Текст книги "Отдел странных явлений: Лесоморский детектив"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Хотя мне этот мир нравится. Получается, что сестра моя двадцатидвухлетняя надолго тут еще останется молодой и цветущей, радующей глаз царевича из тридесятого государства.

Иван Дураков с восхищением смотрел на ожившую сказку и до сих пор не мог поверить, что он совершит путешествие по Лесоморью на таком незамысловатом для данной местности транспорте. Будь на то моя воля, я б на слугах мертвых не катался. Но, раз напросились на свадьбу, придется потерпеть. Очень надеюсь, что за это время не случится ничего непоправимого.

Пока я мечтал о завидной судьбе сестры, царевич достал из-под трубы связку дров и кинул в топку. Печка ухнула, проглатывая сухие березовые доски вместе с хворостом, и заплясала.

– Она готова, – махнул в сторону печки Иван-царевич, – а вы?

– Всегда готовы! – отрапортовал программист, вслед за царевичем прыгая на печку.

Он подсадил Милли и помог забраться раненым (то есть, мне). Задача оказалась не из легких, если считать, сколько раз я очень неудачно задел раненой рукой камни. Места едва хватило, да и печке было тяжеловато тащить на своей спине трех взрослых мужчин и девочку.

Печь-паровоз шла напролом через лес. Ее труба выдыхала сизые клубы дыма. Все звери в окрестностях, завидев страшный людской транспорт, прятались по кустам, а птицы переставали петь и разлетались на безопасное расстояние. Но двигалась махина каменная, подгоняемая теплом из топки, намного быстрее человека, и не прошло и часа, как мы, взобравшись на высокий поросший низкой травой и васильками холм, увидели белые городские стены тридесятого царства.

На ярком летнем солнце ослепительно сверкали купола нескольких храмов, а крыши царского дворца сияли всеми цветами радуги. По трем дорогам: одна с запада, другая с востока, а третья с севера, стекались к высоким красным воротам с подписью 3.10 многочисленные упряжи и пешие странники.

Иван Дураков, ткнув в сторону вывески с числами, погрузился в поиски информации из книжки от ОСЯ и Ki.Sa о подпространствах. Как программист разбирался в этой куче незнакомых мне иероглифов, я не представлял. Иногда записи на странном языке перемежались несколькими абзацами текста, содержащего научное объяснение всех волшебных явлений, творящихся в параллельных большому миру подпространствах. В некоторых разделах встречался и заголовок касательно выхода в большой мир. Очень часто в тексте можно было видеть записи, именуемые теоремами и аксиомами, в которые мой друг вчитывался с особым вниманием. Как он объяснил позже, на этой теории и держалось Лесоморье и сотни других подобных подпространств.

– Это не тридесятое царство, – буркнул под нос программист, а потом бросил беглый взгляд на меня и царевича, – это город, стоящий в размерности три целых десять сотых. Но если эту метку идентифицируют как тридесятый…

– Ваня, ты что, понимаешь эту страшную книжку? – Милли подобралась к нему поближе.

– Так ты читала ее? – удивился парень.

– Нууу, – протянула девочка, – конечно. Это я решила ее захватить. Потому что Яга сказала, будто нам не выбраться, а тут какие-то странные руны написаны… Вдруг поможет кому проводить нас обратно!

– Иероглифы, – вставил я свою шутку.

А царевич сидел и любовался своей будущей женой-лягушкой, но краем уха и он слушал обсуждение подозрительной магической книги.

– Математический аппарат, – поправил нас программист. – Не в этом дело. Если я правильно понимаю написанное в этой книге, то мы можем без проблем выйти в произвольной точке нашего мира и в любом временном промежутке, даже миновав пресловутый Лес Судеб и его хозяйку. И если я все аккуратно подсчитаю, то мы сможем вернуться в 'Березку' с девочкой еще до рассвета. И Кощеенко ничего не узнает о нашем спецзадании, и мы спокойно доработаем смену как…

– Кощей? – встрепенулся Иван-царевич, услышав знакомое слово, – Что вам от него надо?

– Ничего особенного, – улыбнулся Дураков. – Всего-навсего обезвредить его молодую женушку-вампиршу и найти тела ее жертв.

Местный Иван, узнав о наших планах, содрогнулся. Все ясно, хорошо напугала лангсуяр лесоморский народ, если даже обитатели дворца трясутся от страха, заслышав о ней.

– Эта девка, – оглядываясь по сторонам в поисках подслушивающих, шикнул царевич, – уже почти седьмицу как рыщет по тридесятому царству. Говорят в народе, будто нужна ей внучка кощеева, колдунья сильная. Потомков-то у нашего Бессмертного за полторы тысячи лет народилось немало!

А ведь точно! Если беременность длится, как и в большом мире, девять месяцев, то мир сей населяют потомки до десятого-двадцатого колена.

– Только говорят в народе, – продолжал тем временем Иван, – что не любая наследница нужна девице заморской, а самая последняя!

Рассуждаем логически. Лангсуяр пыталась добраться до Милли, младшей правнучки Кощея, а теперь рыщет по тридесятому царству. Отсюда можно сделать два вывода: либо кто-то ей сказал, что девочка идет в эту крепость или находится в ней, либо вампирша верит в смерть Янсен и разыскивает следующую жертву. Уж где-где, а на родине царевича внучек, правнучек и пра-пра-пра…внучек Бессмертного полгорода наберется.

Что ж, мы неотвратимо приближаемся к логову жертвы. У нас есть живец, и ее еще предстоит уговорить сыграть свою роль. И, что самое главное, имеется повод, по которому нас не могут не впустить в город.

Подъехав к воротам, Иван-царевич замахал шапкой, приветствуя доблестную охрану. Она с поклоном расступилась, впуская в тридесятое царство наш паровоз. Кстати, если бы не наследник престола, мы имели все шансы быть задержанными. Краем глаза я успел заметить, как на воротах с каждой стороны въезжающих в город встречал мой портрет с разыскного плаката.

– Если пространство здесь имеет дробную размерность в одну десятую, – рассуждал программист, когда печь уже мчалась по мощеным мостовым мимо мастерских и постоялых дворов, – то магия времени в городе не так сильна, если верить теории этого Кисы. Все, что не связано с изменением времени, ускорением или замедлением процессов, работает так же, как и во всем Лесоморье.

– Еще бы что понять, – буркнул я в ответ.

– Всему свое время, – отмахнулся царевич, – а теперь я бы устроил вас в избе у моей троюродной тетки.

Иван показал нам на двухэтажный сруб с белыми ставнями, во дворе у которого паслись несколько козлов и бегала стайка кур. За последними, чинно шагая, наблюдал огромный рыжий петух. Попробуй подойди – заклюет.

– Тетушка Агафья! – маша шапкой, звонко поприветствовал царевич полную женщину в зеленом сарафане, что вышла на порог.

– О! Иванушка! – развела она руками, когда наш царевич спрыгнул с печки и утонул в ее объятьях.

Нам пришлось довольно долго топтаться у ворот, ожидая, пока Иван во всех красках расскажет о невесте и предъявит Агафье очаровательную лягушку. Тем временем я озирался по сторонам в поисках коварной вампирши, разыскивающей по улицам русского городка очередную жертву, способную продлить ей жизнь.

– Заходите, гости дорогие, чего на пороге топчетесь? – воскликнула Агафья и приветственно махнула нам. – Проходите-садитесь, в ногах правды нет. Сейчас накормлю, баньку истоплю, пока царевич наш батюшку навестит.

Апчхи! Пошатываясь, я направился вслед за Дураковым и Милли. Голова шла кругом то ли из-за потери крови, то ли от простуды. Но как я был счастлив свалиться на пуховую перину, скинуть с себя черную простынь и халат и забыться в крепком сне. И только когда открыл глаза, я понял, что заботливая хозяйка, пока я спал, успела обработать мою рану и наложить на нее чистую повязку.

Агафья, эта дородная женщина, не отходила от моей кровати ни на шаг и не давала мне даже подняться.

– У тебя жар, касатик, – причитала она, – ты ранен, на ногах не стоишь, простуда ужасная. Лежи, я тебя быстро на ноги поставлю.

– Э, госпожа, – потупившись, поинтересовался я, – можно ли отложить мое лечение на часик-другой, мне сестру сосватать Его величеству Гороху надобно.

– Дык, – развела руками румяная женщина, протянув мне целую кружку горячего (какой кошмар!) молока с разными слащавыми примесями, – друзья твои уже отправились во дворец…

Несомненно, Ивану Дуракову я могу доверить практически все, кроме, пожалуй, сватовства любимейшей сестры. Представляю, как царевич знакомит отца с…лягушкой. Тут нужен весомый довод, чтобы парня не лишили титула и наследства после подобного заявления.

– Госпожа Агафья, – хитро прищурившись, я поднялся на локтях, – не могли бы вы сходить на базар и купить для меня одну вещь?

Вопросительный взгляд карих глаз – как раз то, чего я и ожидал. Нужно действовать скорее и наверняка, вдруг у меня есть еще шансы догнать товарищей и вместе с ними поучаствовать в церемонии знакомства с венценосным родителем.

– Пожалуйста, принесите мне…

И я принялся воодушевленно перечислять ингредиенты для одного зелья, которым придворный доктор лечил нас с сестрами от простуды. Судя по климату и растительности Лесоморья, заботливой хозяйке потребуется немало времени и средств, чтобы отыскать редкие для этой местности травы и сборы. Ясно, что ее венички, гирляндой украшавшие входы в комнаты, в качестве заменителей не подойдут.

– Это волшебный кеметский эликсир, – закончил перечисление я, – способный даже мертвеца поднять за полчаса. Принесете?

– Если, друг мой заморский, – насупилась Агафья, – это единственное, что вернет тебе здоровье…

Я, сверкая глазами, активно кивал, не боясь вызвать у заботливой лекарки подозрения. Попалась, доверчивая женщина! Взяла корзину и помчалась на рынок, строго-настрого наказав мне не вставать с постели и не выходить из дому. Она предполагала, что я буду весь день лежать и разглядывать проеденные жуками брусья на потолке ее гостевой комнаты? Зря она мне доверилась.

Потому что как только за Агафьей захлопнулась дверь, я бесшумно соскользнул с кровати и уселся рядом с сундуком хозяйки. Среди женских нарядов надо б отыскать нечто похожее на одеяние заморского принца, сопровождающего свою заколдованную сестру. А то одежда от Яги хоть и удобная, но за два дня успела испачкаться и местами изорваться. Вряд ли Горох, взглянув на меня в грязных кожаных штанах и драном незастегивающемся халате, поверит в мое царственное происхождение…

Царь Горох был вне себя от счастья, когда встречал явившихся к нему за благословлением старших сыновей: Феофана и Тимофея. Боярская невеста Маруся и купеческая Фёкла были как две капли воды похожи одна на другую, словно родственницы кровные: высокие, но при этом худые, с редкими русыми косами, повязанными одинаковыми зелеными лентами. Купечаская дочка от Маруси отличалась более осмысленным взглядом карих глаз, тогда как полузакрытые очи боярской дочки на бледном как пелена лице не выражали никакой заинтересованности в жизни и будущем муже. И что нашел в этой девушке Тимофей – не мог понять царь Горох. Однако ж, женить сына надо, и партию наследник выбрал достойную. Фрол, отец Фёклы, часто привозил в царские терема заморские товары диковинные, и Горох прекрасно отзывался о своем будущем тесте. Боярской же дочке, Марусе, скорее всего и предстояло взойти на престол вместе со старшим сыном царя. И от этого гордость девицы хлестала через край.

Слуги Гороха, девицы в красных сарафанах, налили по кубку вина царю-батюшке, старшим сыновьям и их невестам. Государь решил не ждать припозднившегося Ивана-царевича да выпить за счастье и любовь.

– Иван – мой достойный сын, – учтиво заявил Горох, поднимая кубок, – я искренне обрадуюсь, если он приведет ко двору достойную невесту. Но, чувствует мое сердце, поиски его затянулись, что будущие жены моих старших сыновей томятся в пустом ожидании уже несколько дней. Так выпьем же за то…

Царь оборвался на полуслове, потому что в залу вбежал запыхавшийся опричник и, упав в ноги государю, протараторил:

– Ваш сын, Ясно Солнышко, младший сын Иван, явился… Да не один.

Царь Горох повел бровью, с удивлением уставившись на золотые ворота…

С таким выражением лица мы его и застали, всей компанией представ пред его ясными карими очами государя. Меня, правда, долго не хотели брать в этот поход, чуть не отправили валяться в постели и лечиться, начав мотивировать тем, будто льняная рубаха до колена и куча бус на шее да браслеты Агафьи на предплечьях – вовсе не наряд заморского царевича, а ворованные у троюродной тетки Ивана вещи. Так оно и есть, но внешне эти одежды и украшения весьма напоминали кеметские мужские наряды. Закончили товарищи заявлением, будто не подобает заражать дочерей почтенных купцов да бояр кашлем заморским.

– Я должен собственноручно сосватать любимую сестру, – уперся я словно осел, которому предлагают самолично явиться на бойню, – потому что виноват перед ней, оставил одну в смутном царстве. И никто мне, апчхи, не помешает.

Голова кружилась, ото лба шел жар, но я находил в себе силы держаться на ногах.

И вот мы вчетвером: я, Дураков, Милли и царевич, – стоим перед Горохом, а у наследника престола на ладони сидит лягушка.

– Здравствуй, сын мой младший, Иван, – снисходительно улыбнувшись, сказал Горох. – Вижу, что привел ты невесту слишком молодую, но прекрасную.

Несложно догадаться, царь проанализировал состав нашей компании, обнаружив в ней единственную женщину. Однако ж, как он ошибался. Царевич покачал головой и, шагнув к отцу, протянул ему руку с лягушкой:

– Вот моя невеста, отец! Царица кеметская, Анна.

Улыбка медленно покинула сиятельное лицо главы тридесятого государства, со щек сошел румянец, а редкая седеющая борода чуть ли не встала дыбом.

– Ты куда стрелял? – топнул по мягкому ковру царь, то ли с жалостью, то ли с недоумением рассмотрев показанную сыном невесту и стрелу с общипанными перьями Жар-птицы.

– А… куда глаза глядят! – улыбнулся Иван. – Зато удача меня не подвела! Царевну заморскую нашел!

По тронному залу волнами разошелся приглушенный смех. Этого и следует ожидать, не верит народ в чудеса и магию превращений.

– Например, я, – ударил себя в грудь Феофан, сдерживая хохот, – специально целился на Маруськин двор. Мы давно любим друг друга, и мне нелегко пришлось заколдовывать стрелу то и дело норовящую улететь в дом одного вредного дьякона.

Тимофей, проведя рукой по густым усам, тоже вставил свое:

– А я специально в обоз Фёклин стрелял, потому что неравнодушна мне она. А ты… никого никогда не любил, и потратил стрелу волшебную попусту.

– Позвольте… – я встал рядом с царевичем. – Мне очень грустно, что наследники престола тридесятого государства непочтительно относятся к моей заколдованной сестре. Ведь стоит жениху на свадьбе поцеловать лягушку, как обернется она прекрасной девицей.

– Ну-ну, – заливаясь от смеха, издевалась Фёкла, – знаем мы это чудодейственное зелье от бабы Яги. Ни одна лягушка еще после него не расколдовалась! Все царство прекрасно помнит Фроську, дочку опричника Кузьмы. Так в болотах у Водяного и сгинула красавица. А жених ее, сын попа Амвросия, повесился на осине с горя.

Меня словно замкнуло. Какой ужас! А если, и правда, нет противоядия? Ждет меня дыба. Остается надеяться, что раз зелье зовется 'Царевна-лягушка', то и пить его должны девушки соответствующего происхождения, а не дочери всяких опричников. Да и женихи, если верить инструкции, царского должны быть роду.

Если не верят при дворе в таблетки, то пойдем другим путем и позволим себе немного соврать. Милли и Дураков внимательно слушали каждое мое слово. А я, воодушевившись мотивами русских народных сказок, выдумал некий обычай кеметских земель, согласно которому все наши царевны, пожелав выйти замуж, являются к некому жрецу, и тот их обращает в неприглядных животных.

– Зачем? – лица всех присутствующих вытянулись от удивления.

Объяснение – элементарное: чтобы полюбил девицу достойный жених не за очи прекрасные, не за фигуру складную и не за груди упругие, да не за поцелуи страстные, а за душу добрую и колдовство созидательное, коим славятся, якобы, все наследницы кеметского престола. За такую ложь никогда мне не очутиться на камышовых полях после смерти. Но ради блага сестры я готов был пойти на любой обман.

– О, заморский царевич, – учтиво обратился ко мне Горох, – коли волшебная стрела попала туда, где жила ваша сестра, значит, судьбе так было надобно. Да, Иван-царевич, женись тепереча на лягушке!

И Горох ткнул пальцем в сторону младшего сына, а потом тихо, чуть слышно добавил:

– Только не жалей, что у братьев девицы красные в хозяйках, а у тебя – домашнее животное.

Откуда ни возьмись, перед нами очутилась служанка, высокая девица в алом сарафане и с сиятельными синими глазами. Она протянула наследнику престола блюдо с бело-голубой росписью, посреди которого лежала небольшая бархатная подушка. Туда и усадили со всеми почестями мою сестру. А стрелу, на которой никто не заметил остатков крови, велено было унести в царские сокровищницы как семейную реликвию.

– Так, – объявил царь Горох. – В свете недавних событий, свадьбу сыграем через три дня. А наследником престола станет тот, чья невеста лучше себя проявит в качестве царевны. Ведь царь – батюшка всего народа, а его супруга – матушка. Достойная должна быть будущая мать народа лесоморского.

Пригорюнился Иван, и только лягушка жалобно квакнула ему, мол, не расстраивайся, прорвемся, я царевна настоящая, престол для тебя завоюю как-нибудь. Да и мы втроем приободрили младшего сына Гороха: не вешай нос, брат, поможем, где наша не пропадала? Отдел странных явлений с такими плевыми делами запросто справляется.

– Значится так, – расхаживая по тронному залу, декламировал Горох, а сыновья внимали каждому его слову, тогда как царский писарь регистрировал все сказанное правителем. Бояре стояли у входа и покорно кивали.

– До завтра зазнобушки ваши должны сшить мне по рубашке. Но не простые, а волшебные.

– Слушаемся, батенька, – поклонились сыновья.

Синхронно развернувшись на каблуках, словно натренированные стражники, Феофан и Тимофей взяли своих зазноб под руки и, одарив младшего брата и его компанию картинным сочувствием, удалились.

– Ладно, – шикнул царевич, что услышали только мы с Дураковым, – если эти ребята подсунули мне свою жабу, то пусть теперь и выкручиваются!

'Не бойся, – я решил бросить мысль в сознание жениха моей сестры, – я твоих братцев знать не знаю, а лягушка у меня правильная! Доверься, все будет хорошо!

Поймав его недоверчивый взгляд, я отвернулся. На его месте я бы тоже пребывал в полном смятении.

– Жаба за ночь мне рубаху не сошьет, – сокрушался Иван-царевич, когда пил мед в доме у тетушки Агафьи.

Я, наказанный за самодеятельность и опустошение хозяйских сундуков, послушно разделся и сидел в постели, прижимая раненую руку к груди. Да, хозяйка не нашла практически всех перечисленных мной трав, и разгневалась, когда поняла умысел.

Иван-царевич поднялся из-за стола и подошел к окну. Ударив кулаком по подоконнику, он схватился за голову, причитая о своей незавидной судьбе. Конечно, жениться – дело нехитрое. Выслушать святые слова жреца и поцеловать зазнобу очень просто, куда тяжелее жить потом с избранницей. И царь это прекрасно понимал, вот и устроил своим будущим невесткам испытания. Хозяйственную он царевну для наследника престола ищет. Уважаю Гороха. Была б сестра человеком, ничего б ей не стоило заколдованную рубаху пошить и другие задания царя-батюшки выполнить. Но что может лягушка? Тем более, за одну ночь. Не благословит Горох на такой брак своего сына или наследства лишит. Плохо дело.

Милли, затаив дыхание, сидела на печи и внимала каждому слову, произнесенному в тереме. Дураков изредка пояснял девочке суть происходящего, и та кивала в ответ.

– А знаете, – предложила Янсен, – есть такая рубашка волшебная, 'made in China' называется. У нее рукава на молнии отстегиваются. Такого чуда царь тут явно не видел.

– Да уж, – фыркнул Иван Дураков, – куда ему до китайской барахолки. Но я шить не умею – это раз. Смысла в такой рубахе для Гороха не вижу.

– Забавно же! – возмутилась девочка. – Ни у одного царя такой рубахи нет, а у Гороха будет! И станет он хвастаться перед коллегами на международных саммитах, что подарок это любимой невестки, вот!

– Тьфу, – скривился я. – Но пока у нас нет более подходящих идей… Милли, давай, покажи, что ты умеешь лучше всякой местной белошвейки мастерить! Сшей нам рубашку с отстегивающимися рукавами!

Девочка вытаращила глаза и открыла рот. Она попыталась отвязаться от миссии, говорила, что она только мишку по выкройкам в начальной школе шила, и что по труду у нее твердая тройка, что шить в ее время уметь не надо. А то как же, все можно купить в магазине.

– Тебе сказали сшить? – хрипел, но вопил я. – Значит, сшей! Научишься заодно. И, главное, рукава.

– А давайте Ванину рубашку снимем и царю отдадим, – хитрила девочка, – или халат твой, а, Неб!

– Это не обсуждается, – я не шел ни на какие уступки. – Царевич, берите нашу белошвейку, купите ткани в городе и дерзайте, у вас получится. Если оплошает – можно смело скармливать крокодилам! Или как у вас модно – на дыбу усадить!

Милли попыталась убежать и запереться на втором этаже, но против двух парней и Агафьи, уже решивших за нее все, она не смогла ничего поделать. Вскоре она оказалась связанной и перекинутой через плечо царевича.

Милли Янсен

Мы с Иваном не долго вихляли по однообразным улицам. Избы разной степени покошенности и протекаемости: с ветхими и не очень крышами, торчащей между бревен грязной серой ватой и кривыми ставнями, – явно принадлежали не самым богатым слоям населения. Зато, миновав трущобы тридесятого царства, мы очутились в сказочном городке, где каждый домик был сделан словно из разноцветных пряников. Красивые росписи на ставнях, флюгеры в форме изящных птиц и животных, только двери не стальные, да окна не из стеклопакетов, а так… типичные таун-хаусы с гаражами, где стояли черные…мерины с лоснящейся шерстью. Среди всей красоты элитного района изба купца Фрола выделялась яркой терракотовой черепицей (почти как у нас в Стансе, ясно, из Европы торговец стройматериалы привез) и белоснежными ставнями с изображением розово-черных кошек, выгнувших спины. Приглядеться к избе – сразу заметишь, что над ее оформлением работало с три десятка заморских дизайнеров. Русского стиля в ней – только и есть, что бревна сруба. Невеста царевича Тимофея, Фёкла, сидела перед домом и разворачивала один рулон заморской ткани за другим. Среди них я заметила и китайский шелк с черными узорами, и темные бархаты с вышивкой люрексом, и тончайший белый лен, и шерстяные полотна и многое другое, что можно было встретить не только в сказке, но и в магазине тканей большого мира. Фёкла щупала материи тонкими пальцами и пыталась выбрать ту, которая царю могла понравиться больше всего.

– О, здравствуйте, – поклонился Иван, поставив меня на землю, – не мог бы почтенный Андрей продать мне пять метров лучшей ткани.

– Фи, – отозвалась Фёкла, и на ее милом, как мне показалось с первого взгляда, личике, появилась недобрая гримаса, – на твою жабу, царевич, только материю переводить.

Пепельная блондинка с крысиным хвостиком вместо косы лишь на фотокарточке могла показаться симпатичной. И то, после тщательной ретуши в фотошопе. Скажи девице что-нибудь против ее воли, так изуродует лицо злобой, что даже жениху милой не покажется. И как только посланница любви Тимофея приземлилась на пороге у этой избалованной заморскими тряпками девушки. В свои двадцать, или семнадцать, может быть, и все тридцать… сложно определять возраст людей, которые старше тебя (а если брать в расчет здешнюю растянутость во времени, то невесте могло оказаться и далеко за восемьдесят)… она вела себя как девчонка, изнеженная отцом. Привозил Фрол и цветочек аленький по просьбе дочери несколько лет назад, и теперь диковинка сказочная, засушенная в гербарии, висела рядом с подковой над дверью. Не думаю, что это просто мак на самом видном месте приколочен.

Услышав недовольные восклицания дочери, на пороге появился отец. С виду человек достойный и, можно даже сказать, благородный. Малиновый персидский (по-здешнему – шемаханский) халат подпоясан алым кушаком, а на шее – три массивных золотых цепи. В его добрых синих глазах я на мгновение нашла понимание, а припрятанную в густой бороде улыбку расценила как желание помочь и просьбу быть снисходительными к его капризной дочери, выдавшей нам с Иваном-царевичем целую лекцию о заморских тканях и недопустимости перевода дорогой материи какой-то болотной жабой.

Честно признаться, я видела царевну Аню, и она вызывала у меня куда больше симпатии, нежели эта изнеженная капризуля.

Фёкла, завидев отца, тут же оказалась на пороге и, обняв батюшку за плечи, что-то нашептала ему. После мужчина кивнул и пообещал нам с царевичем, что снабдит лягушку пятью аршинами мешковины. А я-то надеялась на рассудительность купца. Не думала, что торговец – пленник капризов родной дочери, возомнившей себя принцессой раньше времени. Да если б не любовь Тимофея, вряд ли б зачарованная стрела не упала на порог этого терема.

– Да, – вспомнил Иван-царевич, когда слуги уложили перед ним рулон грубой коричневатой материи. – Еще б нам утюг не помешал. Во дворце и у тетки Агафьи, конечно, можно позаимствовать, но я бы невесте хотел подарить новый.

Купец ухмыльнулся и приказал высунувшемуся из дома мальчику-слуге притащить один из недавно купленных на севере утюгов. О, да мужик над нами издевается! Такое изделие моя бурная фантазия не смогла бы представить даже в самом страшном сне! Да им не только лягушку всмятку можно раздавить, но и меня. Кстати, а утюг-то бракованный оказался, без провода и регулятора температуры, и как только таким гладить что-то можно. О танке для воды я, вообще, молчу: да этим черным кирпичом с деревянной ручкой ничегошеньки не отгладишь. Одно слово – пресс.

– Господин Фрол, – учтиво встряла я, – вам, как купцу знатному, должно быть известно, что лучше 'Филипса' утюга не сыскать. Так что ж вы предлагаете царскому сыну?

– Красавица, – расплылся в улыбке торговец из тридесятого царства, – утюги господина Филиппа всего-то в полпуда весом, а этот, в Кощеевом государстве купленный, в два пуда будет.

Тупой носик, грязная подошва… да таким утюгом только затяжки на платьях оставлять и обеспечивать прибыль лучшим местным бутикам.

– Фи, – скривилась я, – не царский это утюг, а гиря для спортсменов.

– Стой, госпожа Милли, – шикнул вдруг на меня Иван, – это, действительно, один из лучших утюгов Лесоморья.

– Но у него и провода нет! Как его включать, а?

– А зачем его… включать, девочка? – теперь уже и царевич, и купец одарили меня непонимающими взглядами. – Уголья засыпать и утюжить…

Со мной случился культурный шок. Или наоборот, полнейшее офигение! В Лесоморье техника настолько далеко ушла, что появились беспроводные утюги. Приеду в Станс, расскажу маме, напишу в Интернете, может, кто из производителей случайно забредет в мой блог и увидит гениальную идею на миллион!

Я попыталась поднять поставленную передо мной бытовую технику, но чуть сама не свалилась. Да уж, точно, 'Филипсы' раз в десять легче и маневреннее. Но, вроде бы, и первые сотовые телефоны были весом и размером с кирпич.

– В ее царстве другие утюги, – учтиво объяснил купцу Иван.

А я принялась живописать Фролу о магазинах бытовой техники с их скидочными акциями, о легких маневренных утюгах, которые хоть и с проводом, но позволяют без затяжек разглаживать тончайшие ткани, о холодильниках и телевизорах, двд-плеерах и прочих необходимых для жизни диковинках. Мой рассказ бы продолжался вечно, если бы царевич не намекнул, что предстоит еще доставить лягушке ткань и утюг.

– Надеюсь, царевну не раздавите, – съехидничала напоследок купеческая дочь, скрываясь в роскошном тереме, держа в руках кусок красивой материи, не сравнимой с мешковиной, что я несла на своем плече до дома Агафьи.

Царскому сыну пришлось волочь неподъемный утюг. Глядя на его кислое лицо и ловя не самые добрые взгляды, я понимала, что он в тайне надеялся, что авантюристы, сплавившие ему лягушку, гладить изделие будут сами.

– В проигрышных условиях начинаем, – констатировал Иван Дураков, когда мы с царевичем разложили перед ним и Небом свою покупку. – А если они к нам со злом, то мы в долгу не останемся!

– На чужом несчастье счастья-то не построишь! – отозвалась из соседней комнаты Агафья.

– Верно, – звонко ответил Дураков, – они пытаются унизить нас и вывести из игры, а мы им устроим школу хороших манер!

Пока царевич и мои спутники обсуждали планы воспитательных мероприятий для невест старших братьев Ивана, я принялась за раскрой царской рубахи для Гороха. Размер? Чем больше, тем лучше. Безразмерные китайские футболки подходят всем, только длина рукавов у всех разная и шов на пройме у кого под шеей, у кого – ниже локтя. То же самое касается и длины. Если метр отрежу, точно, мало не будет, а два – так тем более. Ну и вырез… если обхват головы максимум шестьдесят сантиметров, а у щуплого Гороха, может, и пятьдесят пять, то, поделив на два пи, получим радиус, и на глазок вырежем отверстие посередине.

Кажется, Агафья что-то кричала, но, увлеченная процессом, я отгородила себя от окружающего мира. Неб, вроде бы, куда-то ушел, и хозяйка снова принялась орать и возмущаться. А я стригла ткань в творческом порыве. Жаль, что шитья на уроках труда у нас в школе практически не было, теперь наверстаю упущенное.

Вскоре я продемонстрировала всем присутствующим вырезанную из мешковины футболку длиной в два с половиной метра, шириной в аршин, да еще и с цельнокроеным рукавом. Что поделать, если ткань такая была.

– Аппликация, – протянул Иван Дураков, – я бы это носить отказался. Пропала наша царевна.

Рубашку между тем укоротили, попробовали сшить тонкой ниткой, которую притащил Дураков из той же лавки: других, говорил, не продавали. Ох уж этот Фрол со своей дочуркой – выставляет невзрачную Фёклу в лучшем свете за счет унижения других. Бизнесмен, не поспоришь, уничтожает конкурентов, чтобы стать монополистом. Известная техника.

А после того, как царевич померил на себя моё новомодное творение, то с кислой миной на лице заявил:

– Отец лягушку за такое на дыбу посадит.

В этот момент он смахивал на грязное привидение.

– А что в этой рубашке неправильного? – почесал в затылке программист и пошутил. – Лично мне нравится. Костюм орка для ролевухи. Только меча не хватает. А еще лучше – костюм Лешего для новогоднего карнавала у подножья горы Добрыниной…

– И что тут волшебного? – разочарованно вздохнул царевич. – Надо было у белошвейки какой попросить заказ исполнить, а не у вас…

Он обиделся и, не снимая рубища, покинул избу. Только Агафья, охая, выбежала на крыльцо, но и ей не удалось догнать троюродного племянника.