Текст книги "Обман (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

До Нокса, я никогда не видела большинства аксессуаров. Мои щеки обдало теплом, я обдумывала свои новые знания. Кто бы мог подумать, что флоггер может быть таким эротичным?

Нокс потянулся к моему подбородку, зажав его между большим и указательным пальцами, и поднял мои глаза к своим.

– Я видел твои тени. Я хочу помочь избавиться от них твоим золотым глазам, сделать их ясными. Твои глаза ошеломляют, когда они сосредоточены и не наполнены заботами прошлого. Я видел, как они сияли от удивления, когда ты часами сидела и читала о вещах, которые утомили бы большую часть мира. Они были полны предвкушения, когда ты следила за каждым моим движением, гадая, что я буду делать дальше. Я обожаю эти глаза. Если ты говоришь о тенях, поделись ими со мной, они больше не могут там задерживаться.

Когда я попыталась посмотреть вниз, он удержал мое лицо неподвижным. Это было ошибкой. Мне не следовало отвечать на его вопрос, следовало позволить вечеру пройти так, как он планировал. Поскольку я не могла отвести взгляд, моим единственным спасением было закрыть веки.

Я так и сделала, позволив ресницам упасть на щеки.

– Нет, Чарли́. Посмотри на меня. Ты сама об этом заговорила.

Я посмотрела вверх.

– Ты сам спросил. Ты сказал, что заставишь меня рассказать тебе.

– Если бы я думал, что что-нибудь в этом ящике может стереть эту печаль, я бы не колебался, но, принцесса, ты единственная, кто может это сделать. – Он провел подушечкой большого пальца по моим губам. – Я не буду заставлять тебя рассказывать мне что-либо. Я хочу, чтобы ты сделала это сама. Ты понимаешь?

Я кивнула, несмотря на его хватку.

– Я буду задавать тебе вопросы. Скажи мне, что можешь.

Его слова напугали меня больше, чем то, что лежало в ящике. Сладкий удар плетью из узловатой кожи было бы легче вытерпеть, чем отвечать на вопросы… особенно правильно подобранные вопросы.

При этой мысли от страха сжалось горло. Тем не менее, мне удалось прошептать ответ.

– Я постараюсь.

Нокс закрыл ящик, и я преувеличенно выдохнула.

– Мне очень жаль. Твои планы были лучше, чем это.

– Не извиняйся. Мои планы могут подождать, – он нежно повел меня обратно в спальню. – Ты знаешь, где Джейн сейчас?

Я кивнула и глубоко вздохнула.

– Да, она в моем… в доме моих родителей. – Объяснение оставило кислый привкус на языке.

– Тебе неприятно говорить «родители», не так ли? – спросил Нокс.

Я кивнула снова.

– Ты сказала, что любишь ее так, как должна была любить… свою мать?

Я опустила веки.

– На самом деле я люблю свою мать. Но я причинила ей боль, – я покачала головой. – Я никогда не хотела причинять ей боль, но, тем не менее, она пострадала из-за меня. Я думаю, что в глубине души понимала это. Вот почему было легче…

– Уйти? – спросил Нокс.

– Да. Но она продолжает умолять меня вернуться. Я не могу, не могу этого вынести. При виде его мне становится физически плохо.

– Его? Твоего отчима?

– Да, – быстро ответила я. – Я не знаю, что хочу сказать. Наверное, я тоже люблю свою мать. Я держусь подальше, потому что, когда я рядом с мамой, я говорю вещи, которые его расстраивают. И за эти годы она заплатила за мои ошибки больше, чем я. – Мой голос упал до шепота. – И я дорого заплатила.

Плечи Нокса напряглись, он повел меня к кровати. Хотя мы оба были полностью одеты, он притянул меня ближе и обнял за плечи, и мы сели у изголовья кровати.

– Ты можешь сказать мне, что сделал этот ублюдок?

Восхитительный ужин из лазаньи и хлеба, который мы недавно съели, перевернулся у меня в животе. Может, это вино развязало мне язык. Тем не менее, моя грудь болела так, будто ее вскрыли, и грудная клетка была физически сломана. В этой боли было что-то мучительное, но в то же время освобождающее. Я хранила так много воспоминаний, упаковывала и хоронила их. Этот слом освободил их. В нескольких словах они больше не будут тенями, а светом в нашей темной комнате.

Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Рука Нокса защищала меня и придавала мне сил, и я начала объяснять.

– Моя мать всегда терпела больше его гнева. Теперь, когда я стала старше и проницательнее, я задаюсь вопросом, просила ли она об этом, сделала ли это намеренно, чтобы пощадить меня. Все эти годы я думала, что ей все равно, думала, что она не видит. Она проводила дни в своей комнате, жалуясь на мигрень. Но теперь, когда я слушаю ее отчаянное желание увидеть меня, поговорить со мной и послушать Джейн, я думаю, может, было что-то еще, что маленькая девочка или подросток не видели, не могли понять.

– Твой отчим причинил боль твоей матери?

Я кивнула.

– Один раз? Дважды?

– Всегда. Насилие – психическое, эмоциональное, физическое. Как хочешь назови.

– Алекс, – сказал Нокс, и использование моего настоящего имени указывало на то, насколько серьезно он относился к этому разговору. – А как насчет тебя? Он издевался над тобой?

– Психологически. На словах. Я никогда не была достаточно хороша, ни в чем. Всегда позорила их. Никогда не был той Монтегю, которой должна была быть.

– Что он…?

Я облизала губы, чтобы продолжить.

– Я никогда об этом не говорила. Даже Джейн, но она знала. Она всегда знала. Она всегда находила меня и делала все, что в ее силах, чтобы помочь. – Я вздохнула. – Она часто говорила мне, что однажды я смогу уехать из поместья Монтегю и найду жизнь, которая сделает меня счастливой.

Я положила руки на грудь Нокса, маленькие белые пуговицы тянулись от его расстегнутого воротника до брюк. Тепло струилось сквозь тонкую ткань, пока его сердце билось ровно под моим прикосновением.

– Думаю, – заявила я с новой решимостью, – что нашла.

– Нашла?

– Нашла. Я знаю, что у тебя тоже есть секреты. Я знаю, что у тебя есть тени, но в твоих тенях мои кажутся менее угрожающими. Впервые я чувствую себя вольной говорить о вещах, которые я всегда держала в секрете. Я не хочу говорить тебе ничего из этого, чтобы ты исправил ошибку или что заставило бы тебя поделиться своими тенями. Я хочу сказать тебе, чтобы ты знал, что я тебе доверяю.

Я оглянулась на шкаф и закрытый ящик с секс-игрушками.

– Не только тело и безопасность, но и секреты и любовь. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, разве что к Джейн.

Глаза Нокса прищурились, он, казалось, обдумывал мое сравнение.

– Не сексуально… не так, как к тебе. Но сегодня, слушая голос Джейн, думаю, что всегда любила и была любима ею, больше, чем кем-либо в поместье Монтегю, я доверяла ей. – Я сглотнула, подавляя эмоции. – Ты и она. Вы единственные люди, которым, как мне кажется, я полностью доверяю. – Я пожала плечами. – С Челси была близка, но я никогда не рассказывала ей, что случилось. И моя мать, возможно, я должна ей больше, чем дала.

– Он прикасался к тебе? – напряжение на лице Нокса казалось почти болезненным.

– Не в сексуальном плане.

Рука, обнимавшая меня, ослабла.

Я продолжила.

– Он был поклонником телесных наказаний.

Нокс выпрямился, прислонившись спиной к спинке кровати. Когда я обернулась, то увидела, что его глаза закрыты.

– Когда… – начал он, – … я… когда ты укусила меня за лодыжку… – Он глубоко вздохнул и встал передо мной, так что мы оказались лицом к лицу. – Я думал, ты сошла с ума, но ты боялась… меня? Из-за него?

Казалось, это было так давно.

– Я была… – призналась я, – …и зла, и напугана.

– О, черт. Чарли́, я не хотел…

Я коснулась его губ своими.

– Ты был… другим, – я почувствовала, как мои щеки заливает румянец. – Несмотря на то, что ты был расстроен, в тебе не было ярости. Ты сделал это… не в первый раз, но с тех пор… я думаю, мне это нравится. – Наши губы снова соприкоснулись. – Потому что, как только я впервые узнала о твоей миссии, преподать мне урок из-за подписания соглашения, я почти уверена, что причинение мне вреда или унижение не являлись твоей целью. Я верю, что ты этого не сделаешь. Я верю, что ты сделаешь все правильно, возьмешь боль и превратишь ее в удовольствие.

Его рука скользнула мне за шею, удерживая мой взгляд. В его бледно-голубых глазах была смесь гордости и сожаления, счастья от того, что он пользовался моим доверием и печали, что он мог их прогнать.

– Никогда, – сказал он. – Моей целью никогда не было причинить тебе вред или унизить тебя. Я был расстроен этим соглашением, но все, что было до и после, было для удовольствия. – Он покачал головой. – Если бы я знал… я бы никогда не…

Я коснулась его губ, заглушая слова.

– Нокс, я еще не нашла своего жесткого предела с тобой, но, когда, и, если, я его найду, верю, что ты будешь уважать его.

– Принцесса, тебе больше никогда не придется меня кусать.

Я пожала плечами.

– Может, я этого сама хочу.

Его губы дрогнули, а в глазах блеснули следы его угрожающей ухмылки.

– Тогда, принцесса, нам, возможно, придется пересмотреть пункты того, что тебе нравится. Потому что укус – это наказуемое преступление. – Его прикосновение скользнуло по моим рукам, он снова прижал меня к своей груди. – Спасибо, что поделилась со мной своими тенями. Кстати, я бы хотел показать твоему отчиму, что происходит с мужчинами, которые причиняют боль женщинам и маленьким девочкам.

– Я этого не хочу. Я хочу забыть о произошедшем, но не могу забыть, что моя мать все еще живет с ним.

– Почему? Почему она не бросит его?

– Для нее развод – это еще хуже. То, что происходит в залах и тенях поместья Монтегю, остается невысказанным. Для всего мира они счастливая пара. Обычно это происходит ночью. Я обычно пряталась в своей комнате, когда доносились их голоса. Я никогда не знала, буду ли я первой или второй. Я смотрела на свою дверь и молилась, чтобы та не открылась. Некоторые дети боятся Бугимена. Я не задавалась вопросом, был ли он мифом. Я знала, что он живет дальше по коридору. – Слова продолжали изливаться наружу. – Он путешествует. Так было всегда. Мой отец погиб в результате несчастного случая во время путешествия. Мне было всего три года, но я помню, как молилась, чтобы Алтона постигла та же участь. Я не понимала, как это могло случиться с моим отцом, человеком, которого я действительно не помню, и никак не случалось с таким монстром, как Алтон.

Нокс напрягся и повернулся, нависая надо мной, его руки были по обе стороны от меня, как щит.

– Тебе не нужно беспокоиться или молиться о его кончине. Больше нет. Я уже говорил тебе раньше: я единственный плохой человек, которого я хочу видеть рядом с тобой.

Перенеся свой вес, Нокс потянулся к пуговицам на моей блузке и одну за другой начал расстегивать их.

– Принцесса, я чувствую себя немного успокоенным. Мы оставим вибратор на другой день.

Я не стала спорить. После того, как моя блузка исчезла, Нокс расстегнул свою рубашку и спустил ее с плеч, обнажив мускулистую грудь. Когда мои пальцы коснулись его теплой кожи, он расстегнул мой лифчик. Кожа к коже, наша плоть соединилась. Его тепло пригвоздило меня к матрасу, когда его тон стал бархатным, уговаривающим и успокаивающим, отвлекая мои мысли от прошлого и удерживая их в настоящем. Нежно он наполнил меня чем-то большим, чем просто надеждой на завтрашний день, свободным от теней. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности, как будто мои секреты были больше не бременем, а звеньями, соединяющими и удерживающими нас вместе.

Потому что в его умелых руках мы идеально подходим друг другу, не оставляя места для теней.

Глава 30

Тринадцать лет назад

Орен

Это был не обычный благотворительный прием. Тридцать тысяч долларов за тарелку – это круто, независимо от того, сколько денег зарабатывала «Деметрий Энтерпрайзиз». Тем не менее, я был здесь, одетый в убийственно-стильный смокинг, сшитый на заказ. Несерьезно брать смокинг напрокат для такого мероприятия.

Конференц-зал был наполнен белыми огнями и рождественскими украшениями, создавая шикарную праздничную атмосферу. Может, потому что это было мое первое Рождество в качестве разведенного мужчины. Может, дело в том, что Леннокс останется со своей матерью на каникулы. Независимо от причины, я принял приглашение на этот благотворительный прием. Мой подарок самому себе.

Счастливого, черт побери, Рождества.

Когда получил приглашение, я решил, что участие в сборе средств – это мой шанс продемонстрировать свой успех на собственном заднем дворе, доказать, что Деметрий принадлежит к числу других присутствующих имен.

После развода я избегал большинства светских мероприятий, особенно больших. Это было не из-за отсутствия спутницы. Я легко мог взять кого-нибудь под руку. Дело в том, что у меня не было сил. Мое внимание было сосредоточено на бизнесе. Анджелина лучше разбиралась в светских манерах. Она могла загипнотизировать людей за столом своими историями и вести разговор с кем угодно о чем угодно.

Оглядываясь назад, я понял, что это, вероятно, было потому, что она изголодалась по взрослым разговорам. Хотя Леннокс заканчивал среднюю школу, а Сильвии было где-то около двадцати, беседы с ними, на мой взгляд, были не совсем стимулирующими. Возможно, именно поэтому я тоже избегал их.

Глядя на растущую толпу, я задавался вопросом, с кого бы мне начать. Возможно, я не могу держать гостей в плену разговорами о последнем фильме, но я мог бы поговорить о бизнесе с лучшими из них. Это было все, что я когда-либо обсуждал. Акции и доли. Колебания рынка и надвигающийся шторм, поскольку процентные ставки продолжали падать.

Разговор и общение были причиной, почему я не привел спутницу на это мероприятие. Я мог бы поговорить с другими мужчинами, связать лицо с именем компании и оставить след в мире законных сделок вдали от цепей, которые связывали меня в Бруклине.

У меня не было ни сил, ни желания нянчиться с женщиной, болтая о пустяках. Я устал делать это с Анджелиной, а я знал ее. Потакать незнакомке, даже с обещанием секса после этого, было тошнотворным предложением.

Терпкое шампанское перехватило мышцы горла, когда я отпил из высокого рифленого бокала. Я приехал как раз к часу коктейлей. Закусок перед едой. Время представиться и оценить множество возможностей. Я осмотрел комнату, увидев уже знакомые мне лица, а также тех, кого я никогда не встречал.

Я прекрасно понимал, кто будет присутствовать. Один только ценник делал список гостей элитным.

Именно тогда я увидел ее.

Видение в другом конце комнаты.

Хотя прошло много лет с тех пор, как я видел ее в Саванне, я сразу узнал Аделаиду Монтегю. Даже в своем подсознании я избегал имени Коллинз.

Она была сногсшибательной, стройной и миниатюрной, но, несмотря на свой маленький рост, в моих глазах она была сияющей вершиной, окруженной морем легкомыслия. То, как она стояла, держась как царственная леди, которой она, несомненно, была, – ну, это было завораживающе. Я попытался отвести взгляд, попытался сосредоточиться на толпе, на текущих делах, но не смог. Было что-то в ее присутствии, что притягивало меня ближе. Ошеломляющая и соблазнительная, она была воплощением красоты и класса, и все же вокруг нее была аура печали, которая разрывала мое сердце.

Могу ли я быть причиной?

Мне нужно узнать.

Три шага или пять? Мне было все равно, потому что, как только они были закончены, она смотрела прямо на меня. Голубые глаза наполнились блеском, который прорвался сквозь печаль. В глазах ангела был восхитительный голод. Она очаровала меня своей многогранностью, прежде чем произнесла хоть слово.

Я хотел узнать больше. Узнать ее мысли и мечты. Слышать ее печали и разделить ее радости. Почему-то эта прекрасная леди передо мной была более сложной, чем любая другая женщина, которую я когда-либо знал. Я страстно желал снять с нее все слои, зная в глубине души, что ее безупречная внешность, какой бы ошеломляющей она ни была, бледнела по сравнению с тем, что скрывалось под ней.

– Привет, – приветствие слетело с моего языка, когда я потянулся к ее маленькой, мягкой руке, слегка поклонился и поднес ее тонкие пальцы к своим губам. Едва уловимый аромат духов украсил воздух, когда ее пульс под моим прикосновением забился в такт с ее бешено бьющимся сердцем. Он был цветочным – жасмин и лаванда. Аромат проник в мое дыхание, наполнил мои легкие и навсегда запечатлелся в моей памяти.

– Я Орен, а вы?

Наши взгляды не отрывались друг от друга. Танец ненасытного голода, который раскачивался и двигался под поверхностью ее взгляда, не позволял мне отвести взгляд. Я не хотел моргать, закрывать глаза или терять хоть миллисекунду ее присутствия. Я хотел, чтобы видение, представшее передо мной, навсегда запечатлелось в моем сознании.

– Аделаида.

Ее голос пел для меня, как сирена, зовущая моряка из глубин океана.

С помощью всего лишь одного слова я понял, что, как и мифологические существа, эта женщина была опасна. Во-первых, она замужем. Если я этого еще не знал, то это было совершенно очевидно по гигантскому камню на ее левой руке. Во-вторых, я был уверен, что, несмотря на успех «Деметрий Энтерпрайзис», она была вне моей лиги. Я был никем для таких, как Монтегю.

Может ли судьба изменить восприятие?

Впервые в жизни я поверил, что это возможно.

Много лет назад, в Калифорнийском баре, я слышал описание фригидной женщины, которая сделала жизнь невыносимой. Как и другие мнения, теперь я знал, что одно из них было совершенно ошибочным. Аделаида Монтегю не была ледяной принцессой. Этого не может быть. За те несколько секунд, что я держал ее за руку, огонь, пробежавший по ее венам, породил искру, которая вернула к жизни мое холодное, темное сердце.

– Самое красивое имя для еще более потрясающей женщиной.

Я ожидал, что она отмахнется от моего комплимента, скажет мне, что она занята. Я ожидал, что ее тон будет пренебрежительным, она обратится ко мне как к человеку из низшего класса, которым я и был. Чего я не ожидал, так это того, что ее щеки покраснеют, а дыхание участится. На мгновение я застыл, недоумевая, почему эта женщина, которая даже не должна была говорить со мной, была удивлена моим признанием ее очевидной красоты.

– Почему вы так удивляетесь? – спросил я с искренним любопытством. – Неужели человек, который надел на палец это кольцо, не говорит вам об этом каждый день? Он был бы дураком, если бы не понимал, какой драгоценностью обладает.

Она не ответила, по крайней мере прямо. Аделаида Монтегю была не из тех женщин, которые купаются в лести. Вместо этого она спросила обо мне, и что привело меня на это мероприятие сегодня вечером. Она говорила серьезно, искренне интересуясь кем-то вроде меня. Не успел я опомниться, как уже говорил о вещах, о которых раньше только думал. Я объяснил, что это мое первое Рождество в качестве одинокого мужчины более чем за двадцать лет. Я говорил об одиночестве в своей нью-йоркской квартире и о том, как мне будет не хватать рождественского утра с сыном.

Я никогда не произносил эти слова вслух. И все же в присутствии женщины, которая была мне совершенно не по зубам, я болтал без умолку. Наш разговор не был односторонним. Это был обмен фразами, поскольку Аделаида тоже внесла свой вклад в обсуждение. Она говорила о своей дочери Александрии и о том, как сильно она выросла. В десять лет она стала юной леди, а не маленькой девочкой, какой была раньше.

Мы смеялись над упрямством наших детей. Это была черта, которую я никогда раньше не ценил в Ленноксе, которая вдруг показалась мне забавной, когда она рассказала историю об Александрии и ножницах. Очевидно, после того как она целый день отказывалась от стрижки, ее дочь решила создать свой собственный стиль. В результате получилось нечто настолько возмутительное, что Аделаида заявила, что сама этого не видела. Вместо этого был вызван стилист, и теперь у ее дочери была прекрасная, но короткая прическа.

Темы появлялись и исчезали, пока мы болтали. Только когда подошла женщина и прошептала что – то на ухо Аделаиде, я увидел печаль, которая была ранее. Какое-то время она была счастлива. Я знал, что это не просто выдача желаемого за действительное.

Ее мгновенная радость, смешанная с ароматом лаванды и жасмина, проникла в мои чувства. Опьяняющая смесь придала мне сил, которых я не чувствовал уже много лет.

С возвращением печали Аделаиды, пропасть внутри меня расширилась. Хоть я укрывал пустоту в течение многих лет, я никогда не осознавал ее глубину, пока на короткое время она не исчезла. Деньги и успех. Одобрение и обожание. Все, ради чего я работал всю свою жизнь, никогда не заполнит пустоту. Теперь я это знал, потому что уже целый час ее не было.

Повернувшись от женщины обратно ко мне, Аделаида превратилась в оболочку энергичной леди, с которой я только что разговаривал. Даже мелодия ее голоса изменилась, теперь та стала меланхоличной и механической.

– Приятно было познакомиться, – сказала она. – Спасибо, что поговорили со мной.

Как эта прекрасная леди могла благодарить меня, было непостижимо.

– Спасибо и вам, Аделаида. Мне было очень приятно.

– Фицджеральд, – добавила она, как будто я не знал. – Миссис Алтон Фицджеральд. Я должна вернуться к мужу.

Хотя ее настроение было захвачено словами другой женщины, ее уход оставил меня холодным и одиноким.

Весь остаток вечера, время от времени, я бросал взгляд в ее сторону. Наши глаза больше ни разу не встречались. Она была поглощена своей задачей. Никогда больше она не колебалась, изображая внимательную и послушную жену рядом со своим мужем.

Я вспомнил облегчение, которое испытал, когда услышал, что она снова вышла замуж. В конце концов, даже сам Коллинз знал, что им не суждено быть вместе. Но, наблюдая за Аделаидой и Алтоном Фицджеральдом, я искал хоть какой-нибудь признак того, что ей лучше быть с ним, чем одной.

Я ничего не нашел.

****

Не мое дело вторгаться в ее жизнь.

На протяжении всего моего брака я иногда находил утешение в объятиях других женщин, но ни одна из них не была замужем. С другой стороны, я был женат. В глазах церкви грех есть грех, и все же каким-то образом я оправдал это.

Аделаида Фицджеральд была другой.

Впервые я захотел жену другого мужчины.

Желание поглотило меня.

Я знал, что для меня ад неминуем. Мой список грехов не ограничивался прелюбодеянием. Я боролся против возможности взять Аделаиду с собой в огненные ямы… а потом я оправдал свою потребность. Вместо того, чтобы тащить ее в глубины ада, я видел в ней ангела, возможно, способного даровать мне спасение на земле до того, как начнется моя судьба.

Добиться моего освобождения было нелегко.

Она жила в крепости. Буквально.

Помощь Винсента двухлетней давности проложила мне путь сюда. Камеры, заказанные Чарльзом Монтегю, все еще работали. С тех пор он скончался, и контракт с компанией «Деметрий» по видеонаблюдению закончился, но камеры все еще были там.

Я не был волшебником в технологиях. Финансы были моей сильной стороной, но я знал достаточно. Я мог наблюдать издалека и видеть, что Алтон Фицджеральд путешествовал, часто оставляя свою жену и падчерицу наедине с множеством слуг. Хотя камеры были установлены по всему дому, я слишком уважал Аделаиду, чтобы вторгаться в ее личное пространство. Я просто использовал информацию из комнат на первом этаже, чтобы оценить свой подход.

Наша первая случайная встреча произошла следующей весной, во время одной из поездок ее мужа. Я полетел в Саванну, чтобы наши пути пересеклись.

Я хотел увидеть ее, заглянуть в ее глаза и увидеть огонь, который я почувствовал, когда впервые взял ее за руку.

После этого следующий шаг зависел от нее. Отпущение грехов было даровано, но не принято. Это был выбор моего ангела, если бы она дала его мне.

Я сидел за столом с некоторыми из самых опасных людей в стране, возможно, в мире. Я видел, как другие мужчины испускали свой последний вздох. Я заключал сделки, которые в лучшем случае были гнусными. И никогда еще я так не нервничал, как сейчас, ожидая за столиком в ресторане, который, как я знал, она часто посещала.

Если она проигнорирует меня или, что еще хуже, сделает вид, что не узнает, я планировал уйти. Я бы списал наш разговор на судьбу, редкое явление, когда звезды выстраиваются в ряд, и принял бы свое проклятие.

Расписание Аделаиды редко менялось. Дважды в месяц она встречалась с другими женщинами за обедом в частной роскошной чайной. С большими чаевыми нужному человеку я сидел недалеко от места ее назначения. Ей нужно было пройти мимо меня, чтобы попасть в комнату.

Будет ли она одна, в сопровождении друзей или, возможно, в сопровождении телохранителя?

Сомнения кружились в голове, пока я потягивал сладкий чай и ждал. К сожалению, в ресторане не подавали алкоголь. Я бы не отказался выпить чего-нибудь покрепче.

В тот момент, когда она вошла, мои легкие сжались, жаждая намека на жасмин и лаванду. Я не мог бы быть более заметным, если бы арендовал вывеску, одну из тех, с мигающими огнями и стрелкой. Если бы я это сделал, надпись, несомненно, гласила бы: «страдающий дурак», и указывала бы на меня.

Каждый шаг, который она делала, был сосредоточен, ее глаза были устремлены на дверь частной комнаты. Она почти прошла мимо меня, когда ее шаги замедлились, а голубые глаза встретились с моими. Внезапно ее рука затрепетала у шеи, и румянец сошел с щек.

– Орен, – мое имя повисло в воздухе как шепот, быстро поглощенный шумом других посетителей.

Тем не менее, это было самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Я не позволил себе признаться, как был бы опустошен, если бы она не вспомнила меня. Но она вспомнила, и моя голова была полна обещаний весны, когда жужжали пчелы и пели птицы.

– Аделаида, – никаких других слов на ум не приходило.

– Как? Как ты здесь оказался? – спросила она, но тут же напряглась и посмотрела в обе стороны.

– Я здесь не для того, чтобы создавать тебе проблемы.

– Тогда почему? – ее вопрос снова прозвучал шепотом.

Я встал, мои руки болели от желания прикоснуться к ней.

– Потому что я не думал ни о ком другом с той ночи, когда мы встретились. Потому что я мечтал увидеть тебя снова, поговорить с тобой, услышать твой голос и смех.

Ее глаза наполнились слезами, и она покачала головой.

– Я… я не могу… если кто-нибудь… если мой муж…

Я протянул ей листок бумаги, который держал в кармане брюк.

– Мой номер. Я не знаю, сработает ли это, но решать тебе, позвони мне. Я пробуду в городе еще два дня.

Часть меня ожидала, что она отвергнет это предложение.

Думаю, что какая-то часть ее знала, что она должна это сделать. Ее рука дрожала, когда она медленно потянулась вперед, взяла бумагу и спрятала ту в сумочку.

– Да. Мистер Деметрий, было приятно снова вас увидеть. – На этот раз ее голос был громче, намеренно слышимый тем, кто находился поблизости. – Я непременно скажу мужу, что вы были в городе. К сожалению, он вернется только через два дня.

Последние слова ее заявления, казалось, звенели у меня в ушах, отражаясь от стен. Я улыбнулся и кивнул, все время молясь, чтобы понял ее ответ так, как она хотела.

****

Говорят, что молния не ударяет дважды в одно место. Я не согласен.

На следующий день Аделаида Монтегю, именно эту фамилию я использовал, приехала на такси и встретила меня в мотеле неподалеку от Саванны. Место было ее идеей, хотя я сомневался, что она когда-либо бывала в подобном заведении.

В этом и был смысл.

Никто в мотеле рядом с шоссе 95, к северу от Саванны, не узнал бы ее.

– Я… я не знаю, зачем пришла сюда, – сказала она, как только вошла в комнату, ее рука снова затрепетала у шеи.

– Я ничего не жду, Аделаида. Я просто хотел увидеть тебя снова.

Голод, который я видел на благотворительном вечере, был скрыт за тенью страха. Мысль о том, что я был источником ужаса, разрывала меня изнутри. Мне очень хотелось успокоить ее. Я медленно шагнул к ней.

– Я никогда не испытывал такого влечения к другой женщине, – сказал я, – как к тебе. Скажи мне, если это односторонне. Если это так, скажи мне «нет», и я уйду.

– Орен.

Мое имя сорвалось с ее губ, как душераздирающая мелодия.

– Аделаида, скажи мне «нет».

Я придвинулся ближе.

Я потянулся к руке, сжимая ее пальцы в своих, и, хотя говорят, что так не бывает, молния ударила снова. Электричество и энергия текли от нее ко мне и обратно. Мы были цепью энергии, бешено вращающейся, вышедшей из-под контроля. Скоро мы сгорим.

Я шагнул еще ближе, моя грудь была всего в нескольких дюймах от ее. Я страстно желал почувствовать, как бьется ее сердце, как вздымается ее грудь и как она пытается дышать.

– Последний шанс, Аделаида. Скажи «нет», или я тебя поцелую.

– Поцелуешь меня? – спросила она, как будто такая возможность удивила ее.

– Да, я провел последние месяцы, представляя твой вкус и ощущение твоих губ на моих. Ты так близко. Я теряю контроль. Мне нужно знать, было ли мое воображение близко к реальности. Скажи «нет».

Аделаида приподняла подбородок и прошептала мне на ухо:

– Я никогда так сильно не хотела сказать «да».

В захудалом мотеле Джорджии мир перестал вращаться, и взорвалась молния.

Мое воображение померкло перед реальностью Аделаиды Монтегю.

Глава 31

Нокс

– Прошло уже больше двух недель, – сказал я, скрестив руки на груди и прислонившись к столу.

– Мы должны сказать Алекс. Рано или поздно она все равно узнает.

Я глубоко вздохнул и посмотрел на Делорис Витт. Возможно, за эти годы я переоценил ее способности. В большинстве случаев ее было невозможно остановить – суперженщина. Если это правда, то это задание, Челси Мур и «Измены», стало ее криптонитом.

– Я все еще надеюсь, что ты все уладишь.

– Это не так просто, – сказала Делорис. – Челси делает то, что должна делать. Она интегрируется в его жизнь.

От этой мысли у меня скрутило живот.

– Ты с ней говорила?

– Да, пару раз. Она понимает, что план не сработал, как мы надеялись.

– Ни хрена! – фыркнул я и прошелся по офису, расположенному в центре города, остановившись перед большими окнами и обернулся. – С ней… все в порядке?

– Всем сотрудникам выдается визитка с номером для звонка в случае плохого обращения.

Мои мысли вернулись к Чарли́, в тот день, когда она вообразила себя работницей эскорта, к тому дню, когда я напугал ее больше, чем предполагал.

– Всем сотрудникам?

– Да, – ответила Делорис.

– Карен Флорес давала Чарли́ визитку?

– Да. В первое же утро, когда я встретилась с Алекс, я сказала ей звонить мне, а не Карен.

Я хотел знать. Мне нужно было знать.

– Она звонила…?

Делорис нахмурилась и сжала губы.

– Леннокс, пожалуйста, не надо. Я бы сказала тебе, если бы она звонила. Я даже не хочу знать, почему ты вообще спрашиваешь. Телефонный звонок должен быть сделан только в том случае, если сотрудник чувствует, что он находится в опасности с клиентом. Я понимаю, что все это было подстроено с Алекс, но мне хотелось бы думать, что я знаю тебя, и я знаю Алекс достаточно хорошо, чтобы сказать, что она никогда не чувствовала себя в опасности в твоем присутствии. Скажи мне, что это так.