Текст книги "Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 59 страниц)

Впереди еще были долгие часы зачистки и опускающаяся ночь. А шведский берег, в полутора километрах западнее, кишмя кишел спасшимися войсками. Хотя, проредили мы их изрядно. Но на всякий случай дал команду отстреляться и пристреляться по береговой линии. Пусть знают, что мы про них не забыли и на лаврах не спим. После чего разослал команды матросов для подготовки ловушки к ночи. Собирать деревянные обломки и изымать все незадействованные канаты, в том числе с зачищенных судов.

Ночь опустилась совершенно не вовремя, мы еще и до половины строя судов не добрались.

Побоище подсвечивалось пламенем костров, пляшущих на остовах бывших грозных кораблей. Вокруг плавали деревянные обломки, разбросанные детонациями пороховых складов погорельцев. Эти обломки днем просто дымили, а ночью море покрылось красными огоньками углей и язычков пламени. Напомнило мне концертные залы моего времени, где зрители порой поднимали огоньки зажигалок, и в темноте переливалось море язычков огня. Праздничная и величественная картина, если не вспоминать, чем она вызвана.

Все начало ночи бегал как наскипидаренный, ждал ответного хода. Не верилось мне, что все закончилось. Когда, по моим прикидкам, противник должен был начинать – приказал дать серию выстрелов по берегу. Специально встали на якоря еще засветло, и приказал канонирам пристрелять берег. Теперь темнота не мешала – все равно били по площадям, наудачу. Все капральства морпехов вглядывались в темноту, а наши шлюпки растянули канаты с нанизанными на них плотиками, сколоченными из обломков поврежденных кораблей. На плотиках стояли светильники, все, что смогли собрать, прочерчивая ночь качающимся пунктиром огоньков. И все равно мы не могли перекрыть линию ловушки целиком. Оставалось только смотреть, а особенно внимательно – слушать.

Но ночь молчала. Только толкалась в борта судов, и плюмкала, расплескивая волны, неудачно напарывающиеся на форштевни кораблей. Приказал снимать двойные вахты и половине экипажей отсыпаться. Хотя, какой тут сон. На двух тузиках отправил пловцов к непроверенным кораблям. Просто послушать. Затаившиеся на кораблях противники ночью могут стать разговорчивы, или храпливы – но в любом случае, могут себя выдать. Да и просто будет центр ловушки под присмотром.

А еще часть матросов в трюме шили большие андреевские флаги. Вот датчане удивятся, когда завтра днем их сюда приведет сбежавший в начале баталии галиот-сопровождающий. Было четыре русских корабля, а теперь стало побольше.

За эти призы надо будет еще ожесточенно торговаться с датчанами – но расставить точки над «Ё» надо сразу. Смягчить удар по самолюбию датчан можно тем, что пока эти суда будут охранять бухту Копенгагена, а если к нашим призовым командам дадут полнокровные датские команды, то суда смогут встать рядом с ордером графа Гелденлеве. Не влиться в него, а встать рядом. И под андреевскими флагами. Все согласно договоренностям – просто наша авангардная эскадра слегка подросла.

Это уже начинаю разрабатывать тактику на ближайшие дни. Что делать, дурная привычка заглядывать вперед. Да и кому еще этой мышиной возней с датским адмиралтейством заниматься? Питеру теперь надо грудь колесом держать, ему в эту торговлю лезть не следует, его образ будет у нас чистый, грозный и бескомпромиссный.

Вот как действует ночь на человека. Думы всякие, планы. Кстати, как там с планами шведов?

Вышел на палубу перед самой собачьей вахтой, дал отмашку пушкарям. Ястреб расколол ночь серией выстрелов по берегу. Серию подхватил Сокол и оба фрегата. Доброе утро уважаемые шведы. Мы про вас помним.

Плевать, если там с вечера никого нет. Переживем мы потерю двух десятков снарядов на корабль. Зато утро зарождалось спокойным и туманным. Огоньки разбросанных обломков гасли вместе с ночью и их дымки растворялись в легкой дымке тумана. Обломки десятка судов еще выбрасывали снопы искр. Но поверженная эскадра уже сдалась. Сначала хитрости, затем огню, а теперь вот деловитым призовым командам, обшаривающим новые русские корабли.

Оставшиеся суда зачистили в течение часа. Просто ударив по локализованным пловцами судам с затаившимися командами шрапнелью, и предложив сдачу. Запал боя прошел, и хладнокровно сжигать корабли было уже тяжело. Но такого количества пленных не ожидал. Велел всех солдат перевозить на остров под охрану одного капральства, а офицеров запереть в кораблях. Сняли с них все, включая пояса. Надеюсь, мысль о бунте солдат их не посетит. Почти две тысячи набралось. Задумался, может, и стоило расстрелять затаившиеся корабли шимозой. Нам эта баталия принесла полсотни раненных, четырнадцать убитых, дырявые паруса и несколько дырок в бортах. Если бунт пленных растопчет еще и охранное капральство – боюсь своей неадекватной реакции. Лучше пусть даже не пробуют. О чем и сказал через переводчиков нескольким сержантам шведам, предварительно расспросив их про то, откуда они родом. Наивные, они думали, за выкупом туда посылать буду. Нет, буду, конечно, они мне отличную мысль подали. Но сказал еще, что сделаю в случае их непослушания. И на тлеющие обломки судов показал, чтоб представили, как это будет выглядеть у них дома. Вот такой злой и беспринципный советник по политическим вопросам у русских, не то, что адмирал фон Памбург. Да, кстати, именно фон Памбург выиграл баталию и сохранил всем вам жизнь. Цените. И другим расскажите.

Устал. Пошел откат. Доклады о призах уже как сквозь вату пробивались. Растолкал Питера, поставил задачу, что делать с призами, что с пленными и куда послать шведов, если они попробуют взять реванш. Датчан посылать не надо – будить меня. Шведы, если соберутся на переговоры – пусть ждут, пока проснусь, можно предварительно узнать, чего они хотят, но в принципе, они мне не интересны. Наши флаги развесить на всех кораблях, даже на частично затонувших. Да, чуть не забыл! Эвакуируйте на суда капральство юнг с охраной, думаю, им полезно будет посмотреть на этот разгром и полазить по разбитым кораблям. Меня не трогать максимально долго. К обеду привести суда в порядок. Убитых будем хоронить в Копенгагене. Вроде все.

Четыре датских фрегата прибыли только к вечеру. К счастью, у капитана сопровождавшего нас галиота хватило ума не врываться на улицы Копенгагена с криками «Шведы атакуют!», а ворваться с этими криками на флагман к графу. Гелденлеве поступил вполне грамотно, отправив дозор, а, не снявшись всей эскадрой – иначе, на его хвосте, сюда прибежали бы англичане с голландцами. А оно нам надо?

Сказать, что датчане были в шоке, это сильно приуменьшить. Особенно их поразила деловитость, с которой мы выковыривали теперь уже наши суда из ловушки. Для этого, еще до обеда, пловцы ныряли и подрывали три затонувших корабля, благо пороху и пушек, из которых быстро можно сделать бомбу – имелось с избытком.

В обед еще раз обработали побережье. Для профилактики. Сказали приятного аппетита. Правда, дымков костров видно не было, жаль, канонирам не помешали бы ориентиры.

К прибытию датчан на глубокую воду вывели уже девять линкоров, три фрегата и четыре легких фрегата. Остальные призы застряли либо на фарватере, либо в процессе вывода кораблей из ловушки. Много еще мелочи сидело на мели, с разным удалением от берега. Их стягивали якорями, но процесс обещал затянуться.

Все ценное, в смысле денег и ценных мелочей, уже перегрузили на нашу четверку. С некоторых кораблей капитаны даже не успели забрать судовую казну и судовые бумаги. Наша засадная охота оказалась на диво богатой. Так как и казну армии эвакуировать не успели. Интересно, а самого Карла эвакуировали? Рассуждая логически – эвакуировали, но, скорее всего раненного. Почему? Будь он целый и в сознании, даже если его увезли на берег – Карл устроил бы нам минимум бессонную ночь. А вот если его повезли вглубь страны – тогда понятно отсутствие бурных действий и столь быстрое бегство команд с кораблей. Ну, а если бы его убили – давно тут маячил бы шведский парламентер.

Если. Сплошные если. Будем ждать и стягивать на глубокую воду трофеи, а потом еще и подъемом займемся, что быстро поднять сможем. Думаю, неделя времени у меня есть – а вот потом может быть масса вариантов. Самый опасный вариант – союзная эскадра. Вот ради нее и стаскивал с мелей мелочь. Будет у меня много брандеров, а на них много пороха. А пролив Эресунн у Кронборга узкий, менее 4х километров, и мелкий, с судоходным фарватером шириной метров 300. Раздолье для брандеров … Одним словом, шансы были. И время еще было.

Адмирал Рук без одобрения адмиралтейства не полезет – будет ждать. Шведы могут полезть, но им особо нечем – десяток полтора линкоров у них остались, но на флот реванша это будет слабо похоже. Датчане могут ударить в спину. Могут. Но все призы приказал заминировать. Абордаж шведов на шлюпках? Их собрать – тоже время надо. Днем посылал на берег разведку, после артподготовки. Нет там никого. Отошли. Причем явно недавно. Шлюпки, что собрали по побережью, отогнали обратно на призы. Негоже призам некомплектными стоять. Хотя, шлюпок все равно получилось мало. Много их потонуло, много пожгли. Ходили вечером с датчанами по берегу, смотрел на эти сгоревшие остовы, тянущие к небу обугленные тонкие рога шпангоутов. Гнетущая картина, особенно на фоне прибиваемых к берегу убитых и обугленных громад кораблей невдалеке. Даже вода, подсвечиваемая заходящим солнцем, казалась красной и была соленой на вкус. Датчане все не могли отойти от шока. Прямо сейчас они в спину не ударят.

Значит неделя.

12 июля 1700 года ушел с первой партией призов и Ястребом в Копенгаген, оставив Питера на хозяйстве, с задачей вытянуть за неделю все, что вытянется, но не жадничать. Острейшим вопросом стали призовые команды. Сняв с кораблей половину матросов, из полуторных команд, наскребли 130 человек вместе с десятком юнг. Забрал и два капральства пловцов – фарватер они почистили, и делать им тут было нечего. Поручил пловцам вести трофейный фрегат под командой боцмана. Хоть это был и не их профиль, но морпехи у меня командам помогают во время плаванья, и представление о деле имеют. Потихонечку доведут, заодно и потренируются.

С трудом увели с рейда два линкора и фрегат. Если погода испортиться – призы мы, скорее всего, потеряем. Надо клянчить у датчан команды, и торговаться за призы, которые не сможем быстро вытащить. И предмет торговли нарисовался – как никак, но мы воевали под датским вымпелом, хоть и под своим флагом, оставалось решить – как будем делить шведские корабли. Но это все слова и маневры. Настоящая опасность стоит за проливом Эресунн, в лице англо-голландской эскадры. Получив информацию о том, что тут десятки шведских кораблей – они могут пойти на прорыв, чтоб блокировать место боя и вернуть корабли шведам. Ведь усилить Данию им хочется еще меньше чем мне. А в стойкости датского адмирала у меня есть обоснованные сомнения. Тем более что с датчанами англичане могут просто договориться о взаимных уступках, и моя эскадра останется один на один с союзным флотом. Такой расклад категорически не нужен. А чтоб мысли данов приняли нужное мне направление – придется вспомнить про грязные технологии. Ненавижу политику. Но англичан надо убрать отсюда любой ценой.

Любой. Передернулся от похоронного звона, звучавшего в этом слове. Прав был гроссмейстер мальтийцев – проклянут меня. Сам и прокляну. Но только когда все сделаю.

Жаль, что никогда не узнаю результата размена себя на будущее.

13 июля бросили якоря в бухте Копенгагена. Сутки шли какие-то 50 километров.

Нас встречали с помпой, так как вернувшиеся вперед нас датчане новость о разгроме шведского флота в себе не утаили.

Адмиралтейство думало, как реагировать, народ ликовал, мои команды искали, где бы выспаться – обычная картина победы.

Датские военные изображали ликование вместе с народом – встречали нас пальбой пушек и приветственными криками. Не обольщался, так как первым делом переговорил с адмиралами о помощи нам датскими командами и записи наших призов в датский орден, но под русским флагом. Датчане отвечали уклончиво, а при слове призы откровенно морщились. По растерянному виду было понятно, что их мысли крутятся вокруг одного – «А не опаснее ли лекарство самой болезни? Не пора ли на помощь англичан звать против этих бешеных корабликов?». Ко мне внимательно присматривались, будто ожидая, что вот-вот у меня пена изо рта пойдет, и всех покусаю. Тяжело вздохнул – уговорами не получается, а времени мало. Запускаю план «Б», пусть теперь они сами меня упрашивают принять их помощь.

Несмотря не некоторый холодок, возникший между нами и адмиралтейством – поражение шведского флота, везшего десант в Копенгаген, праздновали бурно. Именно поражение шведского флота, а не победу нашего. Вот такие нюансы. Но большинству датчан на эти политические игрища было плевать, и нас все же пригласили на этот праздник в главной роли.

Торжества получились знатные, датчане даже заставили нас ночью репетировать. Что энтузиазма усталым командам не добавило. С утра 14 июля мы маршировали по городу, вместе с датчанами, разумеется, и участвовали в торжественном построении. Много музыки, много речей. Весь город собрался посмотреть это представление. Запустил план «Б». Долго говорил, оставляя паузы для переводчика, как Россия и Дания, плечом к плечу, братья навек и Зунд нам по колено, что местами недалеко от истины. Домашние заготовки. Народ воспринимал благосклонно. Далее углубил эмоциональный фон. Награждал своих матросов и нескольких датчан с галиота-проводника. Какая разница за что! Денег много, можно и широкие политические жесты демонстрировать. Будем считать, датчане выполнили наш план, так же, как мы выполняли план датских адмиралов.

Но это была прелюдия. Далее, при скоплении всего города объявил, что мои моряки заслужили отдых, и на неделю отпускаю их в город. Не всех, конечно, но многих. А капральства пловцов в полном составе. Моряки кричали «Ура», горожане поддерживали крики просто за компанию. Переждал. Толкнул речь – что надеюсь, дружественные датчане не обидят моих моряков, а наоборот, будут их поить и оберегать. Посмеялись. Добавил, что остался совсем без моряков, а мне надо. Много. И готов хорошо заплатить наемным матросам. А датское адмиралтейство, безусловно, охраняя интересы Дании, матросов пока не дает. Так что … «Не будет ли любезен глубокоуважаемый джин …».

Самое интересное – что это все была дымовая завеса. Прибегут ко мне датчане наниматься – хорошо. Если нет – ничего страшного. Главное, что все мои матросы будут в городе.

Капралам пловцов велел собирать своих подчиненных на призовом фрегате и ждать меня со званного обеда. А пока пусть они еще раз по фрегату полазают.

Не рассчитал с обедом. Заставил ребят ждать почти до ужина. Но с торжеств было не сбежать, меня там плотно обложили. Зато байка о непобедимом адмирале Питере фон Памбурге начала самостоятельную и бурную жизнь. Как мог, украсил ее подробностями, где адмирал, поддерживая одной рукой израненного и истекающего кровью рулевого, затягивая на нем бинт зубами, другой рукой держал остатки разбитого тремя ядрами штурвала, а третьей рукой размахивал шпагой и вдохновлял матросов своим примером. Датчане впали в шок еще раз. Особенно, когда пообещал им «Ничего! Скоро адмирал сюда доберется и …». Конечно, пришлось вставлять в эпическое полотно «Как Памбург шведские линкоры шпагой порубал» и правдивые картинки, которые, как не странно, смотрелись на основном фоне чистым вымыслом. Вот и говори людям правду. Политических дебатов датчане по-прежнему избегали.

Вечером засветили небо фейерверками. Красиво. Под ними и сбежал к пловцам.

Засиделись с ними заполночь. Прорисовали два основных плана и один запасной, в зависимости от ветра и удачи. Отпустил всех отсыпаться, завтра с утра поминовение и похороны. Проверил, как устроили шестерых тяжелых раненых, которых привезли с собой, и засел писать письма. Как там положено? «Государь мой, Петр Алексеевич …»

Утро было печальное. Война без жертв не бывает. И наши павшие ушли достойно, гоня перед собой многосотенные толпы шведов, хоть и от этого тоже грустно. В Копенгагене появилось отдельное русское кладбище, невзирая ни на какие расходы. Ермолай взял на себя все дела с погребеньями и церковные вопросы. Скоро тут и православную часовню отстроят. И боюсь, эти кресты не последние.

Отпущенные мною матросы ушли в город. Унося с собой подробную, но подправленную версию подвигов адмирала фон Памбурга. Город, казалось, только этого и ждал.

И пловцы ушли. Стало пусто и одиноко. Только перекрикивающиеся часовые давали понять, что русская база не умерла.

К обеду потянулись датские волонтеры. Не ожидал. Возникла проблема, кто их будет тестировать на профпригодность. Вновь пошел на поклон к военным, пусть хоть офицеров дадут. Временно. Мы все же союзники. Пока. На этот раз сходил на охоту более удачно. Некие положительные сдвиги у данов наметились. Вот и славно, осталось их углубить и закрепить.

А рано утром 17 июля случился перелом нашего «датского сидения». Два английских брандера, прикрываясь утренним туманом, который только начал развеивать ветерок, протаранили датский ордер линейных кораблей и взорвались, залив рейд заревом пожара. Даны впали в ярость. Не без моей помощи.

До Копенгагена весть о такой подлости англичан дошла к 10 часам утра, и уже к 11 меня пригласили в адмиралтейство.

Конечно, мы поможем! Плечом к плечу! Дайте нам людей, чтоб мы могли усилить славный датский флот русскими линкорами. Да, русскими, не надо так хмуриться, финансовые вопросы решим позже, теперь главное проучить зарвавшихся англичан! Вот и славно! Перегоняем наши корабли на ваш рейд и немедленно нападаем! Немедленно! Ждать нельзя! У нас, с новыми кораблями, двукратное преимущество получится, и пока англичане с голландцами не придумали еще какой непристойности – одним ударом выметем их от датских берегов. Вперед! На врага!

Команды нашлись. Их сформировали, частично разукомплектовав флот. Своих матросов попытался отозвать из увольнений – с некоторыми это даже получилось, и уже после обеда мы снимались с якорей, разворачиваясь в сторону рейда наших призов у Сальтхольма. С рейда датского флота туда же выходили шесть переполненных матросами кораблей.

Датский кот перестал шипеть, насупил брови и собирался бить морду, даже невзирая на то, что противник отнекивался и на все ноты датчан отвечал непониманием – доказательства были железобетонные, корабли, флаги, найденные трупы экипажей. Данам хватило.

Датские команды прибыли к острову, когда мы уже успели поужинать. Можно сказать они прибыли стремительно, учитывая ветер и типы их кораблей. Эскадре успел донести информацию об изменении международной обстановки. Капитаны хмурили брови и сжимали мысленно пальцы на рукоятках томагавков.

За ужином нарушал традиции – время поджимало. Уединился с Питером за едой и долгой беседой. Хотел славы? Теперь ее у тебя не меньше чем у Крюйса… Так! Вот с этого момента запоминай. Это приказ. Слава у ТЕБЯ. Кстати, заслуженная, ведь ты провел этот бой. Меня не упоминать нигде! Это тоже приказ. Государевы интересы. Мое дело решать политические вопросы и все. Точка. Теперь о славе. Вместе с ней идет и ответственность. Давай обсудим, что и как можно говорить, а о чем говорить нельзя ни при каких обстоятельствах, даже пьяным. Особенно о боевых характеристиках кораблей. Наши матросы это знают, но проведи с ними беседу еще раз.

Все. Пойдем встречать данов.

Ночью на рейде было оживленно и утром линкоры, под андреевскими флагами, в сопровождении четырех датских посудин отбыли к месту несения службы, под командой талантливого флотоводца – адмирала фон Памбурга, всю ночь разрабатывавшего план ответного удара. Удар намечали нанести сразу по приходу кораблей на рейд, чтоб эскадра противника не успела отреагировать на изменившиеся обстоятельства. Бог им в помощь.

Один призовой фрегат загрузили пленными шведскими офицерами, собранными прапорами и регалиями. Оставшееся место догрузили добром для складирования в наших амбарах. Надо будет договариваться на дополнительные помещения.

Два датских фрегата и два наших фрегата оставались сторожить добро. С данами договорились предварительно о разделе призов. Делили по принципу – кто первый встал, того и тапки. Уж очень данов поджимало время, союзный флот провел разведку боем и теперь мог напасть в любой момент. Таким образом – что ушло, то наше, а что осталось тут – то их. Нашего было 10 линкоров из которых 4 серьезно повреждены, хоть и способны к ходу и бою, остальные с разными степенями повреждений ремонтируемые силами экипажей. Пять фрегатов. Из которых три тяжелые пострадали мало, а вот двум легким досталось прилично. Было три легких фрегата, но один затонул уже на рейде – не спасли. Теперь это проблема данов. Двенадцать посудин легкого класса, однодечные по 6-20 пушек. Десять из них готовили на роль брандеров, снимая пушки и загружая порохом.

Про снятое добро с остального батального полотна говорить не будем, что могли – сняли. На наших линкорах места много. И трюмы закрыть можно, чтоб не вводить команды датчан в искушение. И корабли остойчивее с полным трюмом будут.

Несмотря на все это добыча Дании в этом сражении, в котором они виртуально участвовали – очень даже впечатляла. Мы еще с ними поторгуемся на тему небольшой денежной компенсации. Тут одних пушек лежит почти с трех десятков линкоров. Плюс сами линкоры … лежат. Одним словом – работы непочатый край. Только собрать все, что по воде уплыло – уже озолотиться можно.

Проведал пленных шведов, там нарастала проблема с раненными. Моя недоработка. Исправил. Отпустил одного офицера с условием, что он приведет обоз для раненных, которых велел перевозить на шведский берег. К охранному капральству добавили наряды датчан с фрегатов.

Жизнь после баталии постепенно входила в свою колею. Прилагал все усилия, чтоб колея эта была на нужной нам дороге. Вот и призовой фрегат с пленными офицерами и отобранными шведскими солдатами два наших клипера конвоировали в Копенгаген для еще одного парада. Всю дорогу думал, к какому бы постаменту Копенгагена бросать поверженные знамена и какие отобрать для Петра. В итоге решил бросать все, а потом все отвезти Петру, оставив пару тройку прапоров попроще датчанам. А пленные пусть ждут решения Петра в Дании, мне их просто везти не на чем. Только если на этом же фрегате. Подумаю.

Много времени проводил с Алексеем. У него накопились вопросы, а у меня на него появились планы. Вот и занимался внушением царевича, с разъяснением политических раскладов. Понравился посерьезневший подход малыша к делу. Полное море трупов и сожженные корабли к играм уже не располагали. Момент был крайне удобный и рискнул плюнуть на секретность. Юный русский царевич, попирающий шведский флот – это стоило риска. Вот и обсуждали с ним, как и о чем можно говорить. Обсуждали серьезно, как с взрослым. Потом отпустил Алексея готовить себе свиту из юнг, человек пять, а сам взялся за морпехов охранения.

Для начала настругал их на мелкой терке. Надеюсь, теперь им самодеятельность на острове будет сниться в кошмарах. Отстранил большую часть от несения службы, велел разоружаться и поступать в распоряжение боцманов – для них война в этом году закончена. И не надо на меня смотреть глазами котов. Закончена. А вот нескольким морпехам эвакуировавшим Алексея, невзирая на его сопротивление, вынес благодарность, присвоил им всем класс абордажников второго ранга, и закрепил в охране Алексея. Велел морпехам доукомплектовать охранное капральство, взамен наказанных, и помнить – единственной их задачей будет сохранение царевича, даже если за ним черти из ада придут. Хотя расстреливать датских аристократов, наверняка желающих познакомиться с наследником русского трона, все же не надо. Припугнуть можно, но незаметно.

Тем временем, тройка наших кораблей подходила к опустевшей бухте Копенгагена. Мысленно был у пролива Эресунн. Надеюсь, Питер все сделает как надо. Намекнул ему, что у датчан адмирал эээ … мягковат, и велел прожимать свой план баталии, и ее немедленное начало. Оставалось только ждать.

Копенгаген затих, будто набрал в легкие воздух и задержал дыхание. Воспользовался паузой и прошелся по городу вместе с Алексеем и его свитой. Навел на них полировку – а то в матросских робах и с отросшими волосами они несколько не соответствовали моим планам.

20 июля 1700 года русско-датская эскадра двумя кильватерными колоннами линкоров выходила из пролива, держа курс на англо-голландскую эскадру, недвусмысленно расходясь двумя охватывающими союзный рейд рукавами. 47 наших линкоров против 25 союзных линкоров. Из раскрывшегося строя колонн-рук плотной группой вышли 10 брандеров и взяли разгон в сторону плотного строя судов на рейде, расходясь веером.

Но баталия не срослась. А гнаться за ними никто не стал. Точнее попытались. Но … чем больше флот, тем меньше скорость общего строя. Это закон. Союзный флот был меньше нашего в два раза. А русские фрегаты и клипера в бою не участвовали. Союзный флот ушел. Скатертью ему дорога.

К обеду эта новость дошла до Копенгагена, вызвав вначале вздох облегчения, а потом, задышавший город взорвался бурной радостью. Мне пришлось на этот день даже отменить увольнительные, так что мы ждали возвращение флота в наших ангарах, а на причалах бурлил народ, веселясь и периодически сталкивая в воду первые ряды. Велел вывести все шлюпки с наших кораблей на дежурство около пристаней, вытаскивать паданцев, в большинстве своем, совершенно нетрезвых. Как при этом ликующая толпа умудрилась напоить экипажи шлюпок – ума не приложу, они ведь не причаливали. Но работы боцманам добавилось.

Флот победитель вернулся в бухту Копенгагена только 23 июля 1700 года. Ранним утром.

Все это время город готовился к большому празднику. Если до этого думал, что большим праздником стал разгром шведского флота – то ошибался. Судя по подготовке – город собрался гудеть несколько дней и начал это делать заранее, видимо, для тренировки.

Кроме флота ожидали еще прибытия короля Фредерика. Точнее, флот ждал на рейде, когда приедет государь, чтоб торжественно войти в бухту Копенгагена. Позеры.

Безусловно, принял активное участие в организации праздника, обсуждал с аристократами парад победы и прогон пленных шведов. Кидать знамена решили к подножию королевского трона, вынесенного на площадь, ради чего там лихорадочно сколачивали большой помост и обтягивали его тканью.

Флот входил в бухту двумя кильватерными колонами, в голове второй колонны шли наши корабли, под андреевскими флагами, вяло раздуваемыми ветром. Бухта грохотала от приветственных залпов, народ орал и вновь волновался на причалах. Отправил снова шлюпки на дежурство, обещал их экипажам списание на берег в случае повторения пьянства на рабочем месте. Сам поспешил влиться в группу аристократии встречающей своего короля. Вливался несколько нагло, рассекая толпу ожидающих строем абордажников охраны, внутри которого вышагивали мы, вместе с причесанным Алексеем и его свитой, которой строго настрого было запрещено вытирать нос чистыми рукавами новенькой парадной формы. Мысленно вздрагивал, вспоминая, как проводил экспресс-обучение этикету. Сделал зарубку на память – надо вводить эту дисциплину во всех морских школах, а то случаи разные бывают.

Фредерик прибыл пышно, на легком фрегате. Видимо, чтоб корабль мог подойти к самому причалу. Величественно помахал всем ручкой, и сбежал по сходням, опережая толпу офицеров, высыпавшую за ним. Толпу, кстати, возглавили граф Гелденлеве и фон Памбург. Последний все оглядывался на наш рейд, видимо не понимая, почему мы отогнали «птиц» подальше, и скромно стоим в сторонке.

Подождал, пока датская аристократия выразит восторг своему королю, и дал команду морпехам вежливо продавливать строй к месту монаршего присутствия.

Датский король оставил в моей памяти приятные воспоминания с нашей прошлой встречи, когда он был еще принцем, и был уверен, что он не воспримет наше продвижение как агрессию. Он вообще без охраны ходил.

Нас заметили, и, повинуясь внимательному взгляду монарха, освободили нам коридор. Подходил к Фредерику медленно, надеялся, что он вспомнит нашу единственную встречу. Даже оделся так же, как был одет в тот день – тем более что это было несложно, внешний вид формы у нас не изменился. Вот только узнавания во взгляде короля не увидел, жаль. Приветствовал короля поклоном, и на словах приветствовал от имени Петра краткой речью, подведя ее к самому главному.

– … Позвольте представить вам царевича Алексея, наследника престола русского…

Далее, в наступившем онемении расписал, как царевич храбро сражался со шведской эскадрой, будучи в нашем авангарде. Тут такое любят.

Глядя на растерянные лица аристократии, хотелось весело крикнуть «Сюрприиииз!». Будь неладен этот протокол и этикет.

В глазах Фредерика, как в окошечках игрового автомата «однорукий бандит», крутились эмоции. Ничуть не сомневался, что он примет правильное решение. И вовсе не из-за морпехов, сжимающих Дары. Все же мы союзники, одолевшие вместе и шведов, англичан и голландцев. Как там дальше будет, покажет время – а пока мы друзья на век. На несколько месяцев, так уж точно.

Датчанин не подкачал. Возложил руки на плечи стесняющемуся Алексею, даже встряхнул его для верности, и разразился быстрой фразой, которую переводчик истолковал как выражение самых теплых чувств сыну его брата Петра. Вот уж, подобрались братья – Август, Фредерик и Петр. Все трое молодые, ээээ … не очень опытные, и резкие в решениях. Хотя, именно сегодня такие выражения были кстати.

На помост быстренько затащили малый трон, и поставили его рядом с большим. Аристократы косились на меня крайне недобро. Чего это они?

Торжества удались. Особенно впечатляющ был конвой пленных шведов, ради количества которых даже отправляли корабли на остров, за пленными солдатами. Мои матросы и морпехи, марширующие на общем параде вновь вызвали ажиотаж. Все же понимают простые горожане, кому они обязаны этой победой.

От марширующих каре площадь ощутимо подрагивала, хоть гром печатного шага и терялся в гуле толпы. И завершающим штрихом – шведские знамена, накиданные перед помостом внушительной кучей. Даже меня проняло, несмотря на всю циничность.

Парад. Речи. Парад. Бал. Политические маневры. Печень. Ненавижу политику.

На балу в честь победы пришлось трудится как проклятому. Назвал себя политической прилипалой, вот из меня уху и готовили. Раз король одобрил всю нашу самодеятельность, то у меня, а особенно у Алексея, возникло неожиданно много друзей, которые стремились либо набрать очки перед нами, либо за наш счет перед аристократией. Еще хорошо, что Фредерик над Алексеем взял шефство, к ним подходили только с восхвалениями. Весь негатив, соответственно, достался мне. Одному, особо ретивому барону рассказал веселую байку, как недавно на дуэли нарезал ножом дворянчика на ломтики и скормил их собакам. Посокрушался, что собак с собой в поход не взял, ну да ничего, надеюсь в Дании собаки еще лучше, чем в России. Намек поняли.