Текст книги "Вне закона (СИ)"

Автор книги: Адам Хлебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Всё-таки меня выследили.

– Куда собрался? – я услышал знакомый сиплый голос над ухом.

Это был Рома. Один из шестёрок синдиката.

– Отсюда не видно, но если хочешь, то покажу.

Я начал медленно вставать.

– Не дёргайся, а то ненароком прирежу.

– У меня ноги устали.

Главное – встать. Рома худощав и ниже ростом, понятно, почему с ножом ходит. Как он сюда пробрался? Нужно усыпить его бдительность, убедить в своём бессилии.

– Что-то мне страшновато, может, уберёшь своё перо?

Нож небольшой, лезвие чуть длиннее, чем у перочинного, но всё равно ничего хорошего, если черканёт по шее.

Я уже почти выпрямился в полный рост, потом быстро и очень плотно прижал правой щекой кисть Ромы к плечу, так чтобы у него не было возможности дёрнуть руку назад.

Он не успел очухаться, когда я, уже резко развернувшись против часовой, выворачивал ему руку и отбирал нож.

Рома выпустил нож, но попробовал ударить меня свободным кулаком.

Я увернулся и мгновенно отправил его в глубокий нокаут «кружкой» – коротким хуком без замаха. Пятка, бедро, вращение, плечо.

Тело Романа обмякло, и мне пришлось подхватывать его, чтобы он не долбанулся головой об пол.

Несчастные случаи мне не нужны.

Я аккуратно уложил его на пол гаража. Оглядевшись по сторонам, я открыл дверь «Волги», положил нож в перчаточный ящик.

Завёл машину. Двигатель мерно заурчал.

Потом выбрался из салона и нащупал пульс на запястье Ромы. Жить будет. Оттащил к столбу и усадил.

Мои деньги и документы на дорогу остались в квартире.

Нехорошо шарить по чужим карманам, даже противно, но мне пришлось обыскать одежду Ромы.

Он сам напросился.

К своему удивлению, во внутреннем кармане нашёл паспорт на имя Бестужева Романа Валерьевича. Фамилия-то какая знаменитая.

И сто пятьдесят рублей. Крупная сумма для такого типчика. Паспорт и деньги я убрал в нагрудный карман рубашки.

Рома был дружком Гоши, и существовала большая вероятность появления моего надсмотрщика в ближайшее время. А это не входило в мои планы.

Рома всё ещё был в отключке.

Эх, жаль. Мне хотелось бы допросить Рому и узнать, как он вычислил место стоянки машины.

Сев за руль «Волги» и запустив двигатель, я взглянул в сторону поверженного противника. Тронулся и поехал на выезд.

Выехав за пределы стоянки, я так и не увидел, как Рома раскрыл веки, начал приходить в себя, оглядывая пространство непонимающим взором.

Испытывал ли я в тот момент угрызения совести? Нет. Но мне было неприятно осознавать, что я пользуюсь теми же методами, что и они.

В глубине души я был уверен, что я не такой. Технически я присвоил деньги Ромы.

Но я был уверен, что Гоша компенсирует ему из тех, что остались в квартире.

По сегодняшним меркам я довольно «упакованный» парень.

Но бо́льшую часть сбережений я оставил у Ольги, девушки, с которой мы сошлись во время моей «службы» в синдикате.

В памяти всплыла вчерашняя утренняя сцена. В просторной комнате царил полумрак.

Силуэт молодой обнажённой женщины легко соскользнул из постели, в которой я лежал.

Она подняла руки вверх, томно потянулась и, как кошка на цыпочках, подошла к занавешенному окну.

Чуть отдёрнув плотную портьеру, Ольга зажмурилась от яркого света, вливающегося в комнату в узкую щель между занавеской и оконной рамой.

Поток солнечных лучей освещал ровно половину лица. Наверное, в этот миг в её зрачке отражалась жизнь большой и красивой страны.

Она неожиданно повернулась ко мне и, поймав мой оценивающий взгляд, улыбнулась.

– Ах, какое сегодня солнышко! Как красиво на улице! Погуляем сегодня?

Я разглядывал её сильные и стройные ноги, небольшую грудь и ладную фигуру, которая контрастировала с лицом.

Она не была красавицей, скорее, её черты мордашки были грубоваты.

Доставшиеся от отца-румына большой рот и нос делали её «гадким утёнком» среди других девушек облегчённого поведения, работавших на синдикат.

Но стоило с ней немного пообщаться, как в ней раскрывалась настоящая женственность.

Ольга обладала особым магнетизмом, который притягивал к ней.

Тонкие и немного кучерявые волосы вспыхнули огнём от скользящих лучей солнца.

Тяжёлая копна тёмно-русых волос, колыхающаяся от движений тела, полыхнула живым пламенем, когда по ним скользнуло солнце.

Ольга шутливо промаршировала обратно к кровати строевым шагом.

Она размахивала руками, тянула носки, высоко задирая красивые стопы. При этом её приятная грудь трепетала и завораживала.

Остановившись в трёх шагах от кровати, Ольга вытянула руки по швам, приняла строевую стойку.

Потом совершила поворот, повернувшись лицом ко мне, левую руку положила себе на голову, а правой взяла под козырёк.

– Разрешите закурить, товарищ генерал? – спросила она, дурачась.

Я улыбнулся в ответ. Она так называет меня, когда хочет подразнить.

– С тобой спорить бесполезно, кури уже.

Мы с Ольгой друзья. Никаких обязательств друг перед другом. И от этого наша дружба ещё больше крепла. Так сложилось.

С того момента, как нас свёл синдикат, Ольга знала о моих делах почти всё.

Она умела хранить язык за зубами, и я мог доверять ей то, чего не скажешь родным и близким.

Мне никогда не нравились курящие девушки, но она была исключением.

Ольга достала из пачки импортную сигарету Dunhill, вставила её в тонкий и длинный костяной антикварный мундштук, чиркнула спичкой и закурила, выпустив колечко сизого дыма.

Потом грациозно присела на краешек кровати, подобрав под себя одну ногу.

Она, словно прирождённая актриса, умела представить себя в лучшем свете.

– На улице отличная погода, погуляем сегодня, товарищ генерал?

В день нашего знакомства я представился обычным гонщиком синдиката.

На что она ответила суворовской поговоркой о том, что плох тот рядовой, который не мечтает стать генералом.

Она утверждала, что знает толк в мужчинах, видит моё будущее, в котором я чемпион и «генерал».

«Песчаных карьеров», – добавлял я и со временем перестал сопротивляться тому, что она так меня называет.

– Прости, не могу. Я завтра уезжаю. Надо проверить машину.

– Гонка?

Я отрицательно покачал головой. Ольга указательным пальчиком стряхнула табачный пепел.

– Заказ.

Она затянулась, выпустила струю дыма в потолок и внимательно посмотрела мне в глаза.

Кажется, я знал, в чём секрет её магнетизма. Ольга всегда искренне интересовалась мной, принимая всерьёз мои дела и мысли.

Она не торопилась вставить своё слово, всегда точно и обдуманно комментировала услышанное. Она чувствовала.

– Они?

Я кивнул в ответ без пояснений, понимая, что она имеет в виду Адъютанта и Комиссарова.

– Ты можешь отказаться?

Ольга встала с кровати, затушила в хрустальной пепельнице сигарету и отложила мундштук.

Потом быстро накинула на себя короткий атласный халатик чёрного цвета с японскими журавлями.

– Нет. Это часть нашей сделки. Возьми вот это.

Я полез за деньгами в карман кожаной куртки, висящей на спинке стула рядом с кроватью.

Она молча взяла обмотанный льняной бечёвкой, упакованный в коричневую пергаментную бумагу свёрток и убрала его в тайник в дамском шкафчике.

Потом подсела поближе и стала гладить мою руку, лежащую на одеяле.

– Я им не верю. Почему ты согласился? Твоё дело – гонки.

– Я тоже не верю, но мы договорились, что я отвожу одного пассажира, и я больше им ничего не должен.

– Ты сильный, я знаю, что у тебя всё получится.

– Да ладно, брось. Возгоржусь.

– Не возгордишься. Я чувствую мужчин. Несмотря на твою молодость, у тебя есть внутренний стержень. Ты цельный, Саш. Ты держишь слово и говоришь правду.

– У каждого гонщика есть внутренний стержень.

– Ты думаешь, я не делаю разницы между тобой и остальными пацанами из нашей «весёлой» компании? Думаешь, я каждому говорю про стержень и цельность?

Мне хотелось её подразнить в ответку за «генерала».

Погладив её по щеке, я с сожалением подумал о том, что сегодня больше не увижу её чудесного женского тела.

И постарался запомнить, впечатать в память самые яркие ощущения и картинки прошлой ночи.

– Я не знаю, сама ответь.

Ольга схватила подушку и запустила в меня.

– Негодяй, как это не знаешь? – она засмеялась, – конечно, я это говорю только тебе. У других нет твоей силы.

– Что ты говоришь другим?

Она была одной из ночных бабочек, которых синдикат предлагал своим гонщикам и жокеям в виде бонусов.

А также использовал как источник информации о том, что у людей на уме, кто чем живёт.

Многие девочки стучали на своих посетителей. Многие, но не все. Ольга не из их числа.

Я точно знал, что она меня не сдала, когда могла.

Мы были знакомы с ней уже несколько месяцев, и за это время успели хорошо узнать друг друга.

– Тебя это не касается. Но если тебе интересно, я им говорю то, что им хочется слышать. Одевайся и умывайся, пойдём завтракать и пить кофе.

– Они сбе́гают к шлюхам от своих жён и подруг, потому что те их достали. Им не нужны оскорбления и упрёки. Они хотят слышать приятное о себе, и в этом их слабость. Ты не такой.

– Какой?

– Тебе не нужна лесть. Она на тебя не действует. Ты из другого теста.

Мы сидели за кухонным столом и завтракали. Вдруг она неожиданно спросила:

– Ты вчера принёс мне цветы. Почему? Мне давно не дарили цветов.

– Просто захотелось сделать тебе приятное.

Она сделала паузу.

– Эта поездка опасная?

Я в ответ пожал плечами, дожёвывая бутерброд и запивая его кофе. Вдруг она выдала:

– Я схожу в церковь и помолюсь за тебя.

Это было так неожиданно, что я чуть не рассмеялся и не сумел этого скрыть. Мне пришлось закрыть рот рукой.

Она разочарованно нахмурилась, опустила глаза и отвернулась. Похоже, моя реакция её обидела.

– Ты думаешь, что молитва шлюхи ничего не стоит?

– Оль, подожди. Ты чего? – положил руку на её ладонь, – ты же знаешь, что я тебя никогда не считал шлюхой или кем-то ещё. Ты мой друг. Я просто не знал, что ты ходишь в церковь.

– Тебя это отталкивает?

– Да нет. Просто на дворе восьмидесятые, мы строим коммунизм. Немного удивляет. Я не верю в Б-га, но если ты хочешь помолиться за меня, то мне будет приятно.

– Ты говоришь правду?

– Чистую.

– Твоя бывшая… ты никогда не рассказывал о ней. Какой она была?

– Ну, в строгом смысле у меня нет бывшей. Точнее, мне просто нравилось пару девчонок, и всё.

– Они были красивые?

– Ну, так, вполне себе ничего.

– Как фотомодели?

– Можно и так сказать.

– Ты был влюблён в них?

– Оль, сейчас это не имеет значения. В любом случае это всё в прошлом. Поверь мне, ты просто огонь. Они по сравнению с тобой дурнушки.

Понимая, как важна девушкам оценка их внешности, мне хотелось сгладить неловкость с церковью. Похоже, мне это удалось. Ольга снова улыбнулась.

– Врун!

Я расплылся в улыбке в ответ.

– Десять минут назад ты была обо мне другого мнения.

– Тогда ещё один вопрос. Деньги, которые ты мне дал на сохранение…

– Ну?

– Ты их украл?

– Нет. Заработал. Верь мне. Больше тебе ничего знать не стоит. Если вдруг не вернусь, оставь себе.

Она посмотрела на оставшиеся бутерброды.

– Когда ты вернёшься, я приготовлю тебе что-то очень вкусное.

– Хорошо, мне пора. Спасибо за завтрак, хозяйка.

Я встал из-за стола. Ольга тоже. Она стала провожать меня к двери.

– А где твой этот, телохранитель? – спросила девушка, глядя на то, как я обуваюсь.

– Гоша?

– Угу.

– Будь спокойна на сто процентов, сидит в подъезде на лестничной клетке и дожидается меня.

– Ты серьёзно?

Я кивнул в ответ. Она подала мне кожаную куртку.

– Абсолютно серьёзно.

– Ты хочешь сказать, что он всю ночь просидел у нас под дверью и не ходил спать?

– Он теперь всегда так делает.

Не поверив моим словам, она припала к дверному глазку.

– Блин, точно! Сидит. Что подумают соседи…

– Что ты выгнала воздыхателя, отдала своё сердце и всё остальное более достойному претенденту, то есть мне.

Ольга прильнула ко мне всем телом и положила голову на грудь.

– Береги себя…

Было странно впервые в жизни слышать эти слова от девушки, которую я и вправду не считал потаскухой.

Таких слов мне никто и никогда до этого не говорил.

Фраза растрогала, и я не нашёл ничего лучше, чем ответить ей:

– Ты тоже. Ничего не бойся.

Её губы нежно чмокнули меня в щеку.

Душа Ольги была чиста. А телесное…

Как говорил один священник в отличном итальянском фильме: «Блуд рождается в сердце, а не в теле. Тело просто следует лживому человеческому сердцу».

Я был благодарен Ольге за честность.

Моя чёрная Утёха несла меня по улицам Москвы.

Оптимальный автотранспорт для любой подобной операции – это машина, непримечательная ни в каком смысле.

Но благодаря Комиссарову всё сложилось иначе. И теперь Утёха была центром притяжения на дороге.

Люди разглядывали отполированные капот и бока чёрной «Волги», водителя, потом смотрели на номера. И снова на водителя.

По их недоумённым взглядам можно было понять, что они удивляются возрасту того, кто за рулём.

Мне казалось, что каждый, кто смотрел на машину, в деталях запоминал моё лицо, и в случае необходимости мог бы составить подробное словесное описание для фоторобота.

Понятное дело, что мне уже мерещились милицейские доски с физиономиями, объявленными в розыск.

Ведь фактически я ехал помогать беглому зеку. Из гарантий, что меня не будут преследовать по закону, только устные заверения Комиссарова.

С другой стороны, если бы я был одет в военную форму, то выглядел бы как солдат-срочник, служащий персональным водителем у какого-нибудь генерала. Таких в Москве пруд пруди.

Да, нужно было заранее продумать этот момент.

Но что называется, хорошая мысля приходит опосля.

«Волга» была отличной машиной, но всё же меня не покидала мысль, что чем неприметнее бы выглядела моя машина, тем лучше для дела.

Я вспомнил, что когда бросал ножик Ромы в перчаточный ящик, то видел там футляр от импортных солнечных очков.

Порывшись в бардачке прямо на ходу, я извлёк каплеобразные очки-«пилоты» и надел.

Я выглядел, как заправский агент из фильмов с участием Бельмондо.

Тёмно-синие линзы и чёрная оправа пришлись впору.

Видимо, они остались от предыдущего водилы, ездившего на этой комитетской машине.

В очках я почувствовал себя увереннее. Они скрывали глаза, и те, кто разглядывал меня, скорее запомнят форму очков, нежели лица.

В последнее время у кгбшников стало модным форсить импортными аксессуарами и шмотьём. Изящными дорогими зажигалками, соответствующей одеждой и обувью.

Многие из них курили импортные сигареты «Мальборо» или «Винстон». Особым шиком в их среде считалось отказаться от водки и пить виски.

Для окружающих это служило сигналом, что спецслужбист, как бы причастен к «святая святых» – внешней резидентуре.

Откуда виски? Оттуда, вестимо! Из-за бугра, только тшш, не болтай! Враг не дремлет!

На самом деле, сигареты и виски продавались в «берёзках», а инвалютные чеки можно было купить с небольшим наценкой с рук.

Но на то существовали разные знакомые, приживалы и «надёжные» люди на побегушках.

Я пока умудрялся чудом избегать этой роли «надёжного» парня. Упрямство и дерзость в очередной раз помогли мне.

Меня так и не сумели заставить подписать документы и сделать добровольным сексотом. Я немного не вписывался в их рамки и планы.

Комиссаров убедил своё руководство, что до поры до времени мне лучше побыть «вольным художником».

Конечно, при желании он сумел бы найти на меня управу, одни мои ставки на чёрном тотализаторе на себя чего стоят.

Но не только я зависел от него, но и майор Комиссаров от меня. Я кое-что знал про него, и пока мы сохраняли вооружённый нейтралитет.

Выполнение текущего заказа покажет, в какую сторону подует ветер.

Или мы разойдёмся как в море корабли, или придётся воевать по-настоящему.

Морально я был готов к любому исходу.

Я не зря тщательно готовился и начал реализовывать свой план самостоятельно.

Пока всё шло как надо, за исключением вре́менной потери документов, денег и главного – ведомственных талонов на бензин.

Утёха, с её пятью с половиной литрами, могла потреблять только высокооктановый бензин «Экстра». А эта марка далеко не везде попадалась.

Ладно, проврёмся. Зато я избавился от надзирателя, и руки мои свободны.

Пока топлива хватит.

В машине у меня имелся «аварийный запас» на чёрный день.

Кроме ножа и очков, в бардачке лежали две пачки сигарет и зажигалки. Атлас автодорог.

Несмотря на то что я не курю, сигареты всегда пригодятся.

Они нужны для того, чтобы отвлечь внимание, угостить, расположить к себе, получить нужную информацию.

Мой носимый аварийный запас состоял из нескольких частей.

В «наз» входила металлическая ручка, которую можно было использовать как колющее оружие, лезвие бритвы, спрятанное в прострочке на штанине.

Небольшой фонарик и комплект отмычек были спрятаны в ключнице под водительским сидением.

Компас, шило, перочинный нож, аптечка, сухой паёк, небольшой запас воды, спички, ножницы, нитки с иголкой, запасные карты местности, комплект сменной одежды и белья был спрятан в рюкзаке в особом отсеке в багажнике.

Под задним сидением в нише для будущего беглеца были отдельно припасены бельё, одежда и обувь для него. Помимо прочего, я собрал и упаковал в багажник все запчасти, которые могут понадобиться в дороге.

Я притормозил на очередном светофоре, подъезжая к метро «Кузьминки» на трёхполосном Новорязанском шоссе.

Слева стоял «ЗИЛок»-самосвал.

Справа подъехала видавшая виды «вазовская» «двойка».

За рулём сидел молодой представитель одной из закавказских социалистических республик в огромной кепке фасона «аэродром».

Вся задняя часть была забита мешками с репчатым луком. От груза его авто здорово просело. Везёт товар на рынок.

Он с какой-то неподдельной завистью разглядывал мою чёрную «Волгу».

Скорее всего, азербайджанец. Такие машины особо ценятся в Закавказье.

Да здравствует дружба между народами!

Вряд ли грузин. Грузинам товарищ Сталин и товарищ Берия позволили иметь элитные направления в сельском хозяйстве: виноделие, выращивание чая и табака.

Дали возможность снимать своё кино и даже грузинский автопром построили.

Правда, грузовики «Колхида» с Кутаисского автомобильного завода жаловали ещё меньше, чем армянские микроавтобусы «Ераз», собираемые на базе «РАФ».

Есть такая Рижская автомобильная фабрика.

По вину же – знай себе собирай раз в год урожай, месяц на переработку и первичное брожение.

А потом жди, когда вино дойдёт до кондиции.

Технологи дегустируют, убавляют-прибавляют крепости за счёт сахара.

Красота! Работают виноделы в колхозах два-три месяца в году.

С табаком такая же история.

Что касается чая, то тут ещё лучше.

Чайный куст начинает давать плохонький урожай лет через пять.

Пик производительности приходится на тридцати-сорокалетие куста.

Вот и выходит, что посадили чайные плантации в начале пятидесятых после войны. И ждали, пока разрастётся чайная индустрия.

Спрашивать за выполнение плана можно только в восьмидесятых.

И то, к концу семидесятых с ручной перешли на механизированную систему сбора урожая.

Не особо брат-колхозник утруждает себя ручной работой в чайной отрасли Грузинской ССР.

НТП. Научно-технический прогресс на службе у сельского хозяйства на Юге СССР.

Правда, почему-то качество от НТП сильно упало. В грузинском чае вместе с листьями всё чаще «палки» стали появляться.

Ещё грузинам дали возможность проявить себя в кинематографе, как без этого.

И считалось, что грузины – самые богатые граждане в Союзе.

Некоторые из грузин были недовольны советским строем и своим положением в СССР, а я искренне не понимал причин недовольства.

Ведь их собратьям-армянам и азербайджанцам повезло меньше. Тем реально нужно было пахать.

Я уже молчу о народах, населяющих центр и север РСФСР, русских, татар, мордву, карелов и всех остальных наших.

В России и культуры сложнее, и климат куда суровее, чем в Грузии. Нашим крестьянам в колхозах и совхозах куда сложнее.

Загорелся зелёный. Я втопил педаль газа и стал быстро набирать.

Тело вдавило в сидение. Трёхступенчатый автомат плавно менял передачи. Я набрал почти сотню.

Секунд через двадцать я оставил далеко позади всех, кто стоял со мной на светофоре.

Через два километра пост ГАИ на выезде из Москвы. В области груди я почувствовал лёгкий холодок.

Во-первых, у меня не было своих документов.

Во-вторых, Гоша всё же мог настучать на меня Комиссарову, и тот легко мог распорядиться, чтобы меня задержали на выезде.

Но будь что будет. Не сбавляя скорости, я двигался в направлении МКАД.

Гаишника, прогуливающегося у поста, я увидел издалека.

Милиционер тоже заметил стремительно приближающуюся к посту «Волгу». Расстояние между нами уже позволяло считывать черты его лица.

Инспектор ГАИ начал щуриться.

Он явно напрягся и сделал пару небольших шагов в направлении проезжей части.

А потом я увидел, как его правая рука с жезлом начала подниматься.