Текст книги "Обман (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Что такой человек, как Нокс, считает ответственным? Что Пат имел в виду, говоря о нападении? Какое дело и какие показания семья Джослин имела против Нокса? Почему его еще не преследовали, если ее смерть наступила много лет назад?

Снова закружились вопросы.

Я вспомнила, как несколько недель назад Делорис сказала мне, что "Деметрий Интерпрайзис" – это "Амбрелла", имеющая несколько гнусных дочерних компаний. Ну, она не использовала это слово, но теперь, с запиской Брайса, оно казалось точным. Нокс сказал, что "Деметрий Интерпрайзис" инвестирует в "Измену". Это то, что Брайс подразумевал под проституцией?

Все еще лежа на кровати, я негодующе расправила плечи, мои босые ноги скользили по мягким простыням, и я задавалась вопросом, что почувствовал бы Брайс, если бы узнал, что всего лишь на короткое время я работала в "Измене". Если Пат прав, что Брайс нуждается во мне для прикрытия, возможно, я не самый лучший выбор.

Интересно, считал ли Патрик Милли Эшмор, мою лучшую школьную подругу, легкой добычей? Была ли она в списке, который он предоставил? Мысль о том, что она, девушка, называющая себя моей подругой, спит не только с моим парнем, но и с моим кузеном, сделала мне физически больно.

Я откинула одеяло. Ход моих мыслей пошел по нисходящей. Пора было высаживаться, пока она не разбилась. Заставив себя двигаться вперед, я решила начать свой день. Несмотря на весь ад, разверзшийся вокруг, сегодня утром у меня были занятия, а затем дискуссионная сессия. Из всего, что я собрала, дискуссия была бесценной.

Тридцать пять минут спустя, приняв душ и одевшись для занятий, я обдумывала свой завтрак и обыскивала холодильник с фруктами, когда вошел Пат, весь такой жизнерадостный и одетый для работы. Его пряный одеколон достиг меня еще до того, как его шаги остановились.

Повернувшись в его сторону, как вор, чья рука застряла в банке с печеньем, я улыбнулась.

– Ты действительно умеешь приодеться! – Когда он принял свою лучшую позу, достойную GQ, я хихикнула и спросила, – Как дела в Касси?

– Все очень хорошо. Ты нашла все, что хотела?

– Да, – ответила я, выкладывая еду на стойку. – Ты же сказал, чувствуй себя как дома.

– Да, – подтвердил он. – Не знаю, помнишь ли ты, но в день твоего… интервью у меня была презентация в Касси, которую я не мог пропустить?

Хотя это не было приоритетно в тот день, я помнила.

– Да. Все прошло хорошо?

Его карие глаза сверкнули, когда он взял кусочек моего ананаса.

– Все прошло так хорошо, позже один из партнеров поговорил со мной о трудоустройстве после завершения моей стажировки.

– Пат, это просто фантастика. Что Сай об этом думает?

– Хмм?

Я прищурилась в его сторону.

– Почему ты хмыкаешь?

– Потому что, как бы ты ни боролся с этим, ты думаешь, как один из пары. Если бы это было не так, ты бы сказала, что это фантастика. Что ты собираешься делать?

Я пожала плечами и нажала кнопку на кофеварке. Она шипела и зафыркала, наполняя кухню восхитительным ароматом французского кофе, когда я вспомнила свое одинокое пробуждение.

– Я скучаю по нему. Сегодня утром я проснулась и повернулась к нему.

Пальцы Пата переплелись с моими.

– Дорогая, держу пари, он чувствует то же самое. Позвони ему. Сделай это сейчас, или ты никогда не сможешь сосредоточиться на этих скучных профессорах.

Я сжала его руку, а затем отпустила свою.

– Спасибо за совет, но, как уже сказала, я оставила мяч на его площадке.

– Ты же знаешь, что не можешь…

Я прервала его, почти сказав, что могу, но ограничилась тем, что сказала:

– Я знаю.

Пат взглянул на часы на микроволновке.

– Не думал, что ты так рано идешь на занятия.

Еще и семи не было. Поскольку я уже встала, ранний отъезд был частью моего восстания против стратегии наблюдения.

– Нет, но раз уж я встала, то решила пойти в кампус и немного почитать в библиотеке перед занятиями.

– Ты можешь остаться здесь. Я ухожу. Будет тихо.

Я пожала плечами.

– Я знаю. Спасибо, но мне нужно двигаться.

Патрик поцеловал меня в лоб.

– Конечно. Ты двигаешься. Ты звонила телохранителю, чтобы он отвез тебя?

Я выпрямилась, держа обеими руками чашку с кофе, и осторожно подула на дымящуюся жидкость. Глядя на кузена сквозь ресницы, я ответила:

– Неа.

– Ай-яй-яй. Ты пытаешься ткнуть в улей?

– У меня еще не было этого предмета в классе, но, будучи студентом юридического факультета, я считаю, что умение ссылаться на пятую поправку является приемлемым ответом.

– Алекс…

– И я обещаю, что буду на связи, но если мой GPS выключен на телефоне, пусть это тебя не беспокоит. Я все еще буду рядом.

– Прекрасно. Эта женщина, Витт, взорвет мой телефон. Если я не получу должность в фирме из-за слишком многих личных…

Я покачала головой.

– Хорошо, я отправлю ей сообщение.

– Спасибо, я ценю это. Мне нужно бежать.

– Бежать?

– На станцию метро. – Он посмотрел на свою одежду. – Бежать и испортить этот вид? Никогда.

Я улыбнулась его словам, немного завидуя его способности выбирать собственный способ передвижения.

– Увидимся вечером.

– Ты уверена?

– Это мой план. Если что-то изменится, я дам тебе знать.

– Конечно, кузина, хорошего дня.

Я сделала еще глоток кофе, пока Пат шел по коридору к двери. Писк кнопок на клавиатуре и поворот тумблеров, когда дверь разблокировалась и открылась, дали мне знать, что квартира Патрика в безопасности. А потом вдруг мои губы выплюнули кофе, так как мое горло забыло проглотить. Дыхание замерло в моей груди, и энергия некогда спокойной квартиры потрескивала, как молния, вокруг меня. Я заставила себя выпить горячий кофе, пока возилась с чашкой, едва поставив ее на стойку, когда тяжелые шаги, принадлежащие глубокому бархатному голосу, который я только что услышала, стали громче, направляясь в мою сторону.

Драться или бежать?

Я оценила обстановку. Если я убегу, то куда мне идти? Я подумала было броситься за барную стойку, но в самый последний момент решила, что это детская мысль, и встретиться с этими ослепительными голубыми глазами лицом к лицу было лучше, чем бежать.

Моя шея выпрямилась, когда я изобразила силу. Пусть начнется бой.

– Чарли́.

Гром.

Нокс окинул меня взглядом, а затем осмотрел кухню, на мгновение остановившись на моем кофе и обратно на мне.

– Мистер Деметрий, – сказала я. – Не хотите чашечку кофе? Я знаю, тебе нравится черный.

Он подошел ближе. Облако древесного одеколона мягко заменило крепкий французский кофе. Одним его грациозным, но мощным движением я оказалась прижатой к нему бедрами. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой за плечи, и я коснулась грудью его груди. Борясь с желанием быть поглощенной объятиями, которые я боялась никогда больше не испытать, я смело подняла подбородок.

Его голос был сильным и ровным.

– Я не могу дать тебе ответ, который ты хотела получить вчера, но не по очевидной причине.

Мой мысли закружились, когда я забилась в его хватке.

– Нет, – ответил он. – Я не могу дать тебе ответ, не из-за того, что он есть, а потому, что я не готов.

Я отстранилась, чтобы пристальнее вглядеться в темно-синие водовороты. Я вспомнила ту ночь, когда сказала Ноксу, что я Монтегю, ночь, когда он велел мне не заставлять себя отвечать, пока я не буду готова разумом и сердцем. Он просил о том же.

Я кивнула.

– Понимаю.

Его грудь опустилась, когда он выдохнул.

– Извини, – сказала я. – Я сказала, что доверяю тебе, но потом ушла.

Кончики его губ приподнялись, когда тон стал более требовательным.

– Я не отпущу тебя, ни сейчас, ни когда-либо. – Его большие руки напряглись, крепче сжимая меня. – Мне не следовало отпускать тебя прошлой ночью. Я должен был привязать твое прекрасное тело к кровати.

– Нокс…

Его теплые губы остановили мое возражение, перехватывая мои слова и доминируя над моими мыслями. Удивленный всхлип вырвался прежде, чем трансформироваться в стон, когда его рука двинулась к моей шее, а его поцелуй углубился. Яростные и собственнические, его руки блуждали по мне, пока рот брал то, что принадлежало ему. Бесстыдно его язык не дразнил, а искал свою пару. Мир вокруг нас исчез, когда мы коснулись друг друга, вздох за вздохом и глоток за глотком.

Мои ноги оторвались от пола, когда задница приземлилась на край стола. Я пожалела, что не надела платье, когда мои ноги обхватили его талию, а лодыжки заключили его в объятия.

Это была не уступка, а вопиющее подтверждение владения, уже не одностороннее, Нокс не был клиентом, а я не была наемным работником. Мы оба требовали чего-то другого, чего у нас никогда не было. Что-то, что мы обошли вокруг, предложили в беззаботных заявлениях, но узнали, что прошлой ночью нам не дали по-настоящему.

Этот поцелуй был о том, чтобы стать единым целым, слиться воедино таким образом, который был нерушим, таким способом которому не будет угрожать внешний мир. Ни обвинениями, ни словами на бумаге. Ни тенями, которые таились в моих глазах, ни призраками из его прошлого. Даже самим дьяволом.

Когда мои губы распухли, а ярость закипела, я открыла глаза. Сквозь полуприкрытые ресницы я искала голубизну, которую желала. Как только наши взгляды встретились, мой больше не был скрыт вуалью. Мой подбородок поднялся, а грудь наполнилась решимостью.

– Когда дошло до дела, – призналась я, – я потерпела неудачу.

Его глаза закрылись, он покачал головой.

– Не ты одна. Мы оба. Что еще ты могла сделать? Я был тем, кто толкал. Я не пытался тебя остановить.

– Мы не можем позволить им сделать это с нами. Я говорила тебе, что Алтон – дьявол. Он влиял на Брайса всю его жизнь. Мы не можем позволить им взять это под контроль.

Хотя мои ноги ослабли и его хватка тоже, я все еще была окружена объятиями Нокса. Утешительный покой его одеколона побудил меня спрыгнуть со стойки, схватить его за руку и потащить в мою комнату, комнату, где я едва спала, и позволить полностью поглотить себя. И все же я сопротивлялась.

– Я не уверен, что они это делают, – сказал он.

– Понимаю. Они получат это, только если мы им позволим.

– Нет, это не то, что я имею в виду. Делорис не уверена, что записку написал Эдвард Спенсер.

Я обернулась, нахмурив брови.

– Почему?

– Это связано с содержанием. Она снимает отпечатки. Она также не верит, что кто-то из твоей семьи или кто-то, кого они наняли, может нарушить ее безопасность. – Нокс поднял брови. – Это одна из причин, по которой я здесь.

В моем внезапно пересохшем горле образовался комок, но я спросила:

– Что ты имеешь в виду?

Он отступил назад, оценивая меня на расстоянии вытянутой руки.

– Ты выглядишь готовой к занятиям.

– Да, – ответила я, застенчиво поправляя блузку. Где-то за последние пять минут она серьезно помялась. – Была.

– Когда ты планировала отправиться в кампус?

– Скоро.

– А где твой телефон?

– Нокс, к чему эти двадцать вопросов?

– Все просто, ночью твой GPS перестал работать.

Это не так. Я нарочно выключила его. Я поджала губы.

– Правда? Это любопытно. Интересно, как это случилось? – Я пожала плечами. – Возможно, я нажала кнопку по ошибке.

– И я связался с Джерредом. Он не получил твоего звонка или сообщения сегодня.

Хотя мое сердцебиение участилось, я небрежно наклонила голову и вздохнула.

– Сегодня хороший день. У меня было время прогуляться по парку.

Нокс соединил наши руки и поднес костяшки моих пальцев к губам.

– Ну, разве это не удобно?

– Удобно?

– Да. Мне нужно успеть на самолет до Вашингтона, но поскольку это Бэтплан, а я Бэтмен, у меня есть время прогуляться по парку.

– Нокс…

– Я не вернусь из Вашингтона до пятницы, но предупреждаю. Если ты решишь совершить другие прогулки или случайно выключишь GPS, то как только я вернусь, я не только буду наслаждаться наказанием твоей сексуальной задницы, я серьезно задумаюсь об установке GPS-имплантата. – Он поднял бровь. – Держу пари, миссис Витт знает, где его можно достать.

Держу пари, что она знает.

Хотя я видела блеск, который любила за его угрозой, я также слышала его искренность.

Нокс прищурился.

– Пожалуйста, подтолкни меня, принцесса. Видишь ли, я плохо спал прошлой ночью и был бы рад напомнить тебе, как себя вести перед отъездом.

Я покачала головой.

– Мистер Деметрий, мне очень нравится, когда вы просите, но боюсь, что если мы сделаем это… я пропущу занятия, а ты пропустишь слушание.

Когда я собрала свои вещи на день, Нокс поднял мой рюкзак, и я спросила:

– Ты не вернешься до пятницы?

– Нет. На рассмотрение законопроекта в финансовом комитете запланировано несколько дней.

Хотела ли я узнать больше о законопроекте? На самом деле нет. Чего я не хотела, так это оставаться одна.

– Тогда, пока тебя не будет, я хочу остаться здесь. Я не хочу быть в нашей квартире одна.

Нокс остановился на полпути и оглядел кухню и гостиную Патрика.

– Прекрати, – потребовала я.

– Прекратить что? – невинно спросил он.

– Я вижу, что ты делаешь. Я вижу, как вращаются колесики. У вас нет дополнительной охраны в квартире Сая и Пата. Если ты будешь сопротивляться, я останусь в своей квартире.

– Вот где я хочу тебя видеть.

– В той, которой я разрешаю пользоваться Челси.

Он шлепнул меня по заду.

– Это что, ультиматум?

Я скрестила руки на груди.

– Только если ты этого хочешь.

– Мисс Коллинз, вы заключаете выгодную сделку.

Я приподняла бровь.

– Значит ли это, что я победила?

– Нет, принцесса. Я выбираю сражения получше. – Его глаза прищурились, но блеск, который я любила, мерцал в водоворотах темно-синего. – И поверь мне, если мы будем сражаться, ты это поймешь.

– Это что, угроза?

– Обещание. Это обещание.

Глава 6

Нокс

Нужное количество оживленности висело в утреннем воздухе, чтобы добавить холодок, когда мы вошли в фойе здания, где располагалась квартира Патрика на Пятой авеню. Так как я провел прошлую ночь в отеле, один, я не получил ежедневного прогноза погоды от Хадсона, швейцара в моем доме. Несомненно, будь я там, он поприветствовал бы меня сегодня утром словами: «Доброе утро, мистер Деметрий. В воздухе чувствуется легкий запах осени. Одевайтесь теплее.»

Эта мысль вызвала улыбку на моем лице, когда Чарли застегнула куртку, прежде чем снова вложить свою руку в мою.

Я не хотел отпускать ее ни вчера вечером, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Когда речь зашла о Джо и воспоминаниях о ее смерти, я почувствовал себя беспомощным, как и в ту ночь. Я еще крепче вцепился в руку Чарли.

Леннокс Деметрий не был беспомощным. Этого не было в моей ДНК. Мне нужно было оставить все это позади.

Когда мы направились к парку, я сжал ее теплую руку, но не потому, что хотел встретиться взглядом с ее прекрасными золотистыми глазами, хотя и хотел. Не потому, что мне нужно было знать, что она здесь, рядом со мной, хотя и знал. Я сжал руку Чарли, чтобы почувствовать тепло, которое убедило меня, что она жива.

Прошлой ночью, оставшись в одиночестве в гостиничном номере, я вспомнил, как держал Джо за руку, вспомнил ее холодную бледную кожу. Я вспомнил ее губы, их неестественный цвет. Я сделал это с ней. Если бы не я, она была бы теплой, а ее губы – розовыми.

– Почему ты не бегаешь?

Голос Чарли вернул меня с края пропасти и моя хватка ослабла, без сомнения восстановив кровообращение в ее маленькой руке.

– Бегаю. Ты же знаешь.

– Ты бегаешь на беговой дорожке. Это не то же самое.

– Безусловно, – ответил я, радуясь, что ввязался в бессмысленную дискуссию ни о чем важном. Это был один из непрекращающихся даров Чарли. Она напомнила мне, что жизнь не всегда была чрезвычайной ситуацией пятого уровня, угрозы не были за каждым углом. Банальность занимала важное место. Это добавляло равновесия. Делорис увидела это в "Дель-Маре" задолго до меня. Это была часть моей жизни, о которой я даже не подозревал, пока не нашел ее снова.

– Ну…, – ее голос пробивался сквозь городской шум, уличное движение и шум других пешеходов, пока мы шли на Запад. – …Думаю, ты занимаешься.

Я притянул ее руку ближе, заставив врезаться в меня.

– Хочешь сказать, что я не в форме.

Она рассмеялась.

– Я говорю, что мы должны бегать по утрам в парке, а не в твоем спортзале. Я имею в виду, посмотри на это.

Ее золотистые глаза изучали открывающуюся перед нами панораму. Ландшафт был усеян оранжевыми, красными и желтыми пятнами. Зелень, царившая все лето, уступала место неизбежности перемен.

Мой спортзал был безопасен. Этот парк нет. Но вместо этого я представил ей другое оправдание.

– У меня есть мониторы в тренажерном зале, где я могу следить за новостями и изменениями на рынках. Кроме того, ты не бегаешь каждое утро.

– У тебя только одна беговая дорожка.

– Я куплю вторую, – предложил я.

– Прекрати. Тебе не нужно ничего покупать. – Ее улыбка стала застенчивой. – Кроме того, все в порядке. Я соглашусь на нашу обычную утреннюю тренировку.

Мои губы дрогнули, а скулы приподнялись.

– Я пропустил утреннюю тренировку.

– Я тоже, – ответила она еле слышным шепотом, как будто боялась, что остальные вокруг нас могут услышать нашу тему разговора. А потом я увидел розовые щеки Чарли и рассмеялся. Судя по выражению ее лица, любой, кто смотрел в нашу сторону, мог понять, о чем мы говорим.

– Нокс, – она повернулась ко мне со всей серьезностью. – Я позвоню Брайсу и скажу, что ничего не вышло.

– Нет.

Я не хотел, чтобы она говорила, писала или посылала ему дымовые сигналы. Если письмо пришло от него, значит, он знал о "Деметрий Энтерпрайзис" больше, чем следовало бы, слишком много.

Ее улыбка и румянец исчезли.

– Я уважаю твое мнение, правда, но не спрашиваю. Я же тебе говорю. Я уже думала об этом и звоню ему.

– Принцесса, я вовсе не чокнутый, – я не собирался позволять ей забыть титул, который она дала мне в "Дель-Маре" после нашего бурного соединения на заправке. – Прежде чем ты позвонишь, позволь Делорис сделать свое дело. Давай убедимся, что это он написал записку. А если нет, то он и понятия не имеет, о чем ты говоришь.

Она нахмурилась, обдумывая мой аргумент.

– Не понимаю, как она могла подумать, что это может быть кто-то другой. Кто бы мог знать такие вещи?

У нас было достаточно времени до ее занятий, а свидетельские показания должны были начаться только после перерыва на обед. Я потянул ее за руку, чтобы она остановилась, и повел нас к скамейке в парке. Когда мы остановились и сели, впервые с тех пор, как покинули квартиру Патрика, я увидел свою охрану. Это были не Айзек и не Джерред. Они оба припарковались возле библиотеки Колумбийского университета. Это были люди, которых Делорис держала рядом. Я знал имена, но наше взаимодействие было минимальным, или, по крайней мере, так должно было быть.

– Чарли, – я искал нужные слова.

Ее золотистые глаза расширились, сверкнув на солнце, пробивающемся сквозь листву.

– Вчера вечером ты сказала позвонить, если я буду готов поговорить.

– Да.

Я выпрямился, не выпуская ее руки.

– Я не готов.

Прежде чем вернуться, она отвела взгляд.

– Наверное, поэтому ты и не позвонил?

Мои щеки непроизвольно вспыхнули.

– Не позвонил, не так ли?

– Нет.

– Пожалуй, я буду более откровенен.

Она кивнула.

– Да, мистер Деметрий, я заметила это в тебе.

Я глубоко вздохнул.

– Делорис говорила тебе, что "Деметрий Энтерпрайзис" связана с какими-то сомнительными сделками. В основном я могу винить в этом Орена.

– В основном? – спросила она.

– В основном, – подтвердил я. – Но "Измена", например, это я. Я узнал об этой компании. Я тот, кто инвестировал в эту компанию. Некоторые люди, с которыми мы ведем дела, могут быть вовлечены в откровенную проституцию. Я не знаю. Я не хочу знать. Так что, было ли это письмо связано с "Изменой" или менее организованным бизнесом, факт в том, что "Деметрий Энтерпрайзес", скорее всего, может быть связана с проституцией. Что же касается обвинений в адрес Джослин, я уже говорил, что не могу говорить об этом. – Я снова сжал ее руку и коснулся губами ее губ. – Будь терпеливой со мной. Когда я буду готов, то поделюсь с тобой. Мне просто нужно найти правильные слова.

– Ты с кем-нибудь разговаривал?

Я отвернулся, пытаясь забыть образы, которые преследовали меня в эту бессонную ночь.

– Я говорил с полицией, когда…

Ее глаза расширились, когда она услышала мои слова.

– Когда это случилось, – продолжал я. – В письме говорилось, что я что-то скрываю от ее семьи. Это не совсем правда.

Чарли промолчала, предоставив мне свободу рассказать все, что мог.

– Джослин не была близка с ними, особенно после того, как мы встретились. Они не хотели, чтобы она была со мной. – Я пожал плечами. – Очень похоже на твою семью.

– Нокс, дело не в том, что моя семья не хочет, чтобы я была с тобой. Они даже не знают тебя. Моя мать зациклена на Брайсе. Сколько я себя помню, так оно и было.

– Мэтьюсы меня не любили. Это была типичная семья Среднего Запада. Джослин не была такой независимой, как ты. У нее никогда не было высоких карьерных устремлений. Мы познакомились, когда были еще совсем молоды, они хотели для своей дочери больше, чем я.

Голова Чарли медленно покачивалась из стороны в сторону.

– Что?

– Я изо всех сил стараюсь не перебивать тебя. Пожалуйста, продолжай.

Мои губы дрогнули.

– Теперь ты просишь?

Ее щеки вспыхнули.

– Я собираюсь проигнорировать это. Ладно. Мне интересно, в каком смысле, они хотели больше, чем ты?

Я сдвинулся, позволяя коленям еще больше раздвинуться, сжав кулаки и изучая землю возле своих ботинок.

– Они сказали, что я всего лишь сын мелкого мошенника из Бруклина. Я был тем, кем был лишь потому, что использовал преступную протекцию отца.

– Ты ведь не видишь себя таким, правда?

– Я пытаюсь не видеть.

Чарли взяла меня за руку и переплела наши пальцы.

– Я не знаю, чем ты занимаешься, – сказала она. – Знаю, что много работаешь. Я не знала, что ты из Бруклина. Ну и что с того? Ты отвез меня в дом в Вестчестере. Но, Нокс, я даже не знала твоей фамилии в "Дель-Маре" просто знала, что ты состоятельный человек.

Я посмотрел на ее прекрасное лицо, обрамленное золотисто-каштановыми волнами. Хотя она откинула назад большую часть волос, маленькие пряди мягко развевались на ветру, дразня ее щеки и губы. Я протянул руку и заправил непослушную прядь волос ей за ухо.

– Ты говорила со своей матерью. В том письме говорилось, что она хочет, чтобы ты ушла от меня. Без сомнения, она думает, что я не подойду ее дочери голубых кровей.

Гнев вспыхнул в ее золотистых глазах.

– Ты хоть представляешь, как я это ненавижу?

– Меня тошнит от всего этого мира голубой крови, – она продолжила, прежде чем я успел ответить. – Черт, это как на Вестминстерской выставке собак. Размножающийся пул становится все меньше и меньше. Довольно скоро единственный способ сохранить родословную будет женить братьев и сестер или кузенов!

– Сегодня утром Патрик бросил на меня подозрительный взгляд.

Ее гнев закипел.

– На самом деле он мне не кузен. Кроме того, что он гей, мы могли бы жениться.

– А разве нет?

Моя спина выпрямилась. Сколько фальшивых членов семьи, она собирается заявить?

– Только не по крови. Он племянник Алтона, сын его сестры. Я всем и каждому говорю, что не состою в родстве с Алтоном Фицджеральдом. Я не хочу, чтобы в моих жилах текла кровь этого человека.

– Значит, Патрик твой сводный брат?

– Да.

– Возвращаясь к твоему предыдущему вопросу, – сказал я, – после того как Джо ушла, я больше не говорил об этом. Я никогда не рассказывал Мэтьюсам всей истории. Если бы они пришли ко мне, я мог бы, но они этого не сделали. Вместо этого они выдвинули обвинения. Единственный, кто знает все, это Делорис. Она знает, потому что тогда работала на нас.

– Айзек?

– Да, но не все детали. Он не работал так тесно с Джо. Делорис стала семьей Джо, когда они повернулись к ней спиной.

– Ее родители были… состоятельными людьми?

– Нет.

Чарли покачала головой.

– Я не понимаю, почему они считали тебя таким плохим, почему они обвинили тебя?

– Потому что со мной она жила жизнью, которую они не понимали. Они хотели, чтобы она встретила хорошего адвоката или врача и осела в маленьком городке с идеальной жизнью за белым заборчиком. Они никогда не представляли себе ее в Нью-Йорке, живущей в квартире в многоэтажном доме, летающей туда-сюда. Для них это не имело смысла. Если она не звонила, они решали, что это из-за меня. Если она не пришла на восьмидесятилетие своего двоюродного дедушки, это была моя вина.

Тишина повисла в воздухе, пока я ждал ответа Чарли. Когда я больше ничего не сказал, она заговорила сама.

– Спасибо тебе.

С этими словами она подняла мою левую руку и поцеловала ладонь.

– За что? – спросил я.

– За то, что поговорил со мной. Я все еще не знаю, что случилось, но… – она повернула мою руку и провела подушечкой пальца по почти выцветшей линии, где было мое обручальное кольцо. – …Я верю, что ты любил ее.

Она оглядела парк, неужели это были слезы на ее глазах? С чего бы ей плакать? Прежде чем она продолжила.

– Я хотела бы встретиться с ней, но опять же, если бы могла, тебя бы здесь не было со мной. – Она смахнула слезу со щеки. – Я уже говорила, что доверяю тебе. Я пыталась показать тебе это, отдавая часть себя, уязвимую часть, и ты не причинил мне боли. Сегодня утром, во время этого разговора, я чувствую, что на этот раз ты даешь мне что-то. Я обещаю сделать все возможное, чтобы заботиться об этом кусочке твоего прошлого, как ты заботился о моем. Я буду дорожить ее памятью, насколько ты готов поделиться.

– Она часть тебя, Нокс. И за помощь в создании человека, который держит мою руку и мое сердце, я благодарю ее.

Я отпустил ее руку и притянул к себе. Это было не то место, куда я собирался пойти во время нашей прогулки. Я сказал больше, чем когда-либо, и все равно мне было что сказать. Когда наши губы встретились, я удивился пониманию Чарли.

Она была права. Я был человеком, которым являюсь сегодня частично из-за Джо. Никто не пережил такой любви и потери и не ушел без шрамов. Я где-то читал, что шрамы служат определенной цели. Они создали более жесткую кожу. Они становились щитом и делали человека сильнее. Это сделала Джо. Любовь и потеря сделали меня сильным и несгибаемым.

Только после Чарли у меня появилось желание согнуться.

Когда наш поцелуй закончился, слова продолжали литься рекой. Я редко говорил, не подумав, но сегодня утром мне казалось, что ничего не могу с собой поделать. Мой голос был сильным, но тихим. Слова сорвались не с моих губ, а с сердца. Это были слова, которые я никогда не думал, что произнесу снова, но я хотел их произнести. Потребность была слишком велика, чтобы подавить ее. Ей нужно знать правду.

Мой мир висел на волоске, пока я говорил и ждал ее ответа.

– Я люблю тебя.

Глава 7

Чарли́

Говорят, что мужчины влюбляются быстрее, а женщины – сильнее. Я не знала, правда ли это. Я почти ничего не понимала, когда листья кружились и танцевали вокруг нас с Ноксом на позднем летнем ветру. За пределами тесного мира нашей парковой скамейки люди продолжали заниматься своими повседневными делами, совершенно не обращая внимания на признание. Одни бежали, другие шли. Матери сажали младенцев в коляски с колесами, достаточно большими, чтобы поместиться на велосипеде, а другие выгуливали собак всех размеров, привязанных к поводкам и не впечатленных другими клыками, мимо которых они проходили.

Как только до меня дошли слова Нокса, ожидания моей матери рухнули.

Давление в моем сердце и в груди было сокрушительным, поскольку все умножилось.

Любовь.

Обязанность.

Наследие.

Нокс.

Любили ли меня когда-нибудь по-настоящему?

Незнакомое чувство подняло меня над красочными деревьями и моим собственным хаосом. Я хотела верить, что его признание не было увлечением или результатом разлуки на одну ночь. Это было совсем не так, как я это представляла. Я не верила, что такой человек, как Леннокс Деметрий, может признаться в любви.

Любовь была тем, как Нокс заставлял меня чувствовать себя его принцессой, гуляли ли мы по дорожкам парка или по тротуарам Нью-Йорка. Я верила, что он сделает меня беспомощной, но знала, что он никогда не причинит мне вреда. Я хотела избавить его от боли, причиненной смертью Джослин, и в то же время оставить место для воспоминаний о его первой любви.

Из глаз потекли слезы. Отсутствие сна сделало меня эмоциональной, но также, как и признание в любви от такого человека, как Леннокс Деметрий.

– Я тоже тебя люблю.

Эти слова были произнесены не для того, чтобы успокоить его или выразить благодарность за честность. Они были настоящими, и со всем, что было внутри меня, я хотела показать ему больше, чем сказать. Я наклонилась ближе.

Наши губы снова соединились, и его рука потянулась к моей шее, притягивая меня к себе. Ветер и птицы исчезли. Утренний холод сменился жидким теплом, омывающим нас и плавящим вместе. Мы были на острове, одни. Ни людей, ни птиц, ни белок – ничего и потом…

Хаос.

Суматоха.

Кровь застучала у меня в жилах в двойном ритме, в то время как дыхание замерло в груди, а сердце, только что ставшее целым, рухнуло в желудок. Люди, которых я не знала или не узнавала, бежали к нам, выкрикивая имя Нокса.

– Мистер Деметрий!

Доносилось снова и снова, окутанное завесой тайны, когда они окружали нас.

Внезапная суматоха парализовала меня, когда в отдалении раздались крики людей и вой сирен.

Мощные, сильные руки потянулись к моим рукам, подняв со скамьи, когда Нокс сжал мою руку, как железными тисками. Вместе мы двинулись, вернее, были сдвинуты с места, где признались друг другу в любви.

Мы были где-то в глубине парка, и все же каким-то образом появился большой черный внедорожник, и люди в темных костюмах поспешно посадили нас внутрь. Один сидел на переднем сиденье рядом с водителем, которого я не узнала, а другой, крупный мужчина, устроился рядом со мной. Зажатая между Ноксом и человеком, которого не знала, я прижалась ближе к Ноксу, мой разум кружился от неуверенности.

За тонированными окнами матери с колясками, люди с собаками, бегуны и пешеходы все останавливались и смотрели, поворачиваясь и показывая пальцами. Некоторые кричали, в то время как другие стояли с разинутыми ртами, на их лицах отражалось замешательство. То же самое замешательство появилось у меня, когда мой рюкзак приземлился у ног, а машина начала двигаться вперед.

Что случилось?

Куда мы едем?

Нас похитили?

Решимость, какой я никогда не видела, отразилась на лице Нокса. Он больше не был тем человеком, которого я любила: он был одержим или помешан, я не могла сказать. Он машинально оглядел меня с головы до ног.

– Ты в порядке?

Я кивнула, тоже оглядывая себя.

– Ты уверена? Ты не ранена?

– Н-нет…, – слово вырвалось дрожащим голосом, когда я посмотрела на него. – А как насчет тебя? Ты в порядке?

– Ублюдки, – пробормотал он. – Я в порядке. Придурки заплатят…

– Что случилось?

Мой вопрос повис в воздухе. Он больше не разговаривал со мной, нахмурившись, вытащил телефон из кармана. Через несколько секунд послышались слова и приказы. Человек на другом конце провода не мог ответить. Он не давал ему или ей ни малейшего шанса. Его вопросы сыпались как из ведра, не останавливаясь для ответов. Имена, которых я не знала, Костелло и Бонетти, слетали с его губ, когда раздавались многочисленные обвинения.