Текст книги "Обман (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Не отвечая, я открыл дверь в спальню, где спал последние четыре года. Интерьер был свежим, чистым и относительно строгим, оформленным в приглушенных коричневых тонах. Эта комната была не такой большой и богато украшенной, как главная спальня, но в ней было слишком много призраков. У нас было достаточно сил, чтобы сражаться, не думая ни о чем подобном.

Чарли́ остановилась у двери, а я молча подошел к окнам; они, как и хозяйская спальня, выходили на лагуну. Убедившись, что замок на балконной двери надежно заперт, я закрыл толстые деревянные жалюзи. В наш мир проникали только лучи света, и я шел обратно к Чарли́, или плыл? После того утра, что мы провели вместе, когда она была здесь, в безопасности, в моих объятиях, это казалось сном.

Я обхватил ее щеку, когда мой обычно уверенный голос дрогнул от эмоций.

– Мне очень жаль.

Хотя ее лицо было склонено к моей ладони, она покачала головой.

– Не извиняйся. Ты спас меня.

Ярость, которую я обрушил на Делорис, та же самая ярость, которая отказывалась сдерживаться во время моего разговора с Ореном, клокотала у меня в животе, кислота жгла горло.

– Ты не должна так жить.

– Например? Объясни мне.

Отпустив ее, я развернулся в темноте, желая наброситься, нуждаясь в атаке, и все же изо всех сил стараясь излучать спокойствие. Я не хотел пугать мою Чарли́ больше, чем она, несомненно, была напугана.

– Кто-то стрелял в нас сегодня утром.

Даже в тусклом свете я видел, как ее губы побледнели от напряжения, когда она крепко сжала их.

– Я поняла это из разговора, – ответила она, наконец. – Но я ничего не видела. – Ее голос стал громче. – Я ничего не слышала. Откуда мы знаем?

– Так ты ее не видела? – Моя грудь сжалась. Как же она пропустила эту бойню?

– Ее? – спросила Чарли́, опускаясь на край кровати. – Стрелявшая была женщиной?

Я глубоко вздохнул, желая, чтобы мне не нужно было говорить ей, объяснять. Однако именно ее слова прошлой ночью, ее гнев из-за того, что она не знала, подтолкнули меня вперед. Без сомнения, это не самая лучшая идея, но если она хочет знать, то я должен быть тем, кто скажет ей. Глубоко вздохнув, я опустился на колени рядом с ней и взял ее руки в свои.

– Мы не знаем, кто стрелял, мужчина или женщина. Охрана считает, что был использован глушитель. Ничего не было слышно. Нашей главной задачей было выбраться оттуда.

– Я не понимаю.

Отпустив ее руки, я потянулся к телефону. Приложение новостей обычно раздражало, но сегодня оно могло объяснить то, что я не мог. Я прокручивал ленту, пока не появилась история. Как только это произошло, я передал свой телефон Чарли́. Пока она читала, смущение на ее лице сменилось ужасом.

– О-она умерла?

– Она в операционной.

Чарли́ встала и бросилась мимо меня в ванную. Должно быть, это было ее первое предположение, поскольку я еще не показал ей окрестности. Я последовал за ней и увидел, что она стоит на коленях возле унитаза.

– Чарли́…

Она покачала головой, прежде чем положить ее на руку, в данный момент лежащую на сиденье унитаза.

– Я думала, меня стошнит. Хочу этого. Но не могу. Я даже не могу… эта женщина, она же мать. Она катала коляску!

Я протянул ей руку.

– Хочешь сказать, что кто-то пытался застрелить нас и промахнулся, вместо этого попав в мать? – спросила Чарли́ и отрицательно покачала головой.

– Мы не знаем, в кого они пытались стрелять. Все произошло так быстро. Охрана видела, как она упала, но не смогла остановить это. Она просто случайно оказалась между нами и стрелком в нужное время.

– Нужное время? Нокс, эта женщина – мать! Она сейчас в операционной и, возможно, никогда больше не увидит своего ребенка. Ее ребенок может никогда не узнать, потому что она шла рядом с нами…

Слова Чарли́ затихли, когда она рухнула на плитку.

Я потянулся к ее плечам.

– Это трагично, но она вполне могла бессознательно спасти наши жизни. Спасти твою жизнь. Я помогу ей и ее семье, насколько смогу. Но, Чарли́, да простит меня Бог, я бы пожертвовал сотней матерей, миллионом людей, чтобы защитить тебя.

Взяв меня за руку, она встала, ее тело налетело на мое.

Подхватив ее на руки, я отнес ее на кровать, откинул одеяло, опустил ее тело на простыни и сел рядом. Несколькими движениями я обеспечил ей комфорт, когда устраивал подушки и одеяла, все время стараясь не замечать слезы, которые молча покрывали ее щеки.

– Прости, – снова сказал я, вытирая слезу подушечкой большого пальца. Я сидел прямо, подавляя эмоции, вызванные этим решением. Я погрязну в этом позже. Теперь нужно быть сильным ради Чарли́. – Лучший способ обезопасить тебя – это прекратить то, что происходит между нами.

Глаза Чарли́, которые до этого были почти закрыты, широко раскрылись.

– Нет.

Ее голос звучал твердо и решительно.

– Я не могу позволить…

Она потянулась к моей груди, ее пальцы задержались на маленьких пуговицах моей рубашки.

– Могу я тебе доверять?

Я прищурился.

– Конечно.

– Значит, то, что ты мне говоришь, правда?

Мое негодование росло. О чем, черт возьми, она говорит?

– Да, однозначно.

– А ты не расскажешь мне что-нибудь, чтобы я почувствовала себя лучше?

– Если ты говоришь об этой женщине, то она в операционной. Как только я услышу больше, то…

– Нет, Нокс, – сказала она, останавливая меня. – Я говорю не об этой женщине. Я говорю о том, что ты сказал мне в парке. То, что ты сказал за мгновение до того, как разразился ад.

Склонив голову, я уперся подбородком в грудь и потянулся к ее прекрасному лицу. Даже несмотря на слезы и страшную бледность, она была потрясающе красива. Ее теперешний вопрос вернул румянец на щеки.

– Я говорил, что люблю тебя, – сказал я. – Я не произносил этих слов с тех пор.…

Она потянулась к моим щекам и притянула меня ближе.

– Я никогда не говорила таких слов, – она сказала это перед тем, как наши губы встретились, – и Леннокс Деметрий… – она нежно поцеловала меня. – …Я люблю тебя. Так легко ты от меня не избавишься.

Давление от всего, что произошло, выплеснулось наружу. Влага угрожала моему зрению, когда вид передо мной потерял фокус. Я притянул ее ближе, не желая, чтобы она видела мою слабость.

– Я так сильно тебя люблю. Я не могу потерять тебя, – сказал я с комом в горле.

– Я здесь. Я в безопасности.

Не раздумывая, я сорвал с нее одеяло, которым совсем недавно укрывал. Как только оно исчезло, я потянулся к подолу ее рубашки и снял ее через голову.

– Мне нужно тебя увидеть.

Чарли́ не спорила и не протестовала. Она подняла руки и бедра, позволяя мне снять с нее одежду, клочок за клочком, пока я не обнажил каждый дюйм ее прекрасного тела.

– Вставай.

После секундного колебания она сглотнула и сделала, как я приказал. Совершенно обнаженная, она стояла передо мной.

– Повернись.

Она медленно вращалась, когда мои глаза двигались вверх и вниз по ее великолепному телу, изучая ее сексуальные подтянутые изгибы.

Никаких изъянов. Ни единой царапины. Она была совершенна во всех отношениях.

Когда ее великолепное тело было полностью обнажено, я протянул ей руку и притянул к себе. Теплая и в безопасности, я упивался ее присутствием. Мягкие округлые груди встретились со мной почти на уровне глаз, когда я остался сидеть на краю кровати. Они идеально поместились в моих ладонях, когда мои пальцы нежно ласкали каждую из них, вызывая негромкие мяуканья с ее губ, когда ее соски потемнели и превратились в твердые, каменные пики.

Дотянувшись до ее талии, я повернулся, возвращая ее на кровать, длинные рыжие волосы развевались вокруг ее безмятежного лица. Спокойная и нереальная, она лежала неподвижно, прежде чем поднять руки над головой и отдаться мне. Кончиками пальцев я коснулся ее теплой кожи. От запястий к плечам, от ключиц к груди, обеими руками я обхватил ее талию и бедра. Всхлипы наполнили комнату, когда мурашки побежали по коже после моих исследований.

Везде.

В безопасности и целая – повторялась мантра, пока мой мозг не принял это как факт.

Ее глаза, которые следили за каждым моим движением, теперь были закрыты, и она сосредоточилась на моих прикосновениях. Больше не довольствуясь тем, что мои руки трепещут от открытия, мои губы присоединились к миссии.

– О-ох, Нокс.

Я раздвинул ее ноги и опустился к ее сердцевине. Всего несколько мгновений назад она была в полном отчаянии. Больше нет. Теперь все ее тело дрожало от желания. Я нашел выход для эмоций, которые были сдержаны внутри меня, и она была восхитительна.

Ногти Чарли́ впились в кожу моей головы, а ее колени раздвинулись, когда она поощряла мои действия. Моя первая проба была медленной и глубокой, сладкой и соблазнительной. Ее бедра дернулись, когда мой язык лизнул и закружился вокруг ее клитора. Я хотел, чтобы она забыла сегодняшний инцидент, чтобы чувствовала себя в безопасности. Я хотел увести ее мысли в лучшие места. Облизывание за облизыванием она отвечала, ослабевая под моими действиями.

А потом плотина, которую я пытался построить внутри себя, прорвалась. Мое самообладание растворилось в хоре стонов и звуков экстаза. Я больше не стремился только угодить; я изголодался по лакомству, лежавшему передо мной. Как человек, лишенный питательных веществ, я нуждался в большем.

Ее бедра извивались под моей безжалостной хваткой, пока я сосал ее клитор. Каждая капля была лишь закуской, закуской, которая только разжигала мой аппетит. Мое имя присоединилось к другим звукам, наполняющим воздух вокруг нас, когда ее ноги напряглись, а тело содрогнулось.

– П-пожалуйста, – умоляла она, задыхаясь.

Мне не нужно было больше ничего слышать. Через несколько секунд мои туфли упали на пол. Брюки и боксеры были спущены ниже колен. Я отпустил свою твердую как камень длину, теперь пульсирующую в моей собственной хватке.

Ее затуманенные глаза уставились на меня. Когда ее взгляд упал на мою эрекцию, улыбка, которую она сдерживала, засияла от предвкушения, когда нижняя губа исчезла между зубов. Мы поцеловались, мои зубы вырвали ее губу из плена, а ее язык искал свой собственный вкус. Хотя не был уверен, что это возможно, я стал еще тверже.

Не говоря ни слова, я подтолкнул ее перевернуться на живот и приподнял ее округлую попку, когда она устроилась на локтях. Только на мгновение я нашел время оценить шедевр передо мной. Мона Лиза или Звездная ночь не могли сравниться с ее красотой: установленная, готовая и желающая. Чарли́ была очаровательна. Ее тело не сопротивлялось, но толкнулось ко мне, когда она издала громкий вздох, и моя длина скользнула глубоко внутрь. Стенки ее киски растягивались и приспосабливались, пока сжимались вокруг меня. Толчок за толчком, я погружался все глубже и глубже, пока ее руки не ослабли, оставив ее крики удовольствия приглушенными подушками. Мои пальцы побелели, когда впились в ее бедра, управляя ее движениями. Все сильнее и сильнее, я был одержим. Трение было лекарственной смесью, смесью стимулятора, чтобы продолжать идти и транквилизатора, чтобы облегчить мой предыдущий хаос. Комната наполнилась ее бессловесными криками, когда она снова взорвалась, ее мышцы напряглись, прежде чем, наконец, ослабеть.

Я вышел и повернул Чарли́ так, чтобы видеть ее золотистый взгляд, больше не испуганный, ее красивые глаза были прикрыты, насыщены и удовлетворены. Она протестующе застонала, когда я снова погрузился в нее. Медленно я дразнил, входя и выходя, мой член намеренно терся о ее чувствительный клитор. Такая удивительно отзывчивая, она снова начала двигаться вместе со мной. Наши тела синхронизировались в собственном ритме. Прежняя настойчивость исчезла. Моим единственным желанием было задержаться на этой волне. Это было как-то иначе, чем когда-либо. Я не трахал Чарли́, но любил ее. Выражение ее лица менялось все больше и медленнее по мере того, как нам обоим становилось все ясно.

Мы занимались любовью.

Я был в Чарли́ и на небесах. В эпицентре бури я занимался любовью с новой любовью моей жизни.

Снова ее глаза закрылись, спина выгнулась, а губы сложились в форме буквы "О", когда мы кончили одновременно. Мое тело яростно задрожало, когда вырвалось рычание, но не из горла, а из груди, и я отпустил ее. Хотя она упала на мягкие простыни, я продолжал кончать фонтаном, выпуская больше, чем мое семя.

Я наполнил ее собой.

Я принадлежал ей.

Когда я, наконец, закончил, то рухнул, накрыв ее своим телом, защищая от зла, которое таилось вокруг нас. Если бы я мог, то держал бы нас здесь вечно. Но я не мог. У меня снова была работа в "Деметрий Энтерпрайзис", дело, которое нельзя было откладывать.

Ее дыхание замедлилось до такой степени, что я подумал, не спит ли она. Я поцеловал ее в лоб и нос, когда выходил из нее. Ее веки медленно затрепетали, а на розовых губах появилась улыбка.

– Думаю, я готова впасть в сексуальную кому.

Мои щеки вспыхнули.

– Я бы хотел держать тебя постоянно возбужденной.

– Хм.

Она пошевелилась подо мной.

Больше не соединенный, я перекатился на бок и притянул ее к себе.

– Чарли́, мне все равно придется уйти. Я опоздаю на сегодняшние показания, но я должен быть там.

Глава 10

Чарли́

– Нет, – спокойствие, которое овладело мной, убаюкивая меня до комы, о которой предупреждала Челси, исчезло. – Я не хочу, чтобы ты уходил.

Нокс нахмурился.

– Ты будешь в безопасности. Ты останешься здесь.

Потянувшись за простынями, я подтянула их к груди и села у изголовья кровати. Поднялось негодование.

– Нет. Ты сказал, что мы не знаем, кто был целью нападения. Ты не можешь поехать в Вашингтон. Вот где ты должен быть. Если ты поедешь туда, то можешь попасть в ловушку.

Лежа рядом со мной, Нокс поднял руку и прикрыл глаза. И тут до меня дошло, что он все еще был одет в свою белую шелковую рубашку. Галстука у него не было, и я предположила, что брюки зарыты где-то в груде одеял, но рубашка в темной комнате была белоснежной, хотя и помятой.

– Вот почему ты остаешься здесь, – сказал он.

– Что? Нет. У меня занятия. Я уже пропустила сегодняшний день, – хотя запах секса все еще витал в воздухе, мои бедра все еще были влажными, а мышцы напряженными, эмоции, которые я испытывала несколько мгновений назад, исчезли. – Ты не можешь ехать в Вашингтон и ждать, что я буду прятаться в этом доме.

Нокс сел и одним быстрым движением оказался передо мной, наши носы соприкоснулись.

– Могу и сделаю. Разговор окончен.

Здравый смысл велел мне дать пыли осесть, позволить ему немного показать свое превосходство, а затем вернуться к этой теме. С другой стороны, если бы он был в Вашингтоне, у него не было бы времени на переговоры.

– Нет.

Нокс сел, свесив свои длинные мускулистые ноги с кровати, и принялся искать остальную одежду, покрывала разлетелись в разные стороны.

– Неужели ты не понимаешь? – спросил он.

– Да. Я понимаю. Я понимаю, что ты меня защищаешь. Я понимаю, что сегодня произошло что-то ужасное. Я не буду гулять в парке. Я позволю Джерреду сопровождать меня повсюду. Я несу ответственность за свое обучение.

– Черт, Чарли́, я тоже. У меня есть ответственность, и это ты.

Теперь он стоял, поправляя рубашку, заправляя ее в брюки и застегивая пуговицы, молнию и ремень. Прежде чем я придумала правдоподобный ответ, он продолжил: – Я не должен был быть в Центральном парке этим утром.

– Да, я знаю. Ты был там только из-за… – холодок пробежал по моей коже, покалывая от страха. – …меня.

– У Делорис целая команда в этом деле. Было сообщение, которое отправили Джерреду и Айзеку о наших изменениях в планах. Сеть должна быть безопасной, но, черт возьми, я больше ни в чем не уверен.

– О-она узнала что-нибудь еще о взломе?

Рука Нокса пробежалась по его спутанным от секса волосам.

– Ее приоритет сместился, когда кто-то решил использовать нас в качестве мишени.

– Но они могут быть связаны?

Он кивнул.

– Могут. – Он наклонился над кроватью. – И то и другое связано с тобой.

– Что ты такое говоришь?

– Я не говорю, что ты замешана в этом деле, хотя кое-кто из ее команды намекает на это.

– Что?

– Я хочу сказать, – продолжал он, – что кто-то может попытаться добраться до меня через тебя. Сначала было нападение на Челси, потом взлом в нашей квартире, а теперь еще и это. Я говорю, что этот дом – самое безопасное место для тебя, пока мы не узнаем больше. Даже Орен согласен.

Орен? Он говорил с отцом?

– Свяжись со своими профессорами. Скажи, что заболела гриппом, мне плевать. Попроси задания на дом. Если тебе что-нибудь понадобится из квартиры, скажи Джерреду или Делорис. Они достанут это. – Его голубые глаза расширились. – Разве они не предлагают лекций через конференцию?

Я прищурилась.

– Откуда ты знаешь?

– Ты, мисс Коллинз, оставляла все свое учебное дерьмо на кухонном столе больше двух недель. Неужели ты не думала, что я хотя бы взгляну туда?

Я сложила руки на груди, прикрытой простыней.

– Нокс, я не хочу начинать свою карьеру студента-юриста с прослушивания записанной лекции. Я хочу сидеть в первом ряду и задавать подходящие вопросы. Как ты думаешь, я закончу с отличием, сделав минимум?

– Нет, принцесса, не думаю. Думаю, ты превзошла саму себя, потому что поверь мне, то, что мы только что сделали здесь, ну, позволь мне сказать, ты попала в цель. – Он поцеловал меня в макушку. – Я чертовски ненавижу это. Действительно. Я хочу, чтобы у тебя все получилось. Мне также нужно знать, что ты жива и в безопасности. Сегодня среда. Дай Делорис день или два. Позвони в Колумбию. Скажи то, что должна. Я вернусь в выходные.

– В выходные? – переспросила я. – Ты хочешь, чтобы я осталась здесь на три дня? Как насчет квартиры Патрика?

Голубой взгляд Нокса похолодел на пару градусов. Температура приближалась к нулю. Лед был недалеко.

– Александрия Коллинз, разговор окончен.

– У меня только ноутбук.

– Мой офис – это твой офис. Не стесняйся. Я оставлю все необходимые пароли на столе.

– Делорис?

– Она будет здесь позже. Дай ей или Джерреду знать, что тебе нужно, и они доставят.

Я вздохнула, откинув голову на спинку кровати.

– И оставайся внутри, – продолжал он. – Я не поклонник даже домика у бассейна, по крайней мере, пока Делорис не определится с периметром.

Периметром? Я нахожусь в проклятой зоне военных действий.

– У меня нет выбора, не так ли?

– Принцесса, у тебя есть выбор. Если ты выбираешь меня, то это твой выбор.

– Черт, Нокс, конечно, я выбираю тебя. Просто скажи мне, что я смогу вернуться и быть студенткой в первом ряду.

– Как только будет безопасно.

– А как насчет тебя? – спросила я.

– Что насчет меня?

– Как я узнаю, что ты в безопасности? Ты летишь коммерческим самолетом или на твоем Бэтплане?

– Бэтплане. Сверхсекретные устройства позволяют мне летать вне поля зрения.

Я улыбнулась его ухмылке и угрожающему блеску, но если он мог волноваться обо мне, то и я могла волноваться о нем.

– Я все еще не видела твой плащ, и сказала бы, что мы прошли третье свидание.

– Нет, принцесса, ты не видела моего плаща, но видела то, что под маской. Понимаешь, что это делает тебя частью группы избранных.

Хотя он шутил, я нашла в его юморе больше, чем чуточку правды. Леннокс Деметрий показал мне ту сторону себя, которую, сомневаюсь, многие люди видели или даже знали о ее существовании.

Я поджала губы.

– Хорошо. Я останусь здесь. Просто пообещай мне, что вернешься. Обещай, что будешь в безопасности.

Нокс снова наклонился к кровати. На этот раз он поцеловал меня, нежно и целомудренно.

– Обещаю. Спасибо, что не сопротивляешься. Мне нужно сосредоточиться на слушании. – Он посмотрел на свой телефон. – Мне нужно идти.

Я кивнула.

– Я быстро приму душ. Пожалуйста, попроси Сильвию придержать мой обед.

Когда он поднял глаза, угрожающий блеск исчез.

– Что? – спросила я.

– Посмотри, – второй раз за сегодняшний день он протянул мне свой телефон. – Возможно, ты захочешь пересмотреть то, что собиралась сказать профессорам.

Мой желудок сжался, когда я взяла его телефон в свои теперь уже дрожащие руки. На экране замерло видео, нужно было только нажать на маленький треугольник, чтобы оно воспроизвелось. На неподвижном снимке я разглядела толпу людей.

Я нажала на воспроизведение.

Звук был ужасный, в основном помехи и неузнаваемые голоса. Картинка дрожала и была несфокусированной. Несомненно, снимок был сделан с чьего-то мобильного телефона. Только ближе к концу, когда фотограф увеличил изображение пары, сопровождаемой во внедорожник, я увидела себя. Вместо того чтобы опустить голову, как это сделал Нокс, я оглянулась через плечо на толпу. Имени не было, но это не займет много времени.

В небольшом фрагменте новостей спрашивалось, знает ли кто-нибудь, как эта пара была вовлечена в расстрел невинной женщины в Центральном парке.

Я бросила телефон на кровать, мой желудок бурлил от кислоты и страха.

– Что? Что я могу сделать?

– Оставайся на месте. Дай мне поговорить с Делорис. Не звони в Колумбию и не разговаривай ни с кем, пока она не скажет тебе, что говорить.

Я кивнула.

– Принцесса, я люблю тебя. Только не вздумай меня обманывать. Со всем этим гребаным хаосом, пожалуйста, дай мне спокойно знать, что ты в безопасности.

Уголок моих губ дернулся вверх, когда я наклонила голову.

– Только потому, что вы умоляете, мистер Деметрий. Мне очень нравится, когда ты умоляешь.

Нокс подошел ближе и взял меня за руку, призывая встать.

– Нет, – покачала я головой. – Я… ну, от меня воняет.

– Прекрати, мать твою, так говорить, – предупредил он, поднимая меня на ноги. – Ты потрясающе пахнешь. – Он пригладил мои волосы. – И твои волосы идеальны. Горячий секс – лучшая твоя прическа.

Мои щеки наполнились теплом, поскольку они, несомненно, покраснели.

Он притянул меня ближе, моя обнаженная кожа прижалась к его брюкам и рубашке. Я вдохнула, когда холодная пряжка его ремня послала дрожь в мой живот.

– Александрия Коллинз, я не шутил, когда говорил, что люблю тебя. Я буду умолять тебя каждый гребаный день, если это удержит тебя со мной, но… – блеск вернулся в его сексуальные голубые глаза. – …Я ожидаю, что мне будут повиноваться. – Я заерзала в его объятиях. – Принцесса, я буду рад отшлепать тебя по заднице, только не заставляй меня делать это из-за того, что ты подвергаешь себя опасности.

– Это обещание, мистер Деметрий?

Он покачал головой.

– Ты пытаешься заставить меня опоздать?

Я кивнула.

– Виновна по всем пунктам. Я пытаюсь заставить тебя остаться со мной. Может, тебе стоит наказать меня прямо сейчас?

Он снова покачал головой.

– Должен и я действительно хочу остаться. – Он поцеловал меня, его язык дразнил мои губы, призывая их раскрыться. Я охотно открыла, принимая все, что он мог предложить. Когда он отстранился, то продолжил, – я позвоню.

– Нокс?

– Да, принцесса?

– Я тоже тебя люблю. Ты говорил мне, что всегда честен. Ты обещал вернуться живым. Ловлю тебя на слове.

– Я тебя не разочарую.

Я не могла сдержать улыбку, хотя в груди у меня было такое чувство, будто сердце вот – вот разорвется. Он был прав. Он еще не разочаровывал меня.

Я стояла обнаженная в темной комнате, свидетельство наших занятий любовью было свежо на моих бедрах, когда Нокс исчез за дверью, оставив меня одну.

Я принялась гонять салат с курицей по тарелке, отделяя виноград от орехов. Мне все понравилось, но я не была голодна. Оторвав взгляд от тарелки, я уставилась в окно, выходящее на воду, где обычно завтракали. Послеполуденное солнце казалось теплым, освещая не только кристально-голубой бассейн, но и темно-зеленую лужайку за ним. Зрелище было прекрасным, даже успокаивающим.

Мне нужно было успокоиться, пока я ждала звонка Нокса. Сколько времени потребовалось, чтобы долететь из Нью-Йорка до Вашингтона? Учитывая время, которое ушло на мой душ, а теперь еще и на обед, он отсутствовал почти час. Рассудком я понимала, что ему тоже нужно добраться обратно в город, но это не остановило мое сердце от боли.

Телефон лежал рядом с тарелкой. Если бы я не ждала его звонка, то выключила бы звук. Судя по громким звукам – уведомления, электронные письма и твиты – я подозревала, что мое имя было обнаружено как одного из людей, покидающих место перестрелки.

Что это вообще значит?

Мы же не можем быть подозреваемыми, не так ли?

Я раздраженно отодвинула тарелку, схватила телефон и высокий стакан чая со льдом. Даже с душем, я бы хотела что-нибудь еще надеть. Мои капри и топ казались измученными воспоминаниями о сцене в парке. Обходя прекрасный дом Нокса, я не замечала ни элегантной мебели, ни величественной архитектуры. Мой мозг отчаянно пытался воспроизвести утреннюю сцену.

На фотографии я смотрела поверх телохранителей, на толпу людей. И все же не могла припомнить, чтобы видела потерпевшую.

Мой почти пустой желудок скрутило.

Единственным преступлением этой женщины была пробежка. Я бегала трусцой в парке каждую субботу. Я только что разговаривала с Ноксом, рассказывала ему, как мы должны бегать в парке, а не на беговой дорожке. Это было все, чем она занималась – упражнялась, с ребенком.

Я изучала английский язык и политологию. Физика никогда не была моим коньком. После математики я занялась микро– и макроэкономикой. Я понимала математику как свойство финансов, а не углов и проекций. Каким-то образом пуля, нацеленная либо в Нокса, либо в меня, была выпущена из пистолета с одним из нас на прицеле и человеком, который, как я рискну предположить, был хорош в том, что он или она сделала, когда именно в нужный момент эта женщина вышла на его траекторию.

Какая ирония судьбы?

Пронзительный звонок телефона вырвал меня из мыслей. Я узнала мелодию. Это была моя мать. Я глубоко вздохнула, повернула экран к себе и убедилась в этом.

Я могла бы отправить ее на голосовую почту, но, в конце концов, мне нужно будет поговорить с ней. Неужели она видела мою фотографию? Знала ли она, что я, по крайней мере, связана с преступлением в Центральном парке?

Глубоко вздохнув, я провела пальцем по экрану и крепко сжала живот.

– Привет, мама, – сказала я, прижав телефон к уху,

– Александрия, я посылаю самолет. Где тебя черти носят? Ты сегодня возвращаешься домой.

Мне не обязательно было держать телефон у уха. Сильвия, где бы она ни находилась в доме, вероятно, могла слышать. Не эти слова заставили мои нервы напрячься. Это был тот самый голос.

Волоски на затылке встали дыбом, и я сделала еще один вдох.

– Алтон, где моя мать?

Глава 11

Двадцать лет назад

Орен

– Семья, – сказал Кармайн Костелло, обнимая Анджелину.

– Дядя, – ответила она с улыбкой.

– Орен, – сказал он, протягивая руку.

– Сэр, мы счастливы быть здесь сегодня.

– Да, да, – ответил мистер Костелло, проходя через дом и обнимая мою жену, свою племянницу.

То, что я сказал, было отчасти правдой. Мы с Анджелиной никогда не откажемся от приглашения в дом ее дяди. И не только потому, что он был ее семьей, братом ее отца, но и потому, что он был главой ее семьи. Никто не отказывался от приглашения.

Добраться до дома Костелло оказалось не так-то просто. Когда мы еще жили в Бруклине, то могли ходить пешком. Теперь у нас был дом в округе Вестчестер. Иногда казалось, что они забыли, что мы переехали. Я не мог сосчитать, сколько раз мне звонили поздно вечером, приглашая на семейное собрание. К счастью, поздно ночью поток машин был более снисходительным.

Сейчас была не поздняя ночь. Был солнечный воскресный день, и усаженная деревьями улица была заполнена машинами. Нам практически пришлось идти пешком от нашего старого особняка, чтобы найти место для парковки.

Дядя Анджелины Кармайн встретил нас на верхней ступеньке высокой лестницы у порога своего дома. Пока мы шли по длинному коридору к красивому внутреннему дворику, в поле зрения появились другие гости. В мире, где родилась Анджелина, для меня было честью быть среди этих людей. Мы были внутри, вместе с семьей, которая была либо по крови, либо тем, кто заслужил свой путь во внутренний круг. Зарабатывание этого права шло той же ценой – кровью.

За кровь платят кровью.

На заднем дворе было весело от голосов и смеха. Анджелина подошла к жене Винни, Белле, и поздравила ее. Мы праздновали не ее успех, а успех ее дочери. Мы все собрались, чтобы отпраздновать первое причастие внучки Кармайна и дочери Винсента, Луизы, принцессы.

Я повернулся, чтобы поговорить с Ленноксом, напомнить ему, как себя вести, но он уже ушел. Он убежал во двор, где играли другие дети. Он был с Лукой, сыном Винсента, который был того же возраста, что и Леннокс. То, как Лука вел себя среди своих братьев и сестер, больше напоминало мне его деда, чем отца.

– Орен, – сказал Винни, похлопав меня по плечу. – Хорошо, что ты здесь. Я слышал, как Энджел говорила с Роуз. Подарок, чувак, тебе не нужно было этого делать.

Подарок – серебряная шкатулка с выгравированным именем Луизы и ожерелье из белого золота с крестом. Это было дорого, но только самое лучшее для семьи Кармайна Костелло.

– Ты знаешь, как это бывает, – сказал я, наблюдая за непринужденностью, с которой Анджелина общалась с другими женами. – Твой кузен выбрал его.

Винни рассмеялся.

– Рад слышать, что покупка шкатулок для драгоценностей – не твое дело.

– Нет, но драгоценности… – я оставил намек в воздухе, когда молодая девушка принесла нам по пиву.

Недавно я навел справки о нескольких элитных ювелирных магазинах. Они созрели для выбора. Недавний жилищный бум забрал львиную долю располагаемого дохода, оставив элитный ювелирный рынок в богатых пригородах без денег. Это были большие инвестиции, которые, я был уверен, окупятся товарами, доходами и недвижимостью. Сами здания находились в отличном месте. «Деметрий Энтерпрайзис» расширит свой круг ведения, включив в него более солидные предприятия.

У меня были инвесторы и поддержка, и я разобрался с большинством проблем.

Проблема в том, что только одно из зданий находилось в районе семьи Костелло. Я не мог купить только одно. Сделка состояла из трех, а два остальных находились в районе, за которым присматривала другая семья. Лично у меня не было проблем. Я знал правила. Я буду платить либо семье за удовольствие заниматься бизнесом, либо кому – то еще.

Это сработало бы, если бы я не был женат на Костелло, но я был. Сделка не могла быть завершена без одобрения Кармайна.

– Не сегодня, – сказал Винни, кивнув на отца. – Он знает. Обдумывает. Это все, что у меня сейчас есть.

Я кивнул, поднес бутылку к губам и сделал глоток.

– Эта законная штука, – спросил он, – ты действительно хочешь, чтобы она заработала?

– Да, насколько это возможно. – Я понизил голос. – Знаю, что это никогда не стопроцентная гарантия. Я возьму все, что смогу… для нее.

Я поднял глаза и увидел, что Анджелина смотрит в мою сторону, ее голубые глаза улыбались, когда наши взгляды встретились.

– Да, я понимаю. Все уже не так, как раньше, но мы – семья. Мы присматриваем друг за другом. И есть правила, – добавил он, как будто я нуждалась в напоминании.