Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 08"

Автор книги: Алан Дин Фостер

Соавторы: Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Сергей Кудрявцев,Рафаэль Лафферти,Василий Горчаков,Эммануил Гушанский,Лоуренс Дженифер,Владимир Галкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Можно и пойти. – Она показала на часы. – Вы хоть знаете, который час? Меня так и так прибьют. Но под пули лезть вроде не хочется.

Кервин прибег ради нее к упрощенному изложению ситуации.

– Пойми, этот субъект – инопланетянин. Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он зеленого цвета, хотя и это может оказаться камуфляжем. Он сам признался, что является похитителем. – Он поймал себя на том, что любуется волосами Миранды: смесь черных и совсем светлых – то ли блондинка с примесью брюнетки, то ли брюнетка с примесью блондинки…

Но тут над ними зажглись фары.

– Вот и оомемианы, – прошептал Рейл. – Пора! Либо идете со мной, либо остаетесь здесь – как вам больше нравится. – Он устремился в заросли.

– Черт! – Поколебавшись, Кервин поспешил за ним. Миранду пришлось уводить силой, иначе она дождалась бы, пока ей расплавят голову вместе с ее замечательной прической.

Рейл, судя по всему, хорошо знал, куда бежать, несмотря на темень. Четверка отчаянно продиралась сквозь заросли. Кервин чаще других глядел себе под ноги, поскольку не желал знакомиться с методами, применяемыми оомемианами к пациентам с вывихнутыми конечностями.

Минут через двадцать задыхающийся Кервин запросил привала.

– Мы что, перебегаем в штат Техас?

– Осталось совсем немного, – заверил его Рейл. – Собственно, мы уже на месте.

Опустив на землю Измира, он принялся разбирать кучу веток, проворно работая щупальцами. Из-под прошлогодних листьев показалась блестящая металлическая поверхность. Она не столько отражала лунный свет, сколько поглощала его.

Кервин нагнулся, чтобы помочь.

– Мы в ней не поместимся, – заметил он.

– Большая часть скрыта под землей. Мне не удалось зарыть ее целиком. Здесь слишком твердый грунт, а я торопился. Оомемианы, фигурально выражаясь, дышали мне в затылок.

– Давно они за вами гонятся?

– Порядочно. И на этот раз они были ближе к успеху, чем когда-либо прежде, но благодаря вашему вмешательству снова меня упустили. – Он усмехнулся. – Представляю, как они взбешены!

Вскоре показался платиновый купол размером с крышу захороненного междугороднего автобуса. Кервин уже догадывался, что они откапывают, хотя все еще мучился подозрением, не сошел ли с ума.

Рейл прикоснулся к своему приборчику на запястье, вследствие чего в металлической поверхности появилась дверь, вернее, большое овальное отверстие. Изнутри ударил сноп света, и взорам предстала винтовая лесенка, ведущая в недра аппарата.

Инопланетянин оглянулся.

– Мы опередили их, но буквально на минуты. Надо спешить! – Он первым исчез в люке. За ним последовал Кипяток, сказавший приятелю:

– Слыхал зелененького? Быстрее, не то угодим в лапы этим любителям расплавлять чужие головы. Чего ты ждешь?

– Просто я догадываюсь, что это такое. Это не тайник, Кипяток.

– Я тоже врубился, что это летательный аппарат. Рейл не стал бы торопиться к вигваму. Пошевеливайся!

– Просто я догадываюсь, что мы сейчас… – Кервин запрокинул голову к звездам. – Сам понимаешь.

– Возможно, угодим прямиком в Нью-Йорк. Не тяни резину.

– А как же мои экзамены? – Кервин неуверенно перемещался к люку закопанного звездолета. Миранда решительно оттеснила его.

– Так можно загубить весь вечер. – Прежде чем спуститься в люк, она крикнула внутрь: – Один вопрос!

– Отвечу, если смогу, – донесся до нее голос Рейла.

– Там, куда мы отправляемся, есть магазины?

– Навалом!

– Тогда годится!

Она стала изящно спускаться по ступенькам. Кипяток послал Кервину воздушный поцелуй и поспешил за ней.

Кервин последовал их примеру – иного выхода у него не оставалось.

Люк над ними прочно задраился. Рейл повел гостей в чрево корабля, который оказался гораздо обширнее, чем можно было предположить, наблюдая его полузасыпанную верхушку.

– Я бы предпочел найти еще один необитаемый мир, – пробормотал он по пути.

– Необитаемый? Разве Земля необитаема? – удивился Кервин.

– Увы, официально это выглядит именно так. Вы в этом не виноваты.

– Момент. – Миранда остановилась и скрестила руки на груди. – Вы вроде сказали, что там мы сможем прошвырнуться по магазинам.

– Наилучшие, уникальнейшие товары обычно находишь именно на планетах, числящихся необитаемыми.

Это ее несколько успокоило.

– Ладно. Только не забудьте свое обещание.

Наконец Рейл привел их в просторное помещение, расположенное, по разумению Кервина, в самой середине корабля. Одну стену целиком занимал иллюминатор. В данный момент за ним залегали слои почвы, а также копошилось семейство кротов, разбуженных в неурочный час. Рейл опустился в глубокое кресло с откидывающейся спинкой. Заметив рядом несколько таких же кресел, Кервин осведомился, можно ли здесь устроиться.

– Конечно. При старте вы испытаете только очень слабое колебание. Если, конечно, оомемианы не откроют пальбу – в этом случае мне придется маневрировать. Но, думаю, наш отлет станет для них сюрпризом.

Кервин изучал помещение.

– Потрясающе! – прошептал он.

– Чушь! – махнул рукой Кипяток. – Ты понятия не имеешь, что именно рассматриваешь. Твоего жизненного опыта недостаточно даже для того, чтобы определить, где здесь находится туалет.

– Перед нами высочайшая технология, – заявил Кервин с чувством превосходства. – Это и так ясно.

– Вообще-то старушке давно пора на свалку. – заметил Рейл. – Но в спешке я ничего лучшего не нашел. Пришлось воспользоваться тем, что подвернулось под руку.

– Вы хотите сказать, что позаимствовали и корабль? Так же, как Измира? – Кервин указал кивком на бывший шар для боулинга, который, приняв форму жерди, устроился на пульте рядышком с Рейлом и, балансируя на руках, бессмысленно смотрел прямо перед собой немигающим синим глазом. По всей длине жерди беспрерывно пробегали ярко-розовые кольца.

– Вынужденный поступок под давлением обстоятельств.

Корабль дернулся. Кервин едва устоял на ногах.

– Не трясите! – прикрикнула Миранда, поймавшая на лету упавший было пузырек с лаком для ногтей.

– Тысяча извинений! – Рейл склонился к пульту.

– Мне послышалось, будто вы сказали, что мы не почувствуем движения. – Кервин оглянулся, соображая, за что бы ухватиться, но стены были гладкими, как бильярдный шар. Он опасливо двинулся к ближайшему креслу.

– Неужели? Простите еще раз, я стараюсь изо всех сил. Даже если мы раскачаемся при старте, поле все компенсирует. Да и потолок над нами мягкий.

– Мягкий потолок? – Кервин упал в кресло и стал шарить руками в поисках ремня безопасности. – Чем тут у вас пристегиваются?

– Дотроньтесь до полоски слева, чуть ниже локтя, – проговорил Рейл, не оборачиваясь.

Кервин нащупал названную металлическую поверхность и поступил согласно инструкции. Его живот и ноги обхватили невидимые ремни. Легкие, как перышки, они тем не менее были прочнее самой толстой кожи. Дотронувшись до той же полоски в нижней точке, он мгновенно отстегнулся.

– Изящно и эффективно, – похвалил он.

– Кое-что на этом корабле еще работает. Зато хозяин из меня никудышный, – признался Рейл. – Здесь есть уголки, куда отказываются забираться даже чистильщики-автоматы. Страшная грязища! В некоторых помещениях не убирались уже много лет. Оомемианы не только уроды, но еще и лентяи. Когда мы ляжем на курс, я бы не советовал вам отправляться в длительные прогулки.

– Не тревожьтесь. – Кервин снова обхватил себя невидимыми ремнями. – Лично я не встану из кресла до самой посадки.

По помещению продолжал разгуливать один Кипяток, хотя корабль все сильнее содрогался, повинуясь командам Рейла.

– Повезло же тебе, парень! – бросил Кипяток Кервину.

– Почему именно мне? О чем ты?

– Кажется, сидя в дурацком кегельбане, ты делал заметки для доклада?

– Да, но при чем тут… – Кервин умолк, поняв, что имеет в виду Кипяток.

Конечно! Перечеркнув один проект, судьба подбросила ему взамен другую, несравненно более блестящую возможность. Уникальнейший случай! Вместо того, чтобы изучать привычки американцев, играющих в кегли, он мог теперь попробовать описать образ жизни двух инопланетных рас – пруфиллианцев и оомемианов. Ну и доклад получится!

– Записи! – пробормотал он. – Скорее начать делать записи! – Он отстегнулся и выпрямился, забыв про дрожь корабля. – Послушайте, Рейл, у вас тут не найдется блокнота и карандаша? Мне надо кое-что записать.

– Еще раз вынужден высказать сожаление. – Рейл по-прежнему не отлипал от пульта управления. Корабль уже полностью ожил, о чем свидетельствовала сильная вибрация. – Мы, пруфиллианцы, отказались от подобных методов фиксирования информации миллиарды лет назад, когда выяснилось, что деревья могут испытывать боль. Писать на бумаге стало неприлично. Теперь мы прибегаем к древесине только для церемониальных нужд, и то если дерево погибло по естественным причинам.

– Ничего себе! – Миранда отвлеклась от ногтей. – Как же тогда передавать в классе записочки?

– Лучший способ – телепатия, если, конечно, у учителя тоже не развито чутье. В этом случае можно и опростоволоситься.

Он прикоснулся к синей полоске, и корабль приподнялся на фут. Кроты за панорамным окном пришли в волнение, один даже попытался укусить прозрачную стену.

– Правда, способностями к подлинной телепатии обладают совсем немногие. Вместо нее мы прибегаем для передачи чувства к экспрессии. Наподобие вас, только без грубых и неприятных гримас.

– Скажите спасибо, что вам не приходилось бывать на их сборищах. – Кервин указал на Кипятка. – Уж там бы вы насмотрелись на гримасы!

– Видимо, ты отдаешь предпочтение своим танцам – фокстроту и тустепу?

– Они, по крайней мере, придуманы для человеческих тел. А ваш брейк – это ужимки шимпанзе или гиббонов.

Чувствуя нарастающую дрожь корабля, Кервин в очередной раз пристегнулся и закрыл глаза. «Невероятно! – думал он. – Неужели мы готовимся улететь со своей планеты, спасаясь от инопланетной полиции? И что за компания: межзвездный воришка и придурок Кипяток, с которым я в такой исторический момент затеял дебаты о брейк-дансе!»

– Мне знакомы оздоровительные мероприятия, о которых вы упоминаете, – неожиданно заявил Рейл. – То, что я наблюдал по вашей телетрансляции, выглядело интригующе, хотя, на мой взгляд, при этом пригодилась бы дополнительная пара конечностей.

– Не спорю, – сказал Кипяток, благодарный за поддержку. – Как только вернемся с этой прогулки, обязательно сбегаю в ближайшую лавку, торгующую ногами, и подкуплю несколько запасных пар.

– Что-то не припоминаю, чтобы на вашей планете торговали этим товаром, – задумчиво возразил Рейл. – Однако устройство ваших организмов достаточно незамысловато, поэтому к вам вполне можно приделать специальные протезы. Все, полетели!

Откуда-то снизу донесся рев, и корабль вознесся на целых три ярда.

– Наша планета – не первая, на которую вы сбежали, позаимствовав Измира?

– Нет. Что любопытно, он, как вы успели заметить, вовсе не выглядит удрученным из-за смены места жительства. Не уверен, правда, что ему присуще сознание в том смысле, в котором оно знакомо нам. Возможно, он не соображает, что с ним происходит, зато отлично знает, что творится вокруг. Ему удобно в любой компании. Мы с ним уже давно скачем с планеты на планету в этом малопосещаемом уголке галактики. Здесь, ближе к краю, цивилизация встречается реже, поэтому оомемианов легче сбить со следа. Времени уходит, конечно, несколько больше, чем если бы я взял курс прямиком на Пруфиллию, но напрямую мне все равно туда не добраться. Между Оомемией и моим домом понатыкано слишком много станций слежения. Порой самый надежный путь – извилистый.

Измир оттолкнулся от пульта и перелетел через помещение; один раз он ударился о потолок и совершил в воздухе несколько сальто-мортале с той же легкостью, с какой менял форму и цвет. Конечным пунктом его перемещения оказалось одно из кресел. В нем он стал ощупывать ручонками свое тело, ставшее треугольным.

– Никак не возьму в толк, – пробормотал Кервин, – с какой стати оомемианы или еще кто возомнили, что этот китайский болванчик – огромная ценность?

– Этого никто не может понять, – поддакнул Рейл. – Уж я и так пробовал, и этак, а в итоге знаю еще меньше, чем в самом начале. Никакого излучения он не испускает, хотя я допускаю, что мои приборы – не самые чувствительные. Я попытался было проанализировать его состав, но не смог взять даже мельчайшей пробы. Ни стальные лезвия, ни лазеры – ничего не способно взять у него хотя бы крошку. Любой инструмент либо ломается, либо отскакивает. Световую энергию – скажем, лазерную – он, наоборот, поглощает. И ничто не причиняет ему вреда. Так что он не только способен менять форму, но и совершенно неуязвим. Что касается его лепета, то это, если верить бортовому переводчику, просто бессмысленный набор звуков.

– Почему мы так медленно поднимаемся? И как давно длится вой. на, о которой вы упомянули?

– Мы по-прежнему не поднялись на поверхность, потому что корабль старый и ему требуется время на разогрев. Кроме того, я веду сканирование на предмет обнаружения оомемианского оружия. Что касается вашего второго вопроса, то на самом деле это не война. Хотя с другой точки зрения – самая настоящая война. Пруфиллианцы и оомемианы никогда не были закадычными друзьями, но и извести друг друга не пытались. Геноцид – это так невежливо! Можете назвать наши долговременные отношения тлеющим и изредка вспыхивающим конфликтом, прерываемым периодами непрочного мира. Дело в том, что Пруфиллия и Оомемия лежат так далеко друг от друга, что перейти в решительное наступление было бы не только чрезвычайно трудно, но и умопомрачительно дорого. Поэтому война исчерпывается, главным об-разом, взаимными оскорблениями и бесконечными угрозами в адрес друг друга. Лишь изредка в межзвездном пространстве или на какой-нибудь затерянной планете вспыхивают настоящие боевые действия. Население обоих миров как будто удовлетворено таким положением, остальная часть цивилизованной галактики терпит его. Мир то и дело устанавливается, но быстро нарушается опять. Уж больно оомемианы невыдержанный народ.

Обе стороны ломают головы, как бы нанести противнику смертельный удар, однако из страха разорения гигантские боевые флотилии никогда не выходят за пределы чистой пропаганды. Финансировать межзвездную войну на любом расстоянии слишком непрактично. Народы откажутся платить налоги! Тут даже тоталитарный режим ничего не смог бы поделать.

– Значит, межзвездных империй не существует?

– Империй? Чего нет, того нет, юноша по имени Кервин. Что проку в межзвездной империи? Удерживать в повиновении даже одну взбунтовавшуюся планету было бы разорительно. Нет, все это совершенно непрактично. Если вам захотелось поселиться на другой планете, открыть там дело, добывать ископаемые, то гораздо проще обзавестись необходимыми разрешениями и уплатить взносы. Между населенными мирами существует свободное перемещение. Каждый думает, видимо, что его планета лучше остальных, так зачем захватывать чужую?

Он мастерски присвистнул.

– Скажем, таких дивных мест, как Пруфиллия, вы нигде больше не сыщете. Другие расы относятся аналогичным образом к родным очагам.

Где-нибудь на Варниале неплохо провести отпуск, но жить там как-то не хочется.

Но, невзирая на расстояния и прочие трудности, способ ущипнуть неприятеля всегда найдется. Одно дело – послать кого-нибудь, вроде меня, сеять смуту, и совсем другое – отгрохать военный крейсер. Я, скажем, наскреб деньжат на свою посудину и сумел проникнуть за защитные экраны оомемианов. Стороны постоянно наносят друг дружке подобные булавочные уколы, хотя время от времени удается совершить что-нибудь более впечатляющее. Я тоже надеялся сослужить службу своей планете, а по возвращении получить честно заработанную премию.

Отсюда и мой интерес к Измиру, возникший, лишь только я о нем узнал. Вы не поверите, какой таинственностью окружили его оомемианы! Но я все равно узнал о проекте «Измир» и умыкнул объект у них из-под самого носа.

Он гордо глянул на Измира, с ленцой выделывавшего свои непрекращающиеся трюки.

– Если начистоту, то я уже и сам не понимаю, зачем во все это ввязался. Мне в голову не приходило, что оомемианы устроят охоту за столь бесполезной штуковиной. Что с того, что он на вас реагирует, болтает какую-то чепуху? На ваши вопросы он все равно не даст ответов. Вы не знаете, понимает ли он вас, и в любом случае ни за что не поймете его, если он даже вздумает вам ответить.

Что действительно делает его уникальным – так это способность менять форму. Других подобных умельцев не сыскать, хотя ходят разные слухи. Кроме того, он, кажется, может по собственной прихоти менять плотность. Я все время тревожусь, что он возьмет и продерется сквозь обшивку корабля, когда я буду находиться рядом. Он на это вполне способен. И что примечательнее всего, изменение плотности нисколько не влияет на его умение парить в воздухе.

– Похоже, – прокомментировал Кервин, – мои соплеменники тоже с интересом взялись бы за изучение такого неуязвимого создания, способного менять форму и плотность. Особенно, если оно единственное в своем роде.

– Одно-одинешенько! – подтвердил Рейл. – Единственный Астарах в природе. В противном случае вряд ли оомемианы так стремились бы заполучить его назад.

– Наверное, они хотят разгадать с его помощью тайну левитации.

– Не знаю. Может быть. Во всяком случае, я не собираюсь его возвращать. Значение имеет не столько то, почему он так важен, сколько то, что он важен именно для оомемианов.

– Если вы не находите Измиру иного применения, то всегда можете поиграть с его помощью в кегли.

– М-да… Между прочим, идея принадлежала ему. Он ведь всегда занимается только тем, чем сам захочет, и умеет сообщить о своем намерении, перейдя к делу. В оздоровительном центре мы оказались по чистой случайности. Я слонялся по окрестностям – сплю я мало, а в ваших небольших поселениях бывает трудно найти себе занятие в темное время суток. Видимо, его заинтересовало движение шаров, посылаемых другими игроками. Для того, чтобы указать на свое желание заняться тем же, он просто убрал свой глаз и руки и покрылся отверстиями для моих пальцев. Откровенно говоря, мне самому стало любопытно. Необходимость вычислять оптимальную синусоиду стимулирует мозговую деятельность.

– Большинство приходит в кегельбан не за этим.

– Неужели? Это для меня очередной сюрприз. Я, конечно, не бросал Измира, а просто делал нужные движения, а он – все остальное. Спустя некоторое время ему надоели ограничения, и он попробовал перемещаться произвольно, чем и привлек внимание вашего друга. Это привело меня в замешательство, хотя обычно мне удается вывернуться с помощью красноречия из любой щепетильной ситуации с туземцами.

Не знаю, было ли это развлечением для Измира. Не уверен даже, что он поймет это слово. Вообще не знаю, понимает ли он что-нибудь. Я даже не знаю до сих пор, что это – живое существо или машина. А теперь, Кервин, вернитесь в кресло. Мы стартуем.

V

Кервин был заворожен открывшимся видом. Он стоял у Рейла за спиной, разинув рот.

Внизу лежал залитый лунным светом лес, чуть поодаль виднелись горы Сангре де Кристо. Рейл заставлял корабль медленно вращаться, чтобы позволить приборам засечь любые эфирные помехи. К таковым относились бы, к примеру, переговоры оомемианов.

– Пока все чисто.

– А земляне? – спросил Кервин. – Вы не боитесь появиться на экране местного радара? Альбукерке – важный узловой пункт Федерального управления авиации, а в южной части штата имеется крупная база для испытания ракет.

На него взглянули три глаза пилота.

– Против таких простых методов обнаружения нетрудно выставить заграждение. Меня беспокоят только оомемианы: их приборы могут пронизывать любое защитное поле.

Кипяток занял позицию у дальнего края окна и жадно впитывал быстро меняющийся пейзаж.

– Балдеж!

– Думаю, сейчас бесполезно просить вас высадить меня у дома, – сказала из кресла Миранда. – Вряд ли это окажется вам по пути.

– Тысячи извинений! – откликнулся Рейл, скользя кончиками щупалец по поблескивающей серебряной ленте. – Нам нельзя здесь задерживаться.

Корабль набрал скорость, покидая земную атмосферу. Видимо, он двигался феноменально быстро, тем не менее Кервин совершенно не ощущал движения. Единственным свидетельством перемещения в пространстве была легчайшая вибрация.

Они уже поднялись на высоту не менее двенадцати миль. К северу были видны огни Альбукерке, дальше – очаги света поменьше, видимо, Таос и Санта-Фе. Темная поверхность планеты была усеяна мелкими городами, испускавшими сияние, как драгоценные камни.

– Какую скорость может развить ваш корабль?

– Даже не хочется говорить – модель-то старенькая.

Миранда привстала.

– Где тут у вас дамская комната?

– Удобства расположены в холле, через который мы прошли, первая дверь направо. Боюсь, вам будет трудновато разобраться в оборудовании, но это ничего: делайте, что вам надо, все остальное оно возьмет на себя. Оно специально сконструировано для того, чтобы отвечать потребностям самых разных видов, и отлично себя зарекомендовало.

– Ладно, проверим. – Она зашагала к двери. – Выбора у меня все равно никакого.

Едва она ушла, корабль резко завалился влево. Земля завертелась, как безумная, и скрылась из виду. Теперь за окном раскинулось бескрайнее черное пространство, усеянное звездами; время от времени в глаза ударял ослепительный свет, лишавший людей зрения.

Кервин встал с пола и с трудом добрался до пустого кресла. Только когда его снова обхватили невидимые ремни, он с облегчением перевел дух.

– Что случилось? Что с нами происходит?

– Проделки оомемианов, черт бы их побрал! Я надеялся, что парочка, с которой нам посчастливилось познакомиться на Земле, – это все мои преследователи, но, как теперь выясняется, тут есть и другие… —

Он навис над пультом. – По меньшей мере, два корабля. Замаскировались и ждали нас. Мне следовало это предвидеть. Придется улепетывать.

Кервин судорожно глотнул, борясь с тошнотой.

– Разве это не то же самое, чем мы все время занимаемся?

Корабль провалился в бездну, уворачиваясь от очередного луча; совсем рядом показался южный полюс Луны.

– Сейчас я вам их покажу. – Рейл еще на что-то нажал, и перед Кервином появилась голографическая проекция потрясающей сложности. Перед Кипятком, тоже нашедшим убежище в кресле, появилось аналогичное чудо.

В объемном пузыре можно было ясно разглядеть космический корабль, который пытались догнать два других корабля. Время от времени содержимому пузыря грозил энергетический заряд, однако проекция не пропадала.

– Чем это они в нас стреляют?

– Смертью. Измиру это не опасно, чего не скажешь об остальных. Нам пора отсюда убираться.

– Куда же тут уберешься? – Кервин затравлено огляделся.

– Вы правы, нам требуется место понадежнее. Если бы я не был прикован к пульту управления, то попытался бы обороняться. Мы не беззащитны: у нас есть пушка.

– Пушка? – Кипяток завертелся в кресле, борясь с полем, ограничивавшим его движения. – Где?

– Маленькая энергетическая пушка в пузыре на крыше.

– В холл и направо? – Панк извелся от нетерпения.

– Нет, там туалет. Ступайте дальше, пока не заметите слева дверь. Войдете и увидите в конце прохода кресло для стрелка. Насколько я понимаю, вам хотелось бы пострелять?

– Еще как!

Он двинулся к холлу. Судя по всему, компенсирующие устройства корабля еле справлялись с маневрами, которые был вынужден закладывать Рейл. Проходя мимо Кервина, Кипяток вынул из кармашка на правой штанине нож с выскакивающим лезвием и бросил его Кервину.

– Держи! Если нас возьмут на абордаж, не давайся им живым.

В холле он столкнулся с Мирандой. Она, вопреки обыкновению, молча проследовала к своему креслу. А Кипяток отправился своим путем.

Вскоре корабль содрогнулся, но как-то по-новому.

– Ага, – обрадовался Рейл, – ваш приятель нашел место стрелка! Боюсь, энтузиазм мешает ему стрелять метко, зато его непредсказуемость спутает оомемианам карты. Они будут вести ответный огонь, полагаясь на компьютеры, но что толку в компьютерах, когда наша оборона не подчиняется логике?

– Это точно, – отозвался Кервин. – Значит, Кипяток начал палить из вашей пушки? Между прочим, мы с ним вовсе не друзья. Он – панк, сознательный вредитель, антиобщественное проявление.

– Плюс к тому он все время мажет, – задумчиво добавил Рейл. – Зато палит, не переставая.

– Наверное, ему захотелось пошуметь. Лично я не большой любитель огнестрельного оружия.

– Главное, чтобы он хоть немного их задержал, а мы выиграли время. Приготовления к пространственному сдвигу почти завершены.

– Что еще за «пространственный сдвиг»?

– Это ускоренное движение, молодой землянин мужского пола Кервин. В обычном пространстве нам от оомемианов не удрать, потому что в нем негде спрятаться, тогда как в сдвинутом все искажено, поэтому устройства слежения там отказывают. Там мы сможем от них оторваться, если они раньше нас не поджарят.

– Тогда замолчите и сосредоточьтесь на сдвиге!

– Мой разговор – не помеха. Процесс требует времени, его не подгонишь. Технология сложная, но сам процесс простенький, все равно что перейти на полном газу на низшую передачу, не запоров трансмиссию.

Он наклонился к переговорному устройству.

– Будьте предельно внимательны, мистер Кипяток. Не забывайте о мерах предосторожности. Вы только что чуть не снесли нам корму. Не думаю, что вы прислушаетесь к моим словам, но все равно действуйте более обдуманно.

– Бах! Трах! Та-та-та! – неслось из динамика.

Рейл вопросительно взглянул на Кервина.

– Что это означает? Я думал, что мой английский безупречен, но, оказывается…

– Дело не в вас, а в нем: он же не владеет речью! Когда он впадает в раж, до него не достучаться. Ему все равно – ну снесет кораблю корму, велика важность! Видимо, он думает, что без нее корабль будет лучше смотреться.

– Давай помедленнее, дружище Рейл! – раздался голос Кипятка. – Ты так несешься, что я ни в кого не могу попасть.

– Стреляйте себе, мистер Кипяток, куда угодно стреляйте, только не в нас. У вас отлично получается.

– Правда? Ура! – Корабль затрясся от поспешной пальбы энергетической пушки. – Кажется, я их зацепил!

– Продолжайте в том же духе. Блестяще! – Рейл оглянулся на Кервина и Миранду. – А он и впрямь молодец! Действия вашего друга должны казаться оомемианам полнейшим безумием. Очень разумно!

– Разум тут ни при чем. Он и есть безумец.

Рейл деликатно хохотнул.

– Вам, людям, не откажешь в чувстве юмора! – Он снова занялся приборами. – До чего же им хочется вернуть себе Измира!

– Проклятие!

Кервин отвлекся от своих мыслей и оглянулся на Миранду.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Очередной заряд пролетел совсем рядом с кораблем, так что даже Рейл зажмурился.

– Сломала ноготь! Можешь себе представить? Сначала катаешься по кузову, потом бредешь по лесу – и все без последствий. А тут вроде как сама уселась себе на руку – и, пожалуйста, сломанный ноготь! Ну, скажу я тебе, с меня довольно!

– Мне очень жаль. Может, остановимся, станем к обочине и махнемся с оомемианами: мы им Измира, они нам – клей для ногтей?

Она скорчила рожицу и показала ему язык.

– Готовы?

– К чему еще? – Кервин посмотрел на пилота, не ожидая ничего хорошего.

– К пространственному сдвигу. Новичкам обычно приходится туговато. Некоторые предпочитают закрывать глаза, хотя вряд ли от этого будет прок…

…Пространство стало распадаться. Распад затронул все, что находилось в поле зрения Кервина: звездную бездну за иллюминатором, Рейла, всю пилотскую кабину, Миранду и, что расстроило его больше остального, его собственное тело: пальцы словно отделились от ладоней, предплечье – от плеча, плечо – от торса. Все это происходило удручающе медленно. Предметы разваливались, их части расплывались в разные стороны.

Боли он не чувствовал, только пустоту в голове и уныние. Внезапно на глаза попалось нечто еще не распавшееся: как ни странно, Измир Астарах сумел сохранить обличье. Почему бы и ему не рассыпаться? Синий глаз смотрел бессмысленно. Внезапно Измир расплющился и преобразился в сосиску, оживляемую внутренними сполохами энергии.

– Эй! – Кервин не узнал собственный голос. – Долго еще?

Голос Рейла звучал не менее тоскливо, но без тревоги. Видимо, все шло по правилам, хотя было трудно понять, как пилот в состоянии контролировать ситуацию, когда все его приборы словно размазались.

– Скоро должно закончиться. Когда сдвиг завершится, мы вынырнем в ином секторе пространства – надеюсь, именно в том, на который я нацелился. Надеюсь также, что мы не потянем за собой хвост. Благодаря моей базирующейся на опыте тактике увиливания и беспорядочной, зато неустанной пальбе вашего друга, возможно, мы не дали им увязаться за собой. Ну вот!

На ладони Кервина опять красовались все пять пальцев, завершивших свое бесцельное плавание. Руки и ноги снова находились на месте. Раздался хлопок, и он повалился головой вперед. Только благодаря полям сдерживания он не превратился в барельеф на стене.

Судорожно моргая, он убедился, что все опять выглядит как прежде: кабина, Миранда, он сам. Голос из-за спины заставил его обернуться. В кабину ввалился Кипяток.

– Ух ты! А повторить можно? Масса впечатлений!

– Можно, только вряд ли нужно. – Рейл изучал пульт управления. – Кажется, мы успешно оторвались от наших друзей.

– Брось! Даешь повтор! Ох, и заторчал же я! Уже много месяцев так не кайфовал.

Кервин тяжело дышал, ощущая, как занимает положенное место желудок со всем содержимым.

– Тебе понравилось сдвигаться?

– Вот, значит, как называется этот аттракцион? Я бы лучше назвал это полетом. Это же прямо как отделение души от тела! – Он покосился на Миранду. – Тебе тоже понравилось, детка?

– Более или менее. Вроде как ничего особенного. Хоть что-то новенькое.

Кервин освободился от невидимых ремней и пошел взглянуть на Измира, висевшего под потолком в виде желтого поблескивающего шара. По шару разбегались пульсирующие черные полосы.

– Пока мы сдвигались, произошло кое-что забавное.

– Час от часу не легче! – присвистнул Кипяток.

– Может, и легче. Дело в Измире. Он не менялся. Все остальные разваливались на кусочки, а ему хоть бы что.

– Неужели? – Рейл поднял все три глаза на Астараха. – По правде говоря, меня это не удивляет. Очередное его уникальное свойство. Но раньше, пилотируя корабль, я этого не замечал. Может, это ваши фантазии?

– Нет. Все остальное расползалось по швам, один он остался целехоньким. На протяжении всего сдвига он не менял форму.

– Восхитительно! Жду не дождусь, чтобы послушать наших ученых, когда у них появится возможность его изучить. Здесь, на корабле, у меня нет ни времени, ни приборов, ни, честно говоря, необходимого образования, чтобы приступить к такому изучению.

– Кстати, как наши дела? – спросил настырный Кервин.