Текст книги "Перед вратами в бесконечность (СИ)"

Автор книги: Альбертина Коршунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

   – Как говорят мудрецы, нет неудобных вопросов, есть неудобные ответы, – усмехнулся я, – до зарплаты хватало. Разумеется, если полностью отказаться от мясных блюд.

   – Что, всё так сурово? – переспросила Тансервилл.

   – А задержки по выплате? – резонно заметил я, – на неделю, на две и это в лучшем случае. В нашей жизни учитываешь всё.

   – А, тогда вопросов нет, – согласилась Селена, – и что составляло основу вашей диеты?

   – То же самое, что у всех честных людей, – томаты и картофель. В овощах, если верить учёным, полно полезных веществ, а картошка – очень питательное блюдо.

   – А мясо? – уточнила Тансервилл.

   – А мясо – это страшный вред. Верный путь в могилу.

   – Да вы что? – удивилась Селена.

   – Всё равно что чистый яд, – убеждённо произнёс я, – доказано наукой.

   – А я читала, что наоборот. Человеку без мяса никак нельзя.

   – Врут, – коротко объяснил я, – обманывают без зазрения совести. Продажные учёные, которых купили крупные скотопромышленники и птицеводы. Оболванивают народ, ради прибыли своих заказчиков.

   – И ловко же у них выходит, – покачала головой Тансервилл, – а почему вы мне только сейчас глаза на страшную правду открываете, а до сего дня за столом...

   – Слаб человек, – невозмутимо ответил я, – ибо, как уверяют рабы, создан по образцу и подобию Божьему.

   – По крайней мере, я рада, что существует верный способ наставить людей на путь истинный. В конце концов без жарки мяса магическая плита намного чище.

   – Очень точное и правильное замечание, – одобрительно кивнул я, – согласен с вами целиком и полностью.

   – И всё-таки, возвращаясь к вашей должности библиотекаря, – с любопытством продолжила Селена, – я слышала, что крупные латифундисты и магнаты в провинциях набирают и содержат немалые вооружённые отряды, чуть ли не маленькие частные армии.

   – И эти слухи не лгут, – подтвердил я, – а Южная Карлезия в этом плане даст фору многим провинциям. Благодаря этим отрядам, впрочем, как и богатым арсеналам Четырнадцатого Легиона, карлезианцы до сих пор удерживают варваров у своих границ.

   – Так в чём же дело? В чём подвох? – непонимающе произнесла Тансервилл.

   – А подвох в том, что я знаю, как эти самые магнаты смотрят на своих телохранителей и бойцов. И мне отлично известно для чего они эти отряды зачастую используют.

   – Откуда? Личный опыт? – с видимым интересом спросила Селена.

   – Не без этого, – признал я, – видите ли, на окраине нашего города его пожилым жителям выделили небольшие участки земли под огороды, чтобы было с чего кормиться в трудные времена. Участки, как я сказал, маленькие, но их там насчитывалось несколько десятков, так что в целом площадь получалось солидной. И одному нашему магнату, чей брат, между прочим, – сенатор в Ремии, эта землица приглянулась. Что-то там он замыслил построить – то ли рынок, то ли термы, то ли Колизей, то ли всё сразу – не суть. Его люди стали предлагать старикам продать участки. А среди них было немало знакомых бабушки и дедушки, так что и я в один вечер услышал конкретную цену. У всякого, кто знал истинную стоимость той земли, она вызывала истерический хохот до слёз. На следующее утро я, сам не знаю зачем, попёрся на эти огороды, где у меня состоялся весьма занимательный диалог с человеком магната. Да, к тому времени, последний часть земли уже приобрёл, так что строительные работы на ней начались, естественно, под бдительным присмотром личной стражи латифундиста.

   – Вижу, совесть ваша спокойна и гнева богов вы не боитесь, – самым дружеским тоном поинтересовался я у скупщика земель.

   Наша светская беседа толком и не началась, а в неё уже довольно грубо вмешался один из стражей.

   – Ты, собственно, кто такой? – неделикатно поинтересовался он, заметьте, даже не назвав меня «приятелем», как это обычно водится у приличных синьоров.

   – А я, любезный, – охотно объяснил я ему, – судя по всему тот, кто сейчас сломает вам нос.

   – Что? – недоверчиво протянул он. Моя вина – я совершенно не распространялся, какое именно заведение выдало мне диплом.

   – Я вижу, вы человек, по натуре, неверующий, – с интересом посмотрел я на него, – скажите, только откровенно, может вы и существование богов отрицаете? Клянусь, я никому не скажу.

   И здесь наш разговор окончательно прервался, ибо этот тип попытался пошло и банально двинуть мне в челюсть. Ничего у него, разумеется, не вышло, я ловко увернулся, а затем претворил моё предсказание в жизнь.

   – Хорошо, что вы не напророчили, что ему голову отрежут, – ослепительно улыбнулась Тансервилл.

   – Я пришёл на огороды с миром, а не с мечом, – пояснил я, – тут, ясное дело, товарищи стражника кинулись на меня дружно с телескопическим дубинками наперевес, я тоже взял в руки древко то ли лопаты, то ли граблей, началась безобразная драка, в которой я самым жестоким образом всех шестерых стражников отметелил. Как в той песенке « шестерых избил одним поленом. Вижу хмырь идёт горбатый, горб сломал ему лопатой...» Ну, горб я никому не ломал. Таких магнаты у себя не держат.

   – И у вас после этого не случилось неприятностей? – недоверчиво спросила Селена.

   – Избей я одного или двух стражников, – ответил я, – непременно случились бы. Но так как я играючи вырубил полудюжину – неприятности обошли меня стороной. Охотников мне их строить почему-то не нашлось.

   – А проблемы с правосудием? – уточнила Тансервилл.

   – То есть, как будто драку начал я? Там было достаточно свидетелей, стариков-огородников, да и дело получило широкую огласку. Поэтому ради принципа пришлось бы зарядить немалую сумму следователям и суду. Зачем? Овчинка выделки не стоила. Кроме того, те, с кем я дрался, видели мои глаза. Так что начальник охраны магната подключил все связи, быстро навёл справки и выяснил, кто я такой. Похоже, он пришёл к выводу, что если я и решу присесть, то отнюдь не за банальную драку, а за убийство весьма авторитетного лица. Видимо, этим авторитетом никто стать не захотел. Видите ли, всё это произошло уже после «Великой охоты» и расправы с неугодными сенаторами, которых защищали хорошо обученные телохранители. Можно сказать, Джело и его компания мне немного помогли. Все желающие воочию убедились, на что способны выпускники факультета демонологии.

   – Хотите сказать, вас испугались? – улыбнулась Селена.

   – Умный человек не дразнит маленького и слабого скорпиона.

   – И чем же всё завершилось?

   – Ничем особенным, – пожал я плечами, – магнат скупил всю землю. Сами понимаете, плетью обуха не перешибёшь. Правда всё-таки заплатил за неё сумму, которая уже не заставляла вас безудержно и бешено хохотать. Вызывала она лишь грустный и сочувственный вздох.

   – Ясно, – сказала Тансервилл, – но раз, как вы утверждаете, начальник охраны собрал о вас все нужные сведения, неужели...

   – А как же. Приходили, предлагали, интересовались «молодой человек, как же вы с такими талантами, да всё ещё на свободе». Но я в ответ лишь указал точное направление хорошо известного адреса. Наверное, потому что посчитал это той самой приличной работой, подыскать которую мне так настоятельно советовал один старый, источающий неприятный аромат козёл.

   – И как вы его не отравили при таком отношении, – задумчиво произнесла Селена.

   – Был бы женщиной, не удержался, – признался я.

   – Ну а частная практика? Стать вольным...

   – Я не для того провёл годы в Академии, чтобы продавать мои знания и умения всякому, у кого в кошельке звенит немного больше золота, чем это нужно для чистой и безгрешной жизни, – вежливо, но твёрдо отрезал я.

   – Послушайте, но при таком подходе к жизни, я вот не вижу даже малейшего следа от кольца на вашем пальце, – спокойно заметила Тансервилл.

   – Его там никогда и не было, – столь же невозмутимо ответил я, – что же, у всего есть обратная сторона, как метко заметил древний мудрец, когда у него умерла тёща и он раскошелился на похороны.

   – Вам это не грозит. Пожалуй, я вас обрадую: это вы – знатный шахтёр Империи.

   – Весьма польщён, – усмехнулся я.

   – Значит вы так и вели всё это время чистую, скромную и совершено свободную жизнь простого библиотекаря.

   – Совершенно верно. И насчёт свободной – это оказалось очень кстати.

   – Что же произошло?

   – А это уже совсем другая история.

   – Синьорина Тансервилл! – раздался почтительный женский голос за дверью.

   Глава 14. Я встречаюсь с земляком

   – Синьорина Тансервилл связалась со мной утром и попросила зайти к ней, – объяснил Эрмано Тимотео свой визит.

   – Причины? – коротко спросил я.

   – В порт прибыл корабль из Южной Карлезии, – пояснил маг, – синьорина Тансервилл заверила меня, что его пассажиры заинтересуют нас обоих.

   – Я видел его с балкона, – кивнул я, – и даже наблюдал, как с него сошло немало народа. Так он из Южной Карлезии. Любопытно.

   – Я тоже их видел, – невозмутимо сообщил алвезианец, – и даже ближе, чем вы.

   – Дайте угадаю, – усмехнулся я, – они тоже ваши соседи?

   – В Леариццо даже в Верхнем городе не так уж много по-настоящему приличных домов, – просветил меня Эрмано Тимотео, – неудивительно, что все они расположены на одном крошечном пятачке.

   – И построены по одному проекту, – улыбнулся я, вспоминая слова Колхаун, – и каковы ваши впечатления от них?

   – Выправка у них военная, – равнодушно и небрежно бросил магистр, – но их главный – настоящий синьор.

   – Кто бы сомневался, – ответил я, – что же, приятно встретить земляков так далеко от родного дома.

   – Я так понял, вы там давно не были, – произнёс Эрмано Тимотео, – не горите желанием узнать, как там живут?

   – Кроме войны, в Южной Карлезии сейчас не происходит ничего интересного. Когда я покидал провинцию, нынешний наместник и оптиматы надёжно удерживали власть. Но вот несколько лет назад, когда наместником был популяр, а Совет контролировали его противники-оптиматы всё было гораздо увлекательней. Политическая жизнь била ключом. И главное – я всё обо всех знал. Откроешь газету популяров – и все тайны оптиматов как на ладони. Прочитаешь передовицу издания их соперников – и вся правда о неблаговидных поступках наместника предстаёт перед тобой во всём своём неприглядном виде.

   – Поделитесь? – в голосе алвезианца прозвучали заинтересованные нотки.

   – Про кого хотите послушать первыми?

   – Давайте про оптиматов.

   – Если честно, ничего эдакого их противники так и не придумали. Топорно работали, без выдумки. Вот вас удивит новость, что наши оптиматы не заплатили налогов на миллиард сестерциев?

   – Миллиард? – снисходительно улыбнулся Эрмано Тимотео, – да разве это сумма? Наш Круг утаил от казны разика в два больше.

   – Ну, кто вас в Алвезии проверять будет, – понимающе произнёс я, – спасибо, что приличия соблюдаете и хоть чем-то делитесь. Благотворительностью занимаетесь?

   – А как же, – подтвердил маг, – ну а что там с популярами и прежним наместником?

   – Журналисты оптиматов работали куда тоньше и умелей. С удовольствием читал их откровенные статьи. Но это и понятно – денег у оптиматов было больше, платили они лучше, работали на них самые талантливые и не за страх, а часто за совесть. Неудивительно, что я, затаив дыхание, внимательно следил за смелыми разоблачениями сомнительных махинаций с секретным фондом наместника, неподконтрольному нашему Совету, средства из которого уходили непонятно куда и непонятно на что. Отважно раскрывали мне глаза на открытые хищения и левые продажи спирта нашего биохимического завода, который по фальшивым документам, вывозили за пределы провинции, а деньги, вырученные от продажи, поступали куда угодно, но только не в бюджет. Подробно и тщательно разъясняли мне весь вред от деятельности таинственных фирм-прокладок, через которые обязали вести все финансовые операции два крупнейших предприятия провинции – Магическую Энергостанцию и Магический Металлургический Завод.

   – А что в них было такого таинственного? – поинтересовался алвезианец.

   – Деньги, проходя через них, мистическим образом пропадали, – зловещим шёпотом произнёс я, – и газеты прямо намекали, что без него, – я многозначительно указал пальцем вниз, – тут не обошлось.

   – Это серьёзное обвинение, – одобрительно кивнул Эрмано, – это они ловко сообразили. Эти ваши прокладки ведь создавали по указанию наместника?

   – Формально да, – многозначительно подтвердил я, ясно намекая, кто на самом деле стоял за их появлением.

   – Серьёзно, – ещё раз задумчиво произнёс маг.

   – Так и суммы немалые, – пояснил я.

   – Ну а чью сторону держали лично вы? – поинтересовался алвезианец.

   – Скрывать не стану, -честно ответил я, – голосовал за оптиматов. Заключил с ними негласное соглашение – я не ищу их милостей и не выслуживаюсь перед ними, а они в свою очередь плюют на меня с самой высокой колокольни.

   – Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня, – на свой манер переделал нашу сделку Эрмано Тимотео, – что же, весьма мудрое решение, синьор Ломбард. Воистину счастлив тот, в чью жизнь не лезут сильные мира сего и власть имущие. Что же вы имели против популяров и их лидера? Идейные разногласия?

   – Скорее сугубо личное, – возразил я, – и дело даже не в том, что за пару лет до окончания своего срока наместник взял и сократил зарплаты бюджетникам и пенсии на добрую треть.

   – Популяр урезает зарплаты бюджетникам и пенсии на треть? – недоумённо уставился на меня алвезианец, – ваш наместник что, с головой не дружил?

   – Наследие проклятого прошлого, – небрежно пояснил я, – ведь каких-то пять лет назад он состоял в партии оптиматов. Знаете, как это бывает, долгие годы человек усердно охраняет интересы магнатов и крупных плантаторов, а потом бац – и вдруг понимает, что всё это время он жил совершенно зря, а его основное призвание – защищать права и свободы простых граждан. Верите вы в такие перемены?

   – Если честно, с трудом, – откровенно сказал маг.

   – Вот и я не поверил.

   – А как он объяснил столь радикальную урезку? – поинтересовался Эрмано.

   – Денег в бюджете нет, – объяснил я.

   – Понимаю, – кивнул алвезианец, – две прокладки, протечка спирта, неконтролируемый секретный фонд – брешь всё это, видать, проделало знатную. А держаться он не посоветовал?

   – Тонко намекнул.

   – И что, граждане не проявили политической сознательности? – язвительно произнёс маг.

   – Нет, – радостно сообщил я.

   – Тем не менее, вы уверяете, что причина вашей неприязни несколько иная, – напомнил алвезианец.

   – Верно, – согласился я, – даже если бы наместник ничего не сокращал и урезал, я бы голосовал против него. И вот почему. Один мой одноклассник, с которым мы поддерживали приятельские отношения, решил попробовать себя на ниве свободного предпринимательства. Он основал общество, которое покупало и продавало металлический лом. Удивительное совпадение, но один из помощников наместника занимался тем же самым. И они оба поставляли металлический лом нашему Магическому Металлургическому Заводу. Естественно, что их отношения лучше всего характеризовало умное слово – конкуренция.

   – Помощник наместника. Я представляю, что последовало дальше.

   – Очень скоро моего одноклассника арестовали, обвинив в крупном хищении. Якобы он, заключая очередную сделку, прекрасно сознавал, что приобретаемый им лом стоит значительно больше той суммы, что прописана в договоре. Но самое удивительное началось позже. Пока мой одноклассник сидел в тюрьме, в Империи вступил в силу новый уголовный кодекс, из которого исключили статью, по которой обвиняли моего приятеля. На этот факт обратил внимание судьи его защитник, на очередном судебном заседании. Но судья, после непродолжительного разговора неизвестно с кем, в ответ бодро заявила, что ничего страшного в этом не видит, а потому обвиняемого из-под стражи не освободит и дело не закроет. Моего знакомого отправили обратно в тюрьму, а следствие продолжили как ни в чём не бывало. А затем в тюрьме произошло нечто непонятное, по итогу которого мой одноклассник впал в кому. Его срочно перевели в тюремную больницу, где врачи добросовестно подходили к нему каждые два часа и внимательно смотрели пытливым и тревожным взором, проверяя – не помер ли он. Так прошли целые сутки, в конце которых, главный врач громогласно, во всеуслышание объявил защитнику и родителям приятеля, что помочь ему он ничем не может, и что его нужно срочно перевезти в столичную клинику, пока не наступили непоправимые последствия. Разумеется, принять сразу столь ответственное решение никто из следователей не отважился. Или просто не захотел. Прошёл ещё один день. У моего одноклассника началось омертвение головного мозга. Собственно, перевозить его куда-либо стало уже совершенно бессмысленно, но вот именно поэтому, дабы его смерть наступила не в тюремной больнице, приятеля наконец-то освободили под подписку о невыезде. Умер он на следующий день, не приходя в сознание, но всё-таки на воле. Его адвокат, который принял всё произошедшее близко к сердцу, писал во все инстанции, дело получило широкую огласку, и наместник публично заявил, что берёт расследование под личный контроль. Следствие провели тщательно, добросовестно, отработали всевозможные версии и пришли к единственному верному выводу – несчастный случай.

   – Представляю, как после этой истории резко выросло ваше доверие к имперскому правосудию, – ухмыльнулся Эрмано Тимотео.

   – Не то слово. Взлетело до небес, – честно признался я, – нет, я и раньше почти не сомневался, что опасаться мне нечего, чувствовал себя как за каменной стеной, зная, что честные и неподкупные служители закона днём и ночью стоят на страже и, если что – непременно защитят. Но после этого случая понял, что даже будучи у бога за пазухой, не находился бы в большей безопасности, а справедливости на земле незазорно позавидовать самим небесам.

   – Но как я понимаю, в итоге, наши победили, – с иронией произнёс маг.

   – Сперва популяры с треском продули выборы в местный Совет. Они и до этого находились там в явном меньшинстве, но тем не менее кое-как ухитрялись блокировать самые опасные инициативы противников. Теперь же в Совете всем заправляли и распоряжались оптиматы. Сразу же после выборов случилось чудо – всем бюджетникам и пенсионерам срочно погасили все задолженности по зарплатам и пенсиям. Деньги нашлись моментально – оказывается, они никуда не девались, всё время были, что называется, под рукой, но их держали в резерве на всякий случай, как объяснил наместник, опасаясь худшего развития событий. Хвала Святому Януарию, самого страшного, благодаря умелым действиям и мудрым решениям наместника, удалось избежать и теперь он и правительство, как и подобает честным и порядочным синьорам, возвращают людям всем долги.

   – Но народ не оценил, – проявил недюжинную проницательность алвезианец.

   – Цены на рынках как назло поползли стремительно вверх, – невозмутимо ответил я.

   – Водится за ними такое, – согласился Эрмано Тимотео.

   – А перед выборами наместника оптиматы доказали, что хорошо усвоили урок предыдущей выборной кампании. Они уже не расхаживали с самодовольным видом и не тыкали вокруг себя пальцем со словами: «Это будет нашим. И это будет нашим. Ой, и это тоже будет нашим». Нет, в этот раз вели они себя намного скромнее.

   – А вы пришли на выборы и по достоинству оценили личный контроль наместника за тем, как расследовали смерть вашего приятеля? – оскалил зубы в саркастической усмешке магистр.

   – Вы – маг, с вами неинтересно, – недовольно протянул я, – короче, кандидат оптиматов победил в первом же туре. По закону инаугурацию нового наместника должны были провести через три недели после выборов. Но оптиматы ждать не стали – выгнали прежнего наместника из его резиденции через семь дней.

   – А что потом?

   – Бывший наместник бежал из Южной Карлезии. Неудивительно – на него открыли то ли пять, то ли шесть уголовных дел.

   – Даже так?

   – И я, откровенно говоря, не верил до самого конца. Но факт есть факт. Наместник скрылся, а вот кое-кого из его окружения таки посадили. Сгубила несчастного тяга к спиртному. Одним словом, оптиматы выжигали всю серьёзную оппозицию калёным железом, вырубали под корень.

   – А ведь он искренне пытался защитить интересы трудового народа, – рассмеялся Эрмано Тимотео.

   – Да, веру в то, что можно противостоять господству оптиматов он у жителей Южной Карлезии убил начисто, – согласился я.

   – Но что творят в Южной Карлезии сейчас вам не ведомо?

   – Нет, но думаю то же самое, что и когда я уезжал оттуда. Всюду царит тишь и гладь да божья благодать, богатые богатеют, бедные, как им и положено, беднеют, в мире восстановлена гармония и естественный порядок вещей.

   – В таком случае, не исключаю, что прибытие ваших земляков в Леариццо – добрый знак, – задумчиво изрёк алвезианец, – а вот и синьорина Тансервилл.

   .....................................................................................................................

   Селена вернулась из города не одна. Сопровождал её молодой человек лет двадцати семи – двадцати восьми, высокий, темноволосый и донельзя изящный. Первое что сразу же бросалось в глаза – это роскошный наряд незнакомца. Модные чёрные туфли с острым носком, дорогие чёрные брюки, ослепительной белизны идеально выутюженная рубашка, безукоризненно подобранный по стилю и расцветке шёлковый галстук и самое главное – умопомрачительный, шикарный пиджак чистого алого цвета, богато расшитый замысловатыми узорами из золотых и серебряных нитей. Одним словом, мы с Эрмано Тимотео в наших жилетках и чёрных рубашках рядом со спутником Тансервилл выглядели весьма бледно. Длинные волосы незнакомца, открывая высокий лоб, свободно ниспадали на плечи, серые умные глаза смотрели смело и немного высокомерно, высокомерие же отчётливо читалось в чуть поджатых узких губах. Нисколько не портили общий картины тонкий прямой нос и резко очерченный подбородок. Что же, если это и в самом деле предводитель карлезианцев, я полностью поддержу мнение алвезианца – настоящий синьор.

   – Синьор Деметрио Ломбард, магистр Эрмано Тимотео, – представила нас незнакомцу Селена.

   – Рад нашей встрече, синьоры, – приветствовал тот нас лёгким поклоном, – позвольте назвать моё имя – капитан Дагоберто Мортимер.

   – Ну, кто в Южной Карлезии не знает семейства Мортимеров, – дружески приветствовал я капитана, – самые отважные воины и богатейшие плантаторы нашего края. Помню-помню жаркие споры моих сограждан о размерах вашего состояния – кто-то решительно настаивал на трёхстах рабах, другие же горячо уверяли что рабов у вас никак не меньше четырёх сотен. Уж мне чужих плантаций ли не знать – бронебойный аргумент, не находите? Старые добрые времена: «Раба кто купит, кто богат? Плантатор набивает цену. И гневно зрители глядят из темноты на эту сцену».

   – Да вы ценитель классики, – раздвинул тонкие губы в змеиной усмешке Мортимер.

   – Как ваш дядя-сенатор? Надеюсь, его жизнь вне опасности?

   – Хвала святому Януарию, дядя благополучно покинул Ремию и вернулся в Южную Карлезию. И привёз с собою Большую Имперскую Печать, – многозначительно добавил Дагоберто, – теперь мы официально представляем верховную власть в Империи. Провозгласит ли первосвященник вождя варваров кайзером или нет – для нас несущественно. Мы в любом случае не признаем его, – веско закончил он.

   – К сожалению для вас, здесь, во Флорезии придерживаются диаметрально противоположной точки зрения, – невозмутимо произнёс я, – боюсь, наместник не присоединится к вам ни под каким видом.

   – Мы и не питаем на его счёт никаких иллюзий, – хладнокровно ответил Дагоберто, – но уверены, что в одиночку противостоять он нам не посмеет.

   – Другими словами, в Леариццо будете действовать независимо, открыто, не считаясь с местным префектом и стражей? – усмехнулся я.

   – В самую точку, – кивнул Мортимер.

   – Вам виднее, – пожал я плечами, – как там на фронте?

   – На наших границах – без перемен. А в Джирезии... Вы уже слышали о падении Аталанты?

   – Увы, – вздохнул я.

   – Но их столицу – Савантино мы надёжно удерживаем под нашим контролем. Наши войска соединились с бойцами Джирезии и отбросили варваров. Заверяю вас синьоры, Савантино риттерам не видать, как своих ушей.

   – Отрадно слышать, – одобрительно произнёс Эрмано Тимотео, – а какова судьба граждан Джирезии?

   – Все беженцы и их движимое имущество успешно переправлены в Южную Карлезию, – заверил алвезианца капитан, – сейчас им ничего не угрожает.

   – Да без должного количества рабов войну не выиграть, – изрёк очевидную мысль магистр.

   – И всё-таки мы используем их немного по-другому, чем вы у себя в Алвезии, – тонко улыбнулся Дагоберто.

   – На что вы намекаете? – совершенно дружелюбным тоном поинтересовался маг, – мне кажется, капитан, вы стали жертвой откровенной клеветы, подлого навета и самых гнусных инсинуаций, распускаемых Примо Сенаторе и его кликой. И если бы всё ограничилось только этим. Увы, наши противники открыто преследуют и притесняют верных защитников свободы и справедливости.

   – Это вы о налоговой проверке, которую Ремия устроила вашему Кругу? – с изысканной вежливостью уточнил Мортимер.

   – Бросьте, капитан, – небрежно махнул рукой Эрмано Тимотео, – там же за милю несло политикой. Использовать властный ресурс для расправы с неугодными – приём старый, как мир. Мы чисты перед законом, как стёклышко. Любой честный гражданин в Алвезии вам это подтвердит.

   – Нисколько не сомневаюсь, – всё так же вежливо сказал Дагоберто, – похоже, все добропорядочные граждане в Алвезии – неплохие математики и прекрасно соотносят расстояние, на котором от них находятся Примо Сенаторе и ваш почтенный Круг.

   – Прекратите ваши бесплодные пикировки, синьоры, – вмешалась в разговор Селена, – Круг магов защищает Алвезию от варваров столь же отважно и самоотверженно, как и вы обе Карлезии, капитан. В вашей беседе уже прозвучало имя человека, ради которого я и собрала вас в моём доме. Примо Сенаторе Квинто Чино.

   – У вас тоже к нему какие-то претензии, капитан? – спросил я Мортимера.

   – У нас с ним серьёзное разногласие по одному вопросу, синьор Ломбард, – улыбнулся Дагоберто, – Примо Сенаторе забрал с собой нечто, что должно достаться нам.

   – Буду с вами откровенен, капитан, – доверительно начал я, – мне абсолютно всё равно, что вы задумали отобрать у Квинто Чино. Я здесь лишь для того, чтобы убить Примо Сенаторе и его провожатых. Плевать на ваши смелые замыслы и тем моим соратникам, что не присутствуют сегодня на этой встрече. Их мотивы тоже сугубо личные. Но вот какая досада – достопочтенный магистр, – кивком указал я на Эрмано Тимотео, – также мечтает наложить руки на кое-какое имущество Примо Сенаторе. Поэтому, ради общего душевного спокойствия, давайте убедимся, что ваши корыстные интересы не пересекаются самым прискорбным образом.

   – Мы догадываемся на что положил глаз алвезианский Круг, – невозмутимо ответил Мортимер, – заверяю всех собравшихся, нас это не интересует. Мы, как бы это выразиться, опасаемся иметь с этим хоть какое-то дело. Полагаем, наша квалификация не позволяет.

   – Что же в багаже Примо Сенаторе привлекло лично вас? – вежливо, но твёрдо произнёс я.

   – Чёрные камни.

   – У вас проблемы с клёвом? – удивился я.

   – С клёвом у нас всё в полном порядке, – улыбнулся Дагоберто, – это другие чёрные камни.

   – Лучшие камни для зачарования, – пояснил Эрмано Тимотео.

   – Вот оно что, – понимающе кивнул я, – слышал о таких.

   Магия зачарования. Именно благодаря ей мы до сих пор носим доспехи и рубимся мечами и топорами. Из-за неё же изобретённый ещё несколько столетий назад алхимиками порох так и не получил никакого применения в военном деле. Тогдашние примитивные аркебузы и пистолеты оказались совершенно бесполезными против защитных чар, которые накладывались на доспехи. А атакующие чары, которыми пытались зачаровать пули, неизменно разрушались при выстреле. Вот такое вот прискорбное свойство, совершенно не типичное для стрел и арбалетных болтов. Неудивительно, что о порохе все очень скоро дружно позабыли. Да вы и сами это прекрасно знаете.

   – Вот именно. Камни, что позволяют накладывать лучшие чары на доспехи и оружие. Но вы не используете ни то, ни другое, воюя с варварами лишь чистыми заклинаниями. Так что камни вам, получается, и ни к чему, – озвучил свою позицию Мортимер.

   – Это покойнику квартира уже ни к чему, – задумчиво изрёк алвезианец, – а с лучшими камнями для зачарования не всё так просто. Хотя, определённый резон в ваших словах, безусловно, есть. Сколько камней везёт с собой Примо Сенаторе?

   – По нашим сведениям целый сундук.

   – Тяжёлый зараза, – недовольно поморщился Эрмано Тимотео, – ладно, считайте они ваши. Всё что надо было зачаровать – мы давно уже зачаровали.

   – Что, даже с шефом не посоветуетесь? – на всякий случай уточнил я.

   – Как говорит наш шеф – первый чародей Круга: «Я вышвырну вас из моей шайки и вам вновь придётся стать честными людьми» – впрочем, это немного не то. «Когда делишь шкуру неубитого гризли, главное, не разругаться вдрызг. Ссоры – привилегия победителей».

   – Тогда скажу лишь одно, капитан, – дружески обратился я к Дагоберто, – помочь землякам – святое дело. Добро пожаловать в нашу компанию. Кстати, а сколько вас?

   – Двадцать. Лучшие из лучших.

   – Неплохо. Надеюсь, что вас и местных стражников хватит, чтобы отразить морской десант. Да, особо не задирайте местных бойцов. Как вы уже поняли из моих слов, они – наши люди.

   – Меня больше заинтересовали ваши слова о морском десанте, – прищурился Мортимер.

   – Да я тут прикинул на досуге. Неважно как сюда проберётся Примо Сенаторе. Впрочем, на месте Джело я пошёл бы напрямую через леса и болота центральной Флорезии. Наместник, как я понимаю, решил твёрдо держаться проварварской ориентации и к Квинто Чино враждебен точно так же, как и к вам, капитан. Из Тампино он Примо Сенаторе не выпустит, хотя бы, чтобы выслужиться перед новым кайзером. Сил у него на это хватит. Соваться туда – гиблое дело. Но суть не в этом. К Леариццо обязательно пристанет корабль, на котором Чино уплывёт в Новые Земли. И это, уж вы мне поверьте, будет всем кораблям корабль. И дай святой Януарий, чтобы он был один. В лучшем случае, они возьмут под свой контроль лишь порт, в худшем – попробуют захватить весь город.

   – Корабли из Новой Орлезии, как я понимаю, – сказал Дагоберто, – «Драконы Тьмы»?

   – Самое неприятное, если легат Лючиано Бэй начнёт долгожданное наступление из Земли Тексо на Луэзию и разобьёт вдребезги этих головорезов. Тогда весь осиный рой, что обосновался в Новой Орлезии, рванёт прямиком к нам. Будет жарко. Кстати, вы то почему приплыли лишь на одном судне?