сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Так важно, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой?! – Боже, до чего упёртый! В его возрасте уже о душé стоит подумать, а тут сама непоколебимость. Истинный баран!
– Цыц! – Уокер не успела опомниться, как в приоткрытый рот ей воткнули картофелину фри.
– Дурак что ли?! – Она тут же выплюнула снедь, угодив ему в одежду. – Вот ни о чём не жалею! Тебе пять или пятьдесят?.. Перестань так пялиться! Леонард! Смит!! АГЕНТ СМИТ!!!
Но было поздно, с абсолютно мальчишеским, сияющим безуминкой лицом мужчина легко вскочил со своего места, смял пригоршню картошки в кулаке и налетел на неё, неизбежно повалив на диван.
– Давай, Уокер, - ладонь угождает в рот быстрее, чем она успевает увернуться, - за маму, за папу, за всех своих родственничков, за… помолвку. У тебя уже была помолвка?
От нелепости чужой реакции, её разбирает хохотом, поэтому, прижавшись к боковой стенке, Вики способна лишь смеяться и отфыркиваться – может с полминуты, а может все пять, - пока картофельный бой не заканчивается в связи с нехваткой снарядов: те разбросаны по её платью или дезертировали на пол.
– Я осознала! Я исправлюсь! – В пораженческом жесте девушка вскинула руки перед собой, - твой возраст – твой главный секрет. Первые пятьдесят лет детства у мужчин, обычно, самые… - и вдруг сообразила, что она все ещё полулежит, а Смит нависает над ней, одной ладонью упираясь в спинку дивана, а другой держась за столешницу, и на физиономии нет ни намёка на баловство. А если есть, то совсем иного рода. – Отпустишь меня?
– Нет. – У него серьёзный лоб, словно судорогой свело. – Я не отпущу тебя, Непризнанн…ый пожиратель картошки. Мне с тобой ещё ночь не спать.
– Тогда дай встать и отряхнуться.
– Радуйся, что не заставлю стирать свою водолазку, - он резво поднялся сам и, внезапно, дёрнул девушку следом. Удивительно сильно для своего телосложения и как-то… по-молодецки что ли.
Она успела набрать в лёгкие воздуха, чтобы как следует разгневаться, но вышел жалкий писк. На всех парáх Виктория врезалась ему в торс своим откровенным декольте, и крошки с платья посыпались под ноги. Что ж, Леонард не оставил ей выбора, поэтому Уокер хватается за него, лишь бы сохранить равновесие.
– И что всё это… - глаз она не поднимает, но уверена, сверху вниз он смотрит сейчас на её грудь, сплющенную между ними. У неё большая, высокая грудь той формы, которая всегда вызывала у подружек зависть и которую не требуется стягивать лифчиком. Впрочем, сегодня она в белье, о чем свидетельствует кромка проклюнувшаяся в вырезе кружева.
– Грязная девчонка. – хриплым голосом.
Вики не знает, почему так легко поддаётся на провокацию. Ей не впервой, когда мужчина её хочет. Она – сексуальная и умеет этим пользоваться, но без всяких глупостей. Однако институтские романы давно в прошлом, а после аварии был целый год воздержания, который она завершила встречей с Уильямом, поэтому случайных рабочих интрижек в мир Виктории Уокер не завозили.
Но это именно она сейчас замерла, прижимаясь к человеку, которого знает несколько часов, и загипнотизировано смотрела на его ладонь. Та по-хозяйски проделала путь от её бедра на талию, потом прошлась по рёбрам, чуть замедлилась на одной из грудей, будто раздумывая, сжать ту или не стоит, и пальцами вползла в ложбинку.
Там, между двух округлостей, застряла картофелина.
– Смит…
– Просто хотел помочь. – Голос у него бодрый, даже весёлый, но тот кажется Уокер фальшивкой. Леонард отшатывается от неё, как от проклятой, хоть и демонстрируют развязность, хрустя добы́тым трофеем. – Дочитывай давай.
Она едва смогла кивнуть и плюхнуться на диван, зарываясь в записи: «Неправильно, неправильно, неправильно! Он точно подметил, ты – грязная девчонка, которую ведёт от опытного ловеласа, вот и всё… Вот и всё!».
Древние перуанцы, впервые открывшие вкусовые свойства картофельных клубней, даже не догадывались, какими проклятьями их наследие будет осыпать уроженка Окленда Виктория Уокер 1994-го года выпуска.
***
У него стадия безудержного восторга, от которого нет спасения. Сам себя Люций сравнивает с человеком, который захлебнулся, уходя под воду, но на самом дне вдруг выяснил, он всё ещё умеет дышать.
Чувство в груди такое, словно вот только сейчас, спустя несколько часов, демон поверил – не галлюцинирует он, не грезится ему она, сидит прямо напротив, живая, даже слишком, и бегает по строкам расширенным взглядом.
Иногда он ловит тот на себе.
Ощущения на грани рыцарских, хотя Люцифер ненавидит геройские побасенки о прекрасных дамах и храбрецах. Никакой он не храбрый, и даже на поле боя явился только потому, что она туда почесала с этой своей тупой, непризнанной уверенностью, что всё обязательно закончится хорошо.
«Я – за тобой, а ты – от меня. И так всегда, такая у нас правда и такая история», - но ведь права оказалась, потом завопит Мими, битвы не было. Едва орды субантр и всех тех мразей, что нашли себе прибежище под знамёнами Мальбонте, двинулись на них, небо озарилось и появился сам зачинщик кровавого пиршества.
– Ликуйте же! – Он спускался в красном зареве, многократно усилив голос, и все взгляды были обращены вверх. Все, кроме одного. Потому что Люцию плевать на эту заварушку с самого начала, с самых папашиных экивóков в сторону безродной собаки, да и занят демон – он выискивает среди толпы Уокер. – Я победил Свет Тьмой, Шепфа повержен! – С гулким, пушечным звуком на побережье рушится чёрная глыба, в которой не трудно различить заточённого бога. – Но это ещё не всё. Ведь я победил Тьму Светом, и Шепфамалум повержен! – По другую руку от Маля падает аналогичная статуя невозможных размеров: внутри навечно упрятан бесноватый брат-близнец Шепфы, его оковы похожи на белоснежное стекло. – И нет теперь ни Света, ни Тьмы! И остался лишь я, что принёс вам Равновесие. Я езмь новый Бог! Преклоните колени! Война окончена, не начавшись, моими стараниями мы уберегли наши стороны от ненужных жертв и теперь построим новый, счастливый мир!
Спустя четверть часа, когда гвалт спадёт и офицеры смогут организовать подобие порядка, Непризнанную будут искать уже десятки знакомых, которые успели заразиться от Люцифера паникой. Ему даже объяснять не требовалось, почему так лихорадочно блестят глаза и от чего он расталкивает в толпе всех и каждого. Его соратники сами поймут и бросятся помогать, пока дочь Мамона не шепнёт, что надо бы спросить Маля, он может знать.
– Поздравляю. – У него огромные трудности в общении с новоявленным божком ещё со времён плена в лагере, когда Люцию пришлось забалтывать гибрида, аккуратно поджаривая энергией путы на руках. Поэтому поздравление звучит неубедительно. – Ты видел Уокер?
– О, мой будущий, потенциальный главнокомандующий Инферно! – Маль, наоборот, источает благость. И даже пытается покровительственно хлопнуть демона по плечу. – Мы обязательно обсудим с тобой и другими претендентами то, кому должен принадлежать Ад, через… м-м, думаю… через пару-тройку дней. Как тебе идея?
– Потрясающе, - нет. – Ты видел Уокер?
– Вики Уокер? – Мальбонте лучится и искрится от яркого рассвета над берегом.
– Ребекка Уокер стоит в трёх метрах за моей спиной, вопрос очевиден.
– Виктория отправилась туда, куда хотела.
– Что?.. Что ты сказал?! – Первая мысль была ужасной: он её убил. Она ведь раньше других сюда добралась, когда Люцифер совершил ошибку всех влюблённых мужиков – не спал с ней до глубокой ночи, а потом попытался не смыкать глаз до рассвета, чтобы Непризнанная не упорхнула без его ведома. И вырубился напрочь.
– Вики Уокер отправилась в то место, в которое пожелала, - Маль дёргает плечами и смотрит якобы с недоумением: «Мы же одном языке разговариваем, так что тебе неясно?». От этой мерзкой, довольной хари у сына Сатаны холодный пот повсюду – ладони, как у рептилии, ледяные и липкие. Впрочем, ими всё равно хочется вцепиться в короткую шею и трясти, пока грязнокровная башка не отлетит.
– Ладно-ладно, не кипятись, - Мальбонте приподнял ладони, будто готов сдаться, - на Земле она. Это её решение. Она так захотела.
– И как она могла этого захотеть? – Ребекка вступает в игру, повышая голос. – Как вы вообще оказались с ней вместе?
– Она прибыла едва ли не первой и, каюсь, была нужна мне, чтобы открыть врата. В мире Шепфы, - он выплюнул это слово с ненавистью, - и в мире Шепфамалума мы побывали вместе. После всего, что она там увидела, она решила, что не хочет жить вечность среди ангелов и демонов, а мечтает о простой, человеческой доле.
– Я тебе не верю. – Люций слышит себя со стороны и тон ему мерещится покойницким.
– Мне нечего скрывать, - неловко вскинув голову, Маль пытается напустить на себя гордости и важности, которых у него не было, - посмотрите сами. – И пучит чёрные глаза, приглашая в воспоминания.
Там всего три слайда, Люцифер их в деталях запомнил. Сначала Вики утирает слёзы, потом жмёт протянутую ей мужскую ладонь, а на последнем говорит пожухлым, но решительным голосом «Лиши меня крыльев и отправь на Землю, у нас был уговор». А больше демон ничего не запомнил, потому что скрутило его так, что по телу кости затрещали и в голове молнии стали бить.
В себя он придёт лишь пару часов спустя и узнает, что обрёл вторую, демоническую ипостась, пытаясь грохнуть Мальбонте, пока на нём не повисло с полсотни воинов. А Мими ещё огня добавит, сообщая, что Люцию почти удалось.
Вероятно, так показалось не только дочери Мамона, но и самому гибриду, потому что ни через день, ни через неделю Люцифера не пригласили в Цитадель к столу переговоров, но он – не чванливый и прибыл туда сам.
– Решил соблюсти традицию и поклянчить у меня Ад? – Совет в полном сборе, но кроме уокерской матери и ещё одного серафима сын Сатаны никого не узнаёт. Новые лица, среди которых появились демоны. Даже те ему незнакомы.
– Ад не принадлежит тебе, его цирковыми номерами со статуями не проймёшь, и я его сам заберу, хочешь ты того или нет.
– Здесь всё принадлежит мне! – Лицо у Маля вытянулось, а сам он вдавил ладони в столешницу и затрясся. – Это мой мир, я теперь тут повелеваю. – А Люций – не иллюзорная угроза его власти, один из немногих, за кем могут пойти обитатели Преисподней. – Будешь вставлять палки в колёса реформ, пожалеешь!
– Верни её, - лишать крыльев и даровать крылья – привилегия богов, а Мальбонте, увы, теперь единственный Бессмертный на небесах, кто напялил на себя одежды Всевышнего, - и мы договоримся.
Они ни о чём не договорились ни в тот день, ни на протяжении следующего месяца. А когда стало понятно, что гибрид просто тянет время, готовясь вторгнуться в Лимб, Люцифер вернулся домой и даже вошёл в замок под рукоплескания толпы. Никто ему не мешал, никто не претендовал на престол и подавляющее большинство подданных встречало демона, как законного наследника. Отчасти заслуга отца, отчасти – его собственная, но, в основном конечно, Мамона – тот ещё в Школе дал понять, что хочет спонсировать «президентскую кампанию» Люция. Не по одной, конечно, доброте душевной. И не в память о былой дружбе с Сатаной. Ему, как промышленнику, потом светила бы куча привилегий, но оценить их как следует Мамон не успел. Потому что, спустя год, все они проснулись в городе, устланном белой, вязкой пеленой. В Аду, затянутом в кокон пепла, сыпавшего с неба без остановки.
Впервые посмотрев на этот белый саван, Люцифер решит, что тот похож на паутину. Гигантский паук метит территорию, затапливая ту экскрементами.
Он станет ненавидеть пауков.
В народе пепел назовут поэтичнее – белой смертью. Всё, на что тот ложился, постепенно хирело и гибло. Сначала пал скот, потом пришла очередь урожая, последним настал черёд пересыхать руслам рек и озёр. Хотя у них, у них у всех, почти получилось наладить очистку отдельных участков с помощью воздушных тентов, но в планы Мальбонте, который к тому моменту успел выпустить указ называть себя ни кем иным, как Властелином, не входила чужая инициатива.
«На дворец нападут в ночь на Полнолуние. Будет атака с неба. Твои войска на границах убиты. Адский Легион в Танцующем лесу пал», - коротко телеграфирует Ребекка Уокер, замаливая былые прегрешения. Это письмо будет стоить серафиму отрубленной кисти, гораздо позднее узнает Люций. Он успеет увести за собой не только придворных, но и всю центральную часть города. А ещё накроет столицу такой плотной сферой, что пробить её получится лишь через двенадцать часов после начала атаки.
За эти часы король без трона научится молиться, видя при отступлении, какая прорва нечисти идёт на Лимб.
– Как ты? – Они разбивают лагерь в заброшенной шахте Мамона, здесь целые переплетения комнат, жилые этажи, ветхая, но крепкая мебель. И в ту, которую занял Люцифер, скребётся Ости.
– Как ничтожество, который сдал столицу. – Последнее, что демон видел, это выжженные деревни близ Лимба. Не привычно красные, в вулканических прожилках, а чёрные, лишённые любых контуров. Не осталось ни домов, ни полей, стёрлись холмы, исчезли колодцы. Абсолютное ничего, которое накрывает пепел. В этой пустоте уже не найти останков жителей и не проводить тех с достоинством.
– Ты спас десятки тысяч.
– И убил ещё больше.
– Но останься ты в городе, твоя смерть была бы самой тупой жертвой на свете. И наши смерти – тоже. Поэтому соберись и прекрати ныть!
– Что?
– Прекрати ныть, Люций! Мир не крутится вокруг разъединственного тебя. Мальбонте вторгся бы в Ад в любом случае. – Она упёрла руки в бока и посмотрела с вызовом. А ещё она здорово похудела за минувший год, становясь похожей на свою мать. – Раньше или позже, но он всё равно явился бы. Ему наша часть мира, как кость в горле. И ты к этой кости всего лишь приправа, от которой щиплет глазки.
– Не ты ли подумывала метнуться на его сторону, когда мы были в Школе?
– Может, и подумывала, но не метнулась ведь. А о других и такого не скажешь.
– Я… Ости? – Он вдруг посмотрел вопросительно и по-детски. – Я не знаю, что мне делать.
– Как что? Ты – король, избранный своим народом, к которому пришёл захватчик. Делай то, что должен!
– «Штампуй указы»? – Смешок, полный злой обиды.
– Правь, Люцифер! – Демоница присела на край походной койки и переплела свои пальцы с мужскими. – Куча людей будет мечтать вернуться к привычному укладу жизни, потому что ничего хорошего это чучело Аду не уготовало. Собирай войска из разных регионов, стягивай их, создавай сеть информаторов, корми и пои партизанское подполье, налаживай доставки провианта, находи лояльных к тебе толстосумов, которые будут пытаться устроить быт при узурпаторе… и хотя бы попытайся выкинуть из головы девицу, которая смыла нас всех в унитаз!
– Это не правда! – Зарычал дьявол. – Его память – такая же подделка, как сам Маль.
– И теперь ты намерен страдать до конца своей вечности, пока она живёт, рожает детей и нянчится с внуками?!
– Что-что она делает?!
– Дьявольские рога, да успокойся ты, это всего лишь фигура речи! – Его ладонь она подняла и положила себе на грудь. – Тебе нужно отпустить прошлое и двигаться дальше, судьба половины мира в твоих руках. А ещё тебе нужно прекратить свой целибат, Люций, на тебя смотреть страшно!
– Я люблю её и не знаю, когда это закончится и закончится ли. – Он не двигает рукой: не убирает с груди, но и сжимать не спешит.
– Люби кого хочешь, спи со мной. Это по дружбе и от безысходности: мы оба демоны и оба хотим секса, тебе нужен ясный мозг, мне нужна иллюзия, что ты можешь быть моим. А ещё мы из тех любовников, кому вместе всегда было неплохо.
Сидеть с Уокер за одним столом, чувствовать в опасной близости жар её коленок и вспоминать всё это показалось Люциферу кощунством: «Если бы только она помнила, она бы тебя ждала, - рокочет в голове чужой, взрослый голос. – Но она не помнит! И трахается с каким-то смертным! – Истошно орёт маленький, истеричный ребёнок, ревнующий так, что, окажись хéров женишок рядом, его бы выноси́ли из кофейни в двенадцати чёрных, полиэтиленовых мешках. – Посмотри на меня!», - наконец в мыслях его собственные слова, которые он бросает в никуда, без цели.
Но Вики неожиданно вскидывает лицо.
– Ты что-то сказал?
– А ты что-то услышала?
– Эм-м… - она прикусила губу, чувствуя дискомфорт, - по-моему ты произнёс «Посмотри на меня».
– Может тебе просто нравится на меня смотреть, Виктория?
– Да, - на его ленивую ухмылочку она ответила тем же, - напоминаешь мне моего отца.
– И как поживает сей достойный муж? – Казалось, намёк на возраст пролетел мимо смитовских ушей.
– Уже никак. – Рубанула криминалист, вновь утыкаясь в чтиво. – Скончался от рака в прошлом году.
Всем своим видом Вики дала понять, что тема закрыта, и отвечать на вопросы об отце она не намерена. Леонард, может, не отличается деликатностью, но от чего-то женщина полагает, он – чуткий.
– Мне жаль. – Коротко донеслось в ответ тем тоном, который не требует продолжения.
