Текст книги "Бывший рай"

Автор книги: Алек Майкл Экзалтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

На последнее карьерное обстоятельство ему не раз намекало начальство, и откровенно говорили друзья-однокурсники: Леки, тебе давно пора в амниотический бак, мы все по два-три раза погибали, кое-кто четыре, а ты с курсантских лет забыл, каково там в баке сидеть и учиться – черт ее побери, переподготовку для новой жизни. Однако Ал Тотум боялся признаться однокашникам и себе, будто бы ему страшно даже на время расстаться с земным существованием. Он был всего лишь дважды рожденным и только один раз ему пришлось умереть, согласно нерушимым традициям корпуса на службе императору. Но то было в академии, когда в соответствии с требованиями курса психологической и физической подготовки рейнджеров все кадеты прощались с жизнью на Террренморте.

… Слово-то какое отвратное, холодное – полоса смерти, бр-р…

Инстинкт ли самосохранения, атавистический здравый смысл или, быть может, случайно услышанная в детстве примитивистская ересь о грехе добровольного самоубийства и единовременности телесной жизни, тем не менее, нечто позволяло майору Тотуму во что бы то ни вытекало, инстинктивно-удачно, но бездарно и несчастливо для карьеры выходить живым, чаще всего невредимым из самоубийственных боевых столкновений и рискованных миссий. О своем вульгарно-материалистическом предрассудке и боязни самопожертвования Ал Тотум благоразумно помалкивал, даже на исповеди, но он не раз в мыслях обращался к Создателю с горячей мольбой простить ему смертный грех неверия в воскрешение идентичной плоти и бессмертной души во чреве амниотической машины. Как человек разумный Ал Тотум понимал: нехорошо, ой, грешно не верить в бессмертие души человеческой, коей предвечный всемогущий Создатель всего сущего даровал право и возможность в случае необходимости заменять бренную и тленную земную оболочку на обновленный облик по образу и подобию Своему. Но, вот, поди ж ты, вульгарной биологической смерти майор порой страшился не меньше твердолобых суеверов – приверженцев материалистического лжеучения об одноразовом употреблении телесного вместилища сознания и рассудка. Не пошли впрок майору Тотуму и благожелательные, но убедительные увещевания субкапеллана Кринта, прозорливо сумевшего разглядеть в потемках души сомневающегося в себе или добродетельно заблуждающегося единоверца мучительную дилемму вечной жизни и многократной смерти.

Суеверие, оно и есть не больше, чем суеверие, доказывал истовый фиделист Са Кринт в проповедях, в беседах наедине с братьями и сестрами по вере. Суеверие трудно поколебать разумными доводами, ссылаясь на общепризнанные достижения суперлативных технологий, позволяющих из клонированной оплодотворенной яйцеклетки за тот или иной срок выращивать в амниотическом резервуаре полноценный человеческий организм, наделенный бережно сохраняемой в имперском депозитарии матрицей сознания, снабженный долговременной памятью о прошедшей жизни вместе с благоприобретенными знаниями, умениями и навыками. Бороться с суевериями более пристало духовными средствами, обращаясь непосредственно к идеальной сущности человека, его целеполагающему, ценностному предназначению во Вселенной и доступной Ойкумене, как это делают идеологические институты, основывающиеся на первичности человеческого или надчеловеческого духа перед косной материей. Точнее говоря, материалистическим суевериям и предрассудкам можно и должно противопоставлять авторитетное слово, не требующее иных обоснований, кроме постулатов, аксиом, догматов, излагаемых в связных идеологических доктринах.

Вместе с тем, в чем проэклезиал Са Кринт был глубоко убежден, образчики гуманистического доктринерства, утверждающие тщеславно примат духа человека над материей и веществом суть преходящи, недолговечны, хаотичны. Лишенные внутреннего и внешнего порядка гуманитарно-просветительские теории противоречивы и разъединены в необозримом множестве. Бесчисленные гуманистические концепции и гипотезы лишены истинного духовного величия, так или иначе они конъюнктурно ограничивают себя приземленностью, тяжеловесными веригами конкретных обстоятельств, будучи намертво прикованными к изменчиво-лабильным условиям объективной реальности. Стоит человечеству, ведомому промыслом Всевышнего, слегка расширить пределы познания, изменив окружающую среду, скажем, в результате эпохальных научных открытий и технологических свершений, как тут же десятки, сотни гуманитарных доводов, прекраснодушных пожеланий, выдвинутых якобы для блага и во имя человека, обнаруживают собственную несостоятельность и ущербную эфемерность. Меняются времена, люди, меняется жизнь, делая ненужными, излишними устаревшие псевдорелигиозные гуманистические воззрения, апеллирующие к ветхому Адаму-прародителю.

В то же время прошедшие сквозь века и тысячелетия выдержанные уникальные боговдохновенные догматы истинной веры, отдающие приоритет объективным святым надчеловеческим истинам и ценностям, суть логичны, целостны, нерушимы в своей квинтэссенции, хотя иногда бывает и наоборот в грешной, априори лимитированной человеческой интерпретации. К бесконечности можно и должно стремится, но постичь рациональными чувствованиями непостижимые замыслы Создателя слабому и ограниченному человеческому разуму предвечно не суждено и не дано. Несть творения превыше творца! Часть всегда меньше целого. Однако Всемогущий и Всеблагой заповедал нам пути бесконечного, беспредельного общечеловеческого развития. Он вручил нам ключи к свободе, вложив в наши души непрестанное стремление к божественному совершенству, где путеводительными светочами становятся гениальные научные озарения, религиозные прозрения и откровения веры по своей духовной природе надмирные, вселенски истинные. Сотворим же знамение благостной бесконечности, братья и сестры. Да свершится истинно! В том числе и то, как суперлативные технологии сделали возможным, чтобы не во грехе и пороке единожды рождался человек разумный, а многократно выходил на ясный свет Господень из амниотических устройств, идентично адекватный чистому образу и подобию Создателя. Отрицать суперлативное непорочное зачатие и пресуществление духовного прототипа людского или не верить в благодатную посмертную реституцию своего идентичного тела – значит быть поганым язычником-гуманистом, профанируя само понятие бессмертия души человека, его разума, бесконечного во времени и пространстве в качестве орудия неисповедимых замыслов Создателя всего сущего…

Субкапеллан Кринт был красноречивым проповедником, но высшее командование корпуса имперских рейнджеров на религиозные или гуманистические верования личного состава, в сущности, не обращало ровным счетом никакого внимания. Тем не менее, рейнджеры крайне подозрительно и нелицеприятно относились к тем, кто, по наблюдениям братьев и сестер по оружию, руководствовался не бессмертным разумом, а рудиментарными животными инстинктами самосохранения временной телесной субстанции. Все мы, конечно, люди и человеки. Но не всегда и не во всем. И с патологическими личностями, вдруг ставшими одержимыми дикими первобытными безотчетными побуждениями, в корпусе прощались незамедлительно и эффективно: заведомо невыполнимая миссия или оскорбительный вызов на безнадежный поединок. И вот тайный суд чести выносит вердикт о сроках посмертной реституции или же приговаривает из строя вон выходящего жизнелюбца к бессрочному пребыванию в резерве-постмортем. Как говаривали рейнджеры: останется на том свете, пока черти-пришельцы с рогами и копытами не пожалуют на этот.

Это презрение к смерти у звездных рейнджеров не было генетически кодировано, как у безумных клонов-трансмутантов в доимперский период локально-глобальных метагалактических конфликтов, но являлось предельно осознанной жизненной необходимостью разумного риска, заложенной воспитанием и годами боевой подготовки.

Живой или мертвый ты всецело готов одержать победу любой ценой на службе императору, не жалея ни жизни, ни смерти. Смертью мы попираем смерть. Убеждая и утверждая себя в бессмертии, ты побеждаешь врагов рода человеческого. Нынешних или грядущих. Вера – вне жизни и смерти, но она мертва без разума и дела рук человеческих.

Такое не раз и не два говорил субкапеллан Са Кринт единоверным братьям и сестрам по оружию, слово веры доказывая военным делом, в чем майор Тотум уже имел возможность убедиться в ходе подавления сепаратистских беспорядков в индустриально-астероидном поясе системы Аквитания Серт.

Поэтому, когда лейтенант Хампер предложил кандидатуру прим-сержанта Кринта на должность заместителя командира взвода "А", майор Тотум понял – ему дан знак свыше и реальный шанс доказать себе и всяким прочим, что он ведь все-таки человек, способный держать оружие, а не гуманитарная тварь, дрожащая как бы чего не случилось с ее бесценной, единственной и неповторимой жизнью. Труса он никогда не праздновал и в панику не впадал, понапрасну подозревать его в подверженности психозу самосохранения есть верх оскорбительной несправедливости.

… Хрясь вам! К черту в зубы на раздачу, я устрою тут всем веселье по полной программе, огульно и разгульно. Поработаем нещадно и беспощадно. В бак так в бак! Если по-другому нельзя. Зато через три года можно будет выйти на волю в звании подполковника и, быть может, с титулом пресветлого графа империи. Не получится стать героем, погибнув в бою, на худой конец всегда под рукой возможность вызвать на дуэль лейтенанта Хампера. Тоже вариант с гарантированным фатальным результатом, если нелестно отозваться о кельтах-каледонцах или о высоколобых историках из лавки древностей…

Барон Алекс Тотум в общем-то не был подвержен интеллигентским рефлексиям. Но после проповедей преподобного Са Кринта чего только в голову не взбредет.

…Прости меня, грешного, Всевышний, помирать мне еще не с руки, от ответственности за результативное проведение операции "Лакс" меня милорд генерал Колм не освобождал. Похоже, наоборот, строго предупреждал, чтобы я без толку не рисковал людьми и собой. Или же его светлость имел в виду нечто диаметрально противоположное? Неисповедимы пути начальства нашего. Иже яси на землех яко и на небесех…

ВТОРАЯ ГЛАВА

На диких и неухоженных землях природные катаклизмы бывает случаются внезапно и неожиданно. Ураганы, землетрясения, лавины, камнепады по обыкновению начинаются без предупреждения, неся разрушения и смерть всему живому, не ведающему о климат-контроле, суперлативных технологиях, машинах и механизмах, способных употребить планетарную даровую энергию для пользы дела человека разумного. Или оставить все как есть, минимально вмешавшись в естественный ход явлений природы. В самом натуральном дикарском виде…

Первым на дикорастущее лоно природы планеты Экспарадиз глубокой темной ночью высадился прим-сержант Кринт. Отчаянный рейнджер появился на неприветливом лесистом склоне восьмикилометровой угрюмой заснеженной вершины спустя доли секунды после точного попадания в лавиноопасный участок заурядного железного метеорита, несшего в своем ядре анкер нуль-перехода. Вместе с тысячетонным телом лавины они неудержимо покатились к подножию горы, увлекая за собой пласты слежавшегося снега, скальные обломки и вырванные с корнем стволы хвойных деревьев. На нижнем каменистом распадке снежная лавина слегка замедлила ход, по-видимому, для того, чтобы сейсмический грохот и пять баллистических анкеров, выпущенных сержантом, вызвали несколько могучих камнепадов. Непосредственно в каменную круговерть гравитационных возмущений по монореперам нуль-наведения высаживался уже остальной состав разведгруппы, оставив промежуточный лагерь лунного базирования. Все и вся по плану оперативных мероприятий.

Высадка рейнджеров на северном материке Норд-гамма происходила оперативно, шумно и громко, но никто не услышал и не заметил чего-нибудь необычного. В горах и днем и ночью случаются лавины, камнепады, обвалы, оползни, сели – естественно, большей частью в дождливый зимний сезон, длящийся на четвертой планете системы 8–9 месяцев, а в холодных горах еще дольше…

Горы немного рассердились, поворчали на непрошенных гостей, но скоро снег, камни и отголоски далекого громыхающего эха покойно улеглись на новых лежбищах; в горных ущельях и долинах опять наступила тишина, где почти за пределами человеческого слуха снова стал слышен нежный шелест моросящего дождика, тихое поскрипывание деревьев и возня мелких грызунов в глубоких норах.

– 1 —

Первый лейтенант Даглес О'Хампери, лейтенант Минерва Льянет, прим-сержант Самуэль Кринт, мастер-сержант Миято Мокуяма.

Четверо невидимых и неслышимых рейнджеров на планете внизу и системы слежения наверху на естественных спутниках в пассивном режиме смотрели и слушали, внимательно изучая обстановку в районе высадки. Активная фаза разведки началась тихо и мирно. Мир вам, добрые люди!

Лейтенант Хампер вспомнил подходящую по случаю цитату из древней латыни, молча коснувшись тактильного коммуникатора на предплечье сержанта Кринта.

– Рад вас слышать живым, брат рейнджер, – отозвался сержант на имперском инглике, дав собеседнику понять, что шутку командира уяснил, а его скрытное приближение не осталось не замеченным бдительным разведчиком.

– Ваш макросенсор, прим-сержант, я все же засек. Ладно, будем шевелиться, Кринт. Два с половиной часа уже прохлаждаемся. Похоже, здесь все чисто. Псионика на нуле. Как наши биопробы?

– Известные типы нанофагов не обнаружены. Здесь, вообще, нет перинанитов. Девственная планета, сэр. Микроорганизмы – по категории "3р14". Нашел пару необычных фильтрующихся вирусов, эндемики, для нашей иммунной системы безвредны.

– Возьмите мои образцы и сравните со своими анализами.

– Да, сэр.

– Странно совпало: зима по столичному календарю и здесь тоже холодный сезон. Что может быть лучше плохой погоды, когда ее не ощущаешь в режиме полной защиты и маскировки, не так ли?

– Зима, лейтенант. Тут, словно на Сирин Добро, как если бы там не было глобального климат-контроля. Живая природа – всегда друг рейнджера, сэр первый лейтенант. Зимой и летом…

– Угу, на каледонской Кварте вне локальных зон терраформирования примерно так же. Заповедные места… Как мои зимние пробы?

– Без вариантов, сэр. Аналогичны моим. Но без стационарных лабораторных исследований ничего нельзя утверждать наверняка.

– Знаем, учили. Где наши милые могучие "М"?

– Мастер-сержант Мия Мо, предположительно, в 800 метрах на северо-восток. А лейтенант Мин Льян, возможно, в полутора километрах к югу.

– Хорошо замаскировались девочки. Как беспилотники?

– Один под камнями в 100 метрах слева от нас. Другой – обломок скалы справа на 9 часов.

– Хорошо. Пусть впредь полежат замертво. Наверху неведому зверюшку примерно на 11 часов видите, сержант.

– Да, сэр. По инфракрасному спектру напоминает каледонского горного барана.

– Вот-вот. Масса у него подходящая для оптического камуфляжа. Вперед, мелким скоком по горам, по долам. Я присмотрю за местностью. А вы, сержант, как любитель дикой живой природы, соберете мне стадо из одного барашка и двух овечек у входа в пещерку на три часа в 400 метрах отсюда. Подберете две моих гравиметки. Коммуникативный нуль не отменяю.

– Да, первый лейтенант, сэр.

Спустя пять часов начались работы по оборудованию базового лагеря в скальном массиве. Потом с горных склонов сошли еще три лавины, и под их прикрытием два беспилотных экраноплана заняли замаскированные боевые позиции у заваленного снегом и обломками деревьев входа в пещеру. Опять воцарились мертвая тишина и ночной мрак под темным беззвездным небом, пока две молчаливые луны, невидимые за плотной облачностью, не скрылись за горными вершинами в предрассветных фиолетовых сумерках. Лес на склонах понемногу оживал, просыпались дневные звери и птицы, знать ничего не знавшие о четырех рейнджерах и охранных системах базового лагеря, чутко вслушивавшихся и всматривавшихся в тихую лесную жизнь. Праздничная новогодняя ночь подошла к концу.

Праздник есть праздник со всеми его традициями, и как нельзя кстати пришлась рождественская каледонская елка или очень трогательно напоминающее ее хвойное дерево. Елку, почти в невредимом виде бережно спущенную вниз лавиной, установили посреди пещеры и украсили проблесковыми маячками макросенсоров.

– Извините, леди и джентльмены, на войне как на войне, утверждали древние галлы. Придется нам обойтись без свечей и камина, хотя пласт каменного угля поблизости есть, и об экологическом налоге на Экспарадизе никто понятия не имеет. С чем вас и поздравляю, а также с наступившим новым годом, со спокойной высадкой… – первый лейтенант Хампер внушительно кашлянул, глянул на рейнджеров, все ли прониклись торжественностью момента, и продолжил новогоднее поздравление. – Прим-сержант Кринт, доложите ваши соображения по дальнейшему ведению разведки. Прошу вас.

– Полагаю, следует расширить зону взятия биологических проб. Капитан Алмо просил по возможности нуль-транспортировать образцы равнинного грунта, речной и морской воды.

– Спасибо, Кринт. Мастер-сержант Мо, что можете добавить?

– Как прикажете, первый лейтенант, сэр. Но, думаю, экзобиоразведка – сейчас основное. Планета на редкость терраподобна, но мы еще не знаем, насколько она опасна.

– Спасибо, мнение экзобиологов будет учтено. Лейтенант Льян, прошу ваши предложения.

– Необходим глубокий рейд к океану через плоскогорье на северо-западе. Если тут водятся большие хищные птицы, а они обязательно должны быть на такой планете, то лучшей маскировки трудно сыскать. До высоты птичьего полета псионика не достанет. А сравнивать гравиоптические данные птиц с результатами визуальных наблюдений в видимом спектре ни один охранный ментатор не станет, если кто-то специально не прикажет ему это сделать. Перемещаться следует эшелонировано: я впереди, а вы трое на разной высоте, прячась за горизонтом. Если моя фантомная маскировка будет раскрыта, сразу станет ясно, с кем нам придется иметь дело на планете Экспарадиз.

– Всем спасибо. Два часа на отдых и техобслуживание. Затем прикрываем прибытие экзобиологов под командованием капитана Алмо. Со всей нашей научно-исследовательской логистикой в пандемониуме…. Основной базовый лагерь спецгруппы на планете Экспарадиз устроим повыше в гранитном массиве.

– Капитану Алмо вряд ли понравится работа на природе, сэр, – озадаченно протянул сержант Кринт, он почему-то не ожидал такого развития событий.

– Приказ майора Тотума, сержант.

– Понятно, приказы не обсуждают, но осуждают. С плеч долой, чтоб в черепе не копался. А мы, значит, тоже от доброго доктора куда нельзя дальше, как предлагает лейтенант Льян, пташками небесными вспорхнем под облака?

– Пожалуй, да. Мы летим сверху, беспилотники в тылу за горизонтом – снизу. Оптимальный вариант разведки, если на северо-запад к океану по пути заглянем в пару любопытных мест.

– Позвольте, уточнить первый лейтенант Хампер, сэр.

– Пожалуйста, лейтенант Льян.

– На плоскогорье вы обнаружили искусственные сооружения, не правда ли?

– Не знаю, но любопытные холмы пирамидальной формы, по данным гравиметрического зондирования, там присутствуют. Плюс следы полиметаллов от квант-нейтринного сканирования…

Молчаливый тактильно-вибрационный разговор закончился, и столь же беззвучно рейнджеры отодвинулись друг от друга занявшись тестированием амуниции и оружия. Так положено по боевому уставу – при любой возможности инспекция и проверка оснащения. Пусть даже ничего не могло быть повреждено под градом тяжеленных камней или в суровой снежной турбулентности, но порядок есть порядок. Сначала на поясе экзоскелета генераторы защитных силовых полей, плотно изолирующие рейнджера от враждебной окружающей среды, потом устройства подзарядки, энергообеспечения, затем системы наблюдения и сопровождения целей. Биглеты – встроенное личное оружие и навесные вооружения подлежат доскональному тестированию на последнем этапе. Не были забыты и боевые машины, ими занималась лейтенант Льян, когда командир группы принимал от сержантов доклады о боеготовности.

После того, как Мин Льян отрапортовала ему о том, что с ней и биспилотниками все в штатном порядке, Даг Хампер задумался о силах и средствах, имеющихся в его распоряжении с целью проведения глубокого континентального рейда по континенту Норд-гамма. Маневр маневром, но хватит ли четырем рейнджером огневой мощи с места в аллюр три креста организовать разведку боем, если их обнаружит тяжело вооруженный неприятель?

… Хорошо, у каждого на плечах экзоскелета по 12 направляющих для баллистических самонаводящихся снарядов с аннигиляционными боеголовками в пятикилотонном эквиваленте условной химической взрывчатки и для них по 8 запасных кассет перезарядки. Гравитационные пропульсаторы с 48 параколлапсирующими зарядами – тоже уместный запас, всякие беды врагам учиняющий… Из тактического оружия также имеются гравиплазменные гранатометы на бедрах с тремя штатным боекомплектами на 256 зарядов. Мия и Мин, как это нравится нашим воительницам, навесили себе по дополнительному гранатомету на оба предплечья. Почему женщины, так любят таскать на себе дополнительную инерцию, спарки тяжеленных сисек спереди им что ли мало? Опять же проблема энергопотребления антигравов, у них и у нас с Кринтом. Безынерционные двигатели в режиме непрерывного полета жрут уйму энергии. Придется все-таки усиливать второй эшелон, где нужны не меньше 8 беспилотников огневой и инженерной поддержки, а для полного рейнджерского счастья – мобильный арсенал тылового обеспечения с боевым охранением. В резерве быстрого реагирования остаются у нас остаются еще два отделения и звено суборбитальных истребителей-бомбардировщиков. Как положено по уставу, армейские резервы и предосторожности сраму не имут, если используются своевременно, по-умному, в нужное время, в подходящем месте.

Местность вполне годится для любого типа боевых действий. Практически везде по маршруту найдется, где укрыться и маневрировать в ожидании развертывания резерва. А уж, если славно разгрузиться от оперативно-тактического оружия в первые минуты разведки боем… Йо-хо-о! Повоюем, братья и сестры. Преподобный Са Кринт и его всемогущий Создатель тоже нам помогут, если свершится истинно по-рейнджерски. Всем будет аминь, как говорили древние воители…

– 2 —

Штаб-сержант Рональд Тилбо, второй пилот оружейно-транспортной платформы Љ 106-бис метагалактического класса "Фрегат-Т2Л", техник-экзобиолог.

Воистину, рейнджер Рон Тилбо гордился собой, новенькими унтер-офицерскими солнышками и тем, что в наступившем году он сможет поступить в Геонский университет на факультет универсальной социологии. А уж то, как ему чудовищно повезло попасть в спецгруппу, где начальником штаба универсальный лейтенант Хампер, вообще, приводило его в щенячий восторг, отнюдь не подобающий солидному, много повидавшему сержанту, разменявшему пятилетие рейнджерской службы. Но неуместные инфантильные чувства штаб-сержант Тилбо хранил строго при себе и никому не собирался докладывать о своем недавно прорезавшемся интересе к палеографической науке, изучающей старинные аудиовизуальные источники. Разве что он при случае рассчитывал поговорить с Дагом Хампером о проблемах стабильности развития человеческих сообществ и социальной устойчивости различных форм прогресса во времени и пространстве. Потому как он, Рон Тилбо полностью разделял концепцию магистра палеографии Хампера об императивном характере техногенной эволюции, предопределившей долговременное существование и распространение во Вселенной человека разумного. Иного не дано, полагал Рон Тилбо. И тому доказательства он надеялся отыскать на планете с символическим названием Экспарадиз.

Любое человеческое сообщество аподиктически обязано эволюционировать в универсуме, усложняющемся по мере расширения границ познания, не топтаться на месте в страхе перед неопределенным и еще более сложным будущим, а тем паче не пятиться назад в ностальгической тоске по простому, ясному и понятному прошлому, где все якобы было систематизировано, кодифицировано, упокоено, упаковано и разложено по соответствующим полочкам. В двух последних вариациях о сколь-нибудь распространенной во времени и пространстве исторической устойчивости человеческого сообщества не может быть и речи. Исторических примеров депрессивной деградации от системных передовых технологий на низкопробный индустриальный уровень вполне достаточно.

Отнюдь не застойно-дегенеративное технократическое общество, озабоченное сохранением контроля над кое-как упорядоченным хаосом человеческого бытия, а свободно управляемая техногенная эволюция способна спасти человека от него самого, полагал Даг Хампер, и его идею поддерживал Рон Тилбо.

По правде сказать, оба они не были эволюционистами в древнем материалистическом понимании явления эволюции. Если в самозарождении жизни под воздействием природных процессов мало кто сомневался в доступной Ойкумене, даже самые замшелые приверженцы религиозных воззрений так или иначе признавали факт существования на многих планетах живых созданий, чье происхождение было чисто эндемичным, то вековечный дарвинистский вопрос о некоем неуклонном эволюционировании от микроорганизмов до разумного многоклеточного состояния по-прежнему оставался открытым. В том числе и в отношении чуточку более продвинутой по дарвинистским меркам фауны.

Ни один материалистический эксперимент по вразумлению до человеческого статуса млекопитающих, как инопланетных эндемиков, так и земного происхождения, еще не увенчался беспрецедентными победами. В лучшем виде удавалось триумфально добиться, чтобы экспериментальное животное обладало имбецильным младенческим разумом или же ментальными возможностями человеческого зародыша. Но во всех случаях у лабораторных экземпляров подопытных животных отсутствовали способности к самообучению и развитию, а приобретенные неимоверными усилиями экстраординарные почти человеческие навыки и умения угасали еще быстрее, нежели у одомашненных животных дрессировочные условные рефлексы без соответствующего постоянного подкрепления.

Ничуть не способствовало научной популярности гипотез эволюционных материалистов-экспериментаторов и то, каким небескорыстным манером к ним соответственно примазывались многочисленные жулики и проходимцы, более или менее результативно, в зависимости от вложенных средств в лабораторное оборудование, вживлявшие животным квазиразумную биотронику в мозговую ткань или под черепную коробку. Понятно, долго такие гибридные и нежизнеспособные монстрики-уродцы протянуть не могли, но подобные эксперименты пользовались колоссальным успехом у бульварных и желтых масс-медиа, рассчитанных на стремящийся к нулю минимум интеллекта и образованности множества потребителей развлекательной информации. А ловкие дельцы, небезуспешно полагаясь на легковерное преклонение перед наукой, до сих пор предлагают сделать разумными домашних питомцев. В основном, в расчете на доверчивую публику средних лет, не утруждающую себя воспоминаниями о канувших в безвозвратное прошлое базовых знаниях, полученных в младенчестве и в подростковом возрасте. Представляете, как будет замечательно, если ваша кошечка, собачка или волнистый попугайчик начнут беседовать с вами о политике? Впрочем, благоразумие и кондовое благомыслие чаще всего не позволяло большинству обывателей поддаваться на жульнические уловки. Недаром ведь всемогущий Создатель, снабдив ее крепкими инстинктами, не дал скотине маломальского разума?

Не только неспособность высших животных к самопроизвольной эволюции до по-человечески разумного уровня огорчала материалистов во времена Дага Хампера и Рона Тилбо, но и отсутствие в доступной Вселенной каких-либо подтвержденных серьезными исследованиями признаков чужого высокоразвитого разума. Спекуляций и мистификаций на данную тему было в достатке, но никаких достоверных свидетельств вселенской жизнедеятельности разумных чужаков-пришельцев как и тысячелетия тому назад не существовало.

Между тем, обычных людей, в повседневной суете чаще всего не задумывающихся о неисследованных космических безднах, ужаснула бы новость о том, как если бы человечество столкнулось в какой-нибудь тесной галактике с враждебными пришельцами, вооруженными не менее, а, может, и более чем человек разумный. А вот материалисты-эволюционеры, напротив, всячески приветствовали такую возможность, заранее проповедовали пацифизм, неизбежность капитуляции и безоговорочной сдачи на милость враждебных всевластных чужаков. Главное – доказать справедливость древнейшего антропоморфистского тезиса: человек духовно и телесно не одинок во Вселенной. А там, хоть трава не расти на миллионах планет земного типа, если очень душевным пришельцам того захочется.

С этаким эволюционным подходом гетерогенных материалистов большинство современников Дага Хампера и Рона Тилбо никак не могло и не желало соглашаться. Поэтому к неизвестной эвентуальной угрозе рейнджеры относились предельно серьезно, так же как и предшествующие поколения покорителей Вселенной, кто без душераздирающих терзаний и публичных криков распростился со стародавней метагалактической раздробленностью, постепенно, эволюционным образом сменившейся, в чем нет ничего плохого, на единую имперскую военную диктатуру, как раз на случай появления в доступной Ойкумене чужеродного и враждебного разума. В то же время в остальных сферах социально-политического бытия человека разумного в суперлативных имперских протекторатах и доминионах по-прежнему эволюционировали в различных комбинациях жесткая демократия или мягкий авторитаритаризм, как того заслуживали те или иные народы.

Отсюда, коль речь заходит об эволюции, то прежде всего имеются в виду развитие социального комфорта и научно-технологический прогресс на благо человека разумного, вооруженного пониманием изменчивого многовариантного прошлого, откуда вытекает нейтрально пластичное, открыто флексибельное настоящее, детерминирующее грядущие перемены и новые горизонты познания, раздумывал будущий палеосоциолог и нынешний штаб-сержант Рон Тилбо, сидя за консолью управления дежурного оперативного пилота. Он довольно часто ловил себя на мысли: отчего-то скучное боевое дежурство настраивает на философский лад, весьма и весьма способствуя гносеологическим раздумьям. Вид сверху, наверное, действует…

Внизу в северном полушарии планеты Экспарадиз на континенте Норд-гамма, где 8 часов назад высадилась разведгруппа лейтенанта Хампера, все тихо, спокойно. Очередная порция биопроб и разведданных по расписанию прошла через репер нуль-перехода. Вторая разведгруппа по графику готовится к десантированию. В полной боеготовности чертова куча средств усиления для девочек и мальчиков Хампера. Точно так же вся поддержка сверху, включая пилотов, скучающих под силовыми блистерами суборбитальных истребителей-бомбардировщиков. Картина, в общем-то, приятная глазу начальства и дежурной смены.