Текст книги "Алмазная пыль (ЛП)"

Автор книги: Адива Гефен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

22

За забором дедушкиного двора, прислонясь к полицейской машине, стоял Джейми Раанана. Завидев нас, он помахал рукой с радостью героя, сумевшего уберечь полицию от очередной оплошности. Своим пистолетом он указал на сидящего на земле человека в наручниках. Сомнений быть не могло – кто, кроме Газеты, мог с таким спокойствием сидеть на холодной земле со связанными руками?

– Так, значит? – повернулась я к капитану. – И вы мне ничего не сказали?

– Я удивлен не меньше вас.

– Не стреляйте! – попросил дедушка.

– Никто не собирается стрелять, – заверил его Шамир, выходя из машины. – Если только он не сделает чего-то, что будет представлять для нас опасность.

Дедушка выпрыгнул вслед за ним и побежал к своему питомцу.

– Снимите с него наручники! – кричал он. – Это же Якоб! Он как ребенок – не понимает, что хорошо, а что плохо…

В отличие от дедушки, Газета был абсолютно спокоен. Он мурлыкал под нос детскую песенку, которую не раз пел мне в подвале на улице Ахад а-Ам. Время от времени он поднимал скованные наручниками руки и приглаживал волосы. Он был похож на ребенка, забытого в детском саду.

– Что тут происходит? – спросил Шамир.

– Он еще там, – провозгласил Газета так, словно сообщал о выигрыше на тотализаторе. – Я его не трогал. Как он был – так и остался. Мертвее мертвого, – и он попытался встать.

– О чем это он? Кто мертвый? – спросил Шамир у Джейми.

– Понятия не имею, – смутился Джейми. – Я получил от тебя сообщение, что тут стреляют, приехал, нашел во дворе этого психа, который угрожал игрушечным ружьем своим фашистам, и арестовал его. Это же тот самый, который от нас сбежал, верно? Кроме него тут никого не было. Я ждал тебя…

– Он лежал мертвый, – повторил Газета. – Там есть фашист, зеер шлехтер ман[42]42
  Очень плохой человек (нем.).


[Закрыть].

Шамир безнадежно посмотрел на Джейми:

– Ты просто надел на него наручники и ждал? – нервно процедил он и кенгуриными прыжками рванулся к дому. Джейми побежал за ним.

– Там стреляли, и он сказал… Так я подумал… – бормотал он в отчаянии.

– А если окажется, что стрелял совсем не этот псих? И что стреляли совсем не из игрушечного ружья? – вскипел Шамир. – Ты об этом подумал? Убийца может быть уже на Аляске!

Мы с дедушкой помогли Якобу подняться, и он радостно прильнул к дедушке. Мы пошли за сыщиками. Я вошла вслед за ними в лабораторию и ощутила сильный запах пороха.

– Сюда, сюда! – закричал Джейми, будто между ящиками с дедушкиными порошками обнаружил самого Усаму Бен Ладена. Мы с Шамиром подбежали к нему, и там на полу впрямь увидели труп. Он действительно был мертвее мертвого. Щеки усопшего покрывала тонкая суточная щетина, а открытые глаза смотрели сквозь очки в роговой оправе. Его светлая льняная рубашка пропиталась кровью, на полу и стенах виднелись пятна…

Для такой чувствительной девушки, как я, второй труп за неделю – это уже слишком. Тем более, что на этот раз лицо трупа было мне знакомо, очень знакомо.

– Господи… – выдохнула я. – Я знаю покойника. Это Топаз.

– Простите? – Шамир в удивлении уставился на меня.

– Мики-Михаэль Топаз, друг тети Рут.

– Проверь, что у нас тут, – сказал Шамир. – А вы, – обратился он ко мне, – ничего здесь не трогайте и постарайтесь поменьше двигаться.

Джейми надел белые перчатки и опустился на колени рядом с трупом. Шамир выкрикивал в свой телефон короткие фразы:

– Мужчина. Ашкеназ? Не знаю. Лет тридцати пяти. Мертв уже несколько часов. Есть подозрение, что это некто по имени Михаэль Топаз. Застрелен в спину. Три пули. Одна пуля попала в плечо, одна в грудь, а третья в шею. Основательная работа, – он вздохнул.

Джейми снял с покойного очки и очистил его лицо от крови, затем выпрямился и опасливо покосился на Шамира:

– Капитан, я знаю покойного.

– И ты тоже?

– Шамир, это никакой не Топаз. Это Юда Магнук.

– Сыщик?

Джейми кивнул:

– Магнук, частный сыщик. Человек довольно мерзкий.

Шамир укоризненно посмотрел на меня, как будто я пыталась запутать следствию.

– Это Топаз, поверьте! Или его брат-близнец…

– Господин Магнук специалист по спекулянтам, – пояснил Джейми. – Слуга всех господ, которые скупают по дешевке.

– Позови стариков, – сказал Шамир. – Может быть, им что-нибудь известно. Вызови скорую и криминалистов. И найди мне двух шлюх, которые сообщили о выстрелах. Я хочу с ними поговорить. А вы, – обратился он ко мне, – вы не обязаны тут стоять. Это не для вас.

Я не сдвинулась с места.

В комнату вошли дедушка и Якоб.

– Будьте добры, господин Райхенштейн, посмотрите сюда, – попросил Шамир. – Понимаю, что это нелегко, но это необходимо. Может быть, вы тоже знаете этого человека?

– Он с ним не встречался! – я поспешила к Максу на выручку, но дедушка посмотрел на тело и кивнул.

– Йа, йа. Конечно, я видел его. Это Амир, сын Левина, который лежал рядом со мной в больнице. Хороший парень!

– Юда-Топаз-Амир? – ахнул Джейми Раанана.

– Йа, йа. Исключительный человек. Его отец был без сознания. Мы с ним играли в ремиз[43]43
  Ремиз – карточная игра.


[Закрыть]. Он изрядно проигрался. Переживал за отца. – Дедушка умолк. Его лицо приняло выражение ребенка, застигнутого на краже сладостей.

– Что еще? – спросил Шамир.

– Он сказал, что разведен, что у него есть виноградник и он делает вино. Я думал, может, Габилайн захочет познакомиться…

– И о чем вы с ним говорили?

– О разном… Он… Он… – дедушка испуганно посмотрел на меня, как будто ему открылась страшная тайна.

– Он что?

– Он интересовался всякими вещами, полировкой алмазов, моими порошками и картиной… Ой, ой, мне плохо… – простонал он хватаясь за мою руку.

– Что, что еще он вам сказал? – настаивал Шамир.

– Что его очень интересует искусство, – проговорил дедушка слабым голосом. – Особенно довоенные художники… – его голос задрожал. Шамир записывал каждое слово. Дедушка был ужасно бледен.

– Хватит! Оставьте его в покое, – рассердилась я. – Ведь ясно, что этот покойник – многоликий мошенник. Амир, Топаз, Магнук – да пусть он будет кем угодно! Оставьте в покое моего дедушку, он ему ничего не сделал.

– Хорошо. Успокойтесь, Габи. С дедушкой мы закончили. – Шамир повернулся к Джейми. – Отвези психа обратно в «Абарбанель» и позаботься, чтобы на этот раз его охраняли более серьезно.

– Ну что вы, в самом деле, Шамир! – взмолилась я. – Отпустите Якоба! Вы же знаете, что он ничего не сделал!

– Голубушка, он признался в убийстве. Я бы не назвал это «ничего».

– Если будете на него давить, он признается в похищении Елены Прекрасной.

– В этом случае мы передадим его на попечение греков. А пока он останется у нас. А вам лучше оставаться рядом с дедушкой. Без психа это будет проще, не так ли? – сказал Шамир ласковым голосом.

– Нет. Дедушка без него не может!

– Ничего не поделаешь. Такова жизнь. Можете вернуться к своей семье на улицу Ахад а-Ам. Главное – не оставляйте его одного. Я организую вам постоянную охрану и прошу не играть со мной в безгрешных скаутов. Всё ясно?

Я вышла из лаборатории в темный двор. Итак, Топаз мертв. Еще одно звено в цепи неожиданностей. Недалеко от полицейских машин стояла Кларисса – женщина-каблуки. Три ее коллеги, размахивая черными сумками, стояли чуть в стороне. Я помахала ей рукой и подошла.

– Скажи-ка, ты знаешь парня, которого убили? – спросила я ее.

– Да, мы его уже видели здесь, – ухмыльнулась она, показывая зубы, желтые от никотина. – Он был здесь в ночь убийства… – сказала она и всхлипнула.

– Я думаю, что тебе надо поговорить с капитаном.

– Мне совсем так не кажется, радость моя, – она прижала сумку ко рту и попятилась. – Эти люди не уважают работающих девушек.

У этой девицы острый глаз!

– Кларисса, – сказала я, пытаясь ее удержать. – Он прекрасный человек, тебе нечего бояться. – Но она обратилась в бегство, оставив вместо себя тяжелое облако духов. Три девушки-сумки поторопились исчезнуть вслед за ней.

– Почему она убежала? – Шамир стоял рядом со мной и смотрел на удаляющихся девушек.

Габриэла! Дал слово – держи, скауты тебя не простят.

Вместе с тем, речь идет о важной свидетельнице, которая может вытащить Якоба из болота.

– Она боится, капитан.

– Боится только тот, кому есть чего бояться.

– Это не тот случай. Вам нужно с ней поговорить, – сказала я. – И было бы неплохо, если бы вы научились уважительно относиться к работающим девушкам.

– Вы хотите поучить меня, как обращаться со шлюхами?

– Я только хочу сказать, капитан, что ночные птицы видят больше, чем мы думаем.

Прежде чем Шамир успел навострить язык и ответить, рядом с нами остановилась мигающая «Скорая», и два санитара в белом, как пасечники, идущие за медом, вошли в лабораторию. Спустя пару минут они вышли с носилками, на которых в черном полиэтиленовом мешке лежал тот, что раньше был Топазом, Левиным или Юдой Магнуком.

Игрун встретил нас тоскливым мяуканьем. Не обращая на меня внимания, он стал тереться о дедушкины ноги. Подожди, подожди, изменник, – сказала я ему. Завтра приведем сюда Бой и Морица, тогда посмотрим, сможешь ли ты обойтись без моей протекции! Дедушка, довольный новым союзником, уселся с ним рядом на диван в гостиной.

– Ты не идешь спать, Габиляйн? У нас была трудная ночь.

– Еще пару минут. Я хочу спуститься, посмотреть на… – мне необходимо было еще раз увидеть мамино лицо. Услышать ее дыхание. Может быть, коснуться ее руки и ощутить жизнь, которая еще в ней осталась.

– Ты их разбудишь. Скоро утро.

– Я тихонько… Вдруг, кто-нибудь не спит. Если не откроют, уйду.

Дверь тетиной квартиры была не заперта. От легкого толчка она отворилась. Рут иногда забывала запереть квартиру. Старая дверь плохо захлопывалась, нужно было приложить усилие, чтобы сработала защелка. Почему она не потрудилась запереться изнутри, подумала я и вошла в тихую квартиру.

Она лежала на угловом диване, который Рут аннексировала из квартиры дедушки и бабушки, укрытая красным пледом. Глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, как у вытащенной на сушу рыбы. Папа лежал рядом, головой на втором валике дивана. Они были похожи на старинную карту – король и дама вместе. Я смотрела на нее и думала – эта женщина причинила мне боль, бросила меня, отказалась остаться на земле, укравшей у нее сына, бросила всё, чем жила, и сбежала искать счастья в чужих краях. Такая маленькая, тщедушная. Мне хотелось взять ее на руки и укачивать, нашептывая ей, что все еще может быть хорошо, что я очень по ней скучаю, я тоскую по ней – и так до самого утра. Пока она не успокоится. Пока мы обе не успокоимся. Но я этого не сделала. Только стояла и смотрела на нее…

Я вдруг почувствовала, что очень устала. Глубоко вздохнув я уже собиралась уйти, но заметила, что дверь в спальню Рут открыта, и кровать ее пуста. Я вошла в большую аккуратную комнату. Что случилось? Где Рут? Ее похитили? Не то, чтоб я очень огорчилась, но все-таки, семья – это семья. Если тетя лежит связанная в темном пыточном подвале, и перед ней дуло «смит&вессона-99», кому-нибудь следует об этом сообщить.

Бледный свет уличного фонаря упал на письменный стол и высветил лист желтой бумаги, на котором было что-то написано крупным округлым почерком тети Рут. Я поднесла лист к глазам. Алексей Лев Левински. А под ним – номер телефона с европейским кодом. Это не было еще одним прозвищем Топаза-Магнука. Это было имя музейщика, о котором говорила мама. Но что общего с ним у тети? Пока стук моего сердца всех не разбудил, и пока тетя не обнаружила меня в своем святилище, я поспешила смыться.

23

– Доброе утро! – голос капитана звучал бодро и необычайно радостно.

– Который час? – я постаралась, чтобы и мой голос соответствовал атмосфере утра нового дня.

– Девять двадцать. Вы уже проснулись?

– Я давно на ногах, капитан!

– Отлично. Что скажете об охране, которую я к вам приставил?

Я выглянула в окно. Напротив дома стоял молодой мужчина в штатском и курил.

– Не знаю, кто его прислал, – хорошие или плохие – но смотрится он неплохо.

– Я рад, что вы довольны. А сейчас попытайтесь сосредоточиться. Что, по-вашему, делал ваш друг на месте убийства?

– Какой друг?

– Идан.

Бум! Сердце рвануло бомбой. Душка?!

– Не знаю…

– И все-таки, Габи. Какого черта делал этот человек в дедушкином дворе?

– Понятия не имею, Шамир, – я осеклась.

Он ждал с терпением рыбака, уверенного, что рыба, плавающая рядом с его удочкой, вот-вот попадется на крючок.

– Собственно, может быть…

– Собственно, – помог мне Шамир, – вы хотите рассказать мне, что он был знаком с Топазом, так? Видите – я знаю.

– Так что же он там делал?

– Он сказал, что они договорились встретиться во дворе вашего дедушки. Вам это кажется нормальным?

– Где он?

– Мы вызвали его на допрос. Но это еще не всё.

– Что еще?

– Юда Магнук застрелен из ружья.

– Ну и что?

– А то, что, судя по нашим спискам, у вашего дедушки есть ружье.

– Дедушка всё время был со мной. Как он мог стрелять в Топаза-Магнука?

– Я пока только проверяю. Это был «Моссберг 590» – неплохое ружье, Габриэла.

Еще бы! Старый «Моссберг» Макса.

– Этому ружью семьдесят лет, капитан. И на него есть совершенно законное разрешение.

– …и из него совершенно незаконно совершено убийство.

– Может быть, его у дедушки стащили?

– Где он его хранит?

– А что?

– Криминалисты хотят проверить оружие господина Райхенштейна – вот что!

– Под кроватью. Он всегда говорил, что может заснуть, только если под кроватью лежит ружье.

– Но почему, Габи?

– Потому что дедушка уверен, что все эти дела с Бин Ладеном затеяны только для того, чтобы украсть у него алмазный порошок.

В трубке послышался короткий смешок Шамира. Хоть от этой проблемы я его избавила.

– Запишите, пожалуйста: дедушка весь вечер был со мной. И, если не ошибаюсь, когда прозвучали выстрелы, вы тоже были с нами, господин капитан!

Глухо хмыкнув, Шамир отключился.

* * *

Дедушка спал в комнате для гостей. Его красивое лицо было спокойным и безмятежным. Я тихо вышла из дому и спустилась к тетиной квартире. Постучала. Услышала приближающиеся шаги и ее визгливое сопрано, провозглашающее: «Тебе нужно поторопиться, если хочешь, чтобы…». Она открыла дверь с телефоном в руке и улыбнулась мне медовой улыбкой.

– Так вот, – сказала она в трубку мягким голосом, совершенно не похожим на тот, которым говорила минуту назад, – как мы и договаривались, твой урок послезавтра в пять часов, – и отключилась.

– Какой урок? – спросила я.

– Сольфеджио. Этот мальчик – прекрасный ученик!

– Как его зовут? Алексей Лев?

Она даже глазом не моргнула.

– Габиле, доброе утро, девочка, – сказала она с кислой улыбкой. – Родителей здесь нет. Папа повез маму в больницу. Ты же знаешь, что у нее сегодня начинается новый курс лечения.

– Знаю. Кстати, где ты была сегодня ночью?

– Я? – растерялась она, но тут же взяла себя в руки. – Извини, дорогая, но я же не спрашиваю тебя, где ты проводишь ночи!

– Это не совсем так.

– Вот и у меня есть свои дела, не только у тебя! – она таинственно усмехнулась.

Интересно, что она от меня скрывает?

– Свои дела оставь при себе. Но кое-что нам с тобой нужно обсудить.

Она изумленно на меня посмотрела.

– Можно войти?

– Конечно, конечно! – преувеличенно широким жестом она пригласила меня пройти в гостиную.

– Это касается Мики Топаза, – осторожно сказала я.

– Что с ним? – ее голос дрогнул.

– Выстрелы в дедушкином дворе, о которых нам вчера сообщили, помнишь? Оказывается, он был в этом замешан.

– Что это значит? – она пронзила меня взглядом.

– Это значит, что кто-то в него стрелял. Он мертв.

Она молчала. Я погладила ее веснушчатую руку. Она откинула голову назад, будто пытаясь оценить расстояние, с которого сможет проверить правдивость моих слов.

– Я полагаю, что Шамир придет поговорить с тобой…

– Пусть приходит.

– Ты знала, что он выдает себя за другого? Его фамилия не Топаз, а…

– Юда Магнук, – равнодушно произнесла Рут. – Частный сыщик. Не бог весть, какой сыщик, – немного проходимец, немного мошенник, да простит меня покойник, но это правда. Пусть земля ему будет пухом.

– Ты наняла его?!

– Нет. Его наняла Сара Курт. Она сказала мне, что представляет собирателя картин, который хочет купить всю коллекцию моего отца и готов уплатить сотни тысяч долларов. Я не поверила, что кто-то готов платить такие деньги за эту замшелую коллекцию, но она говорила совершенно серьезно.

– Что она от тебя хотела?

– Она понимала, что Макс не захочет продавать, поэтому им нужна моя помощь. Чтобы я поговорила с Максом и ввела Магнука в его дом, и чтобы мы вместе попытались составить опись коллекции. Я сказала, что отец ни за что не согласится. Мы условились немного подумать и поговорить об этом через несколько дней.

– А что сказал дедушка?

– Потерпи. Через два дня сюда пришел Магнук, на этот раз один, и предложил что-то более интересное. Сара не говорила, о каких суммах идет речь, а Магнук сказал…

– Так ты всё время знала, что Топаз не Топаз, а наемный сыщик?

Она закрыла глаза, и ее ресницы затрепетали. Можно подумать, будто я только что догадалась, что передо мной сама Мата Хари!

– Да. Знала. И знала также, что Макс ни за что в жизни не согласится разговаривать со мной о коллекции, зато тебе он не откажет. Я решила, что ты, его любимица, станешь ключом к замку, который Макс навесил на деньги семьи.

Не думала я, что наша молодящаяся красотка окажется такой хитроумной.

– Почему ты мне ничего не сказала? И для чего вы придумали ему вымышленный образ? Думали, что маска музееведа заставит меня отнестись к нему благосклонно?

– Это была его идея. Я рассказала ему о тебе, он проанализировал ситуацию и решил, что если предстанет перед тобой в образе аристократа, интеллектуала и предложит феминистскую идею о еврейских женщинах, это убедит тебя помочь нам получить коллекцию.

– Дурацкая идея!

– Может быть. Но вернемся к нашим делам. Магнук догадался, что Сару Курт интересует не вся дедушкина коллекция, а только одна единственная картина, цена которой значительно превышает сотни тысяч долларов. Он узнал, что Сара работала на русского музейщика по фамилии Селебринский, который в свою очередь работал на кого-то гораздо более крутого. Европейского миллионера. Он сразу же связался с ним, предложил сотрудничество, и Магнук с Селебринским разработали новый план, а Сару вывели из игры.

– Вывели напрочь!

– Не поняла…

– «Вывести из игры» – это эвфемизм для того, что вы с ней сделали?

Тетино лицо приняло выражение дальней родственницы, скорбящей о незнакомом ей кузене.

– У меня был другой план. Я не знала, что это окончится убийством… – Она говорила совершенно спокойно с тонкой улыбочкой на лице. – И не забывай – эта Курт была мошенница та еще! Она хотела – нет, ты только послушай, какая наглость! – семьдесят процентов выручки за продажу картины. Магнук решил, что это безобразие. Он был прав, не так ли?

– Безобразие, что ты собиралась ограбить своего отца, – сказала я так хладнокровно, что даже сама удивилась.

– Не кажется ли тебе, что настало время и мне получить немного из того, что у нас есть? Мой отец сидит на всем этом имуществе, как орел, охраняющий свои яйца. Упертый, как семь мулов! Ты только посмотри на меня! При всех тех деньгах, которыми он владеет, я в моем-то возрасте вынуждена обучать гаммам бездарных учеников! Почему?!

– Потому что это его деньги, и они принадлежат нам всем.

– Не смеши меня! Вы с Амноном получите от него всё. Всё-всё! Уж я-то знаю этого старика…

– Не будем сейчас об этом, – сухо сказала я. – Рассказывай дальше.

Но Рут не могла успокоиться.

– Знаешь, сколько раз я предлагала ему что-нибудь продать – этот дом или его дурацкую коллекцию.

– Похоже, что коллекция не такая уж дурацкая…

Она презрительно фыркнула.

– Старцы с тяжелым взглядом и еврейки в чепцах? Мой отец сидит на имуществе, которое может обеспечить нам всем райскую жизнь!

– Ну что ты стонешь, Рут? Ты живешь в доме, который он построил, зарабатываешь намного больше меня и…

– Не строй из себя праведницу! – взвилась она. – Твой отец был на моей стороне!

– Мой отец никогда не пошел бы против Макса.

– Нет? Так знай: эти деньги предполагали вполне определенное назначение, о котором ты предпочла не знать. Твоя мать нуждалась в лечении, которое стоит бешеных денег. Бешеных! – Она закатила глаза. – У нее нет медицинской страховки ни в Америке, ни здесь. Это ты знала?

– Кажется, да, – прошептала я.

– Теперь ты понимаешь, зачем мы обратились к твоему отцу. Он надеялся, что сумеет убедить Макса.

– Но он не сумел.

– Правильно! Потому что Макс не знал.

– Что?

– Где картина. Теперь я понимаю, что только два человека знали, где спрятана картина. Лиор и…

И тут до меня дошло! Как же я не подумала об этом?! Якоб Роткопф. Маленький сумасшедший. Вечный дедушкин спутник. Газета. Тот, кто учил меня свистеть и петь смешные песенки про маленького Меира, сидящего на вершине Гималаев, и про утку, которая пошла погулять и встретила селезня кря, кря, кря… Картина у него! Но где? Подвал, в котором он жил, давно пустует и пережил несколько серьезных наводнений. Трудно поверить, что там что-нибудь уцелело, и, кроме того, Рут несомненно перевернула там каждую тряпку.

– Твоя мама рассказала, что она рассердилась на Лиора и наказала его, – глаза Рут сверлили белый пол гостиной. – Лиор что-то говорил о картине, но она тогда этого не поняла. Она боялась его. Этот Якоб совсем сумасшедший, Габи! Я думаю, что ты стала такой… из-за того, что он с тобой сделал…

Она умолкла. Я смотрела на нее со злостью:

– Какой – такой?

Она не ответила.

– Ты знаешь покупателя, ради которого Магнук пошел на убийство? – спросила я.

– Почему ты спрашиваешь, Габи? Ты замышляешь новую сделку?

– Не совсем, – сказала я и потащила ее к окну. – Видишь вон того красавчика? Это мой телохранитель. А знаешь, почему его ко мне приставили? Потому что твой покупатель любит отломанные пальцы, отрезанные груди и кровоточащие головы. Ты должна знать, с кем имеешь дело!

Она прижала руку ко рту, сдерживая крик.

– Да, мы провели с ним непростую ночку. Послушай, ты должна всё рассказать Шамиру.

– Ну ты загнула! – хихикнула эта сволочь. – Подумай – мы с тобой можем кое-что заработать, покупатель не постоит за ценой. Возможно, он кажется опасным, если не получает…

– Рут, я понятия не имею, где картина.

– Пойди к Якобу! Надави на деда!

– И тогда твой коллекционер разрежет меня без наркоза?

– Что ты несешь! Речь идет о тонком ценителе искусства, о культурном человеке, который…

– …который готов приобрести также дедушкины уши, твой нос и несколько моих пальцев, как же ты не понимаешь?! Кто бы он ни был – миллиардер, сделавший деньги на лифчиках или на бельевых прищепках, – он нанял нескольких амбалов, которые сделают для него всё!

– Габи, знаешь, что ты сможешь купить на полмиллиона долларов, которые получишь за картину?

Ах так?! Теперь уже она охмуряет меня?

– Так как, Габи, детка? По рукам?

Я посмотрела на нее с отвращением.

– Пропащий ты человек, тетя, совсем пропащий, – сказала я и вышла.

– Подожди, – догнал меня ее голос. – Давай присядем… Мы с тобой можем договориться… – Но я уже взбежала по лестнице в свою квартиру, где обнаружила дедушку, сидящего на диване с книгой в руке, которую он нашел, конечно же, в книжном шкафу, бывшем когда-то его, и шепотом читающего биографию некоего Проклятогогитлера.

– Дедушка!

– Габиляйн, где ты была? Я перечитываю, как этот гад покончил с собой вместе со своей сукой… Что с тобой? Ты так выглядишь… Ты была у своей тети?

Я кивнула.

Дедушка вздохнул:

– Ох уж эта девчонка! Ну почему она такая?..

– Действительно, почему? Какая кошка между вами пробежала? Она твоя дочь, деда. Что она тебе сделала?

– Сделала, сделала такое, что я никогда ей не прощу.

– Что? Потопила «Титаник»? Украла ребенка у Линдбергов?

Он не улыбнулся:

– Это она настроила бабушку Йону против Якоба, – в его голосе была горечь и злость. – Это она нашептывала о нем всякие гадости. Это она сказала твоей матери отправить его в психбольницу.

– Я думала, это была мамина идея…

Он отрицательно помотал головой:

– Рут, как змея, говорила твоей матери: «Сделай так, сделай так». Габиляйн, в твоей тете есть много зла, зи ист ейне шлахте персон[44]44
  Она плохой человек (нем.).


[Закрыть].

– Дедушка, – я чуть не плакала. – С этим пора покончить. Мы должны найти эту картину.

Поблекшая синева его взгляда выдавала усталость, накопившуюся за целую жизнь.

– Ее уже можно открыть миру, дедушка. Это не такой большой скандал. Кого сегодня волнует, что еврейская девушка из хорошей семьи позировала обнаженной художнику-извращенцу?! Посмотри, во что мы впутались из-за этой тайны!

Он не ответил.

– Деда, ведь чем дальше, тем хуже! Сначала Сара Курт, теперь этот Магнук, один раз бандиты проникли к тебе в дом, два раза ко мне. Что еще должно произойти, чтобы ты понял, что эта картина приносит нам одни несчастья?!

И словно в подтверждение моей правоты, снаружи послышался вой сирены, визг тормозов и хлопанье дверей полицейской машины. Раздался топот на лестнице, и, выглянув в приоткрытую дверь, я увидела скверную прическу Шамира, который стоял у двери Рут и стучал в нее кулаком.

– Макс Райхенштейн, – сказала я, – что будем делать?