Текст книги "Гремучая смесь (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
29.
И вовсе я не была ревнивой стервой.
Просто все произошло как-то стремительно, что ли. Как-то так раз, и мы уже даже не просто любовники, а …. Как муж и жена, хоть это и звучит странно. Изменения на первый взгляд незначительны, но они есть. И это даже не взгляды украткой, которые мы с Павлом бросаем друг на друга, и не острожные касания, когда мы оказываемся на людях. Просто Павел всем своим видом демонстрирует, что я его женщина. А я …. Активно поддерживаю эту демонстрацию.
И окружающие все видят. Если раньше у кого-то из встреченных нами в путешествии людей и возникало сомнение в том, то мы женаты, но теперь ни у кого никаких сомнений – мы семья. Ко мне даже обращаются: «Миссис Родимцев».
Поначалу всерьез беспокоит реакция Ваньки. Но, как оказалось, волновалась я напрасно – ребенок воспринимает все совершенно спокойно. Словно ничего особенного в том, что его отец держит меня за руку или обнимает, нет ничего необычного.
Я успокаиваюсь и начинаю просто наслаждаться. Да, мысль поинтересоваться у Родимцева его видением наших отношений появляется, но я гоню ее прочь. Ведь с самого начала знала, что это ни к чему не обвязывающей роман, он же предупреждал меня. Но, во-первых, даже я, не слишком искушенная в отношениях с мужчинами, понимаю, что нас связывает нечто большее, чем плотские удовольствия, а во-вторых, все так хорошо, что портить нашу идиллию выяснением отношений мне не хочется. Потом, позже я обязательно спрошу. А сейчас – море, белоснежный песок безлюдного пляжа, Ванька, все мечтающий прокатиться на гигантской черепахе и Родимцев. Сильный, нежный, потрясающе заботливый и неимоверно страстный. О чем еще может мечтать влюбленная женщина?
Да-да, мне хватает смелости признаться самой себе, что в рекордно короткий срок я влюбилась в своего работодателя по уши. Глупо, конечно. И избито. Но я стараюсь никогда не врать самой себе. Поэтому и говорю: да, влюбилась. А разве можно в него не влюбиться? Он же такой …. М-м-м… такой …. Самый лучший.
Все меняется в один миг. Родимцев сообщает, что через две недели мы возвращается в Уганду, чтобы посетить дом семьи Акинтола. Мое ванильно-зефирное настроение мгновенно портится. Я четко осознаю, что такие люди, как Павел Родимцев, не заводят серьезных отношений с гувернантками. Я вовсе не дура, и уже успела понять, что Родимцев здесь очень влиятельный человек, его действительно знает весь континент. Может, он и не олигарх, как его друг Егор Рокотов, но фигура весомая. А я кто? Так, наемный работник. Воспитательница по контракту. Нет, такие мужчины, как Африканец, если и жениться, то на принцессах, вроде Аданны Лезеди Акинтола. Дочь министра внутренних дел Уганды прекрасная партия для легендарного Африканца. Красавица из состоятельной и могущественной семьи, что может быть лучше?
И даже заявление Павла, что на прием к Акинтола мы с ним идем вдвоем, не может поднять мое настроение. Я не кокетничаю, мне реально нечего надеть. Нет, дома, в Москве, у подруги Таньки стоит даже целый чемодан подходящих к случаю платьев. Но это в Москве. Мне и в голову не могло прийти взять с собой в Африку вечерний наряд. И сейчас я корю себя за недальновидность. Что стоило положить в чемодан хоть одно нарядное платье? И главное, где его теперь купить? Должны же быть здесь дорогие магазины?
Отдельно бесит фраза Родимцева о том, что другие где-то одеваются. Большого ума не нужно, что бы понять, каких «других» он имеет в виду. Конечно, его селедка одета роскошно. Я достаточно хорошо разбираюсь в шмотках, что бы понять – ее наряды стоят целое состояние. Натуральный шелк, расшитый золотом и серебром, драгоценные камни. Штучный товар, ручная работа. Не удивлюсь, если окажется, что ее платья шьют лично Дольче с Габанной, например. Один кроит, другой вышивает. Где уж мне соперничать с ней?
Но Павел отмахивается от возникшей проблемой.
– Куплю я тебе платье, – с нежностью в голосе обещает он. – Будешь самая красивая.
Нет, ничегошеньки Родимцев не понимает ни в женщинах, ни в их проблемах. Вот же, солдафон!
А потом все ненужные мысли отошли на задний план. И я не знаю, что было причиной: Павел ли, такой внимательный и родной, пустынный ли берег океана, сам ли воздух нашего острова, но и прием, и отсутствие платья, и красавица Аданнна – все становиться совершенно неважным.
Две недели мы путешествовали по Занзибару и прилегающим к нему маленьких островках. Я так много времени проводила на открытом солнце, что, по цвету кожи, стала похожа на Ваньку.
За несколько дней до нашего отъезда на материк произошла два события. Мне привезли платье, и я нашла кольцо.
Но, по порядку.
Вечером, когда я, после душа, приводила себя в порядок, чтобы отправиться с семьей на ужин, в дверь нашего номера постучали. Павел мылся, Ванька смотрел мультики. Пришлось, натянув на себя в срочном порядке майку и шорты, идти открывать.
На пороге стояла служащая отеля с большой коробкой в руках.
– Мадам Родимцефф, – с трудом произнеся фамилию, поздоровалась она, – доброго вечера. Это доставили для вас.
Протянула мне коробку. По тому, как держала ее в руках, я поняла: коробка, хоть и большая, но не тяжелая.
– Мне? – я не спешила брать неизвестно что в руки.
Служащая кивнула.
С трудом удержавшись от того, что бы еще раз переспросить: а нет ли здесь ошибки, приняла посылку. Она действительно была легкой. Поблагодарила и ушла со своей ношей в спальню. Сейчас появится Павел, пусть он и разбирается. Мне, конечно, очень любопытно, что там такое, но время, проведенное с Родимцевым, как-то незаметно научило меня не совать свой нос, куда ни попадя.
Павел вышел из ванной.
– О, уже привезли, – кивнул на коробку. – А чего не меряешь?
– Не меряю? – тупо спросила его.
– Ну, я думал, тебе будет интересно, – ответил Павел, продолжая вытирать голову.
– А можно? – уточнила на всякий случай.
– Нужно, – улыбнулся Павел.
Я открыла коробку и заглянула внутрь. Там, упакованное в тонкую бумагу, лежало нечто, подозрительно напоминающее платье. Все еще сомневаясь, осторожно потянула тонкую ткань. Вытянула, встряхнула и разложила на кровати это варварское великолепие.
– Примеряй скорее, надо посмотреть, хорошо ли сидит, – велел Родимцев.
Я стянула шорты и футболку и взяла платье. Ткань заскользила по коже, ласково ее поглаживая.
– Ну, ни фига же себе, – восхищенно прокомментировал Павел.
Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
Платье было из золотистого шелка, расшитого стеклярусом, и в Москве я бы ни за что не решилась такое одеть.
Полностью закрывая тело спереди от шеи до щиколоток, на спине платье имело совершенно неприличный вырез до поясницы. Мягкие волны ткани с одной стороны, лежали свободно, а с другой совершенно неприлично подчеркивали каждый изгиб моей фигуры. При малейшем движении шелк загадочно мерцал, стеклярус благородно искрился, а я вдруг почувствовала себя такой красивой, что никакая Аданна мне и в подметки не годилась.
– Еще обувь должны были доставить, – как-то хрипло сообщил Родимцев.
Я оторвала взгляд от своего отражения и посмотрела на Павла. Замерла, прочитав в его глазах восхищение. Когда мужчина так смотрит на женщину, ей совершенно не страшны никакие конкурентки.
– Не привезли, – ответила, глядя ему в глаза.
– Сейчас разберусь, – не отрывая от меня горящего взгляда, Родимцев попытался нашарить рукой телефон.
Понаблюдав за его тщетными попытками найти гаджет, решила сжалиться.
– Твой телефон наверняка в кармане джинсов.
– А джинсы где? – Павел не отводил от меня глаз.
Вот что значит подходящее платье!
– Там, – сообщала ему.
– Там, – кивнул. – А где там?
– А где ты их оставил? – спросила чуть насмешливо, ощущая, как меня переполняет чувство восторга.
– А черт его знает, – сознался Павел.
С трудом сдерживая себя, что бы не рассмеяться, чуть приподняла подол, и гордо прошествовала в ванну.
Так и есть, джинсы, в компании с футболкой валялись на полу. Взяла вещи и вернулась в спальню. Родимцев сидел в той же позе, в которой я его оставила. Надо же, как его цепануло.
– Держи, – кинула в него одеждой.
Он отмер, поймал джинсы, достал телефон и стал искать нужный номер.
В дверь опять постучали.
– Я открою, – вскочил Павел.
– Ты голый, – напомнила ему и пошла к двери.
– Прикройся, – понеслось в спину.
– Я в платье, – возразила.
– Это не платье, – сообщил Родимцев. – Это черти что. Тебе не стоит его надевать.
Я не стала отвечать, открыла дверь. На пороге стояла та же служащая, и опять с коробкой, только поменьше.
– Это вам, – вежливая улыбка.
На этот раз я, перед тем, как взять коробку, достала из кошелька чаевые.
Забрала коробку, отдала мелкую купюру.
– Благодарю, – женщина чуть поклонилась.
Я закрыла за ней дверь и пошла к Павлу.
– Тебе не стоит носить это платье, – с нажимом повторил он.
– Да? – я устроилась на кровати и открыла коробку. – Почему?
– Он чересчур открытое, – веско ответил Родимцев.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – возразила, доставая очередное произведение искусства.
А как иначе можно назвать босоножки, которые я держала в руках? Тонкий высокий каблук, золотые переплетающиеся ремешки. Интересно, я смогу на них хотя бы стоять? Вау, да тут ортопедическая стелька!
– Помоги, пожалуйста, – попросила Павла, протягивая ему обувь.
Павел поднялся с кресла. Голый, большой и очень …. Неравнодушный. Глянул на себя, хмыкнул и натянул джинсы на обнаженное тело. Мои мысли приняли совершенно иное направление, пришлось одернуть себя. Во-первых, в соседней комнате ребенок. Да, он увлечен мультиками, но это не помешает Ваньке, по закону подлости, войти в самый неподходящий момент. А во-вторых, нужно уметь держать себя в руках. Соберись, Катерина!
Павел опустился передо мной на колени и, взяв из моих рук, одну босоножку, стал надевать ее мне. И вот вроде бы совершенно простое действие, но как он умудряется это делать! Нежно, волнительно и безумно соблазнительно.
– Мы закажем тебе другое платье, – промурлыкал Родимцев, поглаживая мою ступню.
До меня не сразу дошел смысл его слов, я была очарована интонациями. А потом… стоп! Он хочет забрать у меня это чудо? Не отдам!
Я наклонилась к Павлу и нежно погладила его по щеке.
– Я пойду в этом, – как можно сексуальнее прошептала в ответ.
Видимо, Родимцев тоже не сразу понял, что я ответила, потому что согласно кивнул. И только через мгновенье опомнился.
– Катерина, – грозно прорычал он, поднимаясь.
– Павел, – я повторила его интонацию.
– Ты так не пойдешь!
– Пойду!
– Я сказал: нет! – Павел выпрямился во весь свой немаленький рост.
Ах, так! Я тоже поднялась. Посмотрела на него, все-таки в росте я ему явно проигрывала. Ничего, это мы сейчас исправим. И, хоть в одной босоножке, было чрезвычайно неудобно, но забралась на кровать. Теперь я была выше Родимцева, моя грудь находилась почти на уровне его глаз. Глядя прямо перед собой, Павел выразительно хмыкнул.
– Катюша, давай ты пойдешь в другом платье? – нежно обратился он к … моей груди.
Грудь была против, я тоже.
– Неа, – ответила я за нас обеих и, поскольку стоять было катастрофически неудобно, ухватила Родимцева за плечи.
Он горестно вздохнул, обнял меня за талию и снял с постели.
– Уверена? – спросил, вернувшись в кресло со мной на руках.
– Абсолютно, – я хотела было устроится поудобнее, но поняла, что это плохая мысль.
А бы даже сказала, жестокая. Попыталась подняться, но Павел не дал.
– Может, другое?
– Павел!
Он опять вздохнул.
– Ну, хорошо, – согласился обреченно.
– Да в чем проблема?! – задала ему вопрос.
В конце концов, не такое уж это и экстремальное, это платье, чтобы идти в нем было неприлично.
– Честно? – уточнил у меня Павел.
– Желательно.
– Тяжело в мои годы узнать, что я, оказывается, сумасшедшее ревнивый тип.
– Я не давала повода, – осторожно напомнила Павлу.
– Не давала, – согласился. – Но это ничего не меняет. Как подумаю, что на тебя будут пялиться другие мужики, и что они при этом думать, хочется набить морду. Всем и сразу.
– Может, не будут думать? – спросила его.
– Будут, – уверенно заявил Родимцев. – Поверь мне, будут.
– Ну, и пусть думают, – легкомысленно ответила я. – Какое мне дело по левых мужиков?
– Никакого? – с подозрением поинтересовался Павел.
– Абсолютно никакого, – убеждено заверила его. – У меня есть ты!
30.
Кольцо я нашла совершенно случайно.
Мы провели весь день на пляже. Ванька сидел под навесом из пальмовых листьев, мы с Павлом катались на серфе. Вернее, Павел учил меня кататься на доске. Больших волн на Занзибаре не бывает, поэтому мастерам серфинга тут делать нечего. А вот для новичков, вроде меня, это место настоящий рай. Родимцев, выяснив, что доску я видела только в кино, тут же вызвался меня обучать. Кататься на доске оказалось сложным, но безумно захватывающим занятием. Правда, мы прерывались на обед, а потом еще немного посидели в тени, что бы не обгореть. Но часам к пяти вечера, я уже могла самостоятельно стоять на серфе.
А потом, пользуясь тем, что Ванька в тенечке, под истории про Бременских музыкантов, лепил куличики, мы с Родимцевым, удобно устроившись на доске, целовались, как безумные. Мокрые, соленые от океанской воды и горячие. Кайф в чистом виде.
– Папа! Катя!
От неожиданности я отпрянула от Родимцева, доска перевернулась, и мы оба ушли под воду.
Но даже под водой Павел исхитрился и поймал меня, подтолкнул наверх.
– Папа!
Ванька стоял у кромки воды.
– Все нормально, – успокоила его.
– Иди к нам, – позвал Павел.
Ванька не заставил себя уговаривать. Воду он любил безумно, плавал отлично, но никогда не заходил в воду без взрослых. Не потому, что боялся, просто Павел однажды объяснил ему, что так делать нельзя. Ванька понял, и правило соблюдал безукоризненно.
Втроем мы еще поныряли, а когда солнце стало клониться к горизонту, вылезли из воды.
– Я уже забронировал билеты, – сообщил Павел за ужином.
– А когда мы вернемся в Хартум? – поинтересовалась у него.
Не то, чтобы мне хотелось туда вернуться. Все-таки жизнь в Судане было довольно скучной, но путешествия уже немного утомили.
– Я подумываю купить новый дом, – вместо ответа сообщил Родимцев.
– В Хартуме?
– Не знаю, еще не решил. Возможно, мы переедем в другую страну.
– А как же Ванька? А я?
Павел с недоумением уставился на меня.
– А что вы?
– Что мы будем делать на новом месте? В другой стране?
– То же, что и обычно.
– Ты, правда, не понимаешь?
– Кать, чего не понимаю?
Вот как объяснить этому ненормальному, что такие вопросы так не решаются. Переезд! С ребенком, да еще, возможно, и в другую страну. Тут нельзя решать вот так, с кондачка. Нужно все как следует обдумать, взвесить.
Вместо ответа я только тяжело вздохнула.
– Так чего я не понимаю? – допытывался Павел.
Понимая, что объяснить ничего не смогу, только махнула рукой.
– Можно мне мороженое? – подал голос Иван.
– Конечно, – ответили мы синхронно, а Родимцев похлопал себя по карманам и продолжил:
– Я мелочь забыл.
– У меня даже карманов нет, – ответила на его молчаливый вопрос.
– Сейчас схожу в номер, – сказал Павел сыну, – ты пока выбери, какое хочешь.
– Сиди, я схожу, – возразила Родимцеву. – У меня телефон разрядился, поставлю его на зарядку.
– Хорошо, – согласился Павел. – Мы с Ванькой тебя здесь подождем.
Я уже встала из-за стола, когда Родимцев снова обратился ко мне:
– И захвати мой зарядник, у меня тоже телефон садится.
– А где он?
– Где-то в номере, – легкомысленно ответил Павел, а я привычно закатила глаза.
Найти что-то из его вещей мог только сам Родимцев. Остальным сие было не под силу. Казалось бы, его род деятельности должен приучать к неукоснительному порядку. Так отчего же, скажите на милость, вокруг Павла образовывался бардак? Сам он называл это «обдуманным и строгим беспорядком», а у меня начинала болеть голова от одного только вида сваленных в кучу вещей.
В поисках его зарядника я обошла спальню и гостиную, заглянула в ванную, проверила карманы пляжных шорт. Ничего. В отчаянии полезла во внутренний карман пиджака, понимая, что большое зарядное устройство там попросту не поместиться, но в прочих местах я уже искала. Мало ли, какие у него там карманы?
Зарядного устройства в пиджаке ожидаемо не оказалось, зато рука нащупала бархатную коробочку. Каюсь, любопытство зашкаливало, когда я доставала ее из кармана. Черненькая, кругленькая, она прямо жгла мне руки. Сердце билось в предвкушении, когда, подойдя как можно ближе к настольной лампе, решительно открыла ее.
И прямо почувствовала, как сердце подпрыгнуло и стало выбивать сумасшедшую дробь где-то в горле. Сглотнула слюну, которой стало неожиданно много, и достала из коробочки кольцо. Оно было необыкновенным, невероятным, самым лучшим. Я таких никогда не видела. А еще оно не оставляло абсолютно никаких сомнений в намерениях купившего его мужчины. Такие бриллианты дарят только на помолвку и никак иначе.
Стоит ли говорить, что в ресторан я вернулась без денег и без зарядного устройства? Да я вообще забыла, для чего ходила в номер. Хорошо хоть мозгов хватило положить кольцо туда, откуда я его достала. Но перед этим я его примерила. Не могла удержаться. Боже, как оно сидело на пальце! Идеально! Но пришлось снять, увы.
Павел бросил на меня веселый взгляд и спросил:
– Где деньги, Зин?
И вот тут-то я вспомнила, зачем ходила.
– А-а-а, – неудачная попытка придумать достойный ответ.
– Забыла? – догадался Родимцев.
– Да, – вздохнула я.
– А зарядник? Тоже забыла? – продолжал спрашивать этот неделикатный человек.
В самом деле, у меня шок, а он про какую-то ерунду спрашивает.
– Кать, – пристально разглядывая меня, задал следующий вопрос Родимцев, – а зачем ты вообще уходила?
Чужая толстокожесть почему-то раздражала, а еще я понимала, что сказать правду не смогу. Как это будет выглядеть?
«Я нашла у тебя в пиджаке кольцо с бриллиантом и лишилась ума от счастья»?
Что, после этого, подумает обо мне Павел?
– Забыла я, – хмуро созналась, – и про деньги, и про зарядник.
– Ну, забыла, так забыла, – постарался утешить меня Павел. – Я сейчас сам схожу и все принесу.
Я даже растрогалась от таких слов. Но ровно до того момента, как Родимцев, с его слонопотамской деликатностью, не поинтересовался:
– У тебя женские недомогания?
– Что?!
– Кать, ты просто странная какая-то, – пояснил Павел. – Я подумал, может у тебя гормоны шалят.
– Никто у меня не шалит, – отрезала и демонстративно отвернулась в сторону.
– Ну и хорошо, – покладисто согласился Павел и ушел.
Ему-то хорошо, не его мозг взорвался сегодняшним вечером.
Несколько последующих дней я ждала. Романтики на острове, хоть ложкой ешь, и, если Родимцев собирался сделать мне предложение, то это место подходило идеально. Но Родимцев, сволочь и гад, вел себя, как обычно и ничего предлагать мне не собирался.
Сначала я волновалась, потом сомневалась, потом опять волновалась, а потом мне все это изрядно надоело, и я решила плюнуть. Мало ли, какие кольца прячет Павел у себя в кармане? Может, это и не его вовсе. Может, кто-то попросил купить?
А после стало и не до колец вовсе. Сборы и обратная дорога захватили меня целиком. Тем более что в последний момент Ванька достал живущую у нашего номера черепаху до печенок, и она, как-то исхитрившись, укусила мальчишку за руку. Хорошо, хоть несильно. Но мы все равно поехали в госпиталь, где рыдающему Ивану сделали укол. Как сказал врач, на всякий случай. Переговоры с врачом вел Павел, я утешала страдальца, поэтому, какой «всякий» случай доктор имел в виду, так и не узнала. Павел сказал, что ничего страшного. Я понадеялась, что он знает, что делает.
Потом была дорога. Самолет, опять дорога и еще один самолет. И вот мы приземлились в международном аэропорту Энтеббе.
Получалось прямо как в поговорке: с корабля по бал. Утром мы прилетели, вечером должны были ехать на прием к Акинтола.
Мне лично ехать не хотелось ужасно, тем более, что я прекрасно представляла, кого мы там встретим. Ведь ясно, что любимая дочь обязательно явиться, чтобы поздравить отца с днем рождения.
Пообщавшись с Аданной Лезеди несколько раз, понимала: ничего хорошего ждать от избалованной принцессы не приходится. С этой стервы станется устроить скандал. Нет, с Родимцевым она связываться не будет. Не ее уровня игрок. А вот прилюдно унизить меня вполне себе может попытаться. И что мне, драться с ней? Вряд ли Павел скажет «спасибо», если я повыдергиваю патлы хозяйской дочери.
Но делать было нечего, поэтому к назначенному времени я была во всеоружии. Платье, прическа, макияж.
Сашка, сидящий на диване в гостиной, при виде меня залихватски свистнул.
Я прошлась походкой от бедра и покрутилась перед ним, демонстрируя себя со всех сторон.
– Да-а-а, – протянул Александр, – как-то не разглядел я тебя раньше.
– Не повезло тебе, – согласилась с ним. – А где Павел?
– Уже иду, – раздалось от дверей, и я повернула голову.
Все-таки смокинг это вещь. Правда, его еще нужно уметь носить. Смокинг у Родимцева был отпадный, явно сшитый на заказ первоклассным портным. А уж держался Павел как наследный принц крови. И что мне оставалось делать в такой ситуации? Только соответствовать.
Родимцев придирчиво оглядел меня и по-хозяйски стал поправлять на мне наряд, поддергивая вырез на спине вверх.
– Лучше завернуть ее в ковер, – издевательски предложил Сашка. – Все равно без дела лежит.
Я возмущенно на него посмотрела.
– Лучше отправить ее переодеться, – хмуро ответил Павел. – Но ведь не пойдет.
Я отрицательно замотала головой, подтверждая: не пойду!
– Упрямая, – усмехнулся Павел.
– Два сапога пара, – продолжал веселиться Александр.
– А ничего, что я тут стою? – напомнила о себе. – Это, в конце концов, неприлично.
– Неприлично ходить в таком наряде, – стоял на своем Родимцев.
– Зачем тогда покупал? – спросила у него.
– Дурак потому что, – ответил Родимцев и тяжело вздохнул.
Я скрестила руки на груди, давая понять, что готова стоять насмерть.
– Ладно, – махнул он рукой, – поехали. В конце концов, какой день рождения без драки?
– Свадьба, – поправила его. – Свадьба без драки.
– Да? – Павел вскинул брови. – А у нас будет день рождения, для разнообразия, так сказать.
– Родимцев, если ты собираешь устроить потасовку…
– Да, ни, боже мой! – перебил он меня. – Катюша, где я, и где потасовка? Это просто смешно. Нет, это не мой масштаб. Драка, и только драка. Кровавая.
– Я не поеду, – пригрозила ему.
– Вот и хорошо, – тут же согласился Родимцев. – Сейчас переоденешься и дома посидишь. А я быстренько съезжу и вернусь.
– Ты специально?!
– Вы опоздаете, – напомнил Саша.
– Поехали, – Павел открыл входную дверь.
Дом семьи Акинтола поражал роскошью. Мрамор, золото и драгоценные камни. Слуги в ливреях. В саду я заметила павлинов. Гости, которые выглядели, как члены королевских семей. Лимузины и роллс-ройсы, этих гостей доставляющие. На шее одной из дам сверкало колье с таким неприлично огромным бриллиантом, что я, было, усомнилась в его подлинности.
Мое платье выглядело именно так, как нужно на этой тусовке. Шикарно. Ну и что из того, что мою шею не обнимало колье за миллион долларов? Зато я держала под руку самого лучшего кавалера из всех возможных.
Вслед за вереницей приглашенных, мы с Родимцевым прошли в дом.
Ну, кто бы сомневался, нас ждала роскошная лестница. А наверху, как вишенка на торте, именинник (или новорожденный?) собственной персоной. Рядом с ним, сверкая белозубой улыбкой, стояла Аданна.
Медленно поднимаясь по лестнице, я разглядывала ее из-под ресниц.
Она была в белом кружевном платье, подчеркивающем гладкую, темную кожу. Никаких бриллиантов, на Аданне Лезеди в этот вечер был только жемчуг.
«Фаты не хватает», – мрачно подумала я.
И верно, единственная дочь министра Акинтола выглядела, как счастливая невеста в ожидании своего жениха.
