Текст книги "Ложь (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Обо что?

Закусив губу, я вздрогнула, когда он развернул бумажное полотенце.

– Ты убирала стекло? – спросил он.

– Стерлинг, все в порядке. Это небольшой порез.

– Он все еще кровоточит.

– А ты говоришь, что я проницательна.

Он оторвал взгляд от моей раны. На этот раз, когда наши глаза встретились, наши губы изогнулись в угрожающей улыбке. В следующую секунду он притянул меня к себе, моя рука оказалась зажатой между нами.

– Подожди, – пробормотала я, прижимаясь к его груди и пытаясь отстраниться, – я не хочу испачкать кровью твою рубашку.

Вздохнув, он не разжал объятий. Под накрахмаленной рубашкой и у моего уха его сердце билось в два раза быстрее.

– Мне плевать на рубашку. Тебя не было… – Его подбородок остановился на моей макушке. – …больше так не делай.

Положив руку ему на грудь, я оттолкнулась и попыталась посмотреть вверх.

– Я никуда не уходила. Я не могу… – Я вздохнула, отказываясь идти по этой дороге снова сегодня. – Я была внизу, ела. Я заметила, что твоя тарелка не тронута.

– У меня пропал аппетит.

Откинувшись назад, я посмотрела на него снизу вверх.

– Я не хочу с тобой ссориться. Нет. Но ты должен выслушать меня. Завтра мне нужно быть в офисе. Встреча, о которой я тебе говорила, с Полин МакФадден. Ее муж – сенатор Соединенных Штатов и рассматривает возможность подачи заявки в Белый дом. Если бы Полин носила «Полотно греха», это была бы маркетинговая возможность, которую я не могу упустить.

С каждым моим словом челюсти Стерлинга сжимались все сильнее, жилы на его шее снова стали видны.

– В чем дело? Почему ты темнеешь?

– Темнею?

– Это то, что ты делаешь… выражение твоего лица застывает, и ты тоже… Я не знаю… твои глаза…

Он глубоко вздохнул, и в этот момент его грудь прижалась ко мне, заставляя мои груди расплющиться.

– Пойдем в ванную, я посмотрю на твой палец. В конце концов, если ты порезалась об стекло, это моя вина. Нам нужно поговорить.

Может быть, признание вины – это то же самое, что извинение?

Нет, но у меня было чувство, что со Стерлингом это все еще шаг в правильном направлении.

Я даже не пошевелилась.

– Это еще не все. У Винни что-то происходит. Я не хочу оставлять ее одну. Я попросила Рида разобраться с этим делом.

– Он мне сказал. – Он потянулся к моей здоровой руке. – Иди сюда.

Позволив Стерлингу вести меня, я последовала за ним, пока он тащил меня через спальню в ванную, нажимая на каждый выключатель, как будто приказывал дневному солнцу светить.

Я прищурилась, отвыкнув от такого количества света.

– Господи, Стерлинг. Слишком ярко.

– Нет, солнышко, мне нужно видеть палец.

– Это всего лишь порез, – повторила я, когда его руки легли мне на талию, и он поднял меня, как куклу, посадив на край туалетного столика.

Затем он осторожно потянулся к моему раненому пальцу и снял бумажное полотенце. Я поморщилась, когда он сжал кончик пальца, выдавив еще больше капель крови.

– Ай.

Он опустил голову, изучая порез.

– Дай-ка мне пинцет. Я думаю, там все еще есть стекло.

Я отдернула руку.

– Гм, нет. Все в порядке. Может, я могла бы просто промыть его под водой чуть дольше?

– После того, как я достану стекло.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь?

– В военное время медики перегружены работой. Мы делали все, что могли. – Его темные глаза блестели, а губы кривились. – Мои таланты супергероя широки и разнообразны. Тебе понадобятся годы, чтобы увидеть их все.

Годы?

Снова зажав губу между зубами, Стерлинг принялся рыться в ящиках, доставая пинцет, мазь с антибиотиком и пластырь. Хотя я закрыла глаза, когда он выудил кристалл, это было не так больно, как я думала. Вместо этого меня внезапно охватило новое чувство.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то заботился обо мне, да, была доктор Диксон, но она была врачом. Затем я вспомнила заботу Стерлинга в то утро, когда он помог мне принять душ после отравления. Пока он возился с моим пальцем, я была поражена его заботой и состраданием. Это резко контрастировало с тем, как он вел себя в других случаях.

Возможно, он прав. Мне понадобятся годы, чтобы изучить все стороны Стерлинга Спарроу.

Когда он поднял голову, его большой палец коснулся моей щеки.

– Мне жаль, если это больно.

Я не заметила, что упала еще одна слеза, пока он не вытер ее. Я отрицательно покачала головой.

– Спасибо тебе за это, за то, что заботишься обо мне.

– Когда-нибудь ты это поймешь, Арания. Ты моя. Я забочусь о том, что принадлежит мне.

Он поднял меня со стойки, позволив моим ногам снова оказаться на полу.

– Промой рану хорошенько, а потом я наложу мазь и бинт.

– Ты властный, – сказала я, глядя на него в большое зеркало над туалетным столиком.

Его губы приблизились к моей шее.

– Привыкай к этому.

Мне было неприятно это признавать, но я уже начала привыкать к нему.

Как только повязка была на месте, Стерлинг поцеловал пластырь.

Я обхватила руками его загорелый торс и уткнулась лицом ему в грудь. От его рубашки исходил стойкий запах дорогого одеколона, а мои чувства наполнились мускусом и пряностями.

– Я серьезно, Стерлинг, спасибо. Ты можешь свести меня с ума, разозлить, а потом… – я подняла глаза.

– …ты делаешь что-то настолько неожиданное. – Я вздохнула. – Ты сложный человек.

Обхватив меня своими сильными руками, он положил подбородок мне на голову.

– Как бы мне хотелось, чтобы на этом наша ночь закончилась. Сказать, что нам очень жаль, и заняться отличным примирительным сексом.

Это было извинение?

Я пожала плечами.

– Я устала, но в игре.

Он приподнял мой подбородок.

– Извини, нам нужно поговорить.

Он бросил взгляд на душевую кабину.

– Я быстренько приму душ, пока ты будешь готовиться ко сну. Встретимся там. Тогда и поговорим.

– Что если я выскажусь?

– Помнишь ту ночь в хижине, когда я сказал тебе, что есть еще много вещей, которые нужно обсудить, и ты сказала, что они могут подождать?

Мои глаза широко раскрылись.

– Еще один самолет разбился?

– Нет пока. Но нам надо это обсудить.

Глава 32

Арания

Стерлинг поцеловал меня в волосы, прежде чем выйти из ванной. Мой разум хотел знать, что он собирался сказать, что оправдывало обсуждение примирительного секса. Мое тело было на грани безразличия. После того вечера, который у нас был, настроение было не совсем эротичным. Нежность была бы лучшим описанием.

Гнев и ярость, поднимающиеся снизу, рассеялись. Нежность не прощала гнева, но теперешний климат уравновешивал его, как и в природе. Возможно, эту ночь лучше всего было бы приравнять к затишью после бури. Атмосфера, будучи изменчивой и взрывоопасной, грохочущей с громом, когда молния ударяет зигзагообразно по небу, становится тихой, энергия вырождается или становится чем-то другим. Там, где когда-то были облака и вспышки, небо теперь было ясным, настроение – мирным и спокойным.

Бури служили определенной цели. Молния содержала азот, необходимый почве. Без молнии почва стала бы неспособной поддерживать рост растений. Человек мог добавить его химически, но ничто так не могло вернуть природу к жизни, как хороший шторм.

Может, со Стерлингом они тоже служили определенной цели – равновесию.

Когда я начала готовиться к ночи, Стерлинг вернулся в ванную, его одежда уже исчезла. В его отражении в большом зеркале передо мной я оглядела его с головы до ног – от взъерошенных волос до отросшей за день бороды, дальше к широким плечам и четко очерченному прессу. Мой взгляд остановился, когда посмотрела еще ниже.

Стерлинг, возможно, и сказал, что хочет поговорить, но его тело обдумывало другие вещи.

Я обернулась, моя губа была зажата между зубами, по мере того как я улыбалась шире, губа освобождалась от плена зубов. Когда наши глаза встретились, я сказала:

– Если ты хочешь поговорить, то используешь неправильную технику.

Он покачал головой.

– Ты меня убиваешь. Но держу пари, что ты уже знала об этом.

– Что, если я решу присоединиться к тебе в душе?

Он потянулся к моей руке.

– Пластырь намокнет, и вся работа будет насмарку.

Целомудренно поцеловав мой палец, он отвернулся и шагнул в душевую кабину. Пар плыл по воздуху, поднимаясь над стеклом.

Стараясь сохранить повязку сухой, я вымыла лицо, почистила зубы и волосы и нанесла лосьон на кожу.

Влажная ванная комната наполнилась запахом мыла для тела и шампуня, пока горячая вода не остановилась и Стерлинг не вышел из-за ограждения. Даже сквозь зеркало его кожа блестела в отражении света от капель воды, медленно стекающих по его подтянутому телу. Наши глаза встретились в туманном отражении.

– Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, – сказал он с усмешкой.

Я повернулась к нему, когда он обернул полотенце вокруг талии.

– Я что, пускала слюни? Потому что я, возможно, пускала слюни.

Сделав шаг ближе, он взял меня за подбородок и провел большим пальцем под моими губами.

– Нет, думаю, что все в порядке.

Оставив меня одну, он вернулся в спальню, пока я заканчивала наносить лосьон и переодевалась в длинную синюю ночную рубашку, которую оставила висеть на крючке.

Через несколько минут я босиком прошлепала обратно в спальню.

Когда дверь открылась, я на мгновение застыла и уставилась на нее. Стерлинг Спарроу сидел в постели с мокрыми волосами, закрытыми глазами и откинутой назад головой на спинку кровати. Казалось, он почти спит. На самом деле я редко видела его спящим. Похоже, я обычно засыпала раньше него и просыпалась после его ухода. Видеть его таким, по какой – то причине, было для меня подарком.

Да, он приводил меня в бешенство.

Да, он был невыносим.

И все же в такой момент, как этот, он был уязвим – так же уязвим, как и всегда. За то короткое время, что мы были знакомы, Стерлинг казался мне человеком, который всегда был начеку, всегда наблюдал, всегда слушал и всегда рассчитывал. Мало кому удавалось наблюдать за ним, когда он не был настороже.

Он говорил мне снова и снова, что я была обещана ему, что я была его, и все же, когда я подошла ближе к кровати, я задавалась вопросом, что это на самом деле означало.

Как много всего произошло за эти несколько недель?

Когда я вскарабкалась по маленькой подножке на матрас, глаза Стерлинга открылись.

– Извини, я старалась тебя не разбудить, – сказала я.

Он откинул одеяло, обнажив боксеры, заменившие полотенце, и освободил мне место рядом с собой. Надо признать, я была немного разочарована тем, что под одеялом на нем было что-то надето.

Судя по тому, как он вел себя в ванной, наш разговор был для него серьезным.

Я выключила лампу на своей стороне кровати и придвинулась ближе. Теперь уже знакомый аромат Стерлинга успокоил меня, а пряности и мускус заполнили мои чувства.

Он сделал глубокий вдох.

– Мне нравится запах твоих лосьонов.

Моя улыбка стала шире.

– Я думала то же самое о тебе.

Когда он обнял меня за плечи, я положила голову ему на плечо.

– Арания, это как раз тот случай, о котором мы говорили.

Сначала я молчала. Мы слишком много говорили, чтобы понять, что он имел в виду, и тогда я вспомнила.

Вытянув шею в его сторону, я увидела его профиль, жилы на его шее напряглись, а челюсти сжались. Я не могла понять, что он собирался мне сказать, но по его настроению поняла, что это было не то, что ему было легко сказать.

Положив руку ему на грудь, я сказала:

– Помни о своем обещании.

Он не ответил, глядя на меня сверху вниз, в его глазах кипела борьба эмоций. Наша ссора была забыта, когда я смотрела на него, страстно желая унять боль в его глазах, заверить его, что все будет хорошо, что бы он мне ни сказал, но я не могла. Я не могла успокоить его, когда и сама теперь испытывала то же самое беспокойство.

– Ты обещал быть со мной, не позволять мне учиться плохому в одиночку.

Он крепче прижал меня к себе.

– Арания, я никогда не оставлю тебя одну, никогда больше. Ты моя. Я твой, и это значит, что, несмотря на все секреты, ложь и обещания. Мы – команда. Я надеюсь, что после того, как ты узнаешь больше о себе и обо мне, ты не будешь видеть во мне монстра, которым я способен быть.

– Стерлинг, ты уже рассказал мне о моей жизни больше, чем я когда-либо знала. С каждым днем я узнаю о тебе все больше. Я не могу обещать будущее. Все, что я могу сказать, это то, что прямо сейчас, в эту минуту, хотя иногда ты можешь быть ошеломляющим, я там, где хочу быть. Я там, где чувствую безопасность и… заботу.

Я чуть не сказала «люблю».

Так вот что я чувствовала?

Я подняла подбородок, пока наши губы не встретились. Эта связь была искрой, вспышкой, подтверждением того, что вместе мы были больше, чем могли бы быть поодиночке.

– Солнышко, ты меня просто ошеломляешь.

– Я?

Его палец коснулся моего носа.

– Ты. Я никогда не нервничаю и не испытываю трудности в подборе слов. Я совершал поступки, которых ты не могла понять и не простила бы. Я видел худшее из худшего. Я смотрел дьяволу прямо в лицо. – Он посмотрел на золотое кольцо, которое носил на правой руке. – И все это время я был мертв внутри. Ничто не может причинить тебе боль, когда ты лишен чувств. Я прожил большую часть своей жизни именно так. Есть несколько вещей и еще меньше людей, о которых я действительно забочусь. Но прямо сейчас мой желудок скрутило в узел.

– Что ты собираешься мне сказать?

– Я собираюсь объяснить тебе, почему ты не можешь завтра встретиться с Полин МакФадден.

Я отпрыгнула назад, подальше от его объятий.

– Нет, ты можешь рассказать мне о моей жизни. Чего ты не можешь сделать, так это требовать что-либо относительно «Полотна греха». Я уже говорила тебе об этом раньше.

Он глубоко вздохнул.

– К твоему сведению, почти все в мире ответили бы: «Да, мистер Спарроу».

Я выпрямилась, качая головой.

– Я бы так не ответила.

Его губы изогнулись, кончики их двинулись вверх.

– Я прекрасно это понимаю.

Его рука пробежала по его все еще влажным волосам.

– Позволь мне уточнить. Речь идет не о «Полотне греха». Речь идет о твоей жизни – о твоей безопасности. Ты не можешь встречаться с Полин МакФадден, пока не узнаешь, кто она.

– Она жена сенатора МакФаддена.

– Выслушаешь больше, чтобы у тебя была более полная картина мира?

Я склонила голову набок. Мне не нравилось, что он обсуждал «Полотно греха», но он произнес волшебное слово, которое дало мне надежду – выслушаешь.

– Да, – ответила я. – Выслушаю, но потом решение за мной.

Стерлинг кивнул, когда я откинулась на его бок, идеально поместившись под его рукой.

Я вздохнула, вдыхая его чистый аромат.

– Теперь продолжай.

Глава 33

Стерлинг

Продолжай.

Когда она впервые поднялась наверх, красные пятна и покрасневшие глаза говорили мне, что она плакала. Тогда я был причиной, и со всей своей ненормальной частью сердца, я боялся, что буду причиной снова. Орган, в существовании которого я до недавнего времени не был уверен, теперь болел, заставляя меня гадать, как много я могу сказать и как воспримет это Арания.

Я был честен насчет своего желудка. Арания МакКри пугала меня непривычным образом. Хотя она была моей почти два десятилетия, я был совершенно не готов к тому, как она повлияет на меня, как сильно я буду наслаждаться, купаясь в ее солнечном свете.

Что будет, когда она узнает больше правды?

– Стерлинг? – спросила она, ожидая, что я заговорю.

Я судорожно сглотнул.

– Ты не можешь встретиться с Полин МакФадден.

Ее тело напряглось в моих объятиях. Я крепче прижал ее к себе.

– Черт побери, Арания, послушай. Просто слушай.

Я притянул ее подбородок к себе и накрыл ее губы своими. Черт, она была на вкус как зубная паста, и я хотел съесть ее, забыть этот разговор и заниматься с ней любовью, пока мы оба не заснем крепким сном.

Заниматься любовью?

Какого хрена?

Откуда, черт возьми, это взялось?

Я никогда не использовал эту фразу в моей жизни. Я трахался. Вот что я делал.

Отстранившись, я посмотрел ей в глаза.

– Пожалуйста, послушай. Как я уже говорил, ты не можешь встретиться с ней, пока не узнаешь правду о том, кто она такая.

– Тогда скажи мне, потому что мы встречаемся завтра в одиннадцать.

Я сделал глубокий вдох. Завтра к одиннадцати утра я хотел, чтобы Арания была на яхте. Я вовсе не хотел, чтобы она вернулась в «Полотно греха» вместе с Винни.

По одному сражению за раз.

– Черт, – начал я, проводя свободной рукой по волосам. – Это не так просто рассказать, так что я могу сбиться с повествования. Ты права, что Полин МакФадден – жена сенатора Рубио МакФаддена. Ты также права в том, что у него есть исследовательский комитет и в настоящее время он собирает средства на предвыборную кампанию, готовясь к президентским выборам. Не то чтобы у него самого не было денег. Крупные доноры привлекают других доноров. Здесь много дыма и зеркал.

– Обычная политика. Так в чем же проблема?

Я усмехнулся.

– Это сложный вопрос. МакФадден был большим человеком в Чикаго с тех пор, как я был мальчиком, даже до этого. Он не был в той комнате с моим отцом, когда я впервые увидел твою фотографию, потому что все это были люди из отцовского отряда. Все они были Спарроу – не генетически, но семейные узы превыше крови.

– Он не был в той комнате, потому что у него есть своя… свои приближенные, – продолжал я.

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

Арания положила голову мне на грудь, а ее палец описывал круги на моем животе.

– Так вот чем ты занимаешься? – спросила она. – Я имею в виду, что подозревала, но это то, что ты мне говоришь… мафия? Как Аль Капоне и Крестный отец?

Грустная улыбка появилась на моих губах.

– Плохие сравнения, но ради понимания – да. Я не хотел рассказывать тебе подробности, поэтому не спрашивай. Как я уже упоминал, это называется преступным миром не просто так. Он заслуживает того, чтобы остаться там. Старая поговорка о том, что преступление не окупается, была создана людьми, которые не сделали этого правильно. С такой жизнью приходят деньги и власть… и секреты.

Сев, она положила голову мне на плечо, а ее маленькая рука легла мне на грудь, растопырив пальцы. Мягкие карие глаза смотрели на меня снизу вверх.

– Я не хочу, чтобы ты видела меня таким, – признался я.

– Стерлинг, я не знаю, что ты хочешь сказать, но человек, которого я сейчас вижу, это человек, который ворвался в мою жизнь, перевернул ее вверх дном и теперь делит со мной часть своей жизни, человек, который, я сомневаюсь, делится чем-то хоть с кем-то.

Я закрыл глаза и сделал еще один вдох, молясь, чтобы то, что она узнала, не изменило этого взгляда.

– Мой отец… – я сглотнул, – …использовал свою силу иначе, чем я. Некоторые из способов, которые он выбирал для заработка денег, вызывали у меня отвращение. Я не идеален и наблюдаю за таким дерьмом давно. Дело в том, что его дерьмо было хуже. Пока я служил в армии, я следил за Чикаго, сколько мог. Я хотел знать, что происходит, чтобы быть готовым к возвращению. Я был старше и сильнее того мальчика, над которым он издевался всю жизнь. Я видел на войне вещи, которые либо сломят меня, либо сделают сильнее. Я делал разные вещи. Патрик, Рид, Мейсон и я. Нас было не остановить. Мы все спланировали. Мейсон был из Чикаго. Он знал мою семью, мое имя. – Я покачал головой от этих воспоминаний. – Он ненавидел меня. Я не знал почему. Не то чтобы мы росли рядом друг с другом. Я подумал, что он ревнует, но почему? Я пришел из-за денег, но я был в той же дыре, что и он. Поначалу мы бились лбами из-за всего подряд. Если я говорил, что это синий, он говорил, что черный.

– Похоже, не все говорят «Да, мистер Спарроу», – усмехнулась Арания.

Мои щеки вспыхнули, когда я усмехнулась.

– Я поправлюсь.

Я мог бы сказать ей, что его больше нет в живых, но не из-за этого. Я мог бы даже сказать, что это не моя вина, но это было бы ложью. Лучше двигаться дальше.

– Мы с ним дрались больше раз, чем я помню. После того, как мы все выясним, это не избавит нас друг от друга. Мы закончим вместе на каком-нибудь дерьмовом наказании. Наконец, однажды, когда мы копали яму, которую не нужно было копать, покрытые потом и грязью, он сказал мне, почему он ненавидит меня.

Глаза Арании заблестели от непролитых слез.

Я погладил ее по щеке.

– Я здесь. – Она кивнула. – Продолжай.

– Сестра Мейсона могла быть одной из тех девушек, что были в компьютере моего отца. Однажды между школой и домом, когда ей было девять лет, она исчезла. Тогда мне было около одиннадцати. Всего за два года до того, как я увидел эти фотографии. Семья Мейсона жила в Южном Чикаго. Исчезновение детей не было и не является редкостью. Разница в том, что, когда они пропадали в определенных районах, никто этого не замечал, по крайней мере, никто не мог помочь, особенно если эти дети не были светловолосыми и голубоглазыми.

– Мейсон был на два года старше своей сестры. Он сделал все, что мог. Он искал и искал. Когда он стал немного старше, до него дошли слухи о разном окружении здесь, в Чикаго: богатые люди с больными фантазиями, которые заплатят чертову кучу денег, чтобы разыграть их.

– Почему он ненавидел твое имя?

Я посмотрел на нее сверху вниз.

– Потому что Спарроу – мой отец и его люди – делали и то, и другое. Они сколотили состояние, поставляя средства и возможности для острых ощущений этих больных ублюдков, и когда хотели, и своих, не задумываясь об этом.

В голове у меня звучал один из отцовских главарей банды. Он смеялся и разговаривал с моим отцом в темноте кабинета.

– …она сколотит нам целое состояние, эта новая маленькая блондинка.

– Ты ее испытал?

Смеются.

– Черт возьми, да. Такая чертовски тугая, что у меня член заболел. Нужно растянуть ее и заставить суку не рыдать. Это не займет много времени. Мои люди подготовят ее.

– Нам нужны хорошие фотографии, пока она не слишком потрепана. Как только включимся в сеть, ее расписание будет слишком заполнено, чтобы она успевала плакать. Поработай и над ее глотательным рефлексом тоже. Был клиент, который хотел вернуть деньги, потому что один из них не мог взять его в горло.

Опять смех.

– И я думаю, что его член не был таким уж впечатляющим.

Мой желудок сжался от воспоминаний.

Голова Арании тряслась, слезы катились из-под ее век.

– О нет. Стерлинг, скажи мне, что ты не…

– Нет, – перебил я, вытирая ее щеку большим пальцем. – Нет. Когда я был моложе, я ничего не мог с этим поделать. Когда я стал старше, я поклялся, что прекращу это. Когда я вернулся после войны и после Мичигана, я захватил Спарроу с единственной целью остановить это.

– Значит, все кончено? Нет детей…

– Спарроу больше не участвует в таком. Находясь в пустыне, мы вчетвером поклялись сделать все возможное для сестры Мейсона, для всех них. Потребовалось время, чтобы проработать детали.

Арания вздохнула и отвернулась, прижавшись щекой к моей груди.

– Как я уже говорил, Рубио МакФаддена не было в офисе моего отца, потому что имя МакФаддена тоже было хорошо известно. И до сих пор таковым является. Он сделал все возможное, чтобы дистанцироваться от этих слухов сейчас, когда его политические устремления выросли. Тогда, когда я был молод, он был всего лишь сенатором штата, а не сенатором США. Он работал по законам штата, чтобы помочь ему и его друзьям становиться все богаче и богаче, а также помогал местным политикам и законодателям похоронить их ужасы. Конечно, у МакФаддена есть и законное прикрытие – строительство. В строительстве много денег. Тогда это был один из лучших способов готовить заключения.

Я пожал плечами.

– С недвижимостью тоже было неплохо. Теперь все сложнее.

Она снова повернулась ко мне лицом и слегка приподнялась.

– Подожди, ты хочешь сказать, что этот человек, который хочет баллотироваться на самый высокий пост в Америке, был вовлечен в торговлю детьми и их эксплуатацию?

– Это часть того, что я хочу сказать. Я не святой, и даже не думай, что я святой, – сказал я. – Я управляю законной компанией, которая стоит миллиарды. Я также делаю плохие вещи. Это часть того, как я остаюсь у власти, и эта другая жизнь также хорошо оплачивается. Я не сдамся и не перестану делать то, что делаю. Я остаюсь у власти из-за Мисси, сестры Мейсона, чтобы использовать свою силу, чтобы остановить то, что с ней случилось.

– Сейчас с ней все в порядке?

Я покачал головой.

– По моему опыту, жертвы никогда не бывают в порядке. Они учатся выживать, и если я могу хоть как-то этому помочь, я это делаю.

Арания ахнула, села полностью. Она широко раскрыла глаза и обеими руками прикрыла рот.

– Что такое? – спросил я.

Глава 34

Стерлинг

– Яна…? – спросила Арания, и в ее карих глазах было больше ужаса, чем мне хотелось бы видеть.

Я был уверен, что ей мерещатся ужасные вещи – и более чем вероятно, что они даже не были близки к ужасу реальности. Я глубоко вздохнул.

– Не мне рассказывать эту историю.

– О Боже, Стерлинг, в этом есть смысл. Она была так молода, когда вы наняли ее… Ой.

Я потянулся к руке Арании, поднес ее к губам и поцеловал кончик пластыря.

– Солнышко, она не любит об этом говорить…

Ее голова тряслась.

– Нет, ты что. Я бы не стала. Дело в том, что все подсказки были на виду, я просто не могла себе это представить.

Я склонил голову набок.

– Знаешь, почему эта мысль никогда не приходила тебе в голову?

На ее глаза снова навернулись слезы.

– Потому что… да и как я могла?

Мой палец коснулся ее щеки, я покачал головой.

– Потому что ты – солнце и свет. То, чем я управляю, – это ад и тьма. Я хочу, чтобы ты никогда не знала, никогда даже не представляла себе, что это существует. Я ненавижу рассказывать тебе об этом.

– Я просто… Я просто чувствую так…

– Это меняет твои чувства к Яне? – спросил я. – Ты же говорила, что она тебе нравится.

Арания сглотнула, собираясь с мыслями.

– Я имею в виду, нет, не меняет… Ну, наверное. Во всяком случае, я уважаю ее теперь еще больше. Она прошла через ад, и вышла. Она отличный работник, быстро учится и… – ее улыбка стала шире, несмотря на слезы. – …она любит Бейли и своего мужа Маркуса. Она принесла в кабинет несколько фотографий и спросила, можно ли их оставить на столе. – Еще одна слеза скатилась по ее щеке. – Она выжила. Это потрясает.

Я кивнул.

– Так и есть. Не все истории имеют счастливый конец, и многие закончились слишком рано, как Мисси.

И Мейсона тоже. Я не мог этого сказать. Мне все еще было трудно смотреть этому в лицо.

Арания покачала головой

– МакФадден не может быть президентом. Черт, Стерлинг, он даже не должен быть там, где он есть. О! Его жена знает?

– Насчет подробностей я сомневаюсь. Моя мать предпочитала закрывать на это глаза, пока ее социальный статус не страдал; я предполагаю, что Полин делала то же самое. Спарроу и МакФаддены никогда – за всю мою жизнь – не встречались лицом к лицу.

– Разоблачи его. У тебя есть сила, ты можешь это сделать.

– Сегодня все иначе. Рид хорош, но большая часть этого дерьма зашифрована в даркнете, МакФадден отошел от любой прямой связи. Все не так, как было двадцать шесть лет назад.

– Двадцать шесть лет назад… – сказала она. – Эту информацию знал мой отец.

– Это не вопрос?

Арания пожала плечами.

– Разве я не права?

– Помнишь, я говорил, что он – Дэниел МакКри – мастер на все руки. Я был слишком мал, чтобы понять, но из подслушанных разговоров и сплетен мы пришли к выводу, что твой отец наткнулся на торговые сети. Незадолго до твоего рождения ФБР даже совершило налет на его офис. Его никогда не заставляли давать показания, поэтому у него не было никаких улик. Мы смогли кое-что подтвердить, изучив старые записи, газеты и публичные документы. Эти источники не раскрывают всей истории. Другие части были собраны вместе. Твой отец решил, что если он не расскажет ФБР, то сможет использовать свои знания как власть над своим самым крупным клиентом, МакФадденом. Считалось, что доказательством причастности к торговле было то, что он знал. Теперь он ушел, и ходили слухи, что он каким-то образом оставил улики тебе.

– Его показания были против МакФадденов или Спарроу?

– Никто не знает наверняка, – ответил я. – Судя по тому, как разыгралась эта история, я бы с уверенностью сказал, что против МакФадденов.

– Зачем ему идти к ним и говорить, что у него есть улики, которые могут причинить им вред?

Теперь была моя очередь пожать плечами.

– Почему люди делают то, что делают? Обычно ради денег, власти или женщин, – честно ответил я.

– Я подозреваю, что план МакКри состоял в том, чтобы предложить доказательства Рубио в обмен на одно или несколько из вышеперечисленных.

– И МакФадден не купился? – спросила она.

– Арания, мы многого не знаем. Вещи, обсуждаемые в темных комнатах, редко записываются. Все, что мы можем сделать, это выдвинуть гипотезу, а затем соединить ее с фактами, которые нам удалось раскопать.

– Я помню, как мой отец говорил, что МакКри задолжал ему, – сказал я. – Мой отец и те люди в офисе знали, что ты жива. Это было, когда ты была с Маршами. У него была твоя фотография – и не одна. Он получал их периодически. Та первая фотография, которую я увидел, была тем, почему ты была отдана мне, почему ты здесь сейчас. Вполне возможно, что мой отец каким-то образом помог спрятать тебя, и из-за этого твой отец был должен ему.

Арания покачала головой.

– Моя мама, я имею в виду Джози Марш, сказала, что она была старой подругой моей биологической матери – Аннабель. Все равно странно знать это имя. Джози сказала мне никогда не возвращаться в Чикаго из-за твоего отца и тебя, а не из-за кого-то по имени МакФадден. И, кроме того, ты сказал, что мой отец работал на МакФаддена. Зачем ему идти за помощью к Спарроу?

Я еще не был готов пойти с ней по пути Маршей, сказать ей, что они существовали только тогда, когда она была с ними, а теперь их нет.

– Как я уже сказал, – продолжал я, направляя разговор, – мы не знаем наверняка. Мы сделали несколько гигантских скачков в наших теориях. Иногда эти теории могут быть доказаны, в других случаях они не оставляют ничего, кроме предположений. Хитросплетения того, что знал мой отец, умерли вместе с ним более шести лет назад. Большинство игроков того времени, те, что были в окружении Спарроу, мертвы или исчезли с радара. Некоторые секреты остаются скрытыми по какой-то причине. Если информация, которой располагал твой отец, имела отношение к компании «Спарроу», она могла повлиять на «Спарроу Энтерпрайзис». Тем не менее, прошло время. Мой отец умер. Мы переживем шторм лучше, чем МакФадден. Он был ключевым игроком. Его политическая карьера пойдет прахом.

Ее глаза сузились.

– Так вот почему ты нашел меня и привез сюда? Не ради меня, а ради доказательства? Если бы они были у меня, а ты нашел их, ты бы полностью контролировал то, что было распространено. Ты можешь вылить все дерьмо на него, но не на своего отца.

Я выдохнул.

– Именно поэтому я никогда не отказывался от мысли, что ты моя. В те времена, когда твои гребаные глаза выглядели такими чертовски невинными, когда мой мир был покрыт багрянцем, и я ненавидел всех, когда я знал, что не заслуживаю солнечного света в своей жизни, я не переставал смотреть и ждать тебя, и да, я бы солгал, если бы сказал, что это не так, потому что ты была возможным средством уничтожить МакФаддена.