучно усажен. Раз милому хочется любви и ласки, пожалуйста, но никаких активных действий с его стороны не будет. Ему вредно напрягаться, пусть лучше расслабляется.

– Почему я думаю, что на кровати было бы удобнее? – пробормотал Ник, устраиваясь на коленях перед столом.

Глеб ответил что-то нечленораздельное, потому как Никита уже добрался до его интимностей. Одной рукой он опирался на стол, вторая уверенно легла на затылок Ника, направляя движение и наводя беспорядок в тщательно уложенных волосах. Ник отлично изучил его и знал в мельчайших подробностях, что, как и в какой последовательности любит Глеб. В иные дни он мог не следовать привычному сценарию, растягивать удовольствие, долго не давать Глебу кончить. Но сегодня старался быть максимально нежным и внимательным к партнеру. Да и затягивать не стоило, на столе Глебу действительно неудобно.

Телефонного звонка они, конечно же, не слышали. И когда Глеб, умиротворенный и расслабленный, вернулся в спальню, оставив Ника на кухне сервировать-таки ужин, то обнаружил, что его желает услышать Троянов. Активно так желает, целых пять раз за последние полчаса.

– Ну и на сколько ты попал? – вместо приветствия поинтересовался он.

– На три тысячи!

– Ого!

Уточнять Глеб не стал, и так понятно, что не рублей.

– А страховка?

– У моей дуры ее нет, – Вячеслав Давыдович цедил слова сквозь зубы, что свидетельствовало о самом скверном расположении духа. – Сделать еще не успела! Ну теперь и не придется, ее машина восстановлению не подлежит.

– Ого! – повторил Глеб. – Все хоть целы?

– Все. У тебя что?

– Да ничего, отработали, номер отсняли. Домой доехал на такси.

В подробности вдаваться не хотелось. И вообще хотелось только спать. Обнять своего мальчика и спать, уткнувшись носом ему в плечо. Можно даже без ужина.

– Прости, Глеб, я вот только Игоря отпустил.

– Проехали.

– Послезавтра у тебя Питер, ты помнишь? Вылет в одиннадцать утра.

– Помню, день рождения Петра Николаевича.

– Глеб, я чего и звонил, собственно. Я отпроситься хотел, на Питер и еще на какое-то время. В Питере все договорено, тебя встретят, разместят, потом проводят. Деньги наличкой после концерта.

– Не понял?

Благостное настроение мигом улетучилось. Ездить на гастроли, пусть даже однодневные, без директора – это совсем уже себя не уважать. Корпоратив у Петра Николаевича – это, конечно, не афишный концерт. Действительно и встретят, и разместят, и под ручку до сцены проводят. Но тем не менее!

– Понимаешь, Глеб, у меня тут проблемы личного характера, мне надо быть в Москве.

– Что значит надо? А мне надо, чтобы ты летел со мной в Питер. Какие у тебя личные проблемы? Новая баба?

После расставания с Мариной у Троянова вроде никого не было, но Глеб мог и пропустить последние новости.

– Я тебе потом все расскажу. Не хочу сейчас загадывать. Просто пойми, что мне нужно быть в Москве эти дни. По дружбе.

Немов хмыкнул. Он хорошо относился к Славе, вместе они могли не только работать, но и отдыхать. Однако никогда не считал его другом. Друг – это Ромыч. А когда тебя так «по дружбе» отправляют одного на гастроли, как-то уже непонятно, кто начальник, а кто дурак.

На пороге комнаты появился Ник с подносом, и Глеб поспешил закончить разговор:

– Ладно, Слав, давай мы завтра об этом поговорим. Я буду в офисе к обеду.

– Глеб, я вообще-то с завтрашнего дня хотел отпроситься.

Это уже не лезло ни в какие рамки. Завтра в офисе встреча с представителями Крокуса, между прочим, по аренде зала. Это теперь тоже компетенция Глеба.

– Слав, что вообще происходит?! Ты понимаешь, что у нас юбилей? Ты нашел время вообще!

– Глеб, ну обстоятельства.

Глеб с раздражением захлопнул телефон и швырнул его на кровать, но промахнулся, телефон грохнулся на пол.

– Что случилось? – Ник поднял аппарат и положил на тумбочку. – Vertu заслуживает лучшего обращения.

– Это я заслуживаю лучшего обращения! Достал!

– Кто тебя уже достал?

– Троянов! У меня послезавтра корпоратив в Питере, завтра встреча по аренде зала, а у него личные обстоятельства!

«И у него тоже?» – хотел пошутить Ник, но вовремя уловил в голосе милого тревожные нотки. Похоже, Глеб был действительно зол.

Ужин сопровождался его недовольным бурчанием. К тому моменту, как суп был съеден, Ник узнал о директоре Глеба много нового, и все больше непечатного. И кобель он, и пройдоха, и в карман себе кладет немерено, артиста обворовывает. Примечательно, что все это Глеб знал давным-давно, и все его устраивало. Насчет кобелирования – не Глебу осуждать, а к деньгам Глеб относился спокойно – он свое, по договору положенное, получает, а остальное не его печаль. Но теперь нашего зайку обидели, и все, зайка всем припомнит все хорошее.

– Ну что ты так расстраиваешься? Один директор на свете? Уволь его и возьми нового.

– Мы десять лет вместе работаем!

– Ну раз десять лет все устраивало, прости ты ему три дня. Может, у человека правда проблемы?

Троянова Ник не любил, скользким он ему каким-то казался. Но сейчас Глеб был явно необъективен.

– Сейчас каждый день куча проблем! Вот о чем мне говорить с арендодателями? Я последний раз сам зал снимал в .. Не помню, каком году! При царе Горохе!

– Ой, да там наверняка типовой договор, подпишешь и все!

– Да конечно! Славка им вечно полдня мозг выносит по каждому пункту! А Питер? Я должен ехать один, голодный, холодный, никому не нужный?

Ник засмеялся и обнял любимого за плечи:

– Ты драматизируешь! И преувеличиваешь роль своего директора. Или в его обязанности входит тебя кормить и обогревать?! Мне уже начинать ревновать? Ну хочешь, я поеду с тобой?

Ник предложил в шутку, ни на что не надеясь. Но Глеб вдруг застыл и внимательно посмотрел на него:

– А почему бы и нет? Ты сегодня уже изобразил моего помощника. Изобразишь и там. Поехали!

Ник опешил от неожиданно свалившегося счастья.

– Ты серьезно?

– Абсолютно!

– А что скажет твой коллектив?

– Еще я подпевке не отчитывался, – фыркнул Глеб. – Заодно познакомлю тебя с Петром Николаевичем, мировой мужик. Тебе понравится.

– В каком смысле?!

– В интеллектуальном, – засмеялся Глеб и увлек Ника в поцелуй, по интенсивности которого Никита понял, что будет второй раунд.

Поздно ночью, когда утомленный Глеб давно спал, Ник вылез из постели и, чтобы не мешать любимому, ушел с ноутбуком в кабинет, выяснять, что такое межпозвонковая грыжа и как это лечится.

Глава 5. Питер

В Питер Ник летел не на самолете, а на крыльях. Первый раз он ехал с Глебом на гастроли «официально». Не тайком, преследуя любимого, как в первый год их отношений и рискуя навлечь на себя праведный гнев, а на законных основаниях в статусе «помощника директора». Чем занимается директор артиста, Никита представлял слабо, но решил, что основная его обязанность – обеспечивать комфорт Глебу. Пока же комфорт обеспечивал «Аэрофлот».

Глеб Васильевич развалился, насколько позволяли габариты, в кресле бизнес-класса с газетой «Советский спорт». Газеты бортпроводница разнесла еще до взлета. Ник от чтения отказался. Он устроился у иллюминатора и теперь разглядывал облака. Он, конечно, с большим удовольствием разглядывал бы Глебушку – любимый комично смотрелся в очках, сползших на кончик носа, к тому же он поминутно хмурил брови, видимо, новости у советского спорта были не очень веселыми. Но, к сожалению, бизнес-класс был полон, приходилось соблюдать субординацию. Да и Глеб держался подчеркнуто отстраненно, что было немного обидно, но понятно – первый совместный выход «в люди», волнуется. А ведь можно биться об заклад, с тем же Трояновым в самолете он может и проболтать весь полет. Чем Ник хуже? Ну не считает же Глеб, что Ник начнет к нему приставать в самолете?

Не прошло и двадцати минут после взлета, как стали разносить напитки. От спиртного Глеб отказался, взял себе яблочного сока, Нику досталась банка пепси. Не успели расправиться с питьем, принесли закуски.

– Я не хочу, – поморщился Ник на вопрос стюардессы, сырное ему ассорти или мясное.

– И сырное, и мясное, – перебил его Глеб, загребая тарелки.

– Ты уже проголодался? Дома же поели, – удивился Ник, когда стюардесса ушла.

– Первое правило выживания на гастролях – есть везде, где дают и при любой возможности! – назидательно сообщил Глеб. – Сейчас горячее принесут, а десерты у них вообще чудесные!

– Тебе все вкусно, что сладко!

– Вот мы сейчас прилетим, пока нас встретят, пока расселят, потом поедем на площадку, там пока туда-сюда, звук, свет, потом выступление. Следующий раз нормально поесть можно будет ближе к ночи.

– А в гостинице при заселении не вариант в ресторан сходить? Или времени не будет?

– Может и не быть, во-первых. А во-вторых, я не ем за два-три часа до концерта.

– Почему?

– Потому что съеденный перед концертом кусок будет ощущаться до его окончания. Когда человек поет, он активно дышит, а если он еще и скачет по сцене, то все съеденное путешествует из желудка назад и обратно.

– Ты вроде не скачешь?

– Когда как, – хмыкнул Глеб. – Сегодня может и буду.

Глебу принесли рассольник и салат, судя по виду, тайский. Пока он с аппетитом поглощал бортпитание, Ник размышлял о том, как мало знает об этой стороне жизни Глеба. Он никогда не был на его концертах, дома они редко обсуждали гастроли и выступления. Глеб вообще старался не говорить о работе, предпочитая более приятные темы.

– А какое второе правило гастрольной жизни? – поинтересовался он, когда Глеб закончил с десертом.

– Спать везде, где есть возможность. В самолете, поезде, машине, зале ожидания. Даже полчаса сна лишними не бывают. Артисты умеют спать в любых условиях – лежа, сидя, стоя, и в любое время суток.

Ник хмыкнул. Вот это без сомнений. Глеб действительно мог уснуть где угодно. Не далее как неделю назад Никита обнаружил его спящим в туалете. Любимый прибыл домой в крайне вымотанном состоянии, поужинал, зашел перед сном в «комнату уединения», сел на фаянсового друга, и этого оказалось достаточно, чтобы организм отключился.

– Третье правило будет?

– Будет. Но сегодня я его придерживаться не стану, – вполголоса сообщил Глеб.

– О, это уже интересно. И что за правило?

– Все, что зашло вечером в номер артиста, должно выйти из него на рассвете. Никаких гастрольных романов дольше одной ночи.

– Ого! И для тебя это было актуально?

– А почему нет? Я похож на святого? По молодости особенно актуально. Когда после концерта у служебного входа стоит очередь желающих, только выбирай, почему этим не воспользоваться? Но утром даму обязательно нужно проводить … До дверей. Иначе вскоре встретишь ее в Москве уже под дверью собственной квартиры.

– Господи, бедная Ирма! – притворно горестно вздохнул Ник.

– Ой, не надо! Покой Ирмы я всегда тщательно оберегал. Ну, что-то до нее доходило, но это удел всех жен артистов. И по сравнению со многими коллегами к Ирме я относился с большим уважением. Девушка, а мороженое у вас есть?

Никита только глаза закатил. Стюардесса пошла за мороженым, а Глеб снова взялся за газету.

В аэропорту их встречали двое мужчин средних лет в одинаковых черных костюмах и при галстуках.

– Петр Николаевич сейчас занят, сможет встретиться с вами только вечером на концерте, – сообщил один из них, пожимая руку сначала Глебу, а потом Нику. – Он просил разместить вас и передавал самые теплые слова приветствия.

Для Глеба и Ника машину подали к трапу, девочки из подпевки и музыканты загрузились в автобус. Ник заметил, что девчонки откровенно его рассматривают. Можно не сомневаться, что он станет предметом их обсуждений минимум на неделю.

Заселялись в гостиницу «Москва». Для Глеба и Ника было приготовлено по люксу на одном этаже, дверь в дверь. Ник подумал, что это очень предусмотрительно, конспирации ради отправился в свой номер, Глеб, подмигнув ему, пошел в свой.

Что делать дальше, Никита совершенно не представлял. Вещей, которые нужно было бы разбирать, у него нет. Какой смысл тащить чемоданы, если они приехали всего на один день? Чем должен заниматься директор? Расселять коллектив? Так добры молодцы в костюмах и без него неплохо справились. К тому же общаться с тремя вечно хихикающими и строящими ему глазки тридцатилетними «девушками» ему не очень хотелось. И Глеб никаких указаний не давал.

Послонявшись по номеру и приняв душ, Ник набрал мобильный любимого:

– Глеб, а я стесняюсь спросить, а что мне делать?

Голос в трубке был сонный, кажется, Глеб успел воспользоваться своим вторым правилом и задремать.

– А сколько времени? Ага, через час придет машина и поедем в «Асторию». Директор проверяет, чтобы все было готово к выступлению – звук, свет, коллектив на месте. Ну увидишь по обстоятельствам. Зная Петра Николаевича, думаю, все будет в лучшем виде. А сейчас можешь навестить своего артиста и выяснить, как он устроился.

Ник понял намек и, накинув гостиничный халат, поспешил к Глебу.

Любимый лежал на диване перед большим плазменным телевизором, который транслировал, конечно же, спортивный канал. На столике рядом стояла початая бутылка коньяка из мини-бара и плитка шоколада.

– Угощайся, – Глеб кивнул в сторону бутылки. – И мне еще налей.

– А я думал, ты отдыхаешь с дороги, – протянул Ник, беря бутылку.

– Я и отдыхаю.

– А как же концерт?

– Ник, я тебя умоляю. Профессионализм не пропьешь. И потом, я же не напиваюсь. Так, расслабляюсь немного. Ты дверь запер?

– Нет.

– Так запри и иди сюда. Оч-чень соблазнительный халатик! Но без халатика гораздо лучше!

Никита успел подумать, что не зря принял душ. Дальше мозги отключились, потому как Глеб снял с него халат и притянул к себе.

Судя по началу, спокойному и нежному, Глеб был настроен на неторопливый, «домашний» секс, но время поджимало, поэтому пришлось сократить программу. Когда Немов с чувством выполненного долга откинулся на диванные подушки, Ник устроился у него на плече и ехидно заметил:

– Странно ты как-то к концертам готовишься, Глебушка. Я где-то читал, что вокалисты за сутки до концерта отказываются не только от спиртного, но и от секса. Дыхание сбивается, еще что-то…

– Ну конечно. А если у тебя по двадцать концертов в месяц, то так и сдохнешь, трезвенником и девственником, – хмыкнул Глеб. – Глупости это все. Перед сольным концертом – да, нужно себя ограничивать. А сегодня мы споем десять песенок для публики, которой все равно, подо что пить и плясать, можешь мне поверить. И ради толпы пьющих и жующих я должен отказывать себе в удовольствиях? С чего бы?

– Даже распеваться не будешь?

Ник вспомнил, что сегодня еще не слышал коронных завываний, с которых начиналось их утро, если вечером планировался концерт.

– Не буду. То, чем мы сегодня займемся, называется халтура, мой хороший. Смотри и учись.

– Зачем? – насторожился Ник. – Ты будешь брать меня с собой еще?

– Если ты будешь так же хорошо справляться со своими обязанностями, как сейчас, – ухмыльнулся Немов. – Мне лично понравилось!

– А Троянова куда?

– Никуда. Будет у меня директор и помощник по личным вопросам. Славик за директора, а ты по личным вопросам. Ну давай вставай и иди одевайся, уже ехать пора.

Легким шлепком по попе Глеб придал ему ускорения. Переодеваясь в свитер и джинсы в своем номере, Ник размышлял над сказанным. Он был бы счастлив сопровождать Глеба на гастролях, тогда им придется разлучаться гораздо реже. Да и приглядывать за Глебом можно, чтобы был накормлен, напоен, вовремя спать уложен. Но не Глеб ли еще недавно был категорически против подобного? И не слишком ли это опасно? У Троянова неизбежно возникнут вопросы. Что еще за помощник по личным вопросам? Уж лучше бы тогда телохранителем его обозвал. Пусть считают, что у Немова маразм или звездная болезнь так проявляется.

@@@

Прибыв на место проведения праздника, Ник сразу понял, почему Глеб был настроен скептически. В большом зале центрального ресторана гостиницы стояли накрытые столы, за которые уже начали рассаживаться первые гости. Преимущественно это были пышные дамы бальзаковского возраста со своими спутниками. Спутники выглядели почти одинаково – темный костюм и строгий галстук, хмурое лицо и дорогие часы. Политики, сразу определил Ник. У бизнесменов лица повеселее, а спутницы помоложе.

Посредине зала была организована небольшая сцена. Музыканты Немова расположили тут оборудование и теперь налаживали звук. Сам же Глеб раскланивался с Петром Николаевичем – плотным мужичком лет пятидесяти с намечающейся лысиной. Петр Николаевич весело смеялся, обнимал Глеба за плечи и поил коньяком, нимало не смущаясь, что банкет еще не начался. Ник скромно стоял в сторонке и обозревал окрестности. Наконец Глеб про него вспомнил:

– Никита Иосифович, иди сюда. Познакомься, Петр Николаевич, это мой помощник, Никита Иосифович Тайлевич.

– Петр Николаевич Синельников, депутат, – представился дядька, пожимая Нику руку. – А Славик уволился?

– Нет, остался в Москве, готовит юбилей. Ты помнишь? 5 декабря, «Крокус холл «, жду вас с супругой!

– Постараюсь быть. Ну супруга точно будет, ты же знаешь, она тебя обожает. А у меня как получится, сам понимаешь, я человек подневольный. О, а вот и Валентина. Милая, иди сюда, Глеб Васильевич хочет с тобой поздороваться.

С дородной Валентиной, супругой Синельникова, Глеб не просто поздоровался, но и расцеловался. Еще минут десять слушал комплименты по поводу своей вечной молодости, бархатного голоса и умения дружить с ее замечательным мужем. Нику стало скучно. Кроме того, в джинсах и свитере он чувствовал себя неуютно среди этого разодетого собеса. Моложе его в зале были только девчонки подпевки, и то не факт. Внимания на него особо никто не обращал, и заняться ему было совершенно нечем. Подошел для вида к музыкантам, уточнил, нет ли проблем. К счастью, все было в порядке. Что бы он делал, окажись, что что-то не так, Ник и понятия не имел.

– Вы теперь с нами будете работать? – поинтересовалась одна из бек-вокалисток, беленькая, кажется, Лена.

– Как решит Глеб Васильевич, – ушел от ответа Ник. – Будем считать, что у меня испытательный срок.

– Было бы здорово, если бы вы остались. В нашем коллективе так не хватает молодых мужчин.

Лена томно закатила глаза, намекая, видимо, на возраст музыкантов. Все они действительно были примерно ровесниками Глеба. Ну все, начинается. Этого он и боялся.

– Все будет, как решит Глеб Васильевич. Я надеюсь, что смогу быть ему полезен.

– Вы-то будете, но будет ли он полезен вам, – снова вздохнула Лена. – Вы ведь администратор, да?

-Что-то вроде того. Вообще-то по образованию я психотерапевт. Но вот жизнь заставила сменить профессию.

– Да, психологи сейчас никому не нужны, – «поддержала» светский разговор Лена. – Как вас зовут?

– Никита Иосифович.

Лена слегка вздернула брови, удивившись странному сочетанию имени и отчества – ну а что делать? Русская мама упорно хотела назвать сына Никитой, в честь дедушки.

– Так вот что я вам скажу, Никита, – продолжила девушка, отбросив отчество. – Если вы собираетесь сделать карьеру, работа у Немова – не лучший вариант. Он всем обещает золотые горы, но ничего не делает. Мне обещал сольную карьеру, но уже три года я стою на подпевках. Он совершенно не ценит своих сотрудников!

– Лена, ты опять жалуешься на свою горькую судьбу? – к ним подошла вторая девушка. – Здравствуйте, меня зовут Светлана.

– Никита, – Ник решил, что церемонии смысла не имеют.

– Лена, через десять минут начинаем, хватит болтать. Глеб Васильевич увидит, что мы не на месте, потом душу вытрясет!

Лена поморщилась, давая понять, что она думает о Глебе Васильевиче, но пошла к своему месту у микрофона. Мда. Девушка, похоже, полная дура. Жаловаться новому человеку на своего непосредственного начальника и главного благодетеля как минимум неосмотрительно. Мало ли, как он сюда попал. Может быть, он любимый племянник Немова? Или племянник лучшего друга, что соответствует действительности?

Насколько Нику было известно, во время выступления Троянов всегда находился за кулисами, следил, чтобы все было в порядке. Но за неимением в данном случае кулис, Ник устроился за столом, без труда отыскав свое место – на всех тарелках лежали карточки с именами гостей. Глебу и его директору отвели почетные места за одним столом с именинником, прямо напротив сцены.

В качестве конферансье выступал какой-то известный ведущий с телевидения. Имени его Ник не помнил, но морда была знакомая. Выразив свою глубокую признательность «дорогому товарищу Синельникову», он объявил Глеба. Заиграло коронное вступление «Нив России», и Глеб вышел на сцену. Выглядел любимый чудесно – синий костюм, белоснежная рубашка, красная бабочка, глаза блестят, то ли от выпитого коньяка, то ли от недавнего секса. Сразу чувствуется, что человек в ударе. В вокале Ник разбирался слабо, мог только отличить живой звук и фонограмму. Сегодня Глеб работал живьем. А почему же тогда в самолете сказал, что будет «халтура»? Планы поменялись? Или он что-то не понял?

«Нивы России» зал слушал, в припеве даже подпевали, но на второй песне забегали официанты, раздавая горячее, зазвенели бокалы. На третьей уже отчетливо слышались разговоры, за дальним столиком кто-то смеялся. Синельников принимал поздравления от опоздавших гостей, встав из-за стола. Перед сценой собрались желающие потанцевать, так что Нику скоро стало не видно Глеба. Кажется, слушали выступление Немова только Валентина, покинутая супругом, и он.

Ник выбрался из-за стола и, лавируя между танцующими, подошел к сцене. Глеб его не заметил. Неудивительно, он как-то рассказывал, что во время выступления зал не видит, лица не различает, даже если зал хорошо освещен, как сейчас. Зато Нику было прекрасно видно, как постепенно иссякает энтузиазм любимого. Глаза уже не блестели, двигались на сцене только девчонки, Глеб же стоял памятником самому себе и пел на автопилоте. Нику даже показалось, что улыбается или скорбит, в зависимости от песни, Глеб тоже машинально, отрепетировано, а сам мыслями где-то далеко-далеко.

На полу сцены, у ног Глеба Никита заметил лист бумаги. На нем крупными буквами, чтобы Глебу было видно, был напечатан список песен. Ник подсчитал, что осталось три песни. Быстрее бы все это закончилось.

Ему очень хотелось подойти и как следует встряхнуть «дорогого господина Синельникова», чтобы прекратил жрать и бухать со своими друзьями, а обратил внимание на артиста, которого сам же зачем-то позвал. Хотелось рявкнуть на весь зал, чтобы вели себя не как в кабаке. Но ведь они, в сущности, и были в кабаке, пусть дорогом. Это в любом случае не концерт в Кремле. Зачем Глеб вообще соглашается на такие выступления? Ему же неприятно, это заметно. Неужели у него нет возможности выбирать? Не старлетка, все-таки.

Все когда-нибудь заканчивается. Глеб допел последнюю песню и с видимым облегчением поставил микрофон на стойку:

– Я еще раз поздравляю нашего дорогого Петра Николаевича и благодарю вас за внимание!

Голос прозвучал хрипло. Ник взглянул на часы – выступление длилось ровно сорок минут. Глеб говорил, что его потолок – полтора часа, потом голос садится. Но это с короткими перерывами, возможностью зайти за кулисы глотнуть чая с молоком. Здесь же он никуда не выходил и пауз не делал.

Глеб хотел было спуститься со сцены, но неожиданно уже изрядно выпивший Петр Николаевич поднялся со своего места и на весь зал прогремел:

– Подожди, Глеб, а «Розы»? Это же Валькина любимая песня!

Глеб Васильевич слегка побледнел, но к микрофону вернулся. Музыканты заиграли «Розы». Петр Николаевич вытащил жену на середину зала танцевать. Судя по тому, как прятала глаза покрасневшая Валентина, она была абсолютно трезва и за мужа ей было очень стыдно.

Ник стоял, привалившись к звуковой колонке и думал о том, что с Глебом нужно серьезно поговорить. И пусть они опять поругаются, а Глеб начнет орать, что яйца курицу не учат, но не дело в его возрасте и с его заслугами вот так унижаться.

Глеб допел «Розы», но на этот раз ему даже не дали поставить микрофон.

– Ты куда? Уже все, что ли?! Подожди, Глеб, праздник продолжается! Что там у тебя еще есть? Пой!

– Петя, успокойся, пожалуйста! – Валентина безуспешно пыталась увести супруга за стол.

Но Петр Николаевич уже закусил удила.

– Пой!

Глеб спустился со сцены и подошел к Синельникову – не разговаривать же с ним в микрофон на весь зал. Ник тут же возник у него за спиной. Его воля, он бы давно вышвырнул пьяного юбиляра на улицу, проветриться и прийти в себя. Но начинать карьеру директора или хотя бы помощника стоило явно не с того.