Текст книги "Вне закона (СИ)"
Автор книги: Адам Хлебов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22
– Ну почему дело с концом? Мы ещё повоюем. Не ссы, Сантей.
Каналья, выходит, что мы с Рашпилем встали поперёк горла не только ростовским ворам, КГБ, но и Ватикану?
Комиссаров решил таким образом двух зайцев убить? От меня, который сорвал кассу на ипподроме. И избавиться от Рашпиля, знающего много лишнего про него.
– Почему ты думаешь, что Матвея Костромского нанял тот ростовский?
– Ну а кому же ещё я нужен, раз тебе сказали про иконы.
– А Ватикан?
– Не. Они бы сюда не полезли. Им якшаться с людьми типа Костромского западло. Там другого полёта птицы. Это твой любимый Комиссаров.
– А почему они тебя не пробовали убить в зоне, откуда ты сбежал?
– Зона красная. Ворам туда хода нет. А «комитетским» не с руки. Кум-то всё про меня знает. Это только кажется, что в зоне «комитетские» имеют власть.
– Не имеют? А кто имеет?
– Кум. Начальник зоны. А у него свои расклады. Мы с ним вась-вась. Понял?
– Не очень.
– Короче, нет у Комиссарова возможности меня по-тихому в зоне грохнуть. Всё в зоне через Кума делается. А через Кума у них облом.
– Поэтому он организовал тебе побег? Чтобы убить за пределами зоны.
– Верно. Им нужно было меня выцепить. Я-то думал, что у них новый заказ. А оно, видишь как: заказ есть, но не мне, а на меня.
Детали стали складываться в общую картину. Пока я думал, Рашпиль полез здоровой рукой за спину, за ремень и достал оттуда пистолет.
– Вон к нам гости едут. Сам справишься? – он кивнул в сторону дороги, ведущей от трассы к дачному посёлку.
По грунту быстро ехал тот самый «Форд», поднимая за собой облако пыли.
– Ни фига себе, как они нас нашли?
– Догадайся с трёх раз, – ответил Рашпиль и положил ствол рядом на ступеньку.
– Давай-ка в машину, наша больница переезжает.
Я подошёл и помог ему подняться. Им ехать ещё минут пять.
– Дальше я сам, – он довольно бодро встал и заковылял к сараю, за которым стояла «Волга».
Я же бросился в дом, сгрёб в медицинский саквояж инструменты и наскоро замёл следы нашего пребывания на этой даче.
Закинул барахло в багажник.
А дальше я выскочил садами к перекрёстку, к которому приближался «Форд». Я бежал изо всех сил, прикрытый соседними домами.
Они меня пока не видели. Это позволило мне удачно запрыгнуть в сухую канаву, оставаясь незамеченным.
Тяжело дыша, я проверил оружие. Всё в порядке.
Через минуту я выпустил в «Форд» из засады три пули. Одну в радиатор и две в покрышки. Шум иномарки, движущейся по грунтовой дороге, заглушил звук выстрелов.
Они даже не поняли, что по ним стреляли.
Проехав метров десять, «Форд» остановился. Из-под капота раздавалось шипение, и валил густой белый пар.
Водитель выскочил из машины и разразился многоэтажными матерными проклятиями.
С пассажирского сиденья вылез второй.
Он пока ещё не знал, что кроме радиатора, у него проблемы с резиной.
Пора делать ноги.
Я, пригибаясь и не оглядываясь, рванул обратно тем же путём.
Благополучно добравшись до «Волги», я запрыгнул в салон и завё̈л двигатель.
– Спасибо этому дому, поедем к дому другому.
– Ну что, завалил?
– Нет, зачем? Обездвижил. Погнали!
Нажал на газ, «Волга» тронулась с места с пробуксовкой задних колёс.
Адреналин снова прибывал в вены и разносился по телу тёплой волной.
Нужно постараться ехать по параллельной улице, оставаясь незамеченными, как можно дольше.
У наших незадачливых преследователей наверняка имелось оружие.
Если они уже поняли причину пробитого радиатора, то наверняка уже бежали к покинутому нами убежищу.
Всё получилось именно так, как я рассчитал. Пока они бежали к дому по основной, мы ускользнули мимо них по второй улочке.
Колея заросла. По ней редко ездили. Высокая трава шелестела и похрустывала, когда соприкасалась с никелированным бампером.
Растительность не давала подниматься пыли, и вскоре мы были уже в километре от «Форда» с простреленными шинами.
– Зря ты их не грохнул.
– Почему? Всё-таки люди.
– Да какие люди? Они чуть тебе только что кишки не выпустили.
– Считай, что я экономлю патроны. Они нам ещё пригодятся. Вопрос в другом, как они нас нашли?
– Ты же немаленький вроде. В технике шаришь. Слышал, что такое радиомаяк?
– Не может быть. Я сам машину готовил к дороге. Нигде не видел скрытой проводки.
– А ты поищи. Там, где никто не подумает лазить.
– Что-то мне не верится.
– Ну тогда сам объясняй, как они к нам в гости приехали. Ты забыл, что машина из «семёрки»?
– Ладно. На первой же остановке полезу и посмотрю, что там есть под капотом. Что будем делать? Куда едем, в Ростов-папу?
– Нет. Сначала в Москву. Нужны бабки, стволы, а ещё мне надо повидать кое-кого.
– Кого? Уж не Комиссарова?
– Нет, на хрен он нам не сдался. Нужно того итальяшку выцепить, которого я не стал мочить. Пост скоро, Сантей, я обратно под сиденье не полезу. Не смогу.
– Не нужно, не лезь, пригнись, проскочим так.
Рашпиль, кряхтя, скрючился.
Даже невооружённым глазом издалека было видно, что на ближайшем посту ГАИ сотрудников больше, чем в обычное время.
У «шайбы» было припарковано сразу три милицейские «Волги».
Рядом с ними, нервно переминаясь с ног на ногу, стояли инспектора.
Не факт, что по нашу душу. Может, начальство с проверкой пожаловало.
Я немного сбавил скорость, чтобы не злить гаишников. Но один из них поднял жезл и потребовал остановиться.
Тогда я включил всю свою «светомузыку», чтобы показать инспектору, что он пытается остановить комитетскую машину.
Но это ровным счётом не произвело на него никакого впечатления.
Он нахмурил брови и ещё раз требовательно указал на обочину.
Я заметил, что второй, видя эту сцену, потянулся к кобуре. Здрасте, приехали.
Нас явно ждали.
Убрав ногу с газа, я включил поворотник и направил машину немного вправо к обочине.
Проехав мимо инспектора, я сделал вид, что собираюсь выполнить его требование.
Двое тут же отделились от общей группы и заспешили за мной. А остальные развернулись и стали всей толпой наблюдать за происходящим.
Отлично. Я проехал вперёд и выманил их довольно далеко, а потом вдавил «тапку» в пол. Двигатель зарычал, словно лев. «Утёха» рванула вперёд.
Двое ментов сначала растерянно остановились, а потом побежали обратно к своим экипажам.
Во время бега они держали руки на поясничных белых кобурах, наверно, чтобы не вывалились табельные стволы.
– Ты давеча спрашивал, нужно ли пристегнуться? Так вот, сейчас лучше пристегнуться.
Он с сомнением посмотрел на меня, потом назад.
– ГАЗ 24−24, такие же, как у нас.
– И что? Нам хана? Я этим живым не дамся.
– Не ссы, Рашпиль, оторвёмся, наше дело правое, мы победим!
– Кто ссыт? Я ссу? Да у меня стальные яйца!
– Стальные яйца – это хорошо, но всё же лучше пристегнись.
Он снял левой рукой ремень безопасности и с моей помощью смог попасть прямоугольной петлёй в замок.
«Волга» мощно набирала ход, наши тела снова вдавливало в спинки.
В зеркале заднего вида я увидел, как все три гаишные «Волги» одновременно замигали поворотниками и также синхронно выехали в погоню одна за другой.
На старте я выиграл секунд пятнадцать. В гонках это было бы неоспоримым преимуществом. При прочих равных и безошибочном управлении меня бы не догнали.
По телу прокатилась волна адреналина. Вот теперь у меня настоящие соперники. У ментов такие же догонялки.
Вполне возможно, что я видел кого-нибудь из этих ребят в Риге на гоночной трассе в Бикерниеки.
Менты из гайцов часто выступают за команды «Динамо» или ДОСААФ.
Ну что, погоняем, ребята? Я улыбался, настроение моё было отличным.
Гоночный азарт снова охватил моё сознание. Сзади выли сирены и мелькали синим и оранжевым цветом проблесковые люстры.
Мой пассажир, в отличие от меня, напротив – хмурился.
Я смотрю на стрелку спидометра. Сто сорок пять, сто пятьдесят, сто шестьдесят.
Рашпиль достаёт ствол, пробует подержать его в правой руке, но тут же неуклюже роняет его на пол.
– Пардон, сильвуплэ, Сантей, но отстреливаться от ментов не смогу.
– Ты с ума сошёл? Какой отстреливаться, убери!
Он что-то недовольно бурчит, но убирает пистолет.
Дорога прямая, как стрела, уносит нас от Горького в сторону столицы нашей необъятной.
Я быстро нагоняю гружёный песком самосвал, плетущийся впереди.
Стрелка спидометра болтается между сто шестидесятью и сто семидесятью км/ч.
Я включаю свою «светомузыку» под капотом и иду на обгон по двухполосной дороге, не обращая внимания на запрещающий знак.
Все три «Волги» синхронно перестраиваются за мной.
Навстречу летит легковушка. Я вижу, как водитель вцепился в руль с широко раскрытыми от ужаса глазами. Он экстренно тормозит!
За секунду до столкновения я резко ухожу вправо, возвращаюсь в свой ряд, обогнав самосвал.
Смотрю в боковое зеркало. Первая «Волга» принимает резко влево, на противоположную обочину, и улетает в кювет.
Вроде не перевернулась. Надеюсь, гайцы были пристёгнуты, и пострадала только машина.
Две другие «Волги» чернильно-канареечного окраса вынуждены также резко обратно возвращаться в свой ряд, так и не завершив обгон. Они снова плетутся за самосвалом.
По встречке идёт бесконечный поток. Мимо проносятся машины, не давая ментам высунуться.
Вжих! Вжих! Вжих!
Перед нами свободно. Чёрная «Волга» летит по асфальту, как королева.
Подвеска реагирует на пологие неровности дороги чуть позже, чем надо. Нас то плавно подбрасывает вверх, то опускает. Ощущения словно в салоне самолёта, попадающего в воздушную яму.
Рашпиль распрямился. Секунду назад он был похож на черепаху, втянувшую голову в панцирь. Теперь он расправил плечи.
– Я думал всё – трындец! Чуть не обделался, – он оглянулся и увидел, что одна из гаишных машин сошла с дистанции, – ну ты даёшь, гонщик.
Надо отдать Рашпилю должное, он говорит это совершенно спокойной интонацией, будто рассказывает о погоде.
Мы летим вперёд, на спидометре сто шестьдесят. Менты отстали. Теперь звука сирен почти неслышно, они где-то в полукилометре позади.
Время стремительно летит, колёса буквально проглатывают километры на такой большой скорости.
Машина жрёт бензин, как не в себя. Смотрю на стрелку датчика топливного бака. Осталось меньше половины. Интересное кино.
А как у ментов? Я-то с утра заправил полный бак. А они? Ну будем исходить из того, что тоже.
Впереди вереница машин притормаживала. Образовалась небольшая пробка. Что за хрень? Ремонт дороги?
Ни хрена себе! Паки, паки, иже херувимы, житие мое! Это же Гороховец!
От Горького я отпахал уже девяносто км.
Пробка в моей полосе образовалась из-за двух тракторов, перегородивших въезд в город. Пропускают машины только идущие из Москвы.
Значит, менты передали по рации, теперь нас встречают.
Что делать? Я как волк, которого гонят на красные флажки.
«Идёт охота на волков! Идёт охота!» Высоцкий, царство ему небесное, хрипло подпевал в голове.
Говорят, умер от передоза. То есть передозировки наркотиков. Я лично не верю, что такой человек мог так себя загонять в могилу.
Всё у него в жизни было отлично. Жена по европейским меркам охренительная красавица, машина «Мерс» 116-й… Слава, любимое ремесло актёрское, деньги, загранкомандировки. Зачем наркота?
Скорее всего, бухло, оно многих талантливых людей у нас сгубило.
Да и не только у нас. Вон Джек Лондон в «Ячменном зерне» о своём алкоголизме рассказывал. Хемингуэй тоже.
Ладно, в сторону лирику. Что бы делал волк в моём случае? Правильно, бежал бы в сторону. Я сбрасывал скорость и вглядывался в поля, через которые шла трасса на Москву.
Вот она, грунтовая дорога! Волки не пересекают красные флажки, а гонщики пересекают.
«Я из повиновения вышел, за флажки – жажда жизни сильней! Только сзади я радостно слышал удивлённые крики людей».
Я съехал на дорогу, идущую через колхозные угодья. Менты за мной.
Этот путь привёл нас в Гороховец с другой стороны. Мы ворвались, как ветер, в промзону.
Судя по несущемуся нам навстречу лоб в лоб милицейскому «УАЗику», менты успели передать по рации, что мы объехали заслон.
Выбор у меня был невелик, и я с заносом въехал на территорию судоремонтного завода через въезд на проходной.
– Что будем делать? – таким же безразличным тоном спросил меня Рашпиль, увидев, как две «Волги» влетели за нами, а «УАЗик» встал поперёк, перегородив выезд.
– Что делать, что делать? Муравью… а дальше каждый знает.
Я езжу кругами по территории завода. Используя технику управляемого заноса, я практически не сбавляю скорость и лихо маневрирую.
Испуганные люди разбегаются, прижимаются спинами к стенам строений.
Две ментовские машины сзади сначала пытаются взять меня в «коробочку».
На одном из поворотов следующая за мной догонялка не справляется с управлением, врезается в металлическую опору электропередач, замирает.
Из-под капота начинает валить белый пар.
Сирена жалобно замолкает.
Второй милицейский экипаж продолжает попытки перегородить мне проезд, но всё тщетно.
После нескольких безуспешных попыток они просто едут за мной и требуют в матюгальник остановиться.
– Походу, нас обложили, Сантей, – комментирует Рашпиль.
– Походу, помолчи! – отвечаю я и, набирая скорость, направляю машину в открытые ворота деревянного сарая, стоящего прямо рядом с проходной.
Это склад.
Доски, которыми обшит сарай, потемнели от дождей и времени, кое-где на уровне грунта видна гниль.
Сараю не меньше сорока лет. Решаю идти на таран.
Чёрная «Волга» влетает внутрь, тень в помещении будто поглощает машину в следующее мгновенье.
Морда сносит всё на своём пути. В сторону летят щепки и обломки досок.
Даже не хочу представлять, как изуродована спереди машина.
«Утёха» пробивает сарай насквозь, разнося в труху противоположную стену. Мы выскакиваем на свободную улицу на большой скорости.
С трудом вписываюсь в поворот, тяжёлую машину ведёт юзом. Перегазовка, зад сильно заносит, но мне удаётся выровнять.
Сзади какой-то грохот. Вижу в зеркало, что часть крыши сарая медленно складывается внутрь, поднимая тучи пыли.
– Охренеть, ты разнёс весь Гороховец к ядрёной фене! – Рашпиль говорит почти так же равнодушно.
«Почти» означает, что я слышу в его интонации едва уловимые нотки восхищения и облегчения.
– Очень надеюсь, что не расфигачил радиатор к хренам собачьим.
Смотрю на стрелку датчика температуры двигателя. Стоит как вкопанный на месте. Есть надежда, что система охлаждения движка цела.
Иначе мы далеко не уедем.
Прохожие на улицах города останавливаются и провожают нашу побитую «Волгу» взглядами.
Поколесив немного по городу, наконец, нахожу нужное направление и выезжаю на Московскую трассу уже с противоположной стороны Гороховца.
Ментов нигде не видно. Наверное, они ищут нас в городе.
Теперь до Коврова прямая дорога.
– Нужно где-нибудь перекантоваться и поменять машину, – Рашпиль наконец-то расслабился.
– Согласен, но сначала найду жучок.
Я полез в бардачок и достал атлас автодорог.
– Поищи где-нибудь деревеньку, подальше от трассы и поближе к лесу.
Проехав километров десять, я припарковался сразу за ближайшей автобусной остановкой.
Осмотрев повреждения, я пришёл к выводу, что масштаб бедствия не так уж и велик.
Я ожидал увидеть «Волгу» без морды, но, к моему удивлению, у нас был немного вмятин спереди и разбита одна левая фара. Бампер и решётка радиатора стояли на месте.
Открыв без труда повреждённый капот, я заглянул в моторный отсек.
«Утёха» прошла боевые нагрузки с честью. На движке ни царапины.
Потом я быстро нашёл радиомаячок. Проводки и тёмный металлический блок были незаметно закреплены под аккумулятором.
Вырвав корнем, размахнулся и выкинул его подальше.
Теперь нужно было избавиться от «Волги».
– Что там? Есть что-нибудь подходящее?
Рашпиль протянул атлас и указал пальцем на один из населённых пунктов.
– Пойдёт?
– Пойдёт, поехали.
– Сожжём в лесу?
– Нет, дым будет виден издалека. Спрячем.
Мы стояли на берегу небольшого лесного озера и смотрели, как вода полностью поглощает чёрный кузов «Волги», послужившей нам верой и правдой.
Через минуту на водной глади, в месте, где мы затопили «Утёху», исчезли последние пузырьки и небольшие водовороты.
– Пошли, пока нас никто не заметил.
– Жалеешь, что со мной связался? – спросил Рашпиль, – ты так смотрел на машину, будто подругу хоронил.
Мой спутник, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал по просёлочной дороге ко мне спиной.
– Я жалею об одном, что в тот день упустил этого гада, который выкрал Алису, – ответил я и зашагал за ним.
Он как бы невзначай бросил через плечо вопрос:
– А что? Ты на неё глаз положил?
Глава 23
Рашпиль не останавливался и шёл по просёлочной дороге ко мне спиной.
Он бросил через плечо вопрос:
– А что? Ты на неё глаз положил?
Он произнёс это с такой лёгкостью, будто спросил закурить.
Никакого подвоха, никакой агрессии. Сам факт того, что он двигался первым в уязвимой позиции, говорил о том, что он не собирается сейчас серьёзно выяснять отношения.
– А что у тебя с Алисой?
– Быстро учишься?
– В каком смысле?
– Как на зоне у блатных. Отвечаешь вопросом на вопрос. Понял в каком смысле?
– Давно хотел у тебя спросить, Рашпиль, то за манера у вас такая – вопросом на вопрос отвечать?
– Обычная манера, тюремная, – но всё же остановился и повернулся ко мне, – один отвечает, второй спрашивает. Кто спрашивает – тот круче.
– Тогда ты так и не ответил, что у тебя с Алисой?
– Тебе-то что?
– Ну как что? Твоя же девушка. Вроде как между нами стоит, а вроде и нет. Я никак не могу разобраться. Она вроде с тобой, а вроде и не с тобой.
– Нужна она тебе? Забирай. Заберёшь? Только с прицепом она. Ладно, завязывай с этим базаром.
– С каким ещё прицепом?
– Пацан у неё от Вальки, от брательника моего.
– Ребёнок?
– Ну, да? Заберёшь?
– Подожди, а где он?
– С бабкой. С матерью моей. В надёжном месте.
– Ты же сказал, что ваша мама…
Он оборвал и не дал мне договорить:
– Сам знаю, что сказал. В моей профессии не должно быть родни. Один должен быть уборщик, чтобы не могли на него давить. Ни блатные, ни менты. Что рожу скривил?
– Ну при живом-то человеке…
– А она потому и живая, что я ей справку о смерти первым делом справил, и новые документы. Даже Алиска толком сейчас не знает, где они. А знала, не сказала бы. Маруха она совсем неглупая. Или проболталась всё же?
– Мне она ничего не сказала.
Теперь понятно. Алиса зависела от зэка, потому что сын, племянник Рашпиля, находился на попечении у его матери. Вот почему она тогда сказала, что не может говорить.
Молчала, потому что Рашпиль на крючок подсадил. Она ради сына дня него всё что хочешь сделает.
– Так что, берёшь? Или как про пацана узнал, сразу в отказку пошёл? Что, не хочешь с Рашпилем родниться?
Такой поворот смутил бы кого угодно.
– А сам-то что? Сам что не берёшь?
– Мне, Сантей, нельзя семью иметь. Тут же все сгинут. Да и какой из меня хахаль. Сегодня здесь, завтра на Югах отдыхаю, послезавтра на Северах. А баба она как цветок, её постоянно поливать подарками и шпилить надо. Как кошку. Иначе завянет. Нет, эта жизнь не по мне, не пара я ей.
Было странно слышать этот поток откровенности.
– Так ты же вроде раньше с ней…
Он снова оборвал на полу слове.
– То было раньше, а то теперь. Там всё по глупости получилось. До сих пор жалею, не знаю, как матери в глаза смотреть. После смерти Вальки она сама не своя ходила. Выпили как-то ну и схлестнулись по пьяни. Как назло, мать узнала.
Я промолчал. Ничего себе, исповедь «убийцы».
– Я поэтому тебе и сказал, завязывай с этим базаром. Надо сначала её вытащить. Было или не было неважно. Это всё в прошлом. Надо жить настоящим. Что сегодня у тебя. А Алиску я тебе не отдам. Передумал. Всё! Меняем пластинку.
– Что там у тебя с плечом?
Я увидел, что рана под повязкой снова начала кровоточить.
– Нормалёк!
– Надо бы перевязать.
– До деревни потерплю.
Теперь мы лежали на сене в сарае. Рашпиль был прав, деревенское население готовилось к выходным, нас никто не заметил.
Сарай использовался как склад кормов для скотины и одновременно как гараж для «Москвича».
Ядовито-зелёный 408 стоял и поблёскивал фарами.
Насколько мы поняли из подслушанных разговоров, хозяева двора, где стоял наш сарай, уехали на субботу и воскресенье в город торговать на рынок с соседями.
Рашпиль проявил недюжие навыки выживания. Мы ничего не ели со вчерашнего дня, и чувство голода неприятно отдавало холодком в области солнечного сплетения.
Он очень быстро нашёл в курятнике яйца и картошку. В сарае – кастрюльку и кипятильник. Вода стояла в кадке во дворе возле сарая.
– Я бы курятиной тебя угостил, да только шума много будет. Соседи спохватятся могут. Нам это сейчас ни к чему. Яиц завались, ешь хоть десяток.
Он протянул в кулаке варёное яйцо, чтобы «побиться».
– Обойдёмся тем, что Бог послал, – я стукнул вторым яйцом и вышел победителем в этой мини-схватке. У Рашпиля смялась верхушка скорлупы.
– Давай, другую сторону, – он быстро перевернул свой «снаряд».
– Боевая ничья, – моё яйцо тоже оказалось разбитым.
– Поедем на этом драндулете? – сказал он, обтирая руки об себя после еды.
– Ну, во-первых, это не драндулет, а довольно заслуженная машина. На таких наши неплохо гоняли на ралли «Лондон – Сидней» и «Лондон – Мехико». А во-вторых, нам нужен неприметный автомобиль. Нужно выезжать сегодня в ночь.
Я подошёл, поднял капот и осмотрел машину. Ключи болтались тут же, в замке зажигания.
Интересно, что тут совсем не боялись угонов.
– Почему в ночь?
– Если хозяева уехали на рынок, то вернутся не раньше воскресного вечера. Значит, машину никто не хватится. Нас никто не будет искать на «Москвиче». Они будут шерстить чёрные «Волги».
– Толково. Я тоже думаю, что нам лучше сняться раньше.
– Из-за ростовских?
– Нет, пока я не появлюсь, они её пальцем не тронут. Они хоть и ублюдки, но люди воровские, с понятиями. Уходить надо, потому что кто-нибудь наверняка наткнётся на следы от чугунки твоей.
– Чугунки?
– Колымаги в озере.
Он был прав: непосвящённым только кажется, что в лесу в центральных областях никого не бывает.
На самом деле даже в тайге постоянно ходят люди. Охотники, рыбаки, лесники.
– Я посплю немного, всю ночь ехать.
– Валяй, я покараулю.
Дождавшись поздней ночи, когда деревенская жизнь замерла, а население полностью отошло ко сну, мы засобирались в дорогу.
Тихо выкатили «Москвич» из сарая, а потом и за ворота, которые я аккуратно затворил за собой.
Чтобы никто не хватился и не забил тревогу, всё должно было выглядеть так же, как и до нашего прихода.
Совсем по-тихому уйти не получилось. На нас протяжным лаем заходились собаки.
Я ждал, что кто-нибудь из местных выглянет в окно или выйдет на крыльцо.
Но, к счастью, деревня безмятежно спала.
Машина завелась с полтычка.
Мне казалось, что двигатель громогласно затарахтел на всю округу. Но я быстро понял, что причина моего беспокойства – в деревенской ночной тишине.
У «Москвича» были отлично отрегулированы клапана, и сердце машины работало даже тише обычного.
Не рискнув включать фары, я тихонько вывел «Москвич» из деревни.
На небе не было ни облачка.
Луна светла так ярко, что я различал каждый бугорок на просёлочной дороге, ведущей к трассе.
Рашпиль довольно быстро уснул. Впереди ещё пять часов дороги.
Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как мы отмахали ещё двести восемьдесят километров и пересекли границы Московской области.
В Москву мы въехали без затруднений, на постах нами совсем не интересовались.
В ранний час сонные гаишники проверяли водителей фур и товаросопроводительные документы.
Как я и предполагал с самого начала, неказистый зелёный «Москвич» с владимирскими номерами не привлекал внимания.
– Чо? Уже приехали? Москва? – Рашпиль так же неожиданно проснулся, как и уснул. Он протёр глаза и спросил: – Который час?
– Почти пять.
Я раздумывал, куда дальше ехать. На это Рашпиль ответил сам:
– Так, давай на Смолянку.
– А что там? Адрес есть?
– Посольство Италии. Я покажу дорогу. Мне там надо кое-кого повидать.
– Ты не мог бы посвятить меня в свои планы? А то как-то не хочется снова втёмную. Меня так уже Комиссаров один раз попробовал использовать.
– Ладно-ладно. Не суетись. Есть там один типчик, итальянец. Он все дела с антикваром обделывал. Надо его напрячь, чтобы он нам помог.
– Не тот ли это человек, которого ты отпустил перед тем, как…
– Он самый. Он подогреет нас воздухом и подгонит волыну.
Увидев на моём лице непонимание, перевёл:
– Поможет с деньгами и оружием.
– Рашпиль, надо искать другие варианты.
– Чем тебе этот не нравится?
– За всеми посольствами наверняка следит КГБ, это раз. Ватикан не станет тебе помогать, это два.
– «Раз» я беру на себя, не ссы, Сантей, у меня там точка есть. А насчёт Ватикана не понял. Почему это они не станут помогать?
– Разве не понятно? Ты убрал антиквара. Это их канал. Я думаю, они с удовольствием отплатят тебе той же монетой. Они наши враги.
Рашпиль весело засмеялся. К нему будто вернулось чувство юмора.
– Я же говорю – ты умный парень. Просто зелёный ещё. Ты не понимаешь, что Ватикану насрать на антиквара, прости меня, Господи. Таких антикваров у итальянцев завались. Ватикану важно что?
– Что?
– Иконы! Ему важно знать, где иконы. А кроме комитета и ростовских только я знаю, куда ведут ниточки.
– Уверен, что они не сдадут тебя, как только получат информацию?
– А кто им просто так собирается её отдавать? За информацию надо платить. Поехали.
Мы подъехали на улицу Веснина и припарковались за пару домов от посольства Италии на противоположной стороне. Уже светало.
На чистом московском тёмно-синем бархатном небосводе всё ещё виднелись звёзды и луна.
Хотя улицы освещались электрическими фонарями, но в подворотнях было темно.
– Вон тот дом, пошли, – Рашпиль кивнул головой.
Мы вышли из машины и направились к строению с осыпавшейся местами штукатуркой и забитыми досками окнами.
Оно было на реставрации, я определил это по покосившемуся строительному забору вокруг здания.
Проскочив в небольшую дыру между досками, мы тут же нырнули в арку, ведущую во двор.
– Не отставай, только тихо, смотри под ноги, – Рашпиль двинулся к ближайшему подъезду и отворил скрипучую дверь.
Пожав плечами, я последовал за ним. В нос ударил запах сырости и неустроенности.
Почти в полном сумраке мы поднялись вверх по подъездным ступеням.
Через некоторое время глаза привыкли к темноте. Слабый свет с улицы пробивался сквозь щели в заколоченных окнах. Его было достаточно, чтобы видеть перед собой.
Рашпиль уверенно направился к двери одной из квартир на втором этаже.
Он взялся за ручку, каким-то хитрым образом поддел её вверх и отворил.
Кивнув мне, он прошёл внутрь.
– Вот располагайся, чувствуй себя как дома.
Я оглядел роскошную лепнину на потолке, контрастирующую с остальным хаосом и разрухой.
На двери сохранились замки, и Рашпиль запер их изнутри.
– Отель «Атлантик», к вашим услугам, – пошутил беглый зэк.
Я вопросительно посмотрел на Рашпиля.
– Это и есть твой наблюдательный пункт?
– Он самый. Что смущает? Не боись, здесь нас кроме мышей и бомжей никто не найдёт. Есть чо похавать? А то жрать охота.
Мы позавтракали тем, что захватили с собой из деревни. Я прилёг поспать, а Рашпиль сел на подоконник у окна и стал наблюдать за входом в посольство сквозь щели.
Мне показалось, что я спал всего секунду, когда услышал возбуждённый голос Рашпиля:
– Вот он, Сантей, я побежал, жди меня здесь, запри дверь. Условный стук: три – пауза – два, три – пауза – два.
Я выглянул в окно и через некоторое время увидел, как Рашпиль разговаривал на улице с темноволосым мужчиной лет тридцати пяти. Тот стоял в дорогом сером костюме с идеально выглаженной белой рубашкой и галстуком.
За спиной раздался шорох, я резко обернулся и увидел, как под половицу шмыгнула здоровенная крыса.
Когда я перевёл взгляд обратно на улицу, Рашпиля с собеседником уже не было.
Так быстро поговорил? И, действительно, минут через пять раздался условный стук.
Я открыл дверь и опешил, потому что обнаружил на пороге того самого темноволосого собеседника Рашпиля.
– Бонджорно, – он едва заметно поклонился и растерянно улыбнулся, будто извинялся за непрошенный визит.
Смотри-ка, и вправду итальянец.
– И вам не хворать.
Из его спины донёсся голос Рашпиля:
– Проходи, сеньор-помидор. Чего встал?
Только сейчас я увидел, что пистолет зэка упирается в спину «гостя».
Я отступил в сторону, освобождая проход.
Итальянец бросил на меня быстрый взгляд и вошёл в квартиру.
Рашпиль – вслед за ним.
Заперев дверь, мы втроём прошли в пыльный зал.
Рашпиль поднял опрокинутое кресло и указал стволом на него иностранцу.
– Прошу, сеньор.
Гость мельком осмотрелся и, не обращая внимания на грязь и беспорядок, принял предложение.
Он сел, не моргнув глазом, на запылившийся стул с явным чувством собственного достоинства.
Это произвело на меня впечатление, потому что, по крайней мере, его костюм заслуживал лучшего.
– Ручки за спину, – Рашпиль теперь стоял со шнуром с х/б обмоткой – то ли от утюга, то ли от электрического самовара.
Итальянец молча свёл руки за спиной.
Видимо, он был неплохо осведомлён о ремесле Рашпиля и решил не спорить.
– Слушай сюда, Миха! – Рашпиль улыбался, – я съезжу, заберу то, что ты мне обещал. А ты здесь посидишь и подождёшь.
– Микеле, моё имя Микеле, – вежливо поправил итальянец уголовника.
– Микеле и Майкл – одно и то же? – Рашпиль недоумённо мотнул головой.
– Да.
– Майкл и Михаил тоже одно имя, значит, по-нашему ты – Миха.
– Как будет угодно.
Рашпиль удовлетворённо кивнул после того, как обвязал гостю запястья и туго затянул последний узел.
– Ты меня понял? Сидишь и ждёшь, и без фокусов, Микеле!
– Он, – Рашпиль указал в мою сторону, – из КГБ. Шевельнёшься – тут же пристрелит, а труп вывезет и утопит в озере на карьере. Оно тебе надо?
Итальянец в ответ спокойно помотал головой.
– Нет.
Я немного обалдел от такого «представления», но промолчал.
Рашпиль тем временем кивком указал мне в сторону двери. Я отправился за ним.
– Глаз с него не своди. Дёрнется – выруби, – Рашпиль говорил шёпотом, – но смотри не прибей. Я видел, ты умеешь «будь здоров» махать кулаками. Справишься, немаленький. Он помогает нам с бабками, оружием и машиной.
– Надолго?
– Если до шести не вернусь, то решай сам, что делать. Значит, меня или повязали, или грохнули. Не ссы, Сантей.
– Типун тебе на язык. Удачи.
Рашпиль передал мне свой «Браунинг», хлопнул меня по плечу здоровой рукой и вышел.
Заперев за ним дверь, я вернулся в зал. Убрал пистолет и уселся на подоконник напротив итальянца.
Некоторое время мы просто молчали.
– Вы работаете в кэгэбэ? – спросил он с мягким южным акцентом.
– Я просто водитель.
Мне не хотелось врать и напускать на себя важности. Мой ответ полностью удовлетворил его, он кивнул.
– Любите автомобили?
Теперь пришла моя очередь кивать.
– Знаете итальянские «Альфа Ромео», «Ламборгини», «Мазерати», «Феррари»?
– Я даже знаю «Де Томасо», «Зиггаррини», «Загато»…
