Текст книги "Отдел странных явлений: Лесоморский детектив"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

У нас схожие воспоминания. Это замечательно. Что-то в глубине сознания шептало мне, что победить защитное колдовство Иры мы сможем только вдвоем, поняв и простив друг друга. Иначе оно никогда не развеется.

Забыв обо всем на свете, я видел перед собой только ее, ощущал руками лишь ее горячее тело, наслаждался ее страстными поцелуями. Складывалось ощущение, что она уже понимала, как впивается ногтями в спину живого человека, а не призрака. Я чувствовал, как ей хорошо, мое волшебное 'я' проникало в каждую клеточку ее существа. О каком заклинании или иллюзии может идти речь?

Обессилев, я перевернулся на спину и взял за руку лежавшую рядом любимую. Она прижалась ко мне боком, и ее рука легла мне прямо на грудь, где бешено колотилось сердце. Я жадно вдыхал прохладный российский воздух и мило улыбался, поглаживая по затылку самого любимого человека на свете.

– Как ты тут очутился? – все еще не веря своим глазам, прошептала Маш-шу.

Я видел, что пелена заклятья спала, и теперь девушка не могла разобраться в произошедшем.

– Честно-честно, я и сам не знаю. Проснулся в квартире Юли. Хотел домой. Сказали, что нельзя.

– И замечательно, раз так! – она провела нежными пальцами по груди и животу.

– Мне тяжело здесь.

– Я рядом, – она улыбнулась уголками губ, – справимся. Привыкнешь.

И все же она никогда не хотела видеть во мне Владыку Обеих Земель. За что я ее и люблю. Всякая девушка способна на ласки и поцелуи. Но только единственная, Маш-шу, может понять мою душу. Когда она узнала правду, она отвесила мне пощечину, перед лицом смерти она звала меня 'Ваше величество' и не хотела принимать помощь. Но несмотря на это, любила всей душой. Будто знала, что я никуда от нее не денусь, а ее выходки только разожгут во мне огонь страсти.

Мы бы лежали с Маш-шу на берегу до вечера, обнимались бы и целовались, чтобы восполнить месяц вынужденной разлуки. И когда наши губы слились в очередном страстном поцелуе, рядом со столом, где стоял магнитофон, раздался знакомый голосок:

– Юля, я принесла диск с 'Фабрикой звезд'!

Я чуть не подскочил на месте и не выпалил тираду, состоящую из любимых слов гномика-матершинника, где цензурны только знаки препинания, завершив кудрявый оборот фразой: 'Какого Апопа ты сюда явилась? Маш-шу словно колючку проглотила. Выхода не придумывалось. Пляж, на нем разбросана ее одежда и вещи Юли, мы абсолютно голые и счастливые, – двенадцатилетняя Милли запросто поймет, что тут произошло, когда обратит на нас внимание. Пока она стоит с диском у столика, но если шагнет к речке… Жаль, что у меня нет способностей Иры Семеновой, чтобы отвести глаза и убедить девочку вернуться в лагерь. А ежели тут рядом Кощеенко… Тут же в памяти всплыли его слова о неподобающих инсценировках. Лучше об этом не думать и лежать тихо-тихо, вдруг обойдется.

Я осторожно перевернулся на спину и взглядом намекнул Маш-шу, чтобы она сделала то же самое.

– Юля? Ты где?

Я поднял голову. На лице озирающейся по сторонам девочки-русалочки в юбке из папоротника читалось полнейшее непонимание происходящего.

– Что вы сделали… с Юлей? – заметив меня, она резво подбежала к нам с Маш-шу.

Схватив первую, попавшуюся под руку тряпицу, и прикрывшись ею, я встал в полный рост. Вряд ли, пускай даже в не очень высоком худом мужчине с короткой стрижкой девочка узнает свою вожатую. Хотя, страх был: челка, взгляд, овал лица, – если Янсен наблюдательна, обязательно заподозрит. Оставалось надеяться, что она не ожидает карнавала с переодеванием.

– Девочка-девочка, гроб на колесиках ищет твою комнату, – скорчив страшную гримасу, прошипел я, закрывая спиной оторопевшую Маш-шу, – неужели тебя не учили не подглядывать за взрослыми?

– Дяденька… а что с Юлей? – она ткнула в тряпицу, которой я прикрывался.

Надо ж было так оплошать и схватить для этого клетчатую юбку якобы Шаулиной. Как бы сказал сейчас Иван Дураков: 'Спалился со всеми потрохами!

– Ничего! – успевшая одеться Маш-шу резко вскочила, закрывая своим телом девочке весь обзор.

Милли-русалочка, прижимая диск к груди, немного отступила, чтоб не врезаться носом в незнакомую ей девушку.

– Нашли единственный заброшенный пляж за деревней, а тут всякие девочки шляются! – пригрозила кулаком любимая.

Она с легкостью вошла в роль деревенской девки, решившей уединиться с парнем на берегу речки и покупаться голышом, и нахально напирала на Янсен. Еще несколько фраз, и Милли безо всякой магии поверит, что юбка вожатой ей привиделась, и бросится наутек.

– Юля, где Юля? – только и твердила настырная девочка.

– Не было тут никого! Пропала, небось! Ступай в свой лагерь, пока и тебя не похитили! – зная ситуацию в 'Березке', выпалил я.

Как и предполагалось, девочка вздрогнула и бросилась наутек. Сейчас она прибежит к Ивану и доложит, что меня похитили. В лагере начнется переполох. Праздник вряд ли отменят, чтобы не пугать детей. А когда Кощеенко и остальные явятся на пляж… Я уже успел полностью одеться, оставалось только застегнуть на шее волшебное колье. Когда все придут к речке, за столом будет находиться якобы пропавшая Юля.

– Маш-шу, – вздохнул я, – теперь нам надо придумать правдивую сказку о том, куда пропадала Юля, пока деревенская девка уединялась тут со своим другом.

Почесав подбородок, девушка задумалась.

– А ведь мы сами были такими же любопытными детьми, – протянула она, сев рядом с аппаратурой и перебирая диски с музыкой. – И мы не верили в сказки взрослых. Поэтому и эта девочка ни во что не поверит. А брат все поймет, когда увидит нас вдвоем.

Это точно! Я довольно улыбнулся. Иван сразу разберется, кто 'похитил' вожатую Юлю на полчаса, а потом вернул ее обратно.

– Машкаааа! – чумазый черт в короне из папоротника, выскочив из кустов, прижал к груди мою девушку.

Иван бежал к реке быстрее остальных, словно он заранее знал о приезде сестры. Обидно, но факт.

– Испачкаешь, – рассмеялась она, глядя на то, как дети изукрасили гуашью Дуракова.

Пока полная счастья Маш-шу рассказывала брату последние московские новости, я, покрасневший до кончиков ушей, сидел за столом и изучал музыкальную аппаратуру. Занятные коробочки, в которые необходимо вставлять диски и кассеты, оказались не так сложны в обращении, нежели я предполагал. Немного потренировавшись выбирать песни, я вскоре обнаружил, что моя магия помогает определять на кассетах начало и конец треков. Удобно, а то помнится, как диджей Вася на дискотеках вечно невпопад песни включал. Оставалось только разобраться, что да когда проигрывать. Нужно веселиться – прекрасно, изучаю список и помечаю названия, которые как нельзя лучше подходят к нашему сегодняшнему празднику. Учись, Вася, на этот раз не будет ни одной невпопад включенной песни, еще попросишь меня проводить дискотеки!

– Кстати, – Дураков оперся ладонью на крышку стола и посмотрел мне в ясные серые глаза, – тут Милли шепталась с девчонками, будто на берегу деревенскую парочку застукала и нашла брошенную одежду Юли.

Девушки всегда горазды посплетничать. Вспомнить хотя бы болтливую ткачиху Нехтнефрет, которую за ее длинный язык мой старший брат прогнал из дворца, но и после этого она не перестала рассказывать о нашей семье всяческие небылицы. Следовало ожидать, что Милли тут же расскажет о застуканной парочке первому встречному.

– Все уж думали, похитили тебя. Как выкручиваться будешь? Где деревенский пацан?

– Кощеенко сплетню знает? – сухо спросил я. – А Марго?

На оба вопроса Иван помотал головой. Это хорошо, но ненадолго. Уже к вечеру обросшая подробностями невероятная история станет главной сплетней 'Березки'. Из ситуации один выход – устроить незабываемый праздник, после которого Милли не вспомнит о произошедшем казусе. Не то девочка с легкостью догадается, куда пропадала Юля и кто тот самый деревенский паренек.

– Праздник на носу, Кощеенко катамаран для Нептуна заказывает. Вон, поглядите на него. – Иван махнул в сторону тропинки.

Да, что правда, то правда: пока праздник не закончился, никто не станет лезть к начальнику со сплетнями о Юле Шаулиной.

Из лесу вышел Ипполит в сопровождении шикарной свиты: Властителя вод Речных из первого отряда, Катьки-предводительницы русалок и Кости – помощника Ивана Дуракова по укрощению малолетних чертей. Остальные взрослые собирались привести детей к самому началу праздника.

Кощеенко, не обращая внимания на нас и нашу гостью, прошел на понтон и там ждал, пока со стороны деревни не приплывет катамаран. Дряхлый старик, хозяин плавсредства, отдал водный велосипед Ипполиту Матвеевичу под расписку, а сам направился передохнуть под металлическим грибком на пляже.

– И чтобы дети его в речку не кинули, – наставлял начальник подчиненных, показывая в сторону старика.

По сценарию праздника купаются все, кроме ответственного за музыку. Получается, еще и деревенского дедушки.

– Как же, как же, – хихикнул в кулак Иван-черт, – детвора сперва скромняг от грибков купаться потащит.

Хорошо, что директор не слышал этого комментария, не то вечером Марго бы снова разбиралась с нелестными фактами из наших характеристик.

– Значит так, Иван, Константин, – сказал Кощеенко, подойдя к чертям, – ваши нечистые дивизии прячутся вон в том пролеске. Когда они явятся с Николем-Лешим – отведите прямиком туда. Русалочки – вон за тем кленом, Катерина. А вы, Шаулина, включите пока что-нибудь русское народное, ну, Сердючку, например.

Насколько я помню, Андрей Данилко, который тоже из-за конспирации переоделся в женщину, – это украинский исполнитель. Но раз Ипполит считает его русским народным, включу. Маш-шу изо всех сил сдерживала смех. А когда начальник ушел отдавать последние указания перед праздником, я исполнил таки его просьбу, чтоб не нарываться на еще большие неприятности. Благо, что Кощеенко пока ничего не сказал про неизвестно откуда появившуюся златовласую красавицу. Не нравился мне этот праздник с самого начала. Чувствовало сердце неладное. Боги, почему вы оставили меня одного в этом логове?

Солнце сверкало ярко, словно приветствуя толпу участников лагерного ритуала, и играло ослепительно-белыми бликами на речной воде. Дети галдели, перекрикивая голосистую Веерку Сердючку с ее 'Це, горилка! Как эта песня относилась к празднику – я не понимаю. Но раз Кощеенко захотелось услышать голос украинца, то пусть его душа порадуется. Будь на то моя воля, притащил бы замшелый баян и исполнил бы гимн богу солнца. Но ведь не поймет и в очередной раз осерчает.

Ипполит Матвеевич, воткнувший в свой деловой костюм не один десяток папоротников, больше походил на огородное пугало, нежели на ведущего ритуала. Высоко задрав нос, он гордо вышел в середину понтона и объявил в мегафон, что он нынче в роли Ундины.

– Да уж, лучше бы девушку-русалку вместо себя поставил, – прыснула в кулак Маш-шу, – а то его соломенная коса…

– Мы пригласили вас сюда, – начал вещать Кощеенко, – где тихо плещется вода…

Тут я согласно сценарию включил еще одну 'русскую народную' в понимании Ипполита песню 'Море зовет'. С громкостью я перестарался, и музыка заглушила окончание стишка Ундины-трансвестита. Он махнул в мою сторону, и я понял, что песню нужно поставить в разы тише. И только когда вопли о зовущем море и поющей волне несколько стихли, страшная Ундина сказала еще пару слов для рифмы и пригласила всех на праздник шумный и веселый. Старичок в тельняшке, что привез катамаран из деревни, прыгал рядом с директором и покрикивал в мегафон, что это 'праздник царя морского дна, преславнейшего Нептуна!

Маш-шу, специалист по древней истории, сдавшая месяц назад экзамены по соответствующей тематике, закрыла лицо руками и уткнулась носом в мое плечо. Да и если посмотреть на стоявшего на понтоне Ивана, он покусывал нижнюю губу, чтобы не рассмеяться от сложенных ни кем иным как Паршивичем, стихов.

– Не могу я смотреть на этот маразм, – сдавливая смех, шептала моя любимая.

А Ундина, то есть, Ундин, вещал на весь пляж нескладный стишок:

– Ему подвластны океаны, моря и реки, водоемы (особенно Химкинское водохранилище), – комментарий Кощеенко произнес чуть слышно, – он входит в дом ваш через краны, с его стихией все знакомы!

И тут за спиной у самозваной Ундины взмыл в воздух столб воды, что-то сбило артиста с ног, и он уронил мегафон. Обескураженный дедок отскочил в сторону, спиной к пляжу, что все зрители: скучающие мальчики из старших отрядов, медсестра и работницы столовых, – могли прочитать приклеенную на скотч записку 'Пятнадцатилетний капитан'. А пока обслуживающий персонал лагеря, открыв рот, читал надпись на спине, Ундина упала в реку, а на 'ее' месте возник высокий стройный парень в камуфляже. Он ловко подхватил мегафон. На его бледном лице проскользнула чуть заметная улыбка. О, нетеру, вы не оставили меня!

– Я, правда, не Нептун, а повелитель московского гор-вод-узла, Се…

Молодому человеку (это я только знал, что он бог) под ноги прыгнула мокрая черная кошка. Так кеметский повелитель вод отправился вслед за Ундиной, собирающей папоротники со дна речного. О, Баст! Ты всегда неотразима!

Кошка вдруг встала на задние лапки и в мгновение ока превратилась в изящную невысокую девушку с черной косой до пояса. Курильщики Вовочка и Петечка, взглянув на нее, даже дымом поперхнулись. Поправив красный купальник, прикрывающий минимум тела, она искоса посмотрела на остальных и тихо сказала в оставленный мегафон:

– Простите, уважаемые, деревенский водопроводчик Себекихин напился.

– Это Баст и Себек, – шепнул я любимой, – раз они явились столь неожиданно, быть беде.

Маш-шу встрепенулась, вглядываясь в черты лица выскочивших из воды личностей, словно она когда-то с ними встречалась, а теперь припоминала.

– Нет, все совсем не так, – сказала брюнетка, подойдя к моему столику, – этот Кощеенко своей хвалебной песнью по ошибке призвал нетеру. Мы испугались, что у вас проблемы.

Я не спускал с ее глаз, и меня мало волновало, будто со стороны это выглядело так, словно Юля Шаулина влюбилась в девушку. В первую очередь я видел в Баст богиню, спасшую меня от смерти. И во вторую. И в третью. И так далее.

– Кстати, спасибо, что пришли, – учтиво улыбнулся я, – мне нужно будет показать вам одну женщину. Ночью.

– Хорошо, Неб, – шикнула Баст, – но только сегодня. У нас много работы в Москве.

Пока мы разбирались с непрошенными гостями, вечно молодой пятнадцатилетний капитан не позволял празднику сорваться:

– И вот сегодня морской бал, преславный наш Нептун созвал…

– Только не зовите Нептуна на это недоразумение, – закрывая рот рукой, хохотала чуть ли не вслух Баст, – устроившись неподалеку от музыки под березой.

Да, представляю, как разгневается настоящий бог, если узнает о таком странном детском празднике, к тому же со стихами Паршивича.

Пока старик читал хвалебные речи древнеримскому божеству, Себек в обнимку с Кощеенко-ундиной вышли на берег. Покровитель фараонов набалтывал начальнику на ухо, что он, дескать, фотограф, которого заказали родители одной девочки из четвертого отряда, и что он хотел снять праздник с разных ракурсов. Кощеенко, казалось, повелся. А как же, у богов есть немалые способности уговаривать людей. Они и не заподозрят, что произошло нечто из ряда вон выдающееся.

– И в жаркий летний полдень мы спешим воздать ему хвалы! – сиплым голосом завершил речь старичок-капитан.

– Так, где там 'А я маленькая мерзость'? – листал я треки. – Ага, вот оно…

Под эту песню на пляж выскочила целая свора чертей из ближайшего пролеска, возглавляемая Иваном Дураковым и его помощником Костиком. В руках мальчики-проказнички держали кто картонные поганки и мухоморы, кто листья папоротника, а кто – баночки с гуашью. Те, кто были с красками, побежали к зрителям, пытаясь разукрасить их.

Когда чертовская братия исполнила весь танец, по тропинке, ведущей из лагеря, выскочил вожатый Коля из второго отряда. Напялили на него костюм здешнего национального героя Гарри Поттера: плащ вроде черной простыни, только не заштопанный, и мятую шляпу с широкими полями. Размахивая веником, насаженным на кривую березовую ветку с листиками, он начал читать свою речь:

– Я туча, туча, туча, я вовсе не медведь! – как можно более грозно вопил парень, пробегая мимо зрителей. – Громыхаю-грохочу, я над вами хохочу!

Что не медведь, и так понятно. Грохот у него раздавался только благодаря трем консервным банкам, привязанным к подолу плаща. Что до смеха – дело до него не доходило. Как понимаю – это главный злодей праздника, ряженый слуга Апопа. Кощеенко стоял спиной к реке и аплодировал таланту вожатого, когда тот старательно отыгрывал роль грозовой тучи, и всего лишь два раза подсмотрел в шпаргалку, пришитую к левому рукаву заботливой Марго. Кстати говоря, наша начальница предусмотрительно осталась в лагере, чтобы не участвовать в этом подозрительном действе. Напоследок слуга Апопа совсем не грозным голосом прочитал: 'Не полезете вы в воду, всем испорчу я погоду! Очевидно, что эта фраза повергла многих далеко не в ужас. Маш-шу сидела на траве, скрестив руки на животе, задыхалась от смеха. Судя по всему, даже ей не доводилось лицезреть столь веселого наигранного ритуала.

– Погоди, – шепнул я ей, – я тут шутку одну выдумал.

Улыбнувшись себе, я включил песню 'Девочка сэконд-хэнд', когда по той же тропинке в сторону грозной тучи вышла Дуня, деревенская девушка-напарница Коли, одетая в блестящий купальник и сверкающий на солнце серебром парик.

– Спасибо, очень своевременно, – хлопнула меня по бедру Маш-шу.

Парни из первого отряда, флиртовавшие со скуки с молоденькими кухонными работницами, от души рассмеялись над девушкой, которой по сценарию предназначалась роль молнии. Один лишь Кощеенко пригрозил мне пальцем. Ничего, это еще не последний подарок в моей подборке.

– Я сверкаю и блистаю, поразить вас всех мечтаю неземною красотой! – чеканила девушка по бумажке.

– Восемьдесят пять – семьдясят – девяносто пять, – хихикнул кто-то из толпы, ну и глазомер же у него, по мне так просто некузистая фигурой девушка с миловидным личиком.

– Электрический разряд поражает всех подряд! – вскинув руки к небу, произнесла Дуня и бросилась играть в догонялки со всеми участниками праздника.

Ее тучка-напарник не отставал.

Жаль, что эту роль исполняю не я. Не то б сковал тут половину лагеря Цепями Справедливости, они очень сильно походят на молнии, а выглядят реалистичнее. А то Дуне приходится импровизировать с блестящими пушистыми хвостиками, которые Маш-шу назвала новогодней мишурой. Погоня началась серьезная, даже мне пришлось вскочить с табуретки и, взяв любимую за руку помчаться наутек сначала от чертей, потом от тучки, а когда очередь дошла до пухленькой для своего небольшого роста молнии, я припустил так, что остановился на краю понтона, чуть не свалившись в реку. Тем временем обсохшая на солнышке Ундина продолжала причитать, мол, в грозу к Нептуну на бал никто не отправится, и только юный морячок, почесывая седую бородку, шептал:

– Надо вызвать добрых фей, и они чудесным пеньем вмиг исправят положенье!

В этот момент я отпихнул от себя вожатого Николая и, кинувшись к столу с магнитофоном, включил королёвскую народную 'Маленькую страну', под звуки которой из пролеска показалась Катерина и два десятка русалочек.

Старичок, упав на колени, вопил:

– Разгоните злые тучи и станцуйте с нами лучше!

Но к этому моменту песенка закончилась, и девочки пошли в пляс уже под куда более зажигательную 'Восточную сказку'. Я взял Машу за руку и тоже решил вспомнить кеметское прошлое. А черти и зрители, не обращая внимания на выученный девочками номер, пустились в пляс.

– Два прихлопа, три притопа, поворотец, ан, де, труа, – суфлировала Катенька своим девочкам, хлопая в ладоши, и те послушно повторяли за ней заученные движения. Некоторые путали лево и право.

И только Милагрес, невзирая на толпу, отплясывала нечто, соответствующее музыке. Ей бы да в мой дворец танцовщицей. Но, увы, невозможно.

Как только песня закончилась, все разбежались по местам, а Предводители чертей, взрослая русалка, Ундина и морячок взошли на понтон.

Катя достала из лифчика мятый листочек и принялась читать в мегафон длинную скучную речь, якобы 'заклятье изгнания Грома'. Ну кто так изгоняет стихию? Ни рифмы, ни ритма, ни вдохновения! Ясно, Паршивич. Случись сейчас над речкой настоящая гроза, вопли этой девушки никак не помогут отвести непогоду. Закончила вожатая традиционной фразой:

– Царь Нептун в свои владенья входит нынче без стесненья!

Но никто кроме меня не заметил, что в этот момент вода у понтона стала чернее ночи, и по волнам начало расползаться пятно, поблескивающее разноцветными звездочками. И только черная кошка, сидящая у меня в ногах, повела ухом.

А радостная Катя продолжала:

– Солнце светит в чистом небе, и вода струится в беге, манит чистой красотой и манит: 'Плыви, друг мой!

Девушка отошла назад вместе со всеми, кто стоял рядом, а Кощеенко объявил: 'Купаться всем! Черти и русалки смешались в одну большую кучу-малу и бросились в ручку смывать боевую раскраску. И только мы с Маш-шу угрюмо смотрели на все это сомнительное развлечение под звуки песни национального героя Мой-до-дыра. В двух десятках метрах от нас так же настороженно стоял на понтоне черт Иван в длинной заштопанной в нескольких местах мантии, пока его не сбросила в воду Предводительница русалок.

И тут началось нечто странное. Вода в реке вдруг закрутилась, образовав большую черную воронку, в центре которой оказался Иван Дураков. Остальных отдыхающих раскидало в стороны, и они сидели кто на коленях, кто на корточках, открыв рты. Ребята из старших отрядов, которым детские игрища не доставляли удовольствия, плескались у противоположного берега, но и они тут же выбежали из воды, когда увидели, как черная воронка с вожатым плывет на самую середину реки и закручивает парня, увлекая его под воду с головой.

– Ваня! – в ужасе крикнула Маш-шу, закрывая рот ладонями.

И только вожатая Катенька была спокойна. Опустив веки и наслаждаясь процессом, со счастливой улыбкой на лице, она читала стихи Паршивича, пришедшиеся как нельзя кстати:

– Ах, незваные вы гости! Впрочем, милостиво просим: праздник наш не нарушая, вместе с нами плыть, играя!

Но на волшебные слова ряженой Предводительницы русалок, воронка перестала крутиться, и, обнимая Ивана за плечо, оттуда вылезло сине-зеленое существо с дрэдами из водорослей.

– Продолжайте свои игрища, – булькающим голосом произнесло оно, крепче прижимая ко рту программиста прямоугольный зеленый квадратик, очень похожий на скотч, – я только заберу у вас Ивана Дуракова.

– Ну уж нет, – нарушая все сценарии, крикнула Маш-шу и бросилась на понтон.

Она бы поплыла на спасение брата, если бы я ее не опередил.

Не задумываясь, я дельфинчиком спрыгнул в воду, и тут же от трения с головы слетел парик, который, второпях одеваясь, я забыл перевязать ленточкой. Но конспирация больше не интересовала меня, надо спасать напарника, а не развлекаться на сомнительном ритуале. Под водой я стянул и мешающую футболку, а затем, вынырнув и вдохнув побольше воздуха, направился к воронке, образованной не подставным, а взаправдашним водяным.

Через мгновение я заметил, как рядом со мной рассекая волны мчится крокодил. Воронка удалялась все дальше от пляжа вниз по течению, но мы с нетеру не собирались оставлять все, как есть.

Маша стояла, закрыв рот руками, и чуть не плакала. Она-то понимала: все произошло не по сценарию Паршивича. Кто-то воспользовался случаем и решил похитить ее брата. Остальные продолжали веселиться, словно водяной не просто выкрал интересующего человека, но и наложил искусный морок на толпу. Впрочем, если прочитать сценарий юного поэта из третьего отряда, то перед появлением Нептуна и происходило изгнание самого главного черта. Эк, рассчитала все нечисть! Словно Паршивич – их человек.

– Вот и скрылись злые гости, ну а мы прощенья просим, – поклонившись, сказала Катя, – за их злое нападенье и продолжим час веселья!

Как цинично с ее стороны. Хотя я ее не осуждаю. Вполне возможно, ей кажется, будто Ивана увозит на катамаране 'пятнадцатилетний' капитан, и вожатый после праздника вернется к ужину в лагерь. Но об этом я расспрошу ее позже, а пока надо спасать товарища.

– Бал морской мы продолжаем, в воду всех вас приглашаем! – перебил ее старичок-морячок.

Когда я последний раз обернулся в сторону пляжа, черная кошка ткнула лапкой в магнитофон, и громко заиграла задорная песня 'Рыбка-рыбка, не простая, рыбка-рыбка-золотая'. Маш-шу, понурив голову, не ожидая ничего хорошего, брела прочь с понтона. Милли и пара чертей пытались сбросить ее в воду, но в результате это она их отправила покупаться. Даже на расстоянии я поймал себя на мысли, что сердце любимой предчувствовало недоброе.

Она подняла промокший черный парик, мою неумелую маскировку.

Как мне потом рассказали, дети и Кощеенко веселились, там и приплыл Димон-Нептун, прочитал несколько стишков, перекрикивая голосистую русскую попсу, а потом опять все бросились купаться и обливаться.

Пока лагерный народ развлекался, полностью отдавая себя ритуалу, в реке разразилась целая баталия: кеметский водяной против русского. Они нападали друг на друга магией, стараясь выбросить противника на берег. Пока Себек отвлекал фольклорную нечисть, я попытался подобраться поближе к Ивану, чтобы вытащить его из омута. Но течение, созданное Водяным, не позволяло: либо самому туда же, либо уплывай подобру-поздорову. И тогда я решил искоренить зло и помочь нетеру в борьбе с речной нечистью.

Я поднырнул и схватил Водяного за лодыжки, что тот не мог передвигаться.

Холодное, почти ледяное склизкое тело испустило воду под таким напором, что меня могло запросто отбросить на десяток метров, не схватись я за подтяжки Водяного. Они растянулись супротив всем законам физики нашего мира, ясно, волшебные. Но так называемый закон Гука никто не отменял, поэтому я, вцепившийся в резинки мертвой хваткой, изо всех сил налетел на врага, выбив из воды его, а заодно и читающего заклинание Себека. Я не успел ничего сообразить, как мы трое свалились под растущей у самого берега ивой, и мой кеметский покровитель растворился в воздухе, словно его тут и не было.

В голове гудело. Я обтер пот с ушибленного лба и бросился в реку, однако, спасать уже было некого. Омут мигом исчез, поглотив в себя моего единственного друга.

– Иван! – крикнул я, ныряя туда, где только что барахтался Дураков.

Но тела на дне не обнаружилось, ровно как и следов от воронки.

– Порождение Апопа, – пнул я под бок бесчувственное тело Водяного.

Синекожий толстячок перевернулся набок, и из кармана его штанов выпала блестящая баночка. Любопытство победило, и я решил поднять вещицу да изучить. Приучен я к кремам и притираниям, падкий я на подобные сосуды. Однако в потерянной фольклорной нечистью банке что-то звонко гремело: то ли камни, то ли бусины. Я повертел сосуд, разглядывая аккуратно приклеенную этикетку с изображенной на ней желтой короной.

– 'Царевна Лягушка', – прочитал я над изображением, – пятьдесят капсул. Способ применения: одна капсула после еды. Показания к применению: несчастным девам, желающим выйти замуж за Ивана-царевича. Побочные эффекты: царевичу нужна только одна невеста.

Ну и ерунда! Приворотное зелье! Мне оно точно без надобности, сам когда-то был царевичем и замуж за коллегу не собираюсь. Но как наемник отдела странных явлений я просто обязан изъять этот предмет в качестве улики, даже если не представляю, каким образом это используется.

Я спрятал баночку в карман мокрой юбки, и лишь потом начал приводить нечисть в чувство.

– Юля, Юля! – звонкий детский голосок летел по сосново-березовому лесу.

И только тут я в ужасе посмотрел на себя: без парика, с голым торсом, в женской юбке, – кошмар! Еще мгновение, Милли выскочит к реке и рассекретит меня. И кем мне ей представляться. Уже не пройдет: 'Зови меня просто Юля! Неб? Да, у девочки тоже не русское имя, но ему не три тысячи лет как моему. А если полностью, со всеми титулами? Немного обескуражит как Саурона, но в ужас не повергнет. Психика у людей будущего крепкая, наглость и самоуверенность чрезмерны, они даже не боятся быть скормленными крокодилам, им страшнее попасть под машину или вывалиться из само-лета. Что-то не о том я думаю. О, боги, вы скрылись так не вовремя. Опять приходилось действовать наверняка. Я вскочил, забыв о Водяном, и спрятался за широкий сосновый ствол. Найти меня не составляло труда. Оставалось надеяться на удачу. К берегу вышли светловолосая девочка в розовой футболке, Янсен, и, к счастью, Маш-шу. Я расслабился и опустил веки, передавая любимой мысль: 'Уведи ее подальше от сосны! Краем глаза я заметил, что подруга кивнула, остановившись на придавленной мокрой траве. Стоило отвлечься на мгновение, как водяной дух пропал без следа.

– Милагрес, – тихо сказала Маш-шу, – ступай в корпус, я найду их обоих, поняла? Все, не следи за мной.

– Нет, – уперлась, как осел, девочка. – А если тебя похитят как Аню и Наташу?

– Это. Мои. Личные. Проблемы! – отрезала девушка.

От липучки Милли ей избавиться не удалось, поэтому обе они ни с чем отправились в лагерь. Я, словно чудовище лесное, крался за ними следом. Мне нельзя появляться в 'Березке' в таком виде. Поэтому я кинул любимой еще одну спонтанно возникшую мысль: 'Маш-шу, пусти слух, что Вова с Петей спрятали в тайнике литр водки!

'Зачем? – пожала плечами девушка, даже оборачиваясь в мою сторону. 'Мне нужно всех занять делом! Пусти слух! – ей-то я мог не бояться открывать свои планы. В лагере предстоял веселый вечер. А если Кощеенко проведает о слухе– такую антиалкогольную лекцию устроит, что мне можно будет спокойно бродить по лагерю часами.

Оставалось только положиться на артистизм Маш-шу. Помнится, она обвела вокруг пальца мою коварную сестру, Меритатон поверила, что Маш-шу – обиженная мужчинами девочка, готовая заплатить кровью за мою с Иваном смерть.

– Милагрес, только тихо, – начала разговор любимая, когда они остановились напротив раскрытого окна сторожки Трофимыча, а я затаился в ближайшем кусте. – Я тут видела, как два мальчика: высокий блондинчик и щупленький шатенчик в футболках с найтвишем, – тащили в лагерь бутылку с водой. Почему-то запечатанную акцизной маркой.

Девочка нахмурилась. Ясно, ей нет никакого дела до пьянства в старших отрядах. Если она отвернется и уйдет – окажется права. Только Маш-шу рассчитывала вовсе не на Милли.

– Водка в лагере? – чавкая, из окошка высунулся Трофимыч.

Прожевав бутерброд, он вытер бороду рукавом и обратился к девушкам.

– Может, мне показалось, – наигранно говорила Маш-шу. – Но проверить стоит.