Текст книги "За горизонт (СИ)"

Автор книги: Zlobniy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

   При подробном рассмотрении помост оказался снятым с колес стареньким, двухосным прицепом. Из снятых с прицепа бортов сколотили низенький, не выше полуметра, стол. По углам вкопали четыре кривых жердины и закрепили к ним что-то вроде навеса от солнца.

   Как это чудо инженерной мысли до сих пор не обрушилось на кучерявые негритянские головы, непонятно, но негров, похоже, это ничуть не смущает.

   Из лагеря потянуло запахом вареного мяса и каких-то незнакомых специй.

   Мысленно пожелав неграм приятного аппетита, на мягких лапах покидаю свою позицию.

   Больше тут смотреть не на что.

   – Какие будут мнения? – прихватив полоску набившего оскомину вяленого мяса, открываю ночное заседание революционного комитета.

   Почему революционного?

   Ну, а как еще назвать людей, собирающихся свергнуть рабовладельцев одной отдельно взятой латифундии?

   Сбиваясь с мысли, Дензел вываливает ворох довольно противоречивой информации пополам со своими домыслами. Причем в домыслах запредельное количество нестыковок.

   Грета пока отмалчивается, она вообще очень умная и осторожная в суждениях.

   Нет, так дело не пойдет.

   – Значит так! Я говорю, вы слушаете и поправляете, если я не прав.

   Брат и сестра кивают.

   – Изначально в кратере был экспедиционный лагерь, скорее всего, Ордена. Отсюда морские контейнеры, остатки буровой и, возможно, что-то еще из техники. Выполнив исследовательские задачи, экспедиция ушла на новую базу, а неисправную технику и часть имущества просто бросили, так как вывозить ее дороже, чем новое по реке завезти, – не услышав возражений, продолжаю. – Негры, скорее всего, промышляли разбоем на западных маршрутах. Там наловили белых рабов и обросли кой-какой техникой. Видимо там же неграм попался кто-то из исследователей, сливший информацию об этом месте. Складно?

   – Складно, – соглашается Дензел.

   – Тогда продолжаю. Здесь у банды оборудовано что-то вроде базового лагеря. Как конкретно банда переправилась через Рейн, не представляю. Но вариантов просматривается масса. Теперь по нестыковкам. Я думаю, в лагере сейчас только часть банды, причем наименее боеспособная. А человек восемь-десять, скорее всего, ушло на промысел. Причем ушло давно.

   – Почему?

   – Что почему?

   – Почему давно ушло? – интересуется Грета.

   – Следопыты тут, конечно, вы. Но я даже колеи в траве не заметил, а значит, не ездили тут давно. Дензел, с южной стороны видна колея?

   – Видна, но по ней ездили действительно давно.

   – А значит, у ушедшей части банды как минимум проблемы с транспортом, как максимум они нарвались на кого-то, кто им не по зубам, и уже кормят червей. В любом случае предлагаю исходить из того, что до утра они не появятся.

   – До утра точно не появятся, – фыркнув, констатирует очевидное Дензел.

   – Теперь давайте решать, что будем со всем этим делать. Вариант проехать мимо, я так понял, не рассматривается?

   – Минимум шесть бандитских голов можно Ордену предъявить, оружие трофейное, что-то из техники у них должно быть на ходу и хабар негры сладкий награбили. Сам прикинь, сколько у них белых рабов, не пустые же они ехали, – слегка распылился Дензел.

   Вот так вот, по-простому, двух своих ровесников парень записал в "бандитские головы". Все – для него это больше не люди, а полновесные орденские экю.

   Впрочем, я уже отучился от рефлексий по этому поводу.

   – За освобожденных белых можно что-то с Ордена поиметь?

   – Исключительно неприятности, зачем Ордену этот головняк.

   – Понятно, – вполне в духе Ордена, кошка бросила котят.... – Что у них по оружию?

   – Я видел два "АК", винтовку и охотничью двустволку, – делится наблюдениями Дензел.

   – Я видела еще один "АК" у негритянок и обрез у младших негров, – добавляет Грета.

   – Значит, исходим из того, что нам придется иметь дело не менее чем с десятью вооруженными бойцами.

   Мои попутчики синхронно хмыкнули, оценивая качества негров как бойцов. Судя по состоянию оружия и организации караульной службы, они абсолютно правы.

   Но.

   – Какими бы раздолбаями негры не были, это никак не страхует нас от шальной пули или незамеченного стрелка, где-нибудь в глубине шатра. Ради ржавого автомата я своей шкурой рисковать не намерен.

   Молчат, прониклись или делают вид, что прониклись.

   – Лично я перепахал бы лагерь из двух пулеметов и закрыл вопрос.

   – Смысл? – подала голос девушка. – Все равно придется спускаться, зачищать лагерь с, как ты любишь говорить, совершенно не иллюзорными шансами отхватить пулю от подранка. Дождемся, когда они на завтрак соберутся, и всю кучу перестреляем с трех сторон. Скрыться там негде.

   – Всех только не кончайте сразу. Оставьте пару человек для вдумчивой беседы.

   – А что ты у них хочешь узнать?

   – Например, где остальная часть банды и где спрятан хабар. Барахла и техники здесь явно меньше, чем должно быть у переселенцев. Значит, остальное либо спрятали, либо продали. Вот мне интересно, где спрятали и кому продали.

   – Хочешь наведаться к покупателям?

   – Упаси боже, я человек тихий – семейный. Но я знаю, кто может захотеть.

   Если честно, предложенный план действий самый оптимальный. Моя идея высадить по полсотни патронов из каждого пулемета проистекает из собственного малодушия. Одно дело тридцать секунд остервенело лупить по толпе из пулемета и совсем другое отстреливать каждого супостата по отдельности.

   Негров и негритят (после того, что они проделали с рабыней) мне не жалко – мишени. Они свое заслужили.

   Но ведь негритянок тоже валить придется, хотя бы некоторых. А у одной из них был грудной ребенок к спине примотан.

   Такие дела.

   Первыми как всегда встают женщины. Молодая негритянка с рукой, перемотанной грязным бинтом, раздула почти истлевшие за ночь угли.

   Дети природы, блин.

   Ее товарка постарше подхватила закопчённый котел и оправилась за водой. Мыть котел после вчерашнего ужина в голову никому не пришло.

   Справивший утреннюю нужду, негритенок забарабанил палкой по стенке контейнера, куда вечером загнали рабов.

   Заспанный негр, вяло потягиваясь, добрел до топчана. Достал кисет и длинную трубку – все правильно, уважающий себя плантатор должен начинать утро с хорошей сигары.

   От очага опять потянуло запахом еды.

   Взглядом нахожу позицию Дензела. Сейчас парня не видно. Восходящее солнце может высветить его силуэт на фоне скал, поэтому парень пока заныкался в неглубокой расщелине. Позицию он займет непосредственно перед открытием огня.

   У девушки позиция выбрана намного лучше, огромный скальный выступ прикрывает ее от солнца. В то же время ей прекрасно все видно. А что не видно ей, то видно мне.

   – Тц-тц, – дважды щелкнула рация. Сигнал выдвигаться на позиции.

   Подтверждения сигнала не требуется, друг для друга наши позиции как на ладони.

   Аккуратно протискиваю между камнями свернутую куртку. Вслед за курткой между камней вползает ствол СВД. Солидные каменки прикроют в случае ответного огня и своей тенью не дадут бликовать оптике прицела.

   Блин, колену больно, надо бы наколенники завести, да и налокотники не помешают. Стрелять приходится с колена, и острые неровности скалы впиваются в кожу.

   Брат и сестра в этом вопросе оказались экипированы не в пример лучше меня. В багги нашлись два комплекта наколенников, налокотников и даже наручей.

   – Тц-тц... Тц, – снимаю с оптики пластик защитной крышки. Щека и бровь касаются резины окуляра.

   Все, команд по рации больше не будет. Дальше каждый действует по обстановке.

   Большой палец первой руки сдвигает предохранитель.

   Меня охватывает легкое чувство дежавю.

   Двести метров до ничего не подозревающего лагеря. Десяти посланникам смерти калибра 7,62 тесно в магазине. Одиннадцатый – самый нетерпеливый, плотно прижатый затвором, уже смотрит в канал ствола.

   Давно ли я вот так расстреливал лагерь цыган?

   И месяца еще не прошло.

   За исключением бородатого негра с налысо обритой черепушкой, жадно тискающего свою низкорослою подругу чуть в стороне от остальных, все латифундисты в сборе. Скучковались с мисками вокруг помоста.

   Беру в прицел правое плечо любвеобильного негра. В качестве языка он самый годный вариант, а с простреленным плечом много не навоюешь.

   Да и нечем им воевать.

   За исключением прислонённого к помосту "Бура", больше стволов не видно.

   Чернокожий бородач упоенно тискает подругу. Во, уже юбку задрал, что же ты ночью делал?

   Негритянка запрыгнула на бородача и обвила его ногами.

   Надо же, сама как антрацит черная, а стопы белые.

   На бритой башке выступили бусинки пота, любовные игры в самом разгаре.

   Бах! Бах!

   Бах!

   Началось.

   Мне некогда смотреть, что творится у помоста.

   БАХ!

   СВД толкает плечо.

   Вот так и становятся импотентами. Бородатого негра швыряет на свою подругу.

   Я попал точно куда хотел, на камуфлированной ткани расползается темно-красное пятно.

   БАХ!

   Это тебе контрольный в ляжку. Известное дело, что в ляжку (ну, вы поняли) раненый джигит далеко не убежит. Вот и не бегай пока.

   Бах!

   Бах! Бах!

   Бах!

   Бах!

   Во лупят! Еще по выстрелу и ребятам на перезарядку пора.

   Шарю прицелом по центру лагеря.

   А собственно, стрелять больше не в кого. Два негра и негритянка – та самая, что ходила за водой, уже мертвее мертвого. Все трое убиты выстрелами в голову.

   С двух сотен метров, по не самым стоячим мишеням – мысленно аплодирую малолетним стрелкам.

   Последний оставшийся в живых негр, оставляя кровавый след, медленно ползет к краю помоста. Малолетние снайпера ему ноги прострелили. Выполнили задачу – оставить языка, да он от потери крови загнется через пару минут.

   Тощая рука высунулась из-под помоста и тянется к прислонённому "Буру".

   БАХ!

   От помоста отлетают щепки.

   БАХ!

   Руки загребущие от винтовки убрали.

   Стреляю без мысли кого-либо убить. Однако, судя по надрывному вою из-под помоста, кому-то крепко прилетело. Причем за винтовкой тянулся негритенок, а вой явно женский.

   Бах-Бах-Бах-Бах-Бах.

   Стоя у входа в шатер, полуголая болезненного вида негритянка от бедра поливает склоны из АК.

   Причем истерично шмаляет туда, где даже близко нет никого из нападающих.

   Бах!-Бах!

   Сдвоенный выстрел закидывает чернокожую автоматчицу обратно в шатер. Видно только как дёргаются в конвульсиях торчащие из палатки ноги.

   И тишина. Даже природа замерла.

   Только шумит ветер, и где-то в лагере зашелся истеричным плачем младенец.

   Первая, самая сокрушительная часть блицкрига ударно выполнена.

   Сейчас малолетние снайпера перезарядятся, и предстоит самая опасная часть плана – зачистка.

   – Я пошел, прикройте, – закинув винтовку за спину, Дензел ловко спускается по крутому склону.

   В лагере латифундистов без изменений, все живое забилось под помост. И только негр с простреленными ногами пытается ползти на месте.

   – Русский, прикрывай, я пошла. Брат, осторожней, в кунге кто-то есть, туда несли миску с едой, – стройный силуэт на мгновение мелькнул на верхушке гряды.

   – Видел, – подтвердил информацию Дензел.

   Через минуту девушка занимает позицию за контейнером с рабами.

   Мой выход.

   СВД за спину, куртку обмотать вокруг пояса, перепрыгнуть через прикрывавшие меня камни. Теперь спрыгнуть на широкий каменный уступ двумя метрами ниже. Ноги пружинисто принимают вес тела. Перевалиться через край уступа, повиснуть на руках. По ногам опять бьёт камень. Хватаю под корень проросшую на склоне толстую лозу и восстанавливаю равновесие. Придерживаясь за лозу, как за веревку, сбегаю вниз по не очень крутому участку склона.

   Мысленно отмечаю собственную отличную спортивную форму, набранную за последнее время. Вместе с намечающимся животиком ушло семь-восемь лишних килограммов, а вот мясо наоборот наросло. На качка я ни в коем разе не похож, скорее на гимнаста.

   В лагере кто-то уже перетянул раненую ногу подстреленному мною негру и, перевернув его на брюхо, проигнорировав раненое плечо, туго связал локти за спиной.

   А вот его подруге фатально не повезло – пробив негру плечо, выпущенная мной пуля попала негритянке точно в горло, и сейчас ее труп пялится на меня остекленевшими глазами.

   Убил и убил, не до рефлексий.

   Подхватив по пути "Бур", сменяю Грету на посту у помоста.

   Брат и сестра слажено зачищают шатры.

   Один кидает камень в полотнище шатра, второй одновременно заглядывает в него с другой стороны.

   – Пусто.

   – Пусто.

   Следующий шатер.

   – Пусто.

   Стоящая за шатрами техника.

   – Пусто.

   – Пусто.

   – Пусто.

   – Руский, здесь человек закрыт в яме.

   – Пусть сидит пока.

   – Пусто.

   Все, лагерь осмотрен. Остался только кунг на спущенных колесах.

   – Дай твой тесак, – девушка извлекает из кармана куртки круглое зеркальце в кожаном чехольчике и требовательно протягивает руку.

   – Зачем?

   Грета смотрит на меня как на умственно неполноценного. – Не башку же под пули подставлять. Зеркальце на штык насажу и гляну, есть ли кто в кунге.

   – Хорошая мысль. А он даст очередь сквозь борт, и мне тебя будет очень не хватать.

   Девушка вопросительно смотрит на меня.

   – Помни мою доброту, может я тебе жизнь спас, – протягиваю девушке патрон сигнального дыма. Я загодя прикидывал примерно такой расклад на зачистке и прихватил пару лежавших под сиденьем "Татры" сигнальных дымов.

   На ходу откручивая алюминиевый колпачок сигнального патрона, девушка подкрадывается к приоткрытой двери кунга.

   Пшшшш...

   Факел желтого дымы улетает вглубь бывшего армейского фургона. Через пять секунд из дверного проема как из паровозной трубы начинают валить клубы желтого дыма.

   Взяв в прицел дверь кунга, жду появления его обитателей. Сколько в таком дыму можно продержаться? Секунд тридцать, край минуту.

   БАБАХ!

   Дверь кунга срывает с петель и отбрасывает в сторону, стены и крышу вспучивает. Через многочисленные пробоины продолжает весело валить смесь черного и желтого дыма.

   М-да. Сколько хабара попортил, гад. Да и еще одна граната бы мне пригодилась. Но, ушел красиво.

   – Грета, ты как? – девушка ошалело мотает головой.

   – В порядке. Что дальше делаем?

   – Ну как что? Сперва вяжем черномазых. Потом шерстим лагерь на предмет ништяков. А потом. Потом зададим нашим пленным ряд очень интересных для нас вопросов.

   – А с этими что делать? – Дензел кивает на контейнер с бывшими рабами.

   – А что с ними делать? Они тут столько сидели, что еще пару часов вполне посидят. Как с трофеями закончим, вот тогда их и выпустим. Может быть.

   Мои подельники со мной согласны. Право победителя никто не отменял, в особенности сами победители.

   Закинув СВД за спину, вскарабкиваюсь на стенку кратера. Пока Дензел и Грета наводят порядок в лагере, мне нужно перегнать в него "Татру".

   С верхушки гряды осматриваю в оптику горизонт с южной стороны.

   Вроде незваные гости не пылят в нашу сторону. А через час мы выставим часового.

   Внизу дымит вспученный кунг, лежат в неестественных позах черные тела, а между полями и поселком все также висит вниз головой густо облепленное насекомыми тело.

   Забег до «Татры» и перегонка грузовика в лагерь занимают у меня почти полтора часа. Прорва времени, которое мои подельники используют с максимальной пользой и мизерным результатом.

   К моему прибытию все оставшиеся в живых чернокожие крепко и в лучших традициях работорговли привязаны за шею к длинной прочной жерди.

   Что там у нас?

   Подстреленный мною негр – одна штука.

   Злобный негритенок – одна штука.

   Негритянки в ассортименте – пять штук.

   Младенец – один.

   Негр с простреленными ногами истек кровью раньше, чем его перевязали. Из-под помоста торчит пара женских ног – это я постарался, когда негритенка от "Бура" отгонял.

   Плюс две женских могилы на моем персональном кладбище.

   На помосте, в стороне от лужи подсыхающей крови, разложено трофейное оружие.

   Четыре АК-47 с клеймом – оперенной стрелой в треугольнике, и годом выпуска – за четырнадцать лет до моего рождения. Почетный возраст, но АК, это АК.

   Даже не так – АК, это АК!

   Причем, на первый взгляд, автоматы хоть и ржавые, но в деле почти не были, почистим – увидим.

   На четыре автомата пять магазинов и банка барабанного магазина.

   – Патронов сколько к "Калашниковым"?

   – Не считали, но немного. У них магазины были только наполовину снаряжены.

   Н-дэ, войны джунглей.

   Что там дальше у нас?

   Дальше, "Ли-энфильд" он же "Бур". И тяжеленький патронташ в придачу.

   Два десятка патронов оставляю с винтовкой. Остальное забираю себе, у меня "Брен", мне нужнее.

   – Это что за аппарат?

   – М14 – американская винтовка, но к ней патронов три дюжины всего.

   Ладно, смотрим дальше.

   Охотничья вертикалка шестнадцатого калибра, горизонталка двенадцатого. Обе с весьма приличным и разнообразным боезапасом.

   Еще лежат два коротеньких обреза, их даже смотреть не буду – пустое.

   По оружию все.

   Не густо в целом, но лично я на большее и не рассчитывал.

   – Еще что интересное нашли?

   – Вообще по нолям, – сокрушается Дензел. – Все перерыли, ни денег, ни золота, ни инструментов толком. Пол бочки бензина и пара канистр керосина, два телевизора, музыкальный центр, микроволновка, стиральная машина, тряпки всякие – многие со следами крови. И мешков тридцать зерна и бобов. Тебе не надо?

   Отрицательно качаю головой – такого счастья мне даром не нужно.

   Кто бы мне объяснил, зачем здесь нужен телевизор или микроволновка. Похоже, негры тащили все самое красивое и блестящее, но никак не практичное.

   – У них второй контейнер под склад оборудован, там за мешками с зерном какие-то коробки стоят, но до них не добраться, нужно мешки выгружать.

   Нужно выгружать – выгрузим, рабочих рук у нас сегодня валом.

   – Ай-Ди нашли? – киваю сперва на негров, потом на контейнер с рабами.

   Теперь отрицательно качает головой Дензел.

   – Ну что же, давай тогда спросим адрес пещеры Али Бабы.

   – Кого?

   – Да так, один шустрый арабский лесоруб, обнесший тамошнюю братву на общак.

   Натянув на лицо самую добродушную из улыбок, присаживаюсь около раненого негра и по-братски хлопаю его по плечу.

   Простреленному плечу.

   Клиент судорожно дергается и мгновенно выражает готовность к сотрудничеству. Но вот беда, кроме своей африканской мовы других языков он не знает.

   – Дензел, будь ласков, выясни, тут кто-нибудь человеческий язык понимает?

   Губастая, широконосая негритянка, с глазами навыкат владела английским, в степени достаточной для выяснения интересующих меня деталей.

   Заехавшая под местное небо, банда поначалу насчитывала почти тридцать буйных голов обоего пола при двух, угнанных еще на старой Земле, грузовиках.

   Серьезная сила, если ей с умом распорядиться.

   Где негры обитали на строй Земле, я так и не понял. То ли это одно племя. То ли банда. А может, у них банда и племя – синонимы.

   Хотя, если честно, мне такие детали не очень интересны.

   Покинув Базу Ордена, чернокожая братва сходу взялась за окучивание знакомых нив – грабеж на дорогах. По первости удача им улыбалась в тридцать три зуба – банда ограбила два конвойчика и несколько одиночных машин, практически не понеся потерь.

   Потом, как водится, берега были потеряны, и большой конвой в сопровождении легкой брони и очень злой охраны выбил половину банды за раз.

   Дальше – больше, внутри банды возникли неразрешимые противоречия, по традиции разрешенные путем тотальной ликвидации одной из сторон конфликта.

   Как там товарищ Сталин говорил: – Нет человека – нет проблемы.

   Данная истина вполне работает и под этим небом.

   Пережившие внутренние разборки, негры форсировали Рейн и окопались в этом замечательном месте.

   Откуда узнали про это место, внятного ответа получить не удалось. Вождь узнал от кого-то из пленных.

   На новом месте неграм тоже не сиделось, и часть банды – шестеро мужчин и три женщины, два месяца назад отправились в набег за зипунами.

   А теперь самый главный вопрос – где награбленное добро?

   Где хабар, негритянка не знала, но сам факт того, что он был, более того, его было много, подтвердила.

   Дружественное похлопывание раненого по плечу и попытка допроса через понимающую английский негритянку особого результата не дали – где-то за рекой, это не совсем то, что я хочу услышать. Негр явно не знает деталей.

   – Дензел, спроси у нее, где документы рабов?

   – Она, говорит вождь забрал.

   – А где вождь?

   – Погиб при неудачном нападении на конвой.

   – А где их документы.

   – Тоже вождь забрал.

   Что тут скажешь, старая как мир практика сплачивания криминальных коллективов через отбор документов. Это мы уже проходили.

   Оцепляю от общей связки негритянку, говорящую на английском диалекте человеческого, нам она может еще пригодиться. Пинками гоню ее к местной Бастилии. Пусть там посидит пока – целее будет.

   Три сырых, еще бы им быть не сырыми – озеро рядом, не очень глубоких ямы, перекрыты деревянными решётками.

   Связанные полосами сырой шкуры толстые палки, по краям прижаты четырьмя массивными камнями. Вырытая в твердом каменистом грунте яма метра три глубиной и полтора в диаметре. Вот и вся конструкция.

   Запах от ям идет такой, что сразу ясно, такой вещи как параша местным зекам не полагалось, гадили под себя в буквальном смысле.

   Первая яма пустая, туда и спихиваю негритянку. Дензел задвигает решетку и приваливает ее парой камней.

   В следующей яме стоит средних лет тетка. Красивая женщина, даже несмотря на грязь, ссадины, истощенность и абсолютно седые волосы.

   Откинув дерево решётки, протягиваю женщине руку.

   Знаете, как утопающие хватаются за соломинку?

   Я теперь знаю, две сухие ладошки вцепились в мое запястье так, что отцепить их можно только отрезав пальцы.

   Без труда вытаскиваю женщину на поверхность, веса в ней не больше полста кило и это при почти моем росте.

   – Але, болезная, руку отпусти, – взгляд женщины приобретает осмысленное выражение.

   – Рашен?

   – А то, спецотряд Ке-Джи-Би. Не ждали?

   Женщина отпускает мою руку и оседает на землю рядом с ямой.

   Из последней ямы через неровные квадраты деревянной решётки на меня спокойно смотрит истощенный, пожилой дядька с запавшими глазами. По виду, отставной военный, есть в мужике что-то этакое – строевое.

   – Всю жизнь я готовился воевать против советов. А получилось так, что человек из Кей-Джи-Би пришел спасать меня, – дядька говорит медленно, слегка иронично и явно вспоминая давно забытые уроки языка вероятного противника.

   – Чтобы не разочаровывать вас могу закрыть решетку обратно. Мне не трудно.

   Молчит, смотрит.

   Выдержав паузу, протягиваю дядьке руку.

   Ржавая дверь морского контейнера со скрипом освобождает место для яркого дневного света, рвущегося в мрачную глубину железного зиндана.

   Истощенные, смердящие, покрытые коростой грязи и запекшейся крови люди по одному выходят на свет.

   Первой выходит пожилая тетка. Когда-то это была очень дородная женщина, но интенсивная физкультура на свежем воздухе и скромный рацион избавили ее от половины прежнего веса. Огромные складки пустой кожи свисают по всему телу, в особенности на руках и талии.

   Следующей, крепко прижимая к себе ребенка, выходит высокая женщина с синяком на пол-лица и заплывшим глазом.

   Пожилой мужчина вываливается на свет и, прижавшись спиной к стенке своей бывшей трюмы, оползает на землю. Закрыв лицо опухшими ладонями, дядька беззвучно рыдает.

   За ним из контейнера выходит девушка, которую молодые негритята насиловали вчера вечером.

   И еще, и еще, и еще....

   Тяжела доля раба.

   Не берусь сказать, кто именно был первым. Наверное всё-таки та самая, изнасилованная подростками, первой подобрала с земли длинную оструганную палку, которой негритята стимулировали нерадивых пеонов на трудовые подвиги.

   Хорошее, надо сказать, устройство, прочное, гибкое, с шишаком не полностью отрезанных веток на ударном конце.

   Кто-то подобрал из кучи шанцевого инструмента лопату, кто-то мотыгу.

   Наполненная мрачной животной решимостью толпа, смотрела на человека с автоматической винтовкой, стоящего возле связанных негров.

   Русский прищурившись одним глазом, долго смотрел на небо. Насмотревшись, перевёл взгляд на бывших рабов. Едва заметно кивнул и отошел в сторону.

   Нестройная толпа шагнула вперед.

   Высокая женщина развернула ребенка лицом к себе.

   Пожилая тетка сложила руки, пересохшие губы беззвучно шептали молитву.

   За спиной человека с винтовкой жалобно завыли обречённые негры.

   Качнувшись, толпа бывших рабов подобно цунами накрыла своих жертв.

   Опущу подробности, в них нет ничего, о чем стоило бы рассказать.

   Скажу только, что за исключением закрытой в яме негритянки, негров убили всех.

   Совсем всех. Буквально.

   Закончив с расправой, бывшие рабы без сил опустились на землю. Адреналинчик схлынул и им нужно некоторое время, чтобы истощённый организм восстановил силы и адаптировался к новой реальности.

   Кто-то зарыдал у меня за спиной.

   Судя по звукам, еще кого-то выворачивает наизнанку в приступе рвоты.

   Собственно, я и не ожидал другого.

   – Что дальше? – Грета присела рядом на край помоста.

   – Принеси "Полароид". Я знаю, у вас есть, – девушка без возражений уходит в сторону нашего грузовика.

   Будем фиксировать факт и количество убитых бандитов, это деньги.

   Жестом подзываю к себе вытащенного из ямы отставного вояку.

   – Брюс Бейкер, капитан корпуса морской пехоты в отставке, – представился подошедший.

   Вышло комично. Капитан на ногах едва держится и дышит через раз, а гонору, как будто это он меня из ямы с дерьмом вытаскивал. Обратно его спихнуть что ли?

   – Вот что, капитан. Постройте людей.

   Мужик на пару секунд впадает в ступор, но потом что-то решает для себя и начинает действовать.

   А командовать он умет, не откажешь. Буквально через минуту все население поселка явилось пред мои светлы очи, и трепетно ожидает высочайших повелений.

   – Капитан, среди вас есть врач?

   Врач нашёлся – та самая симпатичная тетка, что сидела в соседней с капитаном яме.

   Через капитана интересуюсь, нужна ли кому-то срочная медицинская помощь. Узнаю, что врач нужен всем и сразу, но прямо сейчас никто помирать не собирается.

   – Всех мужчин-негров и застреленных негритянок сложить в рядочек.

   От остальных трупов избавьтесь. Да мне без разницы как, хоть сожрите. Шучу. Куда негры трупы девали? С обратной стороны скального гребня есть неглубокие пещеры? Прекрасно, в них и стаскивайте тела, потом камнями завалите.

   Пока бывшие рабы возятся с переноской первой партии трупов, фотографирую разложенные в ряд тела. Раскладываю возле каждого по трофейному стволу, отснимаю пару общих видов. Потом снимаю лица с близкого ракурса.

   Закончив с телами, снимаю растянутый вниз головой труп белого раба и пару общих планов лагеря.

   С этой частью вещьдоков все.

   Осталась самая неприятная часть – шахид, в кровавом угаре, разметавший свои потроха по стенкам фургона.

   Грета собирает в кучу оружие, а бывшие рабы забирают ставшие ненужными тела.

   В фургоне, как ожидалось, висит стойкий смрад дерьма, горелой плоти, и еще какой-то химии. То ли взрывчатки, то ли это так сигнальный дым воняет.

   Бррр, мерзость. Хорошо хоть я не жрал с утра.

   Вдоль левой стенки фургона закреплен длинный металлический стол и сильно посечённый осколками стеллаж с радиоаппаратурой.

   Обидно, похоже, мощная радиостанция была.

   Зато все целы, а рация дело наживное.

   К правой стенке фургона закреплена двухъярусная кровать.

   Нижний ярус кровати завален останками подорвавшего себя негра. Признаться, я думал, его размажет по стенкам тонким слоем. А он почти целый лежит. Тело, конечно, посекло, потроха вывернуло, и кровищи изрядно вокруг, но лежат останки компактно.

   Главное, морда шахида в относительной целости. А мне большего и не надо.

   С этим все. Для порядка осматриваю фургон и, не найдя ничего ценного, вылезаю на свежий воздух.

   На улице моего выхода ждут двое бывших рабов и большой, пропитанный кровью кусок брезента, приспособленный под носилки.

   Вот ведь, одежда впитала трупный запах. А он въедливый, зараза, проще вещи выкинуть, чем отстирывать.

   – Капитан, снимите тело, – киваю на растянутый между двумя столбами труп раба. – За что его?

   – Пытался бежать. Парня подстрелили, а труп повесили для устрашения.

   – Похороните его достойно, он спас ваши жизни.

   Капитан кивает.

   – Ты и ты, начинайте готовить обед на всех. Ты и ты, на ревизию контейнера-склада. Грета, пригляди за ними, – девушка понятливо кивает. – Родители, взяли своих чад и повели их мыться на озеро, – жертвую на помывку кусок мыла из своих запасов, еще кусок добавляет Грета. – Вы трое, и еще ты, и ты, навести порядок в лагере, кровь присыпать, негритянские потроха закопать. Кто там не согласен!? Нет несогласных, то-то.

   Хаотичное движение в лагере постепенно обретает осмысленные формы.

   – Тебе копировальный аппарат не нужен?

   – Что......? Какой, нафиг, копировальный аппарат?

   Кому тут нужен копир? Нужны патроны и лопаты, бензин и гвозди. А копир, вот уж последнее, что нужно.

   – Да откуда я знаю, какой. Большой, на коробке "Canon" написано.

   Ладно, сейчас глянем, что за копир.

   Отодрав скотч, заглядываю в коробку.

   Н-дэ, солидный аппарат, по весне в контору купили два похожих, но те попроще были. И главное, новый – муха не сидела. В комплекте с копиром имелся запасной барабан и солидный запас тонера.

   Со знанием дела люди комплектовались.

   Возьму себе агрегат, тут он точно не нужен. А вот, когда я приеду к русским, найду на него покупателей. Там, где производство и армия, всегда наблюдается повышенный документооборот.

   – А больше ничего нет? Компьютер или еще какая оргтехника?

   Девушка отрицательно качает головой.

   Похоже, негры тянули хабар совершенно бессистемно.

   – Что дальше? Сэр.

   – Не так капитан, совсем не так. Что делать? И кто виноват? Вот извечные вопросы, – поворачиваюсь к капитану.

   О! Да тут целая делегация.

   Стало быть, дозрели до обсуждения по-настоящему серьезных вопросов.

   – А дальше, вы все напишите сочинение на тему "Как я провел лето". В двух экземплярах, с указанием фамилии, имени, позывного или псевдонима, номера Ай-Ди и прочих личных данных. Я ваши сочинения к фотографиям приобщу.

   Что значит зачем? Товарищи – освобожденные рабы, вы свои Ай-Ди восстанавливать собираетесь? Или статус бомжей для вас уже привычен? У вас, что в банке Ордена денег нет? То-то. Считайте, что я готовлю законодательную базу этого процесса.