Текст книги "Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 59 страниц)

Два раза к счастью – не попал, и разглядел флаг на приближающемся фрегате. Скорее даже три раза к счастью – так как фрегат не ответил. Точнее, есть у меня подозрение, что ответил – ибо корабли разошлись, чуть ли не борт в борт. А позже, при разборе этой ситуации, офицеры корабля подозрительно густо краснели, описывая этот момент.

Словом – идиоты. Набор морской зелени – еще не просоленной, но уже мнящей себя вкусной. Явно представители холмогорской школы, спущенные без поводка и воспитателя.

Чувствую, стирка на Готланде предстоит большая и скоростная – так как время поджимает, государь обещал обложить «Орешек» уже в октябре, так что, на всю подготовку у нас от силы пару недель. Ничего. Успеем. В крайнем случае, только простирну, а отжимать и сушить на реях буду позже, по результатам этой кампании.

Патрульного отпустили с временным миром – не так много на Готланде кораблей, чтоб снимать патруль с дежурства. Не педагогично? Да! По этому патрульным фрегатом временно теперь командовал старпом, а бывший капитан сидел в кубрике Духа, выявив еще один недостаток конструкции – места для корабельной «губы» у меня не предусмотрено. Только если расширительная камера после разделителя пара … ммм … нет, это, пожалуй, уже перебор будет. Но расширительную камеру показал … старпому патруля – чтоб на одни грабли несколько раз подряд не наступали. И все одно, за патруль становилось страшновато. Понаблюдав их процедуру отхода и вихляния на ветру – скрестил пальцы.

До Висбю оставалось совсем чуток – по правому борту уже давно тянулся изрезанный берег Готланда, когда убедился в ошибочности своего предположения о малом количестве кораблей. Мысленно поправился – мало у нас военных кораблей, а вот остальных кораблей, судов, корыт и непонятно как держащихся на воде ведер – с избытком. Почти за два года Балтийский флот настрелял преизрядно утят.

По моим данным, у свеев должно было быть не менее пяти сотен торговых судов способных отстреливаться, и еще несколько сотен … ну … просто торговых судов. Когда открылся вид на рейд Висбю – создалось впечатление, что все эти суда тут и стоят. Нет, когда шок прошел, и пришла пора потирать лапки, щелкая костяшками на счетах – количество судов уменьшилось весьма значительно, до полутора сотен. Да и то достойными утятами можно было считать восемь десятков кораблей – остальные … ну, те самые ведра без гаек. Зато некоторые с рыбными сетями – смотрю, фон Памбург не чурался любой добычи. Интересно, адмирал хоть брал рыбаков после лова? А то если брал их только идущих на промысел – то это тактическая ошибка. Впрочем, разговор об ошибках скоро предстоит довольно объемный.

Еще порадовала суета, воцарившаяся на рейде при нашем приближении. Издалека заметили – и это хорошо. С некоторым душевным скрипом уменьшил количество утят еще на три десятка кораблей – судя по поднимаемым флагам, не весь этот лес мачт был нашими призами, прилично было кораблей, просто пришедших торговать на новый перевалочный пункт. Жаль.

Крепость салютовала нашим флагам, линейные корабли подхватили, заволакивая рейд пороховым туманом. Транжиры. Но на сердце стало хорошо. Дошли. И даже почти без поломок. Эээ … без поломок, которые не смогли бы исправить, заменить и приварить сами – вот так вернее будет. Можно на денек другой расслабиться, отоспаться и отмыться.

Угу…. Не тут то было. Логику в своих подчиненных вроде воспитал, а может, она и раньше была – но сделать вывод о прибытии адмирала из входа на рейд необычных судов – они смогли. Опять, что ли, на марсе спрятаться? Уж больно солидный караван лодок гребет по волнам к устраивающимся на якорях канонеркам. Прямо начинаю ощущать себя стаканом дрожжей вылитых в … эээ … активную среду.

Кстати о дрожжах. Мне, как человеку далекому от кухонь – вынужденно пришлось с ними знакомиться, когда модернизировали солдатские полевые кухни. Каши – кашами, но к кухне пришлось приделывать духовой шкаф для выпечки хлеба довольно приличных габаритов – на четверть куба или на 25–30 килограмм выпекаемых за раз караваев. Технически – ничего сложного, мы под это дело, с обратной стороны еще и коптильню приспособили, так как оставалась свободная ширина между колес кухни. Мелочи уже это, при наличии прокатанных листов. А вот технология выпечки – заставила повозиться. И главным затыком были те самые дрожжи. Как их готовить – известно еще со времен пирамид. Египтяне очень даже любили пиво – а без дрожжей его не сделать. Другое дело, что химия и биология процесса никого не интересовала – бродит от слегка заплесневелых фруктов – и ладно. К временам Петра хозяйки уже держали по домам дрожжевую закваску – добавляя ее и в хлеб, и в пиво, и даже в молоко. Вот только масштабы таких домашних крынок с заквасками явно не армейские. Интересная была задачка – обеспечить полевую кухню постоянно пополняемым ей самой запасом дрожжей.

Что такое дрожжи – только предполагал. Плесень? Грибок? Ну что-то в этом роде. Точно знал, что этот организм любит покушать углеводов и от этого обильно … эээ … пускает газы, которые и дают пузырьки в тесте, а так же, выводит из себя спирт в виде продукта жизнедеятельности. Дальше шли голые умозаключения. В спирту мало кто жить может – следовательно, погрязнув в своих …эээ… продуктах метаболизма дрожжи должны откинуть ложноножки, или что там у них есть. Второй постулат – просто жизненные наблюдения. Если живой организм кормить, давать дышать вволю и прогуливаться на природе, обеспечив его жильем и пропитанием – он будет активно размножаться. Это верно для людей – думаю, верно, и для дрожжей. Что, кстати, лишний раз говорит о единстве нашего происхождения.

В результате – начали пробовать ударно выращивать дрожжи в обычном ржаном сусле, продувая его воздухом. Получилось громоздко – но дрожжи меня не подвели, росли … как на дрожжах. Долго думал над вариантом «полевой» установки минимальной механизации. Пошли по пути наименьшего сопротивления – сотня солдат заменяет экскаватор – сделали ручной «шейкер» для сусла. Будет чем поварам в дороге заняться. Побочно выяснили еще две вещи – что разлитые тонкой пленкой дрожжи прекрасно высыхают и потом, при добавлении в сусло, реанимируются, а также, что дрожжи дрожжам рознь. Собрав разные образцы по хатам только одного Вавчуга – получили набор для селекции. Благо, дрожжи не рожь – селекция много времени не отнимает. Да и не делали ее, если честно – просто выбрали те образцы, что хлеб дают вкуснее и пышнее. Помню еще, объелся тогда образцами.

Вот так и познакомился с процессом, когда, бросив граммульку дрожжей в тесто, сусло или сортир – получим бурно поднимающуюся массу.

Примерно это и наблюдал на рейде Висбю. Наши канонерки сыграли роль дрожжей, и весь рейд вспухал парусами, масса лодок гребла к нам, по пирсам бегал народ, давая представление, что твориться за стенами. И этот процесс уверенно набирал обороты. Они что, решили, будто государь прибыл? К чему эти церемонии? Мы же тут строго по делу – благосклонно принять у свеев ижорскую землю.

Как и предполагал – мое мнение никого не заинтересовало. Единственное, чего удалось добиться – закрыл доступ экскурсантам на канонерки. А вот защитить себя от светской бурной жизни уже не удалось.

На следующий день утро было условное. Примерно к обеду. К этой условности добавлялся реальный набор больной головы и, отчего-то, нудящих костяшек левой руки. Это же надо так отметить! Ничего не помню. Надеюсь, и потенциальный получатель моими костяшками ничего не помнит. А спрашивать «что это было» – стыдно и неудобно. Иммунитет на крепкие напитки под тосты «за государя» так и не выработался. Очень жаль. И отказываться было нельзя – меня центральной фигурой этой попойки сделали. Надо же, что-то все же помню.

Перенес заседание Ганзы на следующий день. Мало того, что голова раскалывалась, так еще и потом весь обливался. Меня точно не отравили? Грибочков на столе не было случаем? Память – Ауу!!! Мдя … Ладно, спишем столь теплый прием на двухлетнее одиночество русского «ограниченного контингента». Они тут, оторванные от соотечественников, сидели – вот и порадовались… Бррр …

К вечеру знал отличный план – как выиграть войну. Надо подогнать к неприятелю танкер со спиртом и печально сообщить, что мы сдаемся, и надо отметить победу. Куда там троянскому коню до такой изощренности. На следующий день войска противника даже атаковать не надо будет. Просто повесить перед позициями плакаты – «Опохмел, обмен фузеи на стакан …» и все. Этот план даже коварным нельзя назвать – он скорее милосердный, с учетом полевых опохмелялок…. Вроде мыслительная деятельность начинает возвращаться, судя по попыткам посчитать, сколько надо спирта на армию.

Только к утру поинтересовался – как устроился Двинский полк с полком корпуса, и весь остальной флот. Непростительно. А вечер прибытия так и не вспомнил. Но костяшки поджили. Наверное, весело было. Буду считать первые три дня – акклиматизацией к суровому балтийскому климату. И если меня еще раз так акклиматизируют – буду стрелять без предупреждения. Ироды.

Перенес собрание Ганзы на вечер – хотел еще на день отложить, но пересилил себя – время не резиновое.

На собрании присутствовали только двое из советников и почти три десятка купцов, и это было около 10 % состава Ганзы на сегодня. Расширяемся, однако.

Решали набежавшие задачи, в том числе, почему Вавчуг задолжал Ганзе уже 3 фрегата. Нехорошо получилось. Хотя, имеющихся 4х фрегатов и двух птиц Ганзе пока хватало – и этот вопрос поднимали явно только как рычаг давления на меня. Нашли на кого давить – у меня консистенция студня на сегодня – и совесть так еще и не проснулась после попойки.

От меня, как обычно, ожидали на собрании чуда и требовали увеличить поставки диковин – а то народу становится больше, а товару не прибавляется. Увязал эти пожелания вместе. Кратко набросал обстановку, по которой ижорские земли однозначно меняют собственника. Если кто-либо докладывает о собрании Карлу – не страшно, он все одно ничего не успеет сделать. Даже если крепости подготовятся – это ничего не изменит, измором и осадой их брать изначально не собирался, а толщину стен и ворот крепости за неделю не увеличат.

Смена собственника открывает Ганзе прямой путь в Россию, но торговать там можно будет только иностранным товаром, диковины там и так есть. Зато, на ближайшие годы для Ганзы есть гарантированный рынок сбыта. Ага, заинтересовались? Город, господа, строить будем. Кирпич, тесаный и полированный камень, мрамор там всякий. Впрочем, есть у меня знакомые среди главных архитекторов города – могу получить у них полные списки. Но хочу сразу и огорчить. Все заказы будут сравниваться с ценами, что русские купцы поставят на похожие товары. У кого дешевле да пригожее товар будет – у того и возьмем. И не надо так перемигиваться! Государь на контроль поставит верных лейб-аудиторов, так что, стоит быть осторожным.

Ну и теперь опять порадую. При городе строим большой завод – поставки диковин удвоим примерно года через два. И еще раз удвоим лет через 5. Может, и раньше управимся – это от государевых заказов зависит. Вот такая першпектива, господа. Осталось только исполнить ее. В том числе построить все как можно скорее.

Для этого уже ныне поднимайте своих людей, да скупайте материалы. Деньги от продажи призов используйте, но уже через месяц-другой надо первые суда в Неву прислать. Сами понимаете, кто первый государя порадует, тому и привилегий больше.

Кроме материалов фураж для армии везите, продукты, порох – все в дело пойдет. Да что мне вам говорить – сами все знаете.

Тем не менее – заседали до глубокой ночи, а потом еще и назначили продолжение заседания через день – купцы взяли небольшую паузу.

Весь следующий день опять заседал, но уже с фон Памбургом и офицерами флота. Подбивали итоги двух лет работы флота в Балтике.

Обстановка слегка настораживала. Дания, по-прежнему, оставалась союзником – но от бурной радости первых дней даже следов не осталось. Теперь можно назвать наши отношения натянутыми, но с милыми улыбками политиков на лицах. Большинство выданных нам команд датчане отозвали еще в том году. Пришедшее пополнение из школ образовавшуюся дыру не заткнуло, и Памбург объявил набор команд, благо связи у ганзейцев были. Теперь на линкорах команды получились весьма разношерстные, а на птицах и фрегатах только русские, но очень зеленые. Судя по представленным отчетам – обучение команд шло по принципу брошенного в воду – побултыхается и выплывет. Но процесс затянулся. В свете этого – даже неудобно было устраивать большую стирку. А что делать? Устроил. Но уложился в час и никого не развесил на просушку. У нас и так один офицер на две должности – а впереди боевая операция, хоть и довольно простая в связи с подавляющим преимуществом.

Назначил через день маневры. Дал один день на предоставление каждым капитаном плана будущих маневров. Посмотрим, как господа офицеры видят эффективный штурм Висбю. Памбургу дал отдельное задание – пусть поработает с планами крепости Выборга, благо планы были довольно полные – полезно иметь купцов в роли разведчиков. Они, может, и ошибались на метр-другой в высоте стен и ширине рвов, может и не видели всех пушек – но такой план все одно лучше, чем совсем никакого.

Опять заседал с ганзейцами. Вопросы решали уже конкретные – похоже, удастся порадовать Петра караваном купцов, когда он дойдет до устья Невы. А если купцы большие караваны наладят – будет Петру, куда новые монеты, начеканенные, пристроить. А то, если он их все внутри России разом вывалит – хлеб в два раза подорожать может. Буду брать пример с американцев моего времени, печатающих деньги без перерыва и рассовывающих их по остальным странам.

Только на четвертый день заседаний удалось таки оторвать приросшее к стулу основание и выйти в море. Красота то какая! Осень. Воздух свежий и бодрящий, корабли вымыты как игрушки. Прошедшие дожди помогли командам привести корабли в подарочное состояние и теперь, сверкая бликами солнца, эскадра маневрировала по спокойной воде Балтики, вселяя в каждое сердце многочисленных наблюдателей высыпавших из крепости, чувство уверенности и защищенности. Просто праздник какой-то. Надо только постараться вечером избежать очередной пьянки. В разведку, что ли, уйти?

Маневрировали по плану, который был расписан еще для «взятия» крепости Иф, то есть, двумя колоннами, эдаким конвейером. Холостыми стреляла только одна пушка на борт, а мы, на борту Духа, прикидывали плотность непрерывного огня по крепости. Выходило довольно внушительно, по полторы сотни выстрелов каждые 5 минут. Надо будет догрузить линкоры дополнительным припасом – они такой каруселью израсходуют обычный свой запас за один день обстрела. Правда, Выборг будет по колено в ядрах, и брать его уже можно полком старушек – но все одно флот без припаса на обратную дорогу оставлять нельзя.

Обсудили с адмиралом ошибочность использования новых судов в общей линии с линкорами – их задача, не линейный бой, а точечные удары по местам крепости, где вспухают ответные залпы.

Назначили на вечер разбор полетов и повторение учений на следующий день. Пора было назначать дату выхода.

Как обычно, вышли не тогда, когда планировали, а когда смогли – то есть, через четыре дня после начала маневров. Как правильно гласит народная мудрость – то понос то золотуха. Плюс еще проблема пересадки полков с апостолов, на которые уже заточили зубы купцы, на утят с небольшой осадкой. Точнее, проблема с комплектацией команд утят. Торговались с ганзейцами на предоставление экипажей в обмен на аренду апостолов. Словом, все как обычно. Что-то последнее время у меня хромает на обе ноги планирование операций. Закрутился. Много ошибок стал делать. Надеюсь, не фатальных.

Выходили с рейда Висбю тремя эскадрами. Ударной эскадрой линкоров, под командованием Памбурга, идущей на Выборг. Ударной эскадрой канонерок в сопровождении кораблей десанта, идущей в Неву, и тремя парами охотников, на которых возлагались задачи отсечения кораблей снабжения свеев.

Висбю оставался практически без флота, за исключением двух дежурных птиц и сотни призов, которыми перекрыли рейд, и на которых разместили дежурных пушкарей из наемников. Рискованно, конечно, так базу оголять – но подобный массированный удар в преддверии зимы – должен быть неожиданным. В крайнем случае – птицам до Невы три-четыре дня хода, если свеи и высадят десант на Готланде, то взять Висбю все одно не успеют. Даже если и успеют – вернемся с полками и канонерками, да плюс еще полки что с Петром придут – и заберем обратно. Склады, конечно, жалко – их взорвут при опасности захвата – но это, в конце концов, самый пессимистический сценарий осенней кампании.

Наконец снова в море. Памбург остался за кормой – нет смысла подстраиваться под скорость линкоров. Даже учитывая тихоходность утят, мы все одно раза в полтора быстрее Памбурга. Тем более, есть у меня мыслишка, не озвученная даже на военном совете – навестить Нарву и узнать, как у них там дела. Все равно – по дороге.

Погода практически благоприятствовала. Северо-западный ветерок притормаживал утят первую половину пути, но стал верным спутником, когда прошли большие острова Рижского залива и повернули направо, к устью Невы.

Всю сотню километров, пока шли мимо островов, выбирался на палубу, под мелкую осеннюю морось, и задумчиво высматривал землю, укрывающуюся за пеленой осени. Рижский залив. Вторая по удобству бухта на Балтике. А главное, от нее до Готланда три сотни километров – можно считать – рядом. Но этот кусок пока не откусить. Наглость должна иметь свои пределы, и есть подозрение, этой кампанией их уже давно миновал.

Ночью морось утихла, невысокая волна качала канонерки, подгоняя их к цели. Утята, как образцовый выводок, тянулись сзади, добавляя к искрам ночного неба желтые шарики рукотворных звезд. Если забыть, зачем мы идем – картина выходила сугубо мирная.

Ночь проспал как убитый, даже канонерку профилактически не облазал, исходя из того, что раз до Балтики дошла – пройдет и еще пару тройку сотен километров.

Утро зарождалось хмурое, но небо сдержалось, и к обеду, среди разрывов облаков, проглядывало солнце. Наклонные броневые пластины рубки нагрелись, и пометил себе еще один не проработанный момент. Но сделать с ним ничего пока нельзя, можно было просто расстегнуть бушлат и привалиться к плитам спиной, подставляя бледное пузо уходящему лету.

После обеда подошли к Гогланду. Сердце защемило, а взгляд начал самостоятельно искать стройную полосатую мачту южного маяка. Хмыкнул. Привычки не пропьешь. Сбегал в кубрик за монетой. Серебряного рубля не жалко, ради успеха экспедиции. Бросил монету на траверзе маяка – все как положено. Примите, Нептун и дух острова, жертву от безбожника, можно сказать, почти язычника, верящего в приметы. Даруйте удачу в походе.

От Гогланда эскадра легла строго на юго-восток. До Устья Нарвы оставалось около 80 километров. К ночи дойдем.

Утро, рваными клочьями тумана, выплывающего по руслу Нарвы, пробирало до костей. А может, просто не выспался. У меня начался привычный мандраж перед операцией, и пол ночи прислушивался – слышна или нет канонада. Хотя, по реке до крепостей около 15 километров, но серьезную баталию должно быть слышно.

Корабли хоть и ставили на якоря почти в полной темноте, но канонерки стояли носом строго к берегу, пряча уязвимую корму с рулем и винтами, а еще дальше растянулась вдоль берега линия утят, угрожая бортами любым шлюпкам, рискнувшим пойти на абордаж канонерок. Понимаю, что это паранойя – на два десятка судов даже Петр абордажем не попрет. Правда, на счет Петра не уверен. Но ночь прошла спокойно.

И утро прошло спокойно. Отправил на двух шлюпках капральство, в рыбачий поселок недалеко от устья Нарвы. Даже переводчика от сердца оторвал, строго предупредив капрала, что если переводчика подстрелят – он сам мне переводить будет.

К обеду шлюпки вернулись. Стратегической информации не принесли. Ну, бухало, ну солдаты приезжали, все добро вытрясли. Потом еще приходили. Конные патрули постоянно крутятся – а чьи именно – какая разница рыбаку, кто его грабит?

Ну и у кого спрашивать? Отправил капральство обратно в деревню. По словам рыбаков – патрули малочисленные, если наши – поговорим, если нет – постреляем.

Патрули оказались наши. Да только не из корпуса. Дела заваривались совершенно неплановые.

Во второй половине дня вернулся капрал с четверкой морпехов на веслах, и командиром встреченного патруля. Неожиданностью этот визит не был, уже добрых полчаса наблюдал на берегу эту «встречу на Эльбе». Более того, кроме меня, эту встречу наблюдали сквозь дальномер пушкари правой носовой и кормовой башен.

Когда говорил, что в неприятельский патруль постреляем – имел в виду вовсе не ружья. Стал бы иначе капральство отправлять – мне люди дороги. В итоге, береговой костер этих дорогих людей находился под постоянным наблюдением, и распитие чарки за встречу, из фляг патруля, проходило под умиленными взглядами всей эскадры.

Потом с капралом этот момент обсудим… Воду родниковую? Угу. А зачем ее рукавом занюхивать? Холодная? … Пусть только доплывут …

Сидели в штурманской рубке с командиром патруля над картой. То, что не все пошло по плану – уже понял. Теперь выяснял глубину … эээ … ямы, куда мы попали.

Но яма оказалась мелковата. Подробностей взятия Нарвы патрульный не ведал, зато подробно рассказал, как армия Репнина пришла сюда вслед за Шлипенбахом. Не надо иметь более одной извилины, чтоб сообразить – Нарва успела попросить подмоги, но Шлипенбах не успел. Так как информация, в эти времена, имеет скорость конных курьеров. Репнин выдвинулся через день после Шлипенбаха и засел от него в 5 километрах. Собственно, военные лагеря с крепостью образовали практически равносторонний треугольник. До момента подхода Репнина Шлипенбах попробовал один штурм, явно неудачный, после чего возникла патовая ситуация. Свеи атаковать не могут, опасаясь быть зажатыми, и уйти им сложно – на юго-запад от Нарвы сплошные болота, особо непролазные весной и осенью. Отступить можно двумя коридорами – но на одном из них сидит Репнин, а второй идет вдоль берега, и пройти по нему можно, только подставив фланги.

Диспозиция ясна – непонятно почему не атакует Репнин. Почему не делают вылазку из крепости, еще могу понять – там перевес сил минимум в 4 раза не в нашу пользу. Вейде строго было указано беречь людей. А Репнин то чего сидит? У него то паритет со свеями! Правда, контингент у него собрался … разношерстный. Но есть подозрение, что они так и досидят до зимы.

Нет у меня времени так долго якоря пачкать. Накидывали с патрульным планы расположения армии свеев. Гулко бахнула правая носовая, и с небольшой паузой бахнула еще раз, одновременно с ней рявкнула задняя кормовая. Канонерка ощутимо качнулась. Да и выстрел без моральной подготовки заставил подпрыгнуть не только патрульного, но и меня. Совсем сдурели? Четыре 100мм снаряда! Там что?! Танк в кустах прятался? Хоть попали? А то любопытно будет глянуть на это чудо механики 18 века.

Выскочили на верхнюю палубу, отобрал бинокль у старпома. Капральство на берегу возвращалось от лодки к костру. Рядом с берегом патрульный успокаивал мотающую головой лошадь. Второй лошади видно не было. Расплывались еще шляпки дымных грибов дальше по берегу. И где танк?! Или минимум бронетранспортер!

– Старпом доклад.

Начал выслушивать слегка запинающийся доклад, не отрываясь от бинокля, и пытаясь высмотреть хоть признаки бронетележки в кустах.

– Нападение на патруль … четверкой конного патруля свеев… нападение отбито.

Подождал продолжения. Плохо мы в школах ребят учим. Отвратительно. Оторвался от бинокля и глянул на старпома ожидающе. И…?

Понятно. Начал задумчивым голосом.

– Четыре снаряда нам не дешевле стоимости снаряжения этого патруля обошлись. Капральство в состоянии было справиться с четверкой конных без поддержки флота. Кто отдал команду открыть огонь?

По краснеющему старпому догадаться, кто это был, труда не составило. Жаль, что капитан отсыпался после вахты, но хорошо, что дурость вылезла не в бою.

– Старпом. У нас большой бой впереди. Каждый снаряд ценен. Решение на открытие огня считаю поспешным. Назначаю штраф в размере стоимости трех снарядов.

На некоторое удивление старпома, почему именно трех, добавил

– За один снаряд по столь мелкой цели наказывать бы не стал, вот его из штрафа и отнял.

Просмотрел берег в бинокль еще раз. Солдаты линиями прочесывали кусты.

– Хоть попали?

– Точно так! Попали с обеих башен.

Хмыкнул бравости рапорта. Господи, какие же еще мальчишки. Что делаю в этом питомнике саженцев дубов? Попали они. Мдя …

Отдал бинокль, поманил патрульного в рубку, обратно к картам.

– Так как нашу эскадру до вечера точно обнаружат – нельзя терять ни минуты, чтоб напасть неожиданно. Посему нет времени согласовывать наши планы с Аникитой Иванычем. Передайте ему мое почтение и это письмо. Только письмо потребно довезти даже ежели в тебе и лошади будет по десятку пуль. Вопросы есть?

Дописал краткое письмо и накарябал схему, благоразумно не став рисовать человечков и кораблики – все и так понятно – тут мы бабахаем, оттуда он идет – тут свеи сдаются. Отправил патрульного. Посидел еще минутку, чтоб переход от мира к войне был не такой резкий – и объявил боевую тревогу.

Первый раз с момента выхода из Висбю канонерки разогревали котлы экономичного хода. Утят оставляем в устье Нарвы с приказом – в случае приближения неприятельских кораблей, что маловероятно, выбрасываться на берег или, минимум, выбрасывать весь десант. В бой, даже против пинаса или рыбачьей лодки, с десантом на борту вступать запрещал – уж очень плотно на утятах народ сидит.

Канонерки поднимались по Нарве на ощупь. Коварная тут речка. Вроде и широкая, и полноводная – но глубина редко где добиралась до 6 метров. Даже пожалел, что мы сюда сунулись. Чуть не так и сядем на мель. Страшного ничего не случиться – скорости совсем нет, реверсом с мели сойдем. Но пешком было бы быстрее. Ночь застала у группы островов в месте расширения Нарвы. Решил ночевать тут. До крепости меньше 5 километров остается, но между нами и крепостью должны стоять свеи. Костров, правда, не видно – но разумнее подождать утра.

Всю ночь вскакивал, прислушивался, курил на верхней палубе, глядя на бродящие тени усиленных нарядов. Утром вскочил не свет ни заря, оценил густоту тумана, и расслабился – чего так дергаюсь то? Вон экипаж бодрый, разговоры, шуточки. Можно подумать, мы тут гуляем. Пошел спать. Ну их, свеев этих. Задачу капитану поставил, что делать все знают. Чего зря нервы мотать?

Заснуть не получалось. Лежал на койке, закинув руки за голову, и слушал жизнь корабля, услужливо разносимую железными перегородками. Время уходило по капле, вытягивая нервы в звенящие струны. В каюту заглянул капитан.

– Адмирал. Туман поднялся. Котлы прогреваем.

Что ж, утро 21 сентября 1702 года обещало быть жарким. Поднялся в боевую рубку. Первый раз на иллюминаторы опускали козырьки броневых щитов, оставляя обзор только через прорези на уровне глаз. В рубке воцарилась полутьма, и разговоры сразу притихли. Канонерки поднимались самым малым ходом, чуть ли не ощупывая форштевнем дорогу перед собой. Пока до боя дело не дошло, большинство офицеров поднялись на верхний мостик, перед грот-мачтой, и в несколько биноклей обшаривали берега.

Все одно вид на лагерь Шлипенбаха открылся неожиданно. Можно было предположить, что большому лагерю надо много воды – но что он встанет практически на берегу, прикрываясь со стороны моря лесом – патруль не докладывал. Впрочем, лагерь был огромный и какой-то фрагментированный. Будто несколько лагерей стояло в одном месте.

Появление на реке канонерок вызвало если и не панику, то активное бурление. Канонерки плавно выходили на ударные позиции. Чего тянуть? Вот никогда не понимал фильмов, в которых герои толкали речь, перед тем как выстрелить.

– Отдать якоря. Сигнал Репнину.

Какой может подать сигнал канонерка лагерю в 5 километрах? Первый выстрел лег по самому дальнему краю лагеря свеев. А потом начался Ад. Восемь стомиллиметровых орудий выбрасывали по 30–35 пятнадцатикилограммовых снарядов в минуту, сгоняя султаны разрывов от периферии лагеря к его береговой линии. А в километре от этого сплошного облака разрывов кружилась конница Репнина, выстраивая лаву. Далеко за ней видны были марширующие полки.

Один раз в лагере бухнуло особенно сильно – видимо зацепили один из пороховых складов. Но и без этого, пожары начали смешивать дымы с разрывами, накрывая лагерь сплошной пеленой. Ветерок еще крайне неудачно тянул все это на канонерки, и стреляли мы уже скорее наугад, чем прицельно.

– Сигнал Репнину. С якорей сниматься, малый ход вперед.

Башни вывернули стволы к палубе, и вокруг них засуетились матросы. Над раскаленными стволами явственно дрожал воздух. С берега так и не прозвучало ни одного ответного выстрела. Возникло чувство дежавю, с избиением связанного. Особенно тяжело было делать последнюю серию выстрелов, которые прошлись по толпе людей на берегу, согнанных со всех концов лагеря сжимающимся кольцом разрывов. Теперь старался даже не смотреть в ту сторону, затянутую пеленой дымов.

Над Духом взлетела ракета, слабо видимая на фоне разгорающегося дня, да еще через клубы дыма. Но Репнин ракету заметил, и конная лава пришла в движение.

Канонерки выплывали из дымных полос, сносимых с берега, на чистую воду, постепенно приближаясь к крепости. Пробаненные и охлажденные орудия развернули свой хищный прищур в сторону горящего лагеря – но пока помалкивали. С западной стороны в лагерь уже врывалась конница, но ближе к берегу ей начинали готовить встречу. Армия хоть и была деморализована артподготовкой – но нашлись части, выстраивающие строй и разворачивающие пушки. Хотя, с моей точки зрения, оказавшись между молотом и наковальней – не стоит изображать из себя хрустальную горошину.

– Пять залпов по строю и пушкам. Не зацепите нашу конницу.

Через секунд двадцать рявкнула носовая, а за ней и кормовая башни правого борта. Ничего, в Ниеншанце будем работать левым бортом, и износ стволов станет примерно одинаковый.

Напрасно мне показалось, что уже все закончено. Конная лава завязла, на западной стороне лагеря, не дойдя даже до середины. Теперь в дыму мелькали люди, не пойми какой армейской принадлежности. Свеи пришли в себя, и наметилось организованное движение. Вот только место для организации свеи лучше не нашли, чем недалеко от берега. Хотя, их понять можно – глубже в лагере царила сплошная мясорубка в дыму.