Текст книги "Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 59 страниц)

– Еще пять залпов по строящимся солдатам.

После первых же залпов из середины лагеря выметнулась бесформенная толпа всадников, продолжающих рубку. Кто там кого рубил было непонятно даже в бинокль. Клубы дыма мешали разглядеть подробности. Интересно, а как генералы управляют всем этим?

Бесформенное конное войско, по большой дуге вытекало из середины лагеря и загибалось к западу, разбиваясь там на ручейки. Похоже, часть свеев успели найти, успокоить и заседлать лошадей и теперь уходят, часть наших за ними гонится, другая часть вышла из боя и теперь перестраивается. При этом в лагере бой продолжается. Первый раз вижу такое наземное сражение. Армия на армию в чистом поле. Прошлая Нарва не в счет – там успел только к шапочному разбору. В этих сражениях всегда такой бардак?

Стало понятно, зачем нужны яркие знамена и вымпелы – без них вообще непонятно кто где, и которые тут свои. Орудия канонерок молчали. В дыму лагеря слышались крики, выстрелы и звон. Самыми страшными были крики. Аж мороз по коже.

К разгромленному лагерю мерным шагом подходила пехота. Хотя, такими темпами им еще минут 20 идти. От земляных укреплений перед крепостью потянулся строй драгун корпуса. Похоже, Вейде выпустил всю свою конницу. Ба! Да еще и с пятью боевыми двуколками. Туши свет. Интересно, а стрелки как будут определять в этом дыму своих и чужих?

Вышедшая из боя конница клубилась, постепенно формируя новую лаву и по дуге обходя надвигающийся строй своей пехоты. Шум в лагере нарастал. Выходит, рановато списал свеев в строители каналов. От опушки леса раздался слитный залп мушкетов, место дислокации которых выдало предательское облако, более густое, чем окружающий дым пожарищ.

– Четыре залпа по опушке.

Уточнил направление пальцем, хотя все было и так понятно. На этот раз пауза затянулась, канониры примеривались. Спрашивается, чего мы два года готовили канониров на канонерки, если они даже в идеальных условиях гладкой воды мешкают? Канонерка качнулась, по ушам ударил очередной залп.

А бой и не думал заканчиваться. В клубы дыма, на всем скаку, нырнула змея драгун корпуса, расчищая путь идущим в их хвосте двуколкам. Дальнейшее продвижение драгун можно было определить по звучным раскатам картечниц – будто железной палкой вели по чугунной батарее отопления. Что может так дымно гореть в лагере? И куда они вообще стреляют?

Из-за подходящих коробочек нашей пехоты вырвалась конная лава и врубилась в дым вслед за нашими драгунами. Мама! Они же там поубивают друг друга!

Драгуны выскочили из дыма далеко на западной стороне лагеря и повторили маневр конницы, уходя за спины пехоты и по большой дуге возвращаясь к берегу. Канувшая в дыму конница так и не появлялась.

Сверкая штыками, в дымы вступила наша пехота. Они там нашу же конницу не перестреляют? Только сейчас заметил – сжимал поручень рубки так сильно, что содрал с него серую краску. Отвратительно покрасили! Краска совсем на железе не лежит!

Оторвался от наблюдения за боем. Точнее за совершенно непонятной мешаниной. А наши драгуны закончили полукруг и начали разгон для нового рейда по лагерю. Еще и картечницы за собой тащат! И это и есть военная операция? Мдя. Для полного счастья в эту мешанину еще и нам пострелять надо.

– Банить орудия. Без приказа больше не стрелять.

Банить, в принципе, не обязательно – но это снизит градус напряжения пушкарей – а то они могут и пальнуть случайно.

Бой продолжался еще около часа. Просто не засекал точно время. Если победитель сомнений не вызывал – то результаты, а особенно потери – сильно интересовали. И вообще, хотелось бы услышать всю историю этой осени под Нарвой.

Канонерки снялись с якорей и малым ходом продолжили подниматься к крепости. Но чем ближе мы подходили, тем чаще тыкались носом в мели. Похоже, до крепости не дойдем – уж больно причудливый тут фарватер.

Наши драгуны, вместе с картечницами, окончательно вышли из боя, точнее из добивания – видимо им, просто не хватило места в этой толпе. Могу их понять – тоже не люблю толкаться локтями.

Канонерки так и встали на якоря, не доходя до крепостей. Проедусь на двуколке.

На земле сражение воспринималось еще острее, чем с борта Духа. Иной ракурс, и иные ощущения, особо подчеркнутые сильным запахом пороха, исходящим от картечницы.

В крепость ехали шагом. Торопиться уже было некуда – за спиной затихали звуки битвы, оставляя только гомон и стоны, слышимые даже с такого расстояния. Надо будет флотских медиков временно откомандировать в крепость.

Вокруг простиралось поле, взрытое прошедшими тут конными лавами. Двуколка ощутимо подпрыгивала, неприятно массируя ляжки. Подглядел посадку второго номера – на корточках. Оказалось – гораздо мягче, но крайне неудобно с непривычки. Еще и держаться надо постоянно.

Подъезжая к крепости – видел следы ее штурма. Правда, уже сложно было различить, где чьи штурмы наследили, но этой осенью крепости досталось от души. С южной стороны земляные валы перед стенами вообще выглядели жалко, а перед ними земля напоминала пашню осенью, да еще и с глубокими колеями подозрительно знакомых размеров.

Перед воротами Нарвы ожидал представительный прием – не только на флоте есть бинокли.

Встречать процессию сидя на корточках и держась за станину картечницы – выглядело не по-адмиральски. Поднялся, с трудом ловя равновесие. Только руку за обшлаг заложить осталось для полноты героической картины.

В итоге спрыгнул с двуколки и просто пошел навстречу Вейде и толпе офицеров. Генерал нервничал, не зная как себя вести – то ли доложить, то ли по простому … Обнялись. Успеем еще с докладами. Вижу – задачу выполнили, людей зря не клали. Остальное – нюансы. Где бы угольком березовым разжиться? А то явно ведь не просто так за стол зазывают.

Все же удалось уединиться с Вейде и двумя полковниками для деловых разговоров. Поведал им, что в устье Нарвы ждут полки, и у истока Невы ждет Петр. Нарвские полки свой праздник уже заслужили – а у меня пока еще поход и будни.

Вейде перешел к докладу. Он рассказывал, уже не придерживаясь протокольного языка, а перед глазами возникали картинки этого похода на Нарву.

Как полки ускоренным маршем шли от Новгорода, и не реагировали на конных патрулей свеев, всем своим видом демонстрируя – что это только авангард большой армии. Потом переправа двух рот через реку Нарву, отбитые вылазки свеев, лихорадочное наведение двух мостов из понтонов. Этот момент генерал особо живописал – так и виделись притапливаемые, чуть не до краев, понтоны, по которым катили пушки, гомон людей и ржание лошадей. И все это под канонаду отбиваемых конных вылазок из крепости. Даже для меня стало неожиданностью, что мосты навели за три часа, и два полка пошли по ним, когда солдаты, по плечи в ледяной воде, еще крепили последние понтоны. Для свеев это стало значительно более неприятной неожиданностью.

Еще большее впечатление, на них, произвело неуклонное движение полков по мостам, переходящее в немедленную атаку земляных валов. По словам Вейде, все выходило просто – вышли с мостов, перестроились и двинулись вперед, сметая все перед собой залпами мин. Когда уже к валам подходили – из-за спин ударили полковые пушки, вставшие на позиции. Просто. Но, посмотрев сегодняшнюю мешанину – в эту простоту уже верилось слабо. Хотя, полторы сотни убитых и четыре сотни раненных – не такой уж плохой показатель для штурма крепости, которую Петр брал 30 тысячами. Видимо тут сыграла роль двойная неожиданность. Свеи не готовы были к немедленному бою, ждали неторопливого разворачивания осадного лагеря, тем более таким незначительным авангардом. И вторым решающим фактором стала плотность огня. Вейде – на полтора километра продвижения полков и на стены крепости генерал положил два с половиной боекомплекта. По дюжине мин каждым тяжелым пехотинцем, это более 21 тысячи мин. Более шести тонн взрывающейся смерти расчищали дорогу полкам. Еще почти полсотни выстрелов каждой из 20 полковых пушек, уже не просто расчищающие, а пробивающие дорогу. И по два десятка пуль легкой пехоты. 80 тысяч свинцовых ос, на полторы тысячи защитников Нарвы. Ополченцы свеев не в счет, так как сбежали сразу, как только открылись ворота Ада.

Все это сконцентрировалось буквально в получасе сражения. Крепость-то и ответить толком не успела, когда двое ее ворот вылетели под концентрированными залпами полковых пушек практически в упор. Эти ворота и поныне не починили – слишком много там работы. Просто завалили мешками с землей на всю толщину надвратной башни.

Собственно, с падением ворот судьба крепости была решена, и что было после того, как смолк последний выстрел – Вейде тактично умалчивал.

А вот через три недели пришел Шлипенбах, видимо, искренне желающий зажать русских между крепостью и его войском. Хотя слабо верилось, что никто из Нарвы не сбежал и не доложил. Тем не менее, Шлипенбах пришел, и на следующий день – что по меркам этого времени практически мгновенно – пошел на приступ.

Вейде пытался убедить меня, что просто не мог дать встречный бой, так как у него оставалось по половине боекомплекта на бойца и чуть больше на орудия. Что он вынужденно принял решение отсиживаться за стенами. Что …. Будто его в чем-либо обвиняю! Прервал этот поток объяснений – похвалил генерала. Все хорошо. Последнее это дело – махать кулаками после драки. Ошибки разберем потом.

Что происходило дальше – можно было понять без рассказа Вейде. Стояли лагеря, дымили костры, изредка сцеплялись патрули. По округе шныряли фуражиры, к ужасу местного населения.

Вот такая тут война. Можно полгода идти, опустошая окрестности, потом еще полгода стоять лагерями друг против друга, в итоге в один день лишить тысячи и тысячи людей жизни и начать новый цикл – пол года в одну сторону, пол года в другую, обозы, разоренные края, набор рекрутов. И еще один день мясорубки во славу того или иного.

Не люблю войну. Но так и не придумал, как без нее обойтись. В мире «сильных» принято вытирать ноги об интеллигента. Точно это ведаю – богатая у России история была.

Надо заканчивать быстрее ….

Из задумчивости вывел ввалившийся в нашу теплую компанию Репнин с офицерами. Какая, все же, у людей искренняя радость. Виктория! Враг разгромлен! Виват государю! Виват конечно, куда же денусь … где тут уголечком разжиться можно?

Утро было тяжелым, несмотря на все попытки сохранить здоровье для будущего. Зато представился прекрасный момент для отплытия. Все держались за головы, и мое срочное отбытие воспринимали даже с некоторым соболезнованием. Никто не напросился в попутчики к государю. Показательно.

Еще мне вручили пленных. Сам не ведаю, как меня уговорили их взять и везти к Петру. Только потом созрел план, и согласился на транспортировку этого полона. У свеев в глазах ясно читались фонтаны земли от флотских соток – пошлю парочку на переговоры в Ниеншанц. Только придумаю, где держать на лодках этих переговорщиков. Зря, все же не предусмотрел в проекте канонерок «губы». Но сделанного не вернуть.

Корабли долго ворочались, пытаясь развернуться. Задача отнюдь не простая, так как длинна канонерок, составляла примерно половину ширины реки, а мели никто не отменял. Спасли положение проведенные вчера, пока меня спаивали, промеры глубин, и нарисованная капитанами схема маневрирования – куда сдаем задом на якорях, куда разворачиваемся и так далее. Слон в посудной лавке.

Лагерь свеев дымил редкими струйками, и по нему ходили массы народа, вроде, как и не военного. Отвернулся. Пусть Репнин сам разбирается – это его виктория.

Присоединился к отсыпающимся медикам – капитаны сами выведут корабли из этой кишки, пусть опыта набираются. Вон, уже достаточно опытные стали для того, чтоб не предлагать пятиться задом – рули и винты, наше больное место, садиться ими на мель будет крайней глупостью.

Выбрались на рейд после обеда. Поспать опять не вышло – голова трещала, койка выпрыгивала из-под спины, когда канонерка нащупывала очередную мель. Корабль шумел, будто прямо под черепной коробкой – еще и медики дрыхли – поднести адмиралу мензурку с ядом было совершенно некому.

На рейде ничего не изменилось, даже утята стояли все той же цепочкой вдоль берега. Вообще, складывалось впечатление, что адмирал оставил эскадру на рейде, а сам, используя служебный транспорт, сгонял к знакомым, чтоб напиться. Мдя … как знакомо.

Надо собирать офицеров эскадры и доводить новую Викторию. Значит, еще день потеряем.

И все равно – хорошо, что зашел сюда «по дороге». Виват Вейде, покорителю Нарвы! Виват Репнину, разгромившему Шлипенбаха!.. А нас там не было почти …

Вечером, под бурную радость празднующих команд, сидел над картой Финского залива и постукивал ручкой, надеясь, что усиленная конструкция ручки не потечет, под моими думами. Размышлял о свеях. Они не сдались, когда все уже стало ясно. Они бились до конца.

Мои планы по одновременному удару в три стратегические точки – явно самонадеянная авантюра и недооценка противника. Боюсь, десяток линкоров зависнет в Выборге до зимы – а потом вынуждены будут уйти. И свеи знают, что им надо продержаться – пока залив не замерзнет. А когда есть на что надеяться….

Терзал ручку. От нашего рейда до Выборга 150 километров. А до Невы 180 километров. Но нет уверенности, что линкоры справятся. И ветер западный держится … а время утекает. И запас снарядов очень скромен. Что же так недооценил противника то!

Утром эскадра, недоумевая всем составом, шла в Выборг. Хорошо шла, ходко. Еще до обеда прошли остров Мощный и к вечеру уже прошли Березовые острова. Ностальгировал. Века пролетели над этими островами, а они все такие же манящие. Вон там прекрасная бухта, с песчаным пляжем, высоким берегом, поросшим сосняком, и красивыми крупными пауками, дрожащими на ветру в паутине, блестящей бусинками воды от прошедшего дождя. Песок на дне бухты перекатывают волны, создавая волнистую поверхность, по которой так приятно заходить в воду. В этой бухте, в мое время, стояла наша яхта, базирующаяся в Приморске.

Вон на том мысе стоял огромный щит навигационного знака. Вон те острова были сплошь затянуты колючей проволокой. А вот тут каменная гряда выдается далеко в море.

Чем больше приближаюсь к Неве – тем тяжелее на душе. Думал, время этого мира вылечило мою ностальгию. Ошибался.

На островах шумели сосны, море было пустынно, что указывало скорее на недавно прошедшие тут линкоры, чем на необитаемость этих мест. Навигация затруднялась все больше, так как время склонялось к ночи, а всех навигационных опасностей этих мест уже не помнил. Подводит меня память.

Пролив Транзунд прошли на ощупь, настороженно следя стволами орудий за большим поселком на берегу этого узкого пролива, прикрывающего Выборг. Поселок казался вымершим, ни одного огонька на берегу. На месте свеев – обязательно поставил бы в этом месте крепость. Две сотни метров ширины пролива можно было накрыть даже стрельбой из рогаток. Даже факел вполне реально было забросить на проходящие корабли с высоких каменных стен. А уж камня тут было вволю. Все эти острова и были одними сплошными камнями. Насколько помню – после взятия Выборга, Петр поставил тут пушечные редуты. Потом текло время, менялись правители, батареи в Трапезунде то появлялись, то считались неэффективными, разоружались и перестраивались. Самый последний проект редутов Трапезунда дошел до моих дней. Можно было облазить кирпичные кладки, которым тогда уже было за 150 лет, заглянуть в выдолбленные под скалами казематы и погреба. Прикоснуться к истории …. А теперь всего этого нет, и надо творить историю заново.

Отдал приказ вставать на рейд. Дальше пойдем утром. Тут осталось то полтора десятка километров. Велел привести ко мне пленных свеев. Ну и переводчика, само собой.

– Офицеры, завтра наша эскадра присоединится к штурму Выборга. Что будет с городом, когда заговорят наши орудия – вы уже знаете. А на сопровождающих нас судах идут те же полки, которые вы не смогли выбить из Нарвы, и которые легко взяли Нарву штурмом.

Дождался, когда переводчик закончит, и лица пленных вытянуться. Видимо они действительно представляли.

– Одного из вас хочу направить на переговоры в Выборг на сутки. Если через сутки он не вернется с ответом коменданта – город будет полностью уничтожен. Мне дороги мои солдаты, и перед штурмом весь город будет сожжен пушками. И только после этого отдан на полное разграбление армии.

Подождал еще перевода, и, не давая офицерам выразить свои ограниченные возможности, добавил.

– За сутки вы не сможете решить вопрос сдачи, это мне понятно. Но тот из вас, кто пойдет на переговоры, должен будет привезти полномочного посла от коменданта. А чтоб вам поверили – мои корабли проведут короткую пристрелку к городу. Все господа. Возражений не принимаю. Либо утром один из вас идет и доводит требования до коменданта, после чего возвращается. Либо города больше не будет, со всем, что его окружает. Чтоб вам легче думалось ночью добавлю. Армии Шлипенбаха больше нет. Армия Карла далеко. Государь мой, сей момент берет на штыки крепости у Невы, с такими же полками, которые вы уже видели. Ну а что стало с вашим флотом – вы уже знаете. Думайте господа. Сила ноне не на вашей стороне. И подмоги вам ждать неоткуда.

Ночью считал баллистику. Где надо встать кораблям, чтоб накрыть город через его стены? Какие будут ориентиры, для поражения складов и ратуши.

Утром продолжили разбор этих задач с канонирами всех башен обеих наших канонерок.

День начинался серым и хмурым. Небо грозило дождем, но все никак не изливалось. Серое небо, серое море, синевато-серые россыпи островов, проступающие силуэтами сквозь дымку. Даже цепь наших линкоров, выстроившихся перед крепостью, казались серыми, и окутанными серыми облаками спустившихся с неба облаков.

Только приблизившись, можно было разобрать цвета, разглядеть, что крепостная стена Выборга, опускающаяся к самому морю, сложена из темных камней, дымы над ней грязно белые, а вот флаги яркие.

Не к месту вспомнились стены крепости, будто вновь, как в моем времени, проводил по сложенным в стены валунам, смотрел с вершины стены на залив, испещренный островками. Вспоминалась круглая башенка, у рынка, накренившаяся часовая башня на взгорке перед северным валом, замок, отрезанный от города водой. И все это мне сжечь?

Выборг передо мной и Выборг моей памяти отличались довольно сильно. Те фрагментны крепостных стен, которые мне подсовывала память, в реальном мире были объединялись в сильную крепость, с угрюмыми, мощными бастионами и многочисленными защитниками. Сложно сказать – сколько тут солдат. Купцы говорили 3–4 тысячи и полторы сотни пушек. Посмотрим.

Наше прибытие вызвало некоторую сумятицу на рейде. Линкоры замолчали, и через некоторое время настороженно замолчала крепость. Канонерки, вставали на якоря, носом к крепости, выверяя ориентиры. С нескольких кораблей эскадры в нашу сторону уже гребли шлюпки. Пауза в войне. Назначил канонирам цели для пристрелки – оба центральных бастиона и линию стены, где, судя по дымам, стояла крупнокалиберная артиллерия Выборга. Велел экономить снаряды. Нам еще в Неву идти.

Прием офицеров флота стал досадной потерей времени, но шлюпки стояли очень плотно у бортов Духа, и стрелять было чревато – выстрелы из пушек могли запросто раскрошить часть шлюпок у борта. Низковато у нас пушки расположены.

Раз уж случилась задержка, подробно довел Памбургу и офицерам про победы под Нарвой, и про план штурма Выборга – точнее, его первую часть – обстрел. Велел думать над второй частью, штурмом, а пока освободить нам директрису стрельбы.

Еще через сорок минут канонерки начали массированный обстрел. За ревом залпов тонули звуки разрывов. Казалось, от бастионов и верхней части стены летят камни и земля как в немом кино. Мир снова стал черно-белый. Крепость окуталась дымом, но на этот раз далеким от ее ответных залпов.

И как эпилог вакханалии разрушения – левый бастион резко вспух большим взрывом, подбросившим конусную крышу на нем и усеявшим залив перед нами целым полем всплесков, будто гигант кинул в воду горсть камешков объемом … с бастион.

– Прекратить огонь. Отправляем парламентера.

Вновь над заливом разлилась настороженная тишина. В бинокль было видна суета на гребнях стен – явно оттаскивали раненных и рычагами шевелили пушки. Хотя, судя по виду изгрызенного гребня – пушки оставалось только сдавать в переплавку. Задумался, сколько же денег Петр сможет из всего этого начеканить – и как эту прорву денег пристроить за рубежом. Шлюпку с переговорщиком приняли. Все – сутки пошли.

Приказал начать выброску Двинского полка – это у меня самое тренированное на автономные действия подразделение. Пусть обойдут крепость, присмотрятся, но в драку не лезут. В ближайшие сутки вылазки свеев маловероятны. Но если свеи решат набрать дополнительной информации, пленив солдат – пусть попробуют – информации у них будет выше крыши. Заряды штурмовикам велел не экономить. У нас еще есть. А вот времени – нет.

Провожая взглядом высадку десанта – пожалел о своих словах разрешающих не экономить. Штурмовики выбирались на берег чуть не сгибаясь, под весом рюкзаков. Хоть и не проверял, но могу заложить голову, что мин к картечницам несут на себе столько, сколько смогли поднять. Зря. Мобильность теряют. Ну да пока это неважно, от конницы все одно не убегут. И даже бежать не станут. Удачной охоты вам, ребята.

Сутки тянулись, и все не могли закончиться. Вечером собирал офицеров – обсуждали планы штурма. Планов было много, в том числе предлагалось разбивать стену. Угу. На скальном основании. Мне снарядов жалко! Зачем портить уже почти свое имущество? Вейде на вас нет! Не показал виду, к какому плану склоняюсь – пусть поспорят. А вообще, обнаружился пробел – уж больно флотские заточились у меня на корабельные баталии. Надо добавить на флоте должности генералов десанта, и вводить их в штаб флота с правами принимать решения о десантных операциях. А то флотские командиры плохо представляют возможности своих десантных частей.

Вечер так и прошел – слушал прожекты, критиковал, соглашался, спорил. Двигали подручные средства по карте, изображая варианты штурма и отхода. Считали наличные силы и средства доставки. Постепенно до всех доходило, что до меня еще вчера дошло – а слон то явно крупнее челюстей. Но уныние пресек. Едали слонов и покрупнее. Утро вечера мудренее.

Ночью вскакивал, высматривал крепость, подсвеченную факелами и кострами. Оглядывал темные тени кораблей вокруг. Взбадривал часовых. Нам только брандера под бок нынче и недостает. В носовых башнях дежурили пушкари. Кемарили, мерзавцы. Объяснил им всю пагубность этой затей. Видимо громко объяснял – прибежал капитан, оставил ему разбираться с засонями. Беспокойная ночка вышла.

Утром буквально бегал кругами, ожидая возвращение шлюпки. Послы задержались примерно минут на сорок – хотя, в этом времени это можно считать в пределах пунктуальности. Как и следовало ожидать – ничего, кроме общих фраз, послы не привезли. Зато теперь можно было спокойно начинать второй этап.

Вывел представителя губернатора на верхнюю палубу – велел ему полюбоваться городом последний раз и дал отмашку работать по второй схеме.

Башни задрали стволы и первые гостинцы, в давящем на уши грохоте, ушли за стены города. Теоретически, если верны были мои ночные расчеты и привязка канонерок по месту – гостинцы лягут прямо перед окнами коменданта. Плюс минус пара кварталов.

После первых залпов спустились на среднюю палубу, в кубрик. Никаких особенностей конструкции посол тут не увидит, а канонада тут потише. Точнее, менее резкая.

Спокойно выслушал от посла эпитеты, связанные с моей бесчестностью – в ответ выдал ему ультиматум. Сдача города к вечеру на почетных условиях – то есть, гарнизон уходит с флагами и оружием. Без пушек. Как стихла канонада, подождали еще минут сорок, чтоб утихла крепость, и отправили представителя восвояси.

Город горел. Горел жадно, и во многих местах. Хотя, для такого города – это капля в море, вот только пожары разрастались. Тем не менее, вечером сдачи города не ждал. Не сдадут мне Выборг, не та у меня карма. Но и отступать поздно.

Выслушивал отчет штурмовиков. С востока – так с востока, им на месте виднее.

День опять прошел в раздаче приказов и ожидании. Вечером послы так и не прибыли. Можно считать, что нас послали со всеми почти мирными предложениями?

Ночью линкоры открыли огонь по городу, сконцентрировавшись у бастиона и участка крепостной стены с выбитыми пушками. Калеными ядрами. На кого бог пошлет.

Редкие залпы канонерок подавляли попытки свеев поднять на стены замену выбитой артиллерии и запаливали в городе ориентиры для линкоров. Но основную партию играли все же линкоры – у них запасы были гораздо больше. Они всю ночь способны были долбить город. При этом, все это была дымовая завеса – кстати, в прямом смысле. Клубы дыма стлались по заливу, закрывая видимость и не желая подниматься к серым и низким тучам, которых, впрочем, ночью не разглядеть.

С кораблей шла высадка десанта. Спокойно, по-деловому, высаживались полки и абордажные команды линкоров. Даже пушки полка грузили на понтоны. Скрипа талей и громких возмущений поставленной на ногу станиной все одно за канонадой слышно не было. Почти шесть тысяч человек, при десяти пушках и тысяче картечниц концентрировались перед восточным, земляным, валом крепости со стороны берега.

Канонада терзала уши всю ночь, с короткими перерывами на смену бортов линкорами – эта операция проводилась по очереди, простой весельной буксировкой, но занимала много времени. Под утро уже даже мне хотелось, чтоб все это быстрее закончилось.

Но все только начиналось.

За грохотом залпов пропустил начало штурма вала. Только взлетевшая ракета, хорошо видимая в тени зарождающегося дня, дала понять – наши уже не валу. Пальба линкоров стихала, и стали слышны частые выстрелы и взрывы уже в глубине крепости.

Башни канонерок водили стволами, ожидая красной ракеты, означающей очаг сопротивления. В рассветных сумерках вся верхняя палуба канонерок покрылась темными тенями глазеющих матросов – все ждали результатов нашей авантюры.

Сгрыз ногти до мяса. Совсем плохо с нервами стало. Надо срочно заниматься рациями – хуже нет, чем ждать важных известий.

Рассвело. Внутри крепости не стихал бой, редко бухали пушки свеев и, гораздо чаще – наши пушки. Разрывы мин стали реже.

Встряхнулся. Чего сидим? Кого ждем? Раздал приказы – начать силами матросов выгрузку на берег дополнительного комплекта боеприпасов. Упаковывать в тюки для переноски одним человеком. Носильщикам быть готовыми к выдвижению, как только придут вести от штурмовиков. На берегу вновь начал образовываться людской муравейник, на этот раз не скрытый пологом ночи. Очень вкусная наживка. Но рыбка так и не клюнула – вылазки защитников крепости не последовало. Напрасно Гонец выцеливал подступы к припасам башнями правого борта. Вместо вылазки на берег буквально примчалось капральство полка корпуса. Одна лодка отчалила от берега к Духу, а черная масса бушлатов носильщиков, расцвеченная серой парусиной тюков и деревянным блеском ящиков – потянулась внутрь крепости. Теперь надо подготовить прием раненных, которых должны вынести носильщики.

Да, это расточительство, создать опасность потерять обученных матросов. Но у нас есть только один шанс взять город – давить не переставая, вышибая у противника даже мысль об организованном отпоре, пользуясь замешательством и бессонной ночью свеев. На вторую такую артподготовку у нас просто нет сил. Или берем город сегодня, или уходим.

Капрал, прибывший с берега, отчитался о сражении. Несмотря на его бравый доклад – сделал вывод – пятьдесят на пятьдесят. Наши эффективнее, но свеи лучше знают город. В уличных боях это значительное преимущество – встречать неожиданным залпом выбежавших из-за поворота, а потом отступать. Приказал капралу передать – мин не жалеть, использовать их как гранаты, бросая за углы. Потери и так большие, особенно среди самых слабо обученных абордажных нарядов линкоров.

К обеду бой в городе начал стихать. Точнее, разрозненная стрельба уже не создавала впечатления единого боя, скорее, очагов сопротивления. С берега на корабли и обратно шел сплошной поток. Раненных на корабли везли много, боеприпасов на берег мало. С запасами просчитался и тут – у меня практически ничего не остается на штурм Ниеншанца. Вот ведь …! …!

Разрозненная стрельба продолжалась до вечера и всю ночь. Изгрыз ручку, даже несмотря на ее усиленный корпус, затероризировал офицерский корпус. Сорвал злость на пленных, по вине которых Выборг не сдался – хотя понимал, что они тут совсем не причем. Утром был уже на берегу, прыгая с камня на камень и ожидая очередного капральства. Никаких больше отговорок, что там опасно! Мне с самим собой жить гораздо опаснее!

Выборг пал. Сомневаться в этом уже не приходилось. За стенами города отчетливо чувствовался горький привкус поражения. Он витал в воздухе, вместе с дымами пожарищ, которые никто не тушил, он прятался в закрытых наглухо домах, вместе с напуганными и затихшими жителями. Он поднимался вместе с запахом над лежащими не прибранными телами. Город пал, хоть замок еще и сопротивлялся. Еще вспухали стрельбой отдельные дома. Но принципиально это уже ничего не решало.

Нашел около замка полковника корпуса. Принял доклад, хотя и так все было понятно. Не долго думая, назначил его временным комендантом города, до приезда Петра. Поставил задачи – собрать группы из капральств и матросов, пожары потушить, убитых похоронить, организовать защиту крепости и патрули. Все, как обычно, надо сделать вчера.

После обеда вернулся к эскадре. После обеда – это фигура речи. Последний раз вроде вчера ужинал. Это солдаты обед заслужили, а меня надо сажать на хлеб и воду за подобную организацию кампании. Ведь мало взять город – его еще и удержать надо.

Уже к вечеру все утята уходили за уткой-мамой, в виде Гонца, к Нарве – забирать два полка корпуса для перебазирования в Выборг. Раз под Нарвой встал лагерем Репнин – Нарва обойдется своими силами.

Три дня в городе наводили порядок. Одна за другой начали всплывать проблемы большого города – от банального – чем кормить, до настороженного – когда придут свеи отбивать город?

Шесть линкоров отправил на базу – нечего им тут бездельничать, а база у нас почти голая. Передал письма для Ганзейцев – нужны караваны и для Выборга, список составлял весьма приблизительный – комендант закрылся вместе с остатками гарнизона в замке, а иных руководителей города искать было некогда. Меня Петр на Неве ждет. Точнее не ждет, но, сказав «А» надо договаривать и все остальное.