Текст книги "Обман (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Мое дыхание участилось, когда я переместилась в описанное им положение. Холодная пряжка в моей руке нагревалась с каждой секундой, мое ожидание усиливалось.
– Скажи мне, что бы я увидел, если бы был там, – потребовал он.
– Меня. Готовую.
– Хотел бы я посмотреть, насколько ты готова. Как сильно твоя киска хочет мой член?
– Д-да, – сказала я, теряя себя в его командах.
– Ты чертовски горячая штучка. Мой член, блять, каменный. Каждый раз, когда этот ремень оставляет полосу на твоей великолепной коже, каждый раз, когда ты делаешь то, что я говорю, я хочу, чтобы ты представляла, как моя рука двигается. Мысленно я кончаю на эту влажную розовую плоть. Принцесса, никогда не забывай, что я чертовски люблю тебя. С каждым ударом я отмечаю тебя снова и снова.
Я едва могла дышать, когда образ его, склонившегося надо мной с членом в руке, доминировал в моих мыслях.
– У тебя с этим какие-то проблемы?
– Да, – храбро ответила я.
– Да?
– Черт возьми, Нокс, как бы я хотела, чтобы ты был здесь. Я хочу все это.
– Я тоже. Закрой глаза и делай в точности то, что я скажу…
Я не могла сосредоточиться. Комнаты вокруг меня больше не существовало. Я была подвешена, плавая в звуке его голоса, глубокого доминирующего тембра, говорящего, требовательного и командного. Хотя мои руки и несли наказание, это был он. Мои руки были просто продолжением его рук, потерянных для его воли. Воздух наполнился вздохами, и мои бедра подогнулись, когда первый удар ремня опустился на мой живот…
Глава 21
Чарли́
– Мисс Коллинз, пропуск одного дня занятий обычно не приводит к разговору с куратором. Ваш случай, по-видимому, уникален.
Я сидела на краешке стула в кабинете моего куратора, лицом к ее столу, пока она перебирала заметки.
– Не понимаю. Я позвонила вчера днем и объяснила ситуацию.
– Ваше имя связано с нашим учебным заведением. В последнем выпуске новостей вы значитесь как студент первого курса.
Я кивнула.
– Я оказалась не в том месте и не в то время. Ситуация была травмирующей, и я… – Я не знала, как закончить предложение. Меня увели в подполье. Меня увезли оттуда прежде, чем я поняла, что произошло. У меня очень заботливый парень. Прежде чем я поняла, что произошло, ворвались его телохранители… у меня было слишком много вариантов.
Куратор кивнула.
– Понимаю. То, что вы увидели, травмирует любого. Я прожила в Нью-Йорке большую часть своей жизни, и чтобы вот так, в кого-то стреляли на улице, вижу впервые. Согласно сообщению в новостях, вас увезли с места преступления вместе с мистером Деметрием.
Я не ответила, чтобы подтвердить или опровергнуть ее наблюдение, хотя нашла использование имени Нокса интересным или, возможно, сбивающим с толку.
– Одна из причин, по которой я вызвала вас в кабинет, – пока я размышляла, она продолжила: – заключается в том, что в университете есть консультанты, которые могут помочь вам справиться с этим. Вам предстоит очень напряженный семестр. Если эта ситуация слишком тяжела…
Я вздохнула, пока она продолжила рассказывать про терапию. Если бы она только знала, что в грандиозном плане последних нескольких месяцев моей жизни этот инцидент был незначительным всплеском – теперь, когда я знала, что женщина, которая была ранена вместо нас, выживет. До тех пор, пока она не упомянула имя, которое я никогда не хотела связывать с собой.
– Еще нас беспокоит звонок, который я получила вчера от вашего отчима, Алтона Фицджеральда.
Облегчение, которое я почувствовала от ее заботы о моем психическом здоровье, исчезло, когда волоски на затылке встали дыбом, а спина выпрямилась.
– Зачем ему звонить вам?
– Во-первых, он звонил, чтобы узнать, здесь ли вы, проверить в безопасности ли.
Чушь собачья. Он не проверял мою безопасность.
– Во-первых? – спросила я.
– Он высказал опасения по поводу платы за обучение и по поводу вашего пропущенного урока. Он обеспокоен тем, что вы несете ответственность.
Я стиснула зубы, когда она продолжила. Наконец, не в силах больше терпеть, я прервала ее.
– Доктор Рено, я с отличием окончила Стэнфорд. Это только первая неделя занятий. Я я получила хорошие оценки во время входного экзамена. Мой отчим не имеет права высказывать свое мнение.
– Он предупредил, что вы можете так сказать. Он также дал понять, что у него есть другие способы повлиять на нас. Мы в значительной степени полагаемся на пожертвования.
– О чем вы говорите?
– Я хочу сказать, что принятие вас в нашу программу было хорошо продуманным решением. Мы потратили много времени на отбор. Пожалуйста, не давайте нам повода сомневаться в нашем решении.
– Что касается моего обучения, то именно я плачу за свои занятия, а не отчим или мать. – Ладно, это была не я, а Нокс. – Я обеспечила себе оставшуюся часть моего обучения в течение следующих трех лет. В будущем я хотела бы, чтобы имя Алтона Фицджеральда было удалено из всех моих записей. Разговор с ним обо мне будет считаться вмешательством в мою личную жизнь.
Доктор Рено некоторое время сидела молча, изучая меня, затем ее лицо изменилось, и она улыбнулась.
– Вы мне нравитесь. Проявите такую же стойкость на занятиях, и я не сомневаюсь, что наше решение признать вас в составе наших студентов было правильным. На самом деле, после того, что я только что видела, я хотела бы рекомендовать вас для стажировки у одного из ваших профессоров.
Я старалась не измениться в лице. В одну минуту мне казалось, что я борюсь за свое право продолжать учебу, а в следующую она заговорила со мной о стажировке.
– Какой профессор? Что повлечет за собой стажировка?
Мой желудок скрутило от нервных спазмов, когда она заговорила об обязанностях, требуемых от всех интернов. Работа будет в основном включать исследования, цитирование старых дел и поиск прецедентов для обоснования дел в судебном процессе или подготовки к судебному разбирательству. Мой куратор шутила, что компьютеры и базы данных делают исследования менее утомительными, чем в ее время; тем не менее, работа потребует много времени и не будет оплачиваться. Несмотря на все это, она подчеркнула преимущества. То, что мне предлагали эту возможность, послужило бы практическим приложением к моей учебе, что отлично смотрелось бы в резюме.
– Возможно, вы не знаете, – сказала она, – но профессор Уолтерс хорошо известен своей работой в федеральных судебных процессах по борьбе с легализацией рекреационной марихуаны. Его исследования, а также источники были новаторскими в свое время. Если ваше имя будет ассоциироваться с Джозефом Уолтерсом, это откроет много дверей.
Мое имя… откроет двери?
Мне вспомнилось предупреждение Брайса о Ноксе. Говорила ли она об открытии дверей для меня, или ему поможет Монтегю, табачный гигант, работающий с профессором Уолтерсом?
Конечно, она не это имела в виду.
Я просто переутомилась. Это был идеальный ингредиент для запуска моего бурного воображения.
Слова доктора Рено вернули мое внимание к ней, когда она сказала:
– Я была бы счастлива рекомендовать вас профессору Уолтерс, но одна моя рекомендация не гарантирует вам место.
Я кивнула и, проглотив беспокойство, подумала о времени. У Нокса была работа, и он с радостью поддерживал меня и мое время для учебы, но как он отнесется к тому, что я буду тратить больше часов на эту стажировку?
Почему мне вдруг стало не все равно? Неужели я делаю то, о чем говорил Патрик, и начинаю думать, как часть пары?
В Калифорнии, в Стэнфорде, я бы с радостью ухватилась за такую возможность.
– Доктор Рено, мне нужно заполнить заявление или что-то еще?
Она нажала несколько клавиш на компьютере.
– Я только что отправила вам ссылку по электронной почте.
В груди затрепетало от нарастающего конфликта моего будущего и настоящего.
– Спасибо, что подумали обо мне, – произнесла я, изобразив улыбку, – когда появилась такая возможность. Я подумаю.
– Мисс Коллинз, на эти стажировки очень много желающих. Подумайте об этом, когда будете принимать решение.
Выйдя из кабинета доктора Рено, я проверила телефон и увидела, что до следующего урока осталось пятнадцать минут. Поскольку встреча с куратором была незапланированной, я решила написать Клейтону, моему новому водителю-телохранителю.
Несмотря на теплый полдень, когда я шагнула в тень здания, чтобы лучше видеть экран, я подумала о Джерреде. Я привыкла к его присутствию, а он подвел меня – нас. Мысль о том, что человек, который был приставлен ко мне, который сопровождал меня почти весь последний месяц, был даже частично ответственен за письмо в нашей квартире, наполнила меня сомнениями. Я хотела доверять всем решениям Делорес, потому что знала, что Нокс доверяет, но как я могла быть уверена в Клейтоне? Будет ли мне лучше с кем-нибудь из поместья Монтегю? Если бы я могла выбирать, кто бы это был? Как бы красноречиво Алтон ни выражал свою озабоченность моей безопасностью, отказаться от Брэнтли, его правой руки, было невозможно.
Мой рот наполнился кислым привкусом. Брэнтли мне все равно не нужен.
Если бы только я была той наивной женщиной, какой меня считал Нокс, когда впервые сказал, что у меня будет водитель, когда я впервые запротестовала. Если бы это было так, я бы не была знакома с тем, как работает система. Да, мужчины или женщины, которым доверена моя безопасность, будут моими телохранителями, но жизненный опыт подсказывал, что независимо от того, кем они являются – Делорес или Монтегю, – я не буду тем человеком, которому телохранитель в конечном итоге подчиняется. Предположительно, место, где я искала безопасности, было моим выбором, но на самом деле все, что делалось, это определяло, кто будет получать отчеты о моей повседневной деятельности, Нокс или Алтон. Зная, какой ответ мне нужен, я покачала головой и потрогала новое жемчужное ожерелье, свисающее с шеи.
Стиль украшения – простота и классика: большая жемчужина цвета слоновой кости, свободно плавающая в усыпанной бриллиантами платиновой клетке. Для незнакомого человека это был красивый, элегантный аксессуар. Только несколько человек знали, что жемчужина была не настоящей, а радужной оболочкой вокруг микрочипа, который передавал мое местоположение через GPS Делорес. Более того, он записывал мои движения, дыхание и даже сердцебиение.
Делорес предложила серьги, красивые, жемчужные, с бриллиантовой основой в виде змеи. Проблема заключалась в том, что она хотела, чтобы я носила украшения все время – двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Мне не нравилось спать в серьгах, но я могла спать в ожерелье. По ее словам, его нужно было снимать только во время водных процедур.
Когда она объяснила, что я не должна снимать его, я прищурилась и попросила ее подтвердить, что к ожерелью не была прикреплена камера. Она пообещала мне, что это больше похоже на фитнес браслет с дополнительным преимуществом точного глобального позиционирования.
Вспомнив свой вчерашний телефонный разговор с Ноксом, я покраснела. Скорее всего, мои щеки меняли цвет на тот же, что и отметины, которые я добровольно нанесла на свое собственное тело, когда беспокоилась о части этого ожерелья с сердечным ритмом. Я не была уверена, что хочу, чтобы охрана Нокса знала обо мне так много.
Я как будто их слышала.
– У нее слишком высокий пульс. Может, вызвать скорую? – а потом они ворвутся и обнаружат меня и своего босса в компрометирующем положении.
Покачав головой, я отправила сообщение Клейтону:
«Я ЗАКОНЧУ ЧЕРЕЗ ПОЛТОРА ЧАСА. МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ МЕНЯ ТАМ ЖЕ, ГДЕ ВЫСАДИЛ».
Почти сразу же ответ Клейтона появился на экране.
«ДА, МЭМ. БУДУ НА МЕСТЕ».
****
Было странно смотреть, как готовит Лана, но не Пат. Мне нравилось видеть, как он комбинировал ингредиенты для создания божественных блюд. Я сидела за стойкой, глядя на его кухню. Прямо за гладкой поверхностью и бокалом Шардоне мой кузен снова готовил волшебство на сковороде – точнее, на трех сковородах.
– Ты видела последние новости о женщине, в которую стреляли? – спросил Патрик.
Я обхватила голову руками, упершись локтями в гранит. Мне нужно о многом подумать. Я хотела, чтобы она была в безопасности и проводила время с другими заботами.
– Нет. Что говорят?
– О! Этим не стоит забивать голову. – Его голос был полон оживления. – Они теперь думают, что она не невинный свидетель.
Я подняла глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Его брови сдвинулись, открывая большую часть лба, светло-карие глаза светились тайнами.
– Точно не знаю.
– Ты врешь.
– Думаю, тебе следует позвонить миссис Витт. Все, что я знаю, это то, что дело было переквалифицировано с покушения на убийство.
– А разве это было не так? Я имею в виду, в нее же стреляли. Не то, чтобы меня допрашивали, и полиция думает, что Нокс или я были намеченной целью.
– В том-то и дело. Вначале они говорили, что она была женщиной, оказавшейся не в том месте и не в то время. Теперь есть какая-то зацепка в ее отношениях с мужем, что ставит под сомнение его местонахождение. Все это звучит так, как будто она была намеченной целью. – Он продолжал нарезать ингредиенты кубикам и помешивать содержимое сковороды, наполняя воздух чудесным ароматом лука и перца. – Возможно, я слишком много читаю, но держу пари, эта женщина знает больше.
– Женщина, в которую стреляли? – спросила я.
– Нет, миссис Витт.
Я покачала головой.
– Пат, я не знаю, смогу ли продолжать строить теории заговора.
– Но разве ты не понимаешь? Если она и была намеченной целью, то ею не были ни ты, ни мистер Красавчик.
Я глубоко вздохнула и откинулась на спинку высокого стула.
– Это было бы замечательно.
– Кстати, он знает, что ты здесь?
– Да. Моя ночевка одобрена Деметрием.
– А как же Монтегю? Одобряют ли они?
Я пожала плечами.
– Разве это делает меня ужасной дочерью, если мне глубоко плевать на их проблемы? Мне больше нечего добавить.
Патрик рассмеялся.
– Нет, кузина, я думаю, ты это заслужила. Где ты была прошлой ночью?
– В доме Нокса… – если бы спросил кто-то другой, я не была уверена, что ответила бы на вопрос так свободно, но Патрик заставил меня чувствовать себя в безопасности, как и всю нашу жизнь, защищая меня способами, о которых я даже не знала.
– Ты знаешь что-нибудь о легализации марихуаны? – спросила я после ужина.
– Ты имеешь в виду, думал ли я о переезде в Колорадо?
Улыбка осветила мое лицо.
– Я не это имела в виду. Мне нужно кое-что разузнать об одном из моих профессоров.
– Я уверен, ты можешь спросить леди Витт.
Я об этом не подумала.
– Нет, это не так уж важно. Куратор хочет рекомендовать меня на стажировку…
– Потому что у тебя мало дел?
Мои губы сжались в прямую линию.
– Потому что она сказала, что это пойдет мне на пользу. – Я обдумала ее слова. – Это была бы хорошая практика. Не знаю. Мне кажется, Брайс сказал что-то такое, что меня гложет.
Патрик плюхнулся на диван и закинул ноги на стеклянный кофейный столик. Притворяясь, что дрожит всем телом, он произнес:
– Я думаю, почти все, что он сказал, съест тебя. Что-то вроде ленточного червя, знаешь, пока не останется совсем ничего. Почему ты вообще думаешь о нем?
– Не знаю. Я в замешательстве. Два дня назад, когда я приехала сюда, я узнала кое-что о Ноксе, нечто тревожащее. Я до сих пор не знаю подробностей, но, похоже, некоторые предупреждения Брайса были не просто пустым звуком.
– Ты ведь не сомневаешься в этом красивом мужчине, не так ли? Не то, чтобы ты можешь, – добавил он.
– Нет. Но что, если есть еще что-то, на что мне следует обратить внимание? Речь идет о стажировке. Брайс предупредил, что Нокс использовал меня из-за моего имени, что смешно, так как он даже не знал его. Теперь я думаю об этом профессоре. Будет ли имя табачного магната, такое как Монтегю, полезным для его команды?
– Мне нечего ответить.
– Может, спросить Брайса?
Патрик сморщил нос.
Я покачала головой.
– А может, и нет. Я просто не знаю. Иногда я думаю…
Звонок телефона привлек мое внимание. На экране высветилось ЧЕЛСИ.
Тяжесть, о которой я и не подозревала, упала с моей груди. Я скучала по своей лучшей подруге, и скоро она будет со мной в Нью-Йорке. Поначалу я не была уверена, что хочу видеть ее здесь, но после того, как я прожила без нее больше месяца, я не могла дождаться, когда мы сможем быть вместе.
– Эй! Я так рада видеть твое имя! Когда ты приедешь в Нью-Йорк?
Я услышала только непонятные рыдания.
Я вскочила с дивана, сжимая телефон в руке.
– В чем дело? – Я ждала. – Челси, поговори со мной. Ты в порядке? Где ты?
Глава 22
Настоящее
Аделаида
Сидеть в темноте у окна в библиотеке стало одним из моих любимых занятий. По вечерам я часто пробиралась в безмятежное уединение. Бархатный шезлонг возле больших витражей открывал прекрасный вид. Хотя стояла ранняя осень, вечерний и ночной воздух все еще был теплым. Мне нравилось открывать окно и наслаждаться ветерком, который бесшумно колыхал шторы. Сцена внизу редко менялась. В некотором смысле залитые лунным светом, нетронутые ухоженные лужайки, различные сады, бассейн и озеро давали мне ощущение бессмертия.
Когда я поднесла вино к губам, мысль о бессмертии заставила меня усмехнуться. Чуть больше недели назад я была готова проверить свою смертность. Мои плечи выпрямились. Это было в прошлом. Теперь у меня появилась новая цель, стимул двигаться вперед.
Устроившись поудобнее на бархате и любуясь неизменной сценой внизу, я размышляла над тем, что сказала Александрия, когда была здесь в последний раз. Она говорила, что в поместье Монтегю ничего не меняется. Даже в юности она понимала то, что знали поколения до нее: поместье Монтегю осталось прежним.
Всю свою жизнь я находила в этом утешение. Пейзаж передо мной был таким же, каким он был для моей матери и, скорее всего, для моей бабушки. Даже с ремонтом и обновленными удобствами, поместье и территория были вне времени.
Мне было интересно, как все это выглядело сотни лет назад, когда табачную плантацию впервые заселили. Интересно, задумывался ли первый Чарльз Монтегю, насколько далеко пойдут его инвестиции в его предков или какое влияние это окажет на их жизнь. Было бы лучше, если бы он происходил от тех, кто жил в одном из сотен крошечных домов, которые когда-то покрывали эту собственность?
Это были люди, которые теперь были свободны от бремени, связанного с тем, чтобы быть Монтегю.
С годами тишина библиотеки стала моим убежищем. Я уже давно отказалась от мысли, что спальня, которую я делила с Алтоном, была местом чего угодно, только не страдания. Физическое насилие не было постоянным. Это было умственное напряжение, постоянное беспокойство о душевном состоянии мужа. Единственная отсрочка наступала в его отсутствие, что, на мой взгляд, случалось нечасто.
Я отхлебнула вина.
«Если бы только он любил быстрые машины, как Рассел».
Со времени моего визита в Гамильтон и Портер неделю назад, мой разум был поглощен возможностями. Я изучила каждую фотографию на каждой странице, статью и каждое слово в кодексе. Несколько дней я беспокоилась, что Алтона предупредили о моем визите. Я ждала, когда случится что-то ужасное.
Но этого не произошло.
Мой единственный вывод состоял в том, что Ральф Портер боялся гнева Алтона Фицджеральда за то, что тот позволил мне получить доступ к последней воле и завещанию моего отца, даже больше, чем я боялась реакции моего мужа на мое исследование. Меня это вполне устраивало. Я не была готова объявить о своих выводах. Я все еще не была уверена в их последствиях. В конце концов, Алтон все еще заявлял о своем желании связать узами брака Александрию и Брайса. Он даже казался искренне обеспокоенным, когда мы только вчера узнали об ужасающем опыте Александрии.
Согласно пункту XII, если что-нибудь случится с Александрией до того, как она сможет выйти замуж за Брайса, и Алтон, и я останемся без доступа к активам Монтегю. Я предположила, что таким образом мой отец защищал своего младшего наследника.
Чего я не могла понять, так это почему Чарльз Монтегю II решил добавить это дополнение и почему он сделал это незадолго до своей смерти. Мог ли мой отец знать о жестоком обращении Алтона со мной и сожалеть о своих предыдущих решениях и вере, которую он оказал моему мужу?
Мой отец был гордым и решительным человеком, который в момент неуверенности относительно будущего своей любимой компании и активов заключил сделку с дьяволом, используя свою дочь и внучку в качестве залога. Сама возможность того, что в последние дни жизни моего отца он решил исправить эту ошибку, давала мне новое и необычное чувство силы. Просто, может быть, в кои-то веки Чарльз Монтегю понял, что его дочь и внучка важнее Монтегю. Возможно, он увидел монстра, которого помог создать, и с чувством страха перед тем, что может произойти после его смерти, Чарльз II пожалел о своем решении.
Новообретенное отцовское признание было омрачено мыслями о его кончине.
Я крепко держала бокал с вином, обхватив обеими руками чашу.
Шардоне из частной коллекции Монтегю плескалось в бокале, я задрожала. Было уже больше шести часов, но с тех пор, что обнаружила, я избегала своих обычных красных оттенков. Легкое белое вино не притупляло мои чувства, как красное. С новым знанием я не могла позволить себе скатиться в предыдущее предпочтительное состояние забвения. Однако, когда мои мысли закружились вокруг отца, я, казалось, не могла контролировать дрожь. Мне было холодно, несмотря на халат с длинными рукавами и мягкую накидку на ноги.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Больше не видя ухоженных лужаек, я старалась успокоить теории, которые яростно бомбардировали мой разум.
«Может, мне заказать Каберне?»
Я не хотела думать о возможности, которая осталась за пределами моего сознания: о том, что смерть отца не была результатом его возраста. Это не было результатом высокого уровня стресса. Возможно, только возможно, было более зловещее объяснение, и этим объяснением был человек, который спал рядом со мной почти двадцать лет.
Мне было бы трудно составить список лучших качеств мужа, но я никогда не думала об убийстве. С другой стороны, мой отец был виновен в том же преступлении, и Алтон всегда стремился подражать Чарльзу Монтегю.
Покачав головой, я поднесла бокал к губам и посмаковала уникальное сочетание Шардоне Монтегю. С оттенком цитрусовых и груши он плавно струился, его легкий аромат дразнил нёбо, но не делал ничего, чтобы прервать ход мыслей.
Я сделала еще глоток.
Я не могла думать о смерти отца. Вместо этого мне нужно было сосредоточиться на том, что он сделал в течение своей жизни, о дополнении. С тех пор как я покинула кабинет Ральфа, у меня возникало все больше и больше вопросов. Я планировала навестить Стивена, как только Алтон снова покинет город. Я хотела знать, кто и когда, на протяжении всех этих многих лет, просматривал завещание. Во всех наших со Стивеном исследованиях я забыла хорошенько взглянуть на учетный журнал. Я также хотела знать, у какого судьи в Саванне хватило мужества отказать моему мужу в просьбе аннулировать дополнение. Я бы хотела, чтобы этот судья был на моей стороне.
Еще один вопрос, который не выходил у меня из головы: как доказать причастность Алтона к срыву свадьбы? Я была убеждена, что Александрию намеренно уговорили посетить «Дель-Мар» на той же неделе, что и Леннокса Деметрия.
Моя теория вращалась вокруг Орена.
Со временем Алтон стал делать намеки, обвиняя меня в неверности. Хотя я была уверена, что его подозрения вызвала собственная распущенность, он не раз упоминал Орена Деметрия. К счастью, у Алтона никогда не было доказательств. Наш роман был единственной попыткой, которую мне удалось успешно скрыть от Алтона. Наши встречи были хорошо спланированы и организованы. Всякий раз, когда эта тема поднимала свою уродливую голову, моей очевидной защитой была реакция Алтона на ночь в Нью-Йорке после того, как мы с Ореном только поговорили. Зачем мне после этого рисковать гневом мужа?
Насколько Алтону было известно, я никогда ему не лгала. Во многих отношениях он считал себя выше моего обмана. Великий Алтон Фицджеральд не понимал, что я училась обману у лучших.
Когда я, наконец, разорвала отношения с Ореном, это было по одной причине: я хотела от него большего – его общества, его обожания, его любви. Я хотела жизни, не похожей ни на что, что когда-либо знала. Я хотела этого больше всего на свете.
Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая встреча были всего лишь песчинкой, заполняющей песочные часы моей жизни. С ним я больше не была пустой. Когда отдельные зерна начали накапливаться, потребность быть с ним стала всепоглощающей.
Когда мы были в разлуке, я думала о нем и о том, как его голубые глаза сканировали мою душу. То, как он смотрел на меня, было чем-то большим, чем сканирование моего тела. Орен Деметрий видел меня изнутри. Он знал мои сокровенные мысли, иногда даже раньше меня. От его голоса у меня по спине бежали мурашки. Даже при воспоминании о его теноре у меня начинало покалывать кожу. Его прикосновения не были похожи ни на одно из тех, что я когда-либо испытывала. Мастер своего дела, Орен никогда не брал, но отдавал так, что я жаждала большего.
Я почти согласилась на просьбу Орена, оставить Алтона, поместье Монтегю и все, к чему я стремилась в своей жизни. Он предложил мне дом и жизнь – не только мне, но и Александрии тоже. В объятиях Орена я больше не заботилась о своем наследии и обязанностях. В его объятиях я была просто женщиной, влюбленной, любимой.
Такая простая концепция и в то же время такая чуждая.
Я больше не могла сопротивляться. Это должно было прекратиться.
Если бы я провела еще одну секунду в его объятиях, или еще одна песчинка упала бы в кучу на дне моих песочных часов, чаша весов бы безвозвратно накренилась.
Это толкнуло бы меня через край.
Я не могла этого сделать. Мои обязанности кричали на меня из могилы голосом отца. Поколения Монтегю нуждались во мне, чтобы не сбиться с курса. Мы все слишком многим пожертвовали, чтобы поддаваться эмоциям.
И все же в течение этих лет обмана я чувствовала, что Алтон знает. Не сознательно – он бы избил меня еще сильнее, чем раньше – а интуитивно. Вот почему я полагала, что он рассуждал так, будто Александрию может привлечь Леннокс. На мой взгляд, это была последняя попытка с его стороны, но, поскольку часы продолжали тикать, отчаянные времена требовали отчаянных мер.
Мои теории основывались на вере Алтона в старую пословицу: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Его ставка выиграла.
Теперь все, что мне нужно сделать, – это доказать его причастность. Мой следующий визит к Гамильтону и Портеру включал приватную беседу с Натали, секретаршей, которая упомянула «Дель-Мар» Александрии.
Следующий глоток шардоне застрял у меня в горле, цитрусовый аромат больше не был гладким, скорее грубым, он отказывался опускаться, сопровождаемый ревом голоса мужа.
– Аделаида! – Он повторил мое имя, сначала тише, потом громче, приближаясь к библиотеке.
Сознательно я заставила себя проглотить жидкость, пытаясь выключить фотографии на телефоне и обрести голос.
– Я здесь.
– Какого черта ты сидишь здесь в гребаной темноте?
Комната наполнилась светом, когда он нажал на выключатель. Моргнув от яркого света, я сунула телефон под плед и встала, чтобы встретиться с ним. Я понятия не имела, что случилось, но когда он вошел, библиотека наполнилась облаком ярости, которое сопровождало его.
Поставив бокал на ближайший столик, я обхватила свои внезапно похолодевшие руки, пытаясь скрыть, что дрожь возобновилась. По тому, как встали дыбом волосы у меня на руках, я сделала вывод об одном – он знал о моем визите к адвокатам. Я вызывающе вздернула подбородок и попыталась вспомнить опровержение, которое планировала в качестве оправдания. Однако мысли покинули меня, когда он продолжил свою тираду.
– Я послал эту чертову горничную найти тебя, а она вернулась ни с чем. Где тебя черти носили?
Все еще борясь со своей защитой, я пробормотала:
– Я… я была здесь. Наслаждалась видом. Еще достаточно тепло, чтобы открыть окна…
– Все это чертовски поражает!
Я смотрела ему в лицо, его грудь была так близко от моей, что я чувствовала тепло от него. Его обычный багровый цвет, видимый румянец его гнева, просачивался от воротника вверх по шее и щекам.
– Все? О чем ты говоришь?
– Спускайся в мой кабинет. Ты должна знать, что случилось.
Моя рука затрепетала у шеи, когда я сделала шаг назад. Колени ослабли, я опустилась на кушетку.
– Александрия? Что случилось?
Глаза Алтона сузились.
– Нет, Аделаида, на этот раз не твоя дочь пытается все разрушить.
У меня пересохло в горле. Я должна была знать, что меня ждет.
– Я…
Он не дал мне закончить.
– Не все дело в тебе! – Он окинул взглядом мой наряд. – Спускайся в мой кабинет. Не беспокойся о том, чтобы одеться. Только Сьюзи и Брайс. Нужна семейная конференция.
Облегчение и замешательство сменили мою первоначальную тревогу.
Я покачала головой. Было уже больше десяти. Какого черта Сьюзи и Брайс оказались в его кабинете?
– Что случилось?
Он резко обернулся.
– Просто заткнись и слушай. Ты все узнаешь через минуту. Мы должны положить конец этому цирку.
Я приросла к полу библиотеки, яркий свет теперь скрывал мирный вид. В больших свинцовых окнах я видела только свое отражение. Какое – то мгновение я наблюдала, как женщина в зеркале расправила плечи и завязала пояс халата.
Это мой дом. Я давно решила не позволять присутствию моей лучшей подруги в любой ситуации, даже когда мы относились к категории семьи, запугивать меня. Если бы Алтону понадобилось провести семейное совещание, я бы заняла место миссис Фицджеральд за этим чертовым столом и самодовольно улыбнулась шлюхе, которая охотно облегчила мне жизнь. Может, когда все закончится, он найдет причину поехать в город – может, поработает – и я хорошо высплюсь.
– Аделаида, сейчас же!
Я снова наполнила бокал, опустошив бутылку и последовала за недовольным Алтоном.
Глава 23
Аделаида
Всего на несколько шагов позади я вошла в кабинет Алтона и оказалась в облаке его недовольства. Обшарила глазами царственную комнату. За большими окнами была только темнота, контрастирующая с резким освещением внутри. Книжные шкафы, заполненные сокровищами, которые принадлежали моему отцу и его отцу до него, создавали красочное дополнение к темноте деревянной отделки. Всего несколько мгновений назад воздух был легким и свободно вливался в мои легкие. Теперь он был тяжелым, отягощенным чем-то, чего я не понимала. Он больше не давал жизнь: он душил, эффективно уничтожая то, что раньше подпитывал.
Сжав губы, я оценила, что произошло. Все, что мне сказали, это то, что в кои-то веки ни Александрия, ни я не были виновны в этом преступлении. Учитывая напряжение, повисшее в воздухе, как дым, я была бесконечно благодарна за отсрочку от того, чтобы оказаться в центре еще одного несчастья. Сюзанна, моя лучшая подруга, стояла нехарактерно тихо, прислонившись к дальней стене, скрестив руки на груди с серьезным выражением лица. Ее глаза не искали меня. Вместо этого они продолжали смотреть на Алтона, умоляя о чем-то.
