Текст книги "Ложь (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Собирался?

Кивнув, он спросил:

– Что значит «все»?

Я посмотрела на свою руку и снова на него.

– Я знаю, что это было, не когда я падала. Я помню, как сидела в баре клуба. Ты был расстроен. Я сказала тебе, что то, что ты делаешь, причиняет боль, и ты не останавливаешься.

Его глаза закрылись и открылись, он сглотнул.

– Арания, я мог бы сказать, что пытался избежать того, что случилось потом. Я мог бы сказать, что пришел в ярость, когда увидел, что ты нарушила мои простые указания, заказав выпивку, покинув барный стул и особенно покинув гребаную комнату. – Его тон стал глубже, а слова быстрее. – Я специально запретил тебе двигаться и разговаривать с кем бы то ни было. – Он покачал головой. – Ты не глупая, и это не были чертовски сложные команды. – Его пальцы сжались под водой. – Я мог бы сказать и другое. – Его широкая грудь поднялась и опустилась, он сделал глубокий вдох. – Я не из тех, кто извиняется. Я не всегда делаю то, что лучше – иногда это совершенно неправильно. Но я делаю то, что считаю правильным, ради тех, кто в этом замешан. Это касается и тебя.

Даже в теплой ароматной воде моя кожа покрылась мурашками, а в горле образовался комок. Я не хочу – не могу – быть с мужчиной, который, несмотря на то, что он заставляет меня чувствовать себя сексуально, будет считать меня неполноценной, недостойной извинений, который считает, что имеет одностороннее право принимать любое решение без обсуждения.

Моргнув, я оторвалась от нашего пристального обмена взглядами. Глядя вниз на воду, я боролась со слезами, которые теперь покалывали глаза.

Когда Стерлинг подвинулся поближе и взял меня за руку, вода снова забурлила.

– Арания, прости меня.

Слезы выиграли битву, заполняя веки, когда я посмотрела в его нежные глаза.

– Ты только что сказал…

– Прости. И для протокола, я поймал тебя, когда ты упала, но нет, это была не твоя рука. Я расскажу Рените правду или ты можешь.

Я покачала головой.

– А что толку от этого?

Он притянул мою руку к своим губам, и я уже не сидела, а стояла перед ним на коленях в ванне. Поцеловав мои костяшки пальцев, он сказал:

– Формально, ничего. Лично я могу раз и навсегда показать ей, какой я на самом деле мудак.

Он притянул меня ближе, пока я не устроилась спиной у его груди, окруженная его длинными ногами и теплой водой с ароматом лаванды.

– Ты можешь им быть, – сказала я, – но не всегда.

Стерлинг поцеловал меня в макушку и поднял мою руку. Его сильные пальцы нежно прошлись по ушибленной коже.

– Это не оправдание. Я ошибался, это не подлежит обсуждению. Дело в том, что ты меня удивляешь. Ты так чертовски сильна, вулкан, полный солнечного света. В мире, в котором я живу, куда тебя привел, я иногда забываю, что ты тоже хрупкая.

Мой день, несмотря на сон, был утомительным. Слезы тихо катились по моим щекам, когда я провела рукой по его ноге, вверх и вниз, и он сделал то же самое по моим рукам. Это не было сексуально, это было нечто большее… личное, знакомое, даже успокаивающее.

– Спасибо за извинения, – наконец сказала я, проглотив остатки слез.

– Ты можешь простить меня?

Отпустив его ногу, я развернулась, мы оказались лицом к лицу.

– Ты просишь меня об этом?

Стерлинг кивнул.

– Почему у меня такое чувство, что ты просишь простить так же часто, как и извиняешься.

Да, я знала, что технически это одно и то же, но его просьба – желание услышать слова от меня – поразила меня так, как я не ожидала.

Стерлинг обхватил мои щеки ладонями.

– Потому что это очень точное предположение. Я не помню, когда в последний раз это делал. – Его глаза закрылись и снова открылись. – Нет, было когда-то, но тогда было уже слишком поздно. – Отпустив мои щеки, Стерлинг нежно поцеловал меня в губы. – Может, ты скажешь, что еще не поздно?

Мои щеки вспыхнули, а губы изогнулись в улыбке.

– Скажу? Да, Стерлинг, я могу и прощу тебя. Я не хрупкая. На самом деле, я сильная. Ты подталкиваешь меня к тому, чтобы я… – я искала нужные слова, – …в некоторых отношениях я нахожу это раздражающим и одновременно заряжающим энергией. Я не имею ни малейшего представления и не могу даже попытаться объяснить те изменения, которые произошли за последние несколько недель не только во внешнем мире, но и внутри меня – мои мысли, мои заботы, все во мне.

– Тем не менее, у меня есть границы, которые нельзя пересечь. Если я скажу «стоп», ты должен остановиться. Мне нужно знать умом и сердцем, что ты это сделаешь.

– Твоя безопасность…

Я поднесла палец к его губам.

– Я понимаю, что этот мир опасен, и он для меня в новинку. Я постараюсь выслушать и сделать все возможное, чтобы выполнить твои просьбы. Пожалуйста, выслушай меня, когда я скажу, что способ выразить свою точку зрения со мной – это не рукоприкладство. Это объясняет мне разные вещи. Я буду слушать. Я слушаю. – Я положила ладонь ему на щеку. – Стерлинг Спарроу, ты полностью завладел моим вниманием.

С тех пор, как я впервые увидела тебя.

Я не сказала последнюю часть, хотя это было правдой.

– Ты поработаешь над выполнением приказов, – подчеркнул он это слово. – Я поработаю над общением. – Стерлинг улыбнулся. – И никакого рукоприкладства.

Я склонила голову набок.

– Мы можем поработать над определением этого слова. Возможно, найдется место для переговоров.

Его улыбка погасла.

– Я тоже умею слушать. Твой отказ будет уважаться. – Он покачал головой. – Дело в том, что я презирал своего отца за то, что он нарушил ту же линию поведения с мамой. – Вена, которую я видела раньше на его лбу, проявилась вновь. – Я поклялся, что никогда этого не сделаю…

Я положила пальцы ему на щеку.

– Стерлинг, я тебе верю. Я прощаю тебя. – После поцелуя я повернулась, устраиваясь между его ног спиной к его груди. – А теперь, пока мы разговариваем, расскажи мне об этой женщине – моей матери.

Произнесение этих слов вслух должно было вселить в меня надежду и воодушевление относительно возможности создания семьи; однако каждый раз, когда та приходила мне в голову, мне казалось, что я оскверняю Джози. Эти двое не подходили друг другу. Мать была больше, чем женщина, которая дала мне жизнь, потому что из всего, что я могла оценить, эта женщина, которая выглядела пугающе похожей на меня, бросила меня.

Я положила голову Стерлингу на плечо. Его грудь несколько раз вздымалась и опускалась.

– Часть меня надеялась, что ты ее не вспомнишь.

Потянувшись к его руке, я переплела наши пальцы.

– Из того, что тебе известно, она говорила правду?

– Да, Арания. Аннабель Ландерс – твоя биологическая мать.

Я крепче сжала его руку.

– Мой отец – МакКри.

– Его уже нет.

Я кивнула.

– Думаю, я это знала. Разве они не были женаты? Или она сменила имя?

– Они были женаты. Она никогда не меняла фамилию. Они оба были адвокатами, а позже она стала судьей.

– Судьей?

– Окружного суда… когда ты родилась. Сегодня она федеральный судья.

Это должно произвести на меня впечатление. Это заставило меня задуматься, не была ли одна из причин, по которой она не хотела меня видеть, связана с ее карьерой. Я любила «Полотно греха». И Луиза тоже, но я никогда не отдам ради этого ребенка. Я заставлю это работать. По крайней мере, я так думала.

– Это она отдала меня Маршам. Ты знаешь почему?

Мне кажется, я хотела получить подтверждение, что это альтруизм, а не эгоизм.

– Честно говоря, – ответил Стерлинг, – мы работали над этой загадкой много лет, и мы не знаем.

– Джози сказала мне, что она и моя биологическая мать были подругами очень давно. Моя биологическая – Аннабель. – Я покачала головой. – Странно знать имя. Во всяком случае, она сказала Джози, что с ней я буду в безопасности. Это было связано с моим отцом – МакКри.

– Все это случилось, когда я тоже был молод. Многие из первоначальных игроков ушли. Мы можем объяснить многое из того, что произошло со временем. Судя по всему, у твоего отца имелись кое-какие компрометирующие улики. МакКри попытался использовать их, чтобы получить власть, которая ему не принадлежала. Это дало обратный эффект. Что же касается связи между Аннабель и Маршами, то мы ее не нашли.

У меня закружилась голова.

– Я думаю, они вместе ходили в школу… Я не могу вспомнить. Почему она – Аннабель – не хочет, чтобы я была с тобой?

А почему Джози предостерегла меня от тебя?

– Подожди, – сказал Стерлинг, прежде чем я успела добавить вторую часть, – Я только что вспомнил, что сказала Аннабель, прежде чем мы вошли в лифт. Она спросила, почему ты выходишь за меня замуж. Почему она так сказала? Я сказал мужчинам в той комнате, что ты моя. Я никогда не упоминал о браке, с тех пор как мы летели на вертолете.

Я сделала глубокий вдох.

– Нет… Это была я.

– Ты?

– В дамской комнате она подошла ко мне. Это заставило меня нервничать. Она заставляла меня нервничать. Я сказала, что должна уйти, чтобы добраться до своего жениха.

Грудь Стерлинга напряглась, когда он кивнул. Отпустив мою руку, он поднял теплую лавандовую воду и пролил ее мне на плечи.

– Знаешь… – он поцеловал меня в шею. – …Думаю, ты нашла идеальный ответ.

– Какой?

Он приподнял мой подбородок, пока моя шея не повернулась в его сторону.

– Мы должны пожениться.

Что?

Я не так представляла себе предложение. Я думала, оно может начаться со слова "выйдешь".

Стерлинг не шутил.

Я усмехнулась.

– Ладно. Во-первых, давай сосредоточимся на раскрытии завесы лжи, которую мне рассказывали всю мою жизнь, и пока мы этим занимаемся, ты можешь поработать просьбами.

Глава 17

Аннабель

26 лет назад

– Дэниел, поговори со мной. Куда мы едем?

Мой тон больше не был спокойным. В последний час точно. Это было неправильно.

– Ты знаешь, доктор сказал, что я должна быть не более чем в двух часах езды от дома. Ради бога, мы же в Висконсине.

Я потерла свой растущий живот. Не растущий, выросший. В тридцать шесть с половиной недель у меня в любой момент могли начаться роды. Я была так расстроена после моего последнего визита к врачу – после того, как была ошеломлена, – что акушер для беременных с высоким риском предписал мне постельный режим.

Ошеломлена.

Все мои судебные дела были переподчинены. Я была дома.

Так было до сих пор.

Сейчас я ехала на арендованной машине по вновь замерзшим весенним дорогам, петляя по направлению к Мэдисону, штат Висконсин. Но по какой-то причине мы уже не ехали по шоссе номер 90. Дэниел выехал на узкую двухполосную дорогу, петлявшую по дикой местности Висконсина.

– Мы едем кататься, – сказал мой муж, качая головой из стороны в сторону. – Мы не в Висконсине, дорогая. Ты ошибаешься.

Не ошибалась. Мы направлялись на север и покинули Иллинойс некоторое время назад. Я была способна читать знаки. Вдобавок ко всему, прогноз обещал снег. Дэниел лгал, как будто мог заставить меня поверить ему, а не уликам.

Всякий раз, когда я начинала говорить, муж качал головой. Он не хотел, чтобы я говорила или задавала вопросы. Он знал меня лучше, и все же с каждой милей мое беспокойство росло. Страх не помогал нашему ребенку.

По мере того, как мой ум анализировал ситуацию, стало ясно, что все происходящее было связано с рейдом ФБР на прошлой неделе. Их было двое: один из нашего дома и один из офиса Дэниела. Агенты забрали наши личные телефоны и коробки с бумагами, а также наши домашние компьютеры, и не только наши, но и его помощников. В течение следующих четырех дней, Даниэл пропал без вести. Я не знала, жив он или мертв, и даже не знала, кого спросить.

Два дня назад он вернулся другим человеком.

Он вел себя странно. Его обычная самоуверенность пошатнулась, он был параноиком по отношению ко всем и вся, и он пил больше, чем обычно. Сегодня утром, в воскресенье, он проснулся и объявил, что у нас есть планы. Я подумала, что это может встреча быть с его сестрой Полин и ее мужем Рубио. Они были нашей единственной семьей с тех пор, как мы оба потеряли родителей. Хотя у них не было детей, Полин была очень полезна и поддерживала меня во время беременности. Несколько недель назад она устроила мне вечеринку.

В свои сорок один год, будучи финансово обеспеченным человеком, вечеринка казалась излишней, но ее очень ценили. Символика значила больше, чем подарки. Это было похоже на сбывшуюся мечту, окруженная друзьями и коллегами с розовыми подарочными пакетами и оберточной бумагой. В этот момент я верила, что наша с Дэниелом мечта наконец-то осуществилась.

Это было за неделю до того, как наш мир развалился.

Человек, который вторгся на прием к моему акушеру, был агентом Бейном из отдела уголовных расследований ФБР. Он сообщил мне о готовящемся рейде и предложил неприкосновенность, если я соглашусь быть допрошенной и дать показания.

Я понятия не имела, о чем он говорит.

Допросить меня о чем?

Свидетельствовать о чем?

Я была судьей.

Агент Бейн сказал, что я не ответила на его запросы.

Я не получала его запросы.

Все это не имело никакого смысла.

Что я могла знать о преступлениях, кроме тех, что были в делах, которыми я руководила, и о тех, которые я рассматривала по положению?

Шины взятой напрокат машины подпрыгнули, Дэниел въехал на гравийную стоянку небольшого мотеля. Окруженное лесом одноэтажное здание раскинулось в обе стороны от центра, где, по-видимому, находился офис, всего по четыре номера с каждой стороны. Обветшалое заведение находилось прямо у двухполосной дороги, практически в глуши.

Темнеющее весеннее небо не улучшало обветшалого вида. Когда на вывеске погас один из огней, вместо «мотель» было написано «Мот – ль».

Когда я начала говорить, Дэниел приложил палец к губам.

Я разочарованно покачала головой, мой живот сжался.

– Я сейчас вернусь, – сказал он одними губами.

Когда Дэниел открыл дверцу и быстро захлопнул ее, автомобиль наполнился холодом.

Нет, просто нет.

Я натянула пальто на плечи и плотно закуталась в него.

Глядя в окно на небо, я ощутила зловещее чувство в животе. Я жила в Иллинойсе с юридической школы. Я узнала клубящиеся темно-серые облака. В них лежал снег – много снега. Мы были в трех часах езды к северу от Чикаго. Даже в конце марта в этом районе может начаться снегопад. Несколько лет назад здесь выпало более двух футов менее, чем за сутки.

Я здесь не останусь. Я не могу.

К сожалению, у меня не было нового сотового телефона, так как мне обещали, что ФБР скоро вернет мой старый. Однако здравый смысл подсказывал, что в офисе мотеля есть телефон. Дэниел сошел с ума, если думал, что я останусь в этом кишащем блохами заведении.

Это просто смешно.

Мне не следовало выходить из дома с Дэниелом. Мне следовало знать лучше. С другой стороны, он был моим мужем, и я ему доверяла. Не знаю, доверяю или доверяла. Я больше не была уверена.

Слезы выступили у меня на глазах, когда я тихо заговорила с нашей еще не родившейся дочерью.

– Паучок, все будет хорошо. Я обещаю.

Имя «Арания» я придумал совершенно случайно. С тех пор как мое имя начиналось на букву "А", а мою мать звали Амелия, я искала что-то уникальное, сильное и несгибаемое, что тоже начиналось на букву «А».

Именно в то время, когда мы узнали, что наш ребенок – девочка, я председательствовала на ужасном процессе по обвинению в жестоком обращении с детьми. Государственный защитник был молод и неопытен. Он задавал соответствующие вопросы своим клиентам, но исследование было далеко не всем. То, что должно было быть простым решением, отрицающим опеку родителей, в конечном итоге было возобновлено, поскольку доказательства начали указывать на растущую проблему, особенно очевидную в больших городах: эксплуатация детей и торговля ими.

Улики не давали мне спать по ночам, я боролась с фотографическими доказательствами того, что мы приносим ребенка в мир, где могут происходить подобные вещи. Девочки были не единственными жертвами этих преступлений, но в большинстве случаев их было больше, чем мальчиков. В то время как наш суд держал молодого человека в споре подальше от его родителей, которые были связаны с преступлениями, наше единственное дело мало что сделало, чтобы проникнуть в нутро преступного синдиката.

Тем не менее, мне было приятно видеть, как молодой человек уезжает с бабушкой и дедушкой, так как позже его родители были взяты под стражу.

Этот случай подтвердил мое желание уйти со службы и воспитать Аранию. Подобно пауку, Арания будет свирепой, живучей и выносливой. Дэниел не был уверен в моем выборе и согласился, только если я звала бы иначе, чем паук: А-рах-ни-я. Я согласилась, но все же мысленно, и как только она родится, она будет моей Аранией.

Дверца машины рядом со мной открылась. В руке у Дэниела был жесткий пластиковый брелок с номером четыре и болтающимся ключом.

Выйдя из машины, я посмотрела в его сторону.

Отперев дверь, он сказал:

– Пришло время рассказать тебе все.

Дверь открылась внутрь, в стандартный однокомнатный номер мотеля. Через несколько секунд мы были встречены неприятным запахом затхлого сигаретного дыма в сочетании с жесткими чистящими средствами. Поднося руку в перчатке к носу, я спросила:

– Все? – Я не была уверена, что смогу слушать мужа. – А почему здесь?

– В городе нет места, которому я бы доверял. Жучки везде: в нашем доме, в наших машинах, в наших телефонах, даже в наших сотовых. Вот почему ФБР было там, устанавливая устройства, которые подслушивают все. Вот почему я взял напрокат машину в последнюю минуту за наличные. Никакой записи. Но я должен был показать им свою лицензию, так что мы все еще не можем доверять. Я только надеюсь, что нас не выследили. Мне нужно время, чтобы все объяснить.

Хотела ли я, чтобы он объяснил?

Не проще ли было сослаться на незнание?

Меня нельзя было заставить свидетельствовать против мужа. Я знала закон, но в этом – то и была проблема. Я верила в закон.

Что же он натворил? Что ему известно?

Потертый ковер под моими ботинками тянулся грязной дорожкой от входа мимо кровати к туалетному столику. Оставив наружную дверь приоткрытой, Дэниел шагнул к приоткрытой двери справа от туалетного столика. Он толкнул дверь туалета. Затем я услышала звон крючков, звук движущейся занавески наполнил маленькую комнату

– Закрой дверь, – сказал он.

Когда я это сделала, он спросил, заперта ли та.

– Дэниел, я нервничаю. Ты меня пугаешь. Нам нужно вернуться в город. Малышка.

Он придвинул один из стульев к маленькому столику. Потрескавшийся винил сиденья соответствовал выщербленной поверхности ламинированного стола. Наклонившись, он поднял металлическую панель и повернул ручку, приведя в действие большой нагревательный блок под окном. Неприятные запахи смешались с теплом, когда аппарат взревел.

– Вот. Она должна прогреться, – сказал он, как будто температура была моей единственной заботой.

– Аннабель, мне очень жаль. Это займет некоторое время.

Я покачала головой.

– Нет, Дэниел. Мне нужно вернуться в Чикаго.

– Сядь. Позволь мне объяснить, почему мы не вернемся – никогда.

Глава 18

Арания

Упрямая часть меня хотела надеть одежду, которую я привезла из Боулдера в свой первый день возвращения в «Полотно греха». Однако та часть меня, которая любила моду и качество и пропустила роскошный материал сквозь пальцы, обнаружила, что ей трудно не примерить одежду из коллекции в шкафу, включая нежнейшее и сексуальное нижнее белье. Обычно это не входило в мой утренний ритуал.

Стерлинг умел проникать в мои мысли, даже когда я одевалась. Я никогда раньше не одевалась на работу, думая о том, чтобы раздеться после работы, а теперь я делала это.

В отличие от нижнего белья, выбор одежды не был основан на Стерлинге. Я сомневалась, что ему понравится то, что я надену поверх сексуального кружевного лифчика и стрингов. Он никогда не высказывал своего мнения о моем виде, за исключением вечерних нарядов для особых случаев – на ум приходили красные и черные платья.

После нашего вчерашнего разговора мы оба крепко уснули. Было что-то успокаивающее в том, чтобы проговорить, по крайней мере, самые напряженные моменты, признав, что мы оба должны идти друг другу навстречу, и, понимая, что мы в безопасности за высокотехнологичной? защитой его квартиры. С каждой крупицей информации об Аннабель – я не была готов называть ее своей матерью – моя нерешительность росла. Хотела ли я узнать о ней больше? Хотела ли я узнать ее поближе?

Я не могла ответить на эти вопросы сейчас.

У меня слишком много нового в жизни, чтобы дать ей место в мыслях, которое она, вероятно, заслужила.

Разрываясь между «Полотном греха» и Стерлингом Спарроу, я была достаточно занята.

Стерлинг ни словом не обмолвился о том, что произошло вчера в его отсутствие, что он сделал или приказал сделать. Мой разум создал сценарии, в которые я не хотела верить. Я не была уверена, как он может подтвердить мою безопасность, но в его заявлении было слишком много убежденности, чтобы не верить ему.

Когда я проснулась сегодня, то обнаружила записку, написанную его размашистым почерком, он пожелал мне доброго дня на работе, сообщив, что Патрик будет ждать меня с телефоном, и что Стерлинг хочет услышать все об этом вечером.

У меня никогда не было никого, кроме Луизы, кто интересовался бы моей работой или моим днем. Мне казалось несправедливым, что я не могу спросить его об этом. Тем не менее, это не уняло моего волнения, когда я рассказала ему о себе.

После всего, что произошло за последние несколько дней, мысль о том, что Патрик будет со мной весь день, не расстраивала. Странным образом – в моей новой жизни – это успокаивало. Одетая в основном в вещи из шкафа, включая синюю юбку-карандаш, кремовую шелковую блузку, синие туфли-лодочки с закрытыми носками, потому что я планировала посетить склад, а туфли с открытыми носками были против складской политики, брошь «Полотно греха» и браслет, я спустилась вниз.

Спускаясь по лестнице, я услышала из кухни болтовню. Завернув за угол, я почувствовала аромат кофе и бекона, которые манили к себе. Мои шаги замерли в дверях, пока я наблюдала, как Лорна, Рид и Патрик разговаривают, шутят и едят.

Лорна сказала, что хочет сделать это место домом, местом, где мужчины могли бы расслабиться от стресса, вызванного тем, что происходило в их жизни ежедневно. Наблюдая за их взаимодействием, я видела, что ей удалось задуманное.

Лорна первой повернулась в мою сторону.

– Сегодня ты выглядишь еще лучше.

Глядя вниз на наряд, который я выбрала, я подумала о сексуальном кружевном лифчике и трусиках и покраснела. О, она не это имела в виду. Она имела в виду меня – мое здоровье.

– Спасибо, мне уже лучше. Что бы это ни было, оно должно исчезнуть.

Через несколько минут, держа обеими руками кружку кофе и тарелку с фруктами, яйцами и тостами, я спросила:

– Итак, раз уж вы все здесь, может ли Стерлинг сам сесть за руль?

Рид и Патрик усмехнулись.

– Он не против сесть за руль, если появляется такая возможность, – начал Патрик. – Но обычно с ним едет кто-то из нас.

– Это обычно ты?

Патрик кивнул.

Я прикусила губу.

– Тогда почему бы мне не дать другого человека, а ты останешься со Стерлингом?

Я думала обо всем, что рассказал Стерлинг. Соединяя это с тем, что Лорна говорила о каждом уходе Рида, и я была немного обеспокоена тем, что он был там – в своем мире – без Патрика. Не то чтобы я сомневалась в способности Стерлинга держать себя в руках. Он ушел до того, как я проснулась, до того, как я успела ему сказать…

Что я хотела ему сказать?

Конечно, дело не в том, что я его любила.

Может, потому что мне было не все равно.

Да. Именно так. Мне не все равно.

Губы Патрика дрогнули.

– Вы – моя работа.

– Значит, тебя понизили в должности? – спросила я с усмешкой.

– Нет, вовсе нет. У Спарроу свои приоритеты. Мисс МакКри, вы – номер один. Быть доверенным вам – абсолютно противоположно понижению в должности.

Я покачала головой.

– Пока вы все здесь, давайте разберемся с этим. – Все посмотрели в мою сторону. – Не могли бы вы все перестать обращаться ко мне мисс МакКри?

– Мисс Хокинс? – сказал Патрик с улыбкой.

Я пожала плечами.

– Ну, если верить тебе, это все еще мое имя в «Полотне греха». Пока мы з-здесь… – Я чуть не сказала «дома». – … это кажется слишком формальным. Как насчет Арании? Мне нужна помощь, чтобы привыкнуть к имени, и думаю, вы могли бы быть теми, кто поможет.

Все дружно закивали. Патрик посмотрел на мою почти пустую тарелку.

– Ваш новый помощник должен прийти в десять.

Было только семь тридцать.

– Мы подумали, вы захотите сначала осмотреть новое офисное помещение. Оно не очень большое, но трафик непредсказуем.

– Поскольку я планировала сделать офисом кладовку в распределительном центре или, возможно, кабинку на складе, я уверена, что мне понравится.

– Когда вы будете готовы? – сказал Патрик, вставая и поднимая мою сумку, в которой теперь лежал мой ноутбук, а также другие вещи, которые я привезла из Боулдера.

Когда я потянулась за сумочкой, Патрик передал мне телефон. Какое-то мгновение я смотрела на экран. Какое странное ощущение – снова иметь его в своем распоряжении. Несмотря на то, что я скучала по нему, пребывание без мобильного давало мне чувство свободы от ответственности, которым я не наслаждалась с тех пор… ну, я не могла вспомнить с каких.

Теперь, когда телефон был в пределах моей досягаемости, у меня не было желания звонить миллиону людей или проверять электронную почту или социальные сети. Я даже не испытывала искушения. Каким-то образом за последние дни и недели Стерлинг, а также все, кто был со мной на кухне, убедили меня, что слушать их было самым безопасным образом действий.

Убирая телефон в сумочку, я поняла то, в чем не хотела себе признаться. Я им доверяла… всем до единого. Это не означало, что я не доверяла тем, кого любила: Луизе, Джейсону, Нельсонам и Винни. Это означало, что круг людей, о которых я заботилась и которым доверяла, расширился.

Повернувшись к Лорне, стоявшей у стойки, я спросила:

– Ты когда-нибудь выбираешься отсюда?

Она рассмеялась.

– Да. По правде говоря, мне здесь нравится.

Я покачала головой из стороны в сторону.

– Может быть, все не так уж и плохо.

– Что ж, это шаг в правильном направлении.

– Сюда, мэм, – сказал Патрик.

– Арания, – поправила я.

– Мы направляемся в «Полотно Греха», Мисс Хокинс.

– Но мы все еще здесь.

– Да, Арания, мы здесь.

Мои шаги замедлились, когда Патрик повернул от парадных дверей, через которые прошла миссис Спарроу, и направился дальше по коридору к кабинету Стерлинга.

– Я думала, мы уезжаем.

– Да, это путь к нашему частному лифту, который доставит нас в гараж.

– Наш гараж. Мы должны быть, по меньшей мере, на пятидесятом этаже. Я уверена, есть много людей, которым нужен гараж.

Эту часть квартиры я не исследовала. Свернув от офиса Стерлинга, мы остановились у лифта, спрятанного за дверью в белой деревянной раме. Если бы я увидела ту вчера, то не поняла бы, что это такое. Сбоку от нее находился сканер. Патрик положил ладонь на сенсор, и лампочки вспыхнули.

– Это 96-й этаж. – Он вздернул подбородок. – Ваш второй этаж девяносто седьмой, на один этаж больше, чем та башня, о которой вы, возможно, слышали в Чикаго. Только здание, которое раньше называлось «Сирс» или «Уиллис-Тауэр», выше. И то в основном из-за шпиля.

Двери лифта открылись, и мы вошли внутрь. У панели перед нами было несколько вариантов: P, A, 2 и G.

– Кажется, наш выбор немного ограничен.

– Так безопаснее. Этот гараж частный.

По мере того, как мы спускались, я все больше задумывалась.

– Патрик, если я спрошу, ты мне ответишь? – Он ничего не ответил, но его губы дрогнули. – Ладно, я знаю, ты не можешь мне ничего рассказать. Я хочу знать, если я посмотрю на это здание с тротуара, увижу ли я верхние этажи?

Патрик пожал плечами.

– Зависит от степени облачности.

Не совсем ответ на мой вопрос.

Лифт остановился, и двери открылись в помещение, которое он назвал частным гаражом. Судя по количеству автомобилей внутри, тот казался частным для многих людей.

– Кто водит все эти машины?

– Люди из организации Спарроу.

– Ты имеешь в виду «Спарроу Энтерпрайзис»?

– Да, именно это я и имею в виду, – сказал Патрик.

Если покупка транспортных средств основывалась на предпочтениях Стерлинга, то, похоже, у него их не было. Модели были в основном последними, плюс несколько классических авто с мощными движками. Были представлены американские и зарубежные производители. Здесь стояли «Ауди», «Мерседес-Бенц», «Лексус» и «БМВ». Стили менялись. Были внедорожники, похожие на тот, в котором я видела его на стоянке моего склада. Были и седаны, на котором Патрик возил меня в первую поездку в Чикаго. Были также кроссоверы и гибриды. Вдоль дальней стены стояли спортивные машины и джипы.

– Похоже на дилерский центр, – сказала я в изумлении. – Жаль, что я оставила свою «Хонду-Аккорд» в Боулдере.

Патрик указал в противоположную сторону от спортивных машин.

– Вот она.

Мои глаза расширились, когда я последовала его указанию и увидела свою машину.

– Как?

– Мэм, вашу квартиру подожгли. Мне показалось, лучше всего увезти оттуда машину.

– Тогда я сама могу сесть за руль.

Он не ответил – не словами, – но легкое покачивание его головы сказало мне, что я, вероятно, не поеду на работу, в продуктовый магазин или пекарню.

Когда он открыл заднюю дверцу седана, очень похожего, если не того же, на котором мы ехали раньше, я села.

– Не мог бы ты сказать в безопасности ли Луиза, Винни и «Полотно греха»?

– Это я могу сказать. Да. Спарроу об этом позаботился.

Я вздохнула.

– То, сколько ты сделал для моей соседки… это много для меня значит.

– Иногда трудно поверить, но когда он говорит, что если это важно для тебя, то важно и для него, Спарроу честен. Мэм, он не лжет.

Я поднимала свои ноги в туфлях на каблуках в машину, когда прозвучали слова Патрика. Прежде чем дверь закрылась, я сказала:

– Тем не менее, спасибо.

– Можете сказать спасибо ему.

Как только Патрик сел в машину, наши взгляды встретились в зеркале заднего вида.

– Скажу, но я также благодарю и тебя. Серьезно. Стерлинг сказал, что это ты не забыл написать Луизе и Винни, пока я болела.

– Я наблюдал за вами в «Полотне греха», – сказал он. – Это очень важно для вас. Я искренне надеюсь, что вы сможете со всем справиться.

Машина двигалась, медленно проходя через похожее на туннель сооружение с множеством ворот.

– Со всем?

– С «Полотном греха» и Аранией МакКри.

Я задумалась.

– Ты имеешь в виду Аранию или Стерлинга?

– Я думаю, они идут в комплекте.

Да?

Внезапно туннель резко пошел вверх. Миновав еще одни ворота, мы выехали на утреннее солнце и влились в поток машин в час пик. Я попыталась выглянуть из темных окон на окружающие нас здания.

– Вход и выход из гаража находятся в двух городских кварталах от здания, – сказал Патрик.

Порывшись в сумке, я достала телефон и просмотрела несколько заметок, которые сделала вчера с Луизой. Через несколько минут я забыла, что меня везут, и снова стала Кеннеди Хокинс, совладельцем и основателем компании «Полотно греха».