Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 08"

Автор книги: Алан Дин Фостер

Соавторы: Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Сергей Кудрявцев,Рафаэль Лафферти,Василий Горчаков,Эммануил Гушанский,Лоуренс Дженифер,Владимир Галкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Но вместо этого все пошло в разнос, – закончил Оденоу.

– Правильное выражение, – одобрил Кервин. – Сначала двое оомемианов пытаются взять под арест шар для боулинга, а теперь за обладание им бьются две галактики.

– Этим дело далеко не исчерпывается, – сказал Чахлый. – Вы даже не представляете, насколько все сложнее.

– Не думал, что все так запуталось. – Кервин не считал необходимым держать язык за зубами, он не сомневался, что ему окончательно изменил рассудок. – Вы, наверное, в курсе насчет зиканов?

– Мы давно в курсе всего. – Оденоу одернул полы клетчатого пиджака. – Ничего страшного. Одна галактика мало чем отличается от другой. Крупные квазары – те еще стоят отдельного посещения, а обычные галактики так же распространены, как, предположим, водород. Еда – и та повсюду почти одинаковая.

– Как вы здесь оказались? – задал вопрос Рейл. – Я все ломаю голову, настоящие вы или плод моего воображения. А может, просто фокус зиканов, чтобы сломить нашу волю? Массовый гипноз – частое явление.

– Можете в нас не сомневаться, – заверил его Чахлый. – Ваш рассудок в приличном состоянии, учитывая, сколько вы перенесли.

У Миранды завязалась своя беседа с третьим посетителем.

– Когда Измир захочет, то может быть очень даже к лицу.

– Та его часть, которую вы наблюдаете. – Третьего коротышку звали Рицтиветариамалиан, однако он с готовностью откликался на кличку «Риц».

– Вы хотите сказать, что мы видим его не целиком?

Риц утвердительно кивнул.

– Мы – галеты, – пояснил Чахлый. – Как уже сказал Оденоу, мы всегда в курсе событий.

Кервин посмотрел на него, потом на Рейла. Тот покачал головой.

– Никогда о них не слышал.

– В этом все дело, – закивал Чахлый. – Вам и не положено о нас знать. Мы очень печемся об анонимности.

– Видать, вы преуспели не только в этом. – Кипяток указал на невидимую стену тюремной камеры. – Вы оказались на борту корабля, несмотря на его непроницаемый защитный экран, и никто пока что не появился, чтобы вывести вас за дверь.

– Вряд ли зиканы знают, что мы здесь, хотя их внутренние сенсоры способны зафиксировать нашу ауру, как мы ни стараемся этого избежать. Теперешняя наша телесная форма, разумеется, для нас необычна. Мы предстали такими просто для того, чтобы вам было спокойнее. – Он покосился на Рейла. – Вы уж не обижайтесь, пруфиллианец.

– Что значит «галет»? – спросил Кервин.

– Я. Мы.

– Держу пари, – вмешался Оденоу, – вы четверо спите и видите, как бы сделать отсюда ноги.

– Вас здесь нет! – не выдержал Кервин. – Вы всего лишь плод моего воображения. Оомемианы, пруфиллианцы, изотаты, зиканы, теперь еще вы – нет, это явный перебор.

– Напоминаю, вы наблюдаете нас не в нашем обычном виде, – сказал Оденоу.

– Так покажитесь в обычном! – взмолился Кервин.

– Боюсь, это невозможно, – важно проговорил Оденоу. – Вы все равно не сумеете увидеть в нас родню, даже отдаленную.

– Это почему же? Кто только не ходит у нас в родственниках, некоторые – дикари дикарями. Единственный, к кому я не могу перебросить родственный мостик, – мой родной брат.

– Тут все иначе. – Наклонившись к Кипятку, Чахлый пояснил: – Все равно что твоя музыка.

– Не врешь? – Кипяток просиял.

– Провалиться мне на этом месте! Я же говорю: мы давно за вами наблюдаем. Вообще-то мы могли бы дождаться конца сражения и просто забрать Измира у победителей.

– Вы на это способны? – в ужасе пробормотал Рейл.

– Вполне. Только это означало бы допустить смертоубийство и разрушение, а нам не нравится, когда кто-то гибнет ни за грош, даже если речь идет о малозначительных и неразвитых видах. Вот мы и решили вмешаться сейчас, пока не стало еще хуже.

– Неужели может быть хуже? – простонал Кервин.

– И потом, – вставил Оденоу, – прорваться сквозь поля зиканов для нас удовольствие. Примитивное такое развлечение.

Риц возвратился к своим спутникам и пошептался с ними. После окончания переговоров все трое опять повернулись к пленникам.

– Мы готовы, – сообщил Чахлый. – Вы не одеты согласно требованиям места, куда мы направляемся, но и мы тоже. – Он усмехнулся, усматривая в сказанном некий юмор.

– Разве зиканы не будут сопротивляться? – успел спросить Кервин. – Не можете же вы… – Его голос превратился в эхо. – Взять и забрать нас…

Корабль зиканов исчез вместе с невидимой тюрьмой. Они стояли на твердой и теплой почве. На севере и на востоке тянулись в ясное синее небо монолиты из песчаника, позади раскинулся океан из песчаных дюн. Песок под ногами был сахарно-белым. Кервин ощутил острую тоску по дому: зрелище напомнило ему национальный парк к югу от Альбукерке. Однако его отрезвила двойная звезда над головой.

Миранда, так и не снявшая с себя Измира, раскинула руки и описала круг.

– Надо же, а у меня нет с собой лосьона для загара!

Кипяток уже обливался потом и расстегивал молнии на кожаной куртке.

– Погоди, не пройдет и часа, как тебе в живот впиявится какая-нибудь инопланетная дрянь. На твоем месте я бы так не переживал из-за лосьона.

– Как же мне не переживать? С такой светлой кожей я ни дня не могу провести на солнце без защитного средства. – Она посмотрела на Чахлого. – Ребята, у вас с собой случайно не найдется лосьона?

– Увы, – откликнулся Чахлый.

– Мы все здесь! – удивленно проговорил Рейл. – Даже Измир. Вы прихватили и его.

– Это было нелегко. Не хочется даже думать, что произошло бы, прояви он больше упрямства, но он, судя по всему, очень привязался к вашей даме. Это само по себе весьма любопытно. Впрочем, при наличии такой колоссальной энергии возможно все. Эмоции – тоже форма энергии. При изгибе потоков могут иметь место самые неожиданные эффекты.

– Вот видите! – Миранда задрала нос. – Что я вам говорила? Если вокруг него вроде как вращаются все эти ваши поля, то почему бы среди них не оказаться и эмоциональному? Вы лишены чувств, но это еще не значит, что их не существует.

– Где мы? – спросил Кервин.

– Неподалеку от поля боя. – Чахлый посмотрел в небо, не загораживаясь ладонью. – К этому времени зиканы должны были спохватиться, что вы пропали – вернее, не вы, а Измир. Они предпримут титанические усилия, чтобы снова его отыскать. – Он усмехнулся. – Если им это удастся, то их ждет большой сюрприз. Такая возможность не исключена. Для примитивной расы зиканы очень сообразительны, а полностью воспрепятствовать улавливанию пульсации Измира извне не в состоянии даже мы.

– Что-то мне все это не очень нравится. – Кипяток переводил взгляд с одного коротышки на другого. – Сначала вы появляетесь, как клоуны на арене, потом переносите нас из энергетической клетки на инопланетном корабле сюда, где все выглядит почти как у нас дома… Никаких волшебных заклинаний, никаких кнопочек, даже международных телефонных переговоров. Как это у вас получается?

– Это не слишком трудно, – ответил ему Чахлый. – Главное – знать, что делаешь. У вас развилась, скажем, форма искусства, именуемая «оригами», – складывание кусочков бумаги разными замысловатыми способами. Мы, галеты, тоже занимаемся таким оригами, только наш материал – пространство, а не бумага. Складываем и складываем, пока точка, где вы находились, не совпадет с точкой, где вам хочется находиться. Вот и вся премудрость.

– Кроме шуток? Здорово!

– В общем-то, да.

Кервин старался тщательно выбирать слова.

– Вы назвали зиканов примитивной расой… – Он наслаждался ветерком, ласкающим лицо. – А у вас есть поблизости такой же корабль, как у них?

– Мы не строим неуклюжие механические средства, – ответил Оденоу. – Отказались от них еще в незапамятные времена. Очень сложно, все время обо что-нибудь спотыкаешься. Больше возни, чем толку.

– Раз вы так могущественны, – подал голос Рейл, – почему вас никогда никто не видел?

– Воспользуйтесь знаниями, которыми обладаете сами, – посоветовал ему Чахлый. – Скажем, до недавних пор никто из вас не видел изотатов, о зиканах вы вообще не имели понятия. Тем не менее галеты давным-давно находятся у вас под самым носом. Просто нас не очень много, мы принимаем самые разные формы и контролируем большие территории. – Он улыбнулся Кервину. – А Вселенная, между прочим, не бесконечна. Просто безумно велика.

– Вы хотите сказать, что путешествуете так же, как Измир?

– Не совсем. Схожим образом, но все-таки иначе. Мы любим наблюдать, ничего не упускать из виду, подобно тому, как изотаты держат под наблюдением эту галактику и ее обитателей. Мы же предпочитаем приглядывать за такими расами, как изотаты и зиканы, чтобы не дать им выскочить из коротких штанишек.

– Прямо как боги! – не удержался Кервин.

– Нет-нет! – Чахлый насупился. – Мы такие же смертные, как вы. Просто мы дольше проучились в школе.

– После столь длительного существования, как наше, остается только один враг, против которого стоит воевать. – Оденоу посмотрел на Кервина. – Он зовется скукой. Но время от времени, скажем, раз в пять – десять миллионов лет, происходит действительно интересное событие, привлекающее наше внимание.

– Как Измир?

Чахлый кивнул и задумался.

– Мы путешествуем инкогнито. Однажды даже заглянули на Землю. Я побыл некоторое время деревом – очень любопытная жизненная форма. Столько времени для спокойного созерцания и размышления! Будь я органической жизненной формой, то предпочел бы стать деревом.

– Нас привел сюда Измир, – продолжил Оденоу. – Он привлек нас, как привлек пруфиллианцев, оомемианов и всех прочих. Нас он заинтересовал тем, что не излучает скуки.

– Что-то я вас не пойму. Вам что же, по несколько миллионов лет?

– Разве это не очевидно? – спросил Чахлый.

– Никогда не дал бы вам больше двух миллионов, – заметил Кипяток.

Чахлый встретил его слова улыбкой.

– Вот это и выделяет людей среди других органических рас в этом участке пространства.

– А я думал, что наша главная особенность – неизлечимая драчливость, – сказал Кервин.

– Увы, последнее далеко не так уникально. Но вы иные. Вы не отказываетесь от своей приверженности абсурду. В этой небольшой, но важной области люди далеко обошли гораздо более продвинутые в сфере технологий народы, вроде оомемианов. Вы инстинктивно натолкнулись на так называемый Великий Всекосмический Идиотизм и, руководствуясь им, сделали первый шаг по тропе Универсальной Истины. Если людям удастся продержаться еще с миллион лет, избежав истребления, то из них, глядишь, что-нибудь и получится.

Галет отвернулся от Кервина и заговорил печально.

– Что до бедного заплутавшего Измира, то мы выслеживали его примерно три миллиона лет. Он все время от нас ускользал.

Кервин посмотрел на Измира, то есть на платье, обвившее роскошные формы Миранды.

– Вы хотите сказать, что возраст Измира – больше трех миллионов лет?

– Гораздо больше, – с энтузиазмом отозвался Оденоу. – Он намного старше любого из нас. Измир появился в самом Начале, только не в этом виде. Потом он претерпел массу изменений: развивался, эволюционировал, менял силу и направление полей. Не стань он таким, как сейчас, его невозможно бы было опознать.

– Послушайте, может, отправите нас всех по домам? Мне хочется коки и гамбургера, хочется узнать, могу ли я сдать экзамен, на котором не появился. А это все пускай исчезнет. И вы заодно. – Кервин крепко зажмурился. – Сейчас досчитаю до десяти – и вы пропадете. Один, два, три…

Досчитав до десяти, он медленно разомкнул веки. Солнце палило по-прежнему, а Оденоу и Чахлый с любопытством смотрели на него.

– Я же говорю: им подвластен Великий Всекосмический Идиотизм, – проговорил Чахлый.

– Несомненно, – поддержал его Оденоу. – Отличный потенциал.

– Космос тут ни при чем, – сказал Кипяток. – Просто он с десяти лет страдает слабоумием.

– Возьмите себя в руки, – порекомендовал Чахлый старшему брату. – Все в полном порядке. Вы долго терпели, потерпите еще немного.

Он запрокинул голову. Кервин поступил так же, но ничего не увидел, даже облачка. Галет снова устремил взгляд на него.

– Вам бы не хотелось узнать, что в действительности представляет собой Измир?

– Нет, не хотелось бы. – Кервин заколебался. – А что, вам это известно?

– Потребовалось немало времени, чтобы разобраться, – сказал Оденоу. – Не за что было зацепиться, хотя галеты давным-давно превратили искусство предположения в точную науку. Он оказался настолько интересен, что мы прибыли сюда втроем, чтобы его изучить. Это максимальное количество галетов, которые могут одновременно находиться на твердой поверхности. В противном случае мы нарушаем равновесие орбиты.

Чахлый смотрел на синий глаз, горевший среди складок полыхающего и колеблющегося платья Миранды.

– Вы знакомы с универсальной теорией вещества?

– Читал об этом как раз на прошлой неделе, – сообщил Кипяток. – Кажется, в журнале «Роллинг Стоун» с Бобом Диланом на обложке.

– О каком веществе речь? – неуверенно осведомился Кервин.

– О пропавшем.

– О тридцати – сорока процентах, которые нельзя обнаружить никакими измерениями?

– О чем разговор? – вмешался Кипяток.

– Если сложить вместе все звезды, планеты, межзвездный водород и прочее, поддающееся количественной оценке, то мы все равно недосчитаемся во Вселенной тридцати – сорока процентов вещества, которое, согласно общепризнанным теориям, где-то да существует.

– Недурно, – одобрил Кервина Оденоу. – Ваши проценты несколько завышены, но это потому, что люди не располагают пока достаточно тонкими инструментами. На самом деле нехватка ограничивается двенадцатью процентами. Все остальное описано и проштамповано. – Он перевел взгляд на Измира. Кервин поступил так же.

– Вы утверждаете, что Измир является ключом ко всему этому ненайденному вселенскому веществу?

– Нет, не ключом, во всяком случае, не в том смысле, который вы вкладываете в это слово, – сказал Чахлый. – Просто мы теперь знаем, где находятся эти двенадцать процентов.

– Верно, – провозгласил Риц, почти все время таращившийся на Миранду и ее уникальное, хоть и временное, одеяние. – Измир и есть эти недостающие двенадцать процентов.

XIII

Кервин тщательно обдумывал услышанное. Когда он соизволил произнести речь, то с максимальной тщательностью подобрал слова:

– За последние дни мне многое пришлось принять на веру. Пруфиллианцев, оомемианов, изотатов, зиканов, существование сотен разумных рас, цивилизацию галактического масштаба, межгалактические перелеты и, возможно, даже галетов, несмотря на ваш наряд. Согласен, Измир – невероятное создание, способное на необъяснимые чудеса. Но допустить, что в нем сконцентрировано двенадцать процентов всей массы Вселенной, я попросту не в состоянии. Я не благословил бы это предположение, даже если бы лишился рассудка.

– Ты же знаешь, как об этом сказано у классика, братец: «Есть многое на свете, друг Джерри…». В общем, побольше, чем снилось после обильного ужина твоим философам.

– Отлично цитируешь. Только там Горацио, а не…

– Вы уж не серчайте, ребята, – обратился Кипяток к троим галетам, – но тут я вынужден согласиться с братом. Я, конечно, не семи пядей во лбу, к тому же интересуюсь больше искусством, чем физикой, но… – Он покосился на Миранду, которая разлеглась на песочке в тени Измира, выполнявшего роль ширмы. Это зрелище отвлекло его надолго, и он чуть было не позабыл тему дискуссии. – Измир, говорите? Да ведь он не больше меня или вот его. Я, конечно, не физик, но мне почему-то кажется, что если вы слепите куличек из двенадцати, десяти, даже одного процента всего вещества Вселенной, заняв все пространство, обычно остающееся в промежутках между электронами, ядрами и субатомными частицами, то все равно получится приличная гора. Это ведь должна быть гигантская черная дыра…

– Несравненно больше, – заверил его Оденоу. – Крупнее целой галактики, если следовать законам физики. Однако Измир им не следует. Именно поэтому он способен произвольно менять форму и не реагировать на разные мелкие силовые поля. Единственная причина, почему он так выглядит, состоит в том, что сознание – форма энергии, а энергия – материя, поддающаяся изменению; каким-то образом доля от недостающих двенадцати процентов, попавшая во Вселенную из того места, где они сейчас находятся, обзавелась сознанием.

– Попавшая во Вселенную? – Смысл слов галета был подобен чайке, быстро исчезающей вдали.

– Ваши ученые мыслят пока что примитивно, но они вовсе не глупы, – сказал Оденоу. – Вычисленные ими проценты великоваты, зато в своей основе их умозаключения разумны. Причина того, что значительную часть вещества, которому положено находиться во Вселенной, никак не удается найти, состоит в том, что ее в ней более нет. Иногда величайшие загадки имеют простейшие ответы.

– Что же с ней приключилось? – спросил Кипяток. – Сперли, что ли?

Чахлый не улыбнулся.

– Вскоре после появления Вселенной под действием силы первоначального расширения интересующие нас двенадцать процентов перешли в седьмое измерение.

– Погодите! – ошеломленно пролепетал Кервин. – Значит, речь идет о множественности миров?

– Нет, об одной Вселенной со множественностью измерений. Очень поэтичное явление. Скажем, мы, галеты, покорили пространство, но вот путешествие между измерениями нам пока не дается. – Чахлый погрузился в воспоминания. – Насколько я помню, мы болтались где-то вблизи скопления, именуемого вами NGC-286, когда кто-то учуял непонятный сдвиг в пространстве-времени. Вот уже несколько миллионов лет мы идем по следу. Нашу задачу серьезно затрудняло то обстоятельство, что сдвиг не всегда дает о себе знать и постоянно находится в движении.

– Измир? – спросил Кервин.

– Измир, – подтвердил Чахлый. – Когда мы наконец определили его местоположение, то приготовились к длительному изучению. Мы не имели представления о потенциале, с которым работаем, и не хотели предпринимать поспешных решений.

– Разумно, – кивнул Кипяток со знанием дела.

– Оказалось, что речь идет о вторжении из седьмого измерения, трещине в ткани пространстве-времени, позволившей крохотной доле исчезнувшего вещества вернуться в родную Вселенную. То, что у нее развилось элементарное сознание, вовсе не удивительно, если помнить, какое количество энергии было задействовано.

По этой причине мы и проявляем в его отношении такую аккуратность. Если он вдруг примет свои нормальные размеры, то реакция, которая произойдет в конкретном измерении, выразится в выделении чрезмерного количества энергии. Ее будет достаточно, чтобы покончить с целой галактикой.

– Вселенское цунами, – прошептал Кервин.

– Типа того. При подобной концентрации вещества, равного по массе нескольким миллионам звезд, трудно ожидать, что это произойдет без последствий для окрестных территорий.

Кервин оглянулся на Измира, выглядевшего не более зловещим, чем обычно, и на Миранду.

– Можем ли мы что-то предпринять? К этой галактике я уже худо-бедно привык. Может, вытолкнуть его обратно, в седьмое измерение?

– На двенадцать процентов вселенского вещества не воздействуют грубыми толчками, – напомнил Оденоу. – Да и толкнуть его нечем.

– Одного не пойму: чего ради он повсюду за нами таскается?

Чахлый пожал плечами. Кервин догадывался, что это, как и многое другое, галеты делали только ради них: самим им не требовалось пожимать плечами, к тому же у них вряд ли вообще имелись плечи.

– Не исключено, что он симпатизирует вам. Он находит вас привлекательными. Ему нравитесь вы, нравится ваш друг пруфиллианец Рейл, но больше всего нравится та, кого вы зовете Мирандой.

Названная дама перевернулась на другой бок и окинула взглядом людей и инопланетян.

– Вот что я вам скажу: слушала я вас, слушала и ничегошеньки не поняла. «Двенадцать процентов всей массы Вселенной» – скажите, пожалуйста! Да он легенький, как пушинка! Вообще ничего не весит, а вы… – Она провела кончиками пальцев по Измиру, который откликнулся цепочкой огоньков вдоль прочерченной ею дорожки.

– Нам не следовало бы здесь находиться и мучить вас такими разговорами, – утомленно проговорил Чахлый. – Мы держались в сторонке и снимали показания. Но изотаты повели себя, как слоны в посудной лавке. Мы не собирались вмешиваться, потому что надеялись, что явление «Измир» пройдет само собой и трещина в пространстве-времени затянется. Он мог бы и сам перебраться в иное измерение. Пускай там за него и переживают.

– Сколько всего существует измерений? – спросил Кервин.

– По нашим подсчетам – одиннадцать. Большинство представляется пустыми, хотя мы, возможно, просто не располагаем средствами прощупать, что там находится. Словом, события начали выходить из-под контроля, поэтому мы решили, что нам пора появиться, пока неуклюжие типы вроде изотатов не натворят настоящих бед.

– А теперь послушайте меня, – спокойно проговорил Кипяток. – Отдаю должное тому, как ловко вы выкрали нас из корабля зиканов и перенесли сюда. Но ответьте: откуда нам знать, что все эти разговоры насчет недостающей материи и множества измерений – не липа? Вы, скажем, просто неприметные карлики. У нас дома на вас никто не оглянулся бы.

– Большим и могучим ничего не стоит выглядеть большими и могучими, – объяснил Чахлый. – А вы попробуйте предстать маленькими и жалкими! Это уже целый фокус, требующий изобретательности.

– Значит, вы на самом деле большие и могучие. – Кервин бросил на брата предостерегающий взгляд, который тот по привычке игнорировал. – Если бы я осмелился врезать одному из вас по макушке, то на самом деле заехал бы здоровенному детине по физиономии?

– У вас бы это все равно не получилось. Повлиять на наш облик вы бессильны, – сказал Чахлый. – Ваша рука могла быть перехвачена еще до установления физического контакта. Можно также растворить вашу руку и вас заодно. Ничего сложного в этом нет. Гораздо сложнее имитировать поведение простого создания, изобразить переломы костей, кровотечение, синяки.

– Понятно. Вы бы даже извивались на земле от боли.

– Совершенно верно, – довольно ответил Чахлый. – Было бы интересно попробовать.

– Тогда почему мы должны верить, что все это – не лапша, которую вы вешаете нам на уши?

Чахлый призадумался, а потом ответил:

– Подойдите и попробуйте. Можно для экономии времени сразу растворить вам правую руку.

Кипяток шагнул было вперед, но вовремя спохватился.

– А я-то решил, что в кои-то веки встретил на улице ребят-мастеров пудрить мозги!

– Раз вам не хотелось вмешиваться, то зачем вы все-таки появились? Ведь не ради нас же! – сказал Кервин.

– Вы будете удивлены, но для нас разумная жизнь священна. Там, в межзвездном пространстве, очень одиноко, особенно когда перемещаешься между галактиками. Мы, галеты, любим компанию, а ведь нас осталось не так много. Поэтому мы всегда рады встрече с представителями другой разумной цивилизации. Из такой встречи могут вырасти дальнейшие отношения, хотя дружить на равных мы, конечно, не можем.

– Почему же? – Зеленая поросль на затылке у Рейла приобрела буроватый оттенок; Кервин забеспокоился, не вредно ли ему так долго находиться на солнце. – Мы как будто неплохо ладим.

– Поддержание гуманоидного обличья требует от нас большого напряжения. Мы идем на это, потому что ценим риск в условиях, когда рисковать приходится все меньше. С такими, какие мы есть на самом деле, вам было бы гораздо труднее поладить. – Чахлый указал на Измира. – А вот этот риск куда опаснее.

– Почему? – встревоженно спросил Кервин. – Думаете, он готовится еще сильнее пролезть в наше пространство?

– Не в том дело, – ответил Оденоу. – В этом случае мы бы просто удалились подальше. Было бы неприятно с эстетической точки зрения наблюдать, как несколько тысяч галактик вместе с миллиардами солнц и солнечных систем одновременно превращаются в дым, но на нас это бы не сказалось. Нет, опасность в другом: как бы кто-нибудь не сообразил, как взять Измира под свой контроль, используя его рудиментарное сознание.

– Вы имеете в виду сделать из него оружие?

– Вот-вот. Если бы так случилось, то даже нам негде было бы укрыться. Умея перемещать такие массивы вещества между нашим измерением и седьмым, вы становитесь всесильным. Более мощного оружия свет не видел и не увидит. Абсолютная власть! Зовите это, как хотите, хоть Измиром. Положение все равно остается нестабильным и очень сложным.

– Послушайте, – устало проговорил Кервин. – У меня экзамены на носу. Больше меня ничего не интересует: ни абсолютная власть, ни невиданное оружие, ни разные типы, скачущие между галактиками… – Он обреченно уселся и уронил голову на руки. – Кажется, моя способность что-либо воспринимать исчерпана до самого донышка.

Риц наклонился к Оденоу.

– Этого я и опасался. Масштаб событий превысил их возможности. Теперь они отключатся.

– Вы должны нам помочь, – сказал Чахлый Кервину.

Кервин поднял глаза и нахмурился.

– Мы – вам?

– Да. Как видите, Измир подчиняется вам четверым. На нас он не обращает внимания. Поверьте, мы уже пытались, но не добились ни малейшей реакции. Непонятно, почему ему нравится сотрудничать с низшими формами сознания, но это факт, с которым приходится считаться.

– Наверное, мы не такие уж низшие формы, как вам кажется, – воинственно заявил Кипяток.

– Ага, – саркастически произнес Кервин. – Достаточно посмотреть на тебя.

– Если вы и обладаете уникальными способностями, то нам пока не удалось их распознать. Кроме одного, о котором мы сказали раньше, – пояснил Чахлый. – Хотя в космосе с многочисленными измерениями и пропавшим веществом возможно и не такое.

– Что мы можем? – Кервин оглянулся на Измира и Миранду. – Если даже вы не способны вытолкать его восвояси, чего же ожидать от нас?

– Попробуйте его… уговорить. Вдруг он уберется по доброй воле? Это требует контакта – умопомрачительная задача!

– Ничего не выйдет! – отмахнулся Кервин. – Мой ум и без того в помрачении.

– Не надо сдаваться без борьбы. – Трое галетов посовещались. – Почему бы вам на время раздумий не переместиться в нашу среду? Там будет удобнее.

Кервин оглядел песчаные дюны, посмотрел в пустые небеса.

– Среда? А где это?

– Вы на ней стоите, – сказал Оденоу. – Мы могли бы поместить вас внутрь, подобно тому, как выкрали вас из корабля зиканов; мы очень постарались создать декорации вам по вкусу и не собираемся отказываться от своих художественных достижений. Соблаговолите следовать за нами.

Оденоу повел их в пещеру, зиявшую у основания одного из монолитов. У самого входа Рейл задержался, вглядываясь в потемки.

– Что-то я не пойму… Вы хотите сказать, что все это – иллюзия?

– Самая что ни на есть реальность! – обиженно ответил Оденоу. – Мы отвергаем искусственность – это пошло!

– На следующей неделе предлагаю сотворить океан, – задумчиво проговорил Чахлый. – Я устал от пустынь.

– Почему бы и нет? Проголосуем и решим.

Кервин оглядел стенки тоннеля: нормальная пещера – сухая, прохладная и темная.

Потом пещера исчезла, а вместе с ней и темнота; осталась только прохлада. Они плыли в воздухе, словно стали невесомыми, хотя Кервин по-прежнему ощущал свой вес. Возможно, это было как-то связано с гравитацией. Они находились в бескрайнем открытом пространстве, лишенном намека на ограничения. Он обнаружил, что мог бы и шагать, только для этого под ногами не было опоры.

Поблизости плыли Рейл и Кипяток, а также Миранда. Измир наконец отделился от нее и превратился в крупное серебристое яйцо. Возможно, Кервин придумал себе эту тревогу, но ему почудилось, что синий глаз ведет себя активнее, чем обычно.

Вскоре Чахлый подтвердил это предположение.

– Как видите, мы в конце концов спровоцировали его на какую-то реакцию, – долетел до Кервина его шепот, обращенный к соплеменникам.

Кервин стал различать в отдалении нечто, напоминающее облака, пронизанные светом. Заметив его удивление, Оденоу объяснил:

– Это несколько наших. Они стараются не нанести вам психическую травму. Вы и ваш Измир вызываете у всех огромное любопытство. Они, как и мы, сдерживаются из последних сил.

– Они не боги, – пробормотал Кервин для самоуспокоения. – Просто живые существа…

– Совершенно верно, – одобрил его умозаключение Чахлый. – Мы, галеты, – простые смертные. Возможно, мы чуть больше и чуть могущественнее, но думаем и чувствуем в точности так же, как и все живые существа.

Кипяток совершил замедленный пируэт.

– Значит, это ваш корабль? По сравнению с обстановкой вы, ребята, выглядите как-то мелковато.

Оденоу и Риц переглянулись.

– Попытаемся еще раз, – терпеливо произнес Риц. – Никакого корабля нет. Есть только среда обитания, в которой все мы сейчас находимся.

– Все, просек. Весь этот мир – ваш корабль?

– Среда обитания, – поправил его Риц. – Корабль – вышедший из употребления термин. Он подразумевал использование физического инструментария, а мы уже миллионы лет не пользуемся всеми этими лязгающими и дурно пахнущими предметами. Мы путешествуем напряжением ума – весьма эффективный метод передвижения, если только научиться правильно им оперировать.

– Думаете, и у нас так когда-нибудь получится? – спросил Кервин с придыханием.

– Пока об этом рано говорить. Люди еще даже не достигли стадии, на которой могли бы переместить игрушечную среду обитания внутри комнаты.

Внезапно все трое инопланетян – Рейла Кервин уже перестал причислять к таковым – смолкли и замерли.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Зиканы готовятся к атаке. Нам они навредить не могут, зато в состоянии серьезно пострадать сами. Даже зиканов следует ограждать от них самих. Сейчас мы пытаемся решить, как лучше разобраться с этой проблемой.

– Эй, глядите на Измира! – заорал Кипяток.

Астарах раздулся, превысив первоначальные размеры серебряного яйца в несколько раз. По гладкой поверхности забегали энергетические заряды. Самое тревожное заключалось в том, что его синий глаз сновал теперь во всех направлениях, как одержимый.

– Что-то тут не так. – Чахлый всматривался во что-то, недоступное взору землян.

– Вдруг он сейчас прорвется? – Кипяток шарахнулся в сторону от Измира. – Пора делать ноги!

– Бегство невозможно, – тихо ответил Оденоу. – Если что-то произойдет, то нам следовало бы оказаться на расстоянии десяти миллионов световых лет. Такой мгновенный перенос неподвластен даже нам.

– Что он делает? – спросил Кервин.

– Трудно сказать. – Видя, что Чахлый остается на месте, Кервин тоже не находил оснований дергаться. – Вернее, мы вообще не понимаем, что тут происходит.

– А я понимаю. – Все, включая галетов, уставились на Миранду. Она оглядела их, как сборище слепоглухонемых. – Вот олухи! Вам что, непонятно, что он испуган? Ему негде спрятаться. В такой кутерьме он тоже вроде как переживает.

– Что же он предпримет? – Чахлый никак не мог освоиться с тем, что существо, ненамного ушедшее от амебы, берет на себя роль посредника в отношении такого сложного и непостижимого явления, как Измир.

– Толком не знаю, – ответила она со скромной улыбкой. – Просто у меня чувство, что он сейчас то ли чихнет, то ли еще чего…