Текст книги "Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 59 страниц)

Утром, не выспался опять от радостных криков молодежи. Поймал себя на том, что себя уже молодежью не считаю. Быстро тут состарился.

Так с тяжелой головой и пошел мылить головы и раздавать приказы. Встретил бодрого и румяного с мороза Ермолая – вот ведь … ничто его не берет. Надо будет почаще с ним полуночничать.

С инспекцией школы управились за три дня, плюс день на раскачку. Обсудили перевод школы на газогенераторы. Попробуем. Может и невелик прибыток получиться, столовая на газу да обогрев казарм – но по зернышку, по зернышку, глядишь, и на юнг хватит. Электрическое освещение будет вторым этапом. Заодно машинный цех в школе создадим, и появиться четвертый факультет – механики. А они мне уже скоро нужны будут.

От школы до казарм корпуса – рукой подать. Более того, уже на второй день пребывания в Воронеже из корпуса потоком пошли гонцы. Ну, ничего сами сделать не могут!

Казармы корпуса впечатляли. Казармы – это слабо сказано, вокруг бывших эллингов разбился огромный военный лагерь. Когда его видел по частям – не создавалось впечатления демонстрации, а вот теперь – типичный Первомай на Красной площади моего времени. Многочисленные дымы, постоянный гул, смешанный с позвякиваниями, стуком молотов походных кузниц, ржанием коней и дудками. Опять дудки! Что у военных за пристрастия к духовым инструментам?

Штаб корпуса расположился в бывшем рабочем поселке, занимая несоразмерно большое здание. Это мне так казалось, пока не начали собираться офицеры. Все же плохо у меня с представлениями о численности. Вроде, 30 тысяч это немного. Если построить всех строем, то будет прямоугольник 100 на 300 человек, с размерами, грубо, 60 на 180 метров. Это если их плотно поставить. А когда они разбредаются по лагерю … выходит, будь здоров. Кстати, и со здоровьем было не очень. Полевых кухонь на всех еще не хватало, кухни верфи на такую толпу рассчитаны небыли, медиков мало, даже с учетом братской помощи школы. Обмундирование пошили еще не всем, мясо по округе подъедали, а от Московского штаба поступало только кормовое содержание деньгами.

Пригласил на совещание одного из молодых финансистов-итальянцев. Он на совещаниях раньше кричал, что все знает – флаг ему в руки. А то еще в школе эти итальянцы меня достали. Теперь пусть разбирается – и посажу его в штабе флота на финансовые потоки – все одно он, как мне кажется, из обоймы банкиров выпал. Вообще, итальянский мирок постепенно приобретал очертания – народ объединялся в группки по поставленным задачам, оставляя за бортом некоторые хвостики, которые по тем или иным причинам в группах не прижились. Теперь мне еще одна головная боль – пристраивать особо самостоятельных. Вот за что мне все это?

Тая пропадала со своими медичками, которых приписали к корпусу еще на марше. Чувствую, завтра уйдет в рекрутский рейд, соответственно, растряся казну. Вообще, после покушения она стала тихая и печальная, зря она все так близко к сердцу принимает. Так и хочется вспомнить Карлсона – «… пустяки, дело житейское». В конце концов – мы, вроде как, военные люди, и мы на войне. То, что воевать приходиться на несколько фронтов, в том числе и со своими – так кто сказал, что будет легко?

Вейде порадовал. Устроил парад и маневры силами одного полка. Интересно. Больше всего интересовала работа полковой артиллерии и телеги капральств. Переждал, пока мне пускали пыль, скорее снег, в глаза, и занялся делом.

Облазил полевое орудие. Плохо. Будет еще одна большая стирка на заводе. Мало того, что щиток хлипкий, так еще и руки к железу примерзают. Что? Деревянных накладок было не догадаться сделать? Механизм откатника открыт, смазка на морозе стала никакая. Это мы еще стрелять не начали! А ведь начну сейчас.

Перешел к боевой двуколке, это уже ротный уровень. Они так и шли строем – капральство, за ним телега капральства, потом еще три такие группки, затем ротная кухня и боевая двуколка с картечницей. 10 лошадей на роту, четыре телеги, кухня и легкая артиллерия. Все, как и задумывалось. Вот только исполнение …

Покрутил картечницу на опорном шесте. Заглянул в зарядные ящики. Три барабана? Мдя. Крохоборы. В остальном – ничего нового, все тот же механизм Дара, только удлинили ствол. Попробуем.

Перешел к телегам. Вроде все и по задумке, колеса, брезентовый верх на дугах. Внутри поперечные рундуки под снаряжение и припасы. Вот только схема двуколки для тяжелой телеги явно не удалась. Солдаты, видно невооруженным глазом, опасаются всем капральством лезть в телегу. Перевешивает она, как качели. Похоже, за лошадей опасаются. Сел на рундук. Задумался. Потом вскочил, проверил, что в рундуках. Как и предположил – фиг с маслом. Загружать по-походному мое творение явно опасаются.

Стоит заметить, что все мои осмотры сопровождала стайка офицеров. Мне бодро рассказывали, как все замечательно, а по поводу техники еще и пояснения давали, как все работает. Мне! Пояснения! Приятно конечно. Жаль только, что так бравурно у них все.

Обтирая руки ветошью, после ковыряния в ступицах колес, обратился к Вейде.

– Ладно, Адам Адамович. Давайте на стрельбы посмотрим. Покажите, чему орлы ваши обучились.

Пришлось лезть на лошадь. Зато быстрее всех домчали до излучины, где и назначены были стрельбы. Даже мишени расставили на грубо связанных треногах.

Было время засечь скорость изготовления полковых пушек к стрельбе.

Долго. Очень долго. Для начала, четверка лошадей нехотя вытащила на поле орудие, затем расчет, не торопясь, начал распрягать лошадей. Потом они скинули сошки с зарядного ящика и начали вручную ворочать орудие на позицию. Дальше моя психика не вынесла – повернулся к полковнику-артиллеристу, из «старой гвардии» Вейде.

– И как это понимать, полковник?

В ответ детски-обиженный взгляд и дурацкий ответ.

Как же так? На лошадях же такие красивые попоны, артиллеристы все делают, чуть ли не строевым шагом, а начальству еще и не нравиться …

Похоже, наш караван задержится тут надолго.

Велел кликнуть пушкарей. Собрал всех, вместе с полковником, в кружок. Предложил им представить, что вот тут и там наш полк выходит из лесу а вооон там, у излучины, уже стоит противник. Трубят трубы, бьют барабаны, и шеренги шведов, ну пусть будут шведы, уже пошли навстречу лихорадочно перестраивающимся колоннам полка. А артиллерия шла сзади, и из леса выкатиться, когда до противника будет рукой подать. И что? Так и будем танцевать строевые па? Если воображения не хватает всю эту картину представить – могу завтра назначить ученья, где все это вживую увидите. А по полкам передам, что ученья проводим потому, как артиллеристы представить в уме картину не могут…. Можете? Ну, тогда сами понимать должны – сомнут вас, и это бы еще ладно, дуракам туда и дорога, но вы ни разу пальнуть не сдюжите и полк свой подведете – вот что страшно. Как надо? … Вот это и будем тренировать. Общая мысль – упряжкой выходите на позицию, упряжкой же и орудие разворачиваете. Никакого распрягания лошадей, вон тот стопор выдергиваете и возница лошадей в упряжи отгоняет за линию поражения, или просто подальше. Расчет тем временем разводит сошники и доворачивает орудие. Заряжающие чтоб уже с картузами наизготовку стояли! Давайте еще раз. Запрягайте, заезжайте в лес и покажите, как меня поняли.

Поняли раза с четвертого. Полковнику велел всех артиллеристов гонять именно по такой схеме. Проверю.

Только через часа полтора дело до стрельб дошло. Замерз как собака. Одним пушкарям хорошо, от них пар шел. Ну, еще может моей меланхоличной кобыле.

У опушки уже давно костерки разложили. Офицеры, и отобранные на стрельбы части, с комфортом представление смотрят. Бездельники.

Стреляли плохо. Мои флотские пушкари на волнении и то лучше стреляют. Как говорил мой знакомый – все плохо.

Закурил. Пошел к костру, ведя в поводу свое пыточное приспособление.

– Что же, Адам Адамович, выходит? Заводы наши дни и ночи напролет работают, сил не жалея. Государь из казны все что можно на ваше снаряжение изыскивает, другие дела забросив. Хлеб в голодный год на корпус собрали. И чем солдаты это доверие оправдали? Чем, вас спрашиваю?!

Голос сам собой набирал громкость. Пришлось даже одернуть себя – негоже при подчиненных.

– Извольте, генерал, пройти со мной.

Отвел Вейде в сторонку и отвел душу. За все. За накопившуюся усталость, за вечное безденежье, за упертость ….

Назначил на вечер штабные ученья, потом взгромоздился на пыточное устройство и отбыл к выделенному мне домику. Не готов корпус к войне! Плохо то все как.

Вечером в штабе опять было тесно. Играли в солдатиков. На удивление хорошо играли – похоже, мои полковники-протеже тут привили это развлечение. Что ж, тогда поиграем посерьезнее – все то же самое, но под хронометраж. Сколько времени строй будет перестраиваться? С какой скоростью идти? Как быстро развернем орудия к бою? Вооо! Засуетились. Это вам не чисто тактические задачи.

Ночь думал над телегами. Похоже, надо сделать седельный тягач на гужевом ходу. Двуколку «передок», на седло которой ставить «форштевень» телеги. В полевых условиях можно будет сбрасывать телеги с «седел» на упоры и будет у роты еще четыре двуколки для оперативной поддержки на поле боя.

В новом варианте ограничивается угол поворота этой седельной сцепки, но вариантов особых и не было больше, если, конечно, не пересматривать всю концепцию.

Весь день провел опять на стрельбище. Вечером с Вейде ковыряли бумаги корпуса. Подсунул ему приказ о создании кадетского полка. Проинформировал про договоренности с казаками.

Ночером шаманил над доработками деталей орудий. Скажем так, первый блин – он первый и есть.

Утром ездили ко второму кусту казарм корпуса.

Вечером с офицерами.

Неделя. Неделя круговерти, как один день. Даже не спросил, где Тая.

Устроил полноценные ученья четырьмя полками. Именно столько в корпусе было полностью оснащено. Пятый был укомплектован частично, а остальные – это просто слезы. Зато драгуны укомплектованы были на 80 %. Радовало. Но не сильно. Уж больно прямолинейная у них была тактика.

С учений возвращался похожим на изюм. Все плохо. Надо повторить.

Повторили через день. День проверял знания личного состава. Мдя. Обучить тысячу, и 30 тысяч – это две большие разницы. А тут еще Вейде, со своими правками к Уставам.

Когда же это все кончиться? Хочу в Москву, к бретерам и отравителям – они хотя бы мозг не полощут.

Из расположения полка отбыли только 23-его января уже 1702 года. Как время летит.

Всю дорогу до Липок пытался разобраться в своих чувствах. Готов ли корпус сцепиться со шведами? Однозначное нет, не получалось. Первая встреча явно будет в нашу пользу. А вот дальше …. С другой стороны, и корпус боевого опыта наберется.

Так и прибыл на завод, терзаемый сомненьями.

Липкинцы, видимо давно получили весточку, что к ним едет конец света, только что разложивший на пот и сопли 30 тысяч человек, и встречали свою судьбу ровными шеренгами, чистыми цехами … сам знаю, что так не бывает … и настоящими, радостными улыбками.

Не стал затягивать удовольствие. Мы и так опаздывали безбожно. Где тут обещанный мне паротяг?

… Уже почти в темноте, вылезая из очередного сугроба – был искренне и кристально счастлив. Здорово то как! Плевать, что блин вышел, как ему и положено. Хотя, давно у меня такого веселья не было. Прекрасный аттракцион получился. Главное не это. Главное, что у паротяга появился свой Кулибин. Боже мой, радость то какая, поговорить с понимающим человеком. Да, знаний у парня маловато, но схватывает все на ходу и шестеренки в мозгу смазаны серым веществом в достатке.

Собственно, как обычно, помог случай. Мастера, получив заказ на паротяг спихивали его друг другу, пока заказ не нашел подмастерья, которому действительно это стало интересно. Мастера хором заявили, что помогут ему, всем, чем смогут – и умыли руки.

Можно считать тот шедевр, на котором мы днем кувыркались, его дипломной работой на звание мастера. Хотя нет, сделает мне модифицированный паротяг – будет ему мастер.

Нет, ну какая соображалка у парня! Надо же, додумался соединить педаль газа и клапан в котле. Автомат газа вышел, поддерживающий в котле почти постоянное давление. И грунтозацепы на колесах. Забыл про них, если честно, в основном проекте. А, судя по дополнительным щитам от снега вокруг котла – он уже в сугробы вокруг завода на паротяге не раз заваливался. Смелый. Наш человек, словом.

Вечером уединился с кулибиным в заводоуправлении. Обложились старыми эскизами и его рабочими набросками.

Все будет не так. Делаем двуколку шириной с нашу грузовую телегу. Двигатели, как обычно, на колеса, котел ставим поперек, рабочее место кочегара сбоку от водителя, так сказать, второй пилот. Выходит такая, компактная двуколка. К ней, на сцепке по типу воротных петель цепляем вторую двуколку с кунгом под топливо и седлом тягача, которое разрабатываем для нового варианта телег. Обсудили детали. В принципе, ничего не меняем в деталировке, но меняем все принципиально в компоновке. Жаль, на новом паротяге уже не прокачусь – некогда ждать.

Второй и третий день разбирался с рутиной. А глаз все косил в сторону механических мастерских.

Генератор для завода привезли, и даже запустили, повесив в цехах несколько десятков наших синюшных ламп. Но зимой пережгли обмотки коротышом, несмотря на плавкие предохранители. Собственно, все как обычно – горят предохранители – надо жучка поставить. А проверить проводку – это уже выше разумения. Поубивал бы. Теперь снова кукуют при светильниках и ждут ремкомплект со специалистами из Вавчуга. Если и в Туле такая беда – буду наказывать рублем. Про рубль пояснил мастерам. Добавил сколько именно стоит генератор, и с кого будет спрос. Пусть походят в прострации.

В остальном, завод, входил в рабочую колею. Дополнения к орудийным лафетам восприняли спокойно, дооснастить телеги корпуса двуколками с седлами обещали за весну и начало лета. Меня это даже удивило. Оказалось, у них колес больше, чем они успевают делать изделий. Основные оси телег сдвинем немного назад, благо к телегам оси крепятся на стремянках и их можно сдвинуть даже в полевых условиях.

Занимались пару дней зачисткой выползших огрехов. Задержался еще на один день, так как мне обещали продемонстрировать переделанную телегу. Собственно, все запчасти на заводе имелись, только и надо было изготовить пирамиду водила и ответную часть к стандартной двуколке.

За день не справились, но этого даже не заметил, общаясь с кулибиным. Вот через день – проверил на ходу гужевую шаланду. Неплохо. Особенно, когда прицеп пустой. По снегу идет хорошо, никаких лыж не надо. Подумал, и решил дальше ехать на ней. Обкатывать. Подкупила возможность передвигаться с комфортом, в домике, с печкой. Курорт просто. Перегрузились с наших двух саней, попробовали. По зимнику пройдем, а вот в глубокий снег лучше не забираться.

Пожелал заводчанам творческих успехов и рискнул обкатывать сцепку в сторону Тулы. Благо, тут не очень далеко, а там, если что, пересядем на сани.

Про итальянцев не упоминаю. Дело в том, что они меня в корпусе достали окончательно и были отправлены прямиком в Москву, в сопровождении капральства пехоты. Видеть их больше не могу! Итальянцев, конечно – свою пехоту еще пока терпеть в состоянии, хоть они и бездельники.

В Туле было совсем скучно. Тут вообще никаких нововведений – сплошной поток и конвейер. Все для армии и победы. Задержался на пару дней, посидели с мастерами над планами производств, да и то они постоянно косились на свои цеха. Государев заказ по-прежнему висел над заводом дамокловым мечом. Свет в цехах сделали, и жучками не баловались. Образцовые исполнители.

Шаланда выдержала переход без нареканий, хоть в нескольких местах ее ширина и мешала нам жить. Решил рвануть на ней до Москвы. Места тут пошли обжитые – если что – выкрутимся.

В целом, зима прошла под скрип снега под полозьями. Со своими маленькими радостями и неудачами. С яркой, как фонарь, луной в морозном небе. Редким солнцем и частым снегом. Все как всегда – а еще год, считай, минул. Призрачно все, в этом мире …

Москва встретила оттепелью, грязью на дорогах и, как всегда, хмуро. Зато, оценил проходимость шаланды и узость улочек столицы. Проходимость хорошая, улочки отвратительные.

В узкие проулки мы и не лезли, там, мало того, что застрянем, так еще и по шее получить можно. Большинство улиц для шаланды можно считать условно проходимыми. С санями мы умудрялись разъезжаться, а вот со встречной аналогичной шаландой в некоторых местах могут быть проблемы. Но, в конце концов! Если не будет проблем, что мы будем героически преодолевать?

Зато разговоров по Москве завтра будут полные кубышки. Мне можно даже не представляться государю. Он сам догадается, что за лягух в коробчонке приехал. Хотя, протокол блюсти, конечно, надо, будь он неладен.

Остановились у Федора. Он даже был рад. Сложно теперь однозначно о наших отношениях говорить. Яда в чай он мне не подсыплет, а в остальном – разберемся со временем.

На следующий день посетил Ромодановского, доложился. Так и так, бяки князя обижают. Не впечатлил. Да и бог с ним. Потом до Кремля скатался. Государь изволил быть в Преображенском, так что – ждите ответа.

Остаток дня провел в типографии. Наверное, устал писать технические инструкции и уставы. Захотелось чего-то для души.

Сидели в закутке у Василия, пили чай с рогаликами. К слову, первыми булочку в форме полумесяца выпекли в Вене, два десятка лет назад, как символ победы над османами. Петру эти рогалики понравились, так понимаю не вкусом, а подоплекой. Теперь рогалики стали модны и в Москве.

С Василием говорили о сказках. Более того, задумка была сделать большой сборник сказок народов мира. Ну, не всего мира, но иностранцев у нас полно – потрясем их про детские воспоминания, глядишь, натрясем на книжечку. Под это дело напишу своими словами те сказки, что припомню, скажу, по миру собирал.

А смысл? Он простой. Всегда лучше поймешь инородца, когда знаешь, что ему в детстве мама читала. Нашему подрастающему поколению, надеюсь, окна рубить будет не надо – им бы больше понимание подошло. Вот и начнем со сказок. Про снежную королеву и девочку Герду, про Симбада-морехода, про Красную Шапочку и Маугли. Буратино, куда же без него, жаль только, первоисточник не читал. Припомню и фильмы, что смотрел в свое время – от Щелкунчика, до Стойкого Оловянного Солдатика. Да много чего припомню. Может и не на одну книжку хватит. И перед каждой сказкой краткое вступление, в какой стране родилась сказка, и что это за страна. Буквально пару-тройку строк.

Пили чай. А за тонкой перегородкой мерно стучали станки, переделывающие мир. Завораживало. Надо переходить на рулонную печать. Но некогда заняться этим.

Кто сказал, что война – дело настоящих мужчин? Дам в глаз любому, кто усомниться в наличии у меня подобных качеств. Даже государя приложу, правда, мысленно – но потом найду способ отыграться. Тем не менее, совершенно не хочу этой войны. Она вроде, как и не началась еще, а уже все нервы вымотала и нутро вытянула. Сколько полезного мог бы успеть уже сделать!

А с другой стороны. Как не по скотски это звучит – но без войны ничего бы вообще сделать не смог. Даже не представляю, как в ленивое мирное время можно было бы так проломить экономику. Только на переломе перед войной такое и возможно.

Но война уже свое дело сделала, взломала лед. Теперь она будет только проедать ресурсы.

Ладно. Не мне конечно решать, но пару ударов кувалдой, с обратной стороны двери, которую вскрывает Петр сделать можно. Незаметненько так, а то не приведи Высший разум – государь осерчает. Кому приятно штурмовать крепость и обнаружить внутри свои войска с хлебом солью? Нет, войска надо будет перед штурмом из крепости незаметно вывести.

Впрочем, рано об этом.

Государь изволил принять меня в Кремле после обеда. Опять буду под перекрестным огнем доброжелателей стоять. Собственно, задача как обычно, получить аудиенцию – при народе Петр только ругает и хвалит. Последнее – редко. Деловые вопросы он решает за столом в кабинете и при наличии бумаг – уж за столько лет до меня простые истины дошли.

Началось все не очень гладко. С вопроса Петра

– Дошло до нас, от людей верных, что староверов ты, князь, к себе приблизил. Так ли это?

А где здравицы? Опять же, о погоде? Да и не спрашивал никогда при найме о религии – откуда мне знать, может, и староверов набрал.

– Здрав будь, государь, Петр Алексеевич. Коль верные люди тебе донесли, то так оно и есть, наверное. Сам знать об этом не знаю, не выспрашивал работников своих о том. У меня ведь и католики наняты, и мусульмане попадаются. И все они работают для Руси нашей, матушки, и для тебя, государя нашего, не щадя живота своего, не отлынивая, да справно службу неся.

Петр еще посверлил меня взглядом, оглядел шушукающийся бомонд, усмехнулся.

– Коли так, пойдем, подробно поведаешь.

При этом смотрел не на меня, а на пухлую и габаритную папку у меня подмышкой. И сдались ему эти староверы? Ладно, главное без нервотрепки на деловую беседу проскочил.

Правда, от староверов Петр не отстал и в кабинете. Пояснил ему еще раз, что действительно не спрашиваю пристрастий работников. Для меня главное, что дело человек хорошо делает. Под эту беседу сделал круглые глаза и попросил Петра на меня не серчать, а объяснить мне, тупому в этом деле – почему и католики и мусульмане и еще не пойми кто нам любы, коли они дело делают споро и верно – вон, и в армии они у нас, и на флоте, и при дворе – а староверы, хоть они дело не хуже делают и не меньше пользы несут – враги. Переждал вспышку монаршего неодобрения, с хватанием за шпагу – специально папку на коленях держал, положив на нее подбородок – да, габаритная вышла папочка – Петр точно сквозь чертежи насаживать меня на вертел не будет, у него пунктик на инженерной документации. Потом зашел с другого боку. Церковь у нас одна, никто уже с этим не спорит. Этих староверов раз-два и обчелся. Спокойно наши церковники относятся к иным храмам, даже к мечетям. Так отчего не отнестись так и к староверам – это уже не наша, а чужая религия. Но она есть, как отдельная ветвь, как католики, как мусульмане. Пусть живут, коль верны земле нашей будут. Может кого и перекрестим со временем, как с иностранцами нередко выходит… Переждал еще одно неудовольствие, правда, уже более задумчивое. Добавил, что Всевышний сам покарает отступников, не стоит нам кровь на себя брать, лучше использовать все, что есть под рукой в нашей земной юдоли. Нужны нам грамотные люди. И много. Край как нужны!

Нарвался на резкую отповедь, что не мое дело про Бога рассуждать, и тому подобное. Но вопрос о староверах больше не поднимался. Добрый знак. Надо будет попозже прошерстить мастеров, кто у меня там застароверился, и подробно с ним поговорить. Что могут предложить своей стране они, что хотят получить взамен. По скромному варианту. Потом можно будет попробовать пошуровать рогатиной в медвежьей берлоге еще разок.

Говорили с Петром про наемников.

Судя по всему, вопрос был уже решен, похоже, даже ответ отослан. По крайней мере, бумаги Петр просматривал без интереса. Спросил только, готов ли у меня южный флот. Отчитался ему о проведенной рекогносцировке, и про крепость, и про перевооружение, и про режим дежурства по Черному и Средиземному морям оставшимися кораблями. Словом, нарисовал радужную картину. Государь даже оживился, и, как кот, зашевелил усами, будто пробовал на вкус расписываемые мной картинки.

Поговорили о возможных баталиях наемников. Покивал с восхищенным видом на план, который Петр набрасывал на обратной стороне какого-то документа. Да-да, именно так мы и сделаем, растянем жалкие 20 кораблей цепочкой поперек Гибралтара. Гениально. А вот под пушки крепости заманивать – этот план уже с Крюйсом обсудили, все верно, государь, так и сделаем!

Пока у Петр приподнятое настроение – подпихнул ему планы по юнгам, кадетам и валькириям. Сказал, что даже со священниками договорился. И вовсе не врал! Преувеличивал чуток. Священник был в единственном числе, да и то ничего особо не решающий. Хотя в последнем – сомневался все больше и больше.

Опять пел дифирамбы. Да, затраты приличные – но заграничные кадры нам много дороже обходятся. А тут мы поднимем свои кадры с нуля, вырастим их как нам надо, и не будет у тебя, Петр, более верных последователей. Любое дело им поручить можно будет…. А куда денусь? Гарантирую, конечно.

Не любит Петр деньги расходовать. Надо его срочно подбодрить. Выложил альбом эскизов.

– Вот твой новый город, государь. Как выбьешь шведов с Невы, так его и закладывать готовы будут. Уже мастеров собираю, вон, летом с Италии привез. На будущий год еще привезу. Наши мастера плечи расправляют. Будет, государь, не город, а алмаз в твоей короне. Во всей Европе не сыскать такого алмаза будет.

Петр, чуть ли не благоговейно рассматривал альбом. Перелистывал страницы, возвращался обратно, к общим планам. Мастера явно хорошо потрудились. Слова тут были лишними. Тихонько сидел на стуле.

Петр перелиснул последнюю страницу. Набил трубку, подтолкнул ко мне кисет, а сам встал к бюро с бумагами и достал оттуда главный ингридиент для письма. Разлили.

– За город

Провозгласил Петр.

– За Петербург.

Внес свое уточнение. Петр покатал усами слово.

– За Петербург.

Выпили. Окутались клубами дыма. По новой начали просматривать альбом. На этот раз с моими комментариями.

Все, государь запал. Даже смету затребовал, и что странно, не испортил себе настроения кругленькими цифрами.

– Этим летом и начнем

Спокойным голосом, не отрываясь от альбома, заявил Петр.

Чуть трубкой не подавился. Государь поднял на меня насмешливый взгляд, любуясь, как давлюсь дымом.

– Али не готов город свой строить?

– Твой город, государь. Нам там только жить.

– Верно речешь. Что у тебя еще?

Если честно, все из головы вылетело. Что там еще было? Ах да!

– Государь, трудности у меня с кадрами.

Петр только хмыкнул.

– Офицеры, чин имеют, а знаниями подтвердить его не могут. И заменить их некем, так как остальные не лучше.

– И что мыслишь?

– Надобно закрепить экзамен ежегодный, и по знаниям, и по силе и по сноровке – а то, что это за генерал выходит, который только кряхтеть может, и ему пара слуг в горку подняться помогают. Распишем артикулы, чтоб каждому чину – знания соответствовали да набор ухваток, которые офицер продемонстрировать должен будет. А то случается и такое, что командир и доклад написать не может, и солдату продемонстрировать лично приемы с оружием не в силах. Куда это годно? А они еще и дворяне – поперек им слова не скажи. Унял бы ты, государь, эту вольницу. Коль взялись служить, так пусть служат! А коли ты еще укажешь, что молодые дворяне должны свой титул службой закрепить, и только тогда они в право войдут – совсем хорошо станет. А то видал этих молодых барчуков. Папенька за него всего достиг, а сынок только и годен, что покрикивать.

– Эк ты загнул. Роды боярские из корней Руси растут, а ты вершки им рубить вздумал?

– Государь! Не рубить! К чему тебе бездельники? У нас ведь каждый человек на вес золота. Коли будет такой указ, отцы сынам сами баловать не дадут. А уж о тех, кто ноне чины по табелю выслуживает, и подавно речи нет. Коль дослужил до звания дворянского – честь тебе и хвала. А вот сыну его, честь еще подтвердить перед тобой, государь, надобно будет.

Петр хмыкнул еще раз.

– А коли дочки народятся?

– Вот тут будет у меня еще одна просьба к тебе. Школу благородных девиц, что под рукой сестры твоей – хочу на большое дело приспособить. Бабы, они хозяйственные, копейку к копейке сцепить сумеют. Подучим их сполна, у меня и специалисты привезены итальянские – и поручим им за тратами из казны следить. Ревизии проводить. А потом может и казначеями, в приказы рассадим. Будет у тебя и резерв людей, и девицы отслужить титул смогут. Будет всем единый спрос! Каждый дворянин державе послужить обязан, чтоб доказать свое дворянское достоинство! Но обязательно отслужить после того, как образование получит – а то его служба без знаний только вред нанести может.

– У тебя, небось, и опись соответственная заготовлена?

И чего такого смешного сегодня во мне есть? Может, ширинка не застегнута? Так нет у меня ширинки, штаны сбоку застегиваются. Вытащил три сшитые листка. Молча передал Петру.

– Еще чего?

– Вот, казачьи старейшины передали послания – говорят, назревает нехорошее на порубежье. Просили прислушаться к их словам.

Передал пакет Петру, он взял и отложил в сторону. К слову, мои сшитые листочки с очередной бомбочкой под дворян Петр оставил поверх альбома. Может и действительно подумает.

– Про границы мне ведомо. Что сам сказать можешь?

– Не могу государь. Мотаюсь через всю страну, даже по сторонам оглянуться не успеваю. Вот об османах сказать могу. Зреет у них недовольство, и никакие посредники султана не удержат. Султана просто не станет, а будет другой султан. На его бы месте, всех недовольных посылал отвоевывать Константинополь. А после неудачных штурмов казнил бы зачинщиков, как обещавших и не справившихся.

– Ты думаешь, что речешь?!

Ну вот, снова родной и знакомый государь, а то уж не по себе становилось.

– Петр, защита Константинополя ноне сильна как никогда, а дальше будет слабеть, люди будут уведены от стен мирной жизнью. Теперь самое время! Коли наши послы в Измире намекнут султану, что мы готовы уменьшить под стенами Константинополя численность его недоброжелателей – султан с радостью за этот выход схватиться. Трон под ним явно шатается, самое время избавиться от тех, кто может его свергнуть. А нам этот султан еще и должен останется.

Петр задумался. Интриги он явно умел лучше меня заворачивать.

– А Константинополь точно устоит?

– Коли не больше чем полусотней тысяч, да нам шепнут заранее – точно. Коли сотней, устоит, но будет много крови. Надо намекнуть султану, про ограничения. Лучше несколько раз повторить, чем один раз, но много. И еще. Такие подарки бесплатными не бывают. Можно будет и восточный берег Черного моря под свою руку взять. И султану о том говорить не надобно. Хотя, потом он может пенять зачинщикам – мол, вот что из-за вашей затеи вышло, потеряли еще земли. А коли замирились бы с Россией, было бы все по-старому…

– Гладко складываешь. Что, так во флоте уверен, что уже и на восточные берега замахиваешься?

– Прошлым летом флот Черноморский у тех берегов маневры проводил. Некому там сопротивляться. Сильные крепости в осаду возьмем, на измор, с моря и с суши. А слабые крепости нам не противник. Писал все в отчете тебе, государь.

– Ладно, подумаю над словами твоими. Ступай. Завтра к обеду будь в Преображенском, совет военный соберу.