Текст книги "Эскиды"

Автор книги: А. Павлова

– Шиэл, не посрами эскидов!

– Молодец, друг!

– Да! Так держать! – рвал глотку Гуа, распихивая друзей и порываясь к молодоженам. Но в самый последний крепкая рука Кэрл ухватила его за шиворот и так дернула его на себя, что затрещала плотная ткань рубашки.

– Совсем пьяный! – весело зашипела она, сжимая друга в стальных объятиях. – Такое должно быть раз и навсегда!

– Дак я… – забормотал он, но его уже никто не слушал.

– Эй, как муж целует жену? – кричали вокруг, а Лиалин стоял, не в силах и слова сказать, словно его обухом огрели. Жену? Свадьба? У Шиэла свадьба?!

Шиэл, улыбаясь, склонился над Сэйлиной и прикоснулся к ее горячим губам.

– Раз, два, три…. – хором считали ребята. Ее пальчики скользнули под его рубашку и прикоснулись к позвоночнику… – Ооооо!!!

Когда молодые, наконец, спустились с венвайдера, эскиды окружили их плотным кольцом.

Стоя в сторонке под низким развесистым деревом, Лиалин смотрел на них по-детски огромными глазами. Смотрел так, словно впервые приобрел зрение. Так, словно впервые понял, что мир действительно полон красок. Пальцы задумчиво ковыряли шершавую старую кору. Сам не заметив как, Лин обнял ствол чужого дерева, прислонившись к нему разгоряченным от арэка и переживаний лбом. Здесь была совсем другая жизнь, неомраченная тяжким грузом прошлого, не обременная виной перед будущим…. Здесь, среди эскидов, было только настоящее. Не потом, не тогда, а здесь и сейчас! И внезапно так захотелось все забыть и остаться навсегда на Ки'ко. И чтобы не было ни десницы Сварога, ни Перуна, ни Варкула…. Усилием воли заставив выбросить эти мысли из головы, он поднял взгляд на веселящихся и сразу наткнулся на обнимавшихся Соуна и Эшору…

Райтор крепко обнял Шиэла, передавая длинный плотный конверт.

– Будь счастлив, безумец, – он повернулся к невесте и галантно поцеловал ей руку. – У Вас зоркий глаз, красавица.

Девушка с любовью взглянула на Шиэла и улыбнулась:

– Пожалуй, все-таки, это у моего мужа зоркий глаз.

Поцеловав в висок любимую, эскид вернулся к конверту, с интересом покрутив его в пальцах, он одним движением сломал нотариальную печать.

– Дома вскроешь, – запоздало предостерег Райтор, но Шиэл уже разворачивал бумаги. Быстрый взгляд скользнул по документам, и кровь, вся – до капли, отхлынула от лица.

– Как это понимать?

Райтор вплотную приблизился к другу, так, чтобы только он слышал его слова:

– Это мой свадебный подарок.

– ТЫ в своем уме? – сквозь зубы прорычал Шиэл.

– Если ты откажешься, я отдам это поместье своему двоюродному братцу, – Райтор говорил все тише и настойчивее, – Ты видел эти земли. Ты сам помог мне отстоять их в суде! Дакал загубит этот рай. Прими поместье.

Эскиды встретились взглядами. Брови Шиэла медленно разъехались.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, – облегченно вздохнул Райтор и, еще раз крепко обняв друга, расплылся в бессовестно довольной улыбке, представив на секунду, каким станет лицо его холеного братца и какая культурная речь будет срываться с его пухлых губок, когда он поймет, как ЛЕГКО его можно обойти по этому самому недееспособному, по его же мнению, закону… Внимание привлекли знакомые силуэты…

Соун пытался отнять стаканчик у девушки, и Эшора весело отбивалась, пытаясь выскользнуть из крепких объятий.

– Ну, все! Прекрати!

Он прижал ее к себе, закрывая от всей толпы. Хранитель судорожно вцепился в листья ветки, за которую держался. Далеко-далеко остались смех, шутки, глухое чоканье пластиковой посуды… Лиалин несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь переключиться на что-то говорившую Фесту, но на глазу, словно бельмо, была рука ки'кона, плавно скользящая по спине ЕГО Леесы.

– Та-ак? – Лин отшвырнул в темноту помятый стаканчик и, так и не дослушав девушку, нахально втиснулся между эскидами.

– Дорогая, я, кажется, пьян, – громко заявил он, почти грубо привлекая оторопевшую от такого поведения Эшору и жадно целуя ее в губы.

Эскиды на мгновение замерли, не ожидая подобной выходки от тихого, скромного Лина, и только сдавленный кашель Кэрл, не вовремя подавившейся арэком, нарушил тишину.

– Кл – лас-cс – Шиэл окинул угрюмо молчавших друзей горящим взглядом и совсем как рось привлек к себе свою невесту. Их поцелуй был встречен звонким заливистым свистом.

Даро навалился на плечо Райтора и, не отрывая взгляда от целующихся, поинтересовался в полголоса:

– Интересно, а он раньше арэк пил?

– Видимо нет, – эскид задумчиво покачал головой и вгляделся в пустоту.

Лиалин ласково касался кончиком носа изгиба ее шеи, вдыхая чуть пряный аромат ее волос.

– Как же я люблю тебя! – она ласково провела по его щеке. Лиалин склонился над ней… Чьи-то руки крепко схватили его за плечи и потащили за собой.

– Что-о-о… – Хранитель буквально захлебнулся собственным гневом.

– Патруль идет! – зашептал на ухо Гуа, зажимая ему рот и затаскивая в заросли.

– А Эшора? – также шепотом спросил его Лин.

– Ее уже увели, – эскид снова зажал ему рот, решив не рисковать и не уточнять, что это Соун увел его девушку.

Яркий луч фонаря прорезал темноту и потух.

– Там никого нет! – успокоил патруль растревоженных хозяев близлежащих домов. – Показалось.

Kи'кон хотел возразить, что пьяные эскиды не мираж, но дозорные уже ушли.

– Во пронесло, а! – счастливо и несколько испуганно прошептал Гуа, отпуская Лиалина. – Нас тут раз поймали, так мы 30 суток помойки чистили за пьяный дебош!

Ухватившись за ветку, эскид поднялся на ноги, мысленно возблагодарив природу за то, что она придумала кустарник. Лин, цепляясь за эскида, тоже встал и прислушался: в городе опять царила полная тишина. Хранитель отряхнул от старых листьев одежду и вопросительно оглянулся:

– Ну, и куда теперь?

– К старому магазину, – как само собой разумеющееся раздалось в ответ. – Тому, что на берегу.

Ночь синим бархатом укутала город, погрузив его в глубокий сон. Начисто выскобленный А'крак вновь радовал глаз, если не считать огромные горы грязи и обломков, что остались после наводнения, да значительно поредевшее население единственного города на острове. Не строились более дома, не открывались новые клубы. Ки'коны молчаливо и уверенно собирали свое нажитое, готовясь в первые дни Ливневого Сезона покинуть родной город. Там, на материке, у многих уже строились жилища, перевозились крупные тяжелые вещи, начинались поиски работы… И никто из гражданских, втихаря пописывая доносы на агрессивное поведение эскидов, уже не помнил, кто именно их вытаскивал из-под обвалов…

Старый магазин располагался довольно далеко за городом и был построен в первые дни существования города, чтобы было куда доставлять провиант для первопоселенцев. Старики до сих пор с усмешкой вспоминают, сколько тогда один делец вложил средств, пытаясь сделать из него крупную торговую точку. Но город стал расти в другую сторону… совсем в другую. Так что делец тот уехал ни с чем. А магазин стоит и по сей день… Точнее то, что от него теперь осталось. Впрочем, наводнение его не сильно потрепало.

На берегу их ждала почти вся команда. От океана веяло холодом и свежестью. Соун и Шийя рыскали по берегу в поисках веток для костра. Кэрл быстро щелкала зажигалкой, пытаясь поджечь хворост. Наконец, сучья затлели и весело затрещали. Лиалин потеплее укутал Эшору в свою куртку и покрепче обнял.

– Замерзла?

– Нет, – шмыгнула она носом, – но устала. Гражданские дети так сильно разнятся с нашими.

– Еще бы, – Даро подкинул сучьев в огонь. – Туповатые они…

– Не скажи, – Эшора прилегла на плечо Лина, – Есть очень и очень одаренные, но никакого понятия дисциплины. Все никак не могу к этому привыкнуть.

– Хочешь, я приду как-нибудь на урок? – Гуа протянул стаканчик с арэком, но Лиалин, памятуя о его действии на него, отказался, многозначительно улыбнувшись, и эскид не стал настаивать.

– Ну уж нет! – оживившаяся Эшора принюхалась к запахам исходившим от костра.

Выбрав самодельной кочергой из огня угли, Соун и Шиэл поливали домашним соусом разложенные на них куски мяса. Сейлина сидела рядом с мужем, помогая ему во всем. Кремовое нарядное платье перепачкалось в песке и золе, отчего невеста выглядела еще более привлекательной. Шиэл обнял девушку, стараясь не касаться торжественного наряда, его то пиджак давно висел на перилах старого магазина.

– Не понимаю я тебя, – Кэрл протянула озябшие руки к огню, – заняться преподаванием после того, как Индра открыл перед нами все двери.

– Это точно! – Шийя опрокинул в себя еще одну порцию арэка и довольно охнул.

– А по-моему, это прекрасный выбор, – Шиэл отпустил жену и протянул Соуну еще пару кусков сырого мяса. Будущая еда аппетитно зашкворчала на углях.

На этом дискуссия была окончена. В полной тишине слушалось потрескивание веток и шелест волн. Иногда вдруг что-то внутри костра вспыхивало, и в небо взлетал целый сноп сверкающих искр. Кто-то замычал под нос знакомую всем мелодию, но ее никто не подхватил.

– А я к теткам двоюродным. Давно их не видел… лет десять… а то и больше…

Внезапно произнес Соун, пытаясь поймать взгляд Эшоры.

От этих слов Кэрл помрачнела и, бросив палку, которой она шевелила угли, направилась к развалинам, где ребята прятали запасы арэка.

– Здорово… А меня дома никто не ждет, – Шийя вдруг погрустнел, – я мать с пяти лет не видел…

– Ну, мы были дома, – Даро раздал жареное мясо девушкам, – сестренка выросла… не узнала… Да лучше бы не были… Так?

Гуа безразлично пожал плечами. У него изначально не было желания наведываться в семью Даро. Ребенок он нагулянный, так что радушного приема ему там никогда не устраивали. Это Даро из них двоих всегда прилюбливал сказки и все надеялся влить Гуа в их «большое дружное семейство». Теперь, наконец, появилась надежда, что он эти попытки оставит.

Подтянувшись поближе к костру, ребята с аппетитом поглощали самостоятельно приготовленный ужин. Аяс неторопливо перебирал струны, тихо напевая себе под нос песню на родном для него языке.

В первое мгновение, Лину показалось, что он ослышался. Нет, паренек пел не на его языке, а на более древнем, почти забытом… Пел про поиски счастья, про темный лес, про песню, про любимую. На несложных припевах, кто-то из ребят даже начал подпевать, и дружное «ау» разрезало тишину ночи. А потом была другая песня: про полночь, про лабиринты. Но Лиалин уже не слушал. Теперь это уже не имело значения. Хранитель точно знал, кто сидит возле него, но отчего-то не было ни ужаса, ни ненависти. В памяти всплыла первая встреча с Шиэлом и сайрийский саркофаг. Почему он раньше не задался вопросом: для чего Варкуле понадобился этот паренек? Кочевник…

Пусть так. Настоящее…Есть только настоящее… Этот вечер. Любимая. Друзья. Аяс… Кто знает, что готовит грядущее? Прове? Пусть. А он не провидец и опережать время не станет.

– Что это за язык?

Аяс глубоко вздохнул, пряча проступившую тоску поглубже, и, отложив витену, протянул руки к огню. Столь многое изменилось в его жизни безвозвратно. Ночами снились родные леса и ребята и навсегда неоконченное суворовское, но утро встречало теплом двух солнц и звуками чужой речи. Будто и не было в его жизни зелено-голубой Земли, родного дома и размеренного прошлого. И только черная форма, спрятанная в чехол в личном шкафчике еще связывала обе его жизни в одну.

– Одной из планет дальнего периметра…

Лин чуть заметно улыбнулся, но комментировать его слова не стал. Дальнего периметра, значит дальнего периметра.

– А можешь что-нибудь на нашем изобразить? – Гуа осторожно подкинул веток в костер.

Аяс поднял перед собой задумчивый взгляд и увидел хмурую Киту, ковырявшую тонкой веткой ямку в песке.

– Почему бы и нет.

Его пальцы забегали по струнам и над берегом разлилась тихая светлая мелодия. Она то нарастала, то становилась тише, то стремилась вперед, то вдруг замирала. И словно рождаемый музыкой, зазвучал голос Аяса:

 
Скажи моё имя на ранней заре…
Я первым лучом тебя поцелую.
Последней звездой прикасаясь к тебе
Рассветным туманом тебя околдую…
 
 
Меня позови среди белого дня…
Я, солнечным светом тебя обнимая,
Ручьем или ветром с тобою играя,
Добавлю тогда в твое сердце огня.
 
 
Шепни мое имя, когда тихий свет
Тебя своей тайной в желанья поманит.
Поймешь – этот вечер тебя не обманет.
Узнаешь – запретов для нас больше нет.
 

Ребята, еще долго сидели молча, прислушиваясь к отголоскам стихшей мелодии.

– А я и не знала, что ты поешь, – выдохнула, наконец, Феста.

– Да я и сам до чего дня лишь догадывался, – неловко отшутиться эскид, не в силах оторвать глаз от Киты.

Райтор перевел внимательный взгляд с Аяса на невесту. И на душе в очередной раз неприятно ёкнуло.

Эшора и Лин сразу после песни ушли вдоль берега.

– Пойду искупнусь, – Соун скинул теплую куртку и направился вслед парочке, однако Райтор тут же последовал за ним.

– Оставь их в покое! – тихо, так, чтоб его смог услышать только Соун, попросил он.

– Я хочу лишь искупаться, – рыжий попытался оттолкнуть Райтора, но тот даже не шелохнулся.

– Драки не будет! – офицер крепко сжал плечи друга и как следует встряхнул, – Она сделала свой выбор!

– Пусть так! Но сначала я подправлю ему физиономию! – Соун оттолкнул, наконец, пытающегося увести его Райтора и, проваливаясь в песок, двинулся к Хранителю.

Райтор набросился на него и повалил на землю. Послышались глухие удары и сопение. Наконец, Райтор оказался сверху.

– Ну чего ты добиваешься? – тяжело дыша, шептал офицер. – Ты портишь хороший вечер. А драка с Лиалином все равно ничего не изменит!

Соун ослабил хватку. Какое-то время они устало лежали на песке, пока над ними не склонился Лин.

– У вас все нормально?

– Еле отговорил, – неестественно засмеялся Райтор. – В холодную воду лезть решил! А где Эшора?

Девушка зябко поежилась и осмотрелась. Так темно… Только вдалеке маячили три знакомых силуэта. Эшора попробовала присмотреться: да что же там у них происходит! Перед лицом замелькала незнакомая физиономия.

Почти неощутимый укол в ладонь подействовал моментально. Закружилась голова, к горлу подступила нездоровая тошнота. Её куда-то потащили… Девушка с силой ударила по вцепившейся в неё руке, но драться сил не оказалось. Ее мутило, голова раскалывалась на части… Отголоски почти отключившегося сознания вопили: не спи! Ты одурманена! но глаза закрывались сами собой. Эшора медленно съезжала по шаршавому стволу старого дерева, не в силах заставить ноги держать ее.

– Может, свалишь по-тихому? – с глухой угрозой предложил родной голос. Эшора глубоко вздохнула и благодарно уткнулась в широкую спину Райтора. Желудок свело в приступе тошноты. Она болезненно захныкала и… крепкие руки, ласковые руки подхватили ее и уверенно поставили на ноги, бережно обнимая. Запах леса заполнил весь окружающий мир, и Эшора буквально повисла на Хранителе, поняв, что больше не надо защищаться.

Хранитель осторожно приоткрыл закрытые веки любимой и нахмурился: серфин. Яд болотниц! Откуда на Ки'ко серфин?

– Да что ты говоришь! – шипел незнакомец.

Удерживая Леесу одной рукой, Лиалин обернулся, оказавшись лицом к лицу с… лешим. Он узнал его по глазам – темным и злым, как сама тьма, что его породила. Хранитель передал девушку Райтору и тяжелой походкой направился к нему:

– Что ты здесь делаешь?

Леший испуганно шарахнулся в сторону, неожиданно поняв, кто перед ним, но тут же успокоился:

– Как интересно! А кто-нибудь знает, где ты? И это накануне сговора?!..

– Почему ты напал на Леесу? Кто приказал?

Райтор не слышал, о чем говорили чужаки, но вид Лиалина его слегка сбил с толку: сначала изумление, затем страх – секундный, но страх, и угроза… Настоящая реальная угроза… Лиалин двигался медленно, заставляя лохматого старика пятиться и отступать прямо в заросли багрового кустарника.

Эскид отвлекся на бормочущую Эшору лишь на мгновение, а когда поднял глаза, их уже не было видно. Только странная голубоватая вспышка на секунду высветила кусты и погасла. Вскоре из зарослей показался и сам Лин. Слегка взъерошенный вид его, навел на эскида мысль о драке или короткой потасовке, но чужак был спокоен и даже улыбался, почти незаметно, но удовлетворенно.

– Ну, и наглецы у вас бродят, – усмехнулся Лин, вытряхивая из-за ворота труху прошлогодних листьев.

– Ты видел вспышку? – Райтор бросил на рося подозрительный взгляд, однако Хранитель прореагировал на его слова совершенно равнодушным покачиванием головы.

Подхватив девушку на руки, он отнес ее со света в темноту и уложил в траву, ласково гладя по волосам. Серфин действовал очень быстро и безболезненно. Жертва засыпала, так и не поняв, что ее убило, и уже никогда не просыпалась. Леший так толком и не рассказал: кто подослал его к Леесе, а для чего Лин и сам отлично понимал. Девушка поймала его ладонь своими уже непослушными пальцами и, коснулась губами самой ее серединки, блаженно улыбнулась:

– Я хочу домой, Лин.

– Скоро пойдем, – пообещал он, целуя ее холодеющие руки. Голубовато – белое сияние с продолжительностью вздоха окутало Эшору и угасло. Лиалин быстро оглянулся в поисках свидетелей – никого. Из головы все никак не выходил леший. Лешие ведь не наемники. Они либо свои интересы преследуют, либо кому-то верно служат. И этот явно был чей-то слуга. Но вот чей? Вряд ли Чакосе ведомо, что Лееса жива. А даже если и так, это игра не его поля! Тогда кто? Варкула? Больше похоже на правду… Вот только Варкуле лешие не служат.

С берега уже доносилось громкое нестройное пение и шум возни. Хранитель поднял дремлющую девушку на руки и направился было к эскидам, когда неуверенная рука Леесы легла ему на шею, ухватившись за ворот теплого синего свитера:

– Я хочу домой.

– Конечно– конечно, – зашептал он, прижимая ее к себе, словно драгоценный груз.

– К себе домой, – тихо пролепетала она, устало закрывая глаза.

Хранитель недоверчиво и внимательно посмотрел на спящую девушку и, закусив уголок губ, нежно улыбнулся:

– Конечно. Твой дом всегда ждет тебя.

Песок и трава заглушили его шаги. И только Райтор, обнимая определенно перепившую Киту, пристальным неотрывным взглядом следил за удаляющейся фигурой рося, несущего на руках Эшору.

Глава 3

Старый дощатый потолок над головой ввел Эшору в глубокий стопор. Не дома… Тогда где?.. Она медленно села и обнаружила на себе простую тканую рубаху, доходившую ей почти до колен. Голова странно кружилась.

– Ма-ма, – паника потихоньку закрадывалась ей в душу. Нет, страха не было, но непонимание еще хуже страха… Наверное…

В комнату, ногой открыв себе скрипучую дверь, ввалился Хранитель Дневного Света в сияющих белых одеждах и с полным еды подносом. Взглядом придвинув к кровати большой деревянный табурет, Лин водрузил на него принесенный завтрак и долгим поцелуем поздравил ее с пробуждением. Громко хлопнули распахнувшиеся ставни, и в просторную просто обставленную комнату ворвались звонкие переливы птичьих голосов, мирный шум густого леса, журчание холодного родника, строптиво и весело бьющего из земли и бегущего по камням. Эшора вздохнула полной грудью, невольно потянувшись за горько-сладким запахом полевых цветов.

Лиалин напил в глиняную кружку парного молока и намазал ломоть белого хлеба прозрачным золотом липового меда.

– Отведай, – попросил он протягивая ей завтрак. – После серфина необходимо хорошо поесть, не то можно получить истощение организма.

Эшора с голодной радостью запихала в рот добрых пол куска, и лишь пережевывая, вспомнила, что так не выяснила, где находится.

– Я…в., м-м, – она помогла пальцем залезть куску в рот и неловко засмеялась, – сейчас.

Кое-как прожевавшись, она запила мягкий с медом хлеб теплым свежим молоком и, аккуратно вытерев краешком рукава молочные усики над верхней губой, выжидающе уставилась на Хранителя:

– Ну? И где я?

Присев на корточки перед ней. Хранитель нежно обнял ее колени:

– Дома. Как ты и хотела: у себя дома.

Эшора едва не выронила из рук кружку, когда поняла, что он не шутит. Березань?! Подобрав под себя ноги и натянув на них рубаху, она растерянно хлопала глазами, как ребенок, боясь спуститься на пол и сделать пару шагов.

– Я, наверное, вчера сильно перепила… – задумчиво пробормотала она, склонив голову себе на колени.

Лиалин, сразу помрачнев, отпустил ее колени и отсел в сторону.

– Скорее – влияние серфина…

Девушка тихо вздохнула, чувствуя, как тошнота подкатила к горлу. Желание выйти на свежий воздух превратилось в необходимость.

Лиалин помог любимой встать.

– Доверься мне, – попросил он, завязывая ей платком глаза и, бережно поддерживая за руку, вывел на поле.

– Ещё долго? – Эшора нетерпеливо шагнула вперед и содрала с глаз повязку. В первое мгновение ей показалось, что она попала в прошлое. Перед ней расстилалось бескрайнее ромашковое поле с редкими вкраплениями кровохлебок, купавок, незабудок и васильков. Посреди поляны росло большое корявое дерево, на самой вершине которого распустились огромные розоватые цветы, источавшие незабываемый нежный аромат.

– О, Небо! – едва слышно выдохнула она. Ноги сами несли её. Пальцы едва касались бело-желтых головок почти позабытых цветов. Подул ветер, и по белоснежному морю побежали частые волны. – Это же поле Лады!

– Вообще-то теперь это наше поле, – поправил её Хранитель, счастливо наблюдая, как девушка с радостным визгом кружилась среди цветов.

От неожиданности Эшора даже остановилась.

– Как наше?

– Я выкупил его у Лады.

– И она продала? – девушка недоверчиво уставилась на Хранителя.

– Скорее обменяла, – поправил себя Лиалин. – Я сумел добыть для неё то, что ей было просто необходимо. А она отдала то, что было необходимо мне.

– Просто не могу поверить! – Эшора счастливо вздохнула и закусила нижнюю губу. – Наше поле!

О чем они говорили потом, не запомнили толком ни он, ни она. Они просто разговаривали. Лиалин рассказывал о том, что произошло после её похищения. Как Повелители искали её несколько месяцев, прекратив поиск только после того, как кто-то обнаружил на какой-то планете окровавленные обрывки её платья. Как он сам, когда вырос, назначил вознаграждение за любую информацию о её нахождении. Как он закончил военное образование у Леда и получил свое первое задание прямо на Аликос.

– Ну, и вместо того, чтобы не заметить, я возьми и тресни прямо по его «величественной» вороватой руке, а потом ещё и меч вынул и в воровстве обвинил. Таким образом, мои первые переговоры были «успешно» завершены, и нам с Эделем оставалось лишь в спешном порядке ретироваться. Так что опыт в красноречии я заработал буквально шишками и несколькими моральными компенсациями.

Эшора звонко смеялась над его рассказом, а Лиалину хотелось сказать ей совсем о другом. О том, как он ночами бредил о ней, как хранил каждую её вещь, как каждую минуту ждал, что она вбежит в дом и дернет за шиворот, желая оторвать от очередной книги, или свистнет с улицы, приглашая полазить по деревьям… Но не стал. Леесе и без того было не просто.

Эшора смотрела на увлеченно рассказывающего о своих приключениях без неё Хранителя, смотрела на его жесты, манеру говорить, на то, как он улыбается, чуть прищурив глаза, как теребит пальцами сорванную травинку, и сердце её сладко сжималась. Она тоже говорила. Говорила о том, что помнила. Вспоминала их детство, вспоминала, как впервые проснулась на Ки'ко, и как просыпалась потом не раз. Вспоминала, сколько жизней прожила, как прошла в школу Дроена и как стала там лучшей.

– Все пророчили мне победу в поединке. Я была вдвое сильнее и быстрее любого мужчины. Я тогда даже предположить не могла, кто я, – девушка качнула белую головку ромашки, с болью вспоминая, с какой жаждой убийства она готовилась к поединку. Её тогда не тронул даже великодушный жест противника, предоставивший для боя сверхпрочную амуницию. Сколько ночей после этого ей снилось, как она раз за разом пронзает Лиалина. – Ребята до сих пор в неведении, даже сказать им боюсь. Представляешь, какая сила у Исы… Понимаешь, Лин, я ведь тебя тогда в сумитэ не узнала. Чувствовала, что ты не чужой, а вспомнить не могла… Если бы не Олеся…

Солнце грело ласково, и земля купалась в его нежных лучах, становясь всё краше. Они лежали в траве, голова к голове, и то и дело вспоминая забавные случая из такого далекого детства.

– А помнишь, как я пытался достать тебе с дерева Лады цветок? – Лин задрал голову и попытался взглянуть на девушку.

– Ещё бы! – прыснула та. – И постоянно ходил в синяках, потому что ветки всегда обламывались под тобой!

Лиалин перевернулся на живот, и в его глазах сверкнул озорной огонёк.

– Хочешь, я его теперь достану?

Эшора хотела отказаться, но не успела и рта раскрыть, а Хранитель уже был около дерева.

– Лиалин, не надо! – поздно – Хранитель легче кошки вскарабкался по исковерканному когда-то молнией стволу. Девушка медленно села, с опаской наблюдая, как Лиалин поднимается всё выше, уверенно выбирая наиболее прочные ветки.

Лиалин был уже на самом верху, и цветы были так близко, только пальцы протяни. И Лиалин потянулся, ветка треснула и опасно прогнулась, но большой благоухающий цветок был так близко, что Хранитель решил не останавливаться. Пальцы коснулись нежных лепестков. Ветка ещё раз треснула и обломилась.

– Лиалин! – полный ужаса крик разрезал воздух. Подобрав многослойные полы легкого радужного платья, Эшора, что было сил, бежала через поле к росю.

Лиалин лежал недвижимый среди помятых ромашек. Голова его была неестественно завернута. Толстая сучковатая ветвь лежала рядом, почти закрыв его собой. Внутри будто что-то оборвалось. Эшора торопливо стащила с Хранителя тяжелую ветку и опустилась перед ним на колени, принявшись что было сил его тормошить. Лиалин не отвечал.

– Лиалин… – Эшора дрожащими пальцами тронула Хранителя за плечо. – Лиалин! Я прошу тебя! Я люблю тебя! Лиалин, не своди меня с ума! Лиалин! Я люблю тебя! Ответь! Я тебя…

– Я тоже тебя люблю, – Хранитель осторожно перевернулся на спину. – Заметь, ты сказала это первая! – он легонько потер ушибленную голову и слабо улыбнулся. – Зря я не грохнулся раньше.

– Ах, ты! – девушка в гневе отпихнула его от себя и попыталась встать. – Ты всё нарочно!

Лиалин ухватил её за талию и притянул к себе.

– Если для того, что услышать, что ты меня любишь, мне надо упасть снова, я готов. Но тогда тебе придется кормить меня с ложечки, так как в другой раз я точно останусь без зубов. – Лиалин раскрыл перед её лицом ладонь, и Эшора обомлела – в ней лежал сильно помятый, но по-прежнему прекрасный розовый цветок.

– Ты всё-таки его достал! – прошептала она, бережно касаясь мятых лепестков.

– Я же обещал, – просто ответил Лиалин, совершенно позабыв про все свои ушибы и ссадины.

– Я тебя люблю, – уже уверенно произнесла Эшора. Из головы вылетели все разумные мысли и остались лишь эмоции. Эмоции, захлестнувшие их обоих. Целуясь, они упали в траву. Взлетели в небо вспугнутые разноцветные бабочки. Где-то в чаще заливался соловей, возвещая о рождении нового союза.

И всколыхнулась Энергия, и всколыхнулось Время, чувствуя, что настала эпоха перемен…

Светлая Дивия долго прислушивалась к пению далёкого соловья и, наконец, обернулась к Сварогу, и взгляд ее был затуманен печалью, как заливные луга перед рассветом.

– Сбывается предсказание. Не справился Перун…а может не справились мы. Что-то упустили… не поняли… Страшные времена грядут, Ютра. Надо найти Кочевника, пока неизбежное не случилось.

Ютра ответил молчаливым кивком и отвернулся, чтобы Дивия не видела, какая мука отразилась на его лице. Душу захлестнула любовь, переполнявшая два юных сердца, и невыносимая тоска неизбежности. Однако Дивии его лица видеть не надо было. Её терзали те же чувства, но выбор между двумя влюбленными и целым народом был сделан давно, задолго до их рождения…

Эшора сладко потянулась и, уткнувшись лицом в плечо спящего Лиалина, крепко обняла его. Сиреневый сумрак рассвета только-только начал бледнеть. Над головами шумел еще сонный лес, и качали закрытыми головками белоснежные ромашки. Девушка нащупала в своих волосах цветок Лады и, осторожно выпутав его из взбитых волос, положила на грудь Хранителя. Вокруг было так тихо и спокойно, что душа отказывалась верить, будто может быть по-другому. Пробежал по макушкам древних сосен утренний ветер, поалели и растаяли на востоке ночные облака. Полыхнуло робкими всполохами еще сонное солнце… И приподнявшись на коленях из травы, Эшора встретила первый в своей юности рассвет на родной планете… Ромашковое поле вздохнуло, встрепенулось, и воздух оросился миллиардами сверкающих бриллиантов. Роса… Холодная утренняя роса… С хрустальным звоном вновь оседала на вздрагивающих лепестках… И сверкающими искрами стекала по стебелькам в траву… Или повиснув на самом краешке листа, тянулась к земле… тянулась-тянулась, и вдруг срывалась вниз, чтобы разбиться на триллионы сияющих брызг… В голове роились сотни мыслей… Как жаль, что Лин был у нее не первый… Ее рука скользнула ему под рубашку… А может и к лучшему… Пальчики скользнули вверх и замерли, нащупав грубые рубцы. Ее рук дело. Не рассосались… Эшора отрешенно смотрела, как мирно вздымалась грудь спящего Хранителя и вспоминала его руки, его губы… И с ужасом осознавала, что ударь она его чуть выше, и уже никогда бы не узнала ни его, ни себя…

Лиалин перевернулся на бок, подгребая ее под себя. Девушка ласково провела по его волосам:

– Нам пора.

Не открывая глаз, Хранитель отрицательно качнул головой:

– Без нас там ничего существенного не произойдет, – и лениво улыбнувшись собственной наглости, зарылся в ее волосах. – Пусть подождут.

– Пусть, – безвольно согласилась она, прикасаясь к его губам…