Текст книги "Вне закона (СИ)"
Автор книги: Адам Хлебов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 19
Ещё выстрелы в нашу сторону.
– Бух! Бух!
– Ах ты, сука! – прокричал Рашпиль и начал палить из «Браунинга».
Я не успел моргнуть, как зэк расстрелял всю обойму, а потом рванул за угол навстречу противнику. Совсем безбашенный.
Послышалась возня, хрипы, сдавленные ругательства и звуки борьбы.
Я ещё раз оглянулся и поискал взглядом Алису. Она будто испарилась.
Осторожно выглянув из-за угла, я увидел, как Рашпиль с седым катаются по полу.
Я не верил своим глазам. Худощавый старик оказался физически крепким субъектом. Он нависал над Рашпилем и дёргал с силой того за грудки.
Рашпиль упирался ладонью в лицо и пытался бить своего оппонента вбок свободным кулаком. Но тот словно ничего не чувствовал.
Седой поднимал тело над бетоном и силой старался навалиться сверху так, чтобы Рашпиль бился затылком о бетон.
Закалённый в зоновских боях пассажир моей «Волги» поджимал подбородок к груди и оставался цел и невредим, но ничего не мог противопоставить напору противника.
Чуть поодаль валялись разряженные стволы, и мне на миг показалось, что в запале битвы никто из дерущихся не подумал о том, что можно использовать рукоять как ударное оружие.
Но в какой-то момент Рашпиль сумел вывести сидящего сверху старика из равновесия. Он изогнулся на полу дугой и сбросил с себя противника, после тут же резво пополз на четвереньках к ближайшему пистолету и перехватил его за дуло как топорик.
Рашпиль вскочил на ноги.
Обернувшись к седому, он увидел перед собой раскачивающегося от усталости человека с ножом в руках.
Костромской нажал кнопку на рукояти, и за этим последовал мгновенный выброс лезвия с щелчком.
Клинок напоминал по форме итальянский автоматический стилет. На рукоятке из слюды после передних латунных больстеров проглядывался силуэт обнажённой русалки или дивы с длинными рыжими волосами.
Всё понятно – зэкпром. Зоновская выкидуха. Тамошние мастера от скуки бесконечно утекающего времени иногда делают настоящие шедевры.
Таким ножом можно только колоть. Игольчатое лезвие, заточенное с одной стороны, предназначалось для наступательной тактики, нанесения колющего удара, но никак не режущего.
Старик сделал два стремительных выпада один за другим, целясь в шею Рашпилю, но тот, к счастью, сумел увернуться и уйти с линии атаки.
Быстрота Костромского поразила моё воображение.
Но мой пассажир тоже не терял времени даром и умудрился врезать рукояткой пистолета по кисти своего противника.
Старик чуть не взвыл, но тут же перебросил нож в левую руку. Судя по движению, он превосходно владел обеими руками.
Коротким движением он нанёс следующий колющий удар и, по-моему, задел мышцы руки Рашпиля.
Надо было с этим заканчивать. Чего доброго, ещё проткнёт насквозь. Я огляделся и увидел штыковую лопату. Схватив её как копьё, я рванул на помощь, но, к моему удивлению, Рашпиль меня тут же остановил.
– Не лезь, Сантей. Я сам с ним разберусь.
Я остановился как вкопанный и, пока пытался понять, как мне лучше поступить дальше, прозевал момент, когда Рашпиль с седым с рёвом бросились друг на друга.
Я думал, что седой заколет Рашпиля ударом в сердце, но мой пассажир каким-то непостижимым образом оказался за спиной у врага.
А потом разнонаправленными движениями двух рук свернул тому шею. Раздался препаршивейший хруст. Седой обмяк, выпустил из руки стилет.
Сначала на пол со звоном упал клинок с сисястой девицей на рукояти, а потом за ним рухнул его владелец с открытыми глазами.
Теперь они смотрели куда-то в пустоту.
Рашпиль тяжело дышал – схватка далась ему нелегко.
Он обшарил карманы седого и нашёл один полный магазин патронов.
– Живём! Есть маслята! – он подбросил и тут же подхватил металлическую обойму.
Я посмотрел на валяющийся тут же ствол старика. Старенький ТК. Наверное, ещё довоенный. Интересно, откуда он у него?
Пистолет Тульский Коровина поступал на вооружение сотрудников НКВД СССР, среднего и старшего командного состава Красной Армии, государственных служащих и партийных работников.
Поймав мой взгляд, Рашпиль тут же предупредил:
– Ствол не тронь, этот явно в мутиловках побывал. Найдут твои друзья пальчики – и повесят на тебя все висяки.
Он говорил об этом с совершенно спокойным видом. Будто и не убил только что человека. Я кивнул в ответ.
Рашпиль осмотрел поле боя и вроде остался доволен результатом.
– Чисто сделано, ни одна сука не подкопается. Жаль, так и не узнал, кто меня заказал.
Наверное, он имел в виду экспертов-криминалистов, которым предстояло тут поработать.
– Надо валить. Где Алиса?
– Исчезла. Её похитили!
– Вот суки!
Он потёр лоб, словно пытался собраться мыслями, и прокричал:
– Али-и-и-с-а-а!
– Не ори, здесь её нет. Побежали.
Я рванул в сторону выхода и, подбежав к двери, понял, что моя правая рука совершенно онемела и я не в состоянии даже взяться за ручку.
Плечо болело и сковывало подвижность. Это был результат удара «спортсмена».
Рашпиль подскочил через секунду. Нахмурив брови, он распахнул предо мной дверь. Мы выскочили на улицу.
У первого здания, где припарковал «Волгу» и схватился с двумя мордоворотами, захлопали двери, послышался звук заводящегося двигателя.
Я безошибочно угадал звучание жигулёвского мотора.
Мне показалось, что Алиса попыталась крикнуть, но ей зажали рот.
– Вон они! Ходу!
– Ты их видишь? – спросил я урку.
– Нет, но нутром чую, что девку затолкали в машину. Чё с рукой?
– Здоровяк выскочил из дверей, когда вас увели. Еле отбился. А у тебя?
На рукаве виднелись следы крови.
– Война – херня, главное – манёвры!
– Что?
– Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою!» Говорю…
– Сильно задел?
– Царапина.
Я начал шарить работающей рукой по карманам и никак не мог нащупать ключи от машины.
Неужели где-то обронил, пока бежал под пулями? Не может быть, я бы услышал, как звякнула бы связка. Когда в тебя стреляют, все чувства обострены до предела. В том числе и слух.
Ключей не было. Так, спокойно! И тут я вспомнил, что они могли выпасть во время схватки со спортсменом.
«Шестёрка» агрессивно сдала назад, совершила «полицейский» разворот и, покачнувшись бортом, рванула по направлению к пустой проходной предприятия.
Я подбежал к припаркованной «Волге» через несколько секунд.
Капот машины был поднят. Вот уроды! Видимо, пытались что-то сделать с двигателем.
Я подбежал к месту, где должно было лежать тело того, кого я прижал машиной к стене.
Но его нигде не было видно, как и второго, которого я вырубил трубой.
Ага, вот и ключи. Связка поблёскивала в тусклом свете. Одинокий уличный фонарь в железной защитной решётке еле освещал местность.
Я подобрал ключи и заглянул в отсек с двигателем. Провода, идущие к свечам, на месте. Видимых повреждений незаметно.
– Давай, Сантей, что там? Уйдут! – Рашпиль уже запрыгнул на пассажирское сиденье и высунулся из открытого окна.
Я захлопнул капот и через секунду, оказавшись в салоне, повернул ключ в зажигании.
«Утёха» завелась с полпинка. «Умничка, а не машина, теперь нам с тобой нужно показать всё, на что мы с тобой способны!» – подумал я про себя и, не включая фар, резко взял с места назад.
Во время разворота Рашпиля вжало в правую дверь.
– Пристегнуться? – он опасливо посмотрел на меня, но я ничего не ответил, перевёл рычаг коробки передач в положение «драйв» и вдавил педаль газа в пол.
Чёрная «Волга» взревела, и все пять с половиной литров объёма с ускорением, вжимающим наши тела в спинки кресел, понесли нас за «Жигулями» к проходной.
За нами вздымались огромные тучи серой пыли.
Рашпиль не терял времени даром. Он повытаскивал патроны из подобранного магазина и теперь заряжал свой ствол.
– Подойдёт! – Рашпиль утвердительно кивал и убеждал себя в сопутствующей удаче. – Повезло так повезло! Маслята заходят, как родные. Вот в первый раз рад, что Алиска эту пукалку мне пробарабанила.
Мы выскочили на прилегающую к предприятию улицу.
Впереди замелькали стоп-сигналы удаляющейся «Шестёрки» – она резко свернула вправо.
Скорее всего, им не было нас видно. Хорошо, что на «Утёхе» стоит автомат. На механике было бы очень неудобно вести машину одной рукой.
Плечо всё ещё саднило, но потихоньку боль отступала, и подвижность возвращалась.
Рашпиль всматривался через окно в темноту, пытаясь понять, куда поехала «Шестёрка».
– Ты что, тех завалил двоих? – у Рашпиля поднялись брови от удивления.
– Похоже на то. Кто эти люди? Чем ты им насолил?
– Да я сам в полных непонятках. Знать, кому-то не понравилась моя работа.
– Вспоминай…
Мы постепенно сокращали дистанцию между нами и «Жигулями», но они всё ещё шли впереди метрах в пятистах.
– Да последний заказ мутный был какой-то. Короче, надо было замочить типчика одного. Он шишка в райкоме, в Новороссийске.
– Замочить в смысле убить?
Рашпиль кивнул.
– Часть бабок мне авансом отдали через одного шныря. А шишка этот сам как сквозь землю провалился. На выходные уехал на дачу один, а потом и исчез.
– То есть ты взял деньги, а заказ не выполнил, так получается? Кидок?
– Ты гонишь, Сантей? Какой кидок? Моя работа требует подготовки, расходов, трудов немалых, одним словом. А то, что человек исчез раньше, чем я успел его грохнуть, так это проблема заказчика. Это все знают. Они вообще мне вторую часть гонорара торчат. И вообще, откуда им знать, что исчезновение не моих рук дело.
– Что-то тут не так. Выходит, Комиссаров тебя послал на убой?
– Нет, Комиссаров знал только, что мне в Горький надо. Я сам выбирал конечную точку. Говорю же, мне тут должны были. Я сюда за бабками ехал.
– Тогда кто же? Может, тебя подставил тот, кому ты звонил из таксофона?
– Да не. Звонил шестёрке одному. Он типа связного.
– Думаешь, он не мог подставить?
– Да нет, там всё сложнее. Шестёрка этот как попугай-попка. Ему звонят и велят передать всё слово в слово, он даже не знает толком, кто звонил и кому он передаёт маляву.
Мы нагоняли похитителей. До «Жигулей» оставалось уже метров сто.
Рашпиль достал пистолет и начал опускать стекло на своей двери.
– Поднажми, Сантей. ГБшный конь как раз на такие случаи нужен.
– Ты только не вздумай в водилу стрелять, иначе они разобьются.
– Обижаешь, товарищ водитель, я-то своё дело знаю. Исключительно по колёсам.
Самое разумное было бы подкрасться, подъехать сзади к «Шестёрке» незамеченными, но увы – когда между нами оставалось метров тридцать и Рашпиль приготовился стрелять, нас заметили.
«Шестёрка» начала агрессивно перестраиваться на проезжей части, обгоняя попутный транспорт.
– Зассали, черти? Сантей, давай, нагоняй, гонщик!
Я включил подкапотную «светомузыку» и вывел «Волгу» на встречку.
Машина послушно набирала скорость и буквально секунд через десять поравнялась с «Шестёркой».
За рулём сидел тот самый спортсмен, которого я вырубил куском трубы.
На заднем сиденье находилась Алиса. Её удерживал ещё один бандит, который приставил пистолет к голове девушки.
Рашпиль высунулся до пояса из окна и прицелился, но водитель «Шестёрки» резко принял влево в нашу сторону.
Опасное сближение! Я мгновенно среагировал и тоже ушёл влево, избегая столкновения.
Это был очень рисковый манёвр, потому что мы выехали навстречу потоку.
Не поступи я таким образом – Рашпиль оказался бы зажатым между автомобилями.
Мой спутник смачно выругался и залез обратно в салон.
«Шестёрка» же теперь ушла вправо и «прикрылась» идущим самосвалом.
Мне же пришлось уходить ещё правее, потому что навстречу ехал автобус, водитель которого истерично сигналил и моргал фарами.
На какое-то время я потерял «Шестёрку» из вида.
Мы шли в противоход потоку, прижимаясь к левому тротуару. Теперь целая вереница машин справа от чёрной «Волги» загораживала нам обзор.
– Вон он! Повернул направо! – крикнул Рашпиль, тыча стволом в сторону ближайшего перекрёстка.
Мне пришлось принимать авантюрное решение в доли секунды.
Можно сказать, что я совершил грубейшее нарушение, когда бросил «Утёху» вправо, не обращая внимания на другие машины, движущиеся по проезжей части.
Раздался леденящий визг тормозов. Все, кто ехали рядом, навстречу и сзади, экстренно тормозили. Многие крутили пальцем у виска и истово матерились.
Словно охраняемая неведомой силой, наша «Волга» в затяжном заносе уверенно вошла в поворот и понеслась вслед за похитителями Алисы.
К моему изумлению, мы никого не зацепили во время этого опаснейшего прохода.
«Шестёрка» впереди, метрах в пятидесяти.
Наши машины, летящие на предельной скорости, время от времени подпрыгивали на неровностях асфальтовой дороги и выбивали снопы искр из-под днища.
Мы снова нагоняли «Шестёрку». Рашпиль нетерпеливо похлопал ладонью по торпеде.
– Давай, Сантей, давай!
– Подожди, я его догоню. Стреляй, когда буду поближе.
Наконец, мы оказались буквально в трёх метрах от заднего бампера. Улица была пустынна.
Я снова выскочил на встречку, давая возможность Рашпилю выстрелить прицельно. Впереди городской парк.
Но неожиданно из салона «Шестёрки» начали стрелять в ответ. Справа послышался стук. Так щёлкают пули, когда попадают в кузов.
– Это чё? По нам хреначат? – у Рашпиля глаза полезли на лоб.
Одна из пуль пробила ветровое стекло под зеркалом заднего вида и прошла совсем рядом. По спине пробежал холодок. Они стреляли в меня.
Следующая пришлась в правую сторону кузова.
Рашпиль застонал от боли, скорчил гримасу, выпустил пистолет, тут же упавший на пол на резиновый коврик. Потом схватился левой рукой за правую ключицу.
Его зацепило.
Мгновения, на которое я отвлёкся от дороги, выстрелов и ранения Рашпиля, хватило на то, чтобы я прозевал резкий поворот вправо.
Я слишком поздно дёрнул руль и вылетел с проезжей части на обочину, а потом и в кустарник, растущий в парке.
Оставив за собой глубокую колею в мягком грунте, «Волгу» протащило ещё метров семь, а потом она замерла как вкопанная.
Я врубил заднюю, двигатель и коробка натужно завыли, но грязная и влажная земля не хотела выпускать машину.
Мы застряли и теряли драгоценное время. Я тихонечко нажал газ и попробовал продвинуться вперёд. «Волга» недовольно забурчала, но у нас получилось немного проехать.
Если суетиться в подобной ситуации, то можно было встрять насовсем.
Понемногу, враскачку, я вывел машину из грязи обратно на асфальт.
Вокруг ни души. Совсем непонятно, куда поехала дальше «Шестёрка».
– Сучары подзаборные!
Рашпиль был бледен. Кровь залила половину его верхней одежды. Положение не из лёгких. Знал бы я заранее, какая каша заварится…
– Тебе в больницу надо, – серьёзно проговорил я.
– Сдурел? Какая больница, там нас с тобой сразу и повяжут.
Он откинул голову назад.
– Надо понять, кто эти люди. Иначе Алису не найдём.
– Найдём! – простонал Рашпиль. Похоже, что он в этом был убеждён. – Она им не нужна. Им нужен я. Пока я топаю по этой земле, с ней ничего не случится.
– Тебя надо перевязать. Куда попали? Правой рукой шевелить можешь? – Он приоткрыл окровавленную рану, немного отняв ладонь от шеи.
– Похоже, маслёнок внутри застрял, – прокряхтел Рашпиль, превозмогая боль.
Я вылез из салона, вытащил из багажника аптечку. Соорудив на скорую руку марлевый тампон и повязку на плече, я перебинтовал рану. А потом полез в бардачок за картой. Нужно было найти больницу.
Рашпиль сидел на лавке, откинув голову назад и прижавшись спиной к стене в единственной комнатке дачного домика под Горьким.
Мы без труда нашли себе убежище, в котором собирались извлечь пулю из раны, а потом переночевать.
Я посчитал, что в это время года здесь не должно быть никого, и не ошибся. Дачный посёлок выглядел совсем безлюдным.
Выбор пал на дом на окраине, где за сараем можно было укрыть «Волгу» от посторонних глаз. Замок даже не пришлось взламывать – ключ лежал под ковриком на крыльце.
В доме имелось всё необходимое, кроме медицинских принадлежностей. Но это меня не беспокоило.
Перед тем как ехать к дачному посёлку, мне удалось совершить кражу в больнице.
В приёмном отделении царила суета и оживление. Никто не заметил, как я уволок из припаркованной «Скорой» ящик с инструментами, медицинский справочник и два флакона со спиртом и антибиотики.
Теперь всё это стояло на столе, а я листал страницы справочника.
– Спиртяга? – спросил меня мой беглый пассажир, указав кивком на флаконы с прозрачной жидкостью.
– Он самый. Спирт. Медицинский. Сейчас с водой разбавлю. Примерно половину наполовину. Это будет нашим наркозом. Не возражаешь?
– Пойдёт, не возражаю. Только ты это, Сантей, не разбавляй. Давай так, – Рашпиль немного повеселел после того, как мы заселились в наше временное убежище.
Здесь мне наконец удалось остановить кровотечение из раны в области ключицы.
Пуля вошла чуть ниже кости и, насколько я мог судить, застряла в трапециевидной мышце.
– Не, так не дам. Слизистую сожжёшь, – ответил я, налив в чистую эмалированную кастрюлю грамм триста спирта и столько же чистой воды. По концентрации должно было получиться что-то вроде обычной водки.
– Чё у тебя такая серьёзная рожа, Сантей? Не переживай, не сдохну. А сдохну – так невелика потеря.
Я стоял перед ним с кастрюлей разведённого спирта в руках и думал, сколько нужно водки для анестезии.
– Ты мне живой нужен. Рано помирать собрался.
– Как скажешь, – Рашпиль довольно кивнул и потянулся к ёмкости со спиртом.
– Ну, будь здоров, – а потом приложился губами к кромке.
Он начал делать большие глотки. Его кадык заходил вверх-вниз, как у голубя, пьющего из ручейка.
– Хорош, – я попросил его остановиться, увидев, что он уже поглотил больше половины.
Но Рашпиль не послушал и осушил кастрюлю до дна.
Его глаза увлажнились, будто в них закапали лекарства. Двумя быстрыми движениями он смахнул слёзы с век.
– Нормалёк. Теперь порядок. А вообще-то мне нельзя пить.
Глава 20
Я отложил кастрюлю в сторону и посмотрел на стол. На столешнице, на марле лежали разложенные хирургические инструменты, вскипячённые в биксе.
Это такой короб из нержавейки для хранения и стерилизации.
Инструменты поблёскивали и были уже продезинфицированы. Я вскипятил их в том самом биксе на газовой горелке для приготовления пищи.
Перед этим я трижды тщательно вымыл поверхность стола.
Рашпиль сидел в той же позе в одних штанах, сняв рубашку и майку.
– Товарищ доктор, я готов. Можешь резать. Смотри не зарежь.
Он чуть подался вперёд, чтобы встать.
– Подожди, помогу, – я подхватил его под руку и подвёл к столу, – забирайся и ложись на спину.
Моё плечо всё ещё саднило, но уже не так сильно, как в самом начале.
– Сантей, знаешь чё? – Рашпиль быстро опьянел, и его язык начал заплетаться. Он явно начал нервничать.
– Что?
– Нельзя мне пить, понимаешь? Нельзя! Я дурной становлюсь! Мне же нельзя! Мне же нельзя! Ты это…
Он улёгся на стол и говорил с трудом, растягивая слова.
– Если я начну ба-ра-го-зить и вы-ежи-ва-ться, ты свя-я-я-жи м-е-е-н-я-я. Я ведь м-о-о-г-у-у…
Я так и не узнал, что он может, потому что через секунду раздался храп, и Рашпиль отрубился от конской дозы выпитого спирта.
Подойдя к нему, я приложил пальцы к шее. Пульс чувствовался. Потом к кисти.
Если пульс есть на кисти, то давление в норме, значит, пока он не так много крови потерял. Шестьдесят ударов в минуту – это хорошо.
Надеюсь, его организм не преподнесёт мне неприятных сюрпризов.
Теперь нужно было хорошенько вымыть руки. Где-то я слышал, что перед операцией хирурги моют руки минут десять.
В доме не было водопровода, но я натаскал из колодца два вёдра и предварительно вскипятил.
Глядя на лежащего Рашпиля, я думал о том, что его проносило множество раз в подобных ситуациях. А теперь судьба почему-то выбрала меня его спасителем.
Справлюсь ли? Да уж «повезло», что называется. Самое неприятное, что я вычитал в справочнике – это то, что есть риск сильного кровотечения во время операции.
Пока всё нормально. Но потом у него начнёт падать давление, если не успею, то рискую получить безжизненное тело.
Когда буду доставать пулю, кровь польёт как из ведра.
С момента ранения прошло уже около часа.
На самом деле кровотечение не прекращалось, но не было таким интенсивным.
Понять количество потерянной крови было невозможно, но интуитивно я чувствовал, что всё не так плохо.
Тянуть дальше не стоило. Будем оперировать!
– Ланцет, пинцет, спирт, огурчик, – произнёс я вслух.
Странный докторский анекдот, пришедший на ум, вызвал небольшую улыбку на моём лице.
Срезая ножницами наложенную мной же повязку, я понимал, что в месте, где пуля вошла в тело, надо сделать надрез.
Это самый ответственный момент. Меня совсем не смущали предстоящие медицинские манипуляции с живым человеком.
Но мой «пациент» может дёрнуться от боли, и я могу повредить большой сосуд.
Пожалуй, я воспользуюсь предложением Рашпиля и обездвижу его.
Найдя бинты, я скрутил из них что-то наподобие верёвок и перехватил ноги, руки и грудь Рашпиля так, чтобы даже если он дёргался, то положение тела не менялось бы.
Затем, набрав воды в тазик, я взял душистое мыло и стал намывать руки до локтя.
Завершив мытьё, я подошёл к столу, взял в руки ланцет и ещё раз заглянул в справочник.
Ощущение абсурдности происходящего не покидало меня.
Хирургические щипцы, ранорасширитель, зажимы и игла для наложения шва лежали тут же.
Расскажи мне кто-нибудь, что я буду оперировать человека по медицинскому справочнику – ни за что бы не поверил.
Сомнения в правильности своих действий заставили медлить.
Мне не хотелось «раскачиваться», я знаю, что чем больше буду раздумывать, тем сложнее будет начать.
Придерживая одной рукой плечо Рашпиля, я мысленно прицелился и сделал надрез у раны.
Я сидел, прислонившись к стене, и смотрел на стол, на котором лежал Рашпиль.
Впервые за долгое время мне захотелось выпить водки. Стакан. Залпом.
Рядом на столе стояла то ли медицинская ванночка, то ли миска с извлечённой пулей. Это было непросто.
Может быть, по меркам профессиональных хирургов, такая операция – сущие пустяки.
Но с учётом того, что мне никогда раньше не приходилось делать подобного, я чувствовал себя если не полубогом, то последователем Пирогова точно.
Я не только сумел извлечь пулю, но и зашить рану.
Когда я убирал окровавленную одежду, то нашёл в кармане справку из исправительного заведения на имя заключённого Сергея Петровича Решетникова.
Взгляд упал на оставшийся спирт. Но пока я раздумывал, Рашпиль внезапно заревел и попытался разорвать бинты, сковывающие его движения. Но у него ничего не получалось.
Жгуты держали крепко.
– Пусти меня, бес! Дай мне свободу, отпусти!
Он почему-то смотрел в потолок. Он был пьян, и его язык, как и прежде, заплетался.
– Успокойся, всё нормально, – я встал и подошёл к бьющемуся в бессильных конвульсиях человеку.
– Это я.
Он резко повернул голову в мою сторону.
– Ты? Ты не бес? – он будто не узнавал меня.
– Рашпиль, ты придуриваешься или реально не узнаёшь меня?
Он помедлил с ответом, глядя мне через плечо.
– Тебя узнал. Ты ангел. А он почему здесь? Убирайся! Ты что, пришёл за мной? Убирайся!
Я невольно оглянулся, но за мной никого не было. Рашпиль бредил.
– Кого ты там видел? Нет там никого, успокойся!
Но беглый зэк не унимался:
– Как это нет? Вот он стоит, смотрит.
– Да кто стоит?
Рашпиль внезапно отвернулся и закрыл глаза.
– Кто-кто. Отчим мой. Сейчас он уйдёт. Мне нельзя пить. Уходи.
Рашпиля затрясло мелкой дрожью. Я не знал, как реагировать. Лучше всего ему было бы снова уснуть.
– Хочешь ещё спирта?
– Нет, нет! – он открыл глаза и повернулся ко мне, – мне нельзя пить. Они все всегда приходят. Отпусти меня, отпусти, бес! Я тебя прошу.
– Здрасьте, приехали, я только что у тебя был ангелом. Теперь снова бес?
– Нет у тебя ничего святого. Отпусти меня. Не нужны мне были те иконы. Забирай.
– Иконы? Вот это уже совсем интересно. Какие иконы?
Но он снова отвернулся и зажмурился.
– Они все пришли. Скажи им, чтобы они уходили. Видеть их не могу. Прошу! Пусть они уйдут. Я денег дам. Много. У меня много денег. Пусть уходят.
Он почти рыдал. Я сам был шокирован его словами и галлюцинациями, поэтому попробовал его ещё раз успокоить.
– Да нет тут никого, мы вдвоём. Я Саша Каменев. Сантей, помнишь? Мы с тобой и Алисой приехали в Горький на Волге. Я за рулём. Помнишь?
Он хмурился и смотрел в потолок, страшась повернуть голову в мою сторону.
– Алиса? Да-да, забирай Алису, она хорошая маруха! Только отпусти меня, только скажи, чтобы они все ушли.
Нужно его успокоить, иначе все мои потуги с наложением швов пойдут прахом.
Я где-то давно читал, что бесов не существует для обычных, нормальных людей.
А вот для шизофреников их виде́ния абсолютно реальны.
Я решил попробовать.
– Хорошо.
– Что хорошо? – Рашпиль всё ещё не смотрел в мою сторону.
– Я готов передать им твои слова. Что мне им сказать? Только обещай мне не дёргаться и не пытайся встать. Договорились?
– Лады. Скажи, чтобы они уходили. Скажи, что моё время ещё не пришло.
– Уходите, – я обернулся и обратился к невидимым посетителям сознания Рашпиля, – слышали?
По-видимому, мой призыв возымел действие. Непрошенные гости в сознании Рашпиля отступили. Он немного расслабился и теперь смотрел на меня.
– И этот тоже пусть уходит!
– Который?
– Матвей Костромской. Ты его знаешь.
– Уходи, Матвей. Его время ещё не пришло.
Мой Бог, он реально видел призраков. В бреду к нему являлись все те, кого он лишил жизни. Сущий ад на земле для наёмного убийцы.
Не этим ли объяснялось его безрассудное и агрессивное поведение в ресторане? Может, он принял официанта за одну из своих жертв?
Поэтому он кричал, что ему нельзя пить.
– Они ушли? – спросил я Рашпиля.
– Хрен их знает, как ушли, так и могут прийти обратно, – он уже трезвел и говорил спокойным голосом, – отвяжи меня.
А вот это фигушки. Я очень устал и хотел спать. Кто его знает, что взбредёт на ум этому беглому зэку в бреду. Вдруг он решит, что я один из его призраков.
– Нет, не могу. Терпи до утра, лучше постарайся уснуть. Я тебе наложил швы, если хочешь жить, то тебе нужно лежать смирно.
Как ни странно, но Рашпиль не стал протестовать и быстро согласился.
Улёгшись на единственной кровати, я быстро уснул. Хорошо выспаться мне не удалось, но даже несколько часов сна восстановили мои силы.
Рашпиль просыпался ещё пару раз, бредил, видел призраков, снова вспоминал иконы, успокаивался и, в конце концов, затих.
Наутро я не стал напоминать о ночных галлюцинациях.
Если говорить по-честному, то мне не хотелось снова видеть Рашпиля в таком состоянии.
Он заговорил первым, когда я встал и начал срезать его путы.
– Что было ночью? – в меня упёрлись два его неморгающих глаза.
– Как себя чувствуешь? Надо температуру померить и выпить антибиотик.
– Это ещё зачем?
Я протянул кружку с таблеткой.
– На всякий случай. В справочнике написано. Я не врач, и условия, как видишь, отличаются от стерильной операционной. Твой организм ослаблен, и ты легко можешь подцепить заразу. Надо пить, чтобы не было осложнений. Есть хочешь?
– Нет, от одной мысли о еде воротит.
– Это хорошо, потому что со жратвой тут у хозяев не очень.
– Так что было ночью? – с тревогой во взгляде спросил мой пациент.
– Операция прошла успешно, – я поднёс к сидящему на столе Рашпилю ванночку с бинтами и извлечённой пулей, – будешь забирать?
– Зачем?
– Ну хрен его знает, талисман, что ли. Что нас не убивает – делает нас сильнее.
– Насчёт сильнее не знаю, а вот больнее – точно. Руку и плечо конкретно ломит.
Он попытался отвести локоть в сторону и тут же скривился от боли.
– Выбрасываю? Я пулю для тебя держал.
– Давай сюда, на шею потом повешу, – Рашпиль забрал деформированный свинец и положил в карман брюк здоровой рукой, – подсобишь с рубашкой?
– Насколько я понял, тебе повезло. Кость почти не задета, – я помог ему надеть рубашку, которую нашёл в гардеробе у хозяев домика, – одежда нужна новая. Старую сжёг, она вся в крови была.
– Какие планы?
– Это я у тебя хотел спросить. Как будем Алису искать?
– Для начала надо понять, кто были эти вчерашние уроды.
– Могу позвонить в Москву, связному Комиссарова и попробовать разобраться через них. Мне всё равно в город нужно.
– А чего там в городе? – Рашпиль смотрел на меня с подозрением.
– Продукты, бензин. Нужно попробовать привести машину в порядок. А то она у нас как решето. Вся в дырочку. Не стоит так ездить и привлекать внимание.
– Чё, вместе поедем?
– Тебе лучше полежать и восстановиться, неизвестно, будет ли завтра такая возможность. Ты не переживай, если бы я хотел тебя сдать, давно бы сделал это на постах ГАИ.
– Да я не переживаю. Чё ты, Сантей. Просто кумекаю, как лучше.
– Если очень хочешь, то поехали. Но тут меньше вероятности подцепить инфекцию и получить осложнение.
Посовещавшись, мы пришли к выводу, что всё же мне лучше ехать одному.
Можно было попробовать «вытряхнуть» информацию из человека, который передавал Рашпилю информацию по телефону, но он наотрез отказался отпускать к нему меня одного.
Мой звонок Марго ввёл её в какой-то ступор. Она вроде как и не ожидала, что я буду звонить.
Я предусмотрительно не стал рассказывать о последних событиях: перестрелке и о том, что мне пришлось доставать пулю из Рашпиля.
Она ничего не смогла пояснить по людям, к которым поехал Рашпиль, но пообещала уточнить у Комиссарова и передать дальнейшие инструкции. Я должен был ей перезвонить через два часа.
Всё это выглядело более чем странно, и я решился подстраховаться и позвонил в Москву своему другу Серёге. Его невеста Юлька работала в МУРе на Петровке.
Она была свойской девчонкой и уже не раз мне помогала по дружбе.
Конечно, мало надежды на то, что у них есть данные на агента КГБ, но других знакомых в МВД, которым можно было доверять в подобных случаях, у меня не было.
– Серёга, здорово. Это я.
– Саня! Здорово, куда пропал?
– Серж, мало времени. Потом объясню. Слушай внимательно. Спроси у нашей с тобой невесты, что она может разузнать про Сергея Петровича Решетникова. До последнего времени он находился в Оренбурге в длительной предварительной командировке по её ведомству.
– Так, понял.
– Когда тебе перезвонить? Я в другом городе с почтамта тебе звоню. Это очень важно.
– Ну давай, часика через полтора. Она как раз на обед пойдёт, я договорюсь с ней подъехать и перекусить.
В зале толпилась очередь, помещение имело специфический запах.
Нет-нет, нечистотами не пахло, но это был малоприятный аромат особого советского быта и потных тел, который встречался только на переговорных пунктах.
Я поспешил выйти на улицу.
У меня образовалось свободное время для того, чтобы заняться машиной.
Масштабы бедствия оказались не такими уж критическими, как мне казалось поначалу. Лобовое и правая пассажирская дверь.
Деньги у меня имелись. Гонорар за поездку, выданный Рашпилем перед перестрелкой.
В родном городе, где производились Волги, найти запчасти не так уж сложно. Я быстро узнал у таксистов, что в районе железнодорожной станции Горький-Сортировочный есть чёрный рынок.
