Текст книги "Эскиды"

Автор книги: А. Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Думается мне, что имею, – Лин хотел сказать что-то иное, но получалось только то, что он уже когда-то прочитал. Хранитель глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. С тех времен сохранилось несколько летописей с описанием событий тех – этих– времен, так почему они не могут вписать его имя в анналы своей истории. Только, если помнится, тот Целитель погиб, отдав свою жизнь его бабке…Зоре то есть…Значит, это я…Что ж… Так тому и быть! Вот только…

– Зачем ты отпустил Леда, Ситомир?

Старец отпустил перо и взглянул на Хранителя, и была в его взгляде мудрость веков. А перо не упало. Оно замерло. И стоило старцу заговорить, как на бумаги сами собой начали проявляться слова.

– Очень скоро свершится судьба нашего народа – я это чувствую, а такие речи могут навести смуту среди волотов и обречь нас на поражение. Поверь, Целитель, иногда лучше сразу избавиться от одного пальца, чем в надежде излечить его потерять всю руку. – странные тени плясали на его лице, и Лин не мог понять, то ли он издевается, то ли грустит…

– Куда он направляется? – процедил сквозь зубы Хранитель, злясь на себя, что книгу не дочитал, злясь на старца за его всезнающее молчание, но больше всего злясь на Леда, на его ненасытный битвами нрав!

– В низину между Лаазэлем и Тарсиром – гаванью. Там собираются армии Ния и Яссы, – старец что-то вписал в книгу и вновь поднял на Лиалина выцветшие от времени глаза.

Лиалин судорожно вцепился в край стола. Серебряная чернильница дрогнула и едва не опрокинулась – старец успел вовремя поймать.

– Они же там все погибнут! Все! До единого! – он отшатнулся от старца и схватился за голову. – Как я мог забыть! Ситомир, там ловушка!..Ловушка будет! Понимаешь, холмы – это не холмы! Их перережут, как цыплят! Надо предупредить Зирфу! Ситомир…

Явно не одобряющий затею и, твердя, что нельзя вмешиваться в течение времени, старец все же оторвал от страницы полоску, быстро начертал на ней несколько слов и, свернув трубочкой, крепко привязал шелковой нитью к лапке крупной вороны. Птица внимательно вслушивалась в распевные слова старого Повелителя и, тихо пророкотав, словно говоря, что всё поняла, сорвалась с руки и исчезла в окне.

На площади громко ржал и бил копытами могучий конь, черные глаза его полыхали огнем. Лед закрепил на седле перевязь с боевым топором. Перекинув через круп скакуна двойной мешок со всем необходимым, он взглянул на гаснущую вечернюю зарю. Скоро можно будет покинуть эти позабытые даже врагами обломки. Красноватый свет заходящего второго светила высветил все до единой раны некогда прекрасной Башни. Лед потуже затянул подпругу. Никто, ни один не пошел с ним – побоялись Радогоста! Здесь и охранять-то нечего! Все бои – на равнинах! Лед глухо зарычал от переполнявшего его гнева и рывком скрепил фибулой с самоцветными каменьями у шеи затканный красным золотом плащ-полотнище.

– Если я попрошу тебя передумать? – рука Хранителя просяще легла на покрытое бронёй плечо друга.

– Я не останусь! Это мой выбор! Я чувствую, что нужен на равнинах! – Повелитель стряхнул ладонь Лина, но тут же смягчился. – Прости мне мой гнев. Я бы хотел быть с тобой, но остаться не могу, тебя же не пустят со мной Зоря и Ситомир. Так что… – Лед надел на голову сфероконический шлем с бармицей – кольчужным полотном, прикрывавшим шею и голову сзади и по бокам. Нижний край шлема, стянутый обручем, украшали рубины и золото.

– Скоро нам понадобится защитник, – сделал ещё одну попытку удержать друга в крепости Лиалин.

– Здесь полно защитников! К тому же Немиза поправляется. Да и сам ты жару задаешь – будь здоров! – Лед по-братски потрепал светлую голову Хранителя и, поддавшись внезапному порыву чувств, сгрёб его в свои железные объятья.

– Вот возьми, – Лин дрожащими пальцами стянул с себя пластинчатый перстень с солнечной огненной символикой. – Держи его всегда при себе, мыться будешь – не снимай!

Повелитель со скрытой улыбкой повертел красивое колечко – ладно бы на мизинец налезло… Налезло! Легко! Лед с изумлением взглянул на чудо-колечко, и в свете почти померкшей зари оно полыхнуло неощутимым пламенем.

– Пора мне, – произнес он, задумчиво гладя неожиданный подарок, – Может, свидимся? Когда-нибудь потом…

– Обязательно! Ты только в низину к Лаазелю не спускайся. Лучше попытайся пробиться к Башне Живы. Им очень помощь нужна.

Лед поднял на Хранителя темный взгляд и вдруг просиял, поняв, что означали его слова. Ну что за чудный парень! Проверив в ножнах побывавший во многих битвах меч и подхватив тяжелое стальное копье, вскочил на коня, сверкнув украшенными червлёным золотом щитками на запястьях и локтях.

– Зря ты так вырядился, – Лин поднял с земли довольно лёгкий обтянутый бычьей кожей миндалевидный щит и подал его Повелителю. – Будешь знатной добычей. За тобой станут охотиться уже ради твоего всеоружия!

Лед довольно и вызывающе встряхнул головой. Скрипнули открывающиеся ворота.

– Вот и пусть попробуют отнять! – коснувшись напоследок плеча Хранителя, он хлопнул своего скакуна по боку у седла. Конь ударил копытами и сорвался с места, разделяя друзей на века…

Огромный горбатый старик в задумчивости склонился над помятой картой. Выиграть сражение у Яссы в честном бою, как ни крути, возможным не представлялось. Ловушку бы… Шкура, завешивающая вход, дернулась и откинулась. В проёме показался один из его полководцев. Ний метнул на воина злющий взгляд и потянулся длинной волосатой лапой-рукой к огневидному бичу, лежащему рядом на столе.

– Правитель, не бей! – в ужасе закричал тот, закрываясь руками. – Я принёс Тебе это!

На карту бухнулась дохлая ворона, из груди её торчал обломок тёмной стрелы.

– Надсмехаешься! – в гневе взревел Ний. Пламя в очаге полыхнуло и отразилось зубчатом венце Правителя.

– Взгляни на её лапу, господин! Это ворона Ситомира! – воин дрожал всем телом, не в силах ни сдвинуться, ни отвести взгляда от пылающих очей грозного старика.

Ний длинным пальцем перевернул подстреленную птицу и увидел выкрашенный в серебро один коготок. Его внимание привлёк крошечный свиток, перетянутый шелковой нитью. С потрясающей ловкостью он развязал мизерный узелок и развернул послание. Вечно злой взгляд наполнился истинным восхищением.

– Кто это сделал? Кто подстрелил птицу? – полководец даже не успел объяснить, что это шишиморы баловались, на досуге паля во всё движущееся и не движущееся без разбору. – Наградить! А теперь – вон!

Воин поспешно ретировался и выскочил наружу, радуясь, что унёс-таки свою голову с собой. Награждать конечно он никого не будет – нечем пока, но шпынять их больше не станет. А то ещё чего доброго донесут на него Нию и тогда уже так славно не отделаться.

Ний медленно сел на краеугольный камень из чёрного гранита, служивший ему престолом и поскреб подбородок: откуда Ситомир прознал о ловушке? Предатели? Так он же вроде никому не говорил. Он даже её ещё не придумал! И вообще придумать не надеялся! Может старец снова заглядывал в будущее? А план действительно неплох…

Через несколько минут над лагерем пролетел приказ сносить долинные холмы и строить на их месте обманные заграждения.

Роси вошли в долину между городами Лаазэлем и Тарсиром на первой заре. Зирфа вела свои войска в низину, уверенная, что там при всей своей хитрости Ний ничего придумать не сможет. Рядом поддерживая в руке свободно опущенные поводья ехал молодой Лед. В долине их встретило немногочисленное войско противника. Гораздо меньшее, чем они ожидали. Судя по донесениям разведчиков, здесь должно было стоять не менее десяти тысяч. Зирфа тревожно оглянулась, но всё было спокойно. Как всегда перед началом битвы… Пологие холмы мирно возвышались за спиной, отделяя их от лесов. Битва началась на рассвете. Всё должно было кончиться быстро, однако вопреки всем ожиданиям сражение затянулось. Варкулоты бились, как герои, не отдавая без боя ни пяди, но у них не было ни шанса на победу. Когда садилось второе светило, исход стал очевиден. И вот тогда из-под холмов вышли новые свежие армии. Те недостающие несколько тысяч. В первое мгновение Зирфе показалось, что разверзлись холмы и из них полезли подобно муравьям исчадья тьмы. Повелительница быстро справилась с охватившей было её паникой, но из волотов и нечисти лишь немногие смогли овладеть собой. Остальные же бессмысленно носились по низине, не находя из неё выхода, а варнулоты с искусством мясников рубили и резали их без особого сопротивления. Серебристый свет озарил покрытую телами павших долину. Мокрая от крови трава скользила под ногами. Триста выживших воинов – росей сгрудились в самой низкой точке долины и, окруженные несметным числом врагов, приготовились дать свой последний бой. Войско отхлынуло в стороны, пропуская своего предводителя. Ний, закованный в броню, восседал верхом на носилках.

– Жив ли ещё ваш командир, роси? – от замогильного голоса старца у воинов поползли по телу мурашки, но один из них не выронил меча или копья.

Израненный хмурый Лед инстинктивно прикрыл собой Зирфу, но Повелительница обошла его и встала рядом.

– Я вела их! – звонко выкрикнула она.

– Вот и привела, – едко усмехнулся Ний. – Ясса будет доволен твоим успехом.

Краска отхлынула от лица Повелительницы, пальцы крепче сжали рукоять меча.

– Интересно оскорблять врага, находясь под защитой целой армии? – вызывающе крикнул Лед.

Правитель насмешливо посмотрел на юного Повелителя и взмахнул рукой:

– Хочешь биться? Хорошо. Победи моих лучших воинов, и отпущу вас со щитами и мечами.

Лед выступил вперед. Крепкие пальцы воительницы сжали его запястье.

– Это же ложь!

Лед осторожно убрал её ладонь со своей руки и приложил ко лбу, прося понять:

– Что может быть хуже, чем быть перебитыми без боя?

Зирфа отпустила его. Светлая слеза скатилась по грязному лицу.

– Прощай.

– Бейтесь храбро, умрите достойно! – Лед поднял вверх боевой топор, и схлынувшая волна варкулотов закрыла его от глаз росей.

Башня восстанавливалась медленно. Большая часть работы оказалась взваленной на нечисть и нежить, почти не ведающих усталости. Женщины стирали бельё, бинты, готовили еду. Прове нагнулся и прошел под развешанными на сушку простынями, рубахами и рваными полосками ткани, служащими бинтами. Радогост окрикнул его и увлёк за собой в Башню. Мимо с радостным визгом проскочила озорная детвора, едва не сметя их со своего пути. Где-то среди обломков заливались разными голосами певчие птицы. Ничто не напоминало уже о недавно развернувшейся трагедии. Туши хал давно валялись на дне оврага, превратившись в корм для стервятников. Западную стену крепости восстановили в тот же день, и только Башня с обрушенными верхними ярусами не желала предаваться забвению.

Волоты, лениво развалившись на солнце, чинно покуривали и, тихо переговариваясь, чинили свои доспехи кто как мог. Какой-то воин в сторонке сокрушался над своим разбитым вдрызг мечом, а молоденькая девица с наивной доверчивостью пыталась его утешить.

Лиалин запустил в ледяную воду в деревянной кадке руки и, набрав полные ладони, омыл лицо. Ледяные струйки пробрались под рубаху, Лиалин зябко вздрогнул и быстро похлопал себя по груди, не давая воде проникнуть дальше.

Мирные дни летели незаметно. Лиалин всё чаще вспоминал свою прежнею жизнь: Ирий, Березань – как давний сон, словно и не было у него никогда ни своей фирмы, ни братьев, ни какого-то неосознанного существования. Однажды он уже испытывал нечто подобное, когда жил в маленьком домике на берегу моря, принадлежавшем юному эскиду. Но даже тогда он понимал, что это всего лишь побег, временный покой. Здесь же все по-другому. Ему нравился этот мир. Он бы здесь на своём месте. Делал то, для чего и был рождён. Он наконец-то был нужен. И только черноокая Лееса безжалостно тянула его обратно, и он знал, что если ему дадут шанс вернуться – он не задумываясь бросится к ней… Только, что он там найдёт?…Не всё ли равно. Увидеть бы её ещё хоть разок… Он за это оба мира отдаст…

На площади ребятня играла в странную игру: одному завязывали глаза и раскручивали, после чего остальные бросались в рассыпную, весело свистя и улюлюкая. Лин, как ни силился, не мог вспомнить такой игры в своём детстве. Он больше обучался разным наукам и всевозможным военным искусствам.

Звонко хохочущая девчушка с карими чуть раскосыми глазёнками с диким визгом спряталась за Хранителя. Решив поддержать игру, Лиалин подхватил малышку на руки и усадил себе на плечи. Как раз вовремя, чтобы «преследователь» вцепился в него, не в неё. Поняв, что поймал не того, мальчишка быстро стянул повязку с глаз и оробело уставился на высокого Целителя.

– Простите меня, Хранитель Лиалин! – чуть заикаясь выпалил он и бросился наутёк.

Девчушка на плечах радостно заёрзала и попросилась слезть. Лиалин осторожно поставил её на землю и поправил задравшийся изрядно повышеркавшийся сарафанчик с некогда красной вышивкой.

– А ты простой, хоть и Повелителями общаешься, – нагло разглядывая его, заявила она быстро переплетая тёмную длинную косу.

– Вот спасибо, – рассмеялся Лин, прикидывая в уме сколько ей может быть лет – никак не больше десяти. – Ты чья такая смелая? Как зовут?

Девочка прищурила один глаз и хитро улыбнулась:

– А тебе зачем? Вы – Повелители– с детьми не общаетесь! – и словно сжалившись, ответила – Миара. Меня зовут Миара. Ты с моей мамой часто беседуешь. Я даже раз вас подслушала, только ни о чём интересном вы не говорили. Вы оба сдвинуты на вселенском мире да на всяких травках…

Она всё говорила и говорила, но Лин слышал только – Миара. Мама! Это же его мама! Какая маленькая! Почему Зоря не сказала ему о ней! Он ведь никогда её не видел! Какая маленькая…Какая наглая! Девчушка что-то переспросила ещё раз и, поняв, что он её не слышит, непонимающе пожала плечами и побежала к своим сверстникам.

– Ты чего? – Немиза старательно нацепил на голову серебряный обруч, тщетно пытаясь справиться со своими непокорными серо-синими волосами. С севера потянул холодный ветер, и Повелитель поскорее запахнул на груди теплый плащ.

Лиалин отрицательно покачал головой. Разве он мог объяснить Немизе, что только что он говорил со своей собственной матерью, если и сам в это ещё с трудом верил…

Вестей с равнин всё не было. Ситомир всё чаще стоял у окна, ожидая возвращения своей любимицы, непрестанно повторяя, что его птиц ещё никто не мог поймать. Радогост хмурился и ждал вестей от Дашубы или Зирфы, но и брат и Повелительница упорно молчали.

Лиалин поднялся по осыпающимся ступеням к Немизе. Повелитель сидел, навалившись на небольшой выступ. Белые от вечернего мороза губы неслышно шептали Молитву.

– Спустился бы, – предложил Лин, усаживаясь на проём между зубцами крепостной стены. – Холодно.

Немиза не ответил, только пододвинул поближе лежащий неподалеку лук. Крошечные вкрапления серебряных капелек винтообразно обвивающих рукоять лука сверкнули в вечернем свете десятками холодных икр.

– Раз уж мы засели здесь на всю ночь, так, может, потратим это время с большим толком, чем просто будем мёрзнуть? – Лин дыхнул на ладони и быстро-быстро их потёр.

– Я не собираюсь изливать тебе душу! – Повелитель поёжился от холода и отвернулся. – Моё дело, о чём я сейчас думаю.

Лиалин оглянулся назад: там, в черной ночной мгле мелькали факелы вражеских армий, неторопливо, но верно приближавшихся к Башне Хорса.

– Я не о Леде, я о луке. Судя по во-он тем резвым огонькам, не завтра, так послезавтра тебе понадобиться помощник, и ещё как!

Немиза почесал кончик носа и, вынув из тула несколько стрел, разложил их перед собой.

– Что ты видишь?

Лиалин изумленно уставился на друга:

– Стрелы.

– Какие? – продолжал допытываться Повелитель.

– Откуда я знаю? Разные!

Немиза спрятал улыбку и кивнул головой:

– И предназначены они для разного.

Он взял одну из стрел и указал на оперенье: – Чем ближе оперенье к тетиве, тем точнее будет выстрел, чем дальше – тем быстрее полёт. Видишь у этой какой наконечник? – Лин кивнул головой. Что наконечники-то разные он видел, только зачем ему в них разбираться – не понимал. – Это срезни. Такое широкое лезвие нанесет противнику обширную рану, вызвав сильное кровотечение. Ими я обычно бью по ширам – это или убивает или по крайней мере сильно ослабляет их, что поверь мне, тоже неплохо помогает нашим волотам. А вот эти, – Немиза подал Лиалину лёгкую стрелу с узким гранёным наконечником, – бронебойные. Они для воев-варкулотов. Есть и другие – для нечисти, те с особым покрытием. Тебе о них знать незачем…

– А такая для чего? – Лиалин вытащил из тула тонкую стрелу с сизым опереньем и особым наконечником, но Повелитель тут же забрал её у него.

– Это двушипная. Я такими не стреляю. Это подарок Леда. Он сказал, что если он падет в бою, я должен буду разыскать его убийцу…и этой стрелой… – Немиза на мгновение прикрыл глаза, успокаивая дрожащий голос. – Если тому в первый раз повезет, то извлечь такой наконечник будет ой – как непросто. Ему всю рану расковыряют! Только, уж мне поверь, кто бы он ни был – второго раза для него не будет! – Повелитель поднял на Хранителя посветлевший взгляд, и Лин понял, что тот наконец-то выговорился. – Возьми щиток, – Немиза бросил ему матерчатую сумочку с запасными защитными приспособлениями, сам щитки он снимал только перед сном. – Если тетива моего лука ударит без него по запястью, можешь и калекой остаться на всю свою долгую-долгую жизнь. Впрочем, тебе это не грозит, но больно будет.

Лиалин пыхтел и мучился над ремешками, пока Немиза не выдержал и сам ему все не закрепил.

– Теперь смотри, – Повелитель натянул тетиву тремя пальцами – средним, безымянным и мизинцем; большим и указательным придерживая стрелу, проходившую «вдоль усов». Стрела сверкнула подобно молнии во тьме. Схватив Лиалина за рукав, он ткнул пальцем куда-то в темноту.

– Видишь вон тот желтый огонёк?

Лиалин пошарил слепым взглядом и увидел сверкнувшую в кардах тысячи от крепости желтую искру.

– И?

– Это моя стрела. У моих стрел в ушки вставлены крошечные камни, светящиеся в темноте – таралы. Так их легче потом искать на поле боя… А видишь, вон огоньки забегали? Я в цель попал. – Повелитель вздёрнул довольно подбородок и вдруг, мгновенно посерьёзнев, прислушался к глухой тишине. Тонкие пальцы стремительно выхватили из тула ещё одну стрелу. Тарал сверкнул звездочкой и исчез в темноте.

Лиалин заинтересованно взглянул на друга, гадая, как тот сумел попасть в цель не целясь, и зачем он выстрелил во второй раз.

– Лиалин, я – эмпат, – от его ответа Хранителя прошиб озноб. Получается, что, убивая, Немиза каждый раз чувствует на себе их боль. – Я хорошо владею своим даром. Иногда мне не надо видеть, достаточно лишь почувствовать. Правда, только в темноте…

Лиалин непроизвольно отшатнулся:

– На такое способны только…

– Вои Варкулы, – закончил за него Повелитель. – А я и есть варкулот. Примерно сотню лет назад в одной из битв, я встретился на поле с Ледом. Я не умел драться ничем, кроме лука, но им бился как мечом – концы своего лука я тогда заточил как лезвия. Была страшная сеча, помню только ужас и боль. Нас убивали, мы убивали…Меня ранили…много раз…Скольких я достал – не знаю, не считал. Последний удар мне нанёс Лед. Очнулся я уже в плену. Пока я выздоравливал, меня держали в отдельном бараке, вдали от остальных моих соплеменников. Почему? – я тогда не знал. Зато очень скоро узнал, что из всех тяжелораненых с поля роси забрали только меня, с остальными же не церемонились – добивали на месте, и что обязан этим я тому, кто меня и сразил. Я бежал, как только появилась подходящая возможность. Никто не стал меня преследовать. Однако мой народ меня встретил, как предателя. Все отвернулись от меня: родные, друзья, даже моя невеста ушла к другому! К трусу, который с позором скрылся с поля боя, а затем рассказывал байки о своей небывалой удали! В его рассказах я переметнулся к росям в самом начале битвы с холодным спокойствием резал своих же друзей! И они поверили! Поверили ему! Меня пытали…. Не знаю, долго ли бы я протянул… вряд ли. Только помощь пришла с откуда не ждали. Лед вытащил меня прямо из-под носа палача, а потом долго и терпеливо приручал к росям, а росей – ко мне. Он заставил меня вновь полюбить жизнь, но уже на другой стороне этой войны…

Лиалин слушал, как зачарованный. Он даже представить себе не мог, какие тайны хранили в себе суровые и невозмутимые Повелители его времени.

– А зачем он всё это сделал, он так и не сказал. Единственное объяснение, которое он мне дал: «Дрался ты ладно! Смотреть было любо-дорого! Грех терять такого воина.» И всё! – Немиза задумчиво улыбнулся, вспомнив что-то приятное, и поднял на Хранителя цвета неба перед штормом глаза, – Вот только чувствовать я могу лишь своих бывших соплеменников, эмоции же росей для меня закрыты… – и, кивнув на темноту, зачем-то добавил, – Тот второй волот пообещал добраться до меня в следующем бою. Стрелы у меня меченые – узнать не трудно. Вот я и добрался до него первым, – Немиза подал Лину лук и тонкую стрелу и заставил встать правильно. – Ты удивлён. Не стоит. Война – не игра. Не натягивай тетиву так сильно – не справишься! Натяни её двумя пальцами. Легко. Не напрягайся! Руки не дрожат? Вот так, – он приподнял ему локоть и помог правильно уложить стрелу. – Теперь вообрази цель…Отклонись чуть влево…стреляй!

Жуткий грохот и панический визг задремавшей в темноте шишиморы и теперь в ужасе пытающейся сорваться с пригвоздившей её за шиворот грязной рубахи стрелы разрезали спящую тишину ночи.

Немиза поднял на Хранителя шальные глаза:

– Ты куда целился?

Лин собрался ответить, когда тело пронзила острая многократная боль. Вздох…Вздох…Неужели в этом мире закончился весь воздух! Лиалин хватался скрюченными пальцами за выступы стен. Внезапно боль отступила и его захватила беспросветная, безликая темнота. Лед! Лиалин вцепился в рубаху, пытаясь ослабить ворот, слепые глаза смотрели мимо Немизы. Лед! Повелитель потянулся было к другу, но Лиалин его не видел, продолжая, согнувшись пополам, судорожно вздрагивать. В расширенных глазах отражался такой ужас, что у Повелителя зашевелились на затылке волосы.

Твой друг погиб. Лиалин замер: – Кто это? – Я– Ирий. Ты стоишь на моей земле, Целитель. – Ирий?! – Твой друг погиб – Я знаю. Но это ещё не конец… – Ваши собратья уже на полях собирают добычу. Если с него снимут кольцо, как ты ему поможешь? Лиалин растерянно молчал: о мародерах он как-то не подумал. Я могу спрятать павшего воина, – ласково и осторожно шепнула листва. Тёплый ветерок коснулся лица. – Но за это ты станешь МОИМ Хранителем! У Лиалина не было времени, чтобы думать: всё его естество чувствовало, как с руки Леда срывают кольцо. – Согласен! – Но это значит… – Я СОГЛАСЕН! Равнина всколыхнулась, вспугнув обнаглевших падальщиков и варкулотов, добивающих раненых. Трава осторожно укутала своим голубоватым одеялом окровавленное тело и опустила в специально приготовленный для него грот с удобным выходом под холмами у лесов. Нечисть испуганно завизжала и бросилась врассыпную от «проклятого» места. Воздух и Лиалин облегченно вздохнули, и тьма расступилась. Энергетическое поле взвихрилось и раздвоилось, проникая в Хранителя и Повелителя, навеки соединяя их жизненные биотоки воедино. Простенькое на вид колечко вспыхнуло ослепительным ало-голубым пламенем, и в Повелителя Леда вошла новая мощная по напору энергия Жизни…

Лиалин дышал тяжело, жадно хватая ртом воздух, как-то испуганно вцепившись в плечо Повелителя. Немиза бережно поддерживал друга, не давая ему упасть.

– Всё в порядке? – спросил он, встревожено глядя на неестественно бледное лицо Хранителя.

Лиалин слабо улыбнулся в ответ и утвердительно качнул головой, стирая капающую из носа кровь.

– Просто какой-то спазм. Теперь всё прошло… – Лиалин глубоко вздохнул…и едва не задохнулся вновь. Только теперь это была не боль. – О, нет! – надрывно простонал он.

Немиза не понимающе смотрел вслед стремительно спускающемуся по ступеням Хранителю. Какой же он всё-таки странный. Вечно с кем-то разговаривает, постоянно о чём-то своём думает. И эти его спазмы…Ну а если он болен и молчит? Как же его поймешь?…

За периметром всё было тихо. Огни на дозорных вышках горели приглушенным мирным светом. Тихая, на редкость спокойная ночь…Где-то на равнинах сейчас бьётся Лед. И пусть Небо поможет ему победить! Немиза перекинул лук за спину и, не торопясь, побрёл к Башне, решив перед сном заглянуть к Хорсу.

Радогост ударом буквально вынес тяжелые двери и застыл как вкопанный: рядом с его сестрой, склонив белую голову, сидел Хранитель. Его руку всё ещё сжимали тонкие пальцы Зори. Лиалин поднял на Повелителя бирюзовые глаза и Радогоста в самое сердце поразил наполнявший их свет – Свет Зори. Он не увидел ни слёз, ни боли, ни горя, только едва заметную светлую грусть, исходившую из самой души Хранителя.

– Она ждала тебя, – от этого тихого светлого голоса Радогост вздрогнул, как от удара. – Поэтому она всё ещё здесь.

Повелитель сделал несколько неверных шагов к ложу сестры и упал перед ней, как надломленный, разрыдавшись, словно дитя. Лиалину тяжело было видеть эти страдания, но помочь ему он был не в силах.

– Зачем ты вообще нужен, если не смог спасти ту, которой нет светлее? – Радогост поднял к Хранителю залитое слезами лицо. Гнев переполнял его душу и только присутствие сестры не давало ему разорвать этого никчемного мальчишку. О, пусть он только выйдет отсюда!

– Невозможно исцелить того, кто этого не желает, Повелитель. – Лиалин говорил так, словно знал что-то, о чём знать более не дано никому, и совсем не замечал горящего взгляда Радогоста. – Попрощайся с ней. Она любила тебя больше своего мужа, больше самой жизни. Попрощайся с ней.

Хранитель слышал, что Радогост запел над сестрой Последнюю Песню прекрасную, как Повелительница. Когда перестали звучать последние слова, Лиалин воздел над уснувшей вечным сном женщиной руки, и на Повелительницу посыпалась белоснежная сияющая мирным светом пыль, покрывая её с ног до головы. И там, где она касалась тела вспыхивал вихрящийся поток света, пока он не объял всю Повелительницу без остатка. Свет погас и перед Радогостом осталось лишь пустое ложе.

– Что ты наделал? – его голос сорвался и охрип.

– То, что просила сама Зоря. У неё был на всё свой план. И ты должен помочь мне его осуществить. Во имя своей сестры или во имя росей – не важно. Ты готов?

Радогост смерил Хранителям ненавидящим взглядом и только теперь заметил, насколько он похож на его сестру. Тот же взгляд, тот же тон не терпящий возражений, тот же всепоглощающий и всеочищающий внутренний свет. И он смирился…

Вскоре над Башней пролетела новость грусти и счастья одновременно – Зоря вновь была со своим народом, но Хранитель, исцеливший её, погиб от того яда, что переполнял Повелительницу. Новость о чудесном возвращении Целительницы быстрее птицы облетела все Башни и равнины, поднимая росям дух.

Эта весть настигла Варкулу, когда тот вел свои армии в Северные долины, готовый разрушить Башню Живы, и заставила резко повернуть обратно к Хорсу, оставив осаждающие войска без подмоги. Он ещё не знал, Поревит перешел на сторону росей и сейчас отводил свои армии к Южным Вратам Скалистых гор, чтобы отрезать от него Асеня… Правитель знал, что Зоря выжить не могла, но не понимал, к чему был разнесён сей нелепый слух. И это незнание терзало его, занимая все его мысли…

Изящная ручка легла на плечо Хорса. Повелитель поднял голову и печально улыбнулся.

– Что тебя терзает, Целитель? – подобрав длинный подол, Зоря села на пустую бочку у стены.

– Лучше тебе не знать. – Хорс отвернулся и поёжился от внутреннего холода. Опять они отобрали у него родного человека…

Зоря с тихой понимающей улыбкой поднялась и поманила Повелителя за собой, как бы прося о помощи. Хорс недовольно нахмурился, но встал. В конце концов за одно дело боремся…хотя…. Он прошел за ней и не заметил, что кто-то тенью следовал по пятам.

– Зачем ты звала меня? – равнодушно спросил Повелитель, когда они, по его мнению, зашли слишком далеко. Женщина остановилась и, оглядевшись – нет ли кого, вспыхнула приглушенным голубоватым сиянием. У Хорса аж ноги подкосились – перед ним стоял Хранитель. Живой – живехонек! Лиалин потянулся было к Повелителю, но Хорс отпрянул и ощерился:

– Не смешная у тебя вышла шутка, Повелительница.

Хранитель опустил руку, решив пока не настаивать. Хорса можно было понять. Такое поведение у кого хочешь вызовет раздражение.

– Ты можешь сердиться, сколько угодно, но помочь обязан! Весь этот маскарад был необходим. Пойми, Хорс! Не важно, что у нас с Зорей один дар. Даже если бы я был её сильнее – никого не вдохновит на победу чужак Лиалин! О том кто я – знают единицы! А Зоре помочь я не мог. Никто не поверит, что Целительницу может заменить какой-то мальчишка.

Хорс огромными неверящими глазами смотрел на Хранителя и вдруг расхохотался.

– Ты бы слышал, какую речь про тебя задвинул Лед, когда мы остались наедине! – и уже серьёзно добавил: – Какая тебе нужна помощь.

– Зоря уверила, что насчет Десницы мне всё объяснишь ты. Ведь твой свет ударит предпоследним, передо мной. Она сказала, что ты будешь вести меня, – то ли утвердил, то ли попросил Хранитель.

Хорс знал, что не откажет ему, какой бы его просьба не была, но эта… За неё он готов был расцеловать даже Зорю, впервые почувствовав искреннее желание победить. Теперь у него была цель – не дать погибнуть этому невыносимо наивному мальчишке на чужой для него войне, в которую он так легко ввязался и победы в которой так искренне жаждет. Вот только его беспокоили незримые, внутренние изменения, произошедшие в Хранителе и чувствовавшиеся даже в его спокойном голосе, словно он знал что-то важное, что тяжкой ношей висело на нём.

Навья мрачной тенью шмыгнула в дверной проем и растворилась в темноте…

– Говоришь, Зоря – перевертышь? – Варкула едва сумел скрыть довольную ухмылку в густой черной бороде. – Значит, они решили обмануть всех. Даже своих!

Навья тихо прошелестела на своём из тени, и у Правителя расширились от удивления глаза:

– Не знает, как управлять Десницей? И с помощью него эти глупцы хотят одолеть меня?! – холодящий душу смех вырвался из походного шатра, и воины – варкулоты, гревшиеся у костра, переглянулись, не понимая, что могло так развеселить вечно сурового предводителя. – Узнай, как они задумали доставить свою Зорю в ее башню. – Правитель едва сдержал новый приступ смеха и продолжил: – И немедленно доложи мне. Немедленно!

Радогост вывел из конюшней вилован коней. По созвучию Лиалин догадался, что речь идёт о привычных ему велинах. Но когда эти чудовища прогарцевали перед ним, Лин понял, почему этих лошадок никогда не вызывали во плоти. Их черно-сизые тела сверкали во вспышках молний, тяжелые железные копыта гулко били по камням, выбивая из них искры. Кони храпели, изрыгая пламя.