Текст книги "Обман (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Выехав из парка, машина двинулась в потоке машин.

– Выстрелы.

Это слово я услышала в тираде Нокса.

Я попыталась вспомнить. Я не слышала выстрелов, да и не видела их. Но опять же, можно ли увидеть выстрел или только его конечный результат? Не похоже, чтобы реальная жизнь была фильмом, который можно замедлить для спецэффектов.

– Взлом… выстрелы… покушение на убийство… показания.

Хотя Нокс говорил на знакомом мне языке, на котором я говорила всю свою жизнь, я не могла понять, что это значит.

Холодок пробежал по моей коже, оставляя мурашки. Я плотнее запахнула легкую куртку и засунула руки, теперь уже свободные от хватки Нокса, глубоко в карманы.

Вскоре после монолога Нокса я поняла, что на другом конце провода Делорис.

Внедорожник вырулил на шоссе, и я узнала знаки: I–95 на север. Мы направлялись в дом семьи Нокса в округе Вестчестер.

Мои занятия и дискуссионная группа останутся без меня. И хотя меня огорчило, что со мной опять не посоветовались, я все поняла. Я просто не уверена, что стрельба была приемлемым оправданием отсутствия на второй день занятий.

– Добро пожаловать, – сказала Сильвия, торопливо пропуская нас внутрь.

Судя по тому, как она осматривала подъездную дорожку, ее, несомненно, проинформировали о случившемся.

– Алекс, – сказала она, беря меня за руку. – Ты ледяная. Давай я принесу тебе что-нибудь теплое. Кофе? Чай?

Нокс поцеловал меня в лоб, прежде чем исчезнуть в другом направлении и оставить наедине с доброй женщиной, которую я встречала только однажды.

– Кофе, спасибо. – Формирование длинных предложений внезапно оказалось вне моего репертуара.

Я шла на шаг позади Сильвии, пока она направлялась на кухню. Сверкающий пролив Лонг-Айленд сиял сквозь большие окна с маленькими белыми облаками, огибающими голубую воду. Я открыла стеклянную дверь и вдохнула теплый ветерок.

– Дорогая, ты в порядке?

Я снова посмотрела на свое тело, сканируя, как будто оно принадлежало кому-то другому. Балетки выглядывали из-под обтягивающих джинсов, а топ свободно торчал из-под края легкой куртки. Я расстегнула куртку, чтобы убедиться, что под ней все в порядке. Сняв ее, я сказала: – Физически. Я не знаю и не понимаю, что произошло.

– Ты в безопасности. Вот что важно.

Она потянулась к стеклянной двери, которую я открыла, и захлопнула ее.

– Сильвия, я думаю, может быть, мне стоит пойти в бассейн, просто чтобы немного позагорать.

Она взяла меня за руку.

– Алекс, пожалуйста, оставайся внутри, пока все не будет в порядке.

Откуда она все знает?

Холодный озноб вернулся.

– Вы думаете… – я не знала, как задать свой вопрос. – …кто-то может причинить нам вред здесь?

– Я уже давно служу у Деметрия. Меня проинформировали еще до вашего приезда. То, что только что произошло, было необычайно наглым. Ради всего святого, вы вдвоем были в Центральном парке. Если бы кто-то захотел вас найти, ему не составило бы труда сложить дважды два. Все знают, что этот дом принадлежит Ленноксу. – Она отпустила мою руку и занялась кофе. – Этот дом в полной безопасности. Я знаю. Однако снаружи необходимо обеспечить безопасность. И там может быть кто-то на лодке или вертолете. Лучше всего оставаться внутри.

О, Боже мой!

Мои глаза расширились, глядя на стену из окон.

– Вы уверены, что с окнами все в порядке?

– Я уверена, дорогая.

Мои колени подогнулись, когда я опустилась на стул возле кухонного стола и зажала дрожащие руки между коленями.

Сильвия повернулась ко мне.

– Я не хотела пугать. Целью является сохранить вас в безопасности.

Я кивнула, ошеломленная и немного озадаченная ее осведомленностью и уровнем комфорта в такой чрезвычайной ситуации.

– Такое бывает? Случалось? – спросила я.

Ее взгляд смягчился.

– Не каждый день. Не каждый год. Но Деметрий должен быть на чеку.

– Я-я… – у меня не хватало слов. Мне нужен Нокс. Я хотела быть запертой в бункере или, возможно, запертой с ним на необитаемом острове.

Сильвия протянула мне горячую чашку.

– У меня есть идея. Пойдем в домик у бассейна. Там красиво, и вы сможете наслаждаться солнцем, не выходя на улицу. Это поможет прогнать холод.

Не говоря ни слова, я встала и кивнула. Я не знала, что еще можно сделать.

Когда мы шли по коридору, Сильвия повернулась ко мне, ее сверкающие глаза оживили выражение лица.

– Возможно, я упоминала об этом раньше, но я здесь уже некоторое время… – она позволила своим словам затихнуть с намеком.

– Подросток Леннокс? – спросила я, вспомнив ее слова, сказанные больше месяца назад.

Она подняла бровь и поджала губы.

– Возможно…

Я улыбнулась, оценив ее готовность успокоить меня и перевести мое внимание. Тем не менее, ее предостережения цеплялись за меня, как туман, удерживая теплые лучи солнца вне досягаемости.

Еще не дойдя до домика у бассейна, из глубины дома донесся голос Нокса. Глаза Сильвии встретились с моими.

– Вы можете сказать, что он сказал? – спросила я.

– Нет, но иногда я слышу в нем его отца.

Я покачала головой.

– Я мало что знаю о его семье и не так давно живу здесь, но подозреваю, что это не слишком приятное сравнение.

Она усмехнулась.

– Если бы ты спросила любого из них, оба сказали бы, что они как масло и вода, но моя оценка отличается.

– Да? – спросила я, когда мы вошли в домик у бассейна.

Я остановилась и огляделась. Маленький флигель был великолепен: три стены были застеклены, а внутри светило солнце. У другой стены в центре между большими окнами располагался красивый камин из известняка, а потолок был покрыт сучковатой сосной. Мебель была удобной, сделанной в стиле семейного дома, с большим круглым столом. По какой-то причине это напомнило мне о рождественских выставках и о том, каково было бы, если бы семья собралась рядом на праздники. В декабре снаружи будет холодно и все покрыто снегом, но внутри будет так же тепло, как и сегодня.

Ничто не сравнится с холодной духотой поместья.

– Мне нравится этот дом, – сказала я. – В этом есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать… я не уверена в правильном слове. Дома?

Сильвия улыбнулась.

– Именно этого и хотела Анджелина.

– Анджелина?

– Мать Леннокса. Все, что она когда-либо хотела, – это дом, наполненный семьей.

Я изобразила улыбку.

– Это печально.

– Не обязательно, – ответила Сильвия. – Этот дом принадлежит Ленноксу, и однажды он сможет исполнить желание своей матери.

Кожу на шее покалывало.

– Не знаю, но надеюсь, что когда-нибудь Леннокс осуществит свои собственные мечты. Я знаю, каково это, когда тебе навязывают чужие. Я бы не хотела этого для него.

Сильвия кивнула.

– Сколько вам лет?

Сидя на краю одного из длинных диванов лицом к звуку, я усмехнулась.

– Двадцать три. А что?

– Вы кажетесь старше.

– Надеюсь, это хорошо. Или вы рекомендуете, чтобы, как только это закончится, я посетила пластического хирурга моей матери для экстренного вмешательства?

– О нет! – в ужасе ответила она.

Мы обе рассмеялись, устраиваясь на мягких подушках. Сильвия поджала под себя ноги в позе, которая говорила мне, что ей комфортно в этом доме. Я сбросила туфли с ног и сделала то же самое, позволяя пальцам ног согреться.

Сделав глубокий вдох, я подсказала:

– Масло и вода?

Она пожала плечами.

– Я вижу, что эти двое больше похожи на итальянский соус.

Я улыбнулась.

– Итальянский кажется подходящим.

– Да. Для этого нужно и масло, и вода. Если ты позволишь ему осесть, он отделится, но, если ты встряхнешь, оба ингредиента смешаются. Они нуждаются друг в друге, дополняют друг друга и не было бы одного без другого.

– Мне это нравится. Как, вы думаете, Леннокс или Орен отнеслись бы к вашей оценке?

– Я знаю, что они почувствуют. Они оба будут упираться.

– Громко? – сказала я с намеком на вопрос.

– Не нужно быть рядом долго, чтобы понять, что это правда.

Я вздохнула и поставила чашку на стол.

– Сильвия, я даже не знаю, что случилось сегодня утром. Все произошло так быстро.

Ее голова двигалась вверх и вниз.

– Здесь вы в безопасности. Это крепость.

– Я должна быть на занятиях. Я имею в виду, кто сказал, что я не могу? Вы же не думаете, что целью была я? – Каждое слово было мягче предыдущего, и во рту у меня все сильнее пересыхало.

Сильвия с минуту молча смотрела на нее.

– На данный момент, с тем, что мы знаем, невозможно сказать наверняка.

Я встала и прошлась по большой комнате.

– Кто были те люди, которые привезли нас сюда? Они не были нашей обычной охраной.

– У Деметрия много уровней безопасности. Это один из них.

Я скрестила руки на груди и крепче обняла себя.

– Как? Как же они так живут?

Я даже не заметила, что она сдвинулась, но Сильвия уже стояла позади меня.

– Для некоторых людей переход к этой жизни труден. Эти люди никогда не знали ничего такого, как телохранитель или водитель или домашний персонал. Они думают, что сигнализация коммерческой компании – это система безопасности. И потом, есть и другие… – она коснулась моего плеча. – Как вы, которые прожили с этим всю свою жизнь и чувствуют себя более комфортно.

Слезы стояли в моих глазах, когда звук Лонг-Айленда размылся. Неужели все знают о моем прошлом?

– Но сейчас все по-другому.

– Потому что риск был другим, – ответила она.

Я повернулась к ней.

– Что вы имеете в виду?

– Быть ребенком под защитой родителей – это удушье. Леннокс боролся с этим большую часть своей подростковой жизни. Тем не менее, защита кого – то, кого вы любите, будь то ребенок или родственная душа, отличается. Риск выше.

Наконец-то я поняла одержимость Нокса. Мне все еще не нравилась потеря конфиденциальности, но больше всего я беспокоилась о нем.

– Сильвия, кто-то пытался… – запоздалое рыдание сформировалось в моей груди, – …убить его.

Она обняла меня за плечи.

– Вы оба в безопасности.

– Я-я люблю его.

Она провела рукой по моей спине, а моя голова опустилась ей на плечо.

– Понимаю. Он тоже вас любит. И вы даже не представляете, как это радует всех нас, кто тоже любит его. Он позаботится о вашей безопасности.

– Чарли, – голос Нокса, эхом отразился от стеклянных стен.

Глава 8

Неделю назад

Аделаида

Я закрыла дверь нашей комнаты и бросила последний взгляд на внешнюю комнату. Сколько раз я боялась войти в нее? Было удивительно приятно знать, что я никогда не сделаю этого снова.

Я прекрасно понимала, что со стороны никогда не казалась сильной. Бог свидетель, я не была той женщиной, какой была моя дочь, но, тем не менее, я храбро сражалась и очень устала.

С самого рождения мне напоминали о моей обязанности, долге. Никто никогда не узнает, как я молилась, чтобы у моей матери был еще один ребенок. Не любом ребенке. Я молилась о сыне – брате, наследнике. Если бы только это случилось, моя жизнь была бы совсем другой. Я могла бы стать той дочерью, о которой мечтала моя мать, утонченной и царственной, и мне не пришлось бы становиться жалким подобием сына моего отца.

Я не понимала этого, когда была моложе, но с возрастом моя мать все больше и больше делилась нашей историей. Они с отцом поженились, когда она была молода. Он окончил университет и аспирантуру в Эмори. Она, однако, только закончила первый год обучения в институте, где планировала изучать искусство. Должно быть, я унаследовала от нее любовь к искусству. Было приятно думать о маме с некоторой нежностью.

Мне было трудно в это поверить, но, очевидно, родители матери не одобряли ее брак с великим Чарльзом Монтегю II. Поскольку он был почти на тринадцать лет старше, мои бабушка и дедушка видели в нем скорее хищника, чем поклонника.

Учитывая, что Алтон, которого отец выбрал мне в мужья, был на двенадцать лет старше меня, я находила этот кусочек информации на грани смешного. Моя мать, конечно, никогда не видела в этом иронии.

Хотя оценка могла бы считаться подходящей для Алтона Фицджеральда, по словам моей матери, это было не для моего отца. Она никогда не колебалась в своей любви к нему. Она рассказывала истории о том, как видела его в Саванне, самого завидного холостяка. Она говорила о его внешности, о том, каким красивым его считают все женщины. Ее привлекали в нем вовсе не его деньги. Кейны были более чем удобны и занимали хорошее положение в иерархии Саванны. Это было его южное очарование и благородство.

Как бы я ни старалась, я никогда этого не видела.

О, я видела его умение убеждать, некоторые назвали бы это запугиванием, и с мамой, и со мной. Я также видела, как он доминировал в каждой деловой сделке и разговоре. Но очарование и благородство? Если они присутствовали, то это были качества, которые он никогда не считал нужным демонстрировать своему единственному ребенку.

В последние дни своей жизни моя мать призналась, что им трудно было завести детей. Я родилась, когда отцу было почти пятьдесят лет. Женитьба на молодой женщине должна была обеспечить его потомство. Мне оставалось только гадать, не была ли его враждебность по отношению к моей способности к зачатию ложно направленной агрессией.

Возможно, так оно и было. Может быть, он обращался с моей матерью не так, как со мной. Даже после его смерти мама утверждала, что никогда не чувствовала себя обиженной. Она назвала это готовностью подчиниться. Теперь, когда я вспоминаю об этом, я вижу, что тоже унаследовала эту черту.

Наследуется ли поведение или ему учат? Это был старый спор "природа против воспитания".

Когда была моложе, я бы сказала, что это воспитание, выученное поведение; однако теперь я не согласна. Александрия изменила мое мнение.

В моей дочери не было ни капли покорности. Хотя с трехлетнего возраста она росла без отца, она была Расселом во всех отношениях. Ее независимость и уверенность в себе были достойны уважения. Алтон никогда так не думал, но почему?

Для него любой, кто сомневался в его авторитете, был врагом. С силой, которой обладала Александрия, хотя и не знала этого, она определенно квалифицировалась как враг. Так или иначе, она остро ощущала их враждебность с самого раннего возраста. Я не могу припомнить ни одного случая, когда бы эти двое не столкнулись.

Воспоминание из детства Александрии вернулось. Я устроилась на диване, и сцена, которую я похоронила, снова ожила в моем сознании. Она была юна, еще даже не подросток. От этой мысли у меня скрутило живот.

Все в порядке, расстройство желудка долго не продлится.

Александрия швырнула салфетку на стол, ее золотые глаза метали кинжалы не только в Алтона, но и в меня.

Я знала, чего она хочет. Скрывать эмоции не было сильной стороной моей дочери. Она хотела, чтобы я не согласилась с ее отчимом. Она хотела, чтобы я высказалась и отменила приговор, отправить ее в комнату, не закончив ужин.

Я, честно говоря, не могла вспомнить ее оскорбления – только то, что это снова его разозлило.

Это было нетрудно – поджечь фитиль. Алтон Фицджеральд был бомбой со спусковым механизмом. Он уехал по делам, дав передышку всему поместью Монтегю, но ничто хорошее никогда не длилось долго. С его возвращением начался фейерверк акклиматизации. Цикл повторялся достаточно часто, чтобы стать предсказуемым.

Я не стала спорить, когда она зашагала прочь. Я знала, что она не останется голодной. Джейн позаботится об этом.

Не то чтобы я не заботилась о собственной дочери. Заботилась. Джейн была там из – за меня. Я была той, кто по сей день боролся за ее работу. Наша система работала. Александрия была не единственной, кто испытал фейерверк и толчки после возвращения Алтона в поместье. Вот что я сделала. Я рассуждала так: если бы он был занят мной, то проигнорировал бы ее. Если я понесу еду Александрии, Алтон увидит. Он бы знал.

Когда мой отец был жив, все было гораздо лучше. Как бы я ни винила Чарльза Монтегю II за свою жизнь, он сделал для Александрии все, что мог. Его озабоченность временем Алтона не было оценено, пока оно не ушло.

Я никогда не знала, что происходило во время деловых поездок Алтона. Он не делился никакой информацией о «Монтегю Корпорейшн». Количество алкоголя, выпитого по прибытии, было моим барометром успеха поездки. Судя по этому масштабу, его последнее путешествие прошло не очень хорошо. К обеду он выпил уже пятый или шестой стакан коньяка. Тот факт, что Александрия оставалась за столом, пока не подали основное блюдо, сам по себе был примечателен.

Что отличало этот вечер от любого другого, так это разговор, который последовал после оживленного ухода Александрии. Как только она ушла, Алтон вернул кинжалы, которые она послала мне.

– Твоей дочери нужно преподать урок.

Я подняла бокал с вином, молясь, чтобы частная марка «Монтегю» увеличила содержание алкоголя в нем.

– Ты отправил ее в ее комнату. Я уверена, что это будет иметь эффект.

Он усмехнулся.

– Позор. Она посещает лучшую школу, какую только можно купить за деньги, и все равно ведет себя неуважительно. В самом деле, Лаида, разве твой отец когда-нибудь позволил бы тебе так говорить?

Я подняла вилку и энергично вонзила ее в тарелку. Если я позволю ему проораться, он скоро выдохнется.

Его ладонь ударилась о блестящий стол из красного дерева.

Горничная, стоявшая у двери в кухню, подпрыгнула, и в кувшине у нее в руках заплескалась вода.

– Я задал вопрос, миссис Фицджеральд. У тебя проблемы со слухом? Может, позвонить доктору Беку? Я уверен, что он может сделать больше, чем прописать лекарства.

– Я слышала. У меня нет ответа на этот вопрос.

– Почему? Ты слишком накачалась таблетками? Знает ли добрый доктор, что ты принимаешь его болеутоляющие и запиваешь их большим количеством вина?

Я закрыла глаза.

– Не думаю, что я стала бы так разговаривать с отцом. Александрия – это не я. – И ты ей не отец. Я не сказала последнюю часть, хотя если бы Александрия присутствовала, она бы это сделала. – Алтон, давай закончим ужин. Утром ты почувствуешь себя лучше. Путешествия всегда делают тебя раздражительным.

Громкость его голоса возросла.

– Ты переводишь стрелки на меня?

Это был беспроигрышный разговор.

– Может, нам подняться наверх?

Это было не то предложение, которое я хотела бы принять, но, с другой стороны, после того, как он выпил, я надеялась, что он заснет всего через несколько минут.

Его смех был на октаву выше обычного. Я повернулась к нему, и от этого пронзительного звука у меня по спине побежали мурашки.

– Иногда, – сказал он, выговаривая каждое слово, – я удивляюсь, почему провожу ночи с тобой, когда в коридоре девка, нуждающаяся в укрощении.

Кровь больше не текла по моим венам. Она замерла, падая к моим ногам, и у меня закружилась голова. Вилка, которую я держала, упала на стол, звон остался незамеченным, когда мучительная ухмылка и серые глаза Алтона заставили меня ответить.

Только на мгновение мои глаза встретились с глазами молодой девушки с водой. Я молча наклонила голову, жестом указывая, чтобы она пошла на кухню. Когда дверь захлопнулась, я повернулась к мужу.

– Что ты только что сказал?

Его брови поднялись, исчезая под седеющими волосами.

– Ты слышала. Отправить Александрию в ее комнату, кажется, не работает. Шлепать ее по заднице не работает. Чарльз хотел, чтобы я превратил тебя в достойную жену. – Он пожал плечами. – Я так и сделал. Когда-нибудь Брайс поблагодарит меня.

Я не помнила, как потянулась за ножом для стейка, лежащим рядом с моей тарелкой. Я не помнила, как встала. Из всего, что Алтон говорил и делал со мной, я никогда не спорила. Я никогда не сопротивлялась.

Прежде чем его опьяненный разум успел это осознать, я оказалась за его стулом, лезвие ножа плотно прижалось к его горлу.

– Только тронь мою дочь, и я убью тебя. Я убью нас обоих. – Нож задел его кожу, когда я надавила. – Тебе даже не нужно спать. Я перережу тебе горло или отравлю бренди. Ты никогда этого не увидишь, но клянусь Богом, ты умрешь, и прежде, чем ты это сделаешь, я отрежу тебе член тупым ножом. Это, мистер Фицджеральд, обещание. Я бы охотно провела вечность в тюрьме или в аду. Это ничем не отличалось бы от того, как я живу каждый день.

Защищаясь, он взял меня за руку. С силой, о которой не подозревала, я крепко сжала нож и повернула его. Теперь острие ножа на несколько миллиметров погрузилось в мягкую выемку у основания его горла.

– Скажи это снова. Давай, Алтон. Мы закончим этот фарс прямо сейчас.

Кровь капала с его кожи на белую рубашку, маленький след оставлял растущее пятно.

– Лаида.

Его разум вернулся, когда он сжал мое запястье, заставляя нож упасть на пол, кровь все еще была видна на лезвии. Не успела я опомниться, как он встал. Внезапно я склонилась над столом, стаканы и тарелки разбились, их содержимое покрыло стол и пол. Мои руки были крепко сцеплены за спиной, когда щека врезалась во что-то мягкое.

Персонал Монтегю был слишком хорошо обучен, слишком боялся Алтона и слишком хорошо оплачивался. Никто не входил в столовую. Никто не остановит то, что должно случиться со мной.

Мой живот скрутило, когда эрекция Алтона толкнулась в мой зад. Он мучительно скручивал мои запястья, прислонил губы к моему уху и громко прошептал:

– Вот о чем я говорю. Может быть, она все-таки получила от тебя немного этого духа.

С каждым словом он терся об меня и взял обе мои руки в свои. Потянув меня за волосы, он поднял мое лицо, соус, который был моей подушкой капал со щеки. Его угрожающий тон не исчез, и от его коньячного дыхания у меня скрутило живот.

– Может быть, у меня и так дел по горло.

У меня не было ответа. Я могла думать только о том, что выиграла. Он бы так не подумал, но я боролась и удерживала его внимание на себе. Моя победа привела к безопасности Александрии.

– Продолжай радовать меня, Лаида. Мне нравится мысль о том, что я собираюсь сделать с тобой после твоего маленького трюка.

Я почувствовала, как он поднялся, напевая, оценивая свои раны. Он потянул мои руки выше, вызывая всхлип, который я пыталась подавить.

– Ты заставила меня истекать кровью. – Он рассмеялся. – Да, это будет очень весело. – Снова приблизив губы к моему уху, он прошептал, – Если я истекаю кровью, значит и ты будешь.

Эту ночь я предпочла бы забыть, но Александрия стоила каждой минуты.

Я дала обещание, и в какой-то степени Алтон знал, что я сдержу его.

Хотя я не вонзала нож ему в шею, мой план на этот вечер имел бы аналогичный результат. Я перепробовала все. Александрия не слушала, и я не винила ее. Она была счастлива. Я слышала это в ее голосе.

Моя дочь – это не я. Она была Расселом до мозга костей. Ей было наплевать на Монтегю. Она не любила Брайса. И с каждым днем недовольство Брайса ее решением становилось все более очевидным. Вместо того чтобы приблизиться к своей цели, как я думала несколько недель назад, мы были все дальше и дальше от нее.

Осознание того, что Алтон каким-то образом повлиял на встречу Александрии и Леннокса, стало последней каплей. Уже не в розовых очках Монтегю, я увидела надпись на стене. Черт, я могла прочесть ее, даже мелкий шрифт. Алтон верил, что победил.

Я не была уверена, почему не взяла этот курс действий раньше. Возможно, я хотела верить в судьбу. Мне хотелось верить в сказки, которые Александрия любила в детстве. Мне хотелось верить обещанию матери – если я сделаю все, что в моих силах, все получится.

Но реальность была не такой красивой. Ответ все время был у меня под рукой. Несколько звонков в кабинет доктора Бека, новые жалобы на мигрень и лекарства прибыли. Это в сочетании с последним рецептом, который я еще не использовала, дало мне много таблеток.

Я сражалась в своем лучшем бою. Теперь лучшее, что я могла сделать для Александрии – это умереть.

Ответ был так прост.

Моя смерть была одним из немногих исходов для завещания Чарльза. Если я умру, поместье автоматически перейдет к ней. Конечно, Алтон будет сражаться. Он будет бороться с ней. Но он не победит. На ее стороне было не только завещание деда, но и Леннокс Деметрий. Я не знала его, но верила, что если он хоть немного похож на своего отца, то поможет ей получить то, что принадлежит ей.

Тем не менее, лучшим оружием моей дочери был не листок бумаги или человек. Я очень гордилась тем, что самым большим оружием Александрии против Алтона и злодеяний поместья Монтегю было то, чем она всегда обладала – ее собственная решимость.

Вспыльчивость.

Я улыбнулась, и позволила моему желанию вылететь внятно из моих губ,

– Обрушь на него ад, дорогая.

Умывшись и надев свою любимую ночную рубашку и халат, я открыла оба пузырька с таблетками и высыпала их в стакан. Их оказалось больше, чем я ожидала. Но они были маленькими. Двадцать лет я была опытным глотателем. Эти таблетки – ничто.

Я уже начала наливать себе стакан воды, когда кое-что всплыло в моей памяти. Если бы я собиралась покинуть этот мир, то последней жидкостью, которая могла бы пройтись по моим губам, был бы стакан из частной коллекции Монтегю.

Я сняла трубку возле кровати и позвонила на кухню.

– Да, миссис Фицджеральд?

Мне вдруг стало интересно, придется ли мне сохранить это имя в загробной жизни. Наверное, все зависит от того, где я окажусь. Конечно, Бог не заставит меня сохранить его. Сатана подумает, что это было правильное наказание.

– Да, принесите бутылку Каберне Монтегю в мою комнату, 1986 года.

– Бутылку, мэм?

– Я заикалась?

– Нет, мэм. Один или два стакана?

Глупая девчонка. Весь персонал знал, что Алтон уехал из города до выходных в честь Дня труда.

– Один, – ответила я, вешая трубку и наслаждаясь мыслью, что на этот раз мне наплевать, когда Алтон вернется домой.

Пока я ждала, я расхаживала по гостиной, нехарактерно для себя испытывая головокружение по поводу своего будущего или его отсутствия. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь была так уверена в своем решении. Тяжесть прожитых лет исчезла. Если бы я знала, какое спокойствие буду чувствовать, то выбрала этот курс много лет назад. С другой стороны, Александрия, возможно, не смогла бы справиться с этим много лет назад. Возможно, мое спокойствие было вызвано верой в то, что теперь она может.

Стук.

– Миссис Фицджеральд?

Я плотнее запахнула халат вокруг талии. Голос не был какой-то безликой служанкой. Это был тот, кого я знала, тот, кого я узнала. Он принадлежал Джейн. Услышав это, я испытала множество эмоций, которые успешно похоронила.

Она была лучшим, что случилось и с Александрией, и со мной. Много лет назад Рассел сказал, что Александрия не будет скучать по мне, пока у нее есть Джейн. Мои глаза наполнились слезами, когда она вошла, неся вино, которое заказала, и я молилась, чтобы Рассел был прав.

– Миссис Фицджеральд, вы в порядке?

Я кивнула, сжав губы.

– Мэм, вы обычно не расстраиваетесь, когда мистер Фитцджеральд уезжает.

Я покачала головой.

– Джейн, я не расстроена. Я просто… ностальгирую.

– Позвольте мне помочь вам, – предложила она.

Прежде чем я успела остановить ее, она открыла дверь в спальню. Я последовала за ней, мое сердце билось в бешеном ритме. Пожалуйста, не дай ей увидеть…

У меня не было возможности закончить свою мольбу.

Джейн взяла стакан с прикроватной тумбочки, четверть которого была заполнена маленькими белыми продолговатыми таблетками.

– Ностальгируете? – спросила она.

Я покачала головой и потянулась за стаканом.

– Джейн, забудь, что ты это видела. Обещаю, это к лучшему. Я просто… я – я…

Она обняла меня, ее объятия поглотили мои плечи.

– Нет, мэм. Вы не можете этого сделать. Ни для себя. Ни для мисс Александрии.

Моя голова продолжала двигаться вперед и назад.

– Ты не знаешь. Ты не понимаешь.

– Я знаю. – Впервые с тех пор, как мы ее наняли, ее голос стал сердитым. – Я понимаю.

– Нет, Джейн, не понимаешь.

– Мэм, я не знаю, что вы думаете, что мы видим или что мы слышим. Но мы видим все. Мэм, мисс Александрия, вы ей нужны.

– Нет. Я пыталась, но это ответ.

– Вовсе нет.

Моя шея выпрямилась, когда я сделала шаг назад.

– Не твое дело спорить со мной.

– Вы не можете уволить меня с небес. – Прежде чем я успела ответить, она продолжила, – И вы не можете гарантировать будущее Александрии оттуда.

– Могу.

Моя рука поднялась к горлу, когда я оглядела спальню, которую ненавидела.

– Это ответ, который я должна была увидеть много лет назад.

– Нет, мэм. Есть дополнение.

Я повернулась к Джейн.

– Мистер Фитцджеральд знает это, – сказала она. – Мистер Монтегю, он сказал ему, чтобы рассказать вам. Он ведь этого не сделал?

Я посмотрела в ее темные глаза.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю… – она выпрямилась. – …вижу. Слушаю, и, мэм, я знаю.

– Дополнение? По завещанию моего отца?

– Да, мэм. Мистер Монтегю, он сделал это перед смертью.

– Знаешь, что там написано? – спросила я.

– Я никогда не читала. – Она покачала головой. – Это не мое дело, но я знаю, что мистер Фицджеральд очень рассердился.

Что не рассердило мистера Фицджеральда?

Я выдохнула, мои колени подогнулись, и опустилась на край кровати.

– Я… мне нужно прочесть. – Мой разум, который всего несколько мгновений назад казался ясным, теперь затуманился этой новой информацией. – П-почему ты мне не сказала?

– Я не знала, что он вам не сказал. – Она присела на корточки, пока наши глаза не встретились. – И это тоже не мое дело.

– Он мне не сказал. – Я взяла ее за руку. – Спасибо, Джейн. – У меня было три дня до возвращения Алтона. Воздух наполнил мои легкие, давая мне решимость, которую я думала, что ушла. Крепко держа Джейн за руку, я начала разрабатывать новый план. – Первым делом утром мне нужно в Саванну. Мне нужно навестить офис Ральфа Портера.

Джейн улыбнулась и встала.

– Да, мэм, я скажу Бентли быть готовым к девяти. – Она снова взяла чашку с таблетками. – Они вам понадобятся?

Я пожала плечами.

– Это зависит от того, что написано в дополнении.

– Как насчет того, чтобы я придержала их, чтобы никто не нашел?

Я кивнула.

– Спасибо, Джейн. Оставь вино.

– Да, мэм.

Глава 9

Нокс

Чарли́ и Сильвия обернулись на звук моего голоса. Я бездумно оглядел прекрасное тело Чарли́ – целое и невредимое. Мой разум знал, что это правда, но потребность подтвердить это была почти непреодолимой.

– Идем, – скомандовал я.

Чарли́, не задавая вопросов, шагнула ко мне, босая, с широко раскрытыми золотистыми глазами, в которых кружился калейдоскоп эмоций – страх, беспокойство и тревога соперничали за высший балл.

– Сильвия, пожалуйста, дай нам несколько минут, – сказал я, беря Чарли́ за руку.

– Сколько нужно. Я могу приготовить обед.

Я кивнул и повел Чарли́ через дом. На мой взгляд, в домике у бассейна было слишком много окон. Я не знал, о чем думала Сильвия, приведя ее сюда. Да, окна во всем доме были сделаны из пуленепробиваемого стекла. Тем не менее, это не делало их менее прозрачными. Любой, у кого было подходящее оборудование, мог заглянуть внутрь. Черт возьми, они могли бы прочесть время на часах, если бы у них был нормальный зум и желание сделать это. Мы прошли через кухню, гостиную и поднялись на половину лестницы, прежде чем Чарли́ заговорила.

– Куда ты меня ведешь?