Текст книги "Наперекор всему (СИ)"

Автор книги: Алекс Радкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глеба понесло. Теперь он вспоминал все свои обиды за все годы семейной жизни. Ник не сомневался, что у Ирмы, начни она откровенничать, обид нашлось бы не меньше. И Глеб ведь сам посадил Ирму под замок: не работай, подруг не заводи, ни с кем не общайся. Она неделями одна сидит, поговорить не с кем. Конечно ей хочется пообщаться с вернувшимся супругом. И конечно интересы у них разные, Глеб наверняка раньше снисходительно относился и к салфеточкам, и к рюшечкам. Сейчас просто обижен, да и избалован: с Ником у них совпадений куда больше. А ведь началось все с невинного замечания насчет того, что в квартире Ника им обоим было бы удобнее. Но Глеб, кажется, так не считал. Пока любимый не накрутил себя окончательно, Ник решил прекратить этот разговор.

– Глеб, ну все, успокойся. Твой дом, значит твой. Мне вообще все равно, где быть, лишь бы с тобой. Пойдем покажешь мне свой бассейн, и мы решим, подходит ли он для физиопроцедур.

@@@

Глеб с наслаждением плавал взад-вперед, отталкиваясь от бортиков и смешно отфыркиваясь, когда вода попадала в нос или в рот. Бассейн был небольшим, метров десять в длину, но зато свой, без хлорки и с всегда чистой водой нужной температуры. Ник вместе с Динкой сидел у бортика и наблюдал за любимым.

– И чего ты там сидишь? – поинтересовался Глеб, проплывая мимо. – Ты или ныряй ко мне, или иди делай чай с бутербродами!

– У меня плавок нет, – покачал головой Ник. – Я тебе мешаю, что ли? Сижу любуюсь.

– Пасешь ты меня, а не любуешься, – фыркнул Глеб. – Боишься, что утону? А ну иди сюда, недоросль, я тебе покажу, как надо плавать.

Глеб резко схватил его за руку и дернул на себя. Не ожидавший ничего подобного Ник кубарем свалился в бассейн, подняв столп брызг и облив Динку, которая тут же возмущенно загавкала.

– Ты что творишь? Рубашка, джинсы, все же мокрое теперь!

– Другие найдем! И вообще снимай эти тряпки. Прелесть домашнего бассейна в том, что купаться можно без ничего!

Руки Глеба уже уверенно помогали Нику освободиться от мокрой и прилипшей к телу ткани.

– То-то я смотрю, ты в плавках. Кстати, где ты взял эту порнографию? Что за кораблики? Надеюсь, ты это только дома носишь?

– А что такого? – Глеб растерянно посмотрел вниз. – В позапрошлом году в Анталии покупал, там на пляж надевал.

– Кошмар! Глебушка, ты не обижайся, пожалуйста, но в общественных местах тебе лучше носить шортики.

– Почему?

– Потому что кое-что у тебя очень нестандартного размера и в плавки не совсем помещается. Тебе сверху не видно, наверное, а вот мне видно и очень хорошо.

Рука Ника легла на плавки Глеба, аккуратно возвращая на место его боевого товарища.

– Видишь? Не помещается.

– Ты еще раз так сделай, и совсем ничего не поместится, – промурчал Глеб, притягивая Ника к себе. – Если бы не знал твои размеры, решил бы, что ты завидуешь.

– А я завидую. Самому себе, что у меня есть такое сокровище. Ты уверен?

Глеб недвусмысленно прижимался к его бедрам. Ник обнял его за талию, почувствовал под ладонью свежий, еще выпуклый шрам и быстро сместил руку, чтобы не сделать больно.

– Ты опять? – Глеб заглянул ему в глаза. – Я не из сахара. Я действительно хочу тебя, прямо здесь.

Подтверждения его слов Ник не чувствовал, но Глеб упорно терся об него бедрами, вжимая в бортик бассейна.

– Прямо здесь не получится, – Ник уткнулся в шею Глеба, осторожно прикусывая нежную кожу. – Мокро.

– И что?

– Глеб, я не девочка. У меня естественной смазки нет, а искусственная, да еще и несмываемая водой у тебя тут вряд ли припасена.

– Какой же ты зануда, – вздохнул Глеб. – И мыслишь шаблонно.

Глеб решительно раздвинул ноги Ника коленом, а рот запечатал фирменным хищным поцелуем. Одна рука легла на задницу парня, а вторая стала пробираться к более интересным частям тела, лаская и возбуждая. Нику хватило нескольких уверенных движений, чтобы прийти в полную боевую готовность – в конце концов, у него уже месяц не было секса. А вот у Глеба дела шли не так хорошо. Он самозабвенно, мастерски целовался, собирал губами капельки воды с лица Ника, шеи, груди, прижимался к нему всем телом, но его член оставался безучастным.

Ник настолько погрузился в приятные ощущения, что не сразу обратил внимание на возникшие проблемы. Но досадливое сопение Глеба заставило его открыть глаза и наткнуться на напряженный взгляд.

– Ты чего? А, понятно. Иди сюда.

Ник обнял Глеба сзади и, слегка прикусив загривок, завладел немаленьким членом. Мда, смазка сейчас явно не помешала бы – кожа у Глеба очень нежная, а просыпаться дружок не спешил. Так он быстрее натрет ему все к черту, чем возбудит.

– Расслабься, родной.

Свободной рукой Ник обхватил Глеба поперек груди, прижимая к себе.

– Не могу… Черт…

– Тише, спокойнее. Мы никуда не спешим. Давай переберемся в кровать? Я тебе сейчас все разотру до кровавых мозолей. Пошли туда, где сухо?

Глеб нехотя вылез из бассейна, если вода хоть как-то скрывала его проблемы, то теперь было очевидно, что эрекция даже не намечалась. Ник сделал вид, что ничего не замечает, и продолжая целовать любимого, довел его до дивана в холле – не тащиться же в спальню через весь дом.

– Ложись, – Ник легонько толкнул Глеба, заставляя улечься.

В былые времена завалил бы его, не церемонясь, да Глеб и сам любил применить силу, так что их секс порой напоминал борьбу без правил. Сейчас же боялся навредить, причинить боль. Может быть, поэтому у Глеба ничего не получалось? Страсти недоставало, градуса? Ну ничего, сейчас мы градус поднимем.

Никита устроился между ног любимого и сосредоточился на источнике их проблем: мягкие поцелуи и требовательные скользящие движения, массаж языком вдоль припухшей венки и нежные поглаживания яичек – Ник делал все, что обычно нравилось Глебу. Тем временем собственное возбуждение становилось почти нестерпимым, приятная тяжесть в паху превращалась в болезненную.

– Ник! – Глебу надоело лежать, и он потянул парня на себя. – Ник, иди ко мне.

Никита послушно оторвался от своего занятия и подтянулся выше, не забыв огладить грудь и плечи любимого, подразнить соски, поцеловать впадинку между ключиц и только потом заглянуть в глаза:

– Что?

– Ник, прекрати, это бесполезно. Я не могу.

– Все получится, родной. Я только начал.

– Ник, подожди! Тебе не противно?

Никита чуть челюсть не потерял от такого вопроса. Приподнявшись на руках, продемонстрировал завидную эрекцию:

– Когда противно, так не стоит!

Глеб смотрел на него снизу вверх каким-то очень странным взглядом. Не затуманенным от желания, как это часто бывало, не хищным, а каким-то оценивающим. Он как будто на что-то решался. Ник замер, не торопя и не понимая, что происходит. Глеб вел себя странно. Таких ситуаций у них еще не было, но он достаточно хорошо знал Глеба, любимый был всегда очень внимателен к партнеру. По всем законам жанра, сейчас Глеб должен был бы перехватить инициативу и помочь Нику кончить доступными способами. Уж на орально-мануальные ласки Глеб был непревзойденный мастер.

Но вместо этого Глеб с нечитаемым выражением лица, не отрывая взгляда от Ника, начал подтягивать согнутые в коленях ноги к груди. И в лучшие времена при его комплекции – почти акробатика, а учитывая больную спину, вообще подвиг. Ник даже не сразу понял, во имя чего. Опомнился, когда Глеб достиг своего максимума акробатического искусства и поинтересовался:

– Ты придвинешься или мне на весу держать?

– Чего? Зачем?

Ник окончательно перестал понимать, что происходит. Глеб же не хочет, чтобы он…

– Давай уже, – как-то буднично попросил Глеб. – Когда-то это должно было произойти. Раз сверху от меня больше никакого толку, буду лежать за себя. Ну, ты чего ждешь?

Ника вихрем смело с кровати. От возбуждения не осталось и следа. Он схватил первую попавшуюся тряпку, кажется, полотенце, обмотал им бедра и вылетел из комнаты. С удовольствием бы убрался и из этого дома, осточертевшего ему за последние часы, вот только Глеба одного оставлять нельзя. Глеб! Черт! Как он мог такое предложить! Что вообще у него в голове творится? Твою же мать! Он, Ник, тоже ведь не железный! Все понимающий, спокойный, профессионально обученный терпеть чужие выкрутасы. Но всему же есть предел!

Он действительно так плохо о нем думает? Что, на сексе свет клином сошелся? Он вообще представлял, что предлагал? Глеб, настоящий альфа, мужик до мозга костей. И с такой же закостенелой психикой мужчины. Он и так себя ломал, когда начинались их отношения. Да и Нику нелегко пришлось, и в физическом смысле, и в моральном. Но он моложе, гибче, да и просто авантюрист по жизни. А представить Глеба внизу можно только в страшном сне. И еще эта обреченная покорность в глазах! Идиот! Он хотя бы представляет, как это больно в первый раз? Особенно при габаритах Ника, с которыми в однополый секс вообще путь заказан? Да он никогда в жизни не сделает этого с Глебом!

Из глаз капали злые, горячие слезы, но Ник их даже не замечал. Он курил одну за одной, плюнув на просьбу Глеба не дымить в доме и смотрел в окно на занесенные снегом елки. Он стоял так, кажется, целую вечность, пока сзади не послышались тяжелые, шаркающие шаги. Голой спиной Ник почувствовал приятную мягкую ткань махрового халата. И запах, привычный, любимый, едва уловимый – древесного парфюма, коньяка и мужского тела.

– Дай закурить.

– У тебя же не курят?

– Тебе жалко? Спасибо. И зажигалку.

– Кури на здоровье, – пробормотал Ник, продолжая смотреть в окно.

Но разговаривать со спиной Глеб явно не собирался. Решительно развернул его к себе. Стереть предательские дорожки от слез Ник не успел, осталось только взглянуть на Глеба с вызовом – ну и что дальше?

Глеб изучающе смотрел на него и курил. И молчал. Молча провел ладонью по щекам Ника, стирая слезы. Потом произнес мягко, как будто утешая ребенка:

– Импотенция – это очень печально, но не повод для слез. Особенно если речь не о тебе самом.

– Дурак!

Нику хотелось оттолкнуть его, лучше бы отшвырнуть, приложив обо что-нибудь твердое, чтобы дурь из головы вылетела. И в то же время прижаться покрепче и никогда больше не отпускать. Может тогда ему перестанут приходить столь дикие идеи?

– Дурак, – кивнул Глеб. – Старый озабоченный дурак, который решил, что законы природы на него не распространяются. Что он вечно будет гигантом большого секса.

– Не поэтому дурак. Неудачи случаются у всех, и дело не только в возрасте. Ты хотя бы понимаешь, что ты мне сейчас предложил?

– Нет.

Глеб смотрел на него грустно-грустно, как побитая собака.

– Но это вариант.

– Ни хрена это не вариант! Ты мужчина! И навсегда им останешься! Ты всегда будешь сверху или не будешь никак, ты меня понял?

– Странная логика! А ты тогда кто?

– А я идиот, – вздохнул Ник.

– Ну вот и поговорили.

Глеб задумчиво выпустил струйку дыма.

– Ты куришь как малолетка, – заметил Ник. – Не в затяг.

– Я знаю. В затяг кашлять начну. Певцу курить вообще нежелательно.

– А зачем тогда?

– Нравится вкус табака. И нервы успокаивает. Пойдем ляжем?

Судя по напряженной позе, Глеб устал стоять. Мда, и как он собирается юбилей проводить? Четыре часа стоя, если десять минут уже предел возможностей?

Злость испарилась, осталась только… Нет, не жалость, жалость плохое чувство, унижающее того, на кого она направлена. Нежность. Глеб выглядел таким трогательно-беззащитным в этом белом махровом халате, расходящемся на груди, босой, с влажными, зачесанными назад волосами и глазами на пол-лица.

Ник осторожно обнял его за талию:

– Пойдем.

До спальни они не дошли, устроились на диване в гостиной. Включили телевизор, Глеб достал свой любимый коньяк, Ник приволок из кухни лимон и шоколадку. Решил, что читать нотации по поводу смешивания алкоголя с лекарствами не время и не место. Глеб улегся поудобнее, пристроив по одной подушке под каждое колено и две под спину. Рядом разлеглась Динка с крекерами – Ник, не церемонясь, раскрыл целую пачку и высыпал печенье прямо на диван, и теперь счастливая псина хрустела, кроша и капая слюнями на обивку. Ник привычно пристроился у Глеба на плече. Как же он не может понять, что секс, безусловно, приятная штука, но есть в жизни вещи куда более важные?

Глава 15. Открытие Ирмы

Поезд «Санкт-Петербург – Москва» уже проезжал Химки, пассажиры начали сдавать постельное белье и выстраиваться в очередь за кипятком. Как будто нельзя потерпеть полчаса и попить уже нормальный чай в Москве! Все равно же проводники не доводят воду до нужного градуса, Ирма вчера уже пробовала заварить пакетик своего любимого «Матте» – вода едва окрасилась в бледно-зеленый цвет, а по поверхности пошли белые пузыри. Гадость получилась редкая.

Ирма отодвинулась подальше от двери купе, чтобы не слышать радостного гомона из коридора: какой-то ребенок допытывал родителей, когда уже будет Москва и сводят ли его на Красную площадь. Вопрос повторялся в сотый раз, но родителей, похоже, не раздражал, они терпеливо объясняли снова и снова. А вот Ирма уже всерьез жалела, что не полетела самолетом. Решила, называется, выспаться и заодно привести мысли в порядок.

Она машинально перелистнула страницу женского романа в мягкой обложке, купленного в Петербурге на вокзале, и наполовину прочитанного. Выспаться в этом гвалте было решительно невозможно, да еще и простыни оказались сырыми. С мыслями оказалось еще хуже, они все время возвращались к тому, что произошло в Петербурге.

Нет, по большому счету, ничего не произошло, ничего ужасного. Но могло, могло произойти. Как она согласилась? Как дала уговорить себя пойти после тренинга с Игнатовым в ресторан? На что она рассчитывала? На то, что они будут разговаривать о психологии? Она даже обрадовалась, узнав, что Игнатов заказал для них отдельный кабинет – Ирма Немова хоть и не светская львица, но ее все же могли узнать. Попадутся в зале общие с Глебом знакомые или его поклонники, потом сплетен не оберешься.

Но едва закрылась дверь кабинета за официантом, принесшим ужин, как Николай заговорил отнюдь не о психологии. Он сыпал комплиментами и целовал ей руку, наливал вина и рассказывал про тренинг в Испании, на который она обязательно должна поехать с ним, потому что она «его главная Муза». Ирма смущалась, но снова чувствовать себя Музой было приятно. Ей вспомнилось, как много лет назад молодой Глеб приглашал ее на свои концерты, усаживал в первом ряду и пел, глядя только на нее. А потом заваливал цветами, которые дарили поклонники. После концерта они шли в его номер и там происходило нечто невообразимое – Глеб эмоционально заряжался от зала, и выплескивал полученную энергию в феерическом сексе. Как же давно это было, как будто в другой жизни.

Ирма таяла от ласк и приятных воспоминаний. А потом что-то пошло не так. Сначала Игнатов ее поцеловал. Совсем не так, как Глеб – поцелуй получился слишком вялым и слюнявым. В первые секунды Ирма просто растерялась, она привыкла, что Глеб всегда лидирует, привыкла к его жестким, требовательным губам, к его напору. Дальше Игнатов повел себя еще более странно – навалившись сверху, он опрокинул Ирму на спинку дивана, на котором они сидели. Звякнул посудой задетый стол, не ожидавшая ничего подобного Ирма ударилась о деревянную окантовку спинки. Не очень больно, но неприятно – Глеб всегда был осторожен и предупредителен. Одна рука Николая по-хозяйски легла ей на грудь, а вторая нырнула под платье, без церемоний пытаясь снять с нее нижнее белье. Все происходило слишком быстро, вторжение в интимные зоны – слишком нахальным. Ирма вдруг почувствовала, что ее тошнит. В самом прямом смысле этого слова, успеть бы добежать до дамской комнаты. Возбуждения не было и в помине, только омерзение и по отношению к Игнатову, и к себе самой.

Ирма не помнила, как вылетела из кабинета, как нашла туалет. Ее долго и жестоко рвало над унитазом, еще дольше она умывалась ледяной водой и пыталась привести себя в порядок. А потом взяла таски до вокзала, купила билет на первый поезд до Москвы, и вот она тут, в шумном, галдящем вагоне.

Уснуть она так и не смогла, зато к утру бессвязные мысли оформились в конкретные выводы. Все, что произошло в Петербурге, было большой глупостью с ее стороны. Наверное, само увлечение системной психологией было глупостью, но сближение с Игнатовым, личные консультации, из-за которых и произошла ссора с Глебом – просто непростительная ошибка. Она ведь всегда была примерной женой, ее так воспитали, сначала папа, потом Глеб. Ждала и молчала, молчала и ждала. И несмотря ни на что, любила Глеба. Глупо отрицать очевидное. Она все время сравнивала Игнатова с мужем, а ее реакция на чужие ласки была самым красноречивым свидетельством – она не может изменить Глебу, ни физически, ни психологически. Можно читать дамские романы и смотреть сериалы про любовь, можно мечтать о чем-то, фантазировать, когда уж очень тошно и одиноко. Но не более того.

Домой Ирма возвращалась с четко оформленным планом: помириться с Глебом, навести идеальный порядок, приготовить что-нибудь особенное, что он любит. Может быть, испечь яблочный штрудель? Или вишневый? Лучше оба, и какао сварить, настоящее, не полуфабрикат из пакетика.

До дома она добралась на такси, напоследок поругавшись с таксистом и выторговав у него пятьсот рублей и окончательно придя в доброе расположение духа. На парковочной площадке она сразу заметила машину Ника и настроение стало еще лучше. Значит, у них гости, при посторонних Глеб не станет выяснять отношения.

Дверь Ирма открыла своим ключом, по недавно обретенной привычке беречь обувь от собаки, не разуваясь сразу прошла в холл и остолбенела. На диване, вольготно раскинувшись, спал Глеб. Абсолютно голый. А сверху на нем спал такой же голый Никита. Рядом в гнезде из скомканных простыней лежала Динка, при виде хозяйки настороженно поднявшая уши, но не издавшая ни звука. На полу стояли грязные тарелки и бокалы, валялись носки и почему-то плавки Глеба, эти ужасные, турецкие, с корабликами, из которых у него все вываливалось. Ирма сделала шаг ближе, машинально протянула руку, чтобы поднять, и тут же отдернула – на плавках лежал использованный презерватив.

Ирма зажала рот рукой, чтобы не закричать. Быстро-быстро выбежала из дома, пронеслась через двор, вылетела на дорогу. Пробежав еще метров двести, остановилась, чтобы отдышаться, и услышала звонкий женский голос:

– Ирмочка, ты куда так спешишь? А где твоя машина?

Ирма обернулась. За кованым забором стояла ее соседка и приятельница Алиска, супруга успешного нефтяника, с которым дружил Глеб.

– В магазин за хлебом, – неудачно соврала Ирма, пытаясь незаметно вытереть слезы. – Решила пешком пройтись.

– В поселковый магазин? Да у них дрянь, а не хлеб, из порошка делают, одни заменители! Я вот сама пеку, в Интернете такой рецепт нашла! С хрустящей корочкой, м-м-м! Есть минутка? Заходи, я тебя угощу. И рецепт дам. Зайдешь? Мой в командировке, дети у свекрови, я от тоски вешаюсь.

– Зайду, – неожиданно согласилась Ирма и повернула к соседской калитке.

Сейчас она готова была идти куда угодно, лишь бы не домой.

@@@

Глеб сиял, как начищенный пятак. Приводя себя в порядок и одеваясь, он улыбался собственному отражению в зеркале, что-то напевал под нос, только что не приплясывал. Глупо, конечно, не мальчишка уже, чтобы так радоваться сексуальным подвигам. Да и подвига, честно сказать, не было. Был вполне заурядный и не очень долгий секс. Но все получилось! Первый раз после операции! А ведь он уже было поставил на себе крест, решив, что импотенция – это последствие наркоза. Но вчера Ник был таким нежным, терпеливым и в то же время настойчивым, что у них все получилось. Значит, еще повоюем!

И сразу жить захотелось. И Глеб даже не обращал внимания на ноющую спину. И голос как будто лучше зазвучал! Очень вовремя, он как раз хотел переписать одну фонограмму к юбилею. Так что теперь Глеб Васильевич собирался на студию, поторапливая Ника.

– Ты еще не одет? – возмутился он, спустившись вниз при полном параде – в костюме, только без галстука, галстук он держал в руках. – Что ты возишься?

– Порядок наводил. Посуду помыл, крошки с дивана собрал, – отчитался Ник. – Белье в машинку засунул.

– Изображаешь примерную женушку? – ухмыльнулся Глеб.

– Нет, просто не хочу, чтобы Ирма обнаружила следы нашей оргии, если вернется.

– Тоже мне оргия! Вот погоди, после юбилея я немного отдохну и покажу тебе, молодой человек, что такое настоящая оргия.

Глеб сознательно проигнорировал замечание Ника по поводу жены. Не хотелось думать о неприятном, не хотелось признаваться даже себе в том, что по Ирме он скучает. Все-таки Ник был прав, им вдвоем гораздо лучше на Бардина.

– Ты не знаешь, что с этим делать? – Глеб растерянно протянул Нику галстук, который так и держал в руках.

– Завязывать, – захихикал Никита. – Ну можно на нем еще повеситься, как вариант. Ты не умеешь завязывать галстуки?

– Не умею. На работе у меня раньше костюмер был, дома Ирма.

– Стыд и срам, господин Народный артист. Иди сюда.

Сам Никита галстуками не увлекался, но приличный виндзорский узел сотворил без труда.

– Красавец! Дай поцелую!

Глеб позволил чмокнуть себя в нос, не преминув воспользоваться ситуацией и хлопнуть парня по попе.

– Все, мой хороший, иди одевайся уже! Мне с утра обязательно нужно попасть на студию и записаться, пока я в голосе.

До студии добрались быстро. Никита распахнул перед ним дверь, Глеб вошел в помещение по-хозяйски, без стука, и с удивлением обнаружил, что в студии полно народу. Кроме звукорежиссера Олега, сидевшего за пультом, в комнате было трое молодых парней, пытавшихся одновременно что-то спеть в микрофон. В его микрофон! А на его стуле, его любимом удобном стуле, на который Глеб обычно присаживался между записями, примостился какой-то хлыщ в блестящем костюме, судя по вольготной позе и стоимости костюма, продюсер молодчиков.

– И что здесь происходит? – с порога прогремел Глеб Васильевич.

Олег аж подпрыгнул и тут же вылетел из-за пульта навстречу шефу. Зато хлыщ в костюме не потрудился даже встать в присутствии старших, что окончательно вывело Глеба из себя.

– Что вы делаете на моей студии?

– Записываемся, – пожал плечами хлыщ. – У нас оплачено до двенадцати.

– Оплачено? Почему я об этом не знаю?

– А ты кто вообще такой, дядя?

Глеб подавился воздухом от такой наглости. Он беспомощно обернулся к замершему у него за спиной Нику, но парень вмешиваться не спешил, похоже, он просто не понимал, что происходит. Вмешался Олег.

– Глеб Васильевич, это группа «Боиз», они с Вячеславом Давыдовичем договаривались, он по телефону предупредил, что ребята придут записываться. Я думал, вы в курсе.

– Я не в курсе! – Глеб взглянул на часы – половина двенадцатого. – Хорошо, я вернусь через полчаса, чтобы никого тут не было! И, Олег, помещение проветрить не забудь!

Глеб Васильевич демонстративно пропустил вперед себя Ника и громко хлопнул дверью, показывая свое недовольство.

– Пошли в кафе внизу, чаю попьем.

Никита кивнул.

Усевшись за столик, Глеб тут же набрал Троянова.

– Слава, это как понимать вообще? Я приезжаю на студию, на свою студию, Слава, а тут какие-то юнцы записываются. И еще мне хамят! Что значит я не предупредил, что мне студия нужна? Слава, это моя студия! Я ее создавал, чтобы приезжать, когда мне удобно! И записываться, когда у меня звучит голос! Я не сдаю ее в аренду за деньги! Ах зря? Тебя я не спросил! Надеюсь, эти деньги будут на корпоративном счету? Хорошо, в офисе поговорим, я буду после обеда. Что значит ты не в городе? А где ты? Алло! Слава?!

Попробовав несколько раз перезвонить и не добившись успеха, Глеб шваркнул телефон об стол и впился зубами в принесенное официанткой пирожное. Никита с интересом наблюдал за ним, потягивая кофе.

– Что ты так смотришь? Да, я страшен в гневе.

– Ты кушай, кушай, – Никита подвинул к нему блюдце со своим пирожным. – Только не нервничай.

– Я не нервничаю, я зол! Славка прекрасно знает, что я терпеть не могу посторонних на студии. И втихаря шабашит! Я больше чем уверен, это не в первый раз. И деньги идут явно не на рабочий счет.

– Некрасиво, – согласился Ник. – Но а почему ты сам не хочешь сдавать студию в аренду? Это же хороший приработок, ты не так часто тут бываешь, по большей части помещение простаивает.

– Ты не понимаешь, – покачал головой Глеб. – Во-первых, я хочу иметь доступ к студии в любое время. Я никогда не знаю точно, проснусь в голосе или нет. Я слежу за своим состоянием, и если звучу, то еду записываться. А во-вторых, я брезгую. Знаешь, как противно петь в заплеванный микрофон? А запахи! Помещение для записи звука изолированно, вентиляции считай, что никакой, запахи держатся очень долго. Готов спорить, мы сейчас зайдем, и там будет вонять грязными носками, потом и дешевым «брутальным» одеколоном.

– Господи, Глеб, в жизни бы не подумал, что ты брезгуша. Ты, – Ник перешел на шепот, – иногда в такие места мордочкой лезешь, что заподозрить тебя в брезгливости просто невозможно.

– Не сравнивай, то свое, родное. И потом, когда певец поет, он дышит активнее, глубже, потому вокруг не должно быть резких запахов, они вызывают раздражение дыхательных путей. Все, я наелся. И петь у меня теперь нет никакого настроения, тем более, я уже наорался. Не судьба, поехали в офис, пытать Маринку, где мой директор и что происходит.

– Вынесешь своему Славке мозг?

– А то, – хмыкнул Немов. – Он на самом деле уже оборзел.

а

@@@

Ирма вполуха слушала щебетание Алиски – рецепт хлеба, новое платье, которое она купила к Новому году, жалобы на нерадивую домработницу, – какие же это все глупости. Они сидели на кухне, окна которой выходили на дом Немовых. Сейчас, когда деревья стояли без листвы, а от живой изгороди остался только остов, отсюда прекрасно просматривался их двор. Ирма видела, как открылась дверь, и Глеб выпустил на прогулку Динку. Псина быстро справилась со своими делами и вернулась к поджидавшему ее хозяину.

– И ты представляешь, он мне говорит, что это моя! Да я такой в жизни не стала бы пользоваться! И тон не мой, я обычно беру нежно-розовую, а у этой такой насыщенный цвет. А качество? Она же не больше двухсот долларов стоит! Я так и сказала этому мерзавцу: «Такой дешевкой могут пользоваться только твои шлюхи!». Ирма? Ирма, ты меня совсем не слушаешь!

– Что? – Ирма все-таки оторвала взгляд от окна. – Прости, Алис, я тебя слушаю.

– В общем, я вышвырнула эту помаду в окно. Потом собрала все постельное белье и велела Ленке отнести на мусорку, а сама в тот же день купила все новое. Сама понимаешь, я не могу знать точно, какой комплект они брали.

– Зачем брали? – Ирма никак не могла сосредоточиться и увязать Алискины возмущения в историю.

– Чтобы трахаться, зачем же еще?! Ну не на полу же они это делали! И помаду я нашла в спальне. В нашей спальне! Ну каков козел, а? Вот что этим мужикам не хватает? Я же за собой слежу, все его прихоти выполняю, голова у меня никогда не болит. Хочешь минет – пожалуйста. Хочешь в задние ворота – без проблем.

Ирма вздрогнула и отставила чашку с давно остывшем чаем, которую уже с полчаса держала в руках.

– Алиса, ты хочешь сказать, что вы с Толиком занимаетесь… Ну…

– Анальным сексом? Конечно! Он большой любитель этого дела. Я ж и говорю, любой каприз. И зачем ему сдалась эта шалава? Что у нее, поперек, что ли?! Да еще в нашем доме, пока мы с детьми были в Италии. Скотина!

– И что ты сделала, когда узнала?

– Ну а что я могу сделать? – Алиса плеснула себе еще чаю и разломила зефирину. – Дом его, деньги тоже. Куда мне теперь, к маме, в Саратов? А дети? Да и люблю я этого козла. Так, поорала, посуду побила, а потом он опять в свой Нефтеюганск улетел, командировка. Сто процентов приволочет мне оттуда шубу какую-нибудь, чтобы грехи замолить. А то твой так не делал!

Ирма промолчала.

– Да ладно, я знаю, Глеба ты не обсуждаешь. Эх, бабья наша доля. Иногда так тошно, что хоть на стенку лезь. Ты для него на что угодно готова, а он все равно под чужую юбку смотрит.

– Радуйся, что под юбку.

Ирма осеклась, но Алиса уже ее услышала и согласно закивала:

– Это да! Сейчас же черте что творится, всех на мальчиков потянуло. Я прям рада иногда, что Толик далек от гламурной тусовки. Как сплетен наслушаешься, кто с кем, так волосы дыбом встают. Хорошо хоть наши нормальные мужики. Ну кобелят, ну а куда без этого. Тебе еще чаю налить?

В этот момент ворота Немовых открылись и на дорогу неспешно вырулила машина Никиты. На переднем сидении можно было без труда разглядеть Глеба. Никита вышел из машины, закрыл за собой ворота.

Ирма задумчиво посмотрела вслед уезжающей машине, перевела взгляд на Алиску – совсем же еще девчонка, тридцати нет. Бесшабашная, легкомысленная. Сидит вот, улыбается, ждет новую шубу от своего Толика. Никогда Ирма так легко не относилась к жизни, даже в двадцать. В первые годы семейной жизни, узнавая о похождениях Глеба, жутко переживала, ревела ночами в подушку. Потом привыкла. Думала, что привыкла. Научилась скрывать свои эмоции, хотя все равно на душе было паршиво, и никакие шубы и другие прелести жизни ей были не нужны. Но она и предположить не могла, что ждет ее под старость лет. Глеб, ее Глеб, спит с … Нет, об этом думать просто невозможно.

– Спасибо за чай и за рецепт, мне пора уже.

Ирма поднялась, еще раз взглянула в окно, убедиться, что машина уехала.

– Дома еще дел миллион.

Дел дома было не так уж много – всего лишь собрать вещи. Не все, разумеется, только самое необходимое: кое-что из одежды, косметика, ноутбук, украшения, доставшиеся еще от мамы. Тех, что дарил Глеб, было гораздо больше, но их Ирма пока оставила. Она не знала, что будет дальше, уходит на время или навсегда. Сейчас ей просто хотелось побыть одной, привести мысли в порядок, решить, как жить дальше. Их с Глебом московская квартира для этого самый подходящий вариант. Во-первых, Глеб там бывает редко, она прекрасно понимала, что если он ночует в городе, то наверняка не там. Теперь понятно, где на самом деле проводил ночи Глеб Васильневич. Так что вероятность встречи минимальная, а видеть Глеба Ирма сейчас хотела меньше всего. Во-вторых, квартиру все-таки можно было считать ее, она осталась от родителей Ирмы.

Хорошо было бы вызвать шофера, но где сейчас искать Игоря Ирма даже не представляла. Судя по всему, Глеба теперь возил Никита. Боже мой, Никита. Обаятельный мальчик, который ей так нравился. Она искренне радовалась, что у Глеба появился друг, куда более подходящий, чем Роман. Вяземского она всегда недолюбливала, зная, что он покрывает Глеба в его любовных похождениях, не нравилась ей и излишняя прямота Романа Исаевича. А Ник был таким обходительным, воспитанным, да еще и интересным собеседником. У нее даже мысли не могло возникнуть, что он… Ведь не похож, совершенно, ни капли не похож! Никакой манерности, двусмысленных взглядов, томного голоса и всех прочих клише, с которыми ассоциируются геи. Обычный мужчина, крепкий, хорошо сложенный, коротко стриженный. Даже Глеб использовал больше косметики: он и кремом мог намазаться, и гелем волосы уложить, и в этом не было ничего особенного, он же артист.